- 79 -

Ларина, Pachette («Евг. Онѣгинъ»). — Въ юности «была одѣта по модѣ и всегда къ лицу»; «корсетъ носила очень узкій». «Русскій Н, какъ N французскій произносить умѣла въ носъ»; «звала Полиною Прасковью», «говорила на распѣвъ». «Писывала кровью въ альбомы нѣжныхъ дѣвъ» «чувствительные стишки». Она была «отъ Ричардсона безъ ума». «Она любила Ричардсона не потому, чтобы прочла, не потому, чтобъ Грандисона она Ловласу предпочла, но встарину княжна Полина, ея московская кузина, твердила часто ей о нихъ. Въ то время былъ еще женихъ ея супругъ, но поневолѣ она вздыхала о другомъ, который сердцемъ и умомъ ей нравился гораздо болѣ». «Но не спросясь ея совѣта дѣвицу повезли къ вѣнцу и, чтобъ ея разсѣять горе, разумный мужъ уѣхалъ вскорѣ въ свою деревню». Въ деревнѣ, «Богъ знаетъ, кѣмъ окружена», она «рвалась и плакала сначала и съ мужемъ чуть не развелась». Но «потомъ хозяйствомъ занялась, привыкла и довольна стала». «Привычка усладила горе, неотразимое ничѣмъ. Открытіе большое вскорѣ ее утѣшило совсѣмъ: она межъ дѣломъ и досугомъ

- 80 -

открыла тайну, какъ супругомъ единовластно управлять, и все тогда пошло на стать». «Корсетъ, альбомъ, княжну Полину, стишковъ чувствительныхъ тетрадь она забыла, — стала звать Акулькой прежнюю Селину и обновила, наконецъ, на ватѣ шлафоръ и чепецъ». «Она ѣзжала по работамъ, солила на зиму грибы, вела расходы, брила лбы, ходила въ баню по субботамъ, служанокъ била осердясь». По ея «наказу», служанки, собирая ягоды въ кустахъ, «въ саду» «хоромъ пѣли» — «чтобъ барской ягоды тайкомъ, уста лукавые не ѣли и пѣньемъ были заняты». Она и мужъ «хранили въ жизни мирной привычки мирной старины». «У нихъ на масляницѣ жирной водились русскіе блины; два раза въ годъ они говѣли; любили круглыя качели, подблюдны пѣсни, хороводъ; въ день Троицынъ, когда народъ зѣвая слушаетъ молебенъ, умильно на пучекъ зари они роняли слезки три; имъ квасъ, какъ воздухъ былъ потребенъ, и за столомъ у нихъ гостямъ носили блюда по чинамъ». Когда потомъ старушка Ларина пріѣхала съ дочерью въ Москву и кузина спросила: «Кузина, помнишь Грандисона?». Ларина не сразу вспомнила его: «— Какъ, Грандисонъ?.. а, Грандисонъ! Да, помню, помню, «гдѣ же онъ?». Онѣгинъ, познакомясь съ ней, нашелъ, что «Ларина проста, но очень милая старушка».

Критика: Л. «стояла на высшей ступени жизни сравнительно съ своимъ супругомъ. До замужества она обожала Ричардсона, не потому, чтобъ прочла его, а потому, что отъ своей московской кузины наслышалась о Грандисонѣ. Помолвленная за Ларина, она втайне вздыхала о другомъ. Но ее повезли къ вѣнцу, не спросившись ея совѣта. Въ деревнѣ мужа она сперва терзалась и рвалась, а потомъ привыкла къ своему положенью и даже стала имъ довольна, особенно съ тѣхъ поръ, какъ постигла тайну самовластно управлять мужемъ». «...Словомъ, Ларины жили чудесно, какъ живутъ на этомъ свѣтѣ цѣлые милліоны людей. Однообразіе семейной ихъ жизни нарушалось гостями». [Бѣлинскій. Соч. т. VIII].