Т. А. МАЛИНОВСКАЯ

ПУШКИН В КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Имя Пушкина хорошо известно китайскому читателю, а произведения его пользуются большой популярностью в Китайской Народной Республике.1

С произведениями Пушкина в Китае начали знакомиться в конце XIX века, в первое время по переводам — японским, английским и немецким. Несколько позже начали появляться китайские переводы произведений Пушкина, в первую очередь прозаических, однако и они делались еще не с русских оригиналов, а через посредство иностранных переводов, указанных выше. В Китае в то время было еще очень мало людей, владевших русским языком. Одна из первых попыток передать повесть Пушкина на китайском языке сделана была в самом начале XX века. В 1903 году с японского перевода (сделанного в свою очередь с английского) была переведена на китайский язык «Капитанская дочка». Результаты такого тройного перевода, разумеется, не могли не сказаться на его качестве; об этом говорит самое заглавие повести: «Русская любовная история, или мисс Мэри».2 В этот же период было переведено на китайский язык несколько стихотворений Пушкина.

410

Более широкое знакомство с Пушкиным в Китае происходит после так называемой «литературной революции» 1919 года. В 1920 году появляются китайские переводы «Станционного смотрителя» и «Метели» (последняя озаглавлена: «Снег-сват»); обе эти повести были напечатаны в переводе Шэнь Ин-гэня, известного переводчика с русского языка, в его «Сборнике рассказов известных русских писателей».3 В 1921 году вышел в свет еще один перевод «Капитанской дочки» (на этот раз непосредственно с русского оригинала; переводчик Ань Шоу-и), в 1922 году переведен «Моцарт и Сальери»,4 в 1924 году издан «Сборник повестей» Пушкина», в котором, кроме «Повестей Белкина», напечатаны также «Дубровский», «Пиковая дама», «История села Горюхина», «Кирджали» (перевод с русского Чжао Чэн-чжи).

В дальнейшие годы число китайских переводов произведений Пушкина увеличивалось непрерывно. В годы антияпонской войны призывы Пушкина к свободе и независимости, к борьбе против рабства были особенно близки китайским читателям. В этот период опубликовано много новых переводов из Пушкина: они печатались в журналах, издавались отдельными книгами; одновременно начали появляться статьи о Пушкине китайских критиков и литературоведов, а также китайские переводы статей и исследований о нем иностранных авторов (в том числе и русских).5

В 1937 году широко отмечалась в Китае столетняя годовщина со дня смерти Пушкина. Было выпущено несколько сборников, посвященных Пушкину, где помещены как переводы его произведений, так и статьи о нем и его творчестве.6 Во второй половине 30-х годов и в 40-е годы появилось особенно много переводов произведений Пушкина. Впервые на китайском языке в этот период выходят: «Борис Годунов», «Каменный гость», «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Цыганы», «Арап Петра Великого» и др.

В 1947 году в Пекине издательство «Шидай» («Эпоха») выпустило в свет новый «Пушкинский литературный сборник» под редакцией

411

Гэ Бао-цюаня и В. Н. Рогова.7 Сюда вошли многие из лучших китайских переводов произведений Пушкина, а также критические статьи и высказывания о Пушкине китайских писателей. Особенно широко развернулась популяризация Пушкина в Китае в связи со 150-летием со дня рождения великого русского поэта в 1949 году, широко здесь отмеченным. Приезжавший в этом году в Москву на юбилейные празднования известный деятель китайской литературы Эми Сяо8 с полным правом от лица всего китайского народа приветствовал русскую литературу и ее гениального основоположника — Пушкина.

После провозглашения Китайской Народной Республики интерес к произведениям Пушкина и к изучению его творчества еще более усилился. Об этом можно судить по обилию новых переводов из Пушкина, появившихся за последние годы.

В 1949 году были переизданы переводы повестей: «Капитанская дочка» (переводчик Сунь Юн),9 «Дубровский» (переводчик Мэн Ши-хуань)10 и «Метель» (переводчик Лян Сян).

В 1950 году изданы вновь: «Станционный смотритель» (перевод Шуй Фу), «Барышня-крестьянка» (перевод Лэй Жаня),11 сборник «Повести» Пушкина (перевод Мэн Ши-хуаня),12 «Евгений Онегин» (перевод Люй Ина),13 «Сказка о золотом петушке» (перевод Чэнь Бо-чуя); четвертым изданием вышла повесть «Дубровский» (перевод Ли Бо).14

В 1953 году переиздан перевод поэмы «Цыганы», сделанный Цюй Цю-бо15 и считающийся в настоящее время лучшим переводом этого произведения на китайский язык. В 1954 году вновь переиздан был «Пушкинский литературный сборник» 1947 года: в нем воспроизведены прежние переводы произведений Пушкина, с добавлением повести «Выстрел» (переводчик Лэй Жань).

В этот же период выходит большое количество новых китайских переводов из Пушкина: стихотворный перевод «Евгения Онегина» (Пекин, декабрь 1954 года, переводчик Люй Ин); «Медный всадник», «Граф Нулин» и «Братья разбойники», объединенные в одной книге под общим

412

заглавием «Медный всадник» (изд. «Пинмин», Шанхай, 1954, переводчик Ча Лян-чжэн); «Избранные поэмы» Пушкина в переводе Юй Чжэня (изд. «Гуанхуа», Пекин, 1950; в этот сборник вошли: «Медный всадник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», «Кавказский пленник», «Братья разбойники» и «Полтава»). «Полтава» вышла также и отдельным изданием в переводе Ча Лян-чжэна (изд. «Пинмин», Шанхай, 1954). Много раз переводились также сказки Пушкина. В «Сборник сказок» Пушкина (перевод Мэн Хая, изд. «Синь вэньи», Шанхай, 1954) вошли: «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях». Кроме того, ряд сказок был выпущен отдельными изданиями. В 1950 году напечатана «Сказка о рыбаке и рыбке» (изд. «Чжиши шудянь», перевод Чжань Хуай-синя, и изд. «Шаонянь эртун», перевод Чэнь Бо-чуя); в 1951 — «Сказка о попе и о работнике его Балде» (изд. «Шаонянь эртун», перевод Чэнь Бо-чуя) и в 1953 году — «Сказка о царе Салтане» (изд. «Шаонянь эртун», перевод Чэнь Бо-чуя). Отдельными изданиями вышли в эти же годы «Выстрел» (изд. «Шидай», 1951, перевод Лэй Жаня) и впервые переведенная на китайский язык поэма «Руслан и Людмила» (1952, перевод Юй Чжэня).

Обилие переводов дало возможность тем китайским читателям, которые не владеют русским или другими языками, уже к началу 50-х годов иметь довольно полное представление о творчестве Пушкина. Следует отметить, что в переводах из Пушкина за последние годы (1949—1954) преобладали переводы его стихотворных произведений: все основные прозаические произведения были переведены уже ранее.

В предисловии к «Пушкинскому литературному сборнику» 1947 года указывалось, что Пушкина-прозаика в это время в Китае знали гораздо лучше, чем Пушкина-поэта. Это объяснялось, конечно, значительными трудностями передачи его стихотворных текстов на китайском языке. Но причины этого относительного невнимания китайских переводчиков к поэзии Пушкина, прежде всего — лирической, очевидно, лежало еще глубже. Характерно, например, что большие стихотворные произведения Пушкина, как мы указывали выше, были всё же в конце концов переведены. Некоторые стихотворения Пушкина переводились даже по нескольку раз (так, например, стихотворение «В Сибирь» переводилось восемь раз; «Зимний вечер» существует в пяти переводах, «Пророк» — в пяти, «Памятник» — в пяти, «Узник» — в трех переводах и т. д.). Очевидно, китайские переводчики производили сознательный отбор стихотворений Пушкина, наиболее, на их взгляд, доступных и характерных.16 За последние годы китайские переводчики-поэты стремятся познакомить китайских читателей и с Пушкиным-лириком.

Для переводов из Пушкина последних лет характерна еще одна особенность: все они делаются непосредственно с русских подлинников. Более того, на титульных листах большинства изданий теперь обычно указывается, с какого русского издания переводилось то или иное его произведение.17 Бывают случаи, когда китайский переводчик обращается одновременно

413

также и к переводам данного произведения на другие языки, чтобы добиться наибольшей точности в передаче на китайском языке русского оригинального текста.18

Основной целью китайского переводчика является донести до читателя возможно полнее и точнее содержание переводимого подлинника. Передать же на китайском языке музыкальную основу пушкинского стиха, его мелодику и ритмику, его рифмы и т. д. является делом чрезвычайно трудным. Пожалуй, более всего это удается Гэ Бао-цюаню, одному из лучших китайских переводчиков Пушкина, который прекрасно знает и понимает творчество русского поэта, являясь в то же время знатоком русского языка. Однако трудности общего характера остаются непреодолимыми. Любому, самому искусному переводчику пушкинской поэзии на китайский язык, как правило, удается сохранить количество стихов в строфе и общее строение последней; подчиненное же определенным закономерностям чередование рифм в строфе всегда отсутствует; то же можно сказать относительно закономерностей в количестве слогов (иероглифов). Люй Ин, переводчик «Евгения Онегина» (Пекин, 1954), в послесловии к своему переводу отмечает, что при переводе он пользовался свободной формой стиха и рифмой в широком смысле; строгое и неуклонное следование системе пушкинской рифмовки, по его мнению, нанесло бы ущерб простоте языка перевода и точности передачи содержания. Этого же принципа придерживается и Ча Лян-чжэн в своих переводах поэм Пушкина (сб. «Медный всадник», Шанхай, 1954). Тем не менее его переводы дают достаточно полное представление о поэмах Пушкина; всего более удался Ча Лян-чжэну перевод «Медного всадника»: в китайском тексте в наиболее ответственных местах сохранены смысловые оттенки оригинала, переданы эпитеты, раскрыты слова, требовавшие пояснений. Об этом можно судить по следующему примеру. «Вступление» к «Медному всаднику» при обратном дословном переводе с китайского на русский звучит так:

Там, у пустынных безбрежных морских волн,
Он стоял, полный великих дум,
Смотрел, не отрываясь, вдаль. Перед ним
Речная вода широко неслась; только челн
На волнах качался, маленький и одинокий.
По топким берегам, покрытым мхом,
Черные лачуги — здесь и там:
Жалкий финн там нашел приют.
Солнце спряталось в густом тумане,
Лес, который никогда не видел солнечных лучей,
Кругом шумел...

И дальше переводчик правильно понял и удачно воспроизвел многие такие слова и словосочетания русского текста, какие могли представить для китайского читателя известные затруднения. «Полнощные страны» переведено как «Северные страны», «адмиралтейская игла» — «шпиль на башне военно-морского министерства», «порфироносная вдова» — «вдовствующая императрица»; стих «Вознесся пышно, горделиво» передан

414

большим количеством слов, но достаточно точно: «Высоко поднял свою прекрасную, гордую голову». Некоторые затруднения, по-видимому, вызвали стихи:

Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей.

Переводчик передал их так:

Я люблю твои военные площадки,
Воинственные игры молодых военных.

Эти стихи, к сожалению, оставлены без пояснений. Однако переводчик не обходится вовсе без комментариев; он дает их там, где считает это необходимым. Так, например, к «Вступлению» «Медного всадника» сделано два примечания; первое из них поясняет, что следует разуметь под словом «пунш» (в стихе: «И пунша пламень голубой»), второе, что Пушкин имеет в виду, говоря о «побежденной стихии»; в последнем переводчик ссылается на английский и немецкий переводы данного места подлинника и воспроизводит также относящийся сюда комментарий А. Л. Слонимского. В полном соответствии с этим вызвавшие затруднение стихи:

Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия —

переданы в китайском переводе следующим образом:

Возвышайся, город Петра! Выпрямив грудь,
Как Россия стой непоколебимо!
Когда-нибудь даже силы природы
         Склонятся перед тобой.

Само собой разумеется, что в китайском тексте «Медного всадника» воспроизведены в переводе все пять примечаний к поэме самого Пушкина и что они потребовали также нескольких дополнительных пояснений, заимствованных частично из русских комментированных изданий этой поэмы.

Довольно подробными комментариями снабжен перевод «Евгения Онегина», сделанный Люй Ином (Пекин, 1954). Переводчик счел нужным пояснить здесь такие имена, как «Зевес», «Руслан» и «Людмила»; объяснены некоторые иностранные слова: «мадам», «мосьё», «мазурка», что такое «Летний сад» и как следует понимать в действительности стих: «Но вреден Север для меня». Все эти разъяснения, безусловно, вполне естественны и имеют существенное значение, в особенности потому, что указанные переводы издаются большими тиражами и рассчитаны на массового китайского читателя, жадно рвущегося к культуре, и в частности к более широкому знакомству с русской литературой. Может быть, имея в виду именно этого широкого читателя, китайские издательства в последнее время охотно помещают на титульных листах выпускаемых ими иностранных произведений своего рода рекомендации этих книг или характеристики их, с кратким изложением их содержания. Так, о «Евгении Онегине» на титульном листе упомянутого выше последнего издания 1954 года говорится: «Это одно из главных произведений Пушкина. Описывая историю своих героев, Онегина и Татьяны, Пушкин показал жизнь

415

всего русского общества, начиная от нового Петербурга и кончая русской деревней и старой Москвой. Оставшиеся в рукописи части десятой главы дают нам представление о революционном движении русских декабристов». Далее приводятся слова Белинского о «Евгении Онегине» как об «энциклопедии русской жизни» и делается следующий общий вывод: «Прочитав это произведение, можно получить ясное представление о жизни аристократического общества при русском императоре, увидеть, как это, разлагающееся и приходящее в упадок, общество душило умных, способных людей типа Онегина, как оно калечило жизнь таким прекрасным людям, как Татьяна. И это заставляет читателя ненавидеть этот общественный строй, его господствующие классы». Нельзя не заметить, что подобные рекомендации отличаются излишней прямолинейностью и чрезмерно упрощают понимание таких сложных и трудных для всякого иностранного читателя произведений Пушкина, как «Евгений Онегин». Этому делу гораздо лучше помогают, кроме пояснительных примечаний, «предисловия» или «послесловия» к переведенным текстам. Так, к указанному изданию «Евгения Онегина» Люй Ин приложил «Послесловие», в котором подробно рассказано о том, как он трудился над своим переводом и каким принципам следовал. В книге помещена также небольшая статья «О „Евгении Онегине“», в которой Люй Ин рассказал историю создания романа Пушкиным. В заключение переводчик отметил, что «Пушкин не только открыл путь реализма для русской литературы, но и является одним из великих зачинателей классического реализма в мировой литературе».

Иногда в приложениях к переводам даются выдержки из статей русских авторов, чаще всего Белинского.19 Наконец дополнительную комментаторскую роль играют также иллюстрации: почти все последние переводы произведений Пушкина на китайский язык даны с иллюстрациями старых русских и новых советских художников.

Одновременно с активной деятельностью переводчиков Пушкина в Китайской Народной Республике продолжается, непрерывно развиваясь и вширь и вглубь, изучение Пушкина, в котором принимают участие китайские критики и литературоведы. Из посвященных Пушкину статей последних лет следует назвать статьи Си Цзиня «Что дал нам Пушкин»,20 «Заметки о Пушкине» Ли Цзи-е,21 «Город Пушкина и другие заметки» Чжэн Вэня22 и статью Ван Я-пина «Влияние поэта Пушкина в Китае».23 В этой последней статье известный китайский поэт и критик призывает китайских писателей учиться у Пушкина. «Пушкин — великий поэт, — пишет Ван Я-пин, — его патриотические идеи, горячая любовь к народу, поиски правды, дух сопротивления и надежды на счастливое будущее помогли ему написать так много прекрасных произведений. Мы должны учиться у него». Аналогичные мысли вместе с высокой оценкой творческого гения Пушкина высказываются также и китайскими поэтами.

Юбилеи Пушкина 1937 и 1949 годов, как уже было указано выше, были довольно широко отмечены китайской общественностью. Всколыхнули

416

они и китайских писателей, знавших творчество великого русского поэта гораздо лучше, чем их предшественники. В эти годы создано было и несколько посвященных Пушкину стихотворений.

Существует написанное в 1947 году стихотворение, посвященное памятнику Пушкина в Шанхае, поставленному еще в 1937 году. В годы японской оккупации Шанхая памятник этот был разрушен, но после освобождения восстановлен. В день, когда монумент встал на свое место, китайский поэт Цзан Кэ-цзя написал стихотворение «Памятник», в котором есть следующие строки:

Ты стоишь высоко-высоко, Пушкин,
Человечества чистая совесть;
С каждым днем поднимаясь всё выше и выше,
Ты в тех высях, где солнце и месяц,
И как солнце и месяц светел.24

Другой видный поэт современного Китая и драматург Кэ Чжун-пин, согласно его собственному свидетельству, свое стихотворение, посвященное Пушкину, написал 6 июня 1949 года в Пекине и в тот же день прочел его на торжественном собрании, посвященном 150-й годовщине со дня рождения великого русского поэта. Позднее оно было напечатано в сборнике Кэ Чжун-пина «От Яньани до Пекина». Автограф этого стихотворения Кэ Чжун-пин прислал Всесоюзному музею А. С. Пушкина в Ленинграде,25 где оно хранится и сейчас. Так как оно еще не известно в русской печати, приводим его полный перевод по автографу (снимок первой и последней страницы рукописи см. на стр. 417).

Пою народного гения—Пушкина

Пушкин — цветок русского народа,
Этот цветок готов был скорее умереть,
Чем цвести в саду императора.

Пушкин — драгоценный меч русского народа,
Звезды не такие блестящие, как он,
Молния не такая сверкающая, как он,
Потому что он — это героический дух
                                         русского народа.

Пушкин — гений русского народа,
Его стихи из сердца русского народа,
Бурля, рвутся наружу,
Как из высоких гор рвутся наружу родники,
Родники, сливаясь, образуют реки,
Реки, сливаясь, образуют моря.
Стихи Пушкина
Суровы, как высокие горы России,

417

Стихотворение «Пою народного гения — Пушкина» китайского поэта Кэ Чжун-пина. Листы 1 и 4. Автограф. 1949.

Всесоюзный музей А. С. Пушкина.

418

Чисты, как родники России,
Как реки России, смелы,
Как моря России, величественны.
Гений русского народа
Полон настроений русского народа.

Пушкин...
Он выразил в песне сердце русского народа,
Он поет, как весенний ветер поет над высокими горами.
Он поет над степями,
Поет над реками, поет над морями,
Поет через все государственные границы,
И все народы открывают ему сердце
И приветствуют русский народ, гения русского народа.
Сегодня — годовщина дня рождения Пушкина,
Чем отметит ее народ нового Китая?
Славой и энтузиазмом, горящими, как сто солнц,
Героизмом четырехсотсемидесятимиллионного народа.

Кэ Чжун-пин

Не подлежит никакому сомнению, что молодое китайское пушкиноведение достигло за последние годы несомненных успехов. Советские пушкиноведы будут с интересом ожидать выхода дальнейших переводов и исследовательских работ о Пушкине на китайском языке.

————