- 388 -
ШИЛЛЕР (Schiller) Иоганн Кристоф Фридрих фон (1759—1805), нем. поэт, драматург, прозаик, мыслитель. В России известен с сер. 1780-х; его соч. в рус. переводах широко публиковались на стр. период. печати, выпускались отд. изданиями, а его пьесы еще при жизни автора прочно вошли в репертуар петерб. и моск. театров. К нач. 1810-х Ш. воспринимался в России в первую очередь как поэт «сердца и чувства», поэт-романтик; в романтическом ключе интерпретировалось драматическое творчество Ш., утвердившее за писателем в России славу ученика Шекспира и продолжателя его традиций. Существенную роль в формировании этого образа сыграли Н. М. Карамзин и в особенности В. А. Жуковский, благодаря переводам к-рого в рус. лит. вошел целый круг шиллеровских мотивов.
С интересом относились к Ш. литераторы пушк. круга, увидев в нем не только чувствительного поэта, но и певца «вольности» и «свободы», к-рый, как писал П. А. Вяземский, «гремел в пользу притесненных» (ОА. Т. 2. С. 170). Особой популярностью в этой среде пользовалась ода «К радости» («An die Freude», 1785), отзвук к-рой, слившийся с мотивами шиллеровской «Пуншевой песни» («Punschlied», 1803), обнаруживается, напр., у Вяземского (эпистола «К друзьям» («Кинем печали!..») (1815)), у К. Н. Батюшкова («Мои пенаты», 1812, и др.), у В. К. Кюхельбекера («К радости», между 1815—1817, напеч. 1825). Последний, открыв для себя Ш. еще в лицейские годы, на протяжении всей своей жизни относился к творчеству нем. поэта с пристальным вниманием. Именно Кюхельбекер стал пропагандистом Ш. в лицейской среде, его «живым лексиконом и вдохновенным коментарием», как назвал своего друга (не упоминая по имени) П. в биогр. наброске «Дельвиг», 1834 (Акад. XI, 273). Не случайно сопряжение этих двух имен в пушк. ст-нии «19 октября» (1825): «Поговорим о бурных днях Кавказа, О Шиллере, о славе, о любви» (ст. 111—112), — обращался П. к «Вильгельму», «брату родному по музе, по судьбам» (ст. 103—104). Сам П., познакомившийся с творчеством Ш. в лицейские годы (прежде всего благодаря усилиям Кюхельбекера) и получивший самое общее представление о его эстетич. взглядах на лекциях П. Е. Георгиевского, читавшего курс истории поэзии (Лицейские лекции. С. 120), несомненно, знал основные произв. Ш. по многочисленным рус. и фр. пер., по откликам в европ. и рус. печати; при этом, однако, он не проявлял в целом особого, направленного интереса к автору «Идеалов» («Die Ideale», 1795) и «Резиньяций» («Resignation», 1786) — произв. нем. филос. лирики, оставивших глубокий след в рус. поэзии первой четверти XIX в. Лишь на уровне отд. мотивов и созвучий можно говорить о связи между двумя поэтами, к-рая в большинстве случаев носит опосредованный характер. Так, «Заздравный кубок» (1816) П. соотносится с «Пуншевой песнью» Ш., с к-рой пушк. ст-ние оказывается связанным лишь на уровне общих мотивов и строфики (Томашевский. Строфика П. С. 108; Томашевский Б. В. Пушкин: Работы разных лет. М., 1990. С. 357). Типологическое сходство обнаруживается между «Вакхической песней» П. (1826) и одой «К радости»; в отраженном виде мотив из той же оды Ш. возникает в пушк. послании декабристам в Сибирь (1827), где два первых стиха: «Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье...» — представляют собою парафраз строк из ст-ния А. А. Дельвига «Прощальная песнь воспитанников
- 389 -
Царскосельского лицея» (1817): «Храните, о друзья, храните ‹...› В несчастье гордое терпенье...», к-рые в свою очередь восходят к пятой строфе оды Ш. (Danilevskij 1998. S. 166—167). Исследователи склонны видеть в противопоставлении «молодости» и «зрелости» в пушк. ст-нии «Отрок» (1830) развитие образа, данного в эпиграмме Кюхельбекера «Возраст счастия» (1820), представляющей собою подражание шиллеровскому «Играющему мальчику» («Der spielende Knabe», 1795) (Кибальник 1987. С. 65—69), хотя у П. смысловая нагрузка этого противопоставления весьма отличается как от Кюхельбекера, так и от Ш. Очевидны тематические и сюжетные параллели (при отсутствии прямой зависимости) между ст-нием П. «Романс» (1814, 1826) и балладой Ш. «Детоубийца» («Kindermörderin», 1782; рус. пер. М. В. Милонова — ВЕ. 1813. Ч. 70. № 13. С. 3—7). К Ш. возводят строфику «Песни о вещем Олеге» (Danilevskij 1998. S. 167—168), образцы к-рой были даны в пер. баллад Ш., выполненных Жуковским, в частности — в «Кубке» (1822—1831) (оригинал: «Der Taucher» («Ныряльщик»), 1797) и в нек-рой степени в «Графе Габсбургском» (1818) (оригинал: «Der Graf von Habsburg», 1803); последняя баллада обнаруживает типологическое сходство также с «Песнью о вещем Олеге» (R.-D. Keil). Шиллеровская фразеология входит и в ранние пушк. элегии, навеянные ст-нием Жуковского «Мечты» (1812), к-рое являлось переработкой шиллеровских «Идеалов». Впоследствии у П. вырабатывается несколько ироническое отношение к «элегизму» Ш. в интерпретации Жуковского и его эпигонов, о чем свидетельствует, напр., его замечание в письме ок. (не позднее) 21 апр. 1820 к Вяземскому по поводу «Голоса с того света» (1817) Жуковского, представляющего собою переложение из Ш. (Акад. XIII, 15). Но независимо от отношения П. к «унылому элегизму», примечательно, что это лит. явление связывается в его восприятии именно с Ш., чей «элегический» образ возникает в «Евгении Онегине» в связи с Ленским, в частности — в сцене накануне дуэли: «При свечке, Шиллера открыл...» (гл. VI, 20. 4). Юный поэт, герой пушк. романа в стихах, задремывает в той же главе (строфа 23. 7) «на модном слове идеал», к-рое выделено курсивом и скорее означает противопоставление земного и возвышенного в лит-ре рус. романтизма, чем указывает на прямую связь с «Идеалами» Ш. Тем не менее имя нем. поэта становится в этом контексте символом определенного умонастроения и лит. стиля. В предсмертной элегии Ленского «Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни...» (гл. VI, 21. 3—4) возможно тонкое пародирование 4-й строки все тех же шиллеровских «Идеалов» в переложении Жуковского («Мечты», ст. 5: «О дней моих весна златая...»). Появление именно в VI гл. «Евгения Онегина» мотивов, связанных с «Идеалами» Ш., могло быть вызвано тем, что как раз в период работы над ней (1826) соч. Ш. во фр. пер. находились в поле зрения поэта (Розова. С. 377). То, что П. подчеркивает увлеченность Ленского шиллеровской поэзией, дало основание нек-рым исследователям (Ю. Н. Тынянов) поставить под сомнение возможность соотнесения фигуры Ленского и Кюхельбекера, поскольку именно в сер. 1820-х последний резко изменил свое отношение к Ш. и выступил с резкой критикой его «чувствительной» поэзии (как определил теперь Кюхельбекер поэзию своего прежнего кумира) в своем «Разговоре с Ф. В. Булгариным» (1824). Отношение П. к Ш. было несколько иным — оно исключало как поклонение, так и отрицание. Пушк. рисунок 1829, передающий романтический облик нем. поэта, лишен иронии (ПД 1723, л. 10 об.; воспроизведено: Альбом Елизаветы Николаевны Ушаковой: Факс. воспроизведение. СПб., 1999. Л. 10 об.). И переводы Жуковского из Ш. ценил П. высоко (см. его письмо к П. А. Вяземскому от 1 июня 1831 — Акад. XIV, 170). В «Евгении Онегине» имеются и др. шиллеровские мотивы, чуждые полемичности. С трагедией Ш. «Орлеанская дева» («Die Jungfrau von Orleans», 1801) в пер. Жуковского (полн. изд. 1821) связывают сцену прощания Татьяны с родными местами («Простите, мирные долины, И вы, знакомых гор вершины, И вы, знакомые леса...» —
- 390 -
«Евгений Онегин», гл. VII, 28. 5—7), очень напоминающую сцену прощания Иоанны с родиной («Простите вы, холмы, поля родные; Приютно-милый, ясный дол, прости...») в явл. 4 «Пролога» трагедии (Ю. А. Веселовский).
Помимо романа в стихах, близость П. к Ш. отмечается в ст-нии «Мне бой знаком...» (1820), сходном по содержанию с песней ландскнехтов из ч. I «Лагерь Валленштейна» («Wallensteins Lager», 1798) драматич. трилогии Ш. о Валленштейне.
Если в поэзии связь между П. и Ш. прослеживается достаточно отчетливо, хотя, как правило, речь идет лишь об опосредованном восприятии отд. мотивов, то параллели между драматургией Ш. и произв. П. имеют преимущ. характер типологических схождений. Так, традиционно тему «разбойничества» у П. («Братья разбойники», 1821—1822; «‹Дубровский›», 1832—1833) связывают с хорошо известной П. в чтении и по театру драмой Ш. «Разбойники» («Die Räuber», 1781), к-рой европ. предромантическая и романтич. лит-ра обязана появлением типа «благородного разбойника»; при этом отмечается отсутствие прямой зависимости образа Дубровского от шиллеровского Карла Моора (Манн Ю. С. Поэтика русского романтизма. М., 1976. С. 57—59). Определенное типологическое сходство персонажей и психол. ситуаций обнаруживается между драмой Ш. «Коварство и любовь» («Kabale und Liebe», 1784) и повестью П. «Станционный смотритель» (1830), между «Разбойниками» и пушк. «Сценами из рыцарских времен» (1835), между драматич. поэмой Ш. «Дон Карлос» («Don Carlos», 1787) и пушк. пер. из трагедии В. Альфьери на тот же сюжет («Из Alfieri», 1827). Наиболее отчетливы параллели между «Борисом Годуновым» (1824—1825) и неоконченной трагедией Ш. «Димитрий» («Demetrius», 1805). Известно, что именно в период создания трагедии о царе Борисе П. обратился к чтению драм Ш., и в списке необходимых книг, к-рый он послал брату из Михайловского в Петербург 22 и 23 апр. 1825 (Акад. XIII, 163), были указаны и «Драматические сочинения» Ш. на фр. яз. Сведения о шиллеровском «Димитрии» П. мог получить и от Жуковского. И хотя нет прямых свидетельств того, что П. знал об этом произв. Ш., обращение к одному и тому же ист. материалу, общая проблематика (властитель и народ, суд истории, проблема совести и др.), сходные черты в образах Лжедмитрия и Бориса у Ш. и П. позволяют сделать вывод если не о прямой связи, то о несомненных общих лит. и ист. источниках обоих произв. (к таким источникам принадлежат трагедии и «хроники» Шекспира). Косвенно соотносится с Ш. и знаменитая ремарка «Народ безмолвствует», к-рая восходит к Шекспиру и Плутарху, но вместе с тем имеет аналог и в шиллеровской новелле «Игра судьбы» («Spiel des Schicksals», 1789), переведенной Карамзиным в ВЕ (1802. Ч. 4. № 15. С. 177—193).
Помимо совпадения отд. мотивов, образов, лит. типов, наличия общего интереса к сходным темам и проблемам, обращает на себя внимание и определенная близость эстетических взглядов обоих поэтов, выразившаяся, в частности, в схожем взгляде на роль поэта, на проблему «поэт и толпа»; ср. у П. высказывание героя «Египетских ночей» (1835) о том, что «толпа не имеет права управлять ‹...› вдохновением» (Акад. VIII, 268) и такие ст-ния Ш., как «Художники» («Die Künstler», 1789), «Идеал и жизнь («Das Ideal und das Leben», 1795), «Власть песни» («Die Macht des Gesanges», 1795).
Лит.: Веселовский Ю. А. Шиллер как вдохновитель русских поэтов // Веселовский Ю. А. Литературные очерки. М., 1910. Т. 2. С. 7; Тынянов Ю. Н. Архаисты и Пушкин // П. в мировой лит-ре. С. 283—286 (То же // Тынянов. С. 118—121; Тынянов Ю. Н. История литературы; Критика. СПб., 2001. С. 129—132); Алексеев М. П. Борис Годунов и Дмитрий Самозванец в западноевропейской драме // «Борис Годунов» А. С. Пушкина: Сб. ст. Л., 1936. С. 104—110 (То же // Алексеев. П. и мировая лит-ра. С. 384—389); Розова З. Г. Пушкин и «Идеалы» Шиллера // Slavia. 1937. Roč. 14. Seš. 3. S. 376—404; Fischer R. Schiller und Puschkin // Weimarer Beiträge. 1960. № 3. S. 603—611; Kostka E.
- 391 -
Pushkin’s debt to Schiller // Rivista di letterature moderne e comparate. Firenze, 1967. Vol. 20. № 2. P. 85—100; Keil R.-D. Der Fürst und der Sänger: Variationen eines Balladenmotivs von Goethe bis Puskin // Studien zur Literatur und Aufklärung in Osteuropa. Gießen, 1978. S. 240—249; Danilevskij R. Ju. 1) Schiller und Puschkin // Schiller und die Folgen. Weimar, 1979. S. 33—40; 2) Schiller in der russischen Literatur: 18. Jahrhundert — erste Hälfte 19. Jahrhundert. Dresden, 1998. S. 153—224; Цявловская Т. Г. Рисунки Пушкина. М., 1980. С. 329; Кибальник С. А. 1) К вопросу об источниках пушкинского стихотворения «Отрок»: Пушкин и Шиллер // ZfS. 1987. Bd 32. Hf. 1. S. 65—69; 2) Художественная философия Пушкина. СПб., 1998. С. 106; Brody E. C. Schiller’s idealism and Pushkin’s realism: Two aspects of early nineteenth-century historical drama // Friedrich von Schiller and the drama of human existence / Ed. by A. Ugrinsky. New York a. o., 1988. P. 21—27; Жуйкова. № 848, 849; Мурьянов М. Ф. Портрет Ленского // ВЛ. 1997. № 6. С. 102—122; Wedel E. Puschkin und die westeuropäische Literatur // «Von Pol zu Pol Gesänge sich erneun...»: Das Europa Goethes und seine Nationalliteraturen / Hrsg. J. Golz, W. Müller. Weimar, 2001. S. 177.
Р. Ю. Данилевский, М. Ю. Коренева