- 449 -

 

КОММЕНТАРИИ

Н. В. ПУТЯТА

Николай Васильевич Путята (1802—1877) — литератор, мемуарист, участник «Общества любителей российской словесности» в Москве (впоследствии — его председатель), в молодые годы — офицер, близкий к декабристским кругам, с 1823 года адъютант генерал-губернатора Финляндии А. А. Закревского (что объясняет обстоятельства близкого знакомства мемуариста с Е. Баратынским, отбывавшим в начале 20-х годов солдатскую службу в Финляндии). Баратынский стал посредником в знакомстве Путяты с Пушкиным, которое состоялось в Москве в сентябре 1826 года и быстро перешло в тесное дружеское общение. Воспоминания о Пушкине представляют собою выдержки из «Записной книжки» Путяты, которые были представлены для публикации редактору «Русского архива» П. И. Бартеневу дочерью мемуариста О. Н. Тютчевой (см.: РА, 1899, № 6, с. 350). Фрагментарные и лаконичные по форме, эти записи касаются наиболее сложных и драматических моментов последекабрьской биографии Пушкина (его взаимоотношений с Николаем I и Бенкендорфом, обстоятельств его арзрумской поездки, трагических событий января 1837 г.), в ряде случаев являясь единственным источником информации о поэте (например, о предложении ему Бенкендорфа поступить на службу в канцелярию III Отделения или несостоявшейся дуэли с Лагрене и др.). Выдерживающие самую строгую документальную проверку, воспоминания Путяты хранят следы дружески доверительных разговоров с поэтом, не принимавшим тягостной для него опеки властей и глубоко переживавших разгром декабризма. Есть все,основания полагать, что именно Путята, бывший одним из немногих очевидцев казни вождей восстания на кронверке Петропавловской крепости в Петербурге 13 июля 1826 года, подробно рассказал Пушкину о ходе казни и расположении виселицы на валу кронверка, что нашло отражение в знаменитом пушкинском рисунке (см. об этом: Петров А. Штрихи ложились на бумагу. Рисунок Пушкина прочтен. — Пушкинский праздник. Специальный выпуск «Литературной газеты» и «Литературной России», 1969, 30 мая — 6 июня, с. 18). Не включенный автором в воспоминания о Пушкине, Рассказ Путяты о казни декабристов был опубликован в «Русской архиве» (1881, кн. 2, № 2, с. 343—344). Подробный анализ этого рассказа в связи с пушкинским рисунком см. в статье Р. В. Иезуитовой «Из истории декабристских замыслов Пушкина 1826—1827 гг.» (Пушкин. Исследования и материалы. Т. XI. М.—Л., 1983, с. 93—94).

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

РА, 1899, кн. 6, с. 350—353.

¹ Имеется в виду Русско-турецкая война 1828—1829 гг.

² Стихотворение «Поедем, я готов; куда бы вы, друзья...» было написано 23 декабря 1829 г.

- 450 -

³ Имеется в виду рецензия В. Б. Броневского (изданная анонимно), в «Сыне отечества» (1835, кн. 1. отд. 3, с. 177—186).

⁴ Путята видел тетрадь № 843, содержащую «Дневник 1833—1835 гг.», в которой вырезаны первые четыре листа, видимо, содержащие упомянутую мемуаристом статью о Баратынском. Цитаты из «Дневника» Путята приводит по памяти, неточно, но близко к тексту пересказывая поразившие его записи о Дантесе и неудовольствии поэта своим камер-юнкерством.

⁵ Мемуарист ошибается, говоря о «только что написанных стихах» Пушкина: «Чертог сиял...» («Клеопатра») включено в «Египетские ночи» (напечатанные посмертно) редакцией «Современника», а написано стихотворение между 2 октября и началом ноября 1824 г., а в 1828 г. лишь переработано. Стихотворение «Утопленник» действительно было написано летом — в начале осени 1828 г. и могло быть прочитано мемуаристу вскоре после его написания.

⁶ Речь идет о стихотворении «Наперсник» (1828), посвященном А. Ф. Закревской.

⁷ Подлинник записки сохранился (ИРЛИ, ф. 244, оп. 1, № 1356). К письму имеется примечание Путяты: «Лагрене был секретарем французского посольства».

С. А. СОБОЛЕВСКИЙ

Сергей Александрович Соболевский (1803—1870) — близкий друг Пушкина, библиофил и библиограф, литератор-дилетант. Однокашник Л. С. Пушкина по Благородному пансиону при Главном педагогическом институте, он познакомился с Пушкиным еще в 1818 году, однако их дружеская короткость началась в 1826 году, когда Соболевский берет на себя попечение над бытовыми и материальными делами поэта и становится его посредником в общении с Мицкевичем, «любомудрами», братьями Полевыми. Гурман и жуир, известный бесцеремонностью поведения (эти качества потом стал и причиной нерасположения к нему Н. Н. Пушкиной), Соболевский был личностью яркой и оригинальной. Образованный, широкий и разносторонний в своих литературных интересах, автор остроумных и блестящих экспромтов и эпиграмм, он был дружески принят даже во враждующих между собой литературных лагерях. Пушкин ценил и его искреннюю привязанность, и его щепетильность в вопросах этики; держалось мнение, что влияние Соболевского (в 1836—1837 гг. бывшего за границей) могло бы предотвратить дуэль с Дантесом. Будучи чрезвычайно информирован в бытовой и литературной биографии Пушкина, Соболевский видел свой долг перед памятью поэта в том, чтобы снабжать материалами и корректировать его биографов и издателей; в его замечаниях на материалы Анненкова, Бартенева, в переписке с М. Н. Лонгиновым. С. Д. Полторацким и др. содержатся ценнейшие сведения биографического, библиографического и историко-литературного характера (в том числе о не дошедших до нас политических стихах Пушкина). Связных воспоминаний о Пушкине Соболевский не оставил, хотя намеревался их писать. Свод литературы о Соболевском и Пушкине см.: Черейский.

- 451 -

ИЗ СТАТЬИ «ТАИНСТВЕННЫЕ ПРИМЕТЫ В ЖИЗНИ ПУШКИНА»
(Стр. 9)

РА, 1870, с. 1377—1388.

¹ Помимо перечисленных, упоминается аналогичный рассказ А. Н. Вульфа в РС, 1870. № 4 (втор. изд.), с. 404—405.

² Соболевский близко общался с Пушкиным с сентября 1826 г. по октябрь 1828 г. и с июля 1833 г. по август 1836 г. (перерывы в общении — его заграничные поездки).

³ О посещении Пушкиным гадалки Кирхгоф см. с. 229 наст. изд. Н. А. Корсаков уехал в Италию 19 ноября 1819 г. (Летопись, с. 750). Письмо его не сохранилось.

⁴ На разговор Пушкина с А. Ф. Орловым, якобы отразившийся в стихотворении «К Орлову» («О ты, который сочетал...»), ссылается и Л. С. Пушкин (см. т. I, с. 49 наст. изд.). утверждая, что разговор этот состоялся вдень получения письма. Здесь цепь «совпадении» опровергается хронологией. Стихотворение «Орлову» написано, согласно помете в рукописи, 4 июля 1819 г., то есть задолго до описываемых событий и посещения гадалки. Весной 1819 г. Пушкин, действительно, собирался в военную службу (ОА, I, с. 202).

⁵ Здесь опущен текст послания «К А. Ф. Орлову». См. II, 85.

⁶ См. с. 229 наст. изд.

⁷ Здесь снова хронологическая неточность, возможно, идущая от самого Пушкина. Он был членом масонской ложи «Овидий» в 1821 г.

⁸ См. прим. 5 к воспоминаниям М. И. Осиповой (т. I, с. 521 наст. изд.).

КВАРТИРА ПУШКИНА В МОСКВЕ
(Стр. 8)

«Русский, газета политическая и литературная», 1867, лист 7 и 8, с. III (в форме письма к Погодину). Озаглавлено Погодиным. Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. 373, оп. I, № 22), так как, публикуя письмо, Погодин отредактировал текст (важнейшие разночтения приведены ниже). Приписка Погодина печатается по тексту в газете.

¹ Сведения Соболевского о московских адресах Пушкина повторяют и К. Полевой (с. 55 наст. изд.), Лонгинов, Н. В. Путята (с. 5—8 наст. изд.). См.: Н. П. Чулков. Пушкин-москвич. — В кн.: «Пушкин в Москве». М., 1930, с. 49—88. О чтениях «Бориса Годунова» см. т. I, с. 116—117 и т. II, с. 20—21, 33—34 наст. изд.

² В печатном тексте: «в самоедском ергаке». Далее также текст исправлен Погодиным: «Вот где он выронил (к счастию, что не в кабинете императора) свое стихотворение на 14 декабря, что с час времени так его беспокоило, пока оно не нашлось!!!» Рассказ о стихотворении на 14 декабря, якобы выроненном Пушкиным на лестнице дворца после аудиенции у Николая I (и потом, по возвращении в гостиницу, сожженном), впервые был сообщен в печати М. И. Семевским («Прогулка в Тригорское». — СПб. вед., 1866, № 163), усомнившимся в его истинности. Свидетельство Соболевского (в редакции Погодина) появилось в 1867 г. Со ссылкой на Соболевского его повторил П. А. Ефремов, добавив, что листок отыскался в квартире Соболевского после приезда Пушкина из дворца и заключал «Пророка», с первоначальным текстом последней строфы:

- 452 -

Восстань, восстань, пророк России!

Позорной ризой облекись,

Иди — и с вервием на выи... — и т д.

(РС, 1880, № 1, с. 133). Эту версию подтвердил А. П. Пятковский, слышавший ее от А. В. Веневитинова, который рассказывал, что Пушкин захватил стихотворение на ауиенцию из Михайловского, имея в виду, в случае неблагоприятного исхода, вручить его императору (РС, 1880, № 3, с. 673—675); последние строки, по Веневитинову, читались: «И с вервьем вкруг смиренной выи // К царю... явись!» Вариант этого рассказа — у Шевырева и Нащокина (с. 45 и 226). Со слов Погодина и Хомякова Бартенев записал еще один вариант концовки: «Иди, и с вервием вкруг шеи (рукой Соболевского (?): «выи?») // К У. Г. явись» (Рассказы о П., с. 31, 91—94; шифр У. Г. М. А. Цявловский предлагал читать «у<бийце?> г<нусному?>»). Дополнительные данные — в письме Погодина Вяземского от 29 марта 1837 г.: «Пророк» он написал, ехавши в Москву в 1826 году. Должны быть четыре стихотворения), первое только напечатано («Духовной жаждою томим etc.»)» («Звенья», т. IV. М.—Л., 1936, с. 153). Подлинный текст воспоминаний Соболевского также говорит о нескольких стихотворениях «о повешенных». Несомненно, в основе всех этих сообщений лежат реальные факты, однако подвергшиеся искажению при передаче (как и текст «концовки»); вопрос о редакциях стихотворения, соотношении с ними «концовки», ее тексте (в настоящем своем виде художественно беспомощном) и т. д. остается до сего времени открытым.

³ В печатном тексте: «Веневитинов, Киреевский, Шевырев, Рожалин, Мицкевич, Баратынский, вы, я.... и другие мужи» и т. д.

ИЗ ПИСЕМ К М. Н. ЛОНГИНОВУ
(Стр. 12)

Беляев М. Соболевский о Пушкине (Из переписки С. А. Соболевского с М. Н. Лонгиновым). — ПиС, вып. 31—32. Л., 1927, с. 39—45. Автограф — ИРЛИ.

¹ 17 августа. См.: Виноградов А. К. Мериме в письмах к Соболевскому. М., 1928, с. 47.

² Речь идет о сборнике П. Мериме «Тузла» (1827) — имитация подлинных сербских песен, якобы переведенных составителем, откуда Пушкин заимствовал ряд сюжетов для «Песен западных славян». Письмо Мериме к Соболевскому от 18 января 1835 г., с объяснением мистификации, перепечатано Пушкиным в предисловии к «песням» (III. 334—336). Мицкевич перевел из Мериме балладу «Морлак в Венеции» (опубл. в 1829 г., с подзаголовком «С сербского»).

³ См.: Цявловская Т. Г. Муза пламенной сатиры. — в кн.: Пушкин на юге, т. II. Кишинев, 1961. Предположение Т. Г. Цявловской, что речь идет о сборнике политических эпиграмм, в частности направленных против царя, нельзя считать доказанным.

НЕЗАКОНЧЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ПУШКИНЕ
(Стр. 15)

Беляев М. Отрывок из воспоминаний С. А. Соболевского о Пушкине. — в кн. Новые материалы одузли и смерти Пушкина. Пг., 1924, с. 121—126. Автограф — ИРЛИ.Написано не ранее 1865 г., когда вышли воспоминания Соллогуба (см. наст. изд. с. 329 и 558).

- 453 -

М. П. ПОГОДИН

Михаил Петрович Погодин (1800—1875) — историк, прозаик, драматург, критик, издатель журнала «Московский вестник» и позднее — «Москвитянин», ближайший участник «Московского наблюдателя». Его систематическое общение с Пушкиным охватывает 1826—1830 годы. Пушкин ценил Погодина за ученость и трудолюбие, внимательно следил за его работами в области русской истории и поддерживал его опыты народной трагедии, которым дал теоретическое осмысление в статье «О народной драме...» (1830). В 1832 г. Пушкин хочет привлечь Погодина в замышляемую политическую газету; однако на протяжении 1830-х годов они все более отдаляются; в «Современнике» Погодин уже почти не участвует. В 1850— 1860-х годах Погодин намеревался написать воспоминания о Пушкине, но, отвлеченный другими занятиями, ограничился лишь небольшими заметками и этюдами, дающими, однако, ряд ценных биографических и историко-литературиых фактов. Его «Воспоминания о С. П. Шевыреве» — одно из наиболее ярких свидетельств о начальном периоде общения Пушкина с любомудрами, ознаменованном взаимной симпатией, литературной и идейной близостью и носящем для Пушкина характер триумфального шествия.

Первая публикация (РА, 1865, № 1) под загл. «Из воспоминаний о Пушкине» — отрывок, до слов: «об нем после, особо» — осуществлена в ответ на просьбу П. И. Бартенева написать для «Русского архива» записки о Пушкине; Погодин сообщал, что обещал их П. В. Анненкову, но не имел времени приняться за них специально (письмо от 23 декабря 1864 г.).

Эти — как и другие, менее значительные и более фрагментарные, мемуарные заметки Погодина во многом опираются на его лаконичный, но чрезвычайно важный по материалу дневник, восстанавливающий с большой полнотой и систематичностью как внешнюю, так и отчасти внутреннюю историю взаимоотношений Пушкина с кругом любомудров. В отличие от его мемуаров, дневник имеет большую временную протяженность и фиксирует и точки расхождения: скептицизм Пушкина в отношении шеллингианства любомудров, его решительное нежелание подчиняться их редакционной политике, растущую взаимную неудовлетворенность, доходящую иной раз до грани внутреннего антагонизма. Все это подтверждается частной перепиской любомудров и Пушкина, но не отражается ни в мемуарах, ни в печатных выступлениях. С другой стоРОНЫ, в поздних воспоминаниях Погодина, хотя и слабо, но возникает контур политической ситуации 1826—1828 годов, которую он по естественной осторожности обошел в современном дневнике.

Дополнением к дневникам Погодина (впервые в цитатах: Барсуков, II) была специальная тетрадь, в которую Погодин записывал свои разговоры с Пушкиным. Тетрадь эта утрачена. Может быть, частично к ней восходят записи разговоров Пушкина, сделанные Василием Федоровичем Щербаковым (1810—1878), библиофилом, знакомым Погодина; записи были вложены в его тетрадь 1820—1830-х годов (не позднее 1831 г.) с копиями стихов Пушкина, Вяземского, Дельвига; они отчасти совпадают с дневниковыми отметками Погодина. Свод материалов о Пушкине и Погодине см.: Письма IV, с. 448.

- 454 -

ИЗ «ДНЕВНИКА»
(Стр. 17)

М. Цявловский. Пушкин по документам погодинского архива. 1. Дневники М. П. Погодина.— ПиС, вып. XIX—XX, Пг., 1915, с. 73—94; вып. XXIII—XXIV Пг., 1916, с. 101—122,—с уточнениями по автографу (ГБЛ, ф. 231, (Пог.), разд. I № 31—32).

¹ «Исторические афоризмы», сочинение Погодина.

² См. с. 13.

³ «Самозванец» — замысел отдельной трагедии о Самозванце, не осуществленный Пушкиным; «Моцарт и Сальери» — вероятно, первоначальный набросок «маленькой трагедии», законченной в Болдине в 1830 г. (VII, 504, 523); «Наталья Павловна» — «Граф Нулин»; продолжение «Фауста» — «Сцена из Фауста».

⁴ Комедия А. А. Шаховского, поставленная в Малом театре (1826).

⁵ Комедия-водевиль Шаховского «Притчи, или Эзоп у Ксанфа» (1824), переделка водевиля Мартинъяка. Пушкин упоминает комедию Эдма Бурсо «Эзоп при дворе» (Esope a la cour, 1701).

⁶ Речь идет о народном гулянье на Девичьем поле по случаю коронации Николая I.

⁷ Отрывок из «Цыган» в СЦ на 1826, с. 100—102.

⁸ Опера Россини.

⁹ Калибан — персонаж «Бури» Шекспира, воплощение неинтеллектуального, животного начала; предмет устойчивого интереса Пушкина (см. «Шекспир и русская культура», М.—Л., «Наука», 1965, с. 173—174). «Намек» Пушкина и запись Погодина от 10 и 11 октября не вполне ясны. Возможно, что «Буря» в их разговорах получила аллегорическую политическую трактовку: в ней есть тема бунта и милости к бунтовщикам, в том числе покушавшимся на цареубийство, та же тема — в ряде стихов Пушкина 1826— 1828 гг. и в «Анджело» — связана с судьбой участников восстания 14 декабря.

¹⁰ «Песни о Стеньке Разине».

¹¹ Трагедия А. С. Хомякова (см. с. 35 наст. изд.).

¹² Цензоры — С. Т. Аксаков и, может быть, И. М. Снегирев. В письме Пушкину Погодин сообщил о разрешении «Московского вестника», открытии подписки и отправке отрывка из «Бориса Годунова» в петербургскую цензуру (X, 306).

¹³ Принимая на себя редакцию «Московского вестника», Погодин обязался платить Пушкину по 10 000 руб. с каждых проданных 1200 экз. Условие это в дальнейшем оказалось невыполнимым, так как подписчиков было менее 1200. См.: ЛН, т. 16— 18, с.681.

¹⁴ Объявление Погодина об альманахе «Северная лира» см. МВ, 1827, № 2, с. 138; отрицательный отзыв о нем Веневитинова — ЛН, т. 16—18, с. 690. Письмо от Веневитинова — 17 ноября 1826 г., где он указывал на ошибку Погодина, пославшего «Бориса Годунова» в петербургскую театральную, а не в московскую общую цензуру, и возвращал рукопись, прохождение которой, таким образом, облегчалось (ЛН, т. 16—18. с. 682).

¹⁵ Письмо от 29 ноября (XIII, 307), написанное после требования Бенкендорфа представить в III Отделение все стихи Пушкина, получившие хождение в рукописи (Письма, П, с. 208; XIII, 312).

¹⁶ Это письмо не сохранилось.

- 455 -

¹⁷ Поправка в монологе Пимена в МВ (1827, № 1): «на некое был услан послушанье» (вместо «послан»); в полном тексте трагедии снята (или пропущена).

¹⁸ О «съезжей» на квартире Соболевского, где хозяин «бранится и дерется по-прежнему» и «шпионы, драгуны, <...> и пьяницы толкутся <...> с утра до вечера», Пушкин писал П. П. Каверину 18 февраля (XIII, 319); 5 марта 1827 г. упомянутый А. А. Волков доносил Бенкендорфу о беспорядочном образе жизни Пушкина (Б. Модзалевский. Пушкин под тайным надзором. Л., 1925, с. 64). О прочтении Николаем I «Бориса Годунова» и его замечаниях Бенкендорф сообщил Пушкину 14 декабря (XIII, 313).

¹⁹ О своих разногласиях с редакцией «Московского вестника» в связи с «немецкой метафизикой» Пушкин писал Дельвигу 2 марта: «Я говорю: господа, охота вам из пустого в порожнее переливать — все это хорошо для немцев, пресыщенных уже положительными познаниями, но мы... Московский вестник сидит в яме и спрашивает: веревка вещь какая? <...> А время вещь такая, которую с никаким Вестником не стану я терять. Им же хуже, если они меня не слушают» (XIII, 320). По-видимому, раздражение Пушкина было вызвано преимущественно учено-философским направлением первых книг журнала, не пользовавшихся поэтому популярностью (ср. также ЛН, т 16—18, с. 688, и XIII, 340—341).

²⁰ «Одесса (Из седьмой главы «Евгения Онегина»)». Напечатано в МВ, 1827, № 6, с. 113.

²¹ Рукопись «Цыган», присланная Дельвигом (XIII, 320—321).

²² Речь идет о смерти Д. В. Веневитинова 15 марта 1827 г.

²³ «Братья разбойники» процензурованы И. М. Снегиревым 24 марта.

²⁴ См. ряд заметок Пушкина на эту тему («О трагедии», 1825(?), «Письмо к издателю «Московского вестника», 1828, и т. д.).

²⁵ Письмо Туманского от 12 апреля 1827 г. (XIII, 326).

²⁶ «Невеста на ярмарке» (МВ, 1827, № 8, 9).

²⁷ Свой взгляд на «Цыган» И. Киреевский изложил в статье «Нечто о характере поэзии Пушкина» (МВ, 1828, № 6, с. 171—196).

²⁸ Запись отражает разногласия в редакции «Московского вестника» и рост недовольства единоличным редакторством Погодина. В качестве соредактора В. П. Титов и В. Ф. Одоевский намечали Шевырева. Одновременно начались и материальные затруднения журнала, едва не приведшие к острому конфликту в редакции и поставившие под угрозу участие Пушкина (см. подробно: Барсуков, II., с. 130—133; ЛН, т. 16— 18, с. 695, 733—739; ЛН, т. 58, с. 68—70).

²⁹ Алеша — А. В. Веневитинов.

³⁰ Это письмо не сохранилось.

³¹ Стихи из Исаии — «Пророк».

³² Письмо не сохранилось.

³³ IV и V главы «Онегина» вышли к 4 февраля.

³⁴ Речь вдето неудовольствии Пушкина появлением в «Московском вестнике» (1828, № 1) строф XXXVI—XXXVIII и XLIV—LIII VII гл. «Онегина», искаженных опечатками. Пушкин позволил перепечатать отрывок в исправном виде в «Северной пчеле» (1828, № 17, 9 февраля). Булгарин (без ведома Пушкина) снабдил публикацию примечаниием о «непристойных ошибках» в «Московском вестнике». Письмо Погодина, с проектом ответа «Северной пчеле» (содержащее и завуалированные упреки Пушкину), см. XIV, 2. Пушкин отвечал письмом от 19 февраля (там же, с. 4). См. также ЛН, т. 16—18, с. 697.

- 456 -

³⁵ «Критика. Русские книги». — МВ, 1828, № 4, с. 461—469.

³⁶ Статья И. В. Киреевского (см. прим. 27).

³⁷ 23—24 марта вышли из печати VI глава «Евгения Онегина» и второе издание «Руслана и Людмилы» с предисловием, где был иронически процитирован (без имени) отрицательный отзыв И. И. Дмитриева о поэме.

³⁸ Письмо не сохранилось.

³⁹ Речь идет о критической кампании против «Истории» Карамзина в «Московском вестнике», достигшей апогея после напечатания Погодиным статей Н. С. Арцыбашева «Замечания на Историю государства Российского» (1828, № 19—24). Позиция Погодина, поддерживавшего Арцыбашева, хотя и с оговорками, восстановила против него сторонников Карамзина, прежде всего Вяземского, выступившего со стихотворным памфлетом «Быль» (МТ, 1828, № 19). См.: Барсуков, II, с. 234 и след.

⁴⁰ «Черная немочь» — повесть Погодина, прочитанная Пушкиным до печати (МВ, 1829, ч. II). Статья Надеждина — «Литературные опасения за будущий год» (ВЕ, 1828, № 21, 22); общая оценка ее у Пушкина сдержанна, так как он знал положительное отношение Погодина к автору. Иронический ответ на суждения Надеждина о «Графе Нулине» есть в «Опровержениях на критики» (см.: Н. И. Надеждин. Литературная критика. Эстетика. М., 1972, с. 483 (комм. Ю. Манна). Стихотворение о пользе — «Чернь» («Поэт и толпа»). «Мазепа» — «Полтава».

⁴¹ Погодин (или Пушкин) переписывал стихотворение для напечатания (МВ, 1829, ч. I, с. 200).

⁴² Статья Погодина «Замечание о характере Иоанна IV» (МВ, 1829, ч. III, с. 19—28). В 1830 г. И. В. Киреевский писал Погодину: «Пушкину очень понравился твой «Иван» (И. В. Киреевский. Полн. собр. соч., т. II, М., 1911, с. 217).

⁴³ Об этом вечере С. Т. Аксаков писал Шевыреву 26 марта: «С неделю тому назад завтракал я с Пушкиным, Мицкевичем и другими у Михаила Петровича. Первый держал себя ужасно гадко, отвратительно; второй — прекрасно. Посудите, каковы были разговоры, что второй два раза принужден был сказать: «Гг., порядочные люди и наедине сами с собою не говорят о таких вещах!» (РА, 1878, № 5, с. 50). Запись Погодина намечает гораздо более обширный и важный круг тем.

⁴⁴ Обвинения Пушкина в безнравственности содержались а ряде статей Надеждина. На том же основании цензор И. М. Снегирев отказался пропустить «Графа Нулина» и «Сцену из Фауста»; после разрешения «Фауста» Николаем I Пушкин просил Погодина уведомить об этом Снегирева (XIII, 340); 9 апреля Пушкин адресует Снегиреву раздраженную записку, требуя пропустить полемическое «замечание» в «Московском телеграфе» (XIV, 41; Письма, II, с. 336).

⁴⁵ «Иван Выжигин», роман Ф. Булгарина (1829).

⁴⁶ Письмо не сохранилось.

⁴⁷ В «Северных цветах» на 1830 г. помещен отрицательный отзыв О. Сомова о «Московском вестнике» и исторических статьях Погодина (с. 25—30). Брань на Каченовского — «Отрывок из литературных летописей» (там же, с. 228). Погодин писал о них в «Московском вестнике»: «Прискорбно читать отрывок из Литературных летописей Пушкина, в которых автору показались достаточными для его жгута даже скудельные слова с Полевого» (1830, № 3, с. 319).

⁴⁸ См. с. 125 и 488 наст. изд.

⁴⁹ К этому времени было опубликовано 5 эпиграмм Пушкина, прямо направленных против Каченовского и Надеждина (Надоумко) («Литературное известие», «Журналами

- 457 -

обиженный жестоко...», «Там, где древний Кочерговский...», «Как сатирой безымянной...», «Седой Свистов...»).

⁵⁰ Пушкин оставил воспоминание об этой встрече с отрицательной характеристикой Надеждина («vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия» — XII, 159).

⁵¹ VII глава вышла в свет 18—19 марта 1830 г.

⁵² По-видимому, статья «Еще несколько слов о «Димитрии Самозванце» (романе Ф. Булгарина), за подписью: W. W. — МВ, 1830, № 6, с. 180—192.

⁵³ Критика на VII главу «Онегина» появилась в СПч, 1830, № 35 (22 марта) и № 39 (1 апреля).

⁵⁴ Статья Погодина «Взгляд на кабинеты журналов и на взаимные их отношения между собою» за подписью: N. N. (МВ, 1830, № 8—10, 14—24).

⁵⁵ См. письмо Бенкендорфа Пушкину 28 апреля 1830 г. (XIV, 81).

⁵⁶ Видимо, «Элегический отрывок» (МВ, 1830, № 11, с. 194—195): «Поедем, я готов;

куда бы вы, друзья...»

⁵⁷ См. письмо Погодина Шевыреву 15 мая 1830 с, очень близкое этой записи (РА, 1882, кн. 3, с. 148).

⁵⁸ По-видимому, Погодин ошибся в дате; его запись — изложение записки Пушкина от 29 мая (XIV, 95). См. ряд аналогичных записок Пушкина (XIV, 9, 94, 96—97).

⁵⁹ Речь на акте в университете 26 июня (МВ, 1830, № 12).

⁶⁰ Трагедия Погодина «Марфа Посадница Новгородская» была напечатана, ноне выпущена в продажу. В 1831 г. возникни дополнительные цензурные трудности (Лемке, с. 62—63). О цензурных купюрах в драме см.: М. П. Погодин. Повести и драма. М., 1984. С. 422—429 (прим. М. Н. Виролайнен).

⁶¹ Ноябрьское письмо 1830 г. (XIV, 128).

⁶² «Домик в Коломне».

⁶³ 30 марта 1830 г. Жуковский обратился к Николаю I с письмом, где сообщил о доносах Булгарина на него и Киреевского (РА, 1896, кн. I, с. 112—113).

⁶⁴ Записи народных песен, сделанные в Болдине.

⁶⁵ IX глава «Онегина» окончена 25 сентября. «Герой» — стихотворение Пушкина, напечатанное Погодиным в Тел., 1831, № 1, с. 46. Поправки в нем Надеждина Погодин, по-видимому, успел снять.

⁶⁶ «Борис Годунов» вышел отдельным изданием 22—23 декабря. Надеждин напечатал разбор с высокой оценкой трагедии (Тел., 1831, № 4, с. 546—574).

⁶⁷ Холостой обед — «мальчишник» по случаю свадьбы Пушкина, на котором присутствовали Нащокин, Языков, Баратынский, видимо, А. Верстовский, Вяземский, И. Киреевский, Д. Давыдов и др. (Рассказы о П., с. 53, 129—131; РС, 1884, № 7, с. 134). По свидетельству Киреевского, Пушкин был необыкновенно грустен и читал стихи о прощании с молодостью. См. Письма, III, с. 209—210.

⁶⁸ Статья Погодина — «Исторические размышления об отношениях Польши к России» (Тел., 1831, № 7, с. 295—311). Повести — видимо, «Повести Белкина».

⁶⁹ Речь идет о трагедии Погодина «Петр I».

⁷⁰ Спор этот отчасти отразился в более ранних замечаниях Пушкина на статью Погодина «Об участии Годунова в убиении царевича Димитрия» (МВ, 1829, ч. III). См.:

ПиС, вып. XIII, с. 147—162.

⁷¹ «О «Борисе Годунове», сочинении Александра Пушкина, разговор». М., 1831. Статья без подписи.

⁷² «Статистика» — переиздание книги И. К. Кириллова «Цветущее состояние Всероссийского

- 458 -

государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий...», кн. 1—2. М., 1831. Послана Погодиным Пушкину при письме от 3 июня 1831 г. (XIV, 170).

⁷³ Письмо от конца июня 1831 г. (XIV, 185).

⁷⁴ Письмо не сохранилось.

⁷⁵ Письмо от конца июля 1831 г. (XIV, 203).

⁷⁶ Это письмо см.: XIV, 206.

⁷⁷ Об этом письме, до нас не дошедшем, Пушкин упоминает в письме к Бенкендорфу (XIV, 234).

⁷⁸ Погодин 28 сентября приехал в Петербург хлопотать об издании «Марфы» и «Петра». См.: Барсуков, т. III, с. 333—358.

⁷⁹ Погодин вычеркнул 600 стихов из «Петра» по совету Жуковского.

⁸⁰ «Повести Белкина», вышедшие 24 октября. Последняя повесть — «Барышня-крестьянка».

⁸¹ Пушкин около 22 октября переехал на новую квартиру (Галерная ул., дом Брискорна).

⁸² Письмо Киреевского Пушкину около 25 октября (XIV, 238). О каких стихах Языкова идет речь — неизвестно.

⁸³ Пушкин ходатайствовал об облегчении участи ссыльного В. Д. Сухорукова и разрешении ему продолжать исторические труды. См.: Письма IV, с. 471.

⁸⁴ Рецензия Погодина на «Повести Белкина» неизвестна.

⁸⁵ СЦ на 1832 (вышли около 24 декабря 1831 г.).

⁸⁶ «Стихотворения Александра Пушкина. Третья часть». СПб., 1832 (вышли около 29 марта).

⁸⁷ Письмо от 11 июля 1832 г. с сообщением о разрешении газеты («Дневник») и предложением сотрудничать (XV, 27).

⁸⁸ Это письмо неизвестно.

⁸⁹ Письмо от 5 марта 1833 г., сообщающее о разрешении Погодину сотрудничать с Пушкиным в разборе исторических архивных материалов о Петре (XV, 53).

⁹⁰ Письмо от 22 марта (XV, 57).

⁹¹ Возможно, Погодин брал для Пушкина у Дмитриева отрывок из записок о Пугачеве (XV, 62).

⁹² Это письмо неизвестно.

⁹³ Журнал Пушкина — «Современник» (еще не появившийся в свет); Погодина — «Московский наблюдатель».

⁹⁴ Письмо Пушкина — 14 апреля; ответ Погодина — 1 мая (XVI, 103, 110). «Письмо из Москвы» — по-видимому «Прогулка по Москве», напечатанная в Совр. (1836, м. III. С. 260—265) с подписью «Пешеход»; статья «Об историческом поветрии» была послана Погодиным Пушкину 23 июня вместе с несколькими рецензиями, но напечатана не была. См. Письма, IV. С. 303.

⁹⁵ См. речь Погодина о смерти Пушкина (Барсуков, т. IV).

⁹⁶ «На выздоровление Лукулла».

- 459 -

ИЗ «ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О СТЕПАНЕ ПЕТРОВИЧЕ ШЕВЫРЕВЕ»
(Стр. 33)

ЖМНП, 1869, февраль, с. 401—408.

¹ Альманах «Урания» был издан Погодиным в начале января 1826 г.; для него через Вяземского Погодин получил несколько стихотворений Пушкина.

² Пушкин и Веневитинов были четвероюродными братьями. См.: ПиС, вып. XI, с. 120.

³ Эту сцену Пушкин отмечал еще в «Войнаровском» Рылеева (XIII, 184), а затем использовал в «Полтаве» в сцене казни Кочубея (V, 47). См. также ЛН, т. 58, с. 354.

⁴ Анненков сообщал со слов друзей Пушкина, что эту «забытую» сцену Пушкин ценил выше написанной (Анненков, с. 118). Ср. ЛН, т. 58, с. 354.

⁵ См. «Биографический словарь профессоров Московского, университета», т. II. М., 1855, с. 606. В «Урании» напечатаны повести Погодина «Нищий», «Как аукнется, так и откликнется».

⁶ Завтрак у Булгарина был 8 января 1828 г. Помимо названных Погодиным лиц, были А. А. Жандр, П. фон Фок, В. Н. Семенов, К. С. Сербинович, А. О. Орловский, О. И. Сенковский, Ф. Малевский, Н. Малиновский и др. («Огонек», 1948, № 51, с. 16). О начале полемики см.: Барсуков, т. II, с. 166 и след.

⁷ Перевод отзыва Гете был помещен в МВ, 1828, № 11, с. 327—333. Письмо Пушкина — от 1 июля 1828 г. (XIV, 21) Погодин цитирует с заменой имени Б. М. Федорова («Булгарина с Федоровым»), остававшегося в живых к 1865 г.

ИЗ ЗАМЕТОК
«ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ СЛОВА ЛОМОНОСОВА, СУМАРОКОВА И ПУШКИНА»
(Стр. 40)

Москвитянин, 1855, № 4 (февраль), кн. 2, с. 146. Эпизод относится к лету 1823 или 1824 г. (Летопись, с. 395).

¹ У Погодина написание «Григорьев» ошибочно.

² Аналогичный рассказ был записан со слов Гоголя Л. И. Арнольди (см.: РВ, 1862, № 1, с. 87—90).

ИЗ ЗАМЕЧАНИЙ НА «МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ БИОГРАФИИ
ПУШКИНА» П. В. АННЕНКОВА
(Стр. 40)

ЛН, т. 58, с. 348—356 (публикация М. А. Цявловского). Фрагмент 1-й — впервые: Юный пролетарий, 1936, № 19—20, с. 8 (публикация Л. Б. Модзалевского). Автограф — ГБЛ, Пог. 1.28.19. Писалось 31 января — 1 февраля 1855 г.

¹ И. Д. Трубецкой был троюродным братом С. Л. Пушкина. Дом его — на Покровке.

² См. наст. изд., с. 23—24, 56, 437.

³ ИЕ, 1823, № 1, с подп.: М. П. Замечание об инверсии касалось строк: «Там холмов тянутся грядой // Однообразные вершины».

- 460 -

⁴ Ср. в письме Вяземскому от 14 октября 1823 г.: «Бахчисарайский фонтан», между нами — дрянь, но эпиграф его — прелесть» (XIII, 70) и в «(Возражении критикам «Полтавы»)»: эпиграф «лучше всей поэмы» (Денница на 1831 г.; XI, 165).

⁵ Еще в 1825 г. Пушкин отмечал сцену в «Войнаровском» Рылеева, где есть «палач с засученными рукавами» (письмо к Вяземскому 25 мая 1825, XIII, 184); близкую сцену (палач «шутит с чернию веселой») он ввел в «Полтаву».

ИЗ ПОСЛЕСЛОВИЯ К ТРАГЕДИИ «ПЕТР I»
(Стр. 42)

<М. П. Погодин>. Петр I, трагедия в пяти действиях, в стихах. 1831. М., 1873, с. 158— 159. Послесловие датировано 23 февраля 1873 г. Корректурные листы с рукописными вставками — ГБЛ, Пог., 1/26, 8.

ЗАМЕТКИ О ПУШКИНЕ ИЗ ТЕТРАДИ В. Ф. ЩЕРБАКОВА
(Стр. 42)

А. С. Пушкин. Сочинения, под ред. П. А. Ефремова, т. VIII, СПб., 1905, с. 109—111. Автограф — ИРЛИ, ф. 244, оп. 8 № 47.

¹ См. с. 9, 18 и 41 наст. изд.

² Речь идет о казни пятерых декабристов, известие о которой Пушкин получил 24 июля 1826 г. (Рукою П., с. 307); приговора он ожидал еще с февраля (см. письмо Дельвигу 20 февраля. — XII, 262). Выпадение зубов, по народной примете, означает утрату близких.

³ Имеется в виду концовка басни Крылова «Свинья»:

Не дай бог никого сравненьем мне обидеть!

Но как же критика Хавроньей не назвать,

Который, что ни станет разбирать,

⁴ Ср. эпиграмму Пушкина «Охотник до журнальной драки» (1824).

⁵ По-видимому, речь идет о приглашении Языкова в «Московский вестник» (в письме от 21 декабря 1826 г. — XIII, 314).

⁶ См. с. 19 наст. изд. (запись Погодина от 24 сентября).

⁷ Запись относится к 1827 г. Об общении Пушкина в это время (1826—1827 гг.) с Г. А. Римским-Корсаковым и его семьей см. свидетельства А. Г. Хомуговой (26 октября 1826 г. — РА, 1867, с. 1067) и Вяземского (т. I, с. 122 наст. изд.); ср. также: Модзалевский, с. 339. В В. П. Зубкове Пушкин видел посредника в своей предполагаемой свадьбе с С. Ф. Пушкиной (см. Письма, II, с. 215—217). На бульваре в марте 1827 г. Пушкина видел и А. Я. Булгаков (РА, 1901, кн. III, с. 24).

⁸ Завтрак у Погодина был 15 мая 1827 г.; присутствовали Пушкин, Вяземский, Баратынский, Снегирев. Эпиграмма была написана Пушкиным совместно с Баратынским (ПиС, вып. XXVI, с. 50). Анекдот о Шаликове, по указанию П. А. Ефремова, полностью изложен в эпиграмме «Князь Шаликов, газетчик наш печальный».

- 461 -

С. П. ШЕВЫРЕВ

Степан Петрович Шевырев (1804—1864) — поэт, критик, эстетик, один из главных участников кружка «любомудров», впоследствии идеолог правого крыла славянофильства. Активный участник «Московского вестника», «Московского наблюдателя», «Москвитянина». Пушкин ценил Шевырева как эрудированного и философски мыслящего критика и теоретика и даровитого поэта. Их объединяет общий интерес к истории и историческому мышлению, к фольклору и народности (в разном, впрочем, понимании). Близки они никогда не были; литературная программа Шевырева во многих отношениях была чужда Пушкину, который не принимал ни ее шеллингианской философско-эстетической основы, ни ее враждебности просветительской традиции; он расходился с Шевыревым во многих литературных оценках и скептически относился к абстрактно-теоретизирующему характеру его критических разборов. В свою очередь, Шевырева далеко не во всем удовлетворяла поэтическая система Пушкина, не совпадавшая с его представлениями о философской поэзии, которую он ищет в стихах Языкова, Бенедиктова и отчасти пытается создать сам (см.: М. Аронсон. Поэзия С. П. Шевырева. — В кн.: С. П. Шевырев. Стихотворения. Л., 1939, с. V—XXXII). Воспоминания Шевырева о Пушкине, представляющие собой несколько разрозненных рассказов, не содержат сколько-нибудь полной картины даже их внешних отношений; в них отразились, однако, близкие самому Шевыреву черты творческого облика Пушкина, заостренные и несколько искаженные в полемических целях. Некоторые сведения, сообщаемые Шевыревым по личным впечатлениям, принадлежат к числу весьма ценных и даже уникальных (о чтении «Поэта и толпы» в салоне Волконской и др.).

Впервые рассказы Шевырева были записаны в 1850—1851 годах, по-видимому, Н. В. Бергом для П. В. Анненкова, использовавшего их в «Материалах для биографии А. С. Пушкина».

Затем в составе статьи Л. Н. Майкова «Воспоминания Шевырева о Пушкине» опубликованы в «Русском обозрении», 1893, № 4, с. 611—625; № 5, с. 5—25; перепечатаны в книге: Л. Н. Майков. Пушкин. СПб., 1899. Композиция разрозненных рассказов дана Майковым. Рукопись — ИРЛИ, ф. 244, оп. 17, № 46.

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ
(Стр. 44)

Гессен, с. 460—464, с уточнением по рукописи.

¹ Эти сведения, повторенные Анненковым, были исправлены Погодиным. Повар В. Л. Пушкина был жив еще в 1838 г. и торговцем Охотного ряда не стал; после него в Москве остались многочисленные ученики (ЛН, т. 58, с. 350).

² Неточность: были сломаны флигели; самый дом остался. См.: наст. изд., т. I. с. 39.

³ Эти сведения восходят к рассказам самого Чаадаева, который в 1855 г. обращался к Щевыреву с жалобой на Бартенева, не упомянувшего о нем в первом биографическом очерке о Пушкине (Л. Н. Майков. Пушкин. СПб., 1899, с. 328). Аналогичный рассказ Чаадаева приводят Бартенев, Лонгинов, Д. Н. Свербеев и др. (см.: Летопись, с. 212). Ср. т. 1, с. 204 наст. изд. «Руслан и Людмила» вышла из печати уже после отъезда Пушкина.

- 462 -

«К Ч<аадае>ву» («В стране, где я забыл тревоги прежних лет...») — впервые — СО, 1821, № 35, с. 82—84. «Евгений Онегин» начат не в Петербурге, а в Кишиневе 9 мая 1823 г.

⁴ В 1841 г. Шевырев писал: «Вспомним первое появление Пушкина, и мы можем гордиться таким воспоминанием <...> Мы еще теперь видим, как во всех обществах, на всех балах первое внимание устремлялось на нашего гостя, как в мазурке и котильоне наши дамы выбирали поэта беспрерывно... Прием от Москвы Пушкину — одна из замечательнейших страниц его биографии» (Москв., 1841, ч. 1, кн. 2, с. 522).

⁵ См. с. 11—13 наст. изд.

⁶ Ср. с. 59—60 наст. изд. Книга Кс. Полевого «Михаил Васильевич Ломоносов» вышла много позже, в 1836 г. и тогда же была послана им Пушкину (Письма IV, с. 310).

⁷ Утверждения Шевырева здесь тенденциозны и в ряде случаев противоречат фактам. О скептическом отношении Пушкина к шеллингианству «любомудров» см. с. 455 наст. изд. Стихотворение «Поэт и толпа» («Чернь») написано вне связи с шеллингианством. В «Московском телеграфе» Пушкин поместил несколько статей и стихотворений, см. с. 466—467 наст изд.

⁸ Предложение Николая I переделать «с нужным очищением» «Бориса Годунова» «в историческую повесть или роман наподобие Валтера Скота» было передано Пушкину Бенкендорфом в письме от 14 декабря 1826 г. (XIII, 313); Пушкин ответил 3 января: «жалею, что я не в силах уже переделать мною однажды написанное» (XIII, 317).

⁹ См. дневник Погодина, с. 17 наст. изд. По свидетельству Шевырева, Пушкин еще в 1826 г. задумал: «Каменного гостя», «Русалку», а также драму «Ромуя и Рем», «в которой одним из действующих лиц намеревался он вывести волчиху, кормилицу двух близнецов» (Москв., 1841, ч. V, № 9, с. 245).

¹⁰ Пушкин хорошо овладел английским языком в 1828 г. Основным источником изучения Шекспира для него, действительно, было французское издание 1821 г. с вводной статьей Ф. Гизо: однако есть основания думать, что уже в 1825 г. Пушкин видел и подлинники Шекспира. См.: «Шекспир и русская культура». М.—Л., 1965, с. 165 и сл. (статья М. П. Алексеева). Немецким языком Пушкин владел плохо; основным источником знакомства с Гете для него была вначале книга г-жи де Сталь «О Германии», позднее — французские переводы «Фауста» и др. (см.: В. Жирмунский. Гете в русской литературе. М.—Л., 1937, с. 133). Существует, однако, свидетельство П. И. Миллера, что в 1831 г. Пушкин брал у проф. Оливье «Фауста» в оригинале (Н. Я. Эйдельман. Десять автографов Пушкина из архива П. И. Миллера. — Записки отдела рукописей (ГБЛ), вып. 33. М., 1972, с. 284).

¹¹ См. письмо Пушкина Погодину 19 февраля 1828 г. (XIV, 5) набросок статьи о «Бале» Баратынского, 1828 (XI, 74).

¹² Пушкин считал трагедию Катенина «Андромаха», «может быть, лучшим произведением нашей Мельпомены по силе истинных чувств, по духу истинно трагическому» («О народной драме...», 1830; XI, 180). С критикой трагедии выступили Н. Полевой (МТ, 1825, № 2) и сам Шевырев (МВ, 1828, № 1, здесь же и отзыв о Баратынском). В 1837 г. Шевырев писал о Пушкине: «Дружба была для него чем-то святым, религиозным. Она доходила в нем даже до литературного пристрастия: часто в поэте он любил и горячо защищал только своего друга» (МН, 1837, № 6, кн. I, с. 313). Замечание, что Катенин был лицейским товарищем Пушкина, — явная ошибка.

¹³ То же Шевырев писал по поводу «Египетских ночей»: «В Чарском Пушкин едва ли не представлял собственных своих отношений к свету он не любил, когда в гостиной

- 463 -

обращением напоминали ему о высоком его звании, и предпочитал обыкновенное обхождение, светское» (Москв., 1841, ч. V, № 9, 264). Рассказ Шевырева о Пушкине в салоне Волконской корректирует утверждения о безусловно положительном его отношении к салону (см. т. I, с. 131 наст. изд., а также с. 49 наст. изд.) и подтверждается письмом Пушкина к Вяземскому около 25 января 1829 с, с упоминанием о «проклятых обедах Зинаиды» (XIV, 38). В этой связи весьма любопытны воспоминания Л. Н. Обера о проказе Пушкина в этом салоне: «На этих вечерах любимою забавою молодежи была игра в шарады Однажды Пушкин придумал слово; для второй части его нужно было представить переход евреев через Аравийскую пустыню. Пушкин взял себе красную шаль княгини и сказал нам, что он будет изображать «скалу в пустыне». Мы все были в недоумении от такого выбора: живой, остроумный Пушкин захотел вдруг изображать неподвижный, неодушевленный предмет. Пушкин взобрался на стал и покрылся шалью. Все зрители уселись, действие началось. Я играл Моисея. Когда я, по уговору, прикоснулся жезлом (роль жезла играл веер княгини) к скале, Пушкин вдруг высунул из-под шали горлышко бутылки, и струя воды с шумом полилась на пол. Раздался дружный хохот и зрителей, и действующих лиц, Пушкин соскочил быстро со стола, очутился в минуту возле княгини, а она, улыбаясь, взяла Пушкина за ухо и сказала: «Mauvais sujet que vous êtes, Alexandre, d’avoir représenté de la sorte le roche» («Этакий вы плутишка, Александр, — как вы изобразили скалу»). — «Русский курьер», 1880, № 158.

¹⁴ Оба стихотворения появились в «Московском вестнике», 1829, ч. I.

¹⁵ См. свидетельства о споре Пушкина с Каченовским, с. 251—252. В 1843 г. Шевырев писал, что «Слово о полку Игореве» Пушкин «помнил от начала до конца наизусть» (Москв., 1843, ч. 3, № 5, с. 237), ср. также: «История русской словесности, преимущественно древней. Публичные лекции Ст. Шевырева...», т. I, ч. 2, М., 1848, с. 259—260, 310—311, 322—323.

¹⁶ Об этом чтении Пушкиным наизусть народных песен Шевырев рассказывал впоследствии и своему ученику Н. С. Тихонравову (Отчет Моск. ун-та за 1864 г., с. 4—5).

А. Н. МУРАВЬЕВ

Андрей Николаевич Муравьев (1806—1874) — поэт и религиозный писатель. Ученик С. Е. Раича, в конце 1820-х годов близкий к «любомудрам»; впоследствии (с 1833 г.) — крупный чиновник Синода. В 1825—1840-х годах общался с Грибоедовым, Пушкиным, Жуковским, Лермонтовым, о чем рассказал в своих поздних воспоминаниях, откуда мы берем фрагменты, относящиеся к Пушкину.

Воспоминания Муравьева, написанные в 1871 году, но основанные частью на записях 1820—1830-х годов, ценны и достоверны в своей фактической основе, несмотря на мелкие хронологические и другие неточности. Мемуарист упоминает и об общественно-политической ситуации николаевского времени (так, он рассказывает о репрессиях, постигших Лермонтова в связи со стихотворением «Смерть поэта»). Вместе с тем на его воспоминаниях лежит печать православной официозности. Отличавшийся ханжеским благочестием как в бытовом поведении, так и в церковно-административной деятельности, Муравьев ставит особый акцент на религиозных устремлениях знакомых

- 464 -

ему литераторов; он склонен к иконописности портретов и сглаженно-идеализирующим характеристикам. Его рассказ ведется от лица христианина, избегающего судить и осуждать даже прямых литературных противников, и вместе с тем в самом ходе повествования то и дело ощущается внутренняя полемика или даже личная обида и неприязнь (например, к Баратынскому), скрытая за общим тоном благожелательной объективности. Коррективов требует и его рассказ о взаимоотношениях с Пушкиным, — прежде всего, история «злой» пушкинской эпиграммы, которая представлена им как случайность. Между тем за ней стояли скрытые, но глубокие и принципиальные разногласия в московской литературной среде. Начинающий поэт явился в Москву с грандиозными и честолюбивыми литературными планами — создания цикла исторических трагедий, эпической поэмы, «завершающей» Мильтона и Клопштока, и т. п. Его первые стихотворные опыты были поощрены Пушкиным и Баратынским, как признаки дарования, которому еще предстоит развиться; между тем в близком ему салоне 3. Волконской он получил репутацию уже сложившейся и значительной литературной величины; репутация эта поддерживалась и в кругу «Московского вестника» (почти восторженные отзывы о Муравьеве содержатся, в частности, в дневнике М. П. Погодина). Эпизод с разбитой статуей Аполлона и стихами на этот случай выглядел как символический акт самоутверждения литературного дилетантизма, благожелательно принятый в литературных и окололитературных светских кругах; эпиграммы Пушкина и Баратынского были косвенно направлены и против покровителей Муравьева. См.: В. Э. Вацуро. Эпиграмма Пушкина на Муравьева. — П. Иссл. и мат. Т. 13. Л., 1989, с. 222—241. Позднейшее отношение Пушкина к Муравьеву в целом благожелательно, хотя в ряде источников мы встречаем и следы критической оценки Пушкиным его личности и поведения. Свод литературы об отношениях Пушкина и Муравьева см.: Черейский.

ИЗ КНИГИ «ЗНАКОМСТВО С РУССКИМИ ПОЭТАМИ»
(Стр. 48)

А. Н. Муравьев. Знакомство с русскими поэтами. Киев, 1871, с. 10—15, 16—19.

¹ Экспромт Л. С. Пушкина, часто повторявшийся и самим Пушкиным и приписанный ему (Лит. архив, I, с. 224).

² Бакчи-сарай. — СЛ, 1827, с. 160—162; ср.: А. Муравьев. Таврида. М., 1827, с. 13—16. Эти стихи были оценены Баратынским как прямая вариация на тему Пушкина (см. ниже); Муравьев оспаривал упрек (письмо В. А. Муханову 18 марта 1827 г. — «Щукинский сборник», вып. 5. М., 1901, с. 252); внутренняя полемика заключена и в этом месте статьи. Благожелательный отзыв Пушкина о «Бахчисарае» — в наброске рецензии на СЛ (XI, 48).

³ Изображение салона З. Волконской у Муравьева идеализировано и не вполне точно. Об отношении Пушкина к нему см. с. 462—463 наст. изд. Дельвиг, редко бывавший в Москве, не был и «постоянным посетителем» салона. Одоевский переехал в Петербург летом 1826 г. «Мнемозину» он издавал (с Кюхельбекером) в 1824—1825 гг.

⁴ Об этом эпизоде рассказывает и М. Д. Бутурлин: «В 1827 году он <Муравьев> пописывал стишки и раз, отломив нечаянно (упираю на это слово) руку у гипсового Аполлона на парадной лестнице Белосельского дома, тут же начертил какой-то акростих. могу сказать почти утвердительно, что А. С. Пушкина при этом не было. Странно, что,

- 465 -

бывши часто у княгини Волконской, я ни разу не встречал там Пушкина» (РА, 1897, кн. II, с. 178). Стихи Муравьева («О Аполлон! Поклонник твой // Хотел померяться с тобой...» и т. д.) см. РА, 1885, № 1, с. 132; эпиграмма Пушкина («Лук звенит, стрела трепещет...») под загл.: «Эпиграмма (из антологии)» — МВ, 1827, № 3, с. 124 (номер вышел 19 марта). О нежелании Погодина печатать эту эпиграмму см. с. 22 наст. изд. Одновременно резкую эпиграмму на Муравьева написал Баратынский («Убог умом, но не убог задором...»). Муравьев в отместку написал эпиграмму «Ответ Хяопушкину (ЖМНП, 1875, ч. 178, апрель, с. 94). См. также: «Поэты 1820—1830-х годов», т. 2. Л., 1972, с. 125, 692 (комм. В. С. Киселева-Сергенина).

⁵ МТ, 1827, № 4, с. 325—334. Статья Баратынского (где указывалось на подражательность, вялость и поэтическую неточность стихов Муравьева) появилась не «безымянно», а с полной подписью.

⁶ Объяснение Соболевского — во многом светская вежливость. М. П. Погодин передавал позднее: «Встретясь со мною через два дня после выхода книжки, он <Пушкин> сказал мне: «А как бы нам не поплатиться за эпиграмму». — «Почему?» — «Я имею предсказание, что должен умереть от белого человека или от белой лошади. Муравьев может вызвать меня на дуэль, а он нетолько белый человек, но и лошадь» (РА, 1870, № 10, с. 1947). Ср. те же слова в передаче Погодина в ЛН, т. 58, с. 351 (здесь сообщение, что Пушкин был «очень доволен» выходом эпиграммы). Эта острота была «центром» иронического «объяснения» Соболевского, о чем он, понятно, не мог сообщить Муравьеву; может быть, она послужила и источником рассказов о намерении Муравьева вызвать Пушкина на дуэль (РА, 1885, № 1, с. 132). Реминисценции из этой эпиграммы есть позднее у Пушкина (ср. письмо к жене 26 августа 1833 г. — XV, 74) и Соболевского (С. А. Соболевский. Эпиграммы и экспромты. М., 1912, с. 82).

⁷ «Битва при Тивериаде» поставлена в Александрийском театре 13 октября 1832 г.

⁸ Тот же рассказ см. в «Моих воспоминаниях» Муравьева, где эпизод датирован зимой 1831/32 г. («Русское обозрение», 1895, № 12, с. 600). По-видимому, здесь ошибка, и речь идет не о стихах, а о наброске рецензии на книгу «Путешествие ко святым местам в 1830 году» (ч. 1—2, СПб., 1832), где очень близко перефразированы приведенные слова (XI, 217).

⁹ Отрывки из 4 и 5 действий «Битвы при Тивериаде» с предисловием (датированным 30 ноября 1833 г.) напечатаны в Совр., 1836, т. II, с. 140—179 (как и все публикации здесь Муравьева, анонимно). По воспоминаниям Муравьева, Пушкин сам подал ему мысль об историческом предисловии (ср. С. Сулима. Андрей Николаевич Муравьев. — РА, 1876, № 7, с. 355). Отрывки из «Михаила Тверского» см.: Совр., 1837, т. VI, с. 376—392. Кроме того, Пушкин напечатал в Совр. (1836, т. IV, с. 219—231) очерк Муравьева «Вечер в Царском Селе» (Рыскин, с. 60—62).

К. А. ПОЛЕВОЙ

Ксенофонт Алексеевич Полевой (1801—1867) — критик и журналист, брат и ближайший сотрудник издателя «Московского телеграфа» Н. А. Полевого. По происхождению купец. Романтики в эстетических, исторических и социологических взглядах, братья Полевые выступили как идеологи антидворянской, «третьесословной» коалиции. Однако в условиях России 1830-х годов их радикализм неизбежно обернулся политическим

- 466 -

консерватизмом, с попыткой опоры на правительство в борьбе против прогрессивных дворянских групп. В 1830—1831 годах Полевые, начавшие как апологеты и пропагандисты поэзии Пушкина, становятся его активными идеологическими противниками, видя в нем главу «литературной аристократии», изменившего прежним прогрессивным убеждениям и подчинившегося законам дворянского светского общества. На эти обвинения Пушкин отвечает резкими памфлетами. Борьба принимает острый политический характер. Правительство приостанавливает «Литературную газету» Пушкина — Дельвига, а в 1834 году закрывает журнал Полевых. Н. Полевого постигает гражданская смерть: он становится официозным журналистом и драматургом. В 1846 году он умирает.

При всей остроте столкновений Пушкина и Полевого, они не исчерпывали отношений, и противники продолжали считаться друг с другом как со значительной культурной силой. Смерть Пушкина Полевой пережил как общественную и личную трагедию. Эта сложность отношений отразилась в поздних мемуарах К. Полевого, содержащих апологию брата и полемически направленных против книги Анненкова и демократической журналистики 1850—1860-х годов, которой он резко враждебен. Задним числом он продолжает полемики 1830-х годов; он утверждает концепцию Пушкина-аристократа и историческую правоту демократа Полевого. Вместе с тем, даже в разгар борьбы. Полевым было свойственно понимание масштабов пушкинского творчества и желание привести его в соответствие со своими идейными и эстетическими требованиями; оно сказалось у К. Полевого в стремлении посмертно «приблизить» Пушкина к своему брату, несмотря на постоянный оттенок личного недоброжелательства к поэту. В целом воспоминания Полевого по своим литературным и историческим достоинствам принадлежат к числу лучших в русской мемуарной литературе.

Они печатались (фрагментами) с 1856 года (главным образом, в «Северной пчеле»); сокращенная редакция 1-й части — отдельное изд. (1860); полностью (с не оконченной Полевым 2-й частью) ИВ, 1887, № 1—12 и отдельно: Кс. Полевой. Записки о жизни и сочинениях Николая Алексеевича Полевого. СПб., 1888.

ИЗ «ЗАПИСОК»
(Стр. 53)

Полевой, с. 172—174, 175, 207—209, 223—230, 231—232, 234—235, 273, 276—280, 307—308.

¹ Письмо от 2 августа 1825 г. (XIII, 198); было ответом на письмо Полевого около 7 июня, посланное через Вяземского вместе с журналом (XIII, 181).

² МТ, 1825, № 17, с. 40—46, с подписью: Н. К. и датой 12 августа.

³ «О г-же Сталь и о г. А.М-ве». — МТ, 1825, № 12, с. 255—259 с подписью: Ст. Ар. с датой 9 июня 1825 г. Здесь (как и далее) исправлена ошибка Полевого в отчестве Муханова.

⁴ «Телегу жизни» Пушкин послал Вяземскому еще 29 ноября 1824 г., с разрешением печатать, «пропустив русский титул» (XIII, 126). Вяземский напечатал стих. в МТ, 1825, № 1, с. 49.

- 467 -

⁵ «Журнальным приятелям». — МТ, 1825, № 3, с. 215, с подписью: А. П. С этим стих. связан небольшой инцидент, опущенный Полевым (характерно, впрочем, что он приводит стих. без заглавия). Пушкин послал его Вяземскому для печати 25 января, с заглавием «Приятелям»; Вяземский, отдавая его в «Московский телеграф», изменил заглавие во избежание кривотолков. Пушкин, недовольный поправкой, напечатал исправление в СПч., 1825, № 52 (30 апреля). Замечание задело Полевого, который ответил объяснением в МТ, 1825, № 9, с. 153. См. переписку Вяземского и Пушкина по этом поводу (XIII, 136, 181, 186).

⁶ Это замечание Измайлова см.: Благонамеренный, 1820, № 6, с. 442. Пушкин упоминаете нем в примечаниях к «Онегину» (IV, 193).

⁷ Неточная цитата из анонимной статьи Измайлова «Дело от безделья, или Краткие замечания на современные журналы» (Благонамеренный, 1825, № 19, с. 173).

⁸ Напечатано в МТ, 1825, № 13, с. 43, с подписью: А. П.См.: ХШ, 186.

⁹ О восторженном отношении Пушкина к Мицкевичу сохранились и другие свидетельства. Ср. рассказ А. Э. Одынца (в письме Ю. Корсаку, 9—11 мая 1829 г.): «Во время одной из <...> импровизаций <Мицкевича> в Москве Пушкин, в честь которого был дан этот вечер, вдруг вскочил с места и, ероша волосы, почти бегая по зале, восклицал: «Quel génie! Quel feu sacré! Que suis-je auprés de lui!» («Что за гений! Что за священный огонь! Что я в сравнении с ним?») — и, бросившись Адаму на шею, обнял его и стал целовать, как брата. Я знаю это от очевидца. Тот вечер был началом взаимной дружбы между ними» (А. Мицкевич. Собр. соч. в 5-ти томах, т. 5. М., 1954, с. 631). Знакомство Пушкина с Мицкевичем произошло в октябре 1826 с

¹⁰ Ср. с этим запись в дневнике Ф. Малевского о другом возражении Мицкевича порицателям Пушкина (ЛН, т. 58, с. 266).

¹¹ Перевод Пушкина из «Валленрода»: «...Сто лет минуло, как Тевтон...». Об истории этого перевода см. в воспоминаниях А. А. Скальковского (наст. изд. с. 70—71).

¹² «Евгений Онегин», гл. IV, строфа XIX.

¹³ Ошибка Полевого: портрет был приложен к первому изданию «Кавказского пленника» (1822).

¹⁴ Ср. в письме П. Л. Яковлева А. Е. Измайлову (21 марта 1827 г.): «... Пушкин скучает! Так он мне сам сказал... Пушкин очень переменился и наружностью: страшные черные бакенбарды придали лицу его какое-то чертовское выраженье; впрочем, он все тот же, — так же жив, скор и по-прежнему в одну минуту переходит от веселости и смеха к задумчивости и размышлению» («Сб. памяти Л. Н. Майкова». СПб., 1902, с. 249).

¹⁵ В 1825—1826 гг. Пушкин особенно отмечал «жизненную непринужденность» шекспировских персонажей; А. М. Горчакова, посетившего Пушкина в 1825 г., поразила «изысканная грубость» некоторых стихов из «Бориса Годунова», защищая которые Пушкин также ссылался на Шекспира (XIII, 198). См.: Шекспир и русская культура. М: Л., 1965. С. 172—173.

¹⁶ Впечатление о резком охлаждении Пушкина к МТ создалось у К. Полевого потому, что ему была известна лишь внешняя история взаимоотношений. Пушкин не прерывал связи с «Московским телеграфом», однако его недовольство журналом нарастало уже в Михайловском и отразилось в переписке с Вяземским. В мае—июне 1825 г. он раздраженно пишет по поводу суждений журнала о романтизме (в статье о «Полярной звезде». — МТ, 1825, № 8, с. 320—336, подп.: А.и «Разговоре двух приятелей» — 1825, № 5, приб., с. 75, подп.: X.), 10 августа порицает «антикритику» Полевого на «Северную

- 468 -

пчелу» (МТ, 1825, № 14, приб., с. 1—17). 13—15 сентября пишет о ней же: Полевой «длинен и скучен, педант и невежда» (XIII, 184, 205, 227; Письма, I, с. 440, 485). Прямое обвинение в безграмотности вызывает у него некрояогия Н. П. Румянцева и Ф. В. Ростопчина (МТ, 1826, № 3, с. 304—309; ср. Письма, II, с. 204; XIII, 304). Об этих «ошибках», видимо, и шла речь в разговоре с К. Полевым. Уже в мае 1826 г. он намеревается оставить «Московский телеграф» и создать свой журнал с участием Вяземского XIII, 279), а затем стремится привлечь его в «Московский вестник» (XIII, 305), о чем с возмущением писал К. Полевой в опущенной нами части мемуаров. Вяземский не счел возможным оставить «Московский телеграф» как по моральным обстоятельствам, так и по скептическому отношению к кружку «Московского вестника» (Полевой, с. 424—425). Об истории взаимоотношений Пушкина с журналом Полевого см.: Пушкин в прижизненной критике. 1820—1827. СПб., 1996. С. 485—486.

¹⁷ «Об искусстве и художниках. Размышления отшельника, любителя изящного», изданные Л. Тиком. М., 1826. Об интересе Пушкина к этой книге см.: Пушкин, т. VII, с. 538 и сл.; Врем. ПК, 1970, с. 43. Встреча произошла, по-видимому, в октябре 1826 г.

¹⁸ Эта часть воспоминаний Полевого написана под явным влиянием позднейших полемик о «литературном аристократизме». См. выше и во вступ. статье.

¹⁹ Вечер был 16 мая 1827 г. В этот день И. М. Снегирев записал в дневнике: «Когда лег было спать, приехал Пушкин с Соболевским и увезли меня к Полевому на вечеринку» (ПиС, вып. XVI, с. 52). Стихи, цитируемые Палевым — «Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком...» Дельвига и Баратынского. Известен еще один вечер у Полевого, где присутствовали Пушкин, Вяземский, Дмитриев, Соболевский, Баратынский, Мицкевич и Малевский (19 февраля 1827). В дневнике Малевского отмечено: «Пушкин. О своем Juif errant <«Вечном жиде»>. В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: «Не плачь. Не смерть, жизнь ужасна. Я скитающийся жид. Я видел Иисуса, несущего крест, и издевался». При нем умирает стодвадцатилетний старец. Это на него произвело большее впечатление, чем падение Римской империи. Трагедия Павла. Мельник» (польск.). Таким образом, у Полевого Пушкин рассказывал о своем замысле поэмы об Агасфере («В еврейской хижине лампада...»), драмах «Русалка» и «Павел I». См.: Т. Цявловская. Пушкин в дневнике Франтишка Малевского. — ЛН, т. 58, с. 266.

²⁰ Пушкин уехал в Петербург 19 мая 1827 г. «Дуэль» — несостоявшаяся дуэль с В. Д. Соломирским (см.: Н. Лернер. Несостоявшаяся дуэль Пушкина в 1827 году. — РС, 1907, № 7, с. 101—104). Этот эпизод произошел, однако, месяцем раньше, нежели пишет Полевой.

²¹ К. Полевой пробыл в Петербурге с весны до июня 1828 с 1 июля Пушкин писал Погодину: «Растолковали ли вы Телеграфу, что он дурак? Ксенофонт Телеграф, в бытность свою в С. -Петербурге, со мною в том было согласился (но сие да будет между нами; Телеграф добрый и честный человек, и с ним я ссориться не хочу)» (XIV, 21). С Гречем и Булгариным Пушкин в это время поддерживает вполне лояльные отношения (Письма, II, с. 268).

²² В «Атенее» 1828, № 4 М. А. Дмитриев (под анаграммой В.) опубликовал замечания на IV и V главы «Онегина». Пушкин написал «Возражение на статью «Атенея», но не напечатал эту статью, а использовал в примечаниях к полному изданию романа.

²³ «Евгений Онегин», гл. II, строфа III и гл. IV строфа XXXVI (при переиздании опущенная).

²⁴ «Евгений Онегин», гл. VI, строфа XLIV.

- 469 -

²⁵ Эти рассказы о Свиньине, переданные Пушкиным Гоголю, послужили одним из источников «Ревизора». См. запись в дневнике О. М. Бодянского. 30 сентября 1851 г. (РС, 1889, № 10, с. 134) и Г. П. Данилевский. Украинская старина. Харьков, 1866, с. 214.

²⁶ См. письмо Вяземского Пушкину 28 августа и 6 сентября 1825 г. и ответ Пушкина 13 и 15 сентября (XIII, 224, 227). Речь идет о выходе первого тома «Истории русского народа» Полевого, с резкой критикой Карамзина, и о полемике с ним Пушкина (см.: Полевой, с. 447 и след.). Разрыв с Полевым, однако, имел более глубокие корни в антагонизме социальных позиций.

²⁷ Это не совсем точно: в 1834 г. братья Полевые выступили как комиссионеры по продаже «Истории Пугачевского бунта» (см.: Письма IV, с. 139, 310).

²⁸ СПч., 1837, № 24 (30 января). Некролог был написан Л. А. Якубовичем.

ИЗ СТАТЬИ «АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН»
(Стр. 68)

«Живописное обозрение», 1837, т. III, л. 10, с. 80.

А. А. СКАЛЬКОВСКИЙ

Скальковский Аполлон Александрович (1808—1898) — писатель, историк, друг Мицкевича. Учился в Вияенском университете на морально-политическом факультете. В 1825 году за участие в студенческом движении, связанном с Обществом филоманов и филаретов, был арестован. После освобождения, в том же 1825 году, поступил на второй курс юридического факультета Московского университета. В Москве познакомился и сблизился с Мицкевичем, а через него познакомился и с Пушкиным. Отрывок из его «Воспоминаний» впервые напечатан С. С. Ландой в кн.: Пушкин и его время. Исследования и материалы, вып. 1. Л., 1962, с. 277—278.

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ»
(Стр. 70)

Пушкин и его время. Исследования и материалы. Вып. 1. Л., 1962, с. 277—278.

¹ Перевод Скальковского, исправленный Шевыревым, был напечатан в МВ (1828, №№ 7—10, с подписями: S., Ш.).

² Аналогичный рассказ был записан со слов Гоголя Л. И. Арнольди (см.: РВ, 1862, № 1, с. 87—90).

- 470 -

А. А. ОЛЕНИНА

Анна Алексеевна Оленина (в замужестве Андро, 1808—1888) — дочь известного мецената, президента Академии художеств и директора публичной библиотеки А. Н. Оленина и Е. М. Олениной, происходившей из богатой и влиятельной семьи Полторацких. С именем А. А. Олениной, внушившей Пушкину сильное и нежное чувство, связан один из лучших лирических циклов («Ее глаза», «Зачем твой дивный карандаш...», «Ты и Вы», «Предчувствие», «Город пышный, город бедный...» и др.), созданный на протяжении 1828 года. Начало знакомства Пушкина с семьей Олениных, занимавшей видное место в литературно-художественной жизни Петербурга 1800—1820-х годов, относится еще к послелицейским годам, когда поэт стал бывать в известном всему Петербургу оленинском особняке на Фонтанке (ныне: д. 101). Маленькая «Аннета» (всеобщая любимица) знала Пушкина, по ее собственным словам, будучи «еще ребенком» (с. 76 наст. изд.) С ранних лет окруженная атмосферой высокого артистизма, царившей в доме Олениных, где бывали многие выдающиеся современники Пушкина, она получила блестящее образование, направляемое ее отцом, тонким знатоком и ценителем искусства. На склоне лет, вспоминая об этом времени, Оленина писала: «Батюшке я сама во многом обязана, от его истинного глубокого знания и мне кое-что перепало. В его разговорах, выборе для меня книг и в кругу незабвенных наших великих современников: Карамзина, Блудова, Крылова, Гнедича, Пушкина, Брюллова, Батюшкова, Глинки, Мицкевича, Уткина, Щедрина и прочих, почерпала я все, что было в то время лучшего» («Огонек», 1966, № 49, с. 24).

С детства впитавшая любовь к литературе, обладавшая умом и вкусом, начитанная и остроумная, Оленина обнаруживала и художественные наклонности: любила музицировать, хорошо пела, писала музыку, сочиняла стихи. За время семилетнего отсутствия Пушкина в Петербурге Аннет Оленина выросла и превратилась в хорошенькую 19-летнюю девушку, живую и обаятельную. Возвратившись в Петербург в мае 1827 года, Пушкин снова был тепло принят у Олениных, переехавших в это время на Мойку к Синему мосту (дом не сохранился). Сюда весной 1828 года Пушкин стал приходить особенно часто, привлеченный юной Олениной. О «тайных встречах» с нею в Летнем саду вспоминал впоследствии П. А. Вяземский, сообщая о шутливом прозвище красавицы, которую в дружеском кругу именовали Бренским (см. т. I, с. 114 наст. изд.). Переписка Вяземского с женой, относящаяся к этому времени, пестрит сообщениями о вечерах, проведенных Пушкиным у Олениных и вместе с ними (ЛН, т. 58, с. 75, 77—78). О прогулке на пироскафе вместе с Олениными и художником-портретистом Д. Доу (отразившейся в стихотворении «Зачем твой дивный карандаш...» и «Увы! язык любви болтливый...»), о посещениях дачи Олениных — знаменитого Приютина (куда семья Олениных переезжала на летние месяцы), о поездке вместе с ними в Кронштадт морем 25 мая сообщают нам и письма современников (ЛН, т. 58, с. 80), и многозначительные пометы Пушкина под автографами стихов, посвященных Олениной, которые становятся своеобразным лирическим дневником поэта. В черновиках произведений, над которыми он работал в это время, встречаются анаграммы имени и фамилии Олениной, обнаруживающие тайные мысли поэта. В одной из таких анаграмм отчетливо читается Annete Pouchkine, показывая, что с Олениной Пушкин связывал сокровенные мечты о семейной жизни (Рукою П., с. 315). Из ряда источников известно, что Пушкин делал ей предложение, получив отказ (РС, 1876, т. XV, № 3, с. 633. Ср. «Дневник»

- 471 -

Олениной, с. XXVI—XXVII). Конец лета и осень 1828 года приносят охлаждение в отношениях Пушкина к Олениной, объясняемое тем, что Оленина (которой, несомненно, льстила любовь знаменитого поэта) была к нему равнодушна и не связывала с ним планов своего замужества. Со своей стороны, родители Олениной, принадлежавшие к высшему петербургскому свету, не желали брака дочери с Пушкиным, имевшим репутацию политически «неблагонадежного», «дурных нравственных правил» человека. В июне 1828 года А. Н. Оленин, занимавший пост статс-секретаря Департамента духовных и гражданских дел, подписался под решением об учреждении над Пушкиным секретного надзора в связи с делом об «Андрее Шенье» (Подробнее см.: Ф. Я. Прийма. Пушкин и кружок А. Н. Оленина. — В кн.: П. Иссл. и мат., П, с. 229—246), и это не могло не повлиять на отношение семьи Олениных к предложению Пушкина.

Много лет спустя, на вопрос своего внучатого племянника (композитора А. А. Оленина), почему она не вышла замуж за Пушкина, Оленина ответила: «Он был велтопаух (вертопрах)», «не имел никакого положения в обществе» и не был богат (Т. Г. Цявловская. Дневник Олениной. — Там же, с. 270—271).

Начатый в конце июня 1828 года (в самый разгар увлечения поэта Олениной) и доведенный с некоторыми перерывами до 1835 года, «Дневник» ее охватывает, по существу, самый важный период в истории отношений Пушкина с Олениной. Не предназначаемый для печати, он велся «с полной свободой и откровенностью», и в этом его главная ценность. Интимный по содержанию и вместе с тем претендующий на известную «литературность» своей формы (тяготея в ряде фрагментов к жанру художественной прозы) «Дневник» сосредоточен вокруг личности автора, с удивительной непосредственностью и полнотой раскрывая духовный облик вдохновительницы лирического цикла 1828 года: ее нравственные и интеллектуальные запросы, политические мнения, в частности, ее живое и неподдельное сочувствие ссыльным декабристам; интерес к их запрещенным стихам, стремление посильно помочь осужденным (см. записи, связанные с казачьим есаулом А. П. Чечуриным), ее занятия, стремления, огорчения. Через наивные строки девического дневника проступают те черты, которые привлекали в ней поэта: живость, находчивость, темперамент, остроумие, отзывчивость. Однако значение «Дневника» как мемуарного источника — локально: раскрывая историю своих отношений с Пушкиным, А. Оленина ограничивается исключительно биографическими моментами: коротко сообщает о своих встречах с ним, приводит его реплики и отрывки разговоров, связанных по преимуществу с нею самой. Ракурс освещения событий, касающихся Пушкина, сугубо бытовой; в попытке обрисовать психологический портрет «выдающегося поэта XIX в.» в полной мере обнаруживается беспомощность Олениной, не понимавшей и не ценившей Пушкина-человека.

Несмотря на свою тягу к искусству, А. А. Оленина остается чуждой сфере творческих интересов Пушкина, в которую она входит лишь как адресат его любовной лирики. «Дневник» представляет собою удивительный по выразительности документ, наглядно объясняющий, почему Аннет Оленина не стала Аннет Пушкиной.

Дневник А. А. Олениной дошел до нас по счастливой случайности, сохранившись в годы войн и революций в Польше у Софьи Андреевны Гарбинской, внучки Анны Алексеевны, передавшей его в 1920-х гг. своей двоюродной сестре Ольге Николаевне Оом, эмигрировавшей во Францию. В 1936 г. О. Н. Оом опубликовала в Париже «Журнал» Анны Олениной. Дневник Анны Алексеевны был издан тиражом в 200

- 472 -

нумерованных экземпляров. Действуя из лучших побуждений, преследуя воспитательные и просветительные цели, издательница подвергла «Журнал» весьма существенной правке. Несмотря на то, что дневниковым записям колорит придает их первозданная непосредственность (Анна Алексеевна свой журнал не редактировала), дневник был издан Ольгой Николаевной в последовательно проведенной «литературной обработке». О. Н. Оом компоновала записи, повествующие об одном событии, но сделанные в разные дни, в некое единое целое; стремясь беллетризовать дневник бабушки, Ольга Николаевна внесла в него несколько новых датировок.

В настоящее время в издательстве «Славия» готовится научное издание дневника А. А. Олениной, положенное в основу настоящей публикации. Несмотря на то, что дневник Анны Алексеевны Олениной хранится ныне в РГАЛИ, мы сочли своим долгом испросить согласие на публикацию его в первозданном виде у сына покойного В. Н. Звегинцова — В. В. Звегинцова, одного из внуков О. Н. Оом. «Насчет Дневника А. Олениной могу только выразить мое полное согласие с проектом „академического“ издания, — ответил Владимир Владимирович. — Думаю, что моему отцу это было бы еще одно удовольствие, в дополнение ко всем тем другим радостям, которые ему не суждено было испытать при жизни».

Текст дневника А. А. Олениной печатается по автографу, хранящемуся в РГАЛИ (Оленин А. Н., ф. 1124, оп. 2, е х. 10). Подготовка русского текста осуществлена Н. А. Казаковой, подготовка французского текста и перевод — М. В. Арсентьевой, комментарии составлены Л. Г. Агамаляи и В. М. Файбисовичем; научная редакция В. М. Файбисовича.

Тексты, приведенные в переводе, набраны более мелким шрифтом, чем остальной текст.

ИЗ «ДНЕВНИКА»
(Стр. 72)

¹ ...И как безумие хохочешь. — Цитата из стихотворения Е. А. Баратынского, посвященного А. Ф. Закревской (1824—1825).

² Все прошло с зимой холодной — Цитата из басни И. А. Крылова «Стрекоза и муравей» с измененной пунктуацией (опущено двоеточие). У Крылова: «Все прошло: с зимой холодной...»

³ ..мущина с полковничными эполетами и походивший на...— имеется в виду кн. Алексей Яковлевич Лобанов-Ростовский (8.01.1795 — июнь 1848), флигель-адьюгант, полковник Л. -гв. Гусарского полка. Впоследствии генерал-адъютант и генерал-лейтенант. Жена кн. А. Я. Лобанова-Ростовского Софья Петровна, рожд. Лопухина, умерла 3.04. 1825 г., оставив ему трех малолетних сыновей.

⁴ ..моего Ангела Машу Elmpt — Эльмпт Мария Филипповна, графиня (между 1799 и 1810—1853 <?>), фрейлина императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны.

⁵ ...у верного друга Варвары Дмит<риевны> Пол<торацкой> — Полторацкая Варвара Дмитриевна (15. 10. 1798—11. 12. 1843), рожденная Киселева; с 1823 года замужем за Алексеем Марковичем Полторацким (ум. 1843), действительным статским советником, тверским губернским предводителем дворянства (1815—1822), братом Е. М. Олениной.

- 473 -

⁶ ...Миша Полт<орацкий> — Полторацкий Михаил Александрович (1801—17.08.1836), штабс-капитан, двоюродный брат А. А. Олениной; кишиневский знакомый А. С. Пушкина, один из адресатов его стихотворения «Друзьям» (1822).

⁷ Тетушка уехала более недели — В. Д. Полторацкая уехала в тверское имение, где 16 сентября у нее родился сын Владимир; как явствует из дневника А. А. Олениной, она вернулась в Петербург лишь в середине ноября 1828 г.

⁸ Ежели брат ее за меня посватывается, возвратясь из Турции — Имеется в виду Николай Дмитриевич Киселев (1802—26.10.1869), надворный советник, дипломат, секретарь посольства, впоследствии посол во Франции (1844—1854), посол в Италии. Член сложившегося в Петербурге весною 1828 г. дружеского кружка, в который входили А. С. Пушкин, кн. П. А. Вяземский, А. С. Грибоедов, А. Мицкевич, А. А. Оленин, кн. С. Г. Голицын и др.; один из предполагаемых претендентов на руку А. А. Олениной. Н. Д. Киселев был назначен секретарем при посольстве в Париже и выехал за границу 14 июня. Будучи отпущен для лечения в Карлсбад, он затем должен был ехать в Вену, а потом — к театру военных действий в Турцию, чтобы состоять при гр. К. В. Нессельроде. Н. Д. Киселев возвратился в Петербург из Ясс между 14 и 18 ноября.

⁹ ...разговорилась я после обеда с Ив<аном> Анд<реевичем> Крыловым — И. А. Крылов в доме Олениных был своим человеком; этот разговор свидетельствует о том, что матримониальные намерения Пушкина не были секретом.

¹⁰ Меендорфа — Мейендорф Александр Казимирович, барон (25.03.1798 — янв. 1865), отставной офицер штаба Гвардейского корпуса. Вновь поступил на службу в 1829 г. Впоследствии тайный советник.

¹¹ ...чтоб я вышла за Краевского — Краевский Александр Петрович (1801 — не ранее 1846), чиновник канцелярии Военного министерства (1822—1829) и министерства Иностранных дел (1829—1831), впоследствии смоленский губернский предводитель дворянства.

¹² Цитата из стихотворения К. Н. Батюшкова «Мой гений» (1815), посвященного А. Ф. Фурман.

¹³ ...Серж Голицын (Фирс) — Голицын Сергей Григорьевич, князь (22.07.1803—19.11.1868), сын кн. Григория Сергеевича (1779—1848) и кн. Екатерины Ивановны, рожд. гр. Соллогуб. С 1825 г. числился в Коллегии Иностранных дел, с 1828 г. камер-юнкер, с 1829 г. по 1837 г. — в военной службе. Вышел в отставку в чине капитана. (Е. Серчевский. Записки о роде кн. Голицыных». СПб., 1853, с. 138—139). Поэт-дилетант, автор текстов романсов Глинки, переводчик Мицкевича, композитор и певец. В обществе кн. С. Г. Голицыи был известен как автор многочисленных розыгрышей, весельчак, балагур и острослов.

¹⁴ Глинка — Глинка Михаил Иванович (20.05.1804—3.11.1857), композитор. Вероятно, введен в дом Олениных кн. С. Г. Голицыным: «Благодаря его дружескому участию, — свидетельствовал М. И. Глинка, — я приобрел много приятных и полезных знакомств». Давал уроки пения А. А. Олениной.

¹⁵ Грибоедов — Грибоедов Александр Сергеевич (4.01.1790, по другим данным 1795—30.01.1829), писатель, дипломат. Прибыв в Петербург с донесением о заключении Туркманчайского мирного договора, подписанного в феврале 1828 г., Грибоедов органично вошел в дружеский круг А. С. Пушкина — П. А. Вяземского — А. А. Оленина; он принял участие в памятной прогулке на пироскафе в Кронштадт 25 мая. По-видимому, упоминание Грибоедова между именами кн. С. Г. Голицына и М. И. Глинки неслучайно: их связывали музыкальные увлечения. В своих записках М. И. Глинка сообщает,

- 474 -

что «Провел около целого дня с Грибоедовым (автором комедии «Горе от ума»). Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А. С. Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне». (Глинка М. И. Записки. ПСС, т. I, М., 1973, с. 110). Этой «волшебницей» Т. Г. Цявловская уверенно называет А. А. Оленину (Цявловская Т.Г., с. 256).

¹⁶ Вяземский — Вяземский Петр Андреевич, князь (12.07.1792 —10.11.1878) — поэт, журналист, литературный критик; см. о нем в примеч. к т. 1 наст. изд. Весной 1828 г. Вяземский часто посещал Олениных. Письма Вяземского к жене — главный источник сведений о взаимоотношениях Пушкина и А. А. Олениной в мае 1828 г. В дальнейшем отношения П. А. Вяземского с Олениными, по-видимому, не были столь тесны. 31 мая 1830 г. Вяземский отметил в своей записной книжке: «Ездили с Багреевыми в Ряболово Всеволожского, в omnibus: M-me Medem, Arendt, Поливанова, вдова фамилии Балугьянских <...>. Едешь мимо порохового завода. Приютина: мы в Приютине остановились, вспомнил я Пушкина, горелки, комары» (Вяземский П. А. Записные книжки. М., 1992, с.101).

¹⁷ Василевская — По мнению О. Н. Оом, речь идет о Елене Ефимовне Василевской, сестре Дмитрия Ефимовича Василевского (1781—1855), доктора философии, преподавателя Академии Художеств, позднее профессора Московского Университета.

¹⁸ ...о страсти ее к Алексею — Первое и единственное упоминание имени кн. А. Я. Лобанова-Ростовского в Журнале.

¹⁹ Однажды на балу у графини Тизенгаузен-Хитровой — Елизавета Михайловна Хитрово (19.09.1783—3.05.1839), дочь кн. М. И. Кутузова, вдова генерал-майора Николая Федоровича Хитрово (1771—19.05.1819). Е. М. Хитрово возвратилась в Россию после долголетнего пребывания за границей в начале 1826 г., но эта встреча могла произойти не ранее 17 октября 1827 г., когда А. С. Пушкин вернулся в Петербург из Михайловского.

²⁰ Арапской профиль — цитата из стихотворения А. С. Пушкина «To Dawe, Esq.», созданного А. С. Пушкиным под впечатлением его поездки с Олениными и Дж. Доу в Кронштадт 9 мая 1828 г.

²¹ ...он в одной из своих поэм признавался, что они значат для него более, чем сама красота. — В «Евгении Онегине» (I, XXX—XXXIV),

²² ...вернулся из десятилетней ссылки — Анна Алексеевна неточна. Ссылка Пушкина длилась с мая 1820 по сентябрь 1826 гг., когда он был вызван к Николаю I в Москву.

²³ Небрежность, с которой он у нее спросил, где ее место, задела ее. — Ср. с воспоминаниями А. О. Смирновой-Россет: «Двор переехал в Зимний дворец, и в городе были маленькие вечера в полутрауре. Первый был у Лизаветы Мих<айловны>, Хитровой. <...> Стефани <Радзивилл — Л.А., В.Ф.> и я, мы были званы на этот вечер. В углу, между многими мужчинами, стоял Пушкин. Я сказала в мазурке Стефани: «Выбери Пушкина». Она пошла. Он небрежно прошелся с ней по зале, потом я его выбрала. Он и со мной очень небрежно прошелся, не сказав ни слова» (Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989, с. 167), Не имея возможности по недостатку места аргументировать здесь наше мнение, заметим тем не менее, что А. О. Смирнова-Россет описывает здесь, по-видимому, тот же бал, что и Анна Оленина.

²⁴ Мне минуло 21 год — в действительности минул двадцатый. Вероятно, Анна Алексеевна хотела сказать, что начался двадцать первый год ее жизни. В оригинале «21» переправлено на «20» рукою О. Н. Оом.

²⁵ ...мы играли в барры — От франц. jouer aux barres — бегать взапуски.

- 475 -

²⁶ Red Rover — «Red Rower» («Красный корсар») — герой одноименного романа Фенимора Купера (1789—1851), вышедшего в 1828 г.

²⁷ Он влюблен в Закревскую — Закревская Аграфена Федоровна (1799—1879), рожденная гр. Толстая, с 1818 г. жена А. А. Закревского (13.IX. 1786—11.I.1865), генерал-лейтенанта, министра внутренних дел (1828—1831), впоследствии московского военного генерал-губернатора. Эксцентричная и оригинальная женщина, предмет увлечения Е. А. Баратынского, П. А. Вяземского и А. С. Пушкина (летом — осенью 1828 г.).

²⁸ Алексей Петрович Чечурин — биография А. П. Чечурина реконструируется только по дневнику А. А. Олениной: он родился в 1809 г. в Иркутской губернии, в 1823 г. был произведен в хорунжие (младшее офицерское звание в казачьих войсках); в 1826 г. был вызван в Иркутск. В 1827 г. получил назначение в пограничные крепости для борьбы с контрабандой; в следующем году сопровождал в инспекторской поездке гражданского губернатора Иркутска И. Б. Цейдлера. Узнав о начале войны с Турцией, выехал в Петербург, надеясь определиться в действующую армию. Познакомившись 30 июля 1828 г. у А. М. Сухаревой с Олениными, провел некоторое время в Приютине. Отбыл к театру военных действий после 20 сентября 1828 с Дальнейшая судьба А. П. Чечурина неизвестна.

²⁹ <Roland> Graeme — Роланд Грейм, герой романа В. Скотта «Аббат» («The Abbot», 1820). Анна Алексеевна ошибочно написала здесь Kenneth вместо Roland и зачеркнула неверно названное имя.

³⁰ ...был в Чите — А. П. Чечурин сопровождал в инспекторской поездке гражданского губернатора Иркутска (1821—1835) Ивана Богдановича Цейдлера (1777—10.03.1853), посетившего в 1828 году Читинский острог.

³¹ ...видел всех — Анна Алексеевна имеет в виду ссыльных декабристов, со многими из которых Олениных связывали родственные и дружеские отношения, многолетнее знакомство.

³² Он познакомился со мной у те<тушки> Сухаревой — Сухарева Агафоклея Марковна (30.VII.1776—30.IV.1840), рожденная Полторацкая, жена генерала, сенатора Александра Дмитриевича Сухарева (1771—1853), сестра Е. М. Олениной, тетка Анны Алексеевны.

³³ Мы едем зимой в Москву к Вариньке — Варвара Алексеевна Оленина (3.02.1802—15.09.1877) — старшая сестра Анны Алексеевны, с 1823 г. замужем за Г. Н. Олениным (1797—25.07.1843). В Москве зимой 1828—1829 гг. В. А. Оленина готовилась стать матерью.

³⁴ Чего-то для души ищу И погружаюсь в думы — искаженная цитата из первой думы К. Ф. Рылеева «Курбский». У Рылеева: «Чего-то дли души ищу И часто погружаюсь в думы...»

³⁵ Неделю перед тем мы ездили в Марьино — Марьино — имение графини Софьи Владимировны Строгановой (11.11.1775—5.03.1845), рожденной кж. Голицыной, вдовы генерал-лейтенанта гр. П. А. Строганова.

³⁶ ...философствовали с Ольгой — Строганова Ольга Павловна, графиня (1808—1837), младшая дочь гр. П. А. и С. В. Строгановых; впоследствии гр. Ферзен.

³⁷ Милая Полина Голицына...— Голицына Прасковья (Paulin) Сергеевна, княжна (р. 1810), дочь кн. С. И. и Е. В. Голицыных. Впоследствии замужем за статским советником Е. Г. Сараженовичем.

³⁸ ...шарада выбрана la Melomanie — Шарада разыгрывается в четырех сценках; по первым трем следует угадать значение каждой из трех частей этого слова (me-lo-manie),

- 476 -

по четвертой — значение слова в целом. Первый слог «me» — омофон «mais» («но»); второй слог «lo» — омофон «lot» («выигрыш в лотерее»); третья часть слова — «manie» («мания»).

³⁹ Слебцов — Т. Г. Цявловская предположила, что речь идет, быть может, об А. Слепцове, авторе вольного переложения в стихах поэмы Оссиана «Картон», изданной в Москве в 1828 г. Нам представляется более вероятным, что здесь говорится о Николае Сергеевиче Слепцове — штаб-ротмистре Л. -гв. Гусарского полка, адъютанте начальника штаба гвардейской кавалерийской дивизии, генерал-лейтенанта А. И. Чернышева. В 1831 г. ротмистр Слепцов отличился при взятии Варшавы, но получил 12 ран, от которых скончался. По-видимому, тот же Слепцов в качестве режиссера выступил в поставленной на приютинском театре «Пословице в лицах: по-русски и по-французски — «Чем богаты, тем и рады» (1827).

⁴⁰ ..милый Репнин — Репнин Василий Николаевич, князь (1806— 1880), камер-юнкер, сын Н. Г. Репнина-Волконского (1778—6.01. 1845), генерал-губернатора Малороссии, двоюродного брата А. Н. Оленина. Служил по ведомству Иностранных дел и находился при русской миссии в Берлине; вышел в отставку в 1843 г. с чином коллежского асессора. Троюродный брат А. А. Олениной, ее друг.

⁴¹ Из Дам — Бакунина...— Бакунина Екатерина Александровна, рожд. Саблукова (12. 09. 1777—7. 10. 1846), вдова П. П. Бакунина (1762—1805). Возможно — Бакунина Екатерина Павловна (9. 02. 1795—7. 12. 1869), фрейлина, сестра лицейского товарища Пушкина Александра Павловича (1. 08. 1799—25. 08. 1862), предмет юношеской любви поэта, впоследствии (с 30. 04. 1834) жена А. А. Полторацкого (7. 07.1792—13. 03. 1855), двоюродного брата А. А. Олениной.

⁴² ...Хитровы — Речь идет о Е. М. Хитрово и ее старшей дочери от первого брака Екатерине Федоровне Тизенгаузен (1803—26.04.1888), фрейлине императрицы Александры Федоровны.

⁴³ ...Васильчикова — вероятно, Васильчикова Татьяна Васильевна, рожденная Пашкова (1793—1875), вторая жена И. В. Васильчикова (1776—1875), генерала от кавалерии, председателя Государственного совета.

⁴⁴ ...стихи Пушкина на мои глаза — речь идет о стихотворении «Ее глаза», написанном А. С. Пушкиным в начале мая 1828 г.

⁴⁵ ...стихи Вяземского — 7 мая 1828 г. П. А. Вяземский писал жене: «День кончил я у наших Мещерских <...> Вечер очень удался, и плясали мы до утра, так что ни одной свечи не было <...> С девицей Олениною танцевал я pot-pourri и хвалил ее кокетство: она просила меня написать ей что-нибудь на опахале; у вас в Пензе еще не знают этого рода альбомов. И вот что я написал:

Любви я рад  всегда кокетство предпочесть:

Любовь — обязанность и  может надоесть;

Любовь как раз старье: она  всегда новинка.

Кокетство — чувства блеск и опыт  поединка,

Где вызов — нежный  взор, оружие — слова,

Где сердце — секундант, а в деле голова.

(ЛН, т. 58, с. 77—78).

 

⁴⁶ ...и Козлова — Козлов Иван Иванович (11.04.1779—30.01. 1840), поэт. В молодости — офицер Л. — гв. Измайловского полка. В 1816 г. был парализован, в 1821 г. ослеп.

- 477 -

Знакомство с Олениными относится к 1825 г., когда вышла в свет поэма Козлова «Чернец». В 1828 г. Козлов посвятил А. А. Олениной стихотворения «К А. А. Олениной. (При посылке элегии К Тирзе)» и «К Тирзе (А. А. Олениной)».

⁴⁷ В оригинале пропуск. Речь идет о декабристах.

⁴⁸ ...отдаст сам генералу Б. — Т. Г. Цявловская, соглашаясь в этом с О. Н. Оом, полагает, что речь идет о генерал-адьютанте гр. А. Х. Бенкендорфе, сопровождавшем в 1828 г. Николая I в действующую армию, куда направлялся А. П. Чечурин. Это вызывает, однако, серьезные сомнения: Оленины не рискнули бы, вероятно, принимать на хранение декабристские реликвии А. П. Чечурина, зная, что он собирается открыть свою тайну гр. Бенкендорфу.

⁴⁹ ...надобно написать Анне Ант<оновне> — Анна Антоновна (ум. между 2 и 8 июня 1829), немка, экономка в доме Олениных в Петербурге.

⁵⁰ ...имя, которое Елена Е<фимовна> дала Львову — О. Н. Оом полагает, что речь идет об одном из сыновей Новоторжского уездного предводителя дворянства Сергея Дмитриевича Львова и его жены Татьяны Петровны, рожденной Полторацкой, брате Марии Сергеевны Львовой, будущей жены Петра Алексеевича Оленина. Это предположение косвенно подтверждается тем, что А. А. Оленина называет ниже себя его кузиной. Если это так, то в дневнике А. А. Олениной может фигурировать лишь ее сверстник, Иван Сергеевич Львов (1808—1850): его братьям Александру, Петру и Николаю было, соответственно, 15, 13 и 7 лет от роду.

⁵¹ ...кусок руды серебряной, на которой было написано «Юноше несравненному» — Вероятно, кусок руды из сибирских рудников, полученный А. П. Чечуриным от кого-либо из декабристов во время поездки по Сибири с И. Б. Цендлером.

⁵² 25 сентября Анна Алексеевна продолжила рассказ о дне своего рождения, начатый записью от 19 сентября.

⁵³ ...он должен уехать в свои имения — 20 октября 1828 г. А. С. Пушкин уехал в Малинники — тверское имение Вульфов

⁵⁴ Штерич — Штерич Евгений Петрович (1809 — март 1833), камер-юнкер, чиновник Министерства иностранных дел, композитор-дилетант, друг М. И. Глинки.

⁵⁵ ...у графини. Кутайсовой — Кутайсова Прасковья Петровна, графиня (1784, по другим данным 1786—25.04.1870); рожденная княжна Лопухина, жена председателя Общества поощрения художников, сенатора, графа Павла Ивановича Кутайсова (25.11.1780—9.03.1840), сына фаворита Павла I.

⁵⁶ ...а с девчонкой уж я слажу. <...> Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна> — В. Д. Полторацкая, вероятнее всего, услышала эту фразу в передаче своего брата Н. Д. Киселева, который, по свидетельству И. А. Крылова, был соискателем руки Анны Алексеевны (см. запись от 17 июля). Неосторожное высказывание Пушкина относится, несомненно, к начальному периоду его увлечения Анной Алексеевной; скорее всего, Пушкин обронил эти слова в присутствии Н. Д. Киселева и С. Г. Голицына незадолго до путешествия в Кронштадт 25 мая 1828 г. Это могло произойти 18 мая у Н. Д. Киселева (ср. пушкинскую помету в рабочей тетради 1828 г. «18 мая у Кисе<лева> Голиц. etc.» — ИРЛИ, № 838, л. 15 об.) Н. Д. Киселев покинул Петербург 14 июня, а его сестра в последних числах этого месяца, и если слова Пушкина не стали известны Елизавете Марковне и Анне Алексеевне еще в мае, то они были переданы им не позднее июня. 19 или 20 августа 1828 г. в черновом варианте письма к П. А. Вяземскому (окончательный текст датирован 1 сентября) Пушкин писал: «Полтор<ацкие> уехали в <нрзб> а А<лексей> М<аркович> сбол<тнул> в Твери что я шпион, получаю за то 2500 в месяц (которые очень бы

- 478 -

мне пригодились благодаря крепсу <речь идет о крупном проигрыше в карты — В. Ф. >) и ко мне уже являются трою<ро>дн<ые> братцы за местами и за милостями царскими» (XIV, 266; инициалы Алексея Марковича Полторацкого ошибочно прочитаны в Академическом издании Пушкина как «А. П. <?>»). Нетрудно предположить, что тайной пружиной этой сплетни была неприязнь к Пушкину В. Д. Полторацкой.

⁵⁷ ...с них сняли цепи — Речь идет о декабристах, находившихся на каторге. Однако в действительности манифеста по этому поводу не было. Николай I приказал снять оковы с достойных; комендант Нерчинских рудников и Петровского завода С. Р. Лопарский признал достойными всех осужденных (М. А. Бестужев. Переезд в Сибирь. Заключение в Чите и Петровске. — В сб. «И дум высокое стремленье...» М., 1980, с. 186; 391).

⁵⁸ ...Муравьев, Александр Николаевич, сделан начальником в Иркутске — Муравьев Александр Николаевич (10. 10. 1792—18.12. 1863), участник Отечественной войны и заграничных походов, отставной полковник Генерального штаба, основатель Союза спасения, член Союза благоденствия до 1819 г. Сослан в Сибирь без лишения чинов и дворянства. 19.01.1828 г. был назначен городничим в Иркутске. Впоследствии — председатель Иркутского губернского правления, тобольский, нижегородский, архангельский губернатор и т. д. Окончил жизнь генерал-лейтенантом и сенатором. Близкий друг семьи Олениных.

⁵⁹ Рассуждения Анны Алексеевны являются отражением общественно-политических взглядов А. Н. Оленина. Несмотря на резкое неприятие идей и средств декабристов, А. Н. Оленин уклонился от участия в суде над ними, и в семье Олениных их судьбы вызывали искреннее сострадание.

⁶⁰ Эта запись посвящена Алексею Петровичу Чечурину.

⁶¹ Измененная цитата из «Евгения Онегина» (V, XXV). В оригинале первый стих звучит так: «Но вот багряною рукою».

⁶² ...я спросила, где тетушки мои — Оленины Варвара Николаевна (5.IX.1771—5.IV.1833) и Софья Николаевна (29.XII.1775—5.VII.1838), незамужние сестры А. Н. Оленина.

⁶³ ...Зубовы — Зубов Александр Николаевич, граф (5.03.1797—20.11.1875), отставной полковник Л. -гв. Кавалергардского полка, и его жена Наталья Павловна, рожденная кж. Щербатова (30.07.1801—15.10.1868). По свидетельству П. А. Вяземского, Н. П. Зубова была у Олениных и 2 мая, вдень рождения Елизаветы Марковны.

⁶⁴ Хорунжий — первый офицерский чин (XIV класса) в казачьих войсках: соответствовал корнету в кавалерии и прапорщику в пехоте.

⁶⁵ ...к пленному дураку Наумову — Наумов Николай Павлович (31.12.1795—20.05.1862), чиновник Провиантского департамента Военного министерства, впоследствии тайный советник.

⁶⁶ ...подошла на цыпочках ч тронула Урусова — Один из восьми сыновей кн. А. М. и Е. П. Урусовых. Т. Г. Цявловская предполагала, что речь идет об «одном из пяти сыновей А. М. Урусова» (Цявловская Т. Г., с. 268). Вероятно, из восьми молодых кн. Урусовых она исключила Александра, умершего в 1828 г., Ивана (р. 1812) и Григория (р. 1818). Участника этой игры она искала среди их братьев: Михаила (1.10.1802—16.12.1883), обер-офицера Л.-гв. Уланского полка; Павла (8.01.1807—18.01.1886), в 1828 г. поручика Л.-гв. Измайловского полка, Николая (29. 02.1808—26. 11. 1843), поручика Л.-гв. Измайловского полка, адъютанта вед. кн. Михаила Павловича; Андрея (4.02.1809—14. 03. 1839) и Петра (30. 05. 1810—29. 05. 1890) Урусовых. Однако Л. А. Черейский с

- 479 -

уверенностью называет лишь одного из них: Павла Александровича Урусова, впоследствии генерала от инфантерии (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1988, с. 456).

⁶⁷ Гали<цын> Рябчик...— Голицын Василий Петрович (12.11.1800—24.11.1863), в 1828 г. штаб-ротмистр Л. -гв. Гусарского полка, адъютант генерала от инфантерии гр. Толстого, любитель музыки, знакомый М. И. Глинки, певец (тенор); впоследствии — харьковский предводитель дворянства.

⁶⁸ ...о милой моей Алине — Речь вдет об А. П. Волконской.

⁶⁹ ...и об Ольге — Речь идет об О. П. Строгановой.

⁷⁰ Измененная цитата из «Евгения Онегина» (IV, XIII). У Пушкина: «То верно б кроме вас одной...»

⁷¹ Gregoire — ангел — Оленин Григорий Никанорович (1797—25.07.1843), сын Никанора Михайловича Оленина и Екатерины Петровны, рожденной Савельевой, двоюродный дядя и муж (с 3.2.1823) Варвары Алексеевны Олениной, с 1827 отставной капитан Гвардейского Генерального штаба.

⁷² ...познакомилась с Баратынским — Баратынский Евгений Абрамович (19.02.1800—29.06.1844), поэт. О знакомстве А. А. Олениной с Баратынским писал Пушкину из Москвы в Петербург 23 февраля 1829 г. П. А. Вяземский: «А мы, то есть я и Баратынский, танцевали в Москве с Олениною и, кажется, у них были элегические выходки». Возможно, это знакомство состоялось 16 января, на балу у тетушки А. А. Олениной Варвары Марковны Мертваго, рожденной Полторацкой: в письме к жене из Москвы от 16.01.1829 г. П. А. Вяземский сообщал жене из Москвы о предстоящем бале у В. М. Мертваго, «которая на днях познакомилась со мною и звала, вероятно по сестре своей Олениной, приехавшей из Петербурга с дочерью».

⁷³ ...восхитила его и Гурко — Речь идет об одном из братьев Гурко — Леонтии или Владимире Осиповичах. Гурко Леонтий Осипович (15.11.1783—4.05.1861), генерал-майор; с 1811 с женат на Варваре Дмитриевне, рожденной Полторацкой (16.06.1793—10.06.1838), племяннице Е. М. Олениной. Гурко Владимир Осипович (1795—24.1.1852), полковник, начальник штаба 5-го корпуса; впоследствии генерал от инфантерии, начальник всех резервных и запасных войск.

⁷⁴ Сюда приехал Хозрев Мирза... — Хозрев-мирза (1813—1875) — седьмой сын Аббас-мирзы, внук Фатх-Ади, шах-ин-шаха Ирана, прибыл в Петербург 4 августа 1829 г. для принесения извинений за избиение в Тегеране 30 января 1829 г. русской миссии с А. С. Грибоедовым во главе. Пребывание Хозрев-мирзы в Петербурге продлилось до. 18 октября.

⁷⁵ ...было 10 большое представление — 10 августа принц Хозрев-мирза представлялся императору и императрице в публичной аудиенции.

⁷⁶ Он молод и довольно хорош — Хозрев-мирзе было 16 лет; по свидетельству современников, он «был среднего роста, строен, имел очаровательные глаза и необыкновенно приятную улыбку; обладал живостью в разговоре, и был замечательно приветлив в обхождении» (Ад. П. Берже. Хосров-мирза. — Русская старина, 1879, с. 414). Судьба персидского принца была драматична: после смерти Аббаса-мирзы (1833) и Фатх-Али-шаха (1834) Хозрев-мирза был ослеплен по приказу Мамед-шаха — старшего брата, унаследовавшего дедовский престол.

⁷⁷ Потоцкий дал бал 17 — Потоцкий Станислав Станиславович, граф (1787—3.07.1831), участник Отечественной войны, генерал-адъютант, обер-церемониймейстер, тайный советник.

- 480 -

⁷⁸ ...познакомилась с гр<афиней> Фикельмон, урожденной Хитровой — Фикельмон Дарья Федоровна, графиня (14.10.1804—10.04.1863 н. с.), рожд. Тизенгаузен, младшая дочь Е. М. Хитрово, внучка М. И. Кутузова, жена (с 1821) графа Ш. -Л. Фикельмона (23.3.1777—6.4.1857 н. с.), австрийского посланника в Петербурге (1829—1839), впоследствии австрийского министра иностранных дел, литератора, публициста.

⁷⁹ Дружба моя смилыми Блудовыми... — Блудовы Антонина Дмитриевна (25.04.1813—9.04.1891) и Лидия Дмитриевна (18.07.1815—2.10.1882), дочери Дмитрия Николаевича Блудова (15.04.1785—19.02.1864), министра внутренних дел (1832—1838), впоследствии графа (1842).

Е. Е. СИНИЦЫНА

Екатерина Евграфовна Синицына, в девичестве Смирнова (1812 — не ранее 1886)— дочь тверского священника Е. А. Смирнова (близкого семейству П. И. Вульфа), — «поповна», упоминаемая в переписке Пушкина с А. Вульфом (XIV, 50). Рано лишившись отца, она была взята на воспитание в семью П. И. Вульфа, в которой прожила около трех лет, после чего возвратилась к матери в Тверь. В январе 1820 года Е. Е. Смирнова гостила у Вудьфов в г. Старице и Павловском, став свидетельницей одного из «заездов» Пушкина в тверские края. Яркие впечатления от знакомства с поэтом позволили ей сообщить В. Колосову (собиравшему материалы о пребывании Пушкина в Тверской губ.) много интересных и свежих подробностей о жизни Пушкина в Старице и Павловском.

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ В. КОЛОСОВЫМ
(Стр. 88)

В. Колосов. Александр Сергеевич Пушкин в Тверской губернии в 1827 году. Тверь, 1888, с. 10—16.

¹ Ошибка мемуаристки: Пушкин приехал в Старицу 6 января 1829 г. (см. т. I, с. 424).

² Эпизод этот; подробно описанный А. Н. Вулъфом (см. его «Дневник», с. 193), был, безусловно, известен Пушкину. На неудачу этого любовного похождения А. Н. Вульфа он намекает в письме к нему, называя поповну Клариссой (добродетельной героиней известного романа Ричардсона) (см.: XIV, 50).

³ В письме к А. Н. Вульфу от 27 октября 1828 г. Пушкин писал, что «Марья Васильевна Борисова есть цветок в пустыне, соловей в дичи лесной, перла в море и что я намерен на днях в нее влюбиться» (XIV, 33). Ср. запись в «Дневнике» Вульфа: «Пушкин, бывший здесь осенью, очень ввел ее в славу» (с. 187).

⁴ См. прим. 4 к «Воспоминаниям о Пушкине» А. П. Керн и прим. 18 к дневниковым записям о Пушкине А. Н. Вульфа (т. I наст. изд.).

- 481 -

Н. И. ВУЛЬФ

Николай Иванович Вульф (1815—1889) — сын И. И. и Н. Г. Вульфов, владельцев с. Бернова Тверской губ., — в детстве несколько раз видел Пушкина, посещавшего именье его родителей, его воспоминания о поэте были записаны В. Колосовым. Он давал также П. В. Анненкову сведения о «семействе Вольфов» (т. е. Вульфов), правда, не совсем точные (см.: Модзалевский, с. 373—374).

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ В. КОЛОСОВЫМ
(Стр. 92)

В. Колосов. Александр Сергеевич Пушкин в Тверской губернии в 1827 году. Тверь, 1888, с. 27—29.

¹ На связь сюжета «Русалки» с тверскими преданиями о дочери мельника, утопившейся в омуте, указывает весь круг тверских мемуаристов: А. Н. Понафидина (с., Н. И. Раменский (Врем. ПК, 1963, с. 18—19) и др.

² А. И. Вульф Пушкин увлекался в 1825—1827 гг. Ей посвящены стихи «За Netty сердцем я летаю...».

А. Н. ПОНАФИДИНА

Анна Николаевна Понафидина (ум. 8 янв. 1935 г.) — внучка Анны Ивановны Понафидиной (рожд. Вульф), которой принадлежало имение Курово-Покровское Старицкого уезда, где, по семейным воспоминаниям, неоднократно бывал Пушкин. Мемуаристка основывалась на рассказах своей бабушки (лично знавшей поэта) и теток: Е. И. Гладковой (упоминаемой в письме Пушкина к А. Н. Вульфу под именем «Минервы»: XIV, 50) и П. О. Лизуновой. «Воспоминания» были составлены по предложению Тверского музея в 1923 году и дополнены в 1924 году. Впервые на них указал С. А. Фессалоницкий в статье «Пушкин в кругу старицких дворян» («Материалы Общества изучения Тверского края», 1928, вып. VI, с. 10—12), опубликовав из них небольшие выдержки. Полный текст «Воспоминаний» А. Н. Понафидиной, подготовленных к печати С. А. Фессалоницким, появился в журнале «В наши дни», (Калинин), 1936, № 2, с. 89—99. По этому источнику даются в нашей книге извлечения, относящиеся к Пушкину.

ВОСПОМИНАНИЯ
(Стр. 94)

«В наши дни», 1936, № 2, с. 91—93.

¹ А. Н. Вульф. Дневники, с. 206.

² См. прим. 11 к «Дневникам» А. Вульфа (т. 1, с. 519 наст. изд.).

- 482 -

³ П. М. Полторацкий, отец А. П. Керн.

⁴ Рассказ Пушкина о «Балованных ребятишках» А. И. Понафидиной содержится в письме к А. А. Дельвигу от 26 ноября 1826 г. (XIV, 34). По сообщениям мемуаристки, Николаю (будущему ее отцу) было в это время 9 лет; Ивану и Михаилу — по 11 лет.

⁵ Тетка А. Н. Понафидиной П. О. Лизунова, которая, как пишет мемуаристка, «обожала и глубоко ценила» поэта (В наши дни, с. 97).

⁶ По описаниям А. Н. Понафидиной, «цветная гостиная с балконом и зала полукруглая в пять окон» были самыми высокими в доме комнатами и «составляли анфиладу» (с. 97).

⁷ Осенью 1828 г., находясь в Тверской губернии, Пушкин работал над VII главой «Евгения Онегина». Свидетельство П. И. Понафидина (деда мемуаристки) о подсказанной поэту рифме могло относиться к одной из написанных в это время строф (XXII—XXXV, XL—XLIII и LIV—LV).

⁸ См. прим. 1 к рассказу Н. И. Вульфа. А. Н. Понафидина дополнила свое сообщение указанием на то, что И. Левитан на знаменитой картине «У омута» изобразил то самое место, где, по местным преданиям, утопилась обманутая девушка (с. 98).

⁹ Ср. с рассказом Бородина, жившего в Бернове: «А. С. <Пушкин> был всегда весел, любил танцы, много гулял по саду и окрестным лесам, не чуждался дворовых и часто с ними разговаривал и шутил, и крестьяне его также не чуждались, любили с ним беседовать и считали его за человека доброго, веселого и большого шутника» (И. А. Иванов. О пребывании А. С. Пушкина в Тверской губ.» — «Сборник Тверского об-ва любителей истории, археологии и естествознания», вып. I. Тверь, 1903, с. 243).

М. И. ПУЩИН

Михаил Иванович Пущин (1800—1869)—брат лицейского друга Пушкина — И. И. Пущина; декабрист, был сослан на поселение в Сибирь, а в конце 1826 года отправлен рядовым в Кавказскую армию. Во время персидской (1827), а затем турецкой (1828—1829) войн отличался храбростью и исключительными военными способностями, был фактическим руководителем инженерных работ в армии Паскевича и в солдатской шинели разжалованного постоянно присутствовал на военных советах у главнокомандующего. С Пушкиным был знаком еще с лицейских лет, когда вместе с братом (и другими друзьями поэта — Дельвигом, Кюхельбекером и Вольховским) был участником Бурцовского кружка.

Записка о Пушкине написана по настоянию Л. Н. Толстого, который познакомился с Пущиным в 1857 году на курорте Клоран в Швейцарии. Посылая ее Анненкову, Толстой писал: «Записка презабавная, но рассказ его — изустная прелесть» (Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 60. М., Гослитиздат, 1949, с. 182).

Воспоминания Пущина — наиболее полный источник наших знаний о кавказской поездке Пушкина. Они охватывают период с 13 июля 1829 года, когда поэт появился в лагере Паскевича, до отъезда его с минеральных вод в конце сентября этого года. Очень точные и выразительные, они являются как бы реальным комментарием к «Путешествию в Арзрум». Точность их подтверждается сопоставлением с другими источниками, например с «Путешествием в Арзрум» и автобиографическим отрывком «О Дурове»

- 483 -

самого Пушкина, «Историей военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах» Н. И. Ушакова (ч. 2, Варшава, 1843, с. 303). Короткость в отношениях с Пушкиным и взаимное расположение придают записке особую ценность. В ней о поэте рассказывается с откровенностью дружбы. Правда, Пущин ничего не пишет о творческой работе Пушкина — эта часть кавказского бытия поэта ускользнула от его внимания. Между тем первые творческие результаты поездки относятся уже к июлю—сентябрю 1829 года («Из Гафиза», «Делибаш», «Монастырь на Казбеке», «Кавказ» и др.). Во время поездки Пушкин вел также дневник, на основе которого было позднее написано «Путешествие в Арзрум».

Впервые воспоминания М. И. Пущина опубликовал Л. Н. Майков в «Русском вестнике», 1893, № 9.

«ВСТРЕЧА С ПУШКИНЫМ ЗА КАВКАЗОМ»
(Стр. 97)

Л. Майков. Пушкин. СПб., 1899, с. 387—394.

¹ Сабля в руках Пушкина появляется как ошибка памяти Пущина. В письме к брату Ивану из Кисловодска от 25 августа 1829 г. он писал: «Лицейский товарищ твой Пушкин, который с пикою в руках следил турок перед Арзерумом, по взятии оного возвратился оттуда и приезжал ко мне на воды, — мы вместе пьем по несколько стаканов кислой воды и по две ванны принимаем в день» («Щукинский сборник», вып. 3. М., 1904, с. 324). Сам Пушкин набросал свой шуточный автопортрет в альбоме Ел. Н. Ушаковой: верхом на коне, в бурке и цилиндре с пикою в руке. Генерал Н. И. Ушаков так описал этот эпизод, который мог закончиться трагически для поэта: «Когда войска, совершив трудный переход, отдыхали в долине Инжа-су, неприятель внезапно атаковал переднюю цепь нашу, находившуюся под начальством полковника Басова. Поэт, в первый раз услышав около себя столь близкие звуки войны, не мог не уступить чувству энтузиазма. В поэтическом порыве он тотчас выскочил из ставки, сел на лошадь и мгновенно очутился на аванпостах. Опытный майор Семичев, посланный генералом Раевским вслед за поэтом, едва настигнул его и вывел насильно из передовой цепи казаков в ту минуту, когда Пушкин, одушевленный отвагою, столь свойственною новобранцу-воину, схватив пику после одного из убитых казаков, устремился противу неприятельских всадников. Можно поверить, что донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в круглой шляпе и бурке. Это был первый и последний дебют любимца муз на Кавказе» (Ушаков Н. И. «История военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах. Ч. 2, Варшава, 1843, с. 303).

² Особое внимание к Пушкину со стороны Паскевича объясняется секретным распоряжением Бенкендорфа о слежке за поэтом. Пушкин уехал в армию 1 мая 1829 г. без разрешения царя и Бенкендорфа, а 12 мая Паскевич уже предупреждал военного губернатора Стрекалова о предстоящем прибытии в Грузию «известного стихотворца» Пушкина и об учреждении за ним «надлежащего надзора» (Акты собранные Кавказской археографической комиссией, т. VII, Тифлис, 1878, с. 954—955). Бенкендорф приписывал (не без оснований) поездку Пушкина желанию повидаться с сосланными на Кавказ декабристами. Один из участников Арзрумского похода Н. Б. Потокский сообщает: «Вольховский передавал мне под секретом, что одною из главных причин неудовольствия

- 484 -

главнокомандующего было нередкое свидание Пушкина с некоторыми из декабристов, находившимися в армии рядовыми. Говорили потом, что некоторые личности шпионили за поведением Пушкина и передавали свои наблюдения Паскевичу». По словам того же Потокского, сам Пушкин, приехав в Тифлис, жаловался П. С. Санковскому: «Ужасно мне надоело вечное хождение на помочах этих опекунов, дядек, мне крайне было жаль расстаться с моими друзьями, но я вынужден был покинуть их. Паскевич надоел мне своими любезностями...» (РС, 1880; № 7, с. 582). Исполняя предписание Бенкендорфа, Паскевич в то же время внешне благосклонно относился к Пушкину, надеясь, что тот воспоет его военные подвиги, однако изображение Паскевича в «Путешествии в Арзрум» сделано с тонкой иронией.

³ См. заметки Пушкина «О Дурове» в его «Table talk» (XII)

⁴ Второе стихотворение Пушкина «Сосок чернеет сквозь рубашку» было опущено Майковым при публикации записок. Эти картинки в «Невском альманахе» долго всех потешали. В 1846 г. Белинский вспоминал «изображение Татьяны в виде жирной коровницы, страдающей спазмами в желудке» (Белинский, т. IX. М., 1955, с. 480).

М. В. ЮЗЕФОВИЧ

Михаил Владимирович Юзефович (1802—1889) — боевой товарищ и друг Л. С. Пушкина, вместе с которым принимал участие в военных действиях на Кавказе, в 1829 году, штаб-ротмистр Чугуевского полка и адъютант Н. Н. Раевского (младшего), будущий известный археолог и не менее известный воинствующий реакционер. Пушкин познакомился с ним во время поездки на Кавказ в 1829 году и мельком упомянул его в «Путешествии в Арзрум» (см.: Т. Г. Цявловская. Поэт Ю. в «Путешествии в Арзрум». — В кн.: П. Иссл. и мат., I, с. 351—356). По словам анонимного биографа Юзефовича, «предметом любимейших воспоминаний» его были «продолжительные, оживленные беседы, центром которых был А. С. Пушкин» (М. В. Юзефович. Несколько слов об исторической задаче России, 2-е изд. Киев, 1895, с. III). Один из таких рассказов записан в дневнике А. В. Никитенко 26 марта 1870 года. На вечере у Тютчева Юзефович «умно и живо» рассказывал о прошлом. «Он говорил, что Пушкину очень хотелось побывать под ядрами неприятельских пушек и, особенно, слышать их свист. Желание его исполнилось, ядра, однако, не испугали его, несмотря на то что одно из них упало очень близко» (Никитенко, т. III, с. 172).

Воспоминания написаны в 1880 году по случаю открытия памятника Пушкину в Москве и, по объяснению самого Юзефовича, имели целью «смыть с памяти поэта те остатки предубеждений, которые до сих пор еще пятнают его нравственный образ». «Нравственный образ» Пушкина он создает по подобию своих собственных поздних убеждений, а политическую и общественную атмосферу России преддекабрьских лет изображает как наносную с Запада и чуждую русскому обществу. Однако если исключить из воспоминаний Юзефовича тенденциозные размышления о путях и следствиях «западных идей о человеческой личности» и о влиянии их на додекабрьского Пушкина — остаются достоверные в отношении фактических данных воспоминания, насыщенные интересными эпизодами кавказской поездки Пушкина. Достоверность этих воспоминаний подтверждается свидетельствами М. И. Пущина и самого Пушкина в

- 485 -

«Путешествии в Арзрум». Все морально-общественные рассуждения Юзефовича, обрамляющие его воспоминания, в настоящем издании исключаются.

Кроме очерка «Памяти Пушкина», существует еще письмо Юзефовича к П. И. Бартеневу, написанное в 1866 году в связи с выходом статьи Бартенева «Пушкин в южной России» (см.: М. А. Цявловский. Неизвестные воспоминания о Пушкине. — «Звезда», 1930, № 7, с. 231—232).

ПАМЯТИ ПУШКИНА
(Стр. 104)

РА, 1880, III, с. 431—446.

¹ П. В. Нащокин не был гусаром (см. о нем с. 524 наст. изд.). Ошибочно цитирует Юзефович и послание «К Каверину».

² Строка из стихотворения «Юрьеву» («Любимец ветреных Лаис...»).

³ Летом 1831 г. Пушкин обратился к Бенкендорфу с просьбой облегчить участь Сухорукова и разрешить ему продолжать исторические труды (Пушкин. Полн. собр. соч. в семнадцати томах. Справоч. том, с. 70—71). Бенкендорф ответил, что Чернышев нашел желание Сухорукова получить назад отобранные у него исторические материалы «не только неосновательным, но даже дерзким» (XIV, 216).

⁴ Отрывок из стихотворения «Воспоминание».

⁵ Библейская поэма — «Гавриилиада», широко известная в рукописных списках. Смущение Пушкина объясняется тем, что только в октябре 1829 г. было закончено дело о «Гавриилиаде», которое расследовалось специальной комиссией под наблюдением Николая I. В ходе следствия Пушкин отказывался от авторства, но в конце концов вынужден был написать письмо Николаю I, которое, по-видимому, содержало его признание. После этого он, судя по рассказам современников (А. С. Норова, П. В. Нащокина), стал принимать меры к уничтожению списков «Гавриилиады» (см.: А. С. Пушкин. Гавриилиада. Поэма. Ред., прим. и комм. Б. Томашевского. Пб., 1922, с. 53—54, 107).

⁶ По-видимому, речь идет о порнографическом романе де Сада «Justine, ou les malheurs de la vertu» («Жюстина, или Злоключения добродетели») 1791, (2-е изд. 1797).

⁷ В письме Юзефовича к Бартеневу приводится реплика Раевского: «...Николай Раевский ему в насмешку заметил: «есть чем хвастать!» — Пушкин как в воду окунулся и больше ни гугу» («Звезда», 1930, № 7, с. 232). Тема аристократического начала занимала существенное место в политических концепциях Пушкина и имела не узкосословное, а большое культурно-историческое значение. В старинном дворянстве (в отличие от новой знати) Пушкин видел носителей национальной культуры и силу, способную формировать общественное движение.

⁸ Приведена концовка стихотворения «Демон». Некоторые дополнительные штрихи отношения Пушкина к Раевскому даны в письме к Бартеневу: «Пушкин мне сам рассказывал, что с А. Н. он не мог спорить иначе, как вечером впотьмах, потушив свечи, и что он подходил, как смеясь выражался, из подлости, к ручке к его девке. Точь-в-точь то же самое рассказывал мне потом Раевский, смеясь над фасинацией, которую напустил он на Пушкина».

⁹ Первая редакция стихотворения «Дионея» (с четверостишием, которое приводит Юзефович) была напечатана в № 4 «Новостей литературы» за 1825 г.

- 486 -

¹⁰ О судьбе этого автографа и его публикацию см.: Т. Г. Цявловская. Автограф стихотворения «К морю» — П. Иссл. и мат., I, с. 187—207.

¹¹ Говоря о двух вариантах предполагаемого окончания романа, Юзефович, возможно, имеет в виду что гибель Онегина могла быть связана с его причастностью к декабризму, то есть он должен был попасть в число декабристов и погибнуть на Кавказе (как и погибали многие декабристы). См.: Б. В. Томашевский. Десятая глава «Евгения Онегина». — ЛН, т. 16—18, с. 387. А мог просто погибнуть от шальной пули горца, как мог погибнуть сам Пушкин, путешествуя на Кавказ. О декабристском замысле романа см. прим. 16 к дневнику А. И. Тургенева, с. 506—507 наст. изд.

¹² Эту строку следует читать: «Где мысль одна плывет в небесной чистоте».

¹³ Генерал М. — по-видимому, Н. Н. Муравьев (Карский).

А. И. ДЕЛЬВИГ

Барон Андрей Иванович Дельвиг (1813—1887) — двоюродный брат А. А. Дельвига, инженер; при Александре II — генерал и сенатор, руководитель министерства путей сообщения. Его обширные воспоминания, охватывающие 1820—1870-е годы, — ценный источник, включающий огромный диапазон фактов, от интимно-автобиографичских до исторических и политических, в частности разоблачающих коррупцию высшего чиновничества. Безукоризненная порядочность этого представителя правительственной верхушки снискала ему уважение Герцена. Общаясь с Пушкиным в кругу Дельвига в 1827—1831 годах, он сообщил целый ряд отсутствующих в других источниках и документах сведений, в частности по истории издания и цензурования «Северных цветов», «Литературной газеты», о полемических статьях в них Пушкина и Дельвига, о взаимоотношениях внутри кружка и т. д. А. И. Дельвиг — один из наиболее объективных и скрупулезно точных мемуаристов; консерватор по своим убеждениям, он внес в свои воспоминания, предназначенные к печати, факты общественной борьбы и правительственных преследований пушкинского круга; позднее они были подтверждены обнаруженными документами. В отличие от большинства мемуаров, воспоминания Дельвига почти безупречны в хронологическом отношении; по-видимому, они основаны на дневниковых записях. Пользовался он, несомненно, и другими источниками, — печатными и рукописными. Ряд данных почерпнул от него В. П. Гаевский, составлявший в начале 1850-х годов свою биографию Дельвига. Авторизованная копия его воспоминаний хранится в РГБ (ГБЛ) (М. 3018/1) (передана самим мемуаристом в 1886 г. с правом использования в 1910 г.). Публикуемые фрагменты написаны в 1872 г. Отдельным изданием (с цензурными купюрами и редакционной правкой) мемуары вышли в 1912 г. (А. И. Дельвиг. Мои воспоминания, тт. I—V. М., 1912); пропуски восстановлены в изд.: А. И. Дельвиг. Полвека русской жизни, т. I. М.—Л., Academia, 1930.

- 487 -

ИЗ «МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ»
(Стр. 116)

А. И. Дельвиг. Мои воспоминания, т. I. М., 1912, с. 41—42, 44—45, 51—52, 55—58, 158, 71—72, 75, 98—100, 101—104, 107—113, 151—152. С уточнением по авторизованной копии.

¹ См. т. I, с. 398 наст. изд. (воспоминания А. П. Керн).

² На стр. 124 мемуаров рассказано, что бумаги А. А. Дельвига были уничтожены из опасения жандармского обыска М. Л. Яковлевым, В. Н. Щастным и др., «и это было делано без согласия Пушкина и Баратынского, бывших в то время в Москве».

³ См. статью Пушкина «Дельвиг» (XI, 273), на которую мемуарист опирается и в других случаях. Об импровизациях Дельвига, о которых Пушкин говорит в этой статье, см. также: В. Э. Вацуро. Записки комментатора. СПб., 1994, с. 202—212.

⁴ Речь идет об осени и зиме 1826 г.; общество Дельвига характеризуется по впечатлениям 1827—1829 гг. Дельвиги жили в это время на Владимирской ул., в доме Алферовского, бывш. Кувшинникова (ныне Загородный пр., 9).

⁵ «Илиада» в переводе Гнедича появилась в декабре 1829 г. Печатая свои отрывки в СЦ на 1829 г. (вышли в свет после 27 декабря 1828 г.), Жуковский сделал примечание о готовящемся переводе Гнедича. О недовольстве Гнедича Жуковским Пушкин писал Вяземскому около 25 января 1829 г. (XIV, 938). Записка Гнедича к Дельвигу не сохранилась. Объявление об «Илиаде» Гнедича было написано Пушкиным и содержало утверждение о важном значении этой книги для русской словесности (ЛГ, 1830, № 2); полемический отклик на эту заметку появился в «Галатее» (1830, № 4, с. 228—230); ответ Пушкина — ЛГ, 1830, 12 (25 февраля) (см. XI, 100).

⁶ СД на 1832 г, были изданы в пользу малолетних детей и вдовы Дельвига (см. об истории их — Письма, III, с. 342—344). Выручка от издания была ничтожна, отчасти по вине наблюдавшего за ним О. М. Сомова (ЛН, т. 16—18, с. 588—596). Переговоры о новом альманахе («Северных цветах», потом «Орионе») велись в 1833—1835 гг. (Письма III, с. 600; Письма IV, с. 72, 111); часть собранного материала затем вошла в «Современник». Разговор Пушкина с Дельвигом состоялся, видимо, в конце августа — начале сентября 1834 г., когда Пушкин провел в Москве несколько дней (Письма IV, с. 242—244). Об истории этого альманаха см.: Северные цветы на 1832 год: Изд. подг. Л. Г. Фризман. М., 1980; Вацуро В. Э. «Северные цветы». История альманаха Дельвига—Пушкина. М., 1978.

⁷ Стихотворение Пушкина «Н. Н. (При посылке «Невского альманаха»)» см.: II, 421. Е. В. Аладьин объявил в «Невском альманахе» об участии Пушкина, однако в первой книжке (1825) стихи его не появились, что и было отмечено в печати (СПч, 1825, № 18, 10 февраля); за участие Аладьин предлагал Пушкину высокий гонорар (ЛН, т. 16—18, с. 730). Пушкин был раздражен объявлением Аладьина XIII, 147), но дал ему стихи для «Невского альманаха» на 1826—1829 гг. Послание «Н. Н.» не является в точном смысле слова «эпиграммой», хотя описание в нем «Невского альманаха» окрашено иронией. Адресат его — по-видимому, А. Н. Вульф. См.: Старк В. П. Несколько пояснений к стихотворению Пушкина «Н. Н. (Примите „Невский альманах“)» — Врем. ПК, 1978. Л., 1981, с. 116—125.

⁸ Стихи Пушкина для «Северных цветов» на 1828 г. («Ангел», «Граф Нулин») были просмотрены Николаем I к концу августа 1827 г. «Отрывки из писем, мысли и замечания»

- 488 -

процензурованы Бенкендорфом к концу ноября (XIII, 335; П. Иссл. и мат., VI, с. 289). Уклонение Пушкина от «высочайшей цензуры» в ряде случаев объяснялось и политическими причинами.

⁹ Это утверждение Дельвига, иногда оспариваемое (см., напр.: З. В. Кирилюк. О. Сомов — критик та белетрист пушкінськоі епохи, Киів, 1965, с. 52), подтверждается иронически-пренебрежительным тоном замечаний Пушкина о Сомове в письмах (Вяземскому, Плетневу, 1830—1831. — См.: XIV, 61, 148 и др.). См. также выше, прим. 6.

¹⁰ Об отношении Пушкина к «Московскому вестнику» (более сложном, нежели утверждает Дельвиг) см. с. 29, 375. В известной мере Дельвиг опирается здесь на статьи Пушкина «История русского народа, соч. Николая Полевого» (статья II) (ЛГ, 1830, № 12, 25 февраля) и «О журнальной критике» (см. ниже).

¹¹ Дельвиг цитирует статью Пушкина «В одном из наших журналов...» («О журнальной критике») (ЛГ, 1830, № 3, 11 января, без подписи), вызвавшую бурную журнальную полемику. О полемике вокруг так называемой «литературной аристократии» см.: П. Итоги и проблемы, с. 225; Пушкин, т. IX. Примечания, с. 169—177; также: В. Гаевский. Дельвиг. — Совр., 1854, № 9, и вступ. статью.

¹² Статья Пушкина «Французские журналы извещают нас...» («О записках Самсона») в ЛГ, 1830, № 5, 21 января, без подписи.

¹³ Статья Пушкина «В одном из № Лит. газеты...» (О записках Видока) (ЛГ, 1830, № 20, 6 апреля) была ответом на пасквильный «Анекдот» Булгарина, содержавший обвинение Пушкина в «низкопоклонстве» и «вольнодумстве». См.: В. В. Гиппиус. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830—1831 гг. — П. Врем., 6, с. 235—255. Статья была написана в Москве и предложена вначале М. П. Погодину (см. с. 26 наст. изд., запись от 18 марта 1830 г.). О популярности статьи Пушкина свидетельствует и В. Бурнашев, сообщавший (якобы со слов то журналиста и мелкого поэта П. Волкова, то художника Яненко), что книгопродавец И. Т. Лисенков выставил в своей лавке портрет Булгарина и продавал его как изображение Видока (французского шпиона, служившего затем в полиции). По рассказу Бурнашева, «один из первых покупателей этого портрета, цена которому 5 рублей, синюшка, был Александр Сергеевич Пушкин, много, говорят, хохотавший в магазине этой проделке. Потом поэт наш со своей покупкой, не одного, а чуть ли не пятка экземпляров, пошел по Невскому проспекту. На тротуаре он встретил нескольких приятелей, которых тотчас снабдил этою прелестью, а другим указал адрес Лисенкова, и в течение нескольких часов не было у Ивана Тимофеевича (то есть Лисенкова) отбоя от покупателей портрета Видока <...> Один экземпляр <...> Пушкин собственноручно прибил гвоздиками в книжном магазине Оленина, со строгим запретом снимать со стены» (РВ, 1871, № 11, с. 149; ср. «Заря», 1871, № 4, с. 19). Далее Бурнашев рассказывает о столкновении Булгарина с Лисенковым и конфискации портрета полицией. Рассказ Бурнашева, явно анекдотический, интересен как отражение литературных слухов. Упоминания Видока в дальнейшем задерживались цензурой (Н. К. Замков. Архивные мелочи о Пушкине. — ПиС, вып. XXIX—XXX, с. 71—77).

¹⁴ Публикация Булгарина, упоминаемая Дельвигом, появилась в СО и СА, 1830, № 17, с. 303, с прим.: «В Москве ходит по рукам и пришла сюда для раздачи любопытствующим эпиграмма одного известного поэта. Желая угодить нашим противникам и читателям и сберечь сие драгоценное произведение от искажения при переписке, печатаем оное». Эта публикация появилась с «высочайшего разрешения». Попытки

- 489 -

Л. С. Пушкина и А. А. Дельвига напечатать подлинный текст были безуспешны из-за противодействия цензуры (см. письма Л. Пушкина Жуковскому от 3 мая и Дельвига Пушкину от 8 мая 1830 г. — РС, 1903, № 8, с. 454—455, и XIV, 90—91). Почти через год Пушкину удалось в Москве напечатать вариант этой эпиграммы («Не то беда, Авдей Флюгарин». — «Денница на 1831», с. 137), отчасти исправлявший положение.

¹⁵ Цитируется аполог И. И. Дмитриева.

¹⁶ См. ЛГ, 1830, № 36 (25 июня) и № 45 (9 августа). Участие Пушкина в этих заметках в настоящее время не считается строго доказанным; в новейших изданиях Пушкина первая заметка не помещена, вторая печатается как приписываемая Пушкину. Вместе с тем свидетельство Дельвига не может быть убедительно отведено, и вопрос об авторстве остается дискуссионным (см.: Е. М. Блинова. «Литературная газета» А. А. Дельвига и А. С. Пушкина. 1830—1831. Указатель содержания. М., 1966, с. 170, 175). О цензурной истории этих статей см.: Н. К. Замков. К цензурной истории Произведений Пушкина. — ПиС, вып. XXIX—XXX, с. 55—62.

¹⁷ См. ЛГ, 1830, № 61 (28 октября). Четверостишие Делавиня было выбито на бронзовой медали в память погибших участников революции и затем перепечатано в газетах (Письма к Хитрово, с. 77—80). О запрещении ЛГ см.: Н. К. Замков. К истории «Литературной газеты» бар. А. А. Дельвига. — РС, 1916, № 5, с. 245—281. Газета была возобновлена через месяц под редакторством О. Сомова. В опущенной части мемуаров рассказана история смерти Дельвига, ускоренной пережитыми потрясениями.

¹⁸ Александр Иванович Дельвиг погиб при взятии Варшавы (1831).

А. И. ПОДОЛИНСКИЙ

Андрей Иванович Подолинский (1806—1886) — популярный в конце 1820-х — 1830-е годы поэт, автор романтических поэм и стихотворений, имевших шумный читательский успех и встреченных восторженными отзывами в критике. Наиболее значительный период в жизни Подолинского был связан с его пребыванием в Петербурге, где в 1821—1824 годах он учился в Университетском благородном пансионе, после окончания которого поступил на службу секретарем при директоре петербургского почтового департамента- Сочетая служебную деятельность с интересом к литературе, еще во время учебы начал сочинять стихи, не решаясь «мечтать о печати» (РС, 1885, № 1, с. 74). Первая встреча с Пушкиным, оставившая яркий след в памяти Подолинского, относится к 1824 году, когда он по окончании пансиона направлялся в Киев к родным и на почтовой станции в Чернигове случайно встретил Пушкина, ехавшего из Одессы в село Михайловское. Эта встреча не была, однако, началом их личного знакомства, которое состоялось лишь в 1829 году, после того как поэмы «Див и Пери» и «Борский» доставили Подолинскому известность в литературных кругах Петербурга и Москвы.

О желании Пушкина познакомиться с автором «Дива и Пери» писал 25 августа 1827 года А. И. Подолинскому А. Ивановский (ЛН, т. 58, с, 68). Считая себя поэтом пушкинской ориентации, Подолинский в 1828—1830 годах стал постоянным посетителем литературных вечеров Дельвига, привлеченный, по его собственному признанию, возможностью общаться с Пушкиным и Мицкевичем.

Бывая на еженедельных вечерах Дельвига, А. Подолинский не стал, однако близким знакомым Пушкина; их продолжала разделять дистанция, свидетельствующая о

- 490 -

разнице литературных позиций и жизненных судеб. Вопреки мнению А. Подолинского, считавшего, что знаменитый поэт с одобрением относился к его произведениям, Пушкин весьма скептически отзывался о них в своих письмах и критических выступлениях (XIII, 351; XI, 74). Вопрос об отношениях с литераторами пушкинского окружения занимает центральное место и в «Воспоминаниях» Подолинского, написанных им в 1872 году. В своей фактической части эти мемуары вполне достоверны: сообщаемые в них сведения не противоречат таким авторитетным источникам, как воспоминания А. Керн, А. И. Дельвига, письмо Шевырева от 25 февраля 1829 года (ЛН, т. 16—18, с. 703).

Иначе обстоит дело с освещением этих фактов и событий, которые Подолинский интерпретирует в свою пользу. Резко отмежевываясь от булгаринского лагеря, мемуарист стремится создать впечатление полной объективности своей позиции, объясняя свои расхождения с писателями пушкинского круга личными пристрастиями своих оппонентов, в частности Дельвига, создавая легенду о том, что тот завидовал его популярности.

Характеризуя свои взаимоотношения с Пушкиным, А. Подолинский отказывается замечать, что в вопросах литературной критики и журнальной борьбы Пушкин и Дельвиг были единомышленниками. В таком же духе писал о молодом поэте и С. П. Шевырев: «Это мальчик, вздутый здешними панегиристами и Полевым» (ЛН, т. 16—18, с. 703).

В 1831 году А. Подолинский уехал в Одессу, не сохранив никаких отношений с Пушкиным, продолжая, однако, восторженно относиться к его поэтическому творчеству. На смерть Пушкина А. Подолинский написал стихотворение «Переезд через Яйлу. Памяти Пушкина» (1837).

«Воспоминания» А. Подолинского являются ответом на статью журналиста булгаринского направления В. П. Буриашева «Мое знакомство с Воейковым в 1830 году», содержащую фальсифицированные в реакционном духе рассказы о Пушкине, Гоголе, Воейкове и Подолинском (РВ, 1871, № 9—10). Появление в печати этой статьи вызвало недоумение М. Юзефовича, близко знавшего А. Подолинского. По его просьбе А. Подолинский выступил с собственными воспоминаниями, в которых не ограничился возражениями Бурнашеву, а подробно охарактеризовал свои отношения с Пушкиным и Дельвигом. В свою очередь, В. П. Бурнашев, ознакомившись с работой А. И. Подолинского, ответил ему полемической статьей «Qui pro quo с А. И. Подолинским» (РА, 1872, № 7—8, с. 1604—1606).

ПО ПОВОДУ СТАТЬИ г. В. Б.
«МОЕ ЗНАКОМСТВО С ВОЕЙКОВЫМ В 1830 ГОДУ»
(Стр. 134)

РА, 1872, № 3—4, с. 856—865.

¹ Подолинский учился в Петербургском университетском благородном пансионе (1821—1824), где был младшим товарищем С. А. Соболевского (выпуск 1821 г.) и М. И. Глинки (выпуск 1822 г.).

² Эпиграмма Пушкина «В Элизии Василий Тредьяковский», направленная против М. Т. Каченовского, была написана 24 февраля 1829 с на литературном вечере у Дельвига,

- 491 -

где присутствовали также Шевырев и Подолинский (ЛН, т. 16—18, с. 703). Поводом к ней явились выступления Н. И. Надеждина, нападавшего в 1829 г. на Пушкина в журнале Каченовского «Вестник Европы». Сообщение А. И. Подолинского о возможном участии Шевырева в создании этой эпиграммы не подтверждается другими документальными источниками. В альманахе «Подснежник на 1829 год» она появилась за подписью Пушкина с характерным примечанием: «Чувствительно благодарим почтенного Александра Сергеевича за сие известие и нетерпеливо ждем первой книжки элизейского журнала».

³ Начальные строчки стихотворения А. Подолинского «Портрет» (1829), посвященного А. Керн, по свидетельству которой Пушкину нравилось это стихотворения (т. I, с. 395 наст. изд.). Автограф А. Подолинского в альбоме Керн привлек внимание Пушкина, вписавшего в этот альбом свою пародию, не имеющую других автографов. Таким образом, именно «Воспоминания» А. Подолинского явились первым печатным источником пародии, а не ее повторная публикация П. П. Каратыгиным (РС, 1880, т. XXVIII, январь, с. 145).

⁴ О стихотворении «Приметы» см. прим. 34 к «Воспоминаниям о Пушкине» А. Керн (т. 1 наст. изд.).

⁵ О переводчике произведений Мицкевича на русский язык В. Н. Шастном см. прим. 39 к «Воспоминаниям о Пушкине» А. Керн.

⁶ А. Подолинский уехал из Петербурга в Одессу до 14 января 1831 г. (день смерти Дельвига).

⁷ А. Подолинский исправляет ошибку И. П. Липранди (см. т. I, с. 335 наст. изд.).

⁸ Неточность мемуариста: Подолинский встретился с Пушкиным, ехавшим в михайловскую ссылку через Чернигов, 4 августа 1824 г. (Летопись, с. 501).

⁹ Л. С. Пушкин учился сначала в Царскосельском лицейском пансионе, затем (с 29 декабря 1817 г.) — в Университетском благородном пансионе вместе с друзьями Пушкина: П. В. Нащокиным и С. А. Соболевским.

¹⁰ Пушкин получил предписание ехать по следующему маршруту (дав подписку нигде не останавливаться и никуда не заезжать — Рукою П., с. 837—838): Одесса, Николаев, Елизаветград, Кременчуг, Витебск, Опочка, Михайловское. Однако по существу это обязательство Пушкин нарушил, заехав в с. Родзянки Полтавской губ. (см. прим. 5 к «Воспоминаниям о Пушкине» А. Керн) и к И. С. Деспоту-Зеновичу (см. воспоминания А. Распопова, т. I, с. 374 наст. изд.). Записка Пушкина к Н. Н. Раевскому, посланная через Подолинского в Киев, не сохранилась.

¹¹ Вторая поэма А. Подолинского «Борский» вышла в Петербурге в начале 1829 г.; следовательно, встреча Подолинского с Пушкиным, которая явилась началом их настоящего знакомства, могла состояться не ранее 18 января (времени возвращения Пушкина из Тверской губ.) и не позднее 24 февраля, когда оба поэта присутствовали на вечере у Дельвига (см. выше прим. 2). Эта дата соответствует указанию А. Подолинского о том, что знакомство произошло приблизительно за два года до его отъезда в Одессу (прим. 6). Отрицательный отзыв Пушкина о поэме «Борский» сообщил С. П. Шевырев: «Пушкин говорит: — Полевой от имени человечества благодарил Подолинского за «Дива и Пери», — теперь не худо бы от имени вселенной побранить его за «Борского» (ЛН, т. 16—18, с. 703).

¹² А. Подолинский имеет в виду сообщение В. П. Гаевского в статье «Дельвиг» (Совр., 1854, т. XVIII, № 9, отд. III, с. 25).

¹³ Рецензия Дельвига появилась в «Литературной газете» (1830, № 19, с. 152—154).

- 492 -

Считая причиной резкого выступления Дельвига зависть и раздражение успехом поэм, А. Подолинский тенденциозно излагает историю своего разрыва с «Литературной газетой». Отношение писателей пушкинского круга к творчеству А. И. Подолинского не было однозначным: более снисходительное при дебюте молодого поэта (поэма «Див и Пери»), оно стало резко отрицательным по мере того, как все отчетливее обнаруживалась эпигонско-романтическая направленность его творчества. С выходом из печати поэмы «Борский» принципиальная враждебность А. Подолинского эстетической платформе пушкинской школы в поэзии стала настолько очевидной, что разрыв Подолинского с «Литературной газетой» был неизбежен. Подолинский не понял (или не захотел понять), что отношение Дельвига к его творчеству складывалось вне зависимости от характера их личных отношений.

Е. А. ДОЛГОРУКОВА

Екатерина Алексеевна Долгорукова, княгиня, урожд. Малиновская (1811—1872) — дочь директора Московского архива Коллегии иностранных дел А. Ф. Малиновского, с 1834 г. жена офицера лейб-гусарского полка Р. А. Долгорукова. Ее мать А. П. Малиновская принимала участие в сватовстве Пушкина за Гончарову и была посаженой матерью у невесты. Будучи наиболее близкой подругой Н. Н. Пушкиной до ее замужества, Долгорукова хорошо знала бытовые подробности жизни Гончаровых в Москве и обстоятельства сватовства и женитьбы Пушкина. Однако рассказы ее о предсмертных днях Пушкина СРА, 1908, кн. III, с. 295; 1912, кн. III, с. 87) не подтверждаются никем из современников.

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ П. И. БАРТЕНЕВЫМ
(Стр. 140)

Рассказы о П., с. 62—64.

¹ Первый раз Пушкин сватался за Н. Н. в конце апреля 1829 г. и, получив неопределенный ответ, уехал на Кавказ. 6 апреля 1830 г. он снова сделал предложение, которое было принято при условии письменного подтверждения от Бенкендорфа, что Пушкин не находится под надзором полиции. Подтверждение было получено (XIV, 77, 81), и 6 мая была объявлена помолвка, однако свадьба была отложена из-за нежелания Н. И. Гончаровой выдать дочь замуж без приданого и состоялась только 18 февраля 1831 г.

Д. Ф. ФИКЕЛЬМОН

Дарья Федоровна Фикельмон, графиня (1804—1863) — внучка Кутузова, дочь Е. М. Хитрово от первого брака с гр. Ф. И. Тизенгаузеном. В 1821 году во Флоренции вышла замуж за дипломата гр. Карла Людвига Фикельмона (1777—1857), в 1829 году

- 493 -

занявшего пост австрийского посланника в Петербурге. Графиня Долли — одна из наиболее заметных петербургских красавиц; ее салон в Петербурге был светским, литературным и политическим центром, где, по словам Вяземского, «и дипломаты, и Пушкин были дома» (Вяземский, т. VIII, с. 226). Пушкин познакомился с супругами Фикельмон в 1829 г. и стал частым посетителем их салона, где он мог узнавать заграничные политические новости, не пропускавшиеся в русскую печать. Упоминания о салоне Фикельмон постоянно встречаются в его дневнике и письмах. П. В. Нащокин рассказывал Бартеневу и Анненкову о «жаркой сцене» Пушкина с «женой австрийского посланника» (см.: Модзалевскчй, с. 341; с. 227—228 наст изд.). Его сообщение оспаривается некоторыми пушкинистами (разбор этого вопроса см. в кн.: Н. Раевский. Если заговорят портреты. Алма-Ата, 1965, с. 118—127). Д. Ф. — женщина незаурядного ума, большой литературной культуры. Все эти качества раскрывает ее дневник. Записи о Пушкине замечательны по глубине и тонкости, и можно пожалеть, что они слишком скупы. Мнения и взгляды Пушкина, то есть Пушкин как мыслитель, на страницах дневника не появляются. Зоркая наблюдательность принесла Д. Ф. славу «Сивиллы флорентийской» — предсказательницы будущего. Записи о поэте и его жене, сознание несовместимости их характеров, еще раз оправдали это прозвание. Предчувствие грядущей трагедии высказывает она и в своих письмах к П. А. Вяземскому (РА, 1884, кн. II, № 4), которые во многом повторяют и комментируют ее дневниковые записи.

Особый очерк отведен в дневнике дуэли и смерти Пушкина- Запись датируется 29 января (и, может быть, начата в этот день), но закончена уже после отъезда Геккерна из России. Несмотря на прекрасную осведомленность о событиях, Д. Ф. о многом умалчивает, а многие факты передает неверно: ни слова не упоминает, что ей отчасти был обязан Дантес своим успехом в России (см. рассказ Данзаса, с. 395 наст. изд.), неверно передает содержание пасквиля — в нем не упоминалось имя Дантеса; ошибается, сообщая, что Пушкин «вызвал» Геккерна и что перед смертью он писал царю, поручая ему свою семью. Д. Ф. Фикельмон дает сглаженный вариант дуэльной истории, приличный для потомства. Поразительна ее бесстрастность, даже нарочитая хладнокровность. Это скорее историческое повествование, чем строки из дневника. Графиня стремится оправдать свой круг, «большой свет», подчеркивая, что «каменья» в жену Пушкина бросали не отсюда. Этим же объясняется и умолчание о низкой роли Геккерна (к тому же посланник бывал в ее доме), и искажение содержания пасквиля (царь не должен быть замешан). Запись о дуэли создает впечатление, что графиня Долли защищает перед потомством не только репутацию «большого света», но и свою собственную, как будто опасаясь связать свое имя с именем поэта. Подчеркнутое в начале «Сегодня Россия потеряла...» находит завершение в последних фразах о «печальной зиме 1837 года». Здесь впервые говорится об интимных связях Пушкина с домом Фикельмонов, и поэт оказывается только «другом сердца маменьки». Графиня считает необходимым вспомнить о влюбленности Е. М. Хитрово в Пушкина, которая была предметом острот и насмешек его друзей. Горю «маменьки» она противопоставляет свои потери, «два листа книги своей жизни». Эти «два листа» — кузина Аделаида Штакельберг и «друг юности» Ричард Артур, который появляется в дневнике только один раз, — заключая запись о смерти Пушкина. Д. Ф. Фикельмон как будто стремится убедить кого-то, что в книге ее жизни не было листа с именем «Пушкин». Может быть, тех потомков, до кого дойдет рассказ о «жаркой сцене» в доме австрийского посла?

- 494 -

Публикация отрывков о Пушкине из дневника Д. Ф. Фикельмон началась с записи о дуэли поэта. Французский текст этой записи и русский перевод (Е. П. Мясоедовой) был напечатан (не полностью) в 1956 году (Е. М. Хмелевская. Новый документ о дуэли и смерти Пушкина,— П. Иссл. и мат., I). В 1959 году в Праге были опубликованы и другие записи о Пушкине (А. В. Флоровский. Пушкин на страницах дневника графини Д. Ф. Фикельмон — «Slavia», 1959, roc. XXVIII, ses. 4). Русский перевод этих записей был сделан Н. В. Измайловым (Н. В. Измайлов. Пушкин в дневнике гр. Д. Ф. Фикельмон. — Врем. ПК, 1962). В 1968 году в Италии вышло полное издание дневника за 1829—1831 годы (Nina Kauchtschischwili. Il diario di Dar’ja Fëdorovna Fiquelmont. Milano, 1968), об этом издании см.: М. И. Гиллельсон. Пушкин в итальянском издании дневника Д. Ф. Фикельмон. — Врем. ПК, 1967—1968. М. — Л., 1970.

В настоящем издании записи печатаются в переводах Н. В. Измайлова, Е. П. Мясоедовой и Н. А. Раевского.

ИЗ ДНЕВНИКА
(Стр. 142)

Врем. ПК, 1962. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1963, с. 32—37

П. Иссл. и мат., I, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1956, с. 346—350; ИРЛИ, ф. 244, оп. 18, 271.

¹ «Смесь обезьяны с тигром» — лицейское прозвище Пушкина (см. т. I, с. 59 наст. изд.).

² Сохранилась записка Д. Ф. Фикельмон к Пушкину об этом «маскарадном выезде» (XIV, 65 — неверно датирована).

³ См. об этом с. 272 и 539 наст. изд.

А. О. СМИРНОВА-РОССЕТ

Александра Осиповна Россет, в замужестве Смирнова (1809—1882) — в 1826—1832 годах фрейлина, одна из примечательных женщин своего времени. К кругу ее друзей принадлежали Жуковский, Вяземский, Пушкин, Соболевский, Одоевский, позднее Лермонтов и особенно Гоголь. Впоследствии она была близка к славянофильской среде, и в первую очередь к семье Аксаковых и Ю. Ф. Самарину.

А. О. Россет познакомилась с Пушкиным в 1828 году, но в первые годы их отношения не выходили за рамки обычных светских встреч. Более тесное и постоянное общение возникает только в 1830—1831 годах в Царском Селе и продолжается затем в Петербурге (с значительными интервалами из-за отъездов оттуда то Пушкина, то Смирновой). В начале 1835 года Смирнова уехала надолго за границу, и весть о гибели Пушкина застала ее в Париже.

В поздние годы, беседуя с П. И. Бартеневым, Смирнова утверждала, что никогда особенно не ценила Пушкина и сама не пользовалась его особым вниманием. Ее мемуары

- 495 -

отчасти это подтверждают: в них Пушкину уделено гораздо меньше места, чем, например, Жуковскому или Гоголю. Но в то же время ее воспоминания и рассказы, а с другой стороны, упоминания о ней в письмах и дневнике Пушкина свидетельствуют о несомненном взаимном интересе и не вполне обычной откровенности бесед. Пушкин высоко ценил присущий Смирновой дар рассказчицы, именно он первым стал настойчиво побуждать ее писать воспоминания — что было реализовано ею лишь через много лет.

Беседы их были полны литературных тем: Смирнова умна и начитанна, ее замечания проницательны и метки и говорят о выработанном вкусе; в то же время она тактично избегает профессионально-критических суждений. Характерно ее пристрастие к анекдоту, сюжетно организованному; она тонко чувствует юмор ситуации. В ее мемуарах немало сюжетов, находящихся и в пушкинских «Table-Talk»; нет сомнения, что обмен устными рассказами происходил постоянно.

Мемуарное наследие Смирновой сложно и по составу, и по характеру. Помимо воспоминаний, опубликованных в «Русском архиве» сперва самой Смирновой, а после ее смерти ее детьми («Воспоминания о Жуковском и Пушкине» — РА, 1871, № 11; «Из записной книжки А. О. Смирновой» — РА, 1890, № 6; «Из записок А. О. Смирновой» — РА, 1895, № 5—9; переизд. в кн.: Смирнова А. О. Записки, дневник, воспоминания, письма. Со статьями и примеч. Л. В. Крестовой. Под ред. М. А. Цявловского. М., 1929), помимо ее рассказов, записанных современниками и изданных в разное время, сохранилось 32 тетради с черновыми автографами ее воспоминаний. 27 из этих тетрадей содержат автобиографические записки Смирновой, в остальных — небольшие мемуарные этюды, в том числе о Гоголе.

Автобиографические записки Смирновой состоят из двух мемуарных циклов: собственно автобиографических записок (точнее — воспоминаний о детстве и юности) и так наз. «Баденского романа» — воспоминаний о пребывании летом 1836 года в Бадене вместе с Н. Д. Киселевым, единственным предметом долгого и глубокого чувства Смирновой. Литературный замысел второго цикла не совсем обычен, он содержит «мемуары в мемуарах»: в изложение событий лета 1836 года органически вплетены рассказы Смирновой Киселеву о своей жизни (в части, посвященной детству и юности, во многом повторяющие первый цикл) и рассказы Киселева ей о себе. Поэтому текст «Баденского романа» зачастую построен как диалог.

Над обоими циклами своих мемуаров Смирнова работала в последнее десятилетие жизни (70-е — начало 80-х годов), когда бывала периодически подвержена тяжелым нервным расстройствам. Каждый приступ болезни прерывал ее работу. Возвращаясь же к ней, она не продолжала прежние тексты, а начинала всякий раз сначала. Поэтому оба цикла ее записок сохранились во многих вариантах, законченных в разной степени (воспоминания о детстве и юности — в 6-ти вариантах, «Баденский роман» — в 12-ти). В пределах того и другого цикла основной контекст всех этих вариантов идентичен, но в каждом из них содержатся эпизоды, отсутствующие или иначе изложенные в других.

Записки Смирновой о ее жизни были опубликованы Л. В. Крестовой под редакторским названием «Автобиография» (Смирнова-Россет А. О. Автобиография (Неизданные материалы). М., 1931). Публикация ввела в научный оборот значительную часть содержания этих мемуаров, прежде неизвестных, однако отразила его далеко не полностью. Трудность адекватной передачи многочисленных вариантов текстов, написанных к тому же на русском, французском, немецком языках, побудили публикатора

- 496 -

скомпоновать из фрагментов разных вариантов два цельных повествования («Автобиография» и «Баденский роман»), расположив их в хронологической последовательности жизни автора. Полный текст автобиографических записок Смирновой, отражающий его реальную сложную структуру, см.: А. О. Смирнова. Дневник. Воспоминания. М., 1989 (изд. подготовила С. В. Житомирская).

В настоящем издании из автобиографических записок и других мемуарных произведений Смирновой приводятся отрывки, относящиеся к Пушкину. Тексты их (за исключением «Воспоминаний о Жуковском и Пушкине») подготовлены по рукописям Смирновой. Фрагменты, в оригинале написанные по-французски, даются в русском переводе.

Записки А.О Смирновой, напечатанные в 1893 г. в «Северном вестнике» и затем вышедшие отдельным изданием (ч. I—II. СПб., 1895—1897), представляют собою сочинение ее дочери О. Н. Смирновой, лишь отчасти основанное на рассказах матери.

Из записей рассказов А. О. Смирновой о Пушкине наиболее существенны записи поэта Я. П. Полонского. Он был в 1855—1857 гг. учителем сына Смирновой и записывал непосредственно с ее слов (Голос минувшего. 1917, № 11—12).

ИЗ «ЗАПИСОК А. О. СМИРНОВОЙ»
(Стр. 148)

Автограф: ОПИ ГИМ, ф. 420, № 83/157.

¹ Речь идет об окончании траура после смерти императрицы Марии Федоровны (ум. 24 октября 1828 г.).

² В автобиографических записках Смирнова несколько иначе рассказывает об этом эпизоде: «Я сказала в мазурке Стефани: «Выбери Пушкина». Она пошла. Он небрежно прошелся с ней по зале, потом я его выбрала. Он и со мной очень небрежно прошелся, не сказав ни слова» (Смирнова, II, с. 110). Стефани — княжна Стефания Радзивилл.

³ Эпиграмма, четыре строки из которой приводит Смирнова, приписывалась Пушкину. В настоящее время его авторство вызывает сомнения (см.: Цявловская Т. Г. Неизвестные письма к Пушкину от Е. М. Хитрово. — Прометей, вып. 10. М., 1974, с. 243).

⁴ Поэт и прозаик Дмитрий Юрьевич Струйский (псевд. Трилунный), в конце 20-х — начале 30-х годов знакомый Пушкина. Пушкин напечатал в альманахе «Северные цветы» на 1832 год стихотворения Струйского «Тьма» и «Возрождение». Фирс Голицын — князь Сергей Григорьевич Голицын, поэт-дилетант и композитор, в эти годы часто встречавшийся и с Пушкиным, и со Смирновой.

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ О ЖУКОВСКОМ И ПУШКИНЕ»
(Стр. 149)

Смирнова А. О. Записки, дневник, воспоминания, письма. М., 1929, с. 303—309.

¹ Сказка при жизни Пушкина не печаталась. В первой публикации (СО, 1840, № 5) — цензурная замена заглавия: «Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде». Эпизод относится к 1831 г. (см.: Азадовский М. и Томашевский Б. О датировке «Сказки о попе и работнике его Балде». — П. Врем., 2, с. 317—324).

- 497 -

² В сохранившихся частях архива А. О. Смирновой (ГБЛ, ф. 474, РГАЛИ, ф. 485) нет ни рисунков, ни каких-либо автографов Пушкина. В одном из вариантов автобиографических записок, рассказывая о получении от Николая I пакета с двумя последними главами «Евгения Онегина» (см. об этом эпизоде далее, с. 157, Смирнова сообщает, что пакет этот хранится теперь (т е. в 1870-х гг.) у ее сына Михаила Николаевича, остальные же особенно дорогие ей документы и письма — в ее имении «Спасском, в особом ящике» (ГБЛ, ф. 474, 1.16, л. 17). Об истории расчленения и частичного уничтожения архива после смерти Смирновой, а потом и ее дочерей см.: Житомирская С. В. К истории мемуарного наследия А. О. Смирновой-Россет. — П. Иссл. и мат., т. IX, с. 329—344.

³ В одном из вариантов автобиографических записок Смирнова иначе рассказывает о своей роли в информации Пушкина о совершившемся событии: «Весть разнеслась в несколько минут. Мы сидели за столом и побежали в Александровский. Пушкин жил в доме Китаева, я сказала его человеку, что Варшава взята» (Смирнова, II, с. 206). Этот рассказ лучше согласуется со смыслом приведенного ею далее письма Пушкина к ней.

⁴ Текст письма передан Смирновой по памяти и неточно (см.: XIV, 223). Автограф его ныне неизвестен, хотя хранился у Смирновой долго: в 1855 г. она показывала Я. П. Полонскому брошюру «На взятие Варшавы. Три стихотворения В. Жуковского и А. Пушкина» (СПб, 1831), на обороте бумажной обертки которой и написал Пушкин это письмо.

⁵ Цитата из романа Шатобриана «Рене», излюбленная Пушкиным в 1830—1831 гг., в период сватовства и женитьбы (см. ее в письме к Н. И. Кривцову 10 февраля 1831 г. — XIV, 151; «Евгении Онегине» — VI, 192; «Рославлеве» — VIII, 154).

⁶ День рождения Смирновой — б марта, стихотворение Пушкина в рукописи датировано 18 марта. Альбом Смирновой Пушкин озаглавил «Исторические записки А. О. С. ***» и рассматривал стихотворение как эпиграф, написанный от лица самой Смирновой (см.: Рукою П., с. 658—659). Ср. аналогичный, но, по-видимому, более точный рассказ в автобиографических записках: «У меня есть альбом, который в день моего рожденья мне подарила Сонюшка Карамзина, а Пушкин пришел и сказал, что я должна писать свои мемуары и, шутка, писать их в роде Сен-Симона» (Смирнова, II, с. 207), ср. еще один вариант (с. 159 наст. изд.).

⁷ Вероятно, 17 ноября 1834 г. (см. с. 194 наст. изд.). «История Пугачевского бунта» вышла в свет около 28 декабря.

ИЗ «АВТОБИОГРАФИЧЕСКИХ ЗАПИСОК»
(Стр. 153)

Автографы: ГБЛ, ф. 474, 1.4, 1.8, 1.10, 1.12—16, 1.20—22, 1.24, 2.1—2.

¹ Этот вечер был не ранее начала 1829 г. (А. О. Россет только в конце 1828 г. познакомилась с Пушкиным) и не позднее конца марта этого года (время выхода «Полтавы» в свет). Встречающееся в тексте отрывка обращение к слушателю («ты найдешь их у нас в доме») объясняется тем, что это один из рассказов Смирновой Н. Д. Киселеву.

² Запись от 13 января 1830 с в дневнике Д. Ф. Фикельмон (см. с. 142 наст. изд.) о поездке в домино и масках по разным домам не может быть идентифицирована с поездкой, описанной Смирновой (как указано в первом издании наст. сборника — т. 2.

- 498 -

с. 420, примеч. 2): Фикельмон указывает точный состав участников поездки, в котором нет ни Смирновой, ни Воронцова-Дашкова; Смирнова же пишет о поездке только на вечер к Карамзиным.

³ Этот анекдот известен также в передаче М. Н. Лонгинова: «Фирс» Голицын, появившийся во время игры, на вопрос банкомета, на какие деньги он играет: на эти (ставку вечера) или на те (его прежний долг), ответил: «Это все равно: и на эти, и на те, и на те, те, те» (БЗ, 1858, т. 1, № 16, с. 494—496). Эпизод этот произошел весной или летом 1828 г. (14 июня Киселев уехал за границу), когда Киселев был постоянным членом дружеского кружка Пушкина, Вяземского, Грибоедова, Голицына, А. Оленина-младшего и др. (Цявловская Т. Г. Дневник А. А. Олениной. — П. Иссл. и мат., т. II, с. 263).

⁴ В другом варианте Смирнова рассказывает: «После моих вторых родов <...> я лишилась сна, ничего не могла делать. Пушкин принес мне Шамфора и Ривароля и говорил, что они меня рассеят, но я даже с ним не могла говорить» (ГБЛ, ф. 474, 1.16, л. 1). Об интересе Пушкина к Шамфору и Риваролю см.: Козмин Н. Пушкин-прозаик и французские острословы XVIII в. (Шамфор, Ривароль, Рюльер).— Изв. ОРЯС, 1928, кн. II, с. 536—558. «Les historiettes galantes» Тальмана де Рео — забавные и нескромные анекдоты из французской придворной жизни XVII в. (см.: Таллеман де Рео Ж. Занимательные истории. Л., 1974) — были в его библиотеке (ПиС, вып. IX—X, № 1421).

⁵ Строки из агитационной песни Рылеева и Бестужева.

⁶ Строки из послания «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы...», 1818), принадлежность которого Пушкину твердо установлена. Отрицание своего авторства Пушкиным (особенно в кругу Смирновой) совершенно понятно по нескольким причинам. Прежде всего, его антимонархический характер был весьма опасен для Пушкина, особенно после политических процессов 1826—1828 гг. (о «Гавриилиаде», «Андрее Шенье» и т д.). Кроме того, в 1829 г. оно уже было напечатано (с купюрами) без ведома Пушкина в альманахе «Северная звезда» за подписью «An», вместе с другими стихами, в том числе стихотворением «К приятелю, сравнивавшему глаза одной девицы с южными звездами», представлявшим собой ответ на обращенные к Смирновой стихи Вяземского. Понятно, что Пушкин не хотел раскрывать свое авторство, которое относилось бы ко всей группе стихов за этой подписью. См.: Левкович Я. Л. К истории статьи Пушкина «Альманашник» — П. Иссл. и мат., т. 1, с. 268—277.

⁷ Сообщение Смирновой об изменении в «Графе Нулине» пока не находит подтверждения. Николаем I были отмечены два другие места поэмы (см. письмо Бенкендорфа Пушкину от 22 августа 1827 г. — XIII, 336); во всех авторских рукописях поэмы — «будильник». Конверт, о котором пишет Смирнова, сохранился в ИРЛИ; на нем надпись Николая I: «Александре Осиповне Россет в собственные руки», на обороте запись Смирновой: «Всем известно, что император Николай Павлович вызвался быть цензором Пушкина. Он сошел вниз к императрице и сказал мне: «Вы хорошо знаете свой родной русский язык. Я прочел главу «Онегина» и сделал заметки; я вам ее пришлю, прочтите ее и скажите мне, правы ли мои замечания. Вы можете сказать Пушкину, что я вам давал ее прочесть». Он прислал мне его рукопись в этом пакете с камердинером. Год не помню. А. Смирнова, рожд. Россет» (Цявловский М. А. Заметки о Пушкине. — ПиС, вып. XXXVIII—XXXIX. Л., 1930, с. 222—224). Заметки Николая I не сохранились. Конверт, по-видимому, содержал VII главу «Онегина», разрешение на которую было дано 17 марта 1830 г., к этому году относится и эпизод.

⁸ О Пушкине и Смирновой см. с. 272—288 и 489—490 наст. изд. В другом месте «Автобиографических записок» Смирнова приводит слова Пушкина, как сказанные ею

- 499 -

мужу во время ссоры: «Пушкин мне говорил, что ты своими манерами и спором портишь мне положение» (Смирнова, II, с. 171). Свадьба его с Россет была решена в августе 1831 г., но состоялась только 11 января 1832 г. Сведения, что Пушкин был шафером Смирнова (РА, 1882, кн. 1, с. 227) неверны (Письма, III, с. 233—234).

⁹ Василий Алексеевич Перовский — предмет сильного увлечения А. О. Россет в девичестве, в «Автобиографических записках» встречам с ним и рассказу о его дальнейшей личной жизни уделено в различных вариантах много места. Отрывок приведен по рукописи: ГБЛ, ф. 474 1.8, л. 22—22 об.

¹⁰ Ср. примеч. 6 к «Воспоминаниям о Жуковском и Пушкине».

¹¹ В. П. Горчаков, передавая свои беседы с Пушкиным в Кишиневе, рассказывает, как Пушкин, прочитав ему «Фонтан любви, фонтан живой...», «заметил, что, несмотря на усилия некоторых заменить все иностранные слова русскими, он никак не хотел назвать фонтан водометом, как никогда не назовет биллиарда шарокатом» (см. наст. изд., т. 1).

¹² Лизета — жена Александра I Елизавета Алексеевна,

¹³ Ср. с вариантом на с. 156 и примеч. 4.

¹⁴ Летом 1836 г. Гоголь провел в Бадене три недели. С конца июля до середины августа. Затем уехал в Швейцарию, а не в Ганау. Однако слова Гоголя о творчестве Языкова и оценке его Пушкиным могли быть сказаны при иных обстоятельствах, которые Смирнова запамятовала.

¹⁵ Это шуточное стихотворение было послано Вяземским в письме Жуковскому от 26 марта 1833 г. (часть строк рукою Вяземского, часть — рукою Пушкина). Тексту в письме предшествовала фраза: «А не поговорить ли о словесности, то есть о поэзии, например о нашей с Пушкиным и Мятлевым, который в этом случае был notre chef de l’ecole» (учитель) (III, 486—487).

¹⁶ Текст, приведенный Смирновой, решительно отличается от посланного Вяземским, но это вряд ли можно приписать только обычной у нее неточности в передаче стихов:

у этой шутки было, очевидно, много вариантов. В том же письме от 26 марта 1833 г. Вяземский прибавляет после текста стихотворения: «Довольно ли с тебя, а у нас уже набрано около тысячи».

¹⁷ Смирнова часто ошибочно называет в «Автобиографических записках» комедию «Ревизор» — «Городничий».

¹⁸ В наиболее полных изданиях произведений И. П. Мятлева (Сочинения И. П. Мятлева. Т. 1—3. М., 1894; Мятлев И. П. Стихотворения. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой. Л., 1969) нет стихотворений о Петре Ивановиче Укусове, которые Смирнова упоминает здесь и в других местах своих «Автобиографических записок». Слова «господа сенаторы» взяты из стихотворения Мятлева «Разговор барина с Афонькой»: строка «Позвольте, господа сенаторы» является в нем рефреном к каждой реплике барина.

¹⁹ Речь вдет об убийстве Павла I. См. рассказ об этом в дневнике Пушкина под 8 марта 1834 г. и примеч. Б. Л. Модзалевского — Дн. Модз., с. 91—92, 102.

²⁰ Источником этого рассказа Пушкина могли быть либо Н. К. Загряжская (ее сестра Прасковья Кирилловна была замужем за Гудовичем, с которым Павел бывал откровенен), либо много рассказывавший ему об екатерининском времени И. И. Дмитриев. По существу же рассказ неверен: Павел действительно принимал участие в военных действиях во время русско-шведской войны 1788—1790 гг., но попал туда в результате собственной настойчивости, вопреки воле не раз отказывавшей ему в этом Екатерины

- 500 -

(см. переписку Павла с матерью по этому вопросу в кн.: Шильдер Н. К. Император Павел Первый. СПб, 1901, с. 209—225).

²¹ Французский литератор Кс. Мармье приводил якобы слышанный от Пушкина рассказ о крепостной наложнице, сосланной ревнивым помещиком в Сибирь (Лернер Н. Рассказы о Пушкине. Л., 1929, с. 125—131). Не исключено, что это свободная обработка данного рассказа Смирновой, от которой его, по-видимому, услышал и Мармье.

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ Я. П. ПОЛОНСКИМ
(Стр. 163)

Голос минувшего, 1917, № 11—12, с. 154—156.

¹ Аналогичный рассказ см. у А. О. Россета (РА, 1882, кн. 1, с. 245).

² О ревности Н. Н. Пушкиной к Смирновой говорят также Вяземский и А. П. Арапова. См.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. — ПиС, вып. XXV—XXVII, с. 038—041, 044—045.

П. А. и В. Ф. ВЯЗЕМСКИЕ

Вера Федоровна Вяземская (1790—1886) — с 1811 года жена П. А. Вяземского. Она познакомилась в Пушкиным летом 1824 года в Одессе. По письмам ее мужу видно, как быстро поэт сумел внушить ей полное доверие, как проницательно разглядела она его истинный облик под маской праздного гуляки, не брезгавшего порой даже наигранным цинизмом. Вяземская вскоре становится поверенной сердечных и иных тайн поэта. Пушкин поведал ей о романе с Воронцовой, рассказал о своем «заветном умысле» — покинуть «скучный, неподвижный брег»; она пыталась помочь его отъезду за границу, чем вызвала резкое неудовольствие М. С. Воронцова.

Несмотря на сравнительно небольшую разницу лет (Пушкину было тогда 24 года, Вяземской — 33), она начинает называть себя матерью, а Пушкина — приемным сыном. Этот модус, — может быть, несколько условный и утрировавший истинное положение вещей, — сохранился на многие годы. Между ними установились откровенные, полные душевной близости отношения, которые позднее, после возвращения Пушкина из ссылки в Михайловское, вызывали порой легкую ревнивую досаду П. А. Вяземского. В отзывах поэта о Вяземской, в его письмах к ней постоянно чувствуется восхищение и дружеская приязнь: «княгиня-лебедушка», «княгиня Ветрона», «Княгиня Вертопрахина» — так ласково и шутливо именует ее Пушкин. В письме к Ек. Н. Орловой, написанном вскоре после гибели Пушкина и рассчитанном на распространение в обществе, Вяземская поведала о некоторых обстоятельствах, предшествовавших дуэли, и о предсмертных днях Пушкина (см.: «Новый мир», 1931, кн. 12, с. 188—193; публикация Н. Бельчикова. Письмо приведено в переводе с французского черновика).

Позднее, по-видимому, в 1860—1880-е годы, рассказы Вяземских о Пушкине были записаны П. И. Бартеневым, который при публикации их в «Русском архиве» (1888, № 7), сделал примечание: «Записано в разное время с позволения обоих». О П. А. Вяземском см. т. I, с. 459—460 наст. изд.

- 501 -

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ П. И. БАРТЕНЕВЫМ
(Стр. 166)

РА, 1888, № 7, с. 305—312. (С пропуском эпистолярных вкраплений.)

¹ Ошибка в дате: «Деревня» была передана Александру I в октябре — декабре 1819 г.

² Впервые «Деревня» была напечатана в урезанном виде (до строки «Но мысль ужасная здесь душу омрачает») под названием «Уединение» в сборнике стихотворений Пушкина, вышедшем в 1826 г., полностью в «Полярной звезде» Герцена в 1856 г.

А. Ризнич посвящены стихотворения Пушкина: «Под небом голубым страны своей родной» и «Для берегов отчизны дальней».

³ См. прим. 1 на с. 615 наст. изд.

⁴ См. прим. 1 на с. 606 наст. изд.

⁵ См. прим. 13 на с. 540 наст. изд.

⁶ См. письмо Жуковского к Бенкендорфу (с. 444—448 наст. изд.).

П. П. ВЯЗЕМСКИЙ

Павел Петрович Вяземский (1820—1888) — сын П. А. и В. Ф. Вяземских, воспитанник Петербургского университета. Он познакомился с Пушкиным после возвращения поэта из ссылки в 1826 году, когда ему было 6 лет, и затем неоднократно встречался с ним на квартире своих родителей. В 1960-е гг. обнаружен и опубликован портрет Пушкина, написанный молодым Вяземским (см.: Корнилова А. В. Пушкин в рисунке П. П. Вяземского. — Врем. ПК. 1966, с. 29—35).

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН. 1826—1837
(Стр. 173)

Вяземский П. П. Собр. соч. 1876—1887. СПб., 1893, с. 508—513, 520—521, 534—535, 542—548, 555—564. Печатается с пропусками эпистолярных текстов Пушкина и его окружения, впервые опубликованных по материалам Остафьевского архива в составе воспоминаний П. П. Вяземского, а ныне широко известных в более полном виде.

Воспоминания П. П. Вяземского датируются 1880 г.

¹ Экспромт Пушкина приведен мемуаристом, по-видимому, по памяти; в собрании сочинений печатается в несколько иной редакции («Душа моя, Павел...») по копии А. Н. Майкова, снятой с первоначальной записи П. П. Вяземского. Автограф Пушкина не сохранился.

² Стихи взяты не из эпиграммы, а из басни А. Е. Измайлова. Утверждение мемуариста о том, что Пушкин порицал его сестер за применение к нему этих стихов, сомнительно. Во всяком случае, в январе 1830 г. Пушкин писал П. А. Вяземскому. «Кланяюсь всем твоим и грозному моему критику Павлуше. Я было написал на него ругательную Антикритику, слогом Галатеи — взяв эпиграф Павлуша медный лоб приличное названье! собирался ему послать, не знаю куда дел» (XIV, 62).

- 502 -

³ П. А. Вяземский в молодости «прокипятил», по его собственному выражению, полмиллиона на карточной игре, чем навсегда расстроил свое состояние.

⁴ Пушкин посетил Остафьево 17 декабря 1830 г. Ср. с воспоминаниями П. А. Вяземского об этом приезде в т. 1, с. 109 наст. изд.

⁵ Приведены начальные строки третьей строфы «Моей родословной».

⁶ В библиотеке Пушкина сохранилась книга: «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым и вторично изданные, с прибавлением 35 песен и сказок, доселе неизвестных, и нот для напева» (СПб., 1818).

⁷ Речь идет о П. В. Киреевском, которому Пушкин передал в 1833 г. тетрадь с записанными им народными песнями.

⁸ К этому времени вышло три издания «Бахчисарайского фонтана» (1824, 1827 и 1830). В третьем издании отсутствовало предисловие П. А. Вяземского и были добавлены «Отрывки из письма самого автора к Д<ельвигу>». Лучше всего было иллюстрировано второе издание, которое, вероятно, и хотел приобрести товарищ П. П. Вяземского.

⁹ М. Ф. Орлов предлагал издавать не газету, а арзамасский журнал; это было не в 1819 г., а 22 апреля 1817 г. на заседании литературного общества «Арзамас».

¹⁰ Право на издание газеты «Дневник» было получено Пушкиным весной 1832 г. Об этом см.: Пиксанов Н. К. Несостоявшаяся газета Пушкина «Дневник» (1831— 1832). — ЛиС, вып. V, 1907, с. 82—109.

¹¹ Пушкин рассказывал о подпоручике Генерального штаба декабристе Демьяне Александровиче Искрицком.

¹² Далее в опушенной части воспоминаний П. П. Вяземского приведен текст шуточного коллективного стихотворения Пушкина, Вяземского и Мятлева «Надо помянуть, непременно помянуть надо...» (1833), причем мемуарист сообщает, что в подборе фамилий принимали участие он сам и другие лица. «Забава продолжалась недели две», — вспоминает П. П. Вяземский.

¹³ По-видимому, Д. Н. Барков, театральный критик и переводчик, член общества «Зеленая лампа».

¹⁴ Пушкин упоминает поэта И. С. Баркова, автора непристойных стихотворений, распространявшихся в списках. Сообщение мемуариста о разговоре Пушкина с Николаем I по поводу возможной отмены цензуры в России показывает, что поэт не стеснялся высказывать царю свои мнения по самым острым вопросам внутренней политики. Пушкин, как известно, скептически относился к свободе печати в России — по его словам, первым результатом отмены цензуры будет выход в свет фривольных стихотворений Баркова; по-видимому, в этом шутливом предположении скрывалась давнишняя мысль Пушкина, высказанная им еще в 1822 г. в «Послании цензору»: «Что нужно Лондону, то рано для Москвы». В «Путешествии из Москвы в Петербург» (1834) Пушкин выступает в защиту разумной цензуры (XI, 263—265).

¹⁵ Мемуарист имеет в виду письмо Пушкина к брату от сентября — октября 1822 г.

¹⁶ Пушкин читал «Капитанскую дочку» в доме Вяземских 2 ноября 1836 г.

¹⁷ Никаких следов монолога Евгения, направленного против Запада, в рукописях «Медного всадника» не сохранилось. Между тем общая проблематика монолога, о котором вспоминает мемуарист, соответствует размышлениям Пушкина 1830-х годов о преимуществах западной и восточной цивилизаций.

¹⁸ П. П. Вяземский цитирует «Памятник» Пушкина в редакции Жуковского, изменившего текст по цензурным соображениям.

- 503 -

М. И. ГЛИНКА

Михаил Иванович Глинка (1804— 1857) — композитор, современник Пушкина, создатель оперы «Руслан и Людмила» на сюжет пушкинской поэмы и многочисленных романсов на стихи Пушкина («Я помню чудное мгновенье...», «Ночной зефир...» и др.), автор известных «Записок» (1854—1855), содержащих сведения о тесном общении Глинки с Пушкиным в 1828—1836 годах.

ИЗ «ЗАПИСОК»
(Стр. 189)

Глинка М. Литературное наследие, т. 1. М. — Л., 1952, с. 110, 156, 170—172.

¹ М. Глинка не мог познакомиться с Дельвигом летом 1828 г., так как в это время тот находился в длительной служебной командировке (см. примеч. к «Воспоминаниям о Пушкине» Керн).

² Грибоедов приехал в Петербург с текстом Туркманчайского мира в середине марта 1828 г., застав здесь Пушкина, Глинка вернулся из Москвы (где провел несколько месяцев) во второй половине мая 1828 г. Между 20 мая и началом июня состоялась встреча Глинки и Грибоедова. Сообщенная им мелодия грузинской народной песни стала известной Пушкину (возможно, через А. Оленину, бравшую у Глинки уроки музыки; см.: Цявловская Т. Г. Дневник А. А. Олениной, с. 256—257, примечание), вдохновив его на создание романса «Не пой, волшебница, при мне» (начальная строчка первой редакции стихотворения, законченного 12 июня). Находка пушкинского автографа подтвердила точность сообщения М. Глинки (см.: Цявловский М. А. Два автографа Пушкина. М., 1914, с. 6).

³ Канон, сочиненный Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Виельгорским и положенный на музыку В. Ф. Одоевским, был издан с нотами в 1836 г. (СПб., 15 декабря). Глинка забыл об этом издании, намереваясь приложить стихотворный текст к своим мемуарам.

⁴ Глинка ошибался: встреча, о которой он сообщает, состоялась в марте 1836 г. (см.: Киселев В. К вопросу о посещении А. С. Пушкиным М. И. Глинки. — В кн.: Глинка М. И. Сборник материалов и статей. М. — Л., 1950, с. 114—116).

А. И. ТУРГЕНЕВ

Александр Иванович Тургенев (1784—1845) — сын директора Московского университета И. П. Тургенева, воспитанник Московского университетского пансиона, участник «Дружеского литературного общества», членами которого являлись будущие писатели Жуковский, Мерзляков, Воейков и др. В доме своего отца он познакомился с М. М. Херасковым, И. И. Дмитриевым, Н. М. Карамзиным. Таким образом, А. И. Тургенев оказался у первоисточника всех наиболее значительных литературно-общественных течений своего времени.

- 504 -

В 1802—1804 годах А. И. Тургенев — студент Геттингенского университета. Лекции знаменитого историка Шлецера привили ему на всю жизнь обостренный интерес к истории. В 1820—1830-е годы Александр Иванович отдает много сил и энергии разысканию исторических документов, хранившихся в секретных архивах западно европейских стран; его выписки, содержавшие донесения французских послов в Петербурге во времена Петра I, будет читать Пушкин накануне гибели.

В 1805 году А. И. Тургенев вернулся в Россию и стал быстро продвигаться по службе; «дней Александровых прекрасное начало» стало завидным началом его стремительного возвышения — с осени 1810 года он уже директор Главного управления духовных дел иностранных исповеданий. Он не был слишком расторопен и усидчив. Но его умеренно-либеральные взгляды как нельзя лучше соответствовали правительственному курсу тех лет.

С. Л. и В. Л. Пушкиных он знал еще по Москве. И вполне естественно, что к его влиятельному содействию обратился В. Л. Пушкин, когда он привез своего племянника в Петербург; именно благодаря авторитетному ходатайству А. И. Тургенева удалось устроить Пушкина в Царскосельский лицей. В последующие годы он встречается с Пушкиным-лицеистом в Царском Селе в доме Карамзиных, где собирались столичные арзамасцы, — Александр Иванович также был одним из участников этого литературного общества.

По окончании Лицея Пушкин становится частым посетителем квартиры Александра Ивановича и его брата, будущего декабриста Николая Ивановича; в их холостяцкой квартире на Фонтанке постоянно велись горячие политические дебаты, дававшие обильную пищу вольнолюбивым размышлениям Пушкина. Как известно, ода «Вольность» была написана на квартире Тургеневых, под воспламеняющим воздействием страстных речей Николая Ивановича, — два десятилетия спустя Пушкин вспомнит «хромого Тургенева», мечтавшего об освобождении крестьян, в декабристских строфах «Евгения Онегина».

В годы южной ссылки Пушкин переписывается с А. И. Тургеневым, посылает ему свои новые стихи — крамольные строфы «Наполеона» и скорбного «Сеятеля». Пусть узнает его давний политический учитель — Н. И. Тургенев, как он расценивает последние европейские события. Пессимистический прогноз поэта вскоре оправдался и для братьев Тургеневых: в апреле 1824 года состоялся вынужденный отъезд на лечение в чужие края Н. И. Тургенева; в мае того же года был отрешен от всех должностей А. И. Тургенев, — год спустя он также уехал за границу.

Восстание на Сенатской площади навсегда отделило братьев Тургеневых от царской России — Николай Иванович, осужденный по делу декабристов, стал вечным политическим изгнанником, жившим сначала в Лондоне, а затем в Париже. Александр Иванович, отказавшийся отречься от брата, стал полуопальным странствователем, годами скитавшимся по Европе. Он становится своим человеком, завсегдатаем парижских и лондонских литературных и политических салонов; читая его дневник этих лет, мы обнаруживаем на многих страницах имя Пушкина. Представитель передовой России, А. И. Тургенев рассказывал литературному Парижу и Лондону о судьбе и творчестве Пушкина.

Одиннадцать лет длилась разлука Пушкина и А. И. Тургенева. С июня 1831 года и до последних дней жизни Пушкина А. И. Тургенев встречался с поэтом то в Москве, то в Петербурге. Пушкин читал А. И. Тургеневу рукописи своих ненапечатанных произведений («Истории Пугачева», «Медного всадника», стихотворений «Так море, древний

- 505 -

душегубец...», «Памятник» и др.), показывал ему свою библиотеку, разговаривал с ним об истории Петра I, о царствовании Екатерины II, обменивался мнениями о восстании декабристов и о судьбе лиц, косвенно связанных с выступлением на Сенатской площади. В свою очередь, А. И. Тургенев делился с Пушкиным впечатлениями о Западной Европе, посылал ему иностранные книжные новинки, давал читать выписки из своих бесчисленных дневников, знакомил со своими бесценными историческими материалами, добытыми из чужеземных архивов. Письма-корреспонденции А. И. Тургенева Пушкин охотно печатал на страницах «Современника» под названием «Хроника русского».

Дневник А. И. Тургенева помогает нам уточнить жизненную канву Пушкина, сообщает о многих встречах и разговорах, неизвестных по другим источникам. Его дневниковые записи за 1831—1837 годы, впервые сведенные воедино в настоящем издании, наглядно показывают, как из года в год его сношения с Пушкиным становились все более тесными; особенно прочной стала их интеллектуальная дружба в последние месяцы жизни Пушкина. Ведь именно из дневников А. И. Тургенева мы узнаем, какой напряженной умственной жизнью жил Пушкин в черные дни преддуэльной катастрофы.

Многие нити связывали Пушкина и Александра Ивановича. Читая лаконичные записи А. И. Тургенева за декабрь 1836 года и январь 1837 года, нельзя отделаться от чувства, что перед нашими глазами развертывается тройная трагедия — трагедия «безумного» философа Чаадаева, того самого, который, по словам Пушкина «в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес», а в Москве, за правдивые слова о самодержавной России, по высочайшему приказу был объявлен сумасшедшим; трагедия бездомного Александра Ивановича, которого терпеть не мог Николай I и его приближенные; «многие отворачивались от меня, но и я от многих», — с болью и гордостью записывает А. И. Тургенев; стойкая жизненная позиция, отказ идти на компромисс с лицами, осудившими его брата, вызывают трения между ним и Жуковским, и Александр Иванович готов идти на разрыв со своим первым другом. И третья трагедия — трагедия Пушкина!

В общности социального конфликта просвечивает непреложная историческая закономерность — ведь все трое были тесно связаны с опальным поколением, вышедшим на открытую схватку с царизмом.

ИЗ «ДНЕВНИКА»
(Стр. 191)

П. Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина, изд. 3-е. М.—Л., ГИЗ, 1928, с. 275—300 (записи за 1836—1837 гг.); М. Гиллельсон. Пушкин в дневниках А. И. Тургенева. — РЛ, 1964, № 1, с. 125—134 (записи за 1831—1834 гг.) — с дополнением и уточнением по рукописи.

¹ Пушкин приехал в Москву 6 декабря.

² Мещерская — Екатерина Николаевна, урожд. Карамзина, адресат стихотворения Пушкина «Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной», написанного 24 ноября 1827 г.

³ Имеется в виду Софья Сергеевна Мещерская, мать Петра Ивановича Мещерского, женатого с апреля 1828 г. на Е. Н. Карамзиной.

- 506 -

⁴ Тургенев был осведомлен об этом историческом замысле Пушкина еще до их встречи в Москве. 23 октября 1831 г. он записал: «Вечер у Свербеевых, потом у кн. Д. В. Голицына. <...> Разговор о Пушкине и Петре I с Уваровым, с князем Голицыным и внимание других к словам нашим».

⁵ Слова «оба правы» зачеркнуты. Речь идет о спорах по польскому вопросу. Вспоминая об этом, Тургенев записал 31 марта 1842 г., что объяснял И. С. Гагарину «и В<яземского> и Пушкина и их отношения. Вяземский не поддавался ему; не во всем с ним соглашался, а спорил часто; например, за Польшу в Москве против Пушкина и Дениса Давыдова — соглашаясь со мною» (уточненное чтение этой записи см.: Азадовский К. М., Осповат А. Л. Из дневников и писем А. И. Тургенева. (Уточнения к публикациям). — Врем. ПК, вып. 21. Л., 1987, с. 137. — Ред.) Однако сложность ситуации, возникшей в связи с попытками западных держав использовать польский вопрос в своих интересах, заставляла Тургенева серьезно прислушиваться к аргументации Пушкина; отсюда и перечеркнутая запись: «оба правы».

⁶ Пушкин присутствовал на распродаже богатого собрания картин, гравюр, книг, рукописей и других вещей А. С. Власова. Об этом см. письмо Пушкина к жене от 10 декабря 1831 г. (XIV, 246).

⁷ Имеется в виду перевод Вяземского статьи из парижского журнала «La mode», посвященной польским событиям. Перевод был напечатан без указания переводчика в СПч. (1831, № 253). Переводя эту прорусскую статью, Вяземский полагал, что публикация ее в России продиктует более гуманную линию поведения царской администрации в отношении участников польского восстания. Подробнее об этом см.: Гиллельсон. Вяземский, с. 219—220.

⁸ Солдан — Вера Яковлевна Сольдейн, жена генерал-майора Х. Ф. Сольдейна. По свидетельству современников, в их доме охотно собирались молодые представители умственной жизни Москвы.

⁹ Шереметева — по-видимому. Надежда Николаевна, теща И. Д. Якушкина.

¹⁰ Пушкин читал строфы из VIII главы полного текста «Евгения Онегина», то есть отрывки из путешествия Онегина по России.

¹¹ Цитата из стихотворения Пушкина «Ответ на вызов написать стихи в честь ее императорского величества государыни императрицы Елизаветы Алексеевны», впервые напечатанного в журнале «Соревнователь просвещения и благотворения» в 1819 г. (№ 10). В своем ответе Пушкин варьирует следующий стих: «Стыдливой Музою моей», — применительно к Тургеневу.

¹² Потемкина — Елизавета Петровна, сестра декабриста С. П. Трубецкого, жена графа С. П. Потемкина; ей адресовано четверостишие Пушкина: «Когда Потемкину в потемках...»

¹³ Голицына (Ланская) — Анна Васильевна, жена князя А. Б. Голицына. О ней см. письмо Пушкина к жене от 8 декабря 1831 г.

¹⁴ Толстой — вероятно, Федор Иванович.

¹⁵ Тургенев отказался от приглашения посетить «цыганский вечер» у П. В. Нащокина (XIV, 249).

¹⁶ Строки из декабристской (десятой) главы «Евгения Онегина». В письме к брату от 11 августа 1832 г. Тургенев воспроизвел эти стихи, причем против строки «Хромой Тургенев им внимал» он приписал: «т. е. заговорщикам; я сказал ему, что ты и не внимал им, и не знавал их» (ЖМНП, 1913, нов. сер., ч. XLIV, март, отд. 2, с. 17). Хотя в дневнике Тургенев более откровенен, нежели в разговоре с поэтом, однако и в дневниковой

- 507 -

записи он полемизирует с формулировкой Пушкина, преуменьшая размах декабристского движения. В то же время расправа Николая I над декабристами вызвала осуждение Тургенева. 16 мая 1832 г. он записал: «Прошел ввечеру и потом ночью по набережной: прекрасная, тихая ночь сияла в своем вечернем великолепии и отражала здания и сады в своем чистом зеркале; не обольстит меня эта красавица: в ней же видны крепость и дворец».

¹⁷ Записи от 22—23 декабря связаны с настойчивыми, но безуспешными хлопотами Тургенева по делу брата-декабриста. Стараясь добиться отмены приговора живущему за границей Н. И. Тургеневу, он использовал все свои связи и, в частности, обращался к своему бывшему начальнику, влиятельному А. Н. Голицыну. Пушкин, конечно, знал об этих хлопотах, но теперь становится известным, что поэт даже помогал Тургеневу редактировать эти ответственные прошения.

¹⁸ Девятая песня «Онегина» — это то, что в окончательном тексте романа стало VIII главой. Не совсем ясно, что обозначает Тургенев словом «заключение»; можно думать, то речь идет о финальной сцене объяснения Онегина с Татьяной. Вопрос о соотношении текста романа в полном виде с окончательным текстом «Евгения Онегина» до конца не выяснен. Однако основные вехи произведенных изменений изучены. 11 августа 1832 г. Тургенев писал брату из Мюнхена в Париж: «Александр Пушкин не мог издать одной части своего «Онегина», где он описывает путешествие его по России и упоминает, между прочим, и о тебе... В этой части у него есть прелестные характеристики русских и России, но она останется надолго под спудом. Он читал мне в Москве только отрывки» (ЖМНП, 1913, нов. сер., ч. XLIV, март, отд. 2, с. 17). Следовательно, декабристские строфы X главы первоначально входили в «Путешествие Онегина». Подробнее об этом см.: Б. Томашевский. Десятая глава «Евгения Онегина». — ЛН, т. 16—18, с. 379—420; И. Дьяконов. О восьмой, девятой и десятой главах «Евгения Онегина». — РЛ, 1963, № 3, с. 37—61.

¹⁹ Данилевский — Михайловский-Данилевский Александр Иванович, военный историк.

²⁰ О Д. Ф. Фикельмои — см. с. 492—494 наст. изд.

²¹ Толстая — Анна Матвеевна, двоюродная сестра Д. Ф. Фикельмон. Брат ее — Феофил Матвеевич Толстой в конце апреля 1832 г. уехал за границу.

²² Опочинин — Константин Федорович, двоюродный брат Д. Ф. Фикельмон.

²³ О каком запрещении говорил Пушкин, установить не удалось.

²⁴ По-видимому, в этот вечер у Карамзиных были Пушкин, Жуковский и Вяземский.

²⁵ К этому времени относятся хлопоты Пушкина, связанные с проектом издания газеты «Дневник».

²⁶ По-видимому, замечание Пушкина вызвано было каким-то неосторожным политическим высказыванием Тургенева.

²⁷ 23 октября 1834 г. Тургенев писал Вяземскому: «Здесь Пушкин и его три красавицы; я с ними сдружился еще в Москве» (ОА, т. III, с. 261).

²⁸ Текст записи реконструирован с учетом письма Пушкина к Тургеневу от 9 сентября: «Симбирск в 1671 году устоял противу Стеньки Разина, Пугачева того времени» (XV, 189). Тургенев неоднократно бывал в Симбирске, так как его родовое имение в с. Тургеневе было расположено в Симбирской губернии. В это время Тургенев вернулся из деревни: отсюда его выражение о душе, заснувшей в степях Башкирии.

²⁹ Поэма о Петербургском потопе — «Медный всадник», законченный 31 октября 1833 г. Николай I запретил публиковать поэму в полном виде; начало ее (вступление)

- 508 -

было напечатано в конце 1834 г. (БдЧ). Таким образом, ко времени чтения поэмы Тургеневу она еще не была известна читающей публике.

³⁰ Михайловский театр — ныне Малый оперный театр (площадь Искусств), открытый в 1833 г. Тургенев, вернувшийся 1 октября 1834 г. после продолжительного заграничного путешествия и поездки по России, в тот вечер впервые посетил этот театр.

«Родольф, или Брат и сестра» — одноактная пьеса драматурга Э. Скриба. «La dame blanche» (1825) — опера французского композитора Ф.-А. Буальдье.

³¹ По-видимому, беседа касалась «Философических писем» Чаадаева. В каком именно объеме знал Пушкин к этому времени это сочинение, точно неизвестно: с достоверностью можно утверждать, что ему известны были 6-е и 7-е письма (XIV, 187—188). Тургенев также в какой-то степени был осведомлен в этом вопросе: 2 июля 1831 года он писал брату о том, что Чаадаев «в первое же свидание отдал мне часть своего сочинения, в роде Мейстера и Ламенне, и очень хорошо написанное по-французски» (ЖМНП, 1913, нов. сер., ч. XLIV, март, отд. 2, с. 20).

³² Эта книга долго хранилась у Пушкина. Уже после гибели поэта Тургенев просил разыскать ее в его бумагах (Р. библ., 1916, № 4, с. 34—35).

³³ В 1834 г. в статье «О ничтожестве литературы русской» Пушкин, критикуя художественный метод Вольтера, тем не менее называет его великаном XVIII в. В 1836 г. Пушкин анонимно опубликовал в «Современнике» (т. 3, с. 158—169) статью «Вольтер», материалы для которой ему были присланы Тургеневым.

³⁴ С А. П. Ермоловым Пушкин познакомился в 1829 г., заехав в Орел по дороге на Кавказ. В «Путешествии в Арзрум» Пушкин описал свое знакомство с опальным генералом. В черновике письма к Ермолову (апрель 1833 г.), которое, по-видимому, не было отправлено адресату, Пушкин предлагал Ермолову быть его историографом. Ериванский Ермолов — это Иван Федорович Паскевич, сменивший в 1827 с Ермолова на посту управляющего Кавказским краем (в 1830-е годы был наместником Царства Польского). Он имел титул графа Ериванского. Ерихонским Паскевича назвал Ермолов в разговоре с Пушкиным: «Несколько раз принимался он говорить о Паскевиче и всегда язвительно, говоря о легкости его побед, он сравнивал его с Навином, перед которым стены падали от трубного звука, и называл графа Эриванского графом Ерихонским» (VIII, 445). При печатании «Путешествия в Арзрум» в «Современнике* (1836) Пушкин по цензурным соображениям исключил описание своего свидания с Ермоловым. Однако в частном разговоре Пушкин пересказал остроту Ермолова.

³⁵ Гец — Гетц Петр Петрович.

³⁶ Штакельберг — по-видимому, Густав Оттонович, дипломат.

³⁷ «Les enfants d’Edouard» («Дети Эдуарда») — историческая трагедия Казимира Делавиня.

³⁸ Имеется в виду речь Н. М. Карамзина в торжественном собрании Российской Академии 5 декабря 1818 г., о которой Тургенев тогда же писал Вяземскому: «Это было торжество не Академии, но Арзамаса, ибо почетный гусь наш, казалось, отделялся от лесных собратий своих, как век Периклов и Александров отделяются от века Лудвига Благочестивого и Батыева» (ОА, т. I, с. 167). Красное словцо Тургенева: «Вперед не будет», по всей вероятности, было сказано в адрес президента Академии А. С. Шишкова, пригласившего Карамзина выступить с речью, которая оказалась, вопреки ожиданию, враждебной его взглядам.

³⁹ Новорожденная Карамзина — Екатерина Андреевна, родившаяся 16 ноября 1780 г.

- 509 -

⁴⁰ Кушников — Сергей Сергеевич, племянник Н. М. Карамзина; во время турецкой войны 1788—1789 гг. и Итальянского похода он был адъютантом Суворова.

⁴¹ Эта краткая запись скрывает разговор на острую политическую тему. С. С. Кушников «проврался», то есть проговорился о пристрастном заступничестве Аракчеева за новгородского губернатора Д. С. Жеребцова, который бесчеловечно вел следствие над лицами, заподозренными в убийстве Минкиной, любовницы временщика. А. И. Герцен, отбывавший ссылку в Новгороде и знавший подробности этого дела от очевидцев» с возмущением писал: «Губернатора велено судить сенату, оправдать его даже там нельзя было. Но Николай издал милостивый манифест после коронации; под него не подошли друзья Пестеля и Муравьева — под него подошел этот мерзавец» (А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. IX. М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 89).

⁴² Шевичева — Шевич, Мария Христофоровна, сестра А. Х. Бенкендорфа, приятельница Карамзиных.

⁴³ Имеется в виду аморальное поведение генерал-майора И. О. Сухозанета, назначенного осенью 1833 г. главным директором Пажеского и всех сухопутных корпусов. Пушкин писал в дневнике 29 ноября 1833 г.: «Три вещи осуждаются вообще — и по справедливости: 1) выбор Сухозанета, человека запятнанного, вышедшего в люди через Яшвиля — педераста и отъявленного игрока, товарища Мартынова и Никитина. Государь видел в нем только изувеченного воина и назначил ему важнейший пост в государстве, как спокойное местечко в доме Инвалидов» (XII, 315).

⁴⁴ Трубецкой — возможно, Никита Петрович.

⁴⁵ Милая и умная хозяйка — София Александровна Бобринская.

⁴⁶ Фридр — по-видимому, Ц. В. Фридерикс, подруга императрицы.

⁴⁷ Тургенев имеет в виду общественную эволюцию бывших арзамасцев, расколовшихся на два лагеря: на друзей-сервилистов (Д. Н. Блудов, С. С. Уваров, Ф. Ф. Вигель) и друзей-либералов (Пушкин, Жуковский, Вяземский). Болезненная реакция Тургенева на нежелание пригласить его в ложу понятна — не только он сам, но и наиболее проницательные общие знакомые заметили неловкость его положения. 4 декабря он записал в дневнике: «Смирнова догадалась, что я догадался в театре...» В то же время надо учесть, что поведение Пушкина вызывалось сложностью его положения при дворе. 22 июля 1834 г. поэт записал в дневнике: «Прошедший месяц был бурен. Чуть было не поссорился я со двором — но все перемололось. Однако это мне не пройдет» (XII, 331). В ноябре 1834 г. Пушкин нарочно уезжал из столицы в Москву, чтобы не присутствовать с другими камер-юнкерами на торжественном открытии Александровской колонны. Понятно, что приглашение в ложу Тургенева, к которому Николай I относился неприязненно, было бы расценено царем как очередной демонстративный акт; Пушкин не захотел обострять и без того натянутые отношения со двором. «Я в лес хочу!» — цитата из «Братьев разбойников» Пушкина.

⁴⁸ Маркиз Дуро — сын герцога Веллингтона; 2 декабря 1834 г. вместе с другими высокопоставленными иностранными путешественниками представлялся Николаю I (СПч, 1834, № 277, с. 1205); о Дуро см. запись в дневнике Пушкина от 18 декабря (XII, 334).

⁴⁹ Перефразировка слов Вольтера: «Tes pourquoi, dit le dieu, ne finiront jamais» («Твоим почему, сказал бог, не будет конца») из «Discours en vers sur l’homme» («Рассуждение в стихах о человеке»). Пушкин цитировал эту фразу Вольтера в предисловии ко второму изданию «Руслана и Людмилы» (1828). В разговоре с маркизом Дуро речь шла, по всей вероятности, о запрещении «Медного всадника». Пушкин не скрывал от своих

- 510 -

друзей, как придирчиво относился к его произведениям Николай I; через салон Фикельмон слова Пушкина становились известными в дипломатическом мире Петербурга.

⁵⁰ Имеются в виду подчеркнутые Николаем I строки из вступления к «Медному всаднику»: «И перед младшею столицей // Померкла старая Москва, // Как перед новою царицей // Порфироносная вдова».

⁵¹ Подробнее о времени передачи «Замечаний о бунте» Николаю I — см.: РЛ, 1964, № 1, с. 133.

⁵² Последняя фраза не совсем понятна. Упоминание о «шутке брата», недавние его именины (6 декабря) наводят на мысль, что тост был провозглашен за декабриста Николая Тургенева. По-видимому, Тургенев зашифровал запись: вместо Николая Ивановича поставил — Ивана Николаевича, — и подчеркнул эти слова.

⁵³ Семейство Сусанина — опера М. И. Глинки «Иван Сусанин», первоначально называвшаяся «Жизнь за царя». В письме к брату, сообщая о посещении театра, Тургенев счел необходимым добавить: «Пушкин озабочен семейными делами» (Щеголев, с. 275; подлинник по-французски).

⁵⁴ С середины XV в. в России существовало так называемое местничество, которое устанавливало право бояр, в зависимости от’древности и знатности рода, на чины и должности при дворе Московского князя. По этому обычаю строго соблюдалось распределение мест за великокняжеским столом и во время всяких церемоний. Однако в отдельных случаях, по желанию князя, этот обычай не соблюдался; выражение «быть без мест» означало приказ не придерживаться обычной иерархии. Эти частные отступления не колебали существенно местничество, которое было уничтожено лишь в 1682 г. при царе Федоре Алексеевиче.

⁵⁵ Строганов — Григорий Александрович, член Верховного суда над декабристами.

⁵⁶ По-видимому, речь шла о «Записке о древней и новой России» Карамзина, запрещенной цензурой к печатанию в «Современнике».

⁵⁷ Кочубей — возможно, Александр Васильевич.

⁵⁸ Пушкин читал Тургеневу, одному из немногих, свое стихотворение «Памятник». Об этом см.: М. П. Алексеев. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг...». Л., «Наука», 1967, с. 23—25.

⁵⁹ Разговор шел о М. Ф. Орлове, П. Д. Киселеве, А. П. Ермолове и А. С. Меншикове, сочувствовавших движению декабристов. По-видимому, фраза «без нас не обойдутся» принадлежала одному из них и означала их уверенность в том, что в случае успеха восстания к ним обратятся за помощью.

⁶⁰ Имеется в виду письмо Пушкина к Чаадаеву от 19 октября 1836 г. (XVI, 174) по поводу опубликования «Философического письма» в «Телескопе». Репрессии, обрушившиеся на Чаадаева, побудили Пушкина воздержаться от посылки письма.

⁶¹ Келлер — Егор Егорович; сын Келлера — Дмитрий Егорович, который записал 17 декабря в дневнике: «Был на балу у Е. Ф. Мейендорфа. Он и жена говорили о Пушкине, о данном мне поручении перевести для государя рукопись генерала Гордона (сподвижника Петра). Я не танцевал и находился в комнате перед залой. Вдруг вышел оттуда Александр Сергеевич с Мейендорфом и нетерпеливо спрашивал его: «Но где же он? Где он?» Егор Федорович нас познакомил. Пошли расспросы об объеме и содержании рукописи. Пушкин удивился, когда узнал, что у меня шесть томов in-quarto*, и сказал: «Государь говорил мне об этом манускрипте как о редкости, но я не знал, что он столь

- 511 -

пространен». Он спросил, не имею ли других подобных занятий в виду по окончании перевода, и упрашивал навешать его» (А. С. Пушкин. Сочинения. Под ред. П. Ефремова, т. VIII. СПб., 1905, с. 586).

⁶² Выписки о Шотландии в бумагах Пушкина обнаружены не были; они бесследно исчезли, и до последнего времени их содержание не было известно. Однако ознакомление с неизданными дневниками Тургенева позволяет утверждать, что Тургенев передал Пушкину описание своей поездки из Лондона в Абботсфорд летом 1828 г. Осмотр шекспировских мест (Стратфорд-на-Авоне), Оксфорда, Вудстока и Кенильворта, знакомство с Робертом Саути, трехдневное пребывание в гостях у Вальтера Скотта были опорными пунктами его повествования; это была единая цепь историко-литературных ассоциаций, последовательно подводящая к кульминации — к посещению Абботсфорда.

⁶³ Графиня Пушкина — Мусина-Пушкина Эмилия Карловна.

⁶⁴ Ланская — по-видимому. Надежда Николаевна.

⁶⁵ В эти дни вышел в свет четвертый том «Современника»; в нем было напечатано продолжение парижской «Хроники русского» А. И. Тургенева.

⁶⁶ Роман Пушкина — «Капитанская дочка», напечатанный в четвертом томе «Современника».

⁶⁷ Стихотворение Пушкина «Полководец», посвященное Барклаю де Толли, вызвало полемику. Отвечая на упреки Л. И. Голенищева-Кутузова, племянника великого полководца, который в особой брошюре упрекал поэта в забвении заслуг Кутузова, Пушкин писал: «...не могу не огорчиться, когда в смиренной хвале моей вождю, забытому Жуковским, соотечественники мои могли подозревать низкую и преступную сатиру...» Действительно, в стихотворении Жуковского «Певец во стане русских воинов» Барклай де Толли не упомянут среди героев Отечественной войны 1812 г.

⁶⁸ В эти дни имя Гизо несколько раз встречается в дневнике Тургенева; 26 декабря он беседовал с французским послом Барантом о речи Гизо, 27 декабря Барант прислал ему эту речь. 10 (22) декабря в Париже при большом стечении публики на место умершего философа, члена Конвента во времена Великой французской революции Дестю де Траси, Гизо был избран во Французскую академию. Речь Гизо обсуждалась в петербургских салонах. См.: М. Максимов. По страницам дневников и писем А. И. Тургенева («Прометей», № 10).

⁶⁹ Англичанин — Лондондерри Чарльз Вильям Вейн. В 1835 г. он был назначен послом в Россию, но палата общин не утвердила это назначение. Он посетил Россию как частное лицо с сентября 1836 г. по начало февраля 1837 г.

⁷⁰ В письме к А Я. Булгакову Тургенев писал: «Беседа была разнообразной, блестящей и очень интересной, так как Барант рассказывал нам пикантные веши о Талейране и его мемуарах, первые части которых он прочел; Вяземский вносил свою часть, говоря свои острые словечки, достойные его оригинального ума. Пушкин рассказывал нам анекдоты, черты Петра I и Екатерины II, и на этот раз я тоже был на высоте этих корифеев литературных салонов» («Письма Александра Тургенева Булгаковым». М., Соцэкгиз, 1939, с. 204; подлинник по-французски). Тургенев лично знал Талейрана по Парижу и Лондону, бывал в салоне герцогини Талейран-Перигор, жены племянника Талейрана.

⁷¹ Пушкин читал Тургеневу только что написанный пастиш (от франц. pastiche — художественная имитация, стилизация) «Последний из свойственников Иоанны д’Арк».

⁷² Французские бумаги — выписки Тургенева из парижских архивов, содержавшие донесение французских послов из Петербурга. Пушкина интересовали эти бумаги

- 512 -

в связи с его занятиями по истории Петра I. Подробнее об этом см.: И. Фейнберг. Незавершенные работы Пушкина, изд. 4-е. М., «Сов. писатель». 1964, с. 162—187.

⁷³ Подробнее об этом см.: М. В. Нечкина. А. С. Грибоедов и декабристы, изд. 2-е. М., Изд-во АН СССР, 1951, с. 482—490.

⁷⁴ Выписки из дневника Тургенева о Веймаре Пушкин сразу же стал готовить к печати; под названием «Отрывок из записной книжки путешественника (Веймар. Тифурт. Дом и кабинет Гете. Письмо к нему В. Скотта)>» они появились в пятом томе «Современника», вышедшем в свет после смерти Пушкина.

⁷⁵ Граф Лили Толстой — Александр Николаевич.

⁷⁶ Le Normand — Ленорман Мария-Анна-Аделаида, известная французская гадальщица.

⁷⁷ Об этом свидании с Пушкиным Тургенев писал И. С. Аржевитинову: «...прочел он мне наизусть много стихов, коих я не знал, ибо они не были напечатаны. Одни более других мне понравились и тем уже, что написаны давно по случаю распространившегося слуха, что будто брат Николай выдан англичанами; стихи адресованы к другому поэту, который написал стихи «К морю» и славил его» (РА, 1903, кн. I, с. 144). Имеется в виду стихотворение Пушкина «К Вяземскому» («Так море, древний душегубец...»).

⁷⁸ Стихотворения Пушкина «Портрет» и «Наперсник», адресованные А. Ф. Закревской, были напечатаны в «Северных цветах» на 1829 г.; следовательно, Пушкин ознакомил Тургенева с третьим стихотворением, посвященным ей: «Счастлив, кто избран своенравно...», которое при жизни поэта не публиковалось.

⁷⁹ Имеется в виду письмо Пушкина к В. А. Соллогубу от 17 ноября 1836 г. (XVI, 188).

⁸⁰ Это выражение из письма Тургенева к Вяземскому от 7 сентября 1836 г.: «Как мое Европейство обрадовалось, увидев у Симбирска пароход, плывущий из Нижнего к Саратову и Астрахань... Отчизна Вальтера Скотта благодетельствует родине Карамзина и Державина. Татарщина не может долго устоять против этого угольного дыма шотландского; он проест ей глаза, и они прояснятся» («Лит. архив», т. I. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1938, с. 85).

⁸¹ Лубяновский — Федор Петрович, в молодости служивший адъютантом у генерал-фельдмаршала Н. В. Репнина. Лубяновский жил на Мойке, в одном доме с Пушкиным.

⁸² Багреев — Фролов-Багреев, Александр Алексеевич.

⁸³ О ссоре наместника Петрозаводской губернии Т. И. Тутолмина с Державиным — см. рассказ Ф. П. Лубяновского, записанный Я. К. Гротом (Г. Р. Державин. Сочинения, т. VIII. СПб., 1880, с. 376—377).

⁸⁴ Эта корреспонденция Тургенева появилась в пятом томе «Современника» без стихотворения Лобанова. Кроме того, в ней отсутствует стихотворный ответ Гете, вместо которого напечатано письмо В. Скотта к Гете.

⁸⁵ Тургенев читал двухтомный труд Шатобриана «Essai sur la Littérature anglaise et Considerations sur la Génie des hommes, des temps et des révolutions» (Р., 1836); он сохранился в библиотеке Пушкина; оба тома разрезаны.

Оценка Шатобриана-писатеяя, сделанная Тургеневым, близка к пушкинской характеристике французского патриарха литературы в статье «О Мильтоне и Шатобриановом переводе «Потерянного рая» (1836).

⁸⁶ Об этом см. прим. 2 на с. 615 наст. изд.

⁸⁷ Луи — слуга-француз Тургенева.

- 513 -

⁸⁸ Письма Тургенева, описывающие события после дуэли, см.: ПчС, вып. VI, с. 47—93; «Московский пушкинист», I. М., 1927, с. 33—40.

⁸⁹ Доктор — Андреевский.

⁹⁰ Речь идет о слухах, приписывавших И. С. Гагарину авторство анонимного пасквиля. Подробнее об этом см. прим. 2 на с. 606 наст. изд.

⁹¹ А. Н. Мордвинов писал губернатору А. Н. Пещурову: «...имею честь сообщить вашему превосходительству о воле государя императора, чтобы вы воспретили всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом, всякую церемонию, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина. К сему неизлишним считаю, что отпевание тела уже здесь совершено» (Щеголев, с. 294).

⁹² Альбом П. А. Осиповой не сохранился. Не напечатанные при жизни Пушкина стихотворения, по-видимому, «Простите, верные дубравы...» (1817) и «Цветы последние милей...» (1825). О пребывании А. И. Тургенева в Михайловском и Тригорском см.: О. И. Попова. Неопубликованное письмо П. А. Осиповой к А. И. Тургеневу.— П. Иссл. и мат., IV, 1962, с. 366—370.

ПИСЬМА К А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ И ДРУГИМ О ДУЭЛИ И СМЕРТИ ПУШКИНА.
(Стр. 203)

Фомин А. А. Новые материалы для биографии Пушкина (Из Тургеневского архива) — ПиС. Вып. 6. Спб, 1908. с. 2—28.

В подборку включены 5 писем Тургенева к его двоюродной сестре Александре Ильиничне Нефедьевой (1782—1857), одно письмо к неизвестному, одно письмо к А. Я. Булгакову и отрывки из четырех писем к брату Николаю Ивановичу.

¹ Батюшка — Иван Петрович Тургенев (род. в 1752). Братья: Андрей Иванович (1781—1803), Николай Иванович (1789—1871), Сергей Иванович (1792—1827), Павел Иванович.

Матушка — Екатерина Семеновна, урожд. Качалова (1757—1824).

² Имеется в виду князь Алексей Григорьевич Щербатов (1777—1848) — генерал от инфантерии, член Гос. совета. Был женат на сестре П. А. Вяземского Екатерине Андреевне (ум. в 1809 г.)

³ О бале у графини Марии Григорьевне Разумовской (1772—1865) 26 января, где Пушкин искал секунданта см. В воспоминаниях А. О. и К. О. Россетов на с. 349 наст. изд.

⁴ С. — Скарятин Григорий Яковлевич (1808—1849) — в 1836 г. ротмистр Кавалергардского полка. Его фамилию называет Тургенев в дневниковой записи от 27 января 1837 г. (см. с. 199 наст. изд.).

⁵ В дневнике Тургенев называет двух докторов — Арендта и Спасского (см. с. 205 наст. изд.).

⁶ Тургенев ошибается. В составлении пасквиля Пушкин сразу стал подозревать не Дантеса, а «отца», т. е. Геккерна. Это следует из его неотправленного письма к Бенкендорфу от 21 ноября 1836 г. (XVI, 191—192). Подробнее см. примеч. 1 к воспоминаниям Данзаса.

⁷ Пушкин согласился на уговоры секундантов В. А. Соллогуба и д’Аршиака и написал 17 ноября Соллогубу записку следующего содержания: «Я не колеблюсь написать

- 514 -

то, что могу заявить словесно. Я вызвал г-на Ж. Геккерна на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяснения. И я же прошу теперь господ свидетелей этого дела соблаговолить считать этот вызов как бы не имевшим места, узнав из толков в обществе, что г-н Жорж Геккерн решил объявить о своем намерении жениться на мадемуазель Гончаровой после дуэли. У меня нет никаких оснований приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека. Прошу вас, граф, воспользоваться этим письмом так, как вы сочтете уместным». (XVI, 188, 396. подлинник по-французски). Подробнее об эпизоде с этим вызовом см. наст. изд., с. 135—138.

⁸ Данзас пришел не на «дачу», а в квартиру Пушкина на Мойке 12. Тургенев, как и другие друзья Пушкина, пишет о случайной встрече поэта с Данзасом на улице. Из конспективных заметок Жуковского известно, что Пушкин ждал Данзаса у себя дома (см. с. 422 наст. изд.)

⁹ По правилам во время дуэли рядом с противниками должен находится врач. Очевидно этим объясняются слова о поисках д’Аршиаком хирурга. Стрелялись Пушкин и Дантес на Черной речке, далеко за городом и «искать хирурга» было негде. Раненого следовало как можно скорее доставить домой. Тургенев ошибается, когда пишет, что противники стрелялись «в двадцати шагах». См. воспоминания Данзаса (с. 401 наст. изд.).

¹⁰ О ране Пушкина см. записку Даля на с. 267—268, наст. изд.

¹¹ Тургенев допускает неточность. Решение послать за священником было принято, как пишет Спасский, до прихода Арендта с запиской от царя «по желанию родных и друзей Пушкина» (см. с. 414).

¹² Дмитриев Иван Иванович (1760—1837) — поэт-баснописец. Вяземский писал Дмитриеву, что Пушкин незадолго до смерти перечитывал его сочинения и «говорил о них с живейшим участием и уважением» (РА, 1868, с. 622—623). Смерть Пушкина глубоко потрясла Дмитриева (см.: РС, 1899, № 9, с. 536)

¹³ Свербеев Дмитрий Николаевич (1799—1874) — отставной дипломат, московский знакомый Пушкина. В его салоне по пятницам собирались литераторы и общественные деятели (Пушкин, Гоголь, А. И. Тургенев, П. Я. Чаадаев, Н. М. Языков, позднее представители славянофилов и западников).

¹⁴ Хитрово Елизавета Михайловна (1783—1839) — дочь М. И. Кутузова, в первом браке гр. Тизенгаузен, известная своей восторженной привязанностью к Пушкину. По словам Вяземского, Хитрово питала к Пушкину самую нежную, страстную дружбу, а после его смерти «безусловно и исключительно» встала на сторону защитников Пушкина от светских нареканий и пересудов и «глубоко оплакивала» в нем «друга и славу России» (Вяземский П. А. Полное собрание сочинений. Спб., 1878— 1896, т. 8, с.494).

¹⁵ Щербинина — очевидно Елизавета Павловна, урожд. Каверина (1800—1860), жена Михаила Андреевича Щербинина (1798—1841) (ему посвящено послание Пушкина «Житье тому, любезный друг», имеющее помету «9 июля 1819»). Имя ее встречается в дневнике Тургенева.

¹⁶ Тургенев имеет в виду псевдоним Даля, под которым вышли в 1832 году его сказки, под названием «Русские сказки казака Луганского» (Даль родился в Луганске, местности, отличающейся наличием курганов).

¹⁷ Так как письмо царя было только прочитано Пушкину и отвезено обратно Николаю I, текст его в печатных изданиях воспроизводится по этой записи Тургенева (см. XVI, 228).

- 515 -

¹⁸ Эти слова Пушкина подтверждаются и запиской Спасского и письмом Жуковского к С. Л. Пушкину, но в письме к отцу поэта Жуковский приводит еще одну, обращенную к царю, фразу Пушкина: «Скажи государю что я желаю ему долгого, долгого царствования, что я желаю счастья в его сыне, что я желаю счастья его в счастии России». Письмо Тургенева подтверждает мнение Щеголева, что слова пожеланий Пушкина царю были сочинены Жуковским (см. с. 431 и 616 наст. изд.). Сделано было это по следующим соображениям. 29 января, вечером Жуковский (тогда он еще не думал о письме, которое потом напишет отцу поэта, и которое потом, в ужатом виде, появится в «Современнике») представил Николаю I проект записки о милостях семье Пушкина. Сюда он и вписал приведенную фразу: заботясь о семье поэта, он как бы выполнил волю Пушкина. Это была плата за благополучие семьи покойного. Фраза эта появилась в следующем контексте: после пожеланий, касающихся материальных дел семьи и издания сочинений Пушкина в пользу его детей, Жуковский пишет: «К вышесказанному осмеливаюсь прибавить личную просьбу. Вы, государь, уже даровали мне высочайшее счастие быть через вас успокоителем последних минут Карамзина. Мною же передано было от вас последнее радостное слово, услышанное Пушкиным на земле. Вот что он отвечал, подняв руки к небу с каким-то судорожным движением (и что я вчера забыл передать в<ашему> в<еличеству>». Дальше следовала приведенная выше фраза, а за ней денежная просьба и просьба написать «бумагу», аналогичную той, которую он составил после смерти Карамзина. Писать «указ как о Карамзине» царь отказался (см. с. 212 и 379), а денежную помощь семья поэта получила. Однако написанные Жуковским однажды слова неизбежно должны были войти в следующие документы — в письмо к отцу поэта и в публикацию этого письма в «Современнике». Сама по себе эта, составленная Жуковским, фраза отличается большим тактом и полна глубокого достоинства. Слова царя (в записке и еще раз переданные Пушкину через Жуковского) и слова Пушкина расположены в одной смысловой плоскости. Царь обещает поэту позаботиться о его семье, поэт отвечает тем же — желает счастья царю в его сыне. Но поэт — частное лицо, и его дети — это только его дети. Император же — «отец» не только своего сына, но и подданных. Ответ Пушкина, как его составил Жуковский, не просто полон достоинства, но и согласуется с бытующим в России этикетом. Эта же этикетная форма (царь-отец, а подданные его дети) встречается и в письмах самого Пушкина, адресованных Бенкендорфу, но писавшихся для царя (см., например, письмо от 1834 года — XV, 174).

¹⁹ Барант-Амабль-Гильом-Проспер-Брюжьер, барон (1785—1866) — французский посол в Петербурге, историк и публицист.

Барант был хорошо знаком с Пушкиным, ценил его как писателя и предлагал перевести вместе с ним «Капитанскую дочку» на французский язык. По поручению работающей во Франции комиссии «по установлению правил о литературной собственности» 11 декабря 1836 г. Барант обращался к Пушкину с письмом, прося сообщить ему сведения о существующем авторском праве в России и соображения самого Пушкина на этот счет (XVI, 196—197). 16 декабря 1836 г. Пушкин ответил Баранту обстоятельным письмом.

Смерть Пушкина произвела на Баранта тяжелое впечатление, однако донесения его своему правительству о дуэли и смерти Пушкина до сих пор остаются неразысканными.

²⁰ Андреевский Ефим Иванович (1789—1840) — доктор медицины, хирург председатель Общества русских врачей.

- 516 -

²¹ См. прим. 6 на с. 616.

²² Кабинет Пушкина был опечатан спустя три четверти часа после его смерти. Исполняя волю царя, Жуковский изложил Бенкендорфу свое мнение относительно бумаг Пушкина. Он полагал поступить с ними следующим образом:

«1. Бумаги, кои по своему содержанию могут быть во вред памяти Пушкина, сжечь.

2. Письма от посторонних лиц, к нему писанные, возвратить тем, кои к нему писали.

3. Оставшиеся сочинения как самого Пушкина, так и те, кои были ему доставлены для помещения в «Современнике», и другие такого же рода бумаги, сохранить.

4. Бумаги, взятые из государственного архива и другие казенные возвратить по принадлежности». (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 188)

На все это Николай I в разговоре с Жуковским согласился. Но потом назначил для разбора бумаг вместе с Жуковским начальника штаба корпуса жандармов Л. В. Дубельта. Единственная уступка, которая была сделана, рассматривать бумаги не в III Отделении, а на квартире Жуковского. Обиженный недоверием к нему царя, Жуковский сперва хотел вовсе отказаться от разбора бумаг, но, как пишет он сам царю: не сделал этого «из благодарности к той доверенности, внушившей вам первое ваше повеление; во-вторых из дружбы к мертвому Пушкину, коему хотел я оказать последнюю услугу сохранением бумаг его, будучи наперед уверен, что в них не найдется ничего достойного преследования высшей полиции» (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 199—200). «Посмертный обыск» бумаг поэта, начатый 7 февраля, закончился 25 февраля, причем, вопреки воле Жуковского, через руки Дубельта прошли все письма, адресованные Пушкину и хранившиеся у него. Подробнее см.: М. А. Цявловский «Посмертный обыск» у Пушкина — М. А. Цявловский. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 276—358.

²³ Тургенев имеет в виду копию «оскорбительного» письма Пушкина к Геккерну от 26 января 1837 года (XVI, 221—222), после получения которого Геккерном дуэль стала неизбежной.

²⁴ Нарышкин Дмитрий Львович (1758—1838) — оберегермейстер двора, муж Марии Антоновны Нарышкиной (1779—1854), фаворитки Александра I. В обществе было широко известно, что Александр I щедро расплачивался с ее мужем. Племянница Пушкина Ольга Львовна Оборская вспоминала: «Царь Александр I оригинально платил Нарышкину за любовь к себе его жены. Нарышкин приносил царю очень красивую книгу в переплете. Царь, развернув книгу, находил там чек в несколько сот тысяч, будто на издание повести, и подписывал этот чек. Но в последний раз, очевидно, очень часто и много просил Нарышкин, царь сказал: «Издание этой повести прекращается». (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 540).

Очевидно, Пушкин знал эту историю, поэтому, уловив в анонимном пасквиле намек на внимание, которое царь оказывал его жене, сразу же решил освободиться от царских милостей. Пасквиль он получил 4 ноября и уже 6 ноября он написал министру финансов Е. Ф. Конкрину письмо, в котором просил разрешения погасить свой долг правительству за счет передачи в казну нижегородского имения (см. XVI, 182—183).

²⁵ Пушкин в это время работал над «Историй Петра I».

²⁶ Напечатаны в посмертном (пятом) томе «Современника».

²⁷ О долгах Пушкина см примеч. 8 на с. 616.

²⁸ Заложенное имение — село Кистенево, расположенное недалеко от Болдина. Перед женитьбой С. Л. Пушкин отдал поэту «в полное и безраздельное владение» 200 душ

- 517 -

крестьян в Кистеневе. По «записи» — официальному акту, которым он передал сыну часть недвижимого своего имущества, Пушкин был ограничен в праве владения. В записи читается: «Он, сын мой, до смерти своей волен с того имения получать доходы и употреблять их в свою пользу, так же заложить его в казенное место или партикулярным лицам; продать же его или иным образом перевесть в посторонее владение, то сие при жизни моей ему запрещаю...» (Щеголев П. Е. Пушкин и мужики. М., 1929, с. 74). Имение нужно было Пушкину не для ежегодного дохода, а для получения сразу крупной суммы денег для того, чтобы частично дать будущей теще 10000 на приданое Наталье Николаевне, а остальное оставить «на обзаведение» (см. письмо к П. А. Плетневу от 5 февраля 1831 г.).

²⁹ Полное собрание сочинений Пушкина вышло в 11 томах. Первые 8 томов, включавшие художественные произведения, появились в 1838 году. В 1841 году к ним были присоединены три дополнительных тома, содержащих главным образом оставшиеся в рукописи произведения, изданные посмертно. Редакторами-издателями его были В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, П. А. Плетнев и В. Ф. Одоевский. Первоначальный тираж издания был определен в 10 тыс. экз.; расчет на повышенный интерес к творчеству Пушкина в связи с его трагической гибелью побудил «Опеку над детьми и имуществом Пушкина» увеличить тираж до 13 тыс. экз. Однако надежды, возлагавшиеся на доходы от издания, не оправдались, о чем, например, с большим злорадством писала Е. Н. Гончаровой-Дантес Идалия Григорьевна Полетика: «Прекрасное рвение к распространению произведений покойного ужасно замедлилось; вместо того, чтобы принести пятьсот тысяч рублей, они не принесут и двухсот тысяч» (Звенья. Т. 9, с. 180) Действительно, подписка к ноябрю 1838 г. дала лишь 262 тыс. рублей дохода, а всего разошлось 7000 экз. Причины неуспеха издания обусловливались прежде всего дорогой ценой (25 руб. за экземпляр, с пересылкой — 35 руб., на веленевой бумаге — 40 руб., с пересылкой — 50 руб. ассигнациями) и некрасивым внешним видом (см.: Архив Опеки Пушкина, М.; Л., 1939, с. 160). В издании было много небрежностей и ошибок (особенно в компоновке сложных текстов), были пропущены некоторые произведения, печатавшиеся при жизни Пушкина, например, «Отрывки из писем, мысли и замечания», помещенные в «Северных цветах» на 1828 год. П. В. Анненков писал по этому поводу: «Довольно странно, что беглые мысли Пушкина, набросанные с твердостию руки, обличающей мастера, и драгоценные по отношению к нему самому; пропущены были последним, посмертным изданием его сочинений, которое не обратило даже внимания на стих его, помешенный между ними» (Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. Спб., 1855, с. 198). Произвольно обращались редакторы и с пушкинскими текстами, изымая и переделывая все, что могло вызвать недовольство цензуры. Издание вызвало резкую критику Белинского (см.: Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М.; Л., 1955, с. 99—100). Подробнее о «посмертном» издании см.: Измайлов Н. В. Текстология — Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966, с. 560; Макаров А. А. Жуковский — редактор Пушкина — Книга: Исслед. и мат. 1975, сб. 30, с. 68—91.

³⁰ Скопление желающих отдать последний долг поэту вызвало тревогу у правительства. На 2 февраля, когда тело Пушкина было в церкви (3 февраля еще раз служили панихиду), назначили парад войск. 60 тысяч кавалеристов и пехотинцев со всеми обозами были вызваны на площадь к Зимнему дворцу. В приказах по кавалергардскому и лейб-гвардии конному палкам был указан порядок прохождения войск и обозов, причем конечным пунктом для обозов была указана Конюшенная улица; здесь они должны

- 518 -

были остановиться. Проход к церкви был, таким образом, закрыт. Подробнее см.: Яшин М. И. Хроника преддуэльных дней — Звезда. 1963, № 8, с. 185—187.

³¹ См. примеч. 6 на стр. 594 наст. изд.

³² В «Военно-судном деле» о дуэли Пушкина отмечено, что Дантес был арестован «но по случаю раны, полученной им на дуэли, живет у себя дома». Его разжаловали в рядовые с тем, чтобы после он был определен на службу по назначению Инспекторского Департамента. Однако, потом последовала «его величества высочайшая конфирмация», по которой рядового Геккерена, как не русского подданного выслать за границу, отобрав офицерские патенты (Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном. Подлинное военно-судное дело 1837 г. Спб., 1900, с. 152). 19 марта он уехал из России. В депеше французского посла де Баранта к графу Моле от 6 апреля 1837 г. сообщается, что Дантес «был посажен в открытую телегу и отвезен на границу, как бродяга, без предупреждения его семьи об этом решении» и что такая высылка «явилась результатом <...> раздраженного состояния государя» (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. с. 312).

1 апреля, вслед за мужем, уехала и Екатерина Николаевна.

³³ Напечатаны в т. 4 «Современника».

³⁴ Тургенев ошибается. Анна Павловна (1795—1865) — великая княжна, сестра Александра I в 1816 г. вышла замуж за принца Вильгельма Оранского и жила вместе с мужем в Нидерландах (в 1840 г. Вильгельм Оранский стал королем Нидерландов). «Беспрестанно посылала и письменно справлялась» о раненом Пушкине великая княжна Елена Павловна, урожд. Фредерика-Шарлотта-Мария, принцесса Вюртембергская, вышедшая в 1824 году за великого князя Михаила Павловича. Она была образована, начитана, интересовалась литературой и искусством, а также общественными вопросами. Это выделяло ее среди других членов царской семьи. Вяземский в письме к жене 2 января 1832 года выразил опасение, что Елена Павловна «здесь не заживется, ибо не уживется» и что «разногласие ее с прочими членами семьи слишком резко» (Звенья, т. 9, с. 237). Елена Павловна была хорошо знакома с Пушкиным, находила его беседу «очень занимательной» (письмо ее к мужу 26 декабря 1836 г.: ЛН. т. 58, с. 135; там же ее отношение к трагедии Пушкина. В записках Елены Павловны к Жуковскому, написанных после дуэли, выражается глубокая тревога по поводу ранения Пушкина (см.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 496; ЛН, т. 58, с. 135). Впоследствии сам Жуковский вспоминал: «Великая княгиня, очень любившая Пушкина, написала мне несколько записочек, на которые я давал подробный отчет ее высочеству, согласно с ходом болезни». (Жуковский В. А. Соч. 8-е изд. Спб., 1885, т. 6, с. 17).

³⁵ Описка. Должно быть: «бедро».

³⁶ Цитата из «Послания к Тургеневу» К. Батюшкова.

³⁷ Орлов Алексей Федорович (1786—1861), граф, член Гос. совета. С 1844 г. шеф жандармов и начальник III отделения. В 1825 г. был начальником л.-гв. Конного полка, с которым участвовал в подавлении восстания 14 декабря. Знакомство его с Пушкиным началось в послелицейские годы. В 1817 г. Пушкин написал на Орлова ядовитую эпиграмму «Орлов с Истоминой в постеле», а в ответ на предложение Орлова служить в конной гвардии сочинил послание «О ты, который сочетал». По свидетельству Л. С. Пушкина (в записи Полонского), Пушкин впервые узнал о своем камер-юнкерстве на балу у Орлова. «Это взбесило его до такой степени, что друзья его должны были отвести его в кабинет графа» (Цявловский М. А. Книга воспоминаний о Пушкине. М., 1981, с. 321). Имеются сведения о недовольстве Орлова публикацией

- 519 -

в «Отечественных записках» неизданных сочинений Пушкина (РС, 1881, № 3, с. 714). Он также не разрешил публикацию воспоминаний А. А. Ивановского о Пушкине (РС, 1874, № 4, с. 393).

³⁸ Трубецкой — по-видимому Василий Сергеевич (1776—1841) генерал от кавалерии, член Гос. совета, сенатор. По словам биографа Трубецкого А. А. Голомбиевского, Пушкин бывал у Трубецких вместе с- Вяземским (Сборник биографий кавалергардов. 1826—1908. Сост. под ред. С. Панчулидзева. Спб., 1908.)

³⁹ Строганов Григорий Александрович, граф, (1770—1857) — двоюродный дядя Н. Н. Пушкиной. На свадьбе Ек. Н. Гончаровой с Дантесом был посаженным отцом со стороны невесты, а после дуэли Пушкина с Дантесом участливо относился к последнему и считал его «невинно-осужденным» (Дуэль Пушкина с Дантесом-Гекереном. С. 196). После смерти Пушкина взял на себя расходы по похоронам и возглавил Опеку над детьми и имуществом Пушкина.

⁴⁰ Перовский Василий Алексеевич (1795—1857) — с 15 янв. 1833 г. оренбургский военный губернатор; в его загородном доме под Оренбургом Пушкин останавливался во время поездки по пугачевским местам в сентябре 1833 года. Зиму 1836—1837 годов провел в Петербурге и от В. Ф. Вяземской знал о готовящейся дуэли Пушкина (см. с. 170 наст. изд.).

⁴¹ Сухозанет Иван Онуфриевич (1788—1861) — генерал от артиллерии, генерал-адъютант. С 1832 года главный директор Пажеского и всех сухопутных корпусов и Дворянского полка.

⁴² Адлерберг Владимир Федорович, граф (1791—1884) — генерал-майор, с 1828 г. директор канцелярии начальника Главного штаба, с 1832 г. начальник Военно-Походной канцелярии. Когда Дантес ехал в Петербург, у него было рекомендательное письмо «прусского принца» Вильгельма к Адлербергу, и Адлерберг оказал ему большое содействие при прохождении экзаменов на офицерский чин (см. Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, по указ.).

⁴³ Шипов — очевидно Сергей Павлович (1789—1876) — член Союза Спасения и Союза Благоденствия, впоследствии генерал-адъютант, сенатор. В альбом его жены Анны Евграфовны, урожд. графини Комаровской (1806—1872) Пушкин вписал стихотворение «Муза» (около 1828 г).

⁴⁴ Французский посол — де Барант. См. прим. 19.

⁴⁵ Австрийский посол — Карл-Людвиг Фикельмон, муж Д. Ф. Фикельмон (см. с. 492 наст. изд.) Человек многостороннего образования, Фикельмон оставил ряд книг по вопросам современной политики на французском, итальянском, немецком и голландском языках (см.: Дн. Модз., с. 36—38). Был расположен к Пушкину, который пользовался книгами из его библиотеки. О расположении его к Пушкину свидетельствует дружеская записка Фикельмона от 27 апреля 1835 г., вместе с которой он посылает Пушкину два «контрабандных» тома сочинений Г. Гейне, изд. 1835 г. (XVI, № 1052). В сочувственном тоне написано и официальное донесение Ф. Меттерниху о дуэли и смерти Пушкина (Щеголев, с. 313—315).

⁴⁶ Неаполитанский и сицилийский посланник — Георгий Вильдинг ди Бутера ди Ридоли (ум. в 1871 г.). Англичанин по происхождению Вильдинг женился на княжне Бутера и в 1822 году получил право на присоединение к своей еще и фамилии Ридоли. В 1836 г. он женился на русской — графине Варваре Петровне Полье (1796—1870). Известие об этой женитьбе записано в дневнике Пушкина 17 марта 1834 г. Умный и образованный человек, ди Бутера в депешах своему правительству отозвался о Пушкине,

- 520 -

как о поэте, «выдвинувшемся уже теми работами, которые были им написаны и обещавшим много впереди» (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 318).

⁴⁷ Саксонский посланник — Карл Август Люцероде, барон (1794—1864) —писатель и переводчик (в том числе Пушкина). Был в дружеских отношениях с Жуковским, Пушкиным, Плетневым, Вяземским. Содержание его донесений своему правительству (см. Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 331—334) показывает его ценителем русской литературы. Он пишет, что Пушкин «достоин быть назван со времени смерти Гете и Байрона первым поэтом эпохи» и гибель его связывает с злонамеренным поведением Дантеса. Осуждает он и «высшее общество», которое имело «малое представление о гении Пушкина и его деятельности» и поэтому осаждало нидерландское посольство, выражая свою радость по поводу «счастливого спасения элегантного молодого человека» (там же, с. 332—333).

⁴⁸ Баварский посланник — Лерхенфельд Максимилиан, граф (1779—1843). Пушкин очевидно был знаком с ним и его семьей. В его библиотеке сохранилась книга «Gedichte des Konigs Ludvig von Bayern» <История короля Людвига фон Байерна> с надписью «A Lerchenfeld». Щеголев отмечает, что «княжна идет, конечно, из этой семьи Лерхенфельдов и может свидетельствовать о знакомстве Пушкина с ними» (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 334). Свое донесение правительству Лерхенфельд начинает словами «Россия потеряла самого замечательного своего писателя и самого знаменитого поэта Александра Пушкина» и дальше, описывая преддуэльные события и рассказывая о смерти поэта отмечает «всеобщее возмущение и даже склонность к более сильному, чем обыкновенно, национальному негодованию, которое не ограничивается справедливыми упреками, но устремляется на противника, как иностранца, и требует, чтобы он был строго наказан» (Там же, с. 335). Кроме упомянутых Тургеневым дипломатов, свои донесения правительствам о событиях в Петербурге, дуэли и похоронах Пушкина отсылали австрийский посол граф Фикельмон, британский посол граф Дерем, шведско-норвежский поверенный Густав де Нордин, сардинский посланник граф Симонетти, датский посланник граф Бломе, виртембергекий посланник граф Гогенлоэ-Лангебург-Кирхберг, прусский посланник барон Либерман. Их донесения см.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 311—342. Донесения нидерландскому правительству отправлял и Геккерен и сменивший его на посту посланник барон Иоганн Корнелис Геверс (1806— 1872) (см. там же, с. 295—297; 535—538; Гляссе А. Пушкин и Гогенлоэ. По материалам Штутгарского архива — П. Исслед. и мат. т. 10, с. 356—375; Эйдельман Н. Я. Секретное донесение Геверса о Пушкине — Врем. П. К. 1971, Л., 1973, с. 9—19; Suasso Frans, Dichter, dame, diplomat. Het leaste jaar van Alexader Poesjkin, Zeiden, 1988, p. 314—316, 317—318, 349—350).

⁴⁹ Эти же слова «смерть-примиритель» записаны в дневнике Тургенева (см. с. 200 наст. изд.).

⁵⁰ У Елизаветы Михайловны Хитрово (см. прим. на с. 514) было две дочери от первого брака с графом Фердинандом (Федором Ивановичем) Тизенгаузеном Дарья Федоровна Фикельмон (см. с. 492—494) и Екатерина Федоровна Тизенгаузен (около 1803—1888).

⁵¹ Бобринский Алексей Алексеевич, граф (1800—1868) — камер-юнкер, церемониймейстер, сахарозаводчик. Пушкин был постоянным посетителем дома Бобринских и относился к нему дружески, о чем свидетельствует переданный им через Вяземского только что вышедший первый том «Современника» (XVI, с. 109).

⁵² 1 февраля Н. Н. обратилась с письмом к Николаю I с просьбой учредить опеку над детьми и имуществом Пушкина и сообщала, что звание опекунов согласились принять

- 521 -

Г. Строганов, М. Виельгорский, В. Жуковский и Н. Атрешков (см. Летописи Гос. Литературного музея. М.; Л. 1935. Кн. 5. Архив Опеки. С. 344—345). Возглавил Опеку граф Григорий Александрович Строганов (1770—1857), двоюродный дядя Н. Н. Пушкиной. По его рекомендации в Опеку вошел Наркиз Иванович Тарасенко-Отрешков (Атрешков в письме Н. Н. Пушкиной). Пушкин был с ним знаком и в 1832 г. выдал ему доверенность на «редактирование» газеты «Дневник», которую собирался издавать (Рукою П., с. 761—764). Издание не осуществилось. Деятельность Тарасенкова-Отрешкова в опеке была недобросовестной и вызвала недовольство Н. Н. Пушкиной и других близких Пушкину людей. Под его наблюдением печаталось посмертное собрание сочинений Пушкина («скверно по милости Атрешкова», как писал С. А. Соболевский. См. Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851—1860 гг. Вступ. статья и примеч. М. Цявловского. М., 1925). Он же руководил работой по описанию библиотеки Пушкина и, по утверждению дочери Пушкина Н. А. Пушкиной-Меренберг, значительную часть ее «расхитил и продал» (Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина. Пг, 1924, с. 130). Кроме того, он взял со стола Пушкина два пера и присвоил некоторые рукописи, которые в 1855 году пожертвовал в Публичную библиотеку в Петербурге (см.: Цявловский М. А. «Посмертный» обыск у Пушкина. С. 311), Узнав, таким образом, о похищенных рукописях сыновья поэта хотели возбудить дело против Отрешкова (см.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. Л., 1950, с. 96—97).

⁵³ Тургенев имеет в виду следующее письмо, адресованное Бенкендорфом Г. А. Строганову 2 февраля: «Граф, я поторопился передать Его Величеству просьбу г-жи Пушкиной о том, чтобы Данзас проводил тело до его последнего пристанища. Император только что дал мне ответ, что сделал все зависящее от него, чтобы г-н Данзас, находящийся под следствием <как секундант Пушкина — Я. Л.> оставался возле тела своего друга вплоть до сегодняшней церемонии, что более долгая отсрочка противоречит закону, и, следовательно, невозможно ее позволить, но он добавил, что г. Тургенев, старый друг усопшего, будучи свободным в настоящее время, мог бы оказать эту последнюю услугу г. Пушкину и что он ему поручает перевоз тела» (ПиС. Вып. 6, с. 24).

⁵⁴ Письмо к Г. Строганову, в котором Тургенев соглашается выполнить волю царя (см.: ПиС. Вып. 6, с. 25—26).

⁵⁵ Голицын — по-видимому Александр Николаевич, (1773—1848), обер-прокурор Синода.

⁵⁶ Княгиня Дадьянова — очевидно Лидия Григорьевна, жена Александра Левановича Дадьянова (1801—1865) флигель-адъютанта, дальнего родственника Пушкиных (см. о нем: Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. Спб., 1993, с. 60).

⁵⁷ Надежда Осиповна Пушкина скончалась 29 марта 1836 года. Пушкин вместе со своим «дядькой» Никитой Тимофеевичем Козловым (1778 — не ранее 1851) отвез ее тело для погребения в Святогорский монастырь. 13 апреля состоялись ее похороны и, как пишет П. В. Анненков, Пушкин «тут же сделал вклад обители на собственную могилу, которая недолгой ожидала его» (Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984, с. 385).

⁵⁸ Пещуров Алексей Никитич (1779—1849) — витебский и псковский гражданский губернатор, владелец села Лямоново Опочецкого уезда Псковской губернии (в 69 верстах от Михайловского). Через него Пушкин хлопотал о вызволении из ссылки, (см.

- 522 -

Левкович Я. Л. «Гоноропуло» или «губернатор» — Врем. ПК.Вып. 26. Спб., 1995, с. 212—215). См. также по указ. к наст. изд.

⁵⁹ В Петербурге в это время были две дочери П. А. Осиповой Евпраксия Николаевна Вревская (1809—1883) и Анна Николаевна Вульф (1799—1857). Вревская была, после Александры Гончаровой, второй женщиной, которая знала о предстоящей дуэли. М. И. Семевский с ее слов записал: «Встретившись за несколько дней до дуэли с баронессой В<ревской> Пушкин сам сообщил ей о своем намерении искать смерти. Тщетно та продолжала его успокаивать, как делала то при каждой с ним встрече. Пушкин был непреклонен. Наконец, она напомнила ему о детях его. «Ничего, — раздражительно отвечал он, — император, которому известно все мое дело, обещал мне взять их под свое покровительство...» (Рус. вестник, 1869. т. 84, с. 91). В этом рассказе, конечно, соединились сведения о предстоящей дуэли Пушкина и позднейшие сведения о «милостях» императора семье поэта. В действительности Пушкин мог говорить только о том, что царь знал об анонимном пасквиле. Дуэли в России были запрещены и Пушкин дал царю слово не вызывать Дантеса (за нарушение этого слова он просил у царя прощения в свои предсмертные часы). У Вревских Пушкин был и за день до дуэли 26 января (см. ПиС. Вып. 8, с. 65; С. Л. Абрамович. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1988, с. 240—252.).

⁶⁰ В Тригорском в это время были две дочери П. А. Осиповой Екатерина Ивановна (1823—1908) и Мария Ивановна (1820—1896) Осиповы. Обе оставили воспоминания о Пушкине. Воспоминания Екатерины Ивановны записал В. Л. Острогорский (Острогорский В. Л. Альбом «Пушкинский уголок». М., 1899, с. 112—115), а Марии Ивановны — М. И. Семевский (Семевский М. И. Прогулка в Тригорское — Вульф А. Н. Дневники (Любовный быт пушкинской эпохи). М., 1929, с. 35—42) и П. В. Анненков (Анненков П. В. Александр Сергеевич Пушкин в александровскую эпоху. 1799—1826. Спб., 1874, с. 281, примеч.; Модзалевский Б. Л. Пушкин. Л., 1929, с. 375).

⁶¹ Витгенштейн Петр Христофорович, граф, потом князь (1769—1843) — фельдмаршал, герой Отечественной войны.

⁶² Филарет (Дроздов Василий Михайлович) (1782—1867) — ректор Петербургской духовной академии, с 1826 г. митрополит московский и коломенский. Стихотворную полемику Пушкина с Филаретом в 1828—30 гг. вызвало стихотворение Пушкина «Дар напрасный, дар случайный» (1828).

⁶³ Очевидно речь идет о стихотворении Лермонтова «Смерть поэта». 10 февраля Карамзины уже знали его и посылали в письме к брату (см. с. 383).

⁶⁴ Крюднер — Амалия Максимилиановна, урожд. Лерхенфельд — внебрачная дочь баварского посланника в Петербурге М. Лерхенфельда (см. выше) с 1825 г. жена первого секретаря русского посольства в Мюнхене, во втором браке за графом Н. В. Адлербергом. Великосветская знакомая П. А. Вяземского, А. И. Тургенева и Пушкина, предмет юношеского увлечения Ф. И. Тютчева, посвятившего ей несколько стихотворений.

- 523 -

Н. А. МУХАНОВ

Николай Алексеевич Муханов (1802—1871) — знакомый Пушкина, брат Владимира и Александра Мухановьк (с последним Пушкин полемизировал в статье «О г-же де Сталь и г-не А.М-ве», 1825). В 1820—1830-е годы — адъютант петербургского генерал-губернатора, впоследствии — крупный чиновник министерств народного просвещения и иностранных дел, член Государственного совета. Все семейство имело тесные литературные связи в Москве, общаясь с Полевым, Баратынским, Вяземским, Хомяковым и др. и преимущественно тяготея к кружку любомудров, а затем — славянофилов. С Пушкиным Н. Муханов сближается в Петербурге в 1827—1828-х годах; он входит в дружеский кружок Мицкевича, Вяземского и др. В 1836 году Пушкин читал ему до печати «Памятник» (см.: М. П. Алексеев. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг...». Л., 1967, с. 112—115).

Дневник Муханова 1832 года отражает преимущественное направление его интересов: с позиций формирующегося славянофильства он рассматривает проблему «Россия и Запад», вопросы социологии и статистики. В разговорах Пушкина он ищет черты близости к собственной позиции — и не без некоторых оснований. В 1831—1832-х годах Пушкина особенно занимают поиски специфически национальных путей развития России; в эти годы под влиянием польских событий и Июльской революции во Франции он с полемической резкостью оценивает выступления либеральной партии во Франции (ср. «Клеветникам России», 1831), — отсюда характерное «французоедство», острые споры с Вяземским и Тургеневым по поводу Франции и Польши и т. д. (см. с. 191 наст. изд.; Новонайденный автограф, с. 79 и след.) Значительную ценность представляют в дневнике сведения о замышляемой газете Пушкина «Дневник» и начала конфликта Пушкина с Уваровым. Впервые опубликован — РА, 1897, кн. 4; уточнения по автографу — Новонайденный автограф, с. 80, 97—98.

ИЗ «ДНЕВНИКА»
(Стр. 220)

РА, 1897, кн. 4, с. 653—657. Печатается с уточнениями по автографу.

¹ А. Шернваль.

² «Table de nuit» («Ночной столик», 1832) — сборник повестей Поля де Мюссе (брата А. де Мюссе). Пушкин собирался писать об этой книге в 1832 г. (XII, 204).

³ Книга Пьера-Этьена-Луи Дюмона «Воспоминания о Мирабо» вышла в январе 1832 г. Дюмон, женевец, долгое время проживший в Англии и России, был секретарем Мирабо. 22 января 1832 г. в «Journal des Debats» вышла рецензия Ж. Жанена с резко отрицательной оценкой книги и обвинением Дюмона в подмене идей Мирабо собственными рассуждениями; в статье Жанена звучали и нотки национального высокомерия. Высказывания Пушкина носят полемически запальчивый характер. О своем споре с Пушкиным Вяземский вспоминал в письме к жене (Звенья, т. IX, 1951, с. 405).

⁴ Статья В. П. Андросова — «Статистическая записка о Москве» (М., 1832), вызвавшая острую полемику; в защиту ее выступил М. П. Погодин (Тел., 1832 № 7); резко отрицательно высказался А. П. Толстой, обвинявший Андросова в пристрастии «ко всему не русскому». См. Барсуков, т. IV. С. 65—71.

- 524 -

⁵ Запись «квасной патриотизм» отмечает тему разговора. Выражение это, впервые употребленное Вяземским (МТ, 1827, № 11, с. 232), обычно приписывалось Полевому и употреблялось как обозначение его представлений о ложном патриотизме.

⁶ Речь идет о газете «Дневник. Политическая и литературная газета», пробный номер которой был составлен в начале сентября; затем издание остановилось и Продолжено не было. Об истории его см.: Письма, III, с. 489—500.

⁷ Подлинник записи от 7 июля — по-французски.

П. В. и В. А. НАЩОКИНЫ

Павел Воинович Нащокин (1801—1854) — один из наиболее близких и преданных друзей Пушкина. Начало их знакомства относится еще ко времени учебы Нащокина вместе с братом поэта, Л. С. Пушкиным, в петербургском Благородном пансионе при Лицее (а затем при университете). Не закончив учебного курса, в 1819 году Нащокин поступил в Измайловский полк, перейдя затем в Кавалергардский и, наконец. Кирасирский полк. До выхода в отставку (1823) Нащокин жил в Петербурге, заметно выделяясь в среде богатой столичной молодежи. Отпрыск древнего боярского рода, наследник значительного состояния, Нащокин удивлял современников обстановкою своей квартиры, рысаками и экипажами, а также вечерами, на которые собирались художники, литераторы и поэты и где, вне сомнения, бывал и Пушкин до своего отъезда в южную ссылку (подробнее об этом см.: Н. А. Раевский. Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин. Л., 1977, с. 30). Однако более тесные дружеские отношения завязались у Нащокина с Пушкиным после возвращения поэта из михайловской ссылки в Москву, куда, по выходе в отставку, переселился и Нащокин, продолжавший жить широко и открыто. Несмотря на свою расточительность и страсть к карточной игре (неоднократно доводившую его до разорения), Нащокин по праву пользовался репутацией безупречно честного, отзывчивого и житейски мудрого человека. Он увлекался литературой и театром, был близким другом знаменитого актера М. С. Щепкина, хорошим знакомым Жуковского, Вяземского, Д Давыдова, Белинского и гоголя, неизменным покровителем молодых дарований. Многолетняя дружба с Пушкиным занимает особое место в жизни Нащокина. Гоголь отмечал способность Нащокина приобрести «уважение достойных и умных людей и с тем вместе самую искреннюю дружбу Пушкина», продолжавшуюся «до конца жизни» (Н. В. Гоголь. Поли. собр, соч., т. XII. М., 1952, с. 72—78). Поэт искренне любил и ценил Нащокина за его редкие душевные качества, бескорыстие, готовность всегда прийти на помощь. Во время своих многочисленных наездов в Москву Пушкин обычно останавливался у Нащокина, с которым делился и своими литературными планами, и житейскими заботами, нередко прибегая к его помощи и советам. Со своей стороны, Пушкин также выручал друга из денежных затруднений и щекотливых ситуаций, часто возникавших у неуравновешенного и увлекающегося Нащокина (крестил его ребенка от цыганки Ольги Андреевны Солдатовой; поддерживал стремление порвать тяготившую его связь с нею, горячо сочувствуя его намерению жениться на В. А. Нарской — будущей Нащокиной, и т. п.). Яркий собеседник, много видевший и много знавший, Нащокин дал Пушкину материал для повести «Дубровский»,

- 525 -

для начальных глав «Русского Пелама», герой которого вобрал в себя некоторые биографические черты Нащокина. Ценя в Нащокине увлекательного рассказчика, Пушкин советовал ему писать мемуары: среди пушкинских бумаг сохранилась написанная по настоянию Пушкина начальная глава этих «меморий» с многочисленными поправками поэта (XI, 37, 50; XVI, 121).

Многолетняя переписка с Нащокиным, неизменно дружеская и откровенная, содержит ценный и разнообразный биографический материал. С именем Нащокина связан целый ряд уникальных пушкинских реликвий: бронзовая чернильница с арапчонком, подаренная им поэту на Новый — 1832 год (XV, 8); знаменитый «нащокинский домик» — модель одной из московских квартир Нащокина, где останавливался Пушкин (оба экспоната хранятся в Всероссийском музее А. С. Пушкина). По заказу Нащокина, дорожившего «священной памятью» Пушкина, был создан бюст поэта, работы И. П. Витали, и портрет кисти К. Мазера.

В конце 30-х — начале 40-х годов Нащокин продолжал жить в Москве, поддерживая свои знакомства и дружеские отношения в среде московских литераторов и артистов. Осенью 1851 года (вероятно, через посредство М. Погодина) с ним познакомился П. И. Бартенев — будущий издатель «Русского архива», неутомимый собиратель биографических материалов о Пушкине. Часто посещая Нащокина в течение. 1851—1853-х годов, Бартенев всякий раз записывал с его слов рассказы о Пушкине. По словам Бартенева, он «сообщает свои сведения осторожно, боясь ошибиться, всегда оговариваясь, если он не твердо помнит что-либо» (Рассказы о П., с. 35). Эти качества в сочетании с широкой осведомленностью обеспечивают воспоминаниям Нащокина видное место в пушкинской мемуаристике. Благодаря рассказам Нащокина и его переписке с поэтом получают прочную документальную базу «московские эпизоды» биографии Пушкина конца 1820—1830-х годов. Однако Нащокин не замыкается в узкобиографические рамки, а затрагивает и область художественного творчества («Дубровский», «Пиковая дама», «Анджело» и др.), приоткрывшуюся ему в дружеских беседах с поэтом. Этими беседами навеяны и рассказы о взаимоотношениях Пушкина с Николаем I, Бенкендорфом, Булгариным и др., то есть с теми, кто преследовал поэта в последние годы его жизни. Интересные сообщения о характере, вкусах и бытовых привычках Пушкина придают рассказам Нащокина особую прелесть, усиленную яркой индивидуальной манерой рассказчика, которую П. И. Бартенев бережно сохраняет и стремится передать в своих записях. Рассказы П. В. Нащокина, его жены — В. А. Нащокиной — вместе с записями воспоминаний о Пушкине целого ряда лиц, близко знавших Пушкина (В. Даля, Киреевских-Елагиных, Е. А. Долгоруковой и др.), были переписаны Бартеневым в особую тетрадь, которую он давал читать С. А. Соболевскому и М. Лонгинову, оставившим на полях рукописи ценные замечания и уточнения. Такова в самых общих чертах история появления этого ценнейшего памятника мемуарной литературы о Пушкине, изданного в 1925 году М. А. Цявловским под заглавием «Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым». Книга снабжена вступительной статьей и исчерпывающим по своей полноте комментарием М. А. Цявловского. Текст рассказов П. В. Нащокина дается нами по этому изданию не в полном своем: объеме: мы опускаем соображения Нащокина об адресатах отдельных произведений Пушкина, а также ряд эпизодов, переданных Нащокиным со слов очевидцев (и свидетелем которых он не был, как, например, рассказов Данзаса о дуэли Пушкина).

- 526 -

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ П. И. БАРТЕНЕВЫМ
(Стр. 223)

Рассказы о П., с. 26—28, 32—37, 39, 40—41, 42—49.

¹ Не совсем точное сообщение: Пушкин в Москве останавливался не только у Нащокина, но и в гостиницах Коппа, «Англия», а также у П. А. Вяземского (Рассказы о П., с. 74—75). В доме Ивановой, у «старого Пимена», Пушкин останавливался в мае 1836 г.

² Пушкин состоял членом Английского клуба, куда был избран вместе с Баратынским в 1829 г. Впрочем, поэт весьма иронически относился и к клубу, и к своему избранию в его члены: шутливые намеки по этому поводу см. в письме Плетнева к Пушкину от 29 марта 1829 г. (XIV, 41).

³ Соболевский отрицал это указание Нащокина, утверждая, что «такая книга» была у Пушкина только «до отсылки в изгнание» (Рассказы о П., с. 27). Возможно, однако, что Нащокин, близко общавшийся с Пушкиным в 1830-е годы, видел тетрадь, в которой поэт вел свой «Дневник 1833—1835 гг.» (ИРЛИ, ф. 244, оп; 1, № 843).

⁴ Точность сообщаемого Нащокиным факта о прототипе пушкинского Дубровского — белорусском дворянине Павле Островском еще раз подтверждается новейшими архивными разысканиями. См.: И. Степунин. Прототип пушкинского Дубровского. — «Неман», 1968, № 8, с. 180—184. Текст, помеченный квадратными скобками, зачеркнут в рукописи синим карандашом.

⁵ Сумма частных долгов Пушкина к моменту его смерти составила 92 500 руб. Кроме того, поэт должен был государственной казне 43 333 руб. (см.: Лет. ГЛМ, V, с. 150—151). Сообщение о вещах Пушкина подтверждается письмом Н. Н. Пушкиной, писавшей Нащокину 6 апреля 1837 г.: «Простите, что я так запоздала передать Вам вещи, которые принадлежали одному из самых преданных Вам друзей. Я думаю, что Вам приятно будет иметь архалук, который был на нем в день его несчастной дуэли; присоединяю к нему также часы, которые он носил обыкновенно» («Искусство», 1923, № 1, с. 326). В ответ на просьбу М. Погодина передать ему веши Пушкина Нащокин сообщал (вероятно, в 1844 г.): «Вещи Пушкина я с удовольствием вам доставлю, но их у меня осталось очень немного, и не все налицо: недавно у меня жил мальчик, который всего меня обокрал, и в том числе архалук Пушкина, который один и найден, но еще мне не возвращен; еще книжник покойника, в коем было семьдесят пять рублей, найденных после его смерти; но такова моя была нужда, что я их израсходовал; часы, которые он носил, тоже были мне отосланы и мною получены, но я их подарил Н. В. Гоголю» (Н. Барсуков. Жизнь и труды М. Погодина, кн. VII, с. 310). Однако сообщение о часах Пушкина, подаренных Гоголю, ошибочно. П. В. Нащокин имеет в виду серебряные часы, переданные ему после смерти Пушкина В. А. Жуковским. Часы эти (вместе с автографами Пушкина) от Нащокина перешли к М. И. Семевскому (издателю «Русской старины»). О дальнейшей судьбе этой ценной реликвии, хранящейся в настоящее время во Всероссийском музее А. С. Пушкина, см. подробнее: Л. П. Февчук. Личные вещи Пушкина. Л., 1970, с. 46—48. Архалук и бумажник поэта не сохранились, зато Нащокин сохранил другой бумажник Пушкина, подаренный ему самим поэтом в 1836 г. и в настоящее время хранящийся во Всероссийском музее А. С. Пушкина.

⁶ Имеется в виду не дошедшая до нас поэма «La Toliade» (см. также воспоминания О. С. Павлищевой, т. I, с. 33 наст. изд.).

- 527 -

⁷ Подробнее см.: Рассказы о П., с. 89. Письмо Пушкина к Бенкендорфу от 18 января 1830 г. с ходатайством о назначении пенсии семье покойного Н. Н. Раевского подтверждает правильность сообщения мемуариста (XIV, 58—59).

⁸ Речь, по-видимому, идет о декабристе Е. П. Оболенском, сосланном на Кавказ, однако история, о которой пишет Нащокин, неизвестна.

⁹ Артикул — военно-уголовный кодекс, введенный при Петре I (1715) и формально действовавший до 1839 г. Последняя фраза этого абзаца, начиная со слов: «но вышел оттуда», приписана другими чернилами позднее.

¹⁰ Строчки из стих. И. П. Мятлева «Восторг», записанные на обороте письма Нащокина к Пушкину конца апреля 1834 с (XV, 131; ср. Рукою П., с. 552).

¹¹ Нащокин не был свидетелем этих событий и сообщает о них со слов Пушкина, по памяти, приблизительно. Отсюда — ряд неточностей: записки были сожжены значительно раньше, после получения известия о событиях 14 декабря. Неверно и сообщение Нащокина об уничтожении Пушкиным стихотворения «Восстань, восстань, пророк России». По ряду авторитетных свидетельств (в частности, С. А. Соболевского), «Пророк» «приехал в Москву в бумажнике Пушкина» (см. Рассказы о П., с. 34).

¹² Ошибка в фамилии: не Специнский, а В. Н. Спечинский. Рассказ Спечинского о Ф. Булгарине подробно изложен Нащокиным в письме к С. Д. Полторацкому (РА, 1884, кн. 3, № 6, с. 352—353). Вероятно, именно этот рассказ имел Пушкин в виду, сообщая Плетневу в начале мая 1830 с о том, что имеет «презабавные материалы для романа: «Фаддей Выжигин» (XIV, 89).

¹³ Имя «блистательной дамы», конечно, было хорошо известно Нащокину, не желавшему (по вполне понятным причинам) открывать его биографу Пушкина. Однако Бартенев все же сумел убедить Нащокина назвать имя героини этой «устной новеллы» Пушкина. По указанию М. Лонгинова (Рассказы о П., с. 36) и П. Бартенева (РА, 1911, т. 3, № 9, обл.), это была Д. Ф. Фикельмон, жена австрийского посланника в Петербурге и дочь Е. М. Хитрово. Имя Д. Ф. Фикельмон фигурирует и в черновых записях П. В. Анненкова (Модзалевскчй, с. 341). Рассказ Нащокина не только проясняет отношения Пушкина к Д. Ф. Фикельмон (см. с. 416 наст. изд.), но и имеет более широкое литературное значение: П. Бартеневу он напомнил сцену «ожидания» Германном графини в «Пиковой даме» (подробнее см.: Н. А. Раевский. Если заговорят портреты. Алма-Ата, 1965, с. 135—182).

¹⁴ С известным русским египтологом И. А. Гульяновым Пушкин встречался в Москве в декабре 1831 г. у П. В. Нащокина (жившего в это время у Пречистенских ворот, в доме Ильинской). Памятный след этой встречи — сохранившийся в бумагах И. А. Гульянова рисунок египетской пирамиды, сделанный Пушкиным (подробнее см.: Р. Е. Теребенина. Новые поступления в Пушкинский рукописный фонд. — Врем. ПК, 1965, с. 15—16).

¹⁵ О посещении Пушкиным гадалки Кирхгоф подробнее см. с. 9—10 наст. изд.

¹⁶ Рассказ Нащокина о подаренном им Пушкину кольце с бирюзой в другой редакции был напечатан П. Бартеневым в сборнике «Девятнадцатый век» (т. I, с. 393) (ср. с воспоминаниями В. А. Нащокиной, с. 242 наст: изд.) Кольцо это не сохранилось. Перстень с сердоликом — знаменитый «талисман», подаренный Пушкину Е. К. Воронцовой. Владельцем перстня после смерти Пушкина был В. А. Жуковский, затем его сын П. В. Жуковский, подаривший «талисман» И. С. Тургеневу. После смерти Тургенева П. Виардо подарила перстень музею Александровского лицея, откуда он был украден в марте 1917 г. (подробнее см.: Л. П. Февчук, с. 77—79).

- 528 -

¹⁷ Рассказ Нащокина, со слов Н. А. Муханова (бывшего в 1823—1830 гг. адъютантом при петербургском генерал-губернаторе П. В. Голенищеве-Кугузове), довольно точно передает ход «Дела о Гавриилиаде», возникшего в мае 1828 г. по доносу дворовых штабс-капитана В. Ф. Митькова, передавших петербургскому митрополиту список пушкинской поэмы. В начале августа 1828 г. Пушкин дал первые показания, в которых полностью отрицал свое авторство. Дело было прекращено по личному приказу Николая I лишь после того, как в записке к царю (несохранившейся) Пушкин признался в Своем авторстве.

¹⁸ Об отношении Пушкина к своему «камер-юнкерству» см. «Дневник 1833—1835» (XII, 318); «Дневники» А. Вульфа (т. 1, с. 427 наст. изд.). Камер-юнкерский мундир у Пушкина был: на это указывает Соболевский и Н. М. Смирнов (см. с. 278 наст. изд.). Автобиографический характер намека на Вольтера раскрывается из статьи Пушкина «Вольтер» (1836): «К чести Фредерика II скажем, что сам от себя король, вопреки природной своей насмешливости, не стал бы унижать своего старого учителя, не надел бы на первого из французских поэтов шутовского кафтана, не предал бы его на посмеяние света, если бы сам Вольтер не напрашивался на такое жалкое посрамление» (XII, 80—81).

¹⁹ В члены Российской Академии Пушкин был избран 3 декабря 1832 г. Перо Гете, подаренное им Пушкину (по-видимому, через В. А. Жуковского), не сохранилось (см.: Л. П. Февчук. Личные вещи Пушкина, 1970. с. 76).

²⁰ В рукописи этот абзац зачеркнут синим карандашом.

²¹ Взаимоотношения Пушкина с Гоголем Нащокин характеризует не совсем верно: Гоголь не входил в число наиболее близких друзей поэта, но был связан с ним теснейшими литературными отношениями. Сюжет двух наиболее значительных произведений Гоголя: «Ревизора» и «Мертвых душ» — был подсказан ему Пушкиным. На это указывает и сам Гоголь (см. с. 303 наст. изд.). Подробнее см.: Н. Н. Петрунина и Г. М. Фридлендер. Пушкин и Гоголь в 1831—1836 годах. — П. Иссл. и мат., VI, с. 202—210.

²² В рукописи вместо «царь» — три звездочки.

²³ Над зачеркнутым «Загряжскую» написано «Голицыну», над зачеркнутым «Голицыну» — написано «Загряжскую».

²⁴ В «Северных цветах» 1830 г. появилось стихотворение Пушкина «Дар напрасный, дар случайный...». Е. М. Хитрово указала на него митрополиту Филарету, ответившему Пушкину стихами «Не напрасно, не случайно», которые дошли до поэта, вероятно, через посредство той же Хитрово. В свою очередь, поэт ответил митрополиту стансами «В часы забав иль праздной скуки...» (1830).

²⁵ Имеется в виду рассказ о поведении Державина в Саратове в VIII главе первого тома «Истории Пугачева» (IX, 71—72).

²⁶ В «Дневнике» В. П. Горчакова рассказывается о мадригале Пушкина, адресованном Полетике, с припиской «1-е апреля», вызвавшей негодование Полетики. (Цявловский. Книга воспоминаний, с. 74, 212).

- 529 -

В. А. НАЩОКИНА

Вера Александровна Нащокина (1811(?)—1900) — жена П. В. Нащокина, была внебрачной дочерью его троюродного брата А. П. Нащокина (тайного советника и камергера) и крепостной крестьянки. По сообщению ее внучки Веры Андреевны Нащокиной, «она родилась в имении Рай-Семеновское, на-реке Наре, и потому получила она и ее два брата, Федор и Лев, фамилию Нарских, по названию реки». (Подробные данные о происхождении Нащокиной см.: Н. А. Раевский. Нащокины. — «Простор», 1969, № 4, с. 83). С Пушкиным Веру Александровну познакомил в ноябре 1833 года ее жених П. В. Нащокин. Став женою Нащокина в январе 1834 года. Вера Александровна оказалась в числе ближайших друзей поэта. На протяжении 1834—1835 годов отношения Пушкиных и Нащокиных поддерживались оживленной перепискою, свидетельствующею о расположении и симпатии поэта к Вере Александровне. Пушкин не забывал передавать ей дружеские приветствия; заочно познакомил с нею свою жену, Н. Н. Пушкину, выполнявшую некоторые поручения и просьбы Нащокиной. Завязавшиеся семейные отношения особенно упрочились после того, как Пушкин в мае 1836 года провел 18 дней в Москве, остановившись в «щегольской квартире» Нащокиных (в доме Ивановой, у церкви Святого Пимена). По воспоминаниям супругов, поэт жил у них домоседом, чувствуя себя уютно в той дружелюбной и спокойной атмосфере, которую сумела создать в своей семье В. А. Нащокина. Душевное обаяние молодой женщины, ее искренность и непосредственность привлекали поэта, любившего подолгу беседовать с нею. Живая и наблюдательная, В. А. Нащокина запомнила до мельчайших подробностей свое общение с Пушкиным, его реплики и шутки, бытовые привычки и дружеские привязанности. Воспоминания о Пушкине остались наиболее ярким эпизодом долгой жизни Нащокиной. Еще в начале 50-х годов В. А. Нащокина вместе с П. В. Нащокиным рассказывала о Пушкине П. И. Бартеневу (подробнее об этом см. с. 525 наст; изд.). Разумеется, круг ее сведений о Пушкине значительно уже, чем у П. В. Нащокина, но, обладая изумительной памятью (которую она сохранила до глубокой старости), она в ряде случаев удачно дополняет его рассказы яркими подробностями и деталями, вносящими новые штрихи в облик поэта. Рассказ о встречах с Пушкиным составляет наиболее ценную часть и поздних рассказов В. А. Нащокиной, записанных И. Родионовым почти пятьдесят лет спустя после Бартенева и опубликованных на страницах «Нового времени». К этому времени В. А. Нащокина, всеми забытая и обедневшая, жила с семьей своего сына в селе Всехсвятском под Москвой. О ней — единственной из оставшихся в живых современниц поэта — вспомнили в связи с приближающимся 100-летним юбилеем со дня его рождения. После И. Родионова ее посетил и Н. Ежов («У современницы Пушкина В. А. Нащокиной». — «Новое время», 1899, № 8343), который, однако, не смог добавить ничего существенного к записи своего предшественника. Живые и увлекательные по форме изложения рассказы Нащокиной (в записи П. Родионова) в своей основе совпадают с записями Бартенева, однако имеют более развернутый характер, излагая историю знакомства мемуаристки с поэтом. Точные и достоверные, они воссоздают внешний облик поэта, воскрешают несколько эпизодов его биографии, не нашедших отражения в прежней бартеневской записи. Мелкие неточности и ошибки легко корректируются сохранившимися письмами Пушкина и Нащокина и другими документами.

- 530 -

РАССКАЗЫ О ПУШКИНЕ
(Стр. 235)

«Новое время», 1898, № 8115, 8122, 8125, 8129 (иллюстр. приложение к газете).

¹ Отцом мемуаристки был А. П. Нащокин (см. с. 445 наст. изд.). Нащокина не хотела касаться вопроса своего происхождения.

² Пушкин приехал в Москву 2 мая 1836 г., о чем сообщал жене в письме от 4 мая: «Я остановился у Нащокина <...> Жена его очень мила. Он счастлив и потолстел» (XVI, 110).

³ О ссоре с Соллогубом см. с. 341—343 наст. изд.

⁴ Ср. с записью Бартенева, с. 234 наст. изд.

⁵ О «суеверии» Пушкина см. «Таинственные приметы в жизни Пушкина» С. А. Соболевского (с. 9—10 наст. изд.). Эпизод со сломанной статуей мемуаристка передает неточно, с чужих слов: см. об этом «Мое знакомство с русскими поэтами» А. Н. Муравьева (с. 50 наст. изд.).

⁶ Ошибка Нащокиной, исправленная ею же в беседе с Н. Ежовым («Новое время», 1899, № 8343).

⁷ «Русалка» — незаконченная драма Пушкина; создавалась в 1829—1832 гг. Была опубликована уже после его смерти (Собр., 1837, т. IV, с. 1—32).

⁸ Поездка Пушкина в Петербург вместе с «Леленькой» Л. А. Нарским (братом мемуаристки) состоялась в ноябре 1833 г. (см.: XV, 96; Н. А. Раевский. Нащокины. — «Простор», 1969, № 5, с. 105—106; Н. Белянчиков. Литературная загадка. — «Вопросы литературы», 1965, № 2, с. 255). О камердинере Гавриле писал Пушкин в письме к Нащокину (XV, 96).

⁹ О бирюзовом кольце см. прим. 16 к рассказам Нащокина (с. 527 наст. изд.).

¹⁰ Ошибка в хронологии: эпизод этот происходил в ноябре 1833 г., о чем Пушкин сообщал Нащокину: «Дома нашел я все в порядке. Жена была на бале, я за нею поехал — и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи» (XV, 96).

¹¹ Нащокин писал Соболевскому 22 июля 1837 г.: «Смерть Пушкина для меня уморила всех, я всех забыл: и тебя, и мои дела, и все. <...> По смерти его я сам растерялся, упал духом, расслаб телом. Я все время болен» (КА, 1928, т. XXIX, с. 221).

¹² См. об этом с. 526 наст. изд.

¹³ Н. Н. Пушкина вышла замуж за П. П. Ланского 18 июля 1844 г.

Т. Д. ДЕМЬЯНОВА

Татьяна Дмитриевна Демьянова (1810—1877) — знаменитая в Москве в 1820—1830-х годах цыганская певица, пением которой восхищался Пушкин. 2 января 1831 года он писал П. А. Вяземскому: «Новый год встретил с цыганами и с Танюшей, настоящей Татьяной-пьяной. Она пела песню, в таборе сложенную, на голос «Приехали сани» (XIV, 140). Уехав в Петербург, Пушкин в письме к П. В. Нащокину передавал привет ей и подруге Нащокина (дочери знаменитой Стеши): «Еще кланяюсь Ольге Андреевна, Татьяне Демьяновне <...> и всей компании» (XIV, 181). Рассказ цыганки Тани о знакомстве с Пушкиным, относящемся к концу 1820-х — началу 1830-х годов,

- 531 -

сохранился в записи писателя Б. М. Марковича, посетившего Т. Д. Демьянову незадолго до ее смерти. По его словам, это была «невысокая и глухая старушка, с еще не совсем седыми волосами и большими черными, сохранившими еще необыкновенный блеск глазами». «Баба Таня», чрезвычайно понятливая и добродушная, сообщила Марковичу интересные подробности своего знакомства с Пушкиным. Впервые: СПб. вед., 1875, 15 мая. Перепечатано в книге: «Полное собрание сочинений Б. М. Марковича», т. XI, СПб., 1885, с. 132—134. Рассказ этот вошел также в издание: «Письма женщин к Пушкину». Ред. Леонида Гроссмана. М., «Совр. проблемы», 1928, с. 196—208.

О ПУШКИНЕ И ЯЗЫКОВЕ
(Стр. 246)

Полное собрание сочинений Б. М. Марковича, т. XI, СПб., 1885, с. 132—134.

¹ Ошибка в отчестве Нащокина, которого звали Павел Воинович.

² О репертуаре знаменитого в Москве цыганского хора см.: Письма, III, с. 139—140.

³ Подробнее о Нащокине и цыганке Ольге Андреевне см. с. 524 наст. изд. О посещениях Пушкиным Нащокиных см. там же.

⁴ События, о которых сообщает цыганка Таня, происходили в Москве (судя по переписке Пушкина) не в 1830, а в 1831 г.

⁵ Народная песня, которую пела Таня Пушкину, была широко известна по печатным песенникам («Собрание разных песен» М. Д. Чулкова, ч. III, 1773, № 34, с. 27—28; «Русские песни» И. Прача. 1790, с. 157 и др.), однако она исполняла более полную редакцию, известную лишь в устной традиции.

И. А. ГОНЧАРОВ

Иван Александрович Гончаров (1812—1891) — известный писатель, не был лично знаком с поэтом, но, подобно всей молодежи своего времени, страстно увлекался творчеством Пушкина. Считая себя продолжателем пушкинских традиций, он писал позднее: «В Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства во всех наших художниках» (И. А. Гончаров. Собр, соч., т. VIII, М., 1955, с. 77; подробнее о литературных отношениях Гончарова и Пушкина см.: В. Злобин. Гончаров и Пушкин. — «Звезда», 1937, № 6, с. 217—224). Воспоминания И. А. Гончарова о Пушкине относятся к юности писателя, когда он, будучи студентом Московского университета, стал свидетелем известного спора с Каченовским во время посещения поэтом лекции профессора И. И. Давыдова.

Дополнительные сведения об отношении Гончарова к Пушкину содержит речь А. Ф. Кони «Иван Александрович Гончаров» (В кн.: А. Ф. Кони. На жизненном пути, т. II. СПб., 1913, с. 491—492). Близко знавший Гончарова А. Ф. Кони основывался на его устном рассказе о Пушкине, переданном ему в 1880 г. (во время совместного пребывания в Дуббельне).

- 532 -

ИЗ УНИВЕРСИТЕТСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ
(Стр. 251)

ВЕ, 1887, кн. 4, с. 502—503.

¹ Посещение Пушкиным лекции профессора Московского университета И. И. Давыдова состоялось 27 сентября 1832 г., о чем поэт сообщал жене из Москвы (XV, 33). Лекция была посвящена «Слову о полку Игореве», которым поэт издавна интересовался, намереваясь со временем издать его с критическими примечаниями в поэтическом переводе В. А. Жуковского (подробнее см.: Рукою П., с. 147—149). Итогом углубленных занятий поэта над изучением знаменитого памятника древнерусской литературы была оставшаяся незаконченной статья «Песнь о полку Игореве» (XII, 147—152). О споре Пушкина с М. Т. Каченовским (давним противником поэта), оспоривавшим подлинность «Слова о полку Игореве», И. А. Гончаров рассказывал А. Н. Майкову (см.: Сочинения А. Н. Майкова. Под ред. П. В. Быкова, т. IV, 1914, с. 92—93). Сообщение И. А. Гончарова подтверждается и свидетельством О. М. Бодянского (Рассказы о П., с. 49—50 и 124).

А. А. ФУКС

Александра Андреевна Фукс, урожденная Апехтина (ок. 1810—1853) — казанская поэтесса и писательница, приходившаяся родной племянницей известному поэту конца XVIII — начала XIX в. Г. П. Каменеву. Была замужем за профессором Казанского университета К. Ф. Фуксом (1776—1846), признанным знатоком местного края. Дом Фуксов в Казани был своеобразным центром местной культурной жизни, в которой особенно заметное место занимали краеведческие и этнографические интересы. Очерки и статьи, посвященные изучению Казанской губернии с ее богатым историческим прошлым, были одной из самых важных сторон деятельности супругов Фукс (см.: М. Ф. де-Пуле. Отец и сын. — РВ, 1875, т. 118, с. 619—621; Е. А. Бобров. А. А. Фукс и казанские литераторы 30—40-х гг. — РС, 1904, т. 118, с. 481—509). По приезде в Казань 7 сентября 1833 года Пушкин (направлявшийся в Оренбургскую губ. за материалами по «Истории Пугачева») посетил Фуксов (о которых мог узнать от близко знавшего эту семью Е. А. Баратынского). По словам К. Ф. Фукса, Пушкин «останавливался на одни сутки в Казани. Я имел счастье видеть этого знаменитого поэта в моем доме и провести несколько приятнейших, незабвенных часов в беседе с ним. Он желал получить от меня некоторые сведения о пребывании Пугачева в Казани» (РВ, 1875, т. 118, с. 620). В этот же день познакомилась с Пушкиным и жена профессора — будущая мемуаристка, подробно рассказавшая о пребывании поэта в Казани в письме к своей подруге, Е. Н. Мандрыке, желавшей узнать в связи со смертью Пушкина подробности личного знакомства с ним А. А. Фукс. Опубликовав это письмо на страницах «Казанских губернских ведомостей» (1844, № 2, 10 января), она, по существу, выступила с инициативой освещения в печати биографических известий о Пушкине. Сведения, сообщаемые мемуаристкой, окрашены восторженным почитанием знаменитого поэта. А. А. Фукс с исчерпывающей полнотой воссоздает памятный день 7 сентября 1833 года, подробно

- 533 -

характеризуя поездки поэта по окрестностям Казани, связанные с собиранием пугачевских материалов. Достоверность сообщаемых ею известий находит подтверждение в письмах современников, в «Истории Пугачева» Пушкина, где упоминается К. Ф. Фукс (IX, 116), в других мемуарных источниках, а главное — подтверждается письмами поэта к Фукс, опубликованными ею в приложении к своей статье. Вступив в переписку с поэтом, А. А. Фукс посылала ему свои произведения, сохранившиеся в его библиотеке (см.: ПиС, вып. IX—X, с. 111). По выходе из печати «Истории Пугачева» Пушкин дважды посылал ей экземпляры этой книги.

А. С. ПУШКИН В КАЗАНИ
(Стр. 253)

РС, 1899, т. 98, с. 258—262 (см. также «Письма женщин к Пушкину». М., 1928, с. 215—222).

¹ О поездке на Арское поле см. «Казанские записи» Пушкина, сделанные со слов очевидцев (IX, вып. 2, с. 494).

² По приезде в Казань Пушкин остановился в гостинице при Дворянском собрании в Петропавловском (теперь Рахматулина, 6) переулке (см.: В. В. Егерев. Дома, связанные с пребыванием А. С. Пушкина в Казани. Казань, 1956, с. 3). Э. П. Перцов, у которого Пушкин в этот день обедал, жил на Малой Проломной ул. Младший брат Перцова, Платон Петрович Перцов, присутствовавший на обеде, передавал, «что, приехав на обед и раздевшись в передней, Пушкин хотел было войти в соседнюю столовую, но остановился, увидав, что она полна народу, попятился назад и настолько смутился, что попытался даже уехать. Оказалось, что, по условию с Эрастом Петровичем, на обеде не должно было быть никого, кроме семейных, и Пушкин приехал в домашнем костюме. <...> Выяснив обстоятельства, Пушкин успокоился и вошел в зал. После обеда поэт и Эраст Петрович сели играть в шахматы» (30 дней, 1937, № 2, с. 79—80).

³ Пушкин не мог не знать популярной в начале XIX в. баллады Каменева «Громвал», одной из первых русских баллад (1804). О намерении Пушкина написать биографию казанского поэта других документальных свидетельств не имеется (подробнее о Пушкине и Каменеве см.: А. С. Архангельский. Пушкин в Казани. Казань, 1899).

⁴ Об интересе Пушкина к магнетизму, в частности, к известной магнетизерке, поэтессе А. Турчаниновой, сообщает в своих «Записках» А. А. Кононов (БЗ, 1859, т. П, № 10, с. 305—306).

⁵ Рассказ Пушкина о предсказании гадальщицы Кирхгоф в передаче Фукс — первый по времени появления в печати (см. подробнее «Таинственные приметы в жизни Пушкина» С. А. Соболевского, с. 9—10 наст. изд.). Упоминаемое Фукс произведение — ее очерк «Поездка из Казани в Чебоксары» (Казань, 1834), в котором действительно упомянут Пушкин, верящий в предсказания (с. 4). Книга эта была послана Пушкину и сохранилась в его библиотеке (ПиС, вып. IX—X, с. 111).

⁶ А. Фукс имеет в виду свое стихотворение «На проезд А. С. Пушкина через Казань», посланное поэту 8 сентября, но доставленное с опозданием (поэт уже уехал из Казани). Стихи Фукс были напечатаны в «Заволжском муравье» (1834, ч. 1, № 1, с. 15—18) и посланы поэту вместе с письмом 20 января 1834 г. (XV, 104).

- 534 -

В. И. ДАЛЬ

Владимир Иванович Даль (1801—1872)—писатель, этнограф, автор «Толкового словаря русского языка», был человеком огромных и разносторонних знаний. Закончив медицинский факультет Дерптского университета в 1829 году, он участвовал в качестве врача в турецкой и польской военных кампаниях. Приехав в Петербург в 1832 году, он поступил ординатором в военно-сухопутный госпиталь, одновременно занимаясь и литературной деятельностью. Известность В. Далю-писателю доставили опыты создания сказок в народном русском духе, в которых он, по собственному признанию, «стремился познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком и говором» (РВ, 1873, март, с. 296). В 1832 году вышли в свет отдельным изданием «Русские сказки» казака Луганского (псевдоним Даля, родившегося в Луганске), по доносу Булгарина привлекшие внимание III Отделения. Запрещенные на том основании, что в них «содержатся насмешки над правительством, жалоба на горестное положение солдата и пр.», они послужили причиной ареста Даля, освобожденного только благодаря заступничеству В. А. Жуковского и других влиятельных лиц. Имя Даля приобрело популярность в близких Пушкину литературных кругах, и на почве общего интереса к русскому фольклору и народному языку состоялось первое знакомство Даля с поэтом, о чем позднее сам мемуарист рассказал П. Бартеневу. В конце июля 1833 года Даль переехал в Оренбург, поступив на службу чиновником особых поручений при оренбургском генерал-губернаторе В. А. Перовском (друге В. А. Жуковского и хорошем знакомом Пушкина). Здесь он вновь встретился с Пушкиным, приехавшим собирать материалы к «Истории Пугачева». Проведя около трех дней (18—20 сентября 1833 г.) вместе с поэтом. Даль помогал ему в собирании известий о Пугачеве, сопровождал его в поездках по окрестностям Оренбурга (в частности, в знаменитую слободу Берды — ставку Пугачева), а также снабжал его разнообразными этнографическими сведениями. Знакомство было продолжено в Петербурге, куда Даль приехал в конце 1836 года в отпуск, пробыв здесь несколько месяцев. Пушкин проявлял явный интерес к литературным занятиям Даля: подсказал ему сюжет одной из сказок (см.: «Повести, сказки и рассказы казака Луганского», ч. II, 1846, с. 459), подарил ему рукопись своей «Сказки о рыбаке и рыбке» (Рукою П., с. 725), а также поддерживал идею будущего «Толкового словаря» (Я. К. Грот. Труды, т. II. СПб., 1899, с. 11; т. III. СПб., 1901, с. 397). Пушкин оказал несомненное влияние на Даля-писателя. Еще более значительным было воздействие на Даля личности поэта, перед которым Даль благоговел всю жизнь (подробную сводку данных о Дале и Пушкине см.: Письма IV, с. 394—395). Находясь в Петербурге в трагические январские дни 1837 года. Даль узнал о дуэли Пушкина 28 января и тотчас приехал к умирающему поэту. Неотлучно находясь при нем, до самой его смерти. Даль принимал активнейшее участие в его лечении. Свидетель последних дней и минут жизни Пушкина, врач, стремившийся облегчить страдания умирающего. Даль явился создателем ценнейшего мемуарного документа-записки «Смерть А. С. Пушкина». Написанная вскоре после кончины поэта, эта записка воссоздает картину предсмертной болезни Пушкина, излагает историю его лечения и, что особенно существенно, содержит медицинское заключение о характере ранения и причинах смерти Пушкина (по результатам произведенного вскрытия). Данные Даля были использованы В. А. Жуковским в его

- 535 -

«Письме к С. Л. Пушкину» (см. с. 431 наст. изд.), а также Д. Н. Бантышом-Каменским, первым биографом поэта (см.: «Словарь достопамятных людей русской земли», ч. II. СПб., 1847). Эта записка была впервые опубликована значительно позднее в «Московской медицинской газете» (1860, № 49). Черновик записки был обнаружен и опубликован М. А. Цявловским в кн.: «Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина» (Пб., 1924, с. 108—113). Около 1840 года Далем были написаны «Воспоминания о Пушкине», в основном посвященные встречам с поэтом в Оренбурге (1833). Рукопись этих мемуаров была впоследствии передана Далем П. В. Анненкову, собиравшему материалы для биографии Пушкина. Опубликовал «Воспоминания о Пушкине» В. Даля Л. Майков (РВ, 1890, № 10, с. 3—20; перепечатано в кн.: Л. Майков. Пушкин. СПб., 1899, с. 416—421). В 1859 году Даль переехал в Москву, где прожил до конца жизни. Здесь он встречался с Бартеневым, в январе 1860 года записавшим с его слов рассказ о Пушкине, в котором Даль сообщает о начале своего знакомства с поэтом, дополняя и расширяя материал своих «Воспоминаний о Пушкине» (См.: Рассказы о П., с. 21—22). Последними по времени создания явились «Записки о Пушкине», в которых, наряду с личным воспоминанием о Пушкине, Даль изложил известные ему со слов друзей поэта сведения о его дуэлях. «Записки» были переданы Далем П. Бартеневу, частично использовавшему их в статье «Пушкин в южной России» (РА, 1866, с. 1161—1162, 1166). Полностью они были опубликованы Н. О. Лернером (РС, 1907, № 10, с. 63—67). Рассеянные по разным изданиям мемуары Даля о Пушкине собраны С. Гессеном в книге: «Пушкин в-воспоминаниях и рассказах современников» (Л., 1936).

ВОСПОМИНАНИЯ О ПУШКИНЕ
(Стр. 258)

Гессен, с. 506—511.

¹ Историческое исследование Пушкина, посвященное крестьянскому восстанию под предводительством Е. Пугачева (Пугача), было начато весной 1833 г.; к концу мая черновая рукопись «Истории Пугачева» была закончена, но Пушкин продолжал свою работу. Для собирания материалов, он предпринял поездку в Оренбургскую губернию, выехав из Петербурга 18 августа и посетив по дороге места, охваченные пугачевским восстанием (Казань, Симбирск). 18 сентября 1833 г. Пушкин прибыл в Оренбург, откуда 20 сентября выехал в Уральск. На обратном пути поэт заехал в Болдино, где начал переработку «Истории Пугачева».

² К В. А. Перовскому пришло вскоре отношение нижегородского губернатора Бутурлина от 9 октября 1833 г. об учреждении за Пушкиным секретного полицейского надзора. Перовский распорядился отвечать, что «сие отношение получено через месяц по отбытии господина Пушкина отсюда <...> хотя во время кратковременного его. в Оренбурге пребывания и не было за ним полицейского надзора, но как останавливался он в моем доме, то я лучше могу удостоверить, что поездка его в Оренбургский край не имела другого предмета, кроме нужных ему исторических изысканий» (РС, 1833, № 1, с. 78; ср. публикацию В. И. Нейштадта в журнале «Зодчий», 1935, № 10, с. 67).

³ Бердская станица, расположенная на реке Сакмаре (в 7 километрах от Оренбурга), была в течение полугода местом ставки Пугачева. Материал, собранный Пушкиным в

- 536 -

Бердах (в частности, его беседа с 75-летней казачкой Бунтовой), был использован в третьей главе «Истории Пугачева». В письме к жене от 2 октября 1833 г. поэт сообщал: «В деревне Берде, где Пугачев простоял 6 месяцев, имел я une bonne fortune <счастливую случайность> — нашел 75-летнюю казачку, которая помнит это время, как мы с тобою помним 1830 год. Я от нее не отставал» (XV, 83). Подробнее см.: Н. Иванов. Пушкин в Бердах. — «Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии», вып. VI, 1900, с. 220—232.

⁴ Рассказ Даля о беседе Пушкина со старой казачкой подтверждается и другими очевидцами. С. Н. Севастьянов записал воспоминания А. Т. Блиновой, сообщившей следующее: «В каком году приезжал Пушкин, я не помню, знаю только, что день выдался теплый и ясный. Двое каких-то господ, одетых в штатское платье, шли по улице <...>, а у дома <...> сидела наша бердская казачка Бунтова, имени и отчества не упомню. Я была тут же около старушки Бунтовой, которой было лет за шестьдесят и которая оставалась на дому нянчить детей. Штатские подошли к старушке, и, вероятно, увидав, что она очень древняя, один из них, курчавый, спросил Бунтову, не знает ли она что-либо про Пугачева? Старушка ответила, что все знает про Пугачева и даже песню, что про него сложена. Господа попросили ее спеть. Бунтова спела им одну песню» («Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии», вып. VI, 1900, с. 233).

⁵ Бунтова позднее рассказывала: «Только он со двора, бабы все так на меня и накинулись. Кто говорит, что его подослали, что меня в тюрьму засадят за мою болтовню; кто говорит «Антихриста видела, ногти-то у него какие. Да и в Писании сказано, что антихрист будет любить старух, заставлять их песни петь и деньгами станет дарить». Слегла я со страху, велела телегу заложить везти меня в Оренбург к начальству. Так и говорю: «Смилуйтесь, защитите, коли я чего наплела на свою голову; захворала я с думы». Те смеются. «Не бойся, — говорят, — это ему сам государь позволил о Пугачеве везде расспрашивать» (РА, 1902, кн. 8, с. 660). Ср. с воспоминанием Н. А. Кайдалова («Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии», вып. VI, 1900, с. 214—215).

⁶ Бартенев в некрологе Даля писал: «Сближение с Жуковским, а через него с Пушкиным утвердило Даля в мысли собрать словарь живого народного русского языка. В особенности Пушкин деятельно ободрял его, перечитывал вместе с ним его сборник и пополнял своими сообщениями» (РА, 1872, № 10, с. 2026).

⁷ Над «Историей Петра» Пушкин начал работать с января 1835 г. Подробнее см.: И. Файнберг. Незавершенные работы Пушкина, изд. 4-е. М., 1964.

⁸ О судьбе изумрудного перстня Пушкина, который в настоящее время хранится во Всесоюзном музее А. С. Пушкина, см. подробнее: Л. П. Февчук. Личные веши Пушкина, 1970, с. 39—40. О сюртуке Пушкина П. И. Бартенев со слов Даля писал: «За несколько дней до своей кончины Пушкин пришел к Далю и, указывая на свой только что сшитый сюртук, сказал: «Эту выползину я теперь не скоро сброшу». Выползиною называется кожа, которую меняют на себе змеи, и Пушкин хотел сказать, что этого сюртука надолго ему станет. Он действительно не снял этого сюртука, а его спороли с него 27 января 1837 года, чтобы облегчить смертельную муку от раны» (РА, 1872, № 10, с. 2026). Сюртук этот не сохранился» (Февчук, с. 52).

⁹ О несостоявшейся поездке Пушкина в Петербург из Михайловского см. прим. к воспоминаниям М. И. Осиповой (т. I, с. 521 наст. изд.).

- 537 -

ЗАПИСКИ О ПУШКИНЕ
(Стр. 262)

Гессен, с. 512—515.

¹ История дуэли Пушкина с полковником С. Н. Старовым (у Даля — ошибка в фамилии) рассказана неточно; неверен и текст пушкинского экспромта. См. более точные сведения у В. П. Горчакова (т. I, с. 268—271 наст. изд.) и Липранди (т. I, с. 316—319 наст. изд.).

² Пушкин в письме к В. А. Перовскому просил (весною 1835 г.) передать три экземпляра «Истории Пугачевского бунта» «Далю, Покотилову и тому охотнику, что вальдшнепов сравнивает с Валленштейном или с Кесарем» (XVI, 22).

СМЕРТЬ А. С. ПУШКИНА
(Стр. 264)

Гессен, с. 515— 520.

¹ Анализ характера ранения Пушкина и его лечения Арендтом, Спасским и Далем см. в след. работах: С. С. Юдин. Ранение и смерть Пушкина. — «Правда», 1937, 8 февраля; Бурденко Н. Н. и Арендт А. А. Рана Пушкина. — «Известия ЦИК СССР», 1937, 5 февраля. К обсуждению вопроса, была ли рана Пушкина смертельной, возвращается в своей книге «Избранные очерки истории отечественной хирургии XIX столетия» Ш. И. Удерман (Л., «Медицина», 1970, с. 197—250).

Н. М. СМИРНОВ

Николай Михайлович Смирнов (1807—1871) — муж А. О. Смирновой-Россет, камер-юнкер, с марта 1835 года по сентябрь 1837 года чиновник при русской миссии в Берлине, впоследствии калужский, затем петербургский губернатор и сенатор. Пушкин познакомился со Смирновым в 1828 году, когда молодой дипломат Смирнов вернулся из Флоренции в Россию. Они были на «ты» (см. записку Смирнова, к Пушкину 1832 г. — XV, 23). Пушкин дружески относился к нему, правда, перед свадьбой поэт отговаривал А. О. Россет от этого брака, считая, что она может сделать лучшую партию (Смирнова. Записки, с. 235; также: с. 158 наст. изд.). Имя Смирнова мелькает в дневнике и письмах поэта. Смирнов выручал Пушкина и в минуты денежных затруднений — его имя дважды упоминается в списках долгов Пушкина: 3000 руб. в 1834 году и 2000 руб. в 1835 году (Рукою П., с. 363, 383). Современники отмечали сердечность, доброту и большую образованность Смирнова (см.: «Записки Д. Н. Свербеева», т. II. М., 1899, с. 291—294; П. Бартенев. — РА, 1882, № 2, с. 227; 1899, № 4, с. 623), его любили в семье Карамзиных (Смирнова. Записки, с. 235). В 1834 году в своих «Записках» Смирнов нарисовал психологический портрет Пушкина и осветил некоторые факты его биографии (К. П. Богаевская. Из записок Н. М. Смирнова. — Врем. ПК. 1967—1968. Л., «Наука», 1970, с. 4—13). Ему удалось создать живой облик поэта, он понял благородство его натуры. В то же время

- 538 -

собственные убеждения верноподданного монархиста он переносит на Пушкина — отсюда его умиление по поводу справедливости Николая I как цензора поэта. На основании записок 1834 года позднее, в 1842 году, Смирновым были подготовлены более развернутые воспоминания о Пушкине «Из памятных записок» (РА, 1882, кн. 1). Здесь значительное внимание уделено последним месяцам жизни и дуэли Пушкина. Смирнов не был очевидцем событий (с лета 1836 с он жил с больной женой в Бадене и Париже), но сведения о том, что происходило в Петербурге, он получал из первых рук — от Карамзиных (через Андрея Карамзина, который был за границей и часто общался со Смирновыми) и от братьев Александры Осиповны — Аркадия и Клементия Россетов. Несомненно, что в сентябре 1837 года, когда Смирновы вернулись в Петербург, дуэльные события еще были свежи в памяти друзей поэта и часто обсуждались ими. Многие факты, рассказанные Смирновым в «Памятных записках», шли от Аркадия Россета, поэтому их воспоминания часто совпадают, при этом память Смирнова удержала больше драгоценных для нас подробностей жизни поэта и обстоятельств, связанных с его смертью. Смирнов не только понимал значение Пушкина как поэта, но и утверждал это мнение в салонах Парижа. Когда в Париж пришла весть о гибели Пушкина, Андрей Карамзин писал оттуда родным 2 марта (18 февраля) 1837 года: «Медем, член нашего немецкого посольства, чуть не выцарапал глаза Смирнову за то, что он назвал Пушкина l’homme le plus marquant en Russie <человеком, наиболее замечательным в России>» (наст. изд. с. 599).

ИЗ «ПАМЯТНЫХ ЗАПИСОК»
(Стр. 269)

РА, 1882, кн. 1, с. 27—239.

¹ Желание написать историю Петра I возникло у Пушкина еще в 1827 г. (см. дневник А. Н. Вульфа, т. I, с. 423 наст. изд.), однако только после зачисления поэта на службу 14 ноября 1831 г. ему был разрешен доступ в государственные архивы, позволивший серьезно заняться работой. На официальном письме Пушкина с просьбой о зачислении на службу Бенкендорф наложил следующую резолюцию: «Написать гр. Нессельроде, что государь велел его принять в Иностранную коллегию с позволением рыться в старых архивах для написания Истории Петра Первого». («Дела III Отделения...». СПб., 1906, c. 120).

² Муравьев — по-видимому, «арзамасец» Никита Михайлович Муравьев, с которым поэт общался в лицейские годы и в Петербурге в 1817—1820-е годы. Сведений о переписке Пушкина с Муравьевым, так же как и с М. С. Луниным, не имеется. Опасения Пушкина, что его могут привлечь к следствию за связи с декабристами, см. в его письмах к П. А. Плетневу и В. А. Жуковскому в январе 1826 г. (XIII, 256—258). «Ты ни в чем не замешан, что правда, — отвечал Пушкину Жуковский, — но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои» (XIII, 271).

³ Об этом свидании с Николаем I см. т. I, прим. 9 к воспоминаниям М. А. Корфа.

⁴ В «Записках» 1834 о цензуре Николая I Смирнов пишет подробнее: «Иногда случаются маленькие ссоры между августейшим цензором и поэтом, как-то: за стихи, не печатанные, но известные всему Петербургу: эпиграмма на происхождение некоторых наших аристократов <«Моя родословная»>, но Пушкин раскаивается, и царь забывает вину. Сердится также иногда и Пушкин за непропуск некоторых слов, стихов, но по

- 539 -

воле высшей переменяет слова и стихи, без всякой, впрочем, потери для себя и для публики. Не знаю почему, только, верно, из каприза лишает он в сию минуту нас поэмы «Медный всадник» (монумент Петра Великого), ибо те поправки, которые царь требует, справедливы и не испортят поэму, которая, впрочем, слабее других. Я видел сию рукопись; Пушкин заставляет говорить одного сумасшедшего, грозя монументу: «Я уж тебя, истукан». Государь не пропускает сие место вследствие и очень справедливого рассуждения: книга печатается для всех, и многие найдут неприличным, что Пушкин заставляет проходящего грозить изображению Петра Великого, и за что, за основание (города) на месте, подверженном наводнениям» (Врем. ПК, 1967—1968, с. 7). Смирнов идеализирует отношение к Пушкину царя. Через цензуру Николая I, которую часто подменяло III Отделение, должны были проходить все, даже мелкие произведения поэта. Эта тягостная опека раздражала Пушкина, лишала его возможности объяснений с цензором и, грозя постоянной задержкой, затрудняла журнальные публикации и журналистскую деятельность (см. об этом в письме Жуковского к Бенкендорфу, с. 440—442 наст. изд.). Пушкину пришлось просить «милости»: «впредь иметь право с мелкими сочинениями своими относиться к обыкновенной ценсуре» (XV, 14). Однако, когда на пост министра народного просвещения вступил С. С. Уваров, ситуация изменилась. Уваров потребовал, чтобы все произведения Пушкина, даже одобренные Николаем I, проходили через общую цензуру. Давление цензуры настолько возросло, что в некоторых случаях (например, при издании «Путешествия в Арзрум») Пушкину пришлось отстаивать свое право печататься с одобрения Николая I. Так, «С дозволения правительства» была издана «История Пугачевского бунта» (СПб., 1834). Пушкин записал в дневнике: «Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге <«Истории Пугачева»>, как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дундуков (дурак и бардаш) преследует меня своим цензурным комитетом. Он не соглашается, чтобы я печатал свои сочинения с одного согласия государя. Царь любит, да псарь не любит» (XII, 337). Подробно об отношениях Пушкина с цензурой после 1826 г. см.: В. Э. Вацуро и М. И. Гиллельсон. Сквозь умственные плотины. М., «Книга», 1972, с. 164—192.

⁵ Такой эпизод в биогоафии Пушкина неизвестен.

⁶ Об этом же пишет в дневнике Д. Ф. Фикельмон (см. с. 143 наст. изд.). Опасения, что женитьба помешает творчеству поэта, содержатся и в письме Е. М. Хитрово: «Я опасаюсь для вас прозаической стороны супружества» (XIV, 91).

⁷ Дантес вынужден был покинуть Францию после Июльской революции и участия в заговоре герцогини Беррийской. Приехал в Россию в октябре 1833 г., чтобы сделать карьеру, с рекомендательным письмом на имя генерал-майора В. Ф. Адлерберга от шурина Николая I принца Вильгельма Прусского. На льготных условиях был допущен к офицерскому экзамену и принят в привилегированный Кавалергардский полк корнетом (Щеголев, с. 16—27). По этому поводу Пушкин записал в дневнике: «Барон д’Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет» (XII, 319). Название «шуаны», подсказанное, по-видимому, одноименным романом Бальзака, определяло политическое лицо Дантеса как крайнего легитимиста. Начало службы в Кавалергардском полку с офицерского звания было явлением исключительным.

⁸ NN — Д. Л. Нарышкин, именем которого был подписан диплом, муж долголетней любовницы Александра I М. А. Нарышкиной. Это дало основание Б. В. Казанскому

- 540 -

(«Гибель Пушкина». — «Звезда», 1928, № 1), а затем Щеголеву (Щеголев, с. 442, 455—456, 474) предположить, что диплом намекая на близость Николая I к Н. Н. Пушкиной.

⁹ Кроме названных лиц пасквиль получил и Виельгорский. А. Ахматова обратила внимание на то, что анонимные письма «были посланы друзьям Пушкина» (Анна Ахматова. О Пушкине. Л., 1977, с. 127). Все они (кроме Е. М. Хитрово) были завсегдатаями дома Карамзиных. С. Л. Абрамович права, когда пишет, что «такое совпадение не может быть случайным и что организатор интриги был как-то связан с карамзинским салоном» (С. Л. Абрамович. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1989, с. 85). На эту связь несомненно обратил внимание Пушкин. Постоянно бывал в доме Карамзиных Дантес, а от него все что происходило в этом доме, как и обо всех, кто там бывал, знал и Геккерн. Возможно, этим и объясняется твердая уверенность Пушкина, что организатором интриги против него был -голландский посланник. К Карамзиным часто приходил и циничный князь П. Долгорукий. Не случайно друзья Пушкина полагали, что пасквиль написан его рукой. Да и назначение Пушкина историографом ордена рогоносцев С. Л. Абрамович справедливо называет«следом», который ведет в дом Карамзиных, с его атмосферой культа покойного историографа (там же).

¹⁰ Товарищ Дантеса по полку А. В. Трубецкой в своих воспоминаниях писал о противоестественных отношениях между Геккерном и его приемным сыном (см. его «Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу.» — Щеголев, с. 420—421). См. также: Модзалевский, с. 341. В действительности Геккерн не получил права на усыновление Дантеса.

¹¹ Последствия — высылка Геккерна из Петербурга. По-видимому, Пушкин убедил Николая I в причастности Геккерна к составлению пасквиля. В то же время опубликованные недавно письма Вильгельма Оранского к Николаю I показывают, что у Николая были и личные мотивы для неудовольствия голландским посланником (см.: Н. Я. Эйдельман. О гибели Пушкина. — «Нов. мир», 1972, № 3, с. 206—211). В официальных донесениях голландскому правительству Геккерн передавал свои частные беседы с царем, касавшиеся семейных дел принца-регента Голландии. Это вызвало раздражение родственников-монархов, и дуэль Пушкина была удобным поводом для высылки неугодного дипломата.

¹² Смирнов путает события. Он не знает о первом вызове (4 ноября), который Пушкин послал Дантесу сразу после получения пасквиля. Участники переговоров о примирении старались сохранять их в тайне (см. письмо Жуковского: XVI, 185). В. А. Соллогуб, как секундант, начал действовать 17 ноября, когда Пушкин подтвердил свой вызов. Соответственно к 17 ноября относит Смирнов и письмо с предложением Е. Н. Гончаровой.

¹³ Смирнов ошибается. Балы у Салтыковых были по вторникам (РЛ, 1878, № 4, с. 458), а во вторник утром (26-го) Пушкин уже отправил оскорбительное письмо Геккерну (вызова Дантесу он не посылая), в ответ на которое ему был направлен картель (обоснование датировки письма Пушкина 26-м января см.: Письма IV, с. 354—357). О том, что Пушкин собирался оскорбить Геккерна публично (но не до отсылки письма, а после), писала В. Ф. Вяземская Е. Н. Орловой, вскоре после дуэли: «...во вторник, они <то есть Пушкин и д’Аршиак> искали друг друга, объяснились. Пушкин отправился на бал к графине Разумовской. Постучавшись напрасно в дверь всего семейства Г<еккерна>, он решил дать им пощечину, будь то у них (на дому) или на балу. Они были предупреждены и не поехали туда» («Нов. мир», 1931, № 12, с. 189). Вяземская еще не

- 541 -

знала всей последовательности событий. Пушкин встретился с д’Аршиаком только поздно вечером 26-го на балу у Разумовских. Его угрозы оскорбить Геккерна публично вызваны опасением, что тот снова прибегнет к переговорам и станет оттягивать поединок.

¹⁴ Описание дуэли Смирнов передает неточно. Ср. в воспоминаниях Данзаса, с. 403—404 наст. изд.

¹⁵ Отпевание Пушкина было назначено на 1 февраля не в Александро-Невской лавре, а в Исаакиевском соборе, временно помешавшемуся тогда в церкви Адмиралтейства (теперешний Исаакиевский собор еще только строился). Так значилось в приглашении, разосланном Н. Н. Пушкиной друзьям и знакомым (Пушкин. Собр. соч. Под ред. С. А. Венгерова, т. VI. СПб., 1915, с. 317). Однако III Отделение, стараясь затруднить общественное поклонение поэту, распорядилось переменить место отпевания и перенести тело ночью, тайком, накануне дня, указанного в билетах, в маленькую Конюшенную церковь (см. об этом в письме Жуковского к Бенкендорфу, с. 447—448 наст. изд.); с той же целью на 2 февраля, то есть на следующий день после отпевания, неожиданно был назначен военный парад, войска расположились так, что все подступы к Конюшенной церкви были закрыты, а Конюшенная улица занята гвардейскими обозами (см.: Яшин, с. 185—188).

¹⁶ Об этом же писал А. И. Тургенев брату Николаю 31 января 1837 г.: «Публика ожесточена против Геккерна, и опасаются, что выбьют у него окна» (ПиС, вып. VI, с. 62).

¹⁷ Эти сведения не точны и почерпнуты, вероятно, из письма С. Н. Карамзиной брату Андрею: «Конюшенная церковь невелика, и туда впускали только тех, у кого были билеты, то есть почти исключительно высшее общество и дипломатический корпус, явившийся в полном составе» (наст. изд. с. 380). В действительности на отпевании отсутствовали: английский посол Дерхем и греческий посланник кн. Суццо — по болезни, Геккерн и прусский посол Либерман, отклонивший приглашение «вследствие того, что ему сказали, что названный писатель <Пушкин> подозревался в либерализме в юности» (Щеголев, с. 398).

¹⁸ Этот же эпизод иронически передает П. А. Вяземский в письме к Э. К. Мусиной-Пушкиной от 16 февраля 1837 г.: «Папаша его <Дантеса> расторговался, продает свою квартирную обстановку, все ездят к нему как на аукцион в мебельном складе; купили даже стул, на котором он сидел» («Сев. край», 1899, 14 ноября, № 331).

¹⁹ Дантес в дальнейшем принимал деятельное участие в политической жизни Франции и был назначен в сенат, где занимал крайнюю правую позицию. Геккерн, действительно, несколько лет был не у дел, а с 1842 по 1875 г. занимал пост голландского посла в Вене.

²⁰ Женщина «умная, но странная» — Е. М. Хитрово.

²¹ Смирнов имеет в виду указ, разрешающий только статским советникам быть камергерами. Однако этот указ вышел лишь в июне 1836 г., а в 1834 г., когда Пушкин был был пожалован в камер-юнкеры, такого указа не существовало. Поэтому в «Записках» 1834 г. Смирнов пишет о недогадливости царя: «<Пушкин> уверял, что странно ему будет надеть придворный мундир, ему, прежнему критику двора, mais le fin mot de la chose <но разгадка этого>, — ему было досадно, что не сделали камергером; в этом государь не догадался, и ему дали золотой мундир, чтоб только можно было бы его и особенно прекрасную жену его приглашать во дворец» (Врем. ПК, 1967—1968, с. 8). В 1842 г. когда писались «Памятные записки», Смирнов, забыв, когда был введен придворный ценз, пишет уже о «невозможности» для Пушкина стать камергером.

- 542 -

А. В. НИКИТЕНКО

Александр Васильевич Никитенко (1805—1877) — литератор, критик, позднее профессор Петербургского университета. С 1834 года был цензором Петербургского цензурного комитета. Образованный и либерально настроенный и в то же время осторожный чиновник, Никитенко, отчасти против своей воли, был проводником жесткой уваровской цензурной политики. В 1834—1835 годах он цензуровал «Анджело», «Сказку о золотом петушке», третью часть «Стихотворений А. Пушкина»; исключения, сделанные им, вызвали резкое раздражение Пушкина, не вполне справедливо возлагавшего вину на него одного (см. запись в дневнике Пушкина в феврале 1835 г. — XII, 337, и письмо в Главное управление цензуры 28 августа 1835 г. — Письма IV, с. 104, 273—274). Знакомство Никитенко с Пушкиным было отдаленным. Отношение его к личности Пушкина сдержанно-неблагожелательное; и по социальному своему происхождению (крепостной, с трудом добившийся вольной), и по общественному положению и связям (он принят домашним образом у М. А. Дондукова-Корсакова), и даже по литературным симпатиям он тяготеет к формирующейся разночинной интеллигенции (Кукольник, Полевой); Пушкина же он причисляет к аристократическим кругам и охотно повторяет ходячие слухи о его корыстолюбии, эгоизме и т. д. Вместе с тем, прекрасно осведомленный в делах цензурной политики, он сообщает ценнейшие сведения о цензурном режиме «Современника», а после смерти Пушкина пытается в своих лекциях с либеральных позиций осмыслить роль и общественное значение его творчества.

Впервые дневники Никитенко опубликованы — РС, 1889—1892, с небольшими изменениями в отд. изд.: А. В. Никитенко. Записки и дневник, тт. I—III. СПб., 1893.

Автографы тетрадей дневника, включавших публикуемые записи о Пушкине, не сохранились. На основании сличения сохранившихся тетрадей с печатным текстом И. Я. Айзенштоком установлен факт редактирования текста дочерью автора, С. А. Никитенко, готовившей рукописи для печати; возможно, ее вмешательством объясняются отмеченные далее некоторые хронологические несообразности.

ИЗ «ДНЕВНИКА»
(Стр. 279)

А. В. Никитенко. Дневник. В трех томах. Подготовка текста, вступительная статья и примечания И. Я. Айзенштока. Гослитиздат, 1955; т. I, с. 139, 140, 141—142, 145, 178, 179, 180, 182, 193, 194, 195—197; т. II, с. 523.

¹ Никитенко рассказывает об организационном собрании участников «Энциклопедического лексикона», выходившего в 1835—1841 гг. (вышло 17 томов); Н. И. Греч, по старым связям с семьей Плюшара, принял на себя хлопоты по организации и был избран редактором. Пушкин, В. Ф. Одоевский и Вяземский (не приглашенный на собрание) рассматривали все предприятие как чисто коммерческое, носящее рекламный («шарлатанский») характер. См.: XII, 321—322, 323 и Письма IV, с. 29, 213. Оговорку при своей подписи сделал С. Ф. Гаевский; примеру его последовали Пушкин, Одоевский и Е. П. Зайцевский. Текст записи Пушкина приведен у Никитенко не вполне точно. См. об этом также (в несколько иной версии) в мемуарах Н. И. Греча («Записки о

- 543 -

моей жизни». Л., 1930, с. 597). В результате Пушкин, Одоевский, Гаевский и Зайцевский были исключены из числа «издателей».

² См. вступ. статью. Поэма «Анджело» предназначалась для альманаха Смирдина «Новоселье» на 1834 год, ч. II, СПб., 1834), цензуровавшегося как журнал; накануне Пушкин просил, чтобы его произведения, отдаваемые в журнал, для сокращения времени прохождения рассматривались общей цензурой (письмо Бенкендорфу 6 декабря 1833 г. — XV, 98, 270). Это послужило Уварову одним из оснований, чтобы подчинить Пушкина общей цензуре полностью (см.: В. Э. Вацуро, М. И. Гиллельсон. Сквозь «умственные плотины». Изд. 2, доп. М., 1986, с. 184 и след.).

³ Никитенко цитирует по памяти (не вполне точно) свое письмо к Пушкину от 9 апреля (XV, 125).

⁴ Недоброжелательная передача слов Пушкина о Кукольнике объясняется во многом собственным, положительным в целом, мнением Никитенко о драмах Кукольника (в той же записи от 10 января Никитенко сообщает о чтении у него Кукольником драмы «Доменикино» — «высокого произведения»). О скептическом отношении Пушкина к Кукольнику есть и другие данные (см. письма Пушкину Розена от 4 февраля и Кюхельбекера от 3 августа 1836 г. — XVI, 82, 148); Е. А. Карлгоф-Драшусова передает слова Пушкина, что в Кукольнике «жар не поэзии, а лихорадки» (РВ, 1881, № 9, с. 152). См. Дн. Модз., с. 114—118.

⁵ «На выздоровление Лукулла» напечатано в МН, 1835, сентябрь, кн. 2, с. 191—193 (журнал выходил с большим запозданием). По свидетельствам современников, Уваров жаловался Бенкендорфу на Пушкина; Пушкин был вынужден давать объяснения. См.: Письма IV, с. 287—289.

⁶ «Современник» был разрешен Николаем I к 10 января; 19 января А. Л. Крылов был назначен цензором.

⁷ Здесь хронологическая неточность: с 8 по 16 апреля Пушкина не было в Петербурге; П. И. Гаевский назначен вторым цензором около 10 апреля. Сведений о цензуровании Гаевским «Современника» нет.

⁸ Речь идет о некрологической заметке, помещенный в ЛПРИ, 1837, № 5, 30 января и принадлежащей перу В. Ф. Одоевского (Р. Б. Заборова. Неизданные статьи В. Ф. Одоевского о Пушкине. — П. Иссл. и мат., I, с. 320; Карамзины, с. 176).

⁹ Аналогичное письмо попечителю Московского учебного округа (и председателю Московского цензурного комитета) графу С. Г. Строганову было направлено Уваровым 1 февраля 1837 г. (РС, 1903, № 6, с. 646—647; «Щукинский сб.», вып. 1, с. 298; вып. 2, с. 305).

¹⁰ Искаженная цитата из «Евгения Онегина» (гл. VI, строфа XXXII).

¹¹ См. об этом с. 230 и 528 наст. изд.

А. Я. ПАНАЕВА

Панаева Авдотья Яковлевна (1819—1893) — писательница, жена писателя И. И. Панаева. С середины 1840-х годов — гражданская жена Н. А. Некрасова. В 1848 году начала печататься в «Современнике» под псевдонимом Н. Станицкий. Ее «Воспоминания», написанные в конце 1880-х годов (напечатаны впервые: ИВ, 1889; отд. изд. 1890), являются ценным источником для изучения литературной атмосферы 1840—1860-х годов.

- 544 -

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ»
(Стр. 285)

Панаева А. Я. (Головачева). Воспоминания. Вступ. статья, ред. текста и ком-мент. К. Чуковского. М., Гослитиздат, 1956, с. 216—217.

П. А. ПЛЕТНЕВ

Петр Александрович Плетнев (1792—1865) — один из ближайших друзей Пушкина, поэт, критик, профессор (впоследствии ректор) Петербургского университета. Познакомившись с Пушкиным еще в 1816 году, он поддерживал с ним связь в годы михайловской ссылки. Плетнев был тесно связан с Дельвигом; со второй половины 1820-х годов он становится и формально и фактически доверенным лицом Пушкина во всех его издательских делах; при его участии был издан «Евгений Онегин» (кроме гл. II), «Стихотворения» 1826 и 1829 годов, «Полтава», «Борис Годунов», «Повести Белкина». Пушкин посвятил ему второе полное издание «Онегина». Плетнев был одним из основных сотрудников «Северных цветов», «Литературной газеты», «Современника»; в 1830-е годы (особенно в 1835—1836 гг.) его общение с Пушкиным почти повседневно. Культ личности и творчества Пушкина Плетнев сохранил до конца жизни. Воспоминаний о Пушкине он не оставил (см. об этом во вступ. статье); его рассказы, широко использованные Анненковым, Бартеневым, Гаевским, Гротом, ценны деталями, рисующими бытовой облик Пушкина, его привычки, передачей его слов и т. п., но, сообщая о реалиях, поясняющих творчество, Плетнев часто ошибается, даже когда дело касается «Современника» и «Литературной газеты».

Первая из опубликованных здесь статей — биографический очерк, написанный Плетневым для «Современника» (1838); вторая — набросок, не вошедший в печатный текст; он был опубликован по автографу Я. К. Гротом. Из обеих статей берутся фрагменты, носящие мемуарный характер.

Первая статья о Жуковском впервые была опубликована под заглавием «Чтение о В. А. Жуковском», в Известиях II отделения Академии наук, т. I, 1852, с. 146—162; 194—206; вторая («О жизни и сочинениях В. А. Жуковского») — в «Живописном сборнике», т. III, 1853, с. 355—397 и отдельно (СПб., 1853).

ИЗ СТАТЕЙ О ПУШКИНЕ
(Стр. 287)

«Александр Сергеевич Пушкин». — Совр., 1838, т. X, с. 23—24, 36—38, 48—49; «Александр Пушкин». — «Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. III. СПб., 1885, с. 242—243.

¹ Осиповы-Вульф. См. т. I, с. 528—530 наст. изд.

² Об этой известной привычке Пушкина см. свод свидетельств: Письма, II, с. 257.

³ См. т. I, с. 436 наст. изд. (в рассказах о Пушкине П. Парфенова). Ср. воспоминания С. М. Сухотина, встретившегося с Пушкиным в 1833 г. в купальне на Неве против Летнего

- 545 -

сада: «Я не заметил, как ко мне подплыл какой-то кудрявый человек и звонким, приветливым голосом сказал: «Позвольте мне вам показать, как надо плавать, — вы не так размахиваете руками, надо по-лягушечьему», — и тут кудрявый человек стал нам показывать настоящую манеру» («Из воспоминаний молодости». — РА, 1864, 2-е изд., с. 981).

ИЗ СТАТЕЙ О ЖУКОВСКОМ
(Стр. 289)

«Василий Андреевич Жуковский. 1852». — «Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. I. СПб., 1885, с. 29, 39.

«О жизни и сочинениях В. А. Жуковского» (1852). — Там же, с. 65, 97—98.

¹ См. вступит. статью.

ИЗ ПЕРЕПИСКИ С Я. К. ГРОТОМ
(Стр. 290)

ПГП, т. I, с. 344—345; 495—496; т. II, с. 221—222; с. 356, 464, 543, 548, 693, 731; III, 159, 399—400.

¹ См. письмо Пушкина к Плетневу около 11 октября 1835 г., где идет речь об альманахе «Орион» («Арион»): «я люблю имена, не имеющие смысла: шуточкам привязаться не к чему» (Письма IV, с. 111, 278).

² По-видимому, Н. И. Тарасенко-Отрешков («Отрешко») общавшийся с Пушкиным в 1832—1837 гг. и оставивший воспоминания о нем (ИВ, 1886, № 2, с. 388—391; РС, 1908, № 2, с. 428—433); его Пушкин пытался привлечь к заведованию редакцией замышляемой газеты. Отрешков пользовался не слишком хорошей репутацией — как по деловым, так и по личным качествам; его деятельность в качестве члена Опеки над имуществом Пушкина вызывала подозрение в прямом мошенничестве. Его вывел Лермонтов в «Княгине Литовской» под фамилией Горшенков (Н. Лернер. Оригинал одного из героев Лермонтова. — «Нива», 1913, № 37, с. 731—732).

³ Это ходячее речение, или обрывок анекдота, затем было подхвачено Лермонтовым и попало в стих. «Журналист, читатель и писатель» (Э. Герштейн. Судьба Лермонтова. М., 1964, с.197).

⁴ Речь идет о знаменитой импровизации Мицкевича 30 апреля 1828 г., о которой впоследствии вспоминал Вяземский. См.: М. А. Цявловскии. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 168—169 и т. I, с. 130—131 наст. изд.

⁵ См. «Домик в Коломне», строфа XXI. О том же сообщал Бартеневу П. В. Нащокин (Рассказы о П., с. 29, 81). Пушкин видел Стройновскую в церкви Покрова в Коломне в 1817—1820 гг.

⁶ См. вступит, статью.

⁷ Ср. в воспоминаниях А. С. Данилевского, встретившего Пушкина на даче у Плетнева в Лесном, куда отправился вместе с Гоголем: «Через несколько времени, почти следом за ними, явились Пушкин с Соболевским. Они пришли почему-то пешком с зонтиками на плечах. Вскоре к Плетневу приехала еще вдова Н. М. Карамзина, и Пушкин

- 546 -

затеял с нею спор. Карамзина выразилась о ком-то: «Она в интересном положении». Пушкин стал горячо возражать против этого выражения, утверждая с жаром, что его напрасно употребляют вместо коренного, чисто русского выражения: «Она брюхата», что последнее выражение совершенно прилично, а напротив, неприлично говорить «она в интересном положении» (В. И. Шенрок. Материалы для биографии Гоголя, т. 1. М., 1892, с. 362). Слово «беременна» в языке Пушкина крайне редко; слово «брюхата» — обычно, как у Пушкина, так и в ближайшем его окружении (ср., напр., письмо к нему Нащокина 1834 с — XV, 135).

Н. А. ДУРОВА

Надежда Андреевна Дурова (1783—1866) — женщина-воин, известная своей необычайной для женщины биографией: бежав из родительского дома, под видом мужчины, она проделала походы 1807 года и 1811—1812 годов, участвовала в Бородинском сражении, была ранена, получила Георгиевский крест и разрешение Александра I на продолжение службы (под фамилией Александров). В 1817 году вышла в отставку с чином штаб-ротмистра и жила в Сарапуле изредка выезжая в столицу; она сохранила платье, привычки, манеру поведения мужчины. Свою биографию она изложила в «Записках», принесших ей славу одаренного литератора; в попытках издать их она обратилась к Пушкину, который взялся содействовать ей и напечатал в «Современнике» главу из «Записок», которые оценил очень высоко.

Рассказ о своем приезде в Петербург для издания «Записок», историю знакомства и недолгого общения с Пушкиным Дурова изложила в мемуарной повести «Год жизни в Петербурге...» (1838), вышедшей вскоре после смерти Пушкина и при жизни других описанных в ней лиц. Это входило в прямое задание Дуровой: ее повесть памфлетна и обращена к реальным лицам — ее персонажам (см. ее «Автобиографию», 1861). Конфликт развертывается между наивным провинциалом, принимающим видимость отношений за их сущность, и равнодушным столичным обществом, живущим единственно по законам этикета (все это символизируется лейтмотивом-ситуацией: интерес и радушие к гостю при первом знакомстве сменяется полным равнодушием при «третьем посещении»). Художественная концепция заставляет Дурову во многом изменять подлинную картину, смешать факты и т. д., — нечто подобное делала она и в «Записках», претендовавших на фактическую строгость. Концепция эта наложила известный отпечаток на фигуру Пушкина, чья готовность помочь Дуровой наталкивается на неодолимые препятствия, которым Пушкин уступает, впрочем, эпизоды с Пушкиным выдержаны в мягких, благожелательных тонах и содержат весьма любопытные бытовые детали.

Хронология событий подчинена стремительно развивающемуся сюжету; сами события сконцентрированы и освобождены от побочных деталей, фигура рассказчицы несколько идеализирована. В целом «Год жизни в Петербурге» не столысо мемуары, сколько повесть с реальными персонажами и очень живым изображением быта.

- 547 -

ГОД ЖИЗНИ В ПЕТЕРБУРГЕ
(Стр. 293)

«Год жизни в Петербурге, или Невыгоды третьего посещения». Сочинение Александрова. СПб., 1838, с. 2—6, 27—34, 40—44, 46—49.

¹ История печатания записок рассказана Дуровой неточно — явно в литературных целях: В первой половине 1835 г. к Пушкину обратился брат мемуаристки — В. А. Дуров, знакомый ему ранее; он сообщил о записках и издательских намерениях сестры; 16 июня Пушкин ответил ему согласием хлопотать об издании и, может быть, купить записки (XVI, 35). 5 августа 1835 г. Дурова пишет Пушкину уже от себя, предлагая купить рукопись XVI, 43). Однако здесь она цитирует не это письмо, а очень свободно пересказывает общий смысл своей последующей переписки (ср., напр., упоминание о «Современнике», разрешенном лишь в январе 1836 г.); только в письме 17—27 марта 1836 г. (отосланном 18 апреля) Пушкин сообщает Дурову о журнале, в котором он намерен печатать записки (XVI, 99; ср.: Письма IV, с. 129 и 299). Более того, Пушкин был не первым и не единственным предполагаемым издателем; еще 4 апреля 1835 г. Дурова послала рукопись Н. Р. Мамышеву в Гатчину с той же целью (см. ее письмо Мамышеву от 23 сентября 1835 г. — «Отчет Имп. Публичной библиотеки за 1889 г.». СПб., 1893, с. 195) и, в течение полугода не получая ответа, обратилась к Пушкину. Поэтому она не могла и приложить к своему письму главу из рукописи (см. ее письмо Пушкину от 30 сентября 1835 г. — XVI, 52), Пушкин познакомился с ее текстом к 27 марта (XVI, 99). Вся эта предыстория опущена мемуаристкой как по этическим, так и по литературным причинам. Дурова издавала записки отчасти из-за материальных затруднений, о чем не могла говорить в печати; в памфлетно-дидактических целях она создавала автопортрет наивного и непрактичного провинциала, издающего свой первый труд единственно по настоянию близких.

² Речь идет о несохранившемся письме Пушкина к Дуровой от августа — сентября 1835 г. с согласием купить записки и сообщением, что он до декабря находится в деревне (см. упомянутое письмо к Мамышеву от 23 сентября).

³ В опущенном нами фрагменте повести рассказано об обстоятельствах приезда Дуровой в Петербург; она сняла номер в гостинице Демута.

⁴ Пушкин получил через В. А. Дурова «Записки о 1812 годе» (отрывок из полной рукописи записок), которые взял для «Современника» с гонораром по 200 руб. за лист (XVI, 99); 4—9 мая они печатались (ЛН, т. 58, с. 132). Номер «Современника» с ними («Записки Н. А. Дуровой, издаваемые А. Пушкиным». — Совр., 1836, II, с. 53—132) вышел 3 июля (Рыскин, с. 44).

⁵ По хронологическим указаниям Дуровой, В Петербург она приехала 24 мая, на следующий день (утром) переехала к Демуту и написала упомянутую здесь (несохранившуюся) записку, 26 мая, «в половине первого» принимала впервые Пушкина, 28 мая Пушкин вторично приехал к ней и предложил занять его квартиру; 30 мая она получила записку Пушкина с подтверждением приглашения и отказ — от домовладельца; тем же числом датируется и ее записка Пушкину. По-видимому, 31 мая она обедает у Пушкина; 15 июля Пушкин привозит ей рукопись; к концу июля относится ее неудачный визит и разговор с Плетневым. Между тем известная нам записка Пушкина с приглашением переехать к нему написана не 30 мая, а около 10 июня; визит Пушкина накануне был 7 июня (XVI, 125). Вероятно, недоразумение с домовладельцем

- 548 -

также имело место не в мае, а позже (конфликт Пушкина с домохозяином произошел в августе 1836 г., после чего он переехал из дома Баташева (на Дворцовой набережной, ныне наб. Кутузова, 32) в дом С. Г. Волконской на Мойке (ныне дом 12). См.: Рукою П., с. 788—791, 793). Все это ставит хронологию «Года жизни в Петербурге» под серьезные сомнения. Сопоставление рассказа с данными перелиски убеждает, что содержание писем передано Дуровой в самых общих чертах, контаминировано и даже изобретено. См. комментированное издание переписки: Переписка П.Т II. С. 490—505 (прим. М. А. Гурьян).

⁶ Письмо Пушкина с отзывом о полной рукописи записок неизвестно; сообщение о готовности квартиры — в письме около 10 июня (см. прим. 5). Возможно, цитируемое здесь письмо — свободная контаминация нескольких писем.

⁷ Уведомление Дуровой Пушкина об инциденте с управляющим домом неизвестно, как и благодарность за отзыв; просьба об исправлениях (с совершенно иным текстом) — в письме 24 июня (XVI, 128).

⁸ О позднем обеденном времени у Пушкина (шесть часов) упоминает и А. П. Керн (ПиС, вып. V, с. 151).

⁹ «Три дамы» — А. Н. и Е. Н. Гончаровы и, возможно, О. С. Пушкина (Павлищева). Роды Н. Н. Пушкиной произошли 22 мая; однако еще в конце июня она избегала показываться гостям (ЛН, т. 16—18, с. 808).

¹⁰ Сыновья Пушкина Александр и Григорий, новорожденная дочь Наталья и четырехлетняя Мария, о которой далее идет речь.

¹¹ Пушкин был занят срочными, издательскими делами и хозяйственными заботами по имению; 13 июля он писал Н. И. Павлищеву в тех же выражениях: «Здесь у меня голова кругом идет, думаю приехать в Михайловское, как скоро немножко устрою свои дела» (XVI, 139).

¹² Переписка Пушкина и Дуровой дает ряд существенных деталей, в известной мере изменяющих картину. Признаки нетерпения и раздражения задержкой издания Дурова начинает проявлять уже в середине июня. По-видимому, тогда же состоялся ее неудачный визит; 24 июня она пишет Пушкину: «Видеться нам, как замечаю, очень затруднительно; я не имею средств, вы — времени». Она просит вернуть записки, с которых берется сделать копию в четыре дня, после чего настаивает, чтобы Пушкин показал их Николаю I, как своему цензору, и напоминает о гонораре за главы в «Современнике». «Мне так наскучила бездейственная жизнь и бесполезное ожидание, что я только до 1 июля обещаю вам терпение, но с 1-го, пришлете или не пришлете мне мои записки, действую сам» (XVI, 129). Пушкин отвечает очень лояльным и доброжелательным письмом около 25 июня, где есть близко перефразированные Дуровой слова: «...продадите ли вы их или будете печатать от себя, все хлопоты издания, корректуры и проч. извольте возложить на меня. Будьте уверены в моей преданности и, ради бога, не спешите осуждать мое усердие» (XVI, 130). Издание записок Дурова поручила своему родственнику И. Г. Бутовскому, который издал их к концу 1836 г. («Кавалерист-девица. Происшествие в России», ч. I—II. Издал Иван Бутовский. СПб., 1836). В своей «Автобиографии» 1861 г. Дурова излагает весь эпизод несколько иначе и точнее (Надежда Дурова. Записки кавалерист-девицы. Татарское кн. изд-во, 1966, с. 191).

- 549 -

Н. В. ГОГОЛЬ

Личные и творческие связи Гоголя с Пушкиным составляют одну из важных проблем истории-русской литературы — и далеко не во всем ясны. Период их общения — с 20 мая 1831 по июнь 1836 года, — в особенности лето 1831 г., когда они часто видятся в Царском Селе, и 1836 год, когда Гоголь становится одним из активных сотрудников «Современника». Пушкин высоко ценил талант Гоголя; он слышал до печати ряд его произведений («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»), поместил в «Современнике» «Нос», «Коляску» и др. и несколько рецензий и откликов (свой — на «Вечера на хуторе...», статью Вяземского — о «Ревизоре» и т. д.). В «Современнике» же была помещена и статья Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 гг.», однако Пушкин далеко не во всем был согласен с нею и сделал необходимые оговорки в печати (см. ниже). Уже в «Арабесках» Гоголь говорит о Пушкине как о великом национальном поэте («Несколько слов о Пушкине»). В «Выбранных местах из переписки с друзьями» (СПб., 1847; автограф — РГБ) он обращается к собственным воспоминаниям о поэте, которые приводит к случаю, сообщая отдельные слова и эпизоды; те из них, которые поддаются датировке, относятся к 1836 году. По функции своей они являются частью обшей идейной структуры книги; Пушкин как бы поддерживает своим авторитетом и утопическую социальную критику Гоголем современного русского общества, и его консервативно-патриархальную социальную программу, вызвавшую знаменитое письмо Белинского. Наиболее существенны — свидетельства Гоголя о получении от Пушкина сюжетов «Мертвых душ» и «Ревизора»; однако конкретные обстоятельства этой «передачи» в литературе не выяснены до конца. Поскольку мемуарные фрагменты в книге Гоголя не являются воспоминаниями в точном смысле слова, они не дают полной картины отношений его с Пушкиным, и не ставят себе такой цели, и должны рассматриваться как ряд разрозненных свидетельств, несущих на себе печать общей концепции книги (см. вступит, статью).

ИЗ СТАТЬИ «О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ СЛОВО»
(Стр. 299)

Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. VIII. Изд-во АН СССР, 1952, с. 229 («Выбранные места из переписки с друзьями». Статья 1844 г.).

¹ Цитируются строки из оды Державина «Храповицкому» (1797). Отзыв Пушкина подвергся дальнейшей интерпретации у Розена (см. с. 314 наст. изд.), у Жуковского («О поэте и современном его значении», 1848 — см.: В. А. Жуковский. Полн. собр. соч., т. 3. Пг., 1918, с. 225—233; написано первоначально как ответ на письмо Гоголя от 10 января 1848 с (29 декабря 1847 г.) — см.: Гоголь, т. XIV, с. 33), у Плетнева (знакомого в рукописи как с книгой Гоголя, так и со статьей Жуковского — см. письмо его Жуковскому 1(13) октября 1851 г. — П. А. Плетнев. Сочинения и переписка, т. 3. СПб., 1885, с. 703; см. также с. 289 наст. изд.), у Вяземского. Последний предполагал, что слова Пушкина относились к стихотворению Державина в целом и были возражением на его попытку оправдать конформизм в поэзии своей

- 550 -

неподкупностью как чиновника (письмо Плетневу 1 декабря (19 ноября) 1852 г. — П. А. Плетнев. Сочинения и переписка, т. 3, с. 408); впрочем, впоследствии Вяземский сам привел формулу Пушкина без всяких комментариев (П. А. Вяземский. Полн. собр. соч., т. I. СПб., 1878, с. 324). Подлинный контекст, в котором были сказаны слова Пушкина, неизвестен; однако можно предположить, что Вяземский в наибольшей мере подошел к истине. В последние годы жизни Пушкина особенно занимает проблема общественного и личного поведения писателя (ср. его оценки личности и деятельности Вольтера, Радищева, Карамзина, Шатобриана и др.; 1836); те же вопросы возникали при оценке им деятельности писателей XVIII века — Фонвизина и др. (см.: Новонайденный автограф). К тому же времени относится и противопоставление Державина-поэта Державину-человеку, которое проводил Пушкин в разговорах с Нащокиным (см. с. 196 наст. изд.; Рассказы о П., с. 48).

ИЗ СТАТЬИ «О ЛИРИЗМЕ НАШИХ ПОЭТОВ»
(Стр. 299)

Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 252—254 («Выбранные места из переписки с друзьями». Статья 1846 г.).

¹ О консервативной легенде о Пушкине, выразившейся в этом отрывке и опирающейся на письмо Жуковского, см. во вступит, статье. Самые слова Пушкина выступают здесь в характерном для Гоголя стилевом оформлении. Вместе с тем ощущается и реальная основа свободно переданных и интерпретированных рассуждений Пушкина. Так, понимание монарха как проводника закона прямо восходит к просветительским представлениям XVIII в. (этой проблемы, поставленной еще в «Вольности», Гоголь не улавливает, трактуя закон как социально-юридическую категорию). Идея монарха, смягчающего закон, в общефилософском плане была поставлена еще Карамзиным; у Пушкина она имеет и конкретный аспект: постоянные призывания монарха к милосердию по отношению к осужденным декабристам (это одна из важных тем позднего пушкинского творчества). Наконец, неприязнь Пушкина к демократии северо-американского типа нашла отражение в «Джоне Теннере» (1836), она усилилась особенно в 1836 г., после чтения Пушкиным книги Токвиля (см. критический обзор литературы; М. П. Алексеев. К статье Пушкина «Джон Теннер». — Врем. ПК, 1966, с. 50—56). Близкое суждение Пушкина передают и мемуары В. Н. Анненковой, видевшей Пушкина в январе 1837 г. у великой княгини Елены Павловны: «Разговор был всеобщим, говорили об Америке. И Пушкин сказал: «Мне мешает восхищаться этой страной, которой теперь принято очаровываться, то, что там слишком забывают, что человек жив не единым хлебом» (И. Андронников. Исследования и находки. М., 1964, с. 175). Толкование стихотворения «С Гомером долго ты беседовал один», обращенного к Гнедичу (в посмертном собрании сочинений ошибочно озаглавлено к Н***), произвольно и вызвало недоумение и даже возмущение Шевырева, писавшего об этом Гоголю и Плетневу; знал истинного адресата и Белинский (см. подробно: Н. Ф. Бельчиков. Пушкин и Гнедич. История послания 1832 г. — В кн.: «Пушкин. Сборник I». М., 1924, с. 179—213).

- 551 -

ИЗ СТАТЬИ
«ЧЕТЫРЕ ПИСЬМА К РАЗНЫМ ЛИЦАМ ПО ПОВОДУ «МЕРТВЫХ ДУШ»
(Стр. 300)

Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 292, 294 («Выбранные места из переписки с друзьями». Статья 1843 г.).

ИЗ СТАТЬИ «В ЧЕМ ЖЕ, НАКОНЕЦ,
СУЩЕСТВО РУССКОЙ ПОЭЗИИ И В ЧЕМ ЕЕ ОСОБЕННОСТЬ»
(Стр. 301)

Н. В. Гоголь. Поли. собр. соч., т. VIII, с. 378, 387—388 («Выбранные места из переписки с друзьями». Статья 1845—1846 гг.).

¹ О стремлении Пушкина побудить Жуковского писать критические статьи говорил и Плетнев (ср. с. 289—290 наст. изд.).

² Цитата — из послания Языкова «Д. В. Давыдову» (МН, 1835, август; кн. 2. с. 471). Пушкин высоко ценил это стихотворение (см. упоминание о нем в письме Языкову 14 апреля 1836 г. — Письма IV, с. 133).

ИЗ СТАТЬИ О «СОВРЕМЕННИКЕ»
(Стр. 302)

Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 422 (Статья 1846 г.).

¹ Пушкин рассматривал Гоголя как активную силу в журнале; однако не во всем соглашался с его критическими суждениями и вынужден был оспаривать некоторые из них в «Письме к издателю». См.: П. Итоги и проблемы, с. 231 и сл.; Н. Н. Петрунина, Г. М. Фридлендер. Пушкин и Гоголь в 1831—1836 годах. — П. Иссл. и мат., VI, с. 212 и сл. Гоголь, несомненно, преувеличивает свою роль в организации журнала.

ИЗ «АВТОРСКОЙ ИСПОВЕДИ»
(Стр. 302)

Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 439—441 (Статья 1847 г.).

¹ О факте «передачи» Гоголю Пушкиным сюжетов «Ревизора» и «Мертвых душ» есть ряд свидетельств, разной степени достоверности (П. В. Анненков, О. М. Бодянский, В. А. Соллогуб, П. И. Бартенев и др.). О начале работы над «Мертвыми душами» Гоголь сообщил Пушкину 7 октября 1835 г. Разбор и оценка версий см.: В. Гиппиус. Литературное общение Гоголя с Пушкиным. — «Ученые записки Пермского гос. университета», вып. 2, 1930, с. 89—102.

- 552 -

Е. Ф. РОЗЕН

Барон Георгий (Егор) Федорович Розен (1800—1860) — поэт, драматург, критик, из остзейских дворян. Получил превосходное домашнее образование, преимущественно классическое. Изучать русский язык он начал поздно, в возрасте девятнадцати лет, будучи гусарским корнетом, но уже в середине 1820-х годов выступил в печати с оригинальными стихами и переводами из Дельвига и Пушкина. В 1829—1836 годах он довольно тесно связан с пушкинско-дельвиговским кругом; здесь сочувственно и внимательно относятся к нему как к эрудированному теоретику и критику, лирику и автору опытов в области народной драмы (ср. острый интерес Пушкина к аналогичным попыткам у Погодина). Творчество Розена принимается не безусловно: в 1830— 1831 годах он разошелся с Дельвигом как раз из-за строгого отзыва о его сочинении; в отношении современников к нему улавливается и доля иронии, которую вызывало его восторженное самомнение, его риторический пафос, даже певучий остзейский выговор, с которым он защищал чистоту русской народной речи. Воспоминания Розена о Пушкине и Гоголе являются частью его большой критической статьи о «Выбранных местах...» (1847); с консервативных позиций он противопоставляет Пушкина Гоголю и всему «гоголевскому» направлению (см. вступ. статью). Одновременно он защищает и себя: убежденный в непреходящей ценности своих стихов и драм, осмеиваемых литературными противниками за казенный патриотизм и погрешности против языка, он обращается к свидетельству и защите «мертвых», в первую очередь Пушкина. Его собственная фигура принимает увеличенные размеры; не одаренный чувством юмора, он меняет акценты и пропорции, расширительно толкует слышанные им беседы, прибегая нередко к субъективным умозаключениям, не улавливает подтекста и оттенков смысла передаваемых им слов. Вместе с тем в своей основе воспоминания Розена очень точны; самого его современники рисовали как человека прямодушного и щепетильного. Редко привлекавшие к себе внимание, они ценны не только по сообщаемым фактам, но и по наблюдениям Розена, где парадоксально сочетались наивность и тонкая проницательность (ср., напр., его замечания о психологических причинах тяготения Пушкина к фантастике и др.). При соответствующем критическом осмыслении они должны быть учтены и при изучении литературных взаимоотношений Пушкина и Гоголя, далеко не во всем ясных и скудно документированных, где было не только сотрудничество, но и внутренние противоречия. Сводку материалов о Пушкине и Розене см.: Дн. Модз., с. 120—121; Дн. Сав., с. 339—344; Письма, III, с. 425.

ИЗ СТАТЬИ «ССЫЛКА НА МЕРТВЫХ»
(Стр. 305)

СО, 1847, № 6, отд. III, с. 10—30.

¹ Рецензия Розена (1831) предназначалась для «Литературной газеты», но в связи с прекращением газеты напечатана в дерптском журнале «Dorpater Jahrbücher für Litteratur, Statistik und Kunst, besonders Russlands» (1833, Bd. I, № 1), в переводе — ЛПРИ, 1834, № 3. К статье был приложен перевод некоторых сцен «Бориса Годунова» по рукописному варианту, данному Пушкиным. Характер мемуарного сообщения носит примечание Розена об истории сцены «Ограда монастырская», отсутствующей в полном

- 553 -

издании: «В заключение мы хотим упомянуть об одной сцене, которую автор исключил по совету польского поэта Мицкевича и нашего покойного Дельвига, так как, по их мнению, эта сцена ослабляла впечатление от рассказа Пимена. Пишущий эти строки держится совсем другого мнения и находит, что переход от этого рассказа к бегству Отрепьева вследствие исключения этой сцены стал слишком резким... Так как автор намерен восстановить эту сцену во втором издании, он позволил нам предварительно ознакомить с нею немецких читателей» (подл. по-немецки. Ср. VII, 433). К этому второму изданию Пушкин намеревался написать предисловие в виде письма к Розену (XIV, 240).

² Это письмо не сохранилось.

³ Дневник Пушкина стал известен его ближайшим друзьям сразу после «разбора» бумаг Пушкина; так, его видели А. Тургенев, Баратынский, Н. В. Путята (Щеголев, с. 300;

РА, 1899, № 6, с. 352). Публикация дневника в 1847 г. была невозможна; впервые отдельные записи у Анненкова. Отзыв о Розене — под 2 апреля 1834 г.: «Кукольник пишет Ляпунова. Хомяков тоже. Ни тот, ни другой не напишут хорошей трагедии. Барон Розен имеет более таланта» (XII, 323). Розен переакцентирует отзыв, хотя, как и далее, точен в передаче самых сведений.

⁴ Розен начал заниматься русским языком в 1819 г.; в «московском телеграфе» сотрудничал в 1825—1826 гг.

⁵ Знакомство Розена с Пушкиными должно было произойти еще 8 июля 1828 г., при посредстве В. П. Титова, но визит не состоялся (ЛН, т. 16—18, с. 699). Шевырев познакомил их в бытность свою в Петербурге с 16 по 28 февраля 1829 г. (там же, с. 702, 705; Москв., 1848, № 4, с. 111).

⁶ Известные критические замечания и поправки Пушкина, сделанные Дельвигу, Вяземскому, Плетневу, Погодину, В. Туманскому, но вместе с тем и А. Бестужеву и даже П. Ершову, не принадлежавшим к близкому окружению Пушкина. Поправки в стихах Дельвига-относятся еще к 1819 г.

⁷ Стихотворение «Загадка (при посылке бронзового сфинкса)» напечатано Розеном в альманахе «Царское село на 1830», с. 4 (вышел около 16 января 1830 г.). Спондей — античная стопа, состоящая из двух долгих слогов. Здесь эквивалентом спондея являются два ударных слога в четвертой стопе (грек духом).

⁸ «Стихотворения Александра Пушкина. Третья часть». СПб., 1832. Разговор этот происходил позже указанного Розеном срока, не ранее поздней осени — зимы 1831 г., в Петербурге (ср.: Письма, III, с. 52, 427).

⁹ NN — П. А. Вяземский; речь идет о стихе из его «Послания к М. Т. Каченовскому» (1820): «Как некий вечный огнь на алтаре весталок», в свое время вызвавшем критические нападки. Пушкин не был доволен сатирой Вяземского (XIII, 34). См.: Вацуро В. Э. Из разысканий о Пушкине. — Врем. ПК, 1972. Л., 1974. С. 106—108.

¹⁰ Об интересе Пушкина к фигуре Лжедимитрия см. также с. 9. «Загадочным лицом» считал Лжедимитрия и Карамзин, о чем Пушкину, конечно, было известно; в 1818 г. Карамзин говорил Кюхельбекеру, что его следует «считать истинным» (В. К. Кюхельбекер. Дневник. Л., 1929, с. 63), однако в «Истории» принял традиционную версию.

¹¹ Difficulté vaincue (побежденная трудность) — одно из излюбленных выражений Пушкина (ср.: «О поэзии классической и романтической» — XI, 37), восходящее к Вольтеру и, возможно, пришедшее к Пушкину из уст Карамзина (см.: Врем. ПК, 1972 Л., 1974. С. 104—106

- 554 -

¹² О своих сомнениях по поводу связи Лжедимитрия с Ксенией Годуновой Пушкин писал в письме Н. Н. Раевскому-сыну (1829) — XIV, 48.

¹³ Первое чтение «Ревизора» состоялось 18 января 1836 г.; П. А. Вяземский сообщал, что Гоголь «читает мастерски и возбуждает «un feu roulant d’éclats de rire dans l’auditoire» (взрывы смеха у аудитории) (ОА, III, с. 285). Разговор с Пушкиным происходил не позднее конца апреля 1836 г., когда он жил в доме Баташева (см. с. 548 наст. изд.).

¹⁴ Характерологическая схема, построенная Розеном, в значительной мере субъективна, однако не лишена известной фактической основы. Подобным же образом сам Пушкин определял свой собственный характер (ср. с. 59 в записках Полевого). Есть основания думать, что эта автохарактеристика отразилась в «Путешествии из Москвы в Петербург (подробнее см.: Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб., 1994, с. 313— 345). Точно уловлено Розеном и угнетенное состояние Пушкина в 1836 г. (хотя и распространено на характер Пушкина в целом). Говоря о «гениальной бессмыслице». Розен, возможно, имеет в виду неизвестную ему, но близкую Пушкину традицию пародийно-алогической арзамасской «галиматьи» (ср. с. 150 наст. изд.) или какие-то другие факты, о которых у нас есть лишь косвенные сведения (ср. рассказ Е. А. Баратынского об утерянных двух строфах стихотворения «Не дай мне бог сойти с ума», где «выражалась несвязность мыслей сумасшедшего» (Рассказы о П., с. 51). Об отношении Пушкина к «Ревизору» см. также с. 232 наст. изд.

А. С. АНДРЕЕВ

Алексей Симонович Андреев (1792—1863) был преподавателем математики в Училище правоведения (1835—1850). Среди воспитанников училища он приобрел популярность благодаря умению рассказывать «преувлекательные анекдоты», чаще всего исторические. Добросовестный и «втайне либеральный», чиновник Андреев настолько увлекался всякими сколько-нибудь любопытными сведениями, что не ограничивался устной передачей их своим ученикам и вел систематические записи. Им были составлены особые «Книги выписок». В одной из таких книг, значащейся под № 4, две первые страницы отведены заметке, публикуемой в данном издании. Автор назвал ее «Встреча с А. С. Пушкиным».

Запись делалась Андреевым по памяти в 1840 году.

Одновременно А. С. Андреев является и автором записок «О Пушкине 1837 года» (см.: А. С. Поляков. О смерти Пушкина. Пг., 1928, с. 30—32; а также РС, 1881, № 2, с. 416—417.

ВСТРЕЧА С А. С. ПУШКИНЫМ
(Стр. 322)

Сб. «Звенья», т. II. Л., 1933, с. 235—241.

¹ В 1827 г. Пушкин вернулся в Петербург после ссылки в селе Михайловском. Приехал он в 20-х числах мая (в ночь с 19 на 20 мая выехал из Москвы). Дельвиг с 31 мая считался в отпуске в Ревеле (см.: Гаевский В. П. Дельвиг. — Совр., т. 47, 1854, № 9,

- 555 -

с. 9), следовательно, посещение обоими выставки можно отнести к концу мая — началу июня. (Точная дата отъезда Дельвига неизвестна.) Не удивительно, что Дельвиг спешил отвести Пушкина на выставку: о картине Брюллова много говорили и писали. «Отечественные записки» видели в ней «новое свидетельство первоклассного таланта <...> молодого артиста». «Картина сия заключает в себе истинное волшебство живописи, — писал критик, — девушка, встрепенувшаяся от сладкого сна, бежит к фонтану освежиться водой. Она подставила обе ручки под желобок и с нетерпением ждет, как они наполняются водой. На сию последнюю устремлено все ее внимание, она не примечает, что на нее обращен жадный взор зрителя. <...> Меж тем лучи восходящего солнца пробиваются, как чрез янтарь, сквозь прелестное ушко ее. Это совершенное очарование!» (ОЗ, 1826» № 70, февраль, с. 344). Позднее «Итальянское утро» было приобретено императрицей и находилось в ее будуаре в Зимнем дворце. Чтобы видеть картину, требовалось особое разрешение (см.: А. Н. Мокрицкий. Дневник, с. 38. — Отдел рукописей Гос. Третьяковской галереи, ф. 33, № 24).

Замечание Пушкина о копиистах прямо перекликается с историей создания произведения. Ученик Брюллова М. И. Железнов писал по этому поводу: «Вскоре по приезде в Рим он <Брюллов> сидел в кафе Греко вместе с немецкими художниками, говорившими, что искусство оканчивать картины так, как их оканчивали голландские художники, было потеряно. Брюллов, не соглашаясь с этими мнениями, сказал, что художники перестали так оканчивать свои произведения потому, что считали такую оконченность излишней, и, чтобы доказать справедливость своих слов, написал «Итальянское утро» (см. «Неизданные письма К. П. Брюллова и документы для его биографии», с предисловием и примечаниями художника М. Железнова. Женева, 1867, с. 2).

² Воспоминания писались Андреевым по памяти и потому страдают некоторыми неточностями. Выставка Общества поощрения русских художников, где экспонировалась картина Брюллова «Итальянское утро», помещалась не в доме Таля, а в доме Марса на Невском проспекте. В доме Таля в 1836 г. жил Брюллов, и, очевидно, этим объясняется логическое смещение фактов.

А. Н. МОКРИЦКИЙ

Аполлон Николаевич Мокрицкии (1811—1871) происходил из семьи обедневших малороссийских дворян. Окончив нежинский лицей, где он был однокашником Гоголя и Кукольника, Мокрицкии отправился в Петербург и поступил вольноприходящим учеником в Академию художеств.

В Петербурге он поддерживал связь с бывшими нежинскими лицеистами: посещал Гоголя, Кукольника, Базили. Круг его знакомых составляли, преимущественно, художники и литераторы. На страницах дневника Мокрицкого часто встречаются имена В. Г. Теплякова, Н. А. Марковича, А. А. Краевского, Е. П. Гребенки. Бывал он и в доме П. А. Плетнева. У Плетнева в августе 1835 года Мокрицкий познакомился с Пушкиным, который благосклонно отозвался о его работах. В январе 1836 года он вновь встретил поэта в доме Плетнева, и тот приветствовал его как знакомого.

Будучи одним из ближайших учеников Брюллова и проводя у него все свободное от классов время, Мокрицкии был свидетелем неоднократных посещений Пушкиным

- 556 -

академической мастерской художника. Он же по просьбе Брюллова нередко читал ему что-либо из пушкинских произведений. По ходу чтения художник обычно делал замечания, которые Мокрицкий заносил в свой дневник.

Собственно, большая часть этого дневника представляет собой не что иное, как жизнеописание Брюллова. Причем особенностью его является повышенная авторская экзальтация, сквозь призму которой преломляются реальные факты. Имени Брюллова постоянно сопутствуют эпитеты «великий», «знаменитейший», «гениальный», создается прижизненная «канонизация» художника.

Этим же свойством отличаются и опубликованные Мокрицким «Воспоминания о К. П. Брюллове».

Они появились в печати в 1855 году, вскоре после смерти художника. В то время вокруг его имени велись самые горячие споры, высказывались крайне противоположные мнения. По свидетельству одного из мемуаристов, в обществе зародилось «сомнение <...> относительно гениальности Брюллова, а от сомнения до отрицания всего один шаг». Ученики художника сочли себя обязанными предупредить этот шаг. «Мы, — писал Н. Рамазанов, — отобрав подробные сведения о Брюллове, постараемся передать со временем публике верное и беспристрастное жизнеописание многолюбимого и многочтимого оставившего нас гения». (Н. Рамазанов. Материалы для истории художеств в России, кн. I. М., 1863, с. 201).

Подобный «отбор» произвел и Мокрицкий, создавая свои «Воспоминания». К числу «отобранных» фактов, взятых, очевидно, из памяти, так как в его дневнике этого нет; принадлежит и сообщение о «коленопреклоненном» Пушкине. Тем самым Мокрицкий не только ставил знак равенства между Пушкиным и Брюлловым, но еще и несколько приподнимал последнего, подчеркивая его превосходство в данной ситуации. Подобная искусственная «приподнятость» прямо отвечала задачам, стоящим перед автором «Воспоминаний».

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О А. С. ПУШКИНЕ
(Стр. 324)

ОЗ, т. XII, 1855, с. 165.

¹ Сопоставление текста «Воспоминаний» с текстом дневника Мокрицкого показывает, что среди январских заметок 1837 г. записи от 25-го числа нет. Кроме того, из дневниковых записей следует; что 25-го Брюллов был тяжело болен и вообще никого не принимал. Таким образом введение календарных дат в «Воспоминания» имеет целью создать впечатление документальности и поднсвных записей, перенесенных прямо из дневника.

² Мокрицкий передавал упомянутый факт изустно в разных вариантах и разным лицам. По свидетельству другого ученика художника, М. И. Железнова, он распространял лишь первую часть истории, то, что Пушкин стоял на коленях перед Брюлловым. «...Не понимаю, почему Мокрицкий передавал это обстоятельство без конца, который он сам мне рассказывал и который, по-моему, очень важен, — писал Железнов, — Брюллов не отдал Пушкину рисунка, сказав, что рисунок уже продан княгине Салтыковой, но обещал Пушкину написать с него портрет и назначил время для сеанса. На бевд дуэль Пушкина состоялась днем ранее...» (см.: «Живописное обозрение», 1898, № 227—33).

- 557 -

³ Из дневниковой записи, сделанной 31 января, Мокрицкий взял лишь конец, то место, где говорится об отношении Брюллова к смерти Пушкина («Завидую его кончине», — говорил Брюллов).

⁴ В дневнике эта запись идет под датой — «31 марта». О желании Брюллова нарисовать фронтиспис к собранию сочинений в дневнике не упоминается.

ИЗ «ДНЕВНИКА ХУДОЖНИКА А. Н. МОКРИЦКОГО»
(Стр. 325)

Дневник художника А. Н. Мокрицкого. Сост., вступ. статья и примеч. Н. Л. Приймак. М., 1975. Автограф: Гос. Третьяковская галерея, отд. рукописей, ф. 33, ед. хр. 29.

¹ Скульптурный портрет Пушкина, выполненный А. И. Теребеневым, вскоре стал весьма популярен. В ноябре 1837 г. ваятель вынужден был даже подать просьбу в Правление Академии художеств, чтобы предупредить появление подделок «итальянцами<...> сделанных мною небольшой фигурки и бюста в маленьком размере покойного Александра Сергеевича Пушкина», пользовавшихся большим спросом («Дневник художника А. Н. Мокрицкого». М., 1975, с. 211).

² Липинский Кароль Иосиф, Карл Феликсович (1790—1861) — польский скрипач-виртуоз и композитор, гастролировавший в России. В мастерской Брюллова он обратил внимание на позолоченный бюст Пушкина, о существовании которого упоминают мемуаристы.

М. И. ЖЕЛЕЗНОВ

Михаил Иванович Железнов (1825—1891) был вольноприходящим учеником Академии художеств. В 1853 году он кончил курс и получил звание художника. Однако его живописные произведения известны гораздо меньше, нежели его литературные труды. Особую известность приобрел он как автор воспоминаний и издатель писем К. П. Брюллова.

В последние годы жизни Брюллова Железнов неотлучно находился при нем, сопровождая его во время путешествия на остров Мадейру. Заметки этого периода он положил в основу своих воспоминаний. Как мемуарист; Железнов был крайне осторожен. Обилие прямой речи в его записках говорит о том, что он старался как можно более точно передавать слова Брюллова, сохраняя свойственную художнику манеру выражений.

Однако в печатный вариант воспоминаний Железнов включил далеко не все из того, что составляло его рукописные заметки. «Я бы мог рассказать о Брюллове, как о человеке, много дурного и кое-что хорошее, — писал он в одном из черновиков рукописи, — но говорю о нем только хорошее, потому что люди, которые должны были бы хорошо отзываться о нем, льстившие ему, считавшие за честь быть с ним вместе и называться его приятелями, не заметили в нем ничего хорошего и рассказывают о нем только одно дурное» (Гос. Русский музей, отд. рукописей, ф. 22, № 31). Исходя из этого, Железнов не опубликовал и один из известных ему эпизодов, касающийся отношений Брюллова и Пушкина к А. А. Олениной, Отрывок этот публикуется в настоящем издании.

- 558 -

БРЮЛЛОВ В ГОСТЯХ У ПУШКИНА ЛЕТОМ 1836 ГОДА
(Стр. 327)

Сб. ОРЯС.Л., 1928, с. 107—109. Автограф: 697 ИРЛИ, ф. 244. Оп. 17, ед. хр. 16

¹ Этот вопрос нередко служил предметом откровенных бесед между Пушкиным и Брюлловым. О нем упоминал поэт в своих письмах к жене, к нему же возвращался и Брюллов много лет спустя, вспоминая о погибшем поэте. Тема эта была близка обоим, здесь они были единомышленниками.

ИЗ «ПУТЕШЕСТВИЯ НА ОСТРОВ МАДЕЙРУ»
(Стр. 327)

Автограф: Гос. Русский музей, отд. рукописей, ф 33, ед. хр. 28, л. 8—8 об.

¹ Подобного факта в действительности существовать не могло, Пушкин увлекся А. А. Олениной в 1828 г. Брюллов в это время находился в Италии и не только о Пушкине и Олениной, но и о близких своих знал лишь из редких писем. До отъезда за границу в 1822 г. художник и вовсе не был вхож в дом Олениных, а отношения его с президентом Академии, отцом Анны Алексеевны, были весьма прохладными. Кроме того, в 1822 г. Брюллов сватался за М. А. Иванову, дочь своего профессора, но та отказала.

В. А. СОЛЛОГУБ

Соллогуб Владимир Александрович (1813—1882) — впоследствии известный писатель, при Пушкине только начинавший свою литературную деятельность. Вместе с Александром Н. и Андреем Н. Карамзиными учился в Дерптском университете (окончил в 1834 г.) и был близким другом семьи Карамзиных (см. Карамзины, указ. имен). С 1835 года служил в министерстве внутренних дел чиновником особых поручений. Одна из его первых повестей «Два студента» была напечатана в пятом (посмертном) томе «Современника», который в значительной степени готовил еще сам Пушкин (о чтении этой повести в августе 1836 г. у Карамзиных см.: Карамзины, с. 88). Два письма Соллогуба к Пушкину (из четырех известных) после смерти поэта остались в его бумагах и через Дубельта попали в III Отделение. Одно из этих писем (от 17 ноября 1836 г. — XVI, 188) было связано с последней дуэлью Пушкина. Соллогубу грозило привлечение к суду, и только заступничество Жуковского спасло его (см.: Поляков, с. 10—11).

Мемуары Соллогуба являются очень точным и ценным источником для истории последних лет жизни Пушкина и его дуэли. Соллогуб иногда пугает даты (он сам в этом сознается), но верно излагает события, иногда с поразительной точностью передает даже незначительные детали. Надежность его воспоминаний подтверждает сравнение писем, которые цитируются им по памяти, с обнаруженными впоследствии подлинниками этих писем. Зафиксированные в мемуарах черты поведения Пушкина показывают, насколько неблагополучно было его положение в свете. Кроме мемуаров, до нас дошли некоторые устные рассказы Соллогуба. Один из них записал в дневнике горячий поклонник Пушкина Н. И. Иваницкий: «23 февраля 1846. Вот что рассказывал граф Соллогуб Никитенке о смерти Пушкина. В последний год своей жизни Пушкин решительно

- 559 -

искал смерти. Тут была какая-то психологическая задача. Причины никто не мог знать, потому что Пушкин был окружен шпионами: каждое слово его, сказанное в кабинете самому искреннему другу, было известно правительству. Стало быть — что таилось в душе его, известно только богу. <...> Разумеется, обвинения в связи с дуэлью пали на жену Пушкина, что будто бы была она в связях с Дантесом. Но Соллогуб уверяет, что это сущий вздор. <...> Подозревают другую причину. Жена Пушкина была фрейлиной <!> при дворе, так думают, что не было ли у ней связей с царем. Из этого понятно будет, почему Пушкин искал смерти и бросался на всякого встречного и поперечного. Для души поэта на оставалось ничего, кроме смерти» (ПчС, вып. XXIII, с. 36—37). Эта запись, несмотря на некоторые неточности (Н. Н. Пушкина никогда не была фрейлиной), свидетельствует, что Соллогубу был ясен скрытый смысл пасквиля, намекавшего не на Дантеса, а на царя. Соллогуб был также одним из немногих современников, кто понял и сформулировал в своих мемуарах общественный смысл гибели Пушкина: «Он в лице Дантеса искал или смерти, иди расправы со всем светским обществом» (с. 336 наст. изд.).

Наиболее ранняя запись воспоминаний о Пушкине сделана Соллогубом по просьбе П. В. Анненкова не позже 1854 года и впервые опубликована в 1829 году Б. Л. Модзалевский («Нечто о Пушкине. Записка Соллогуба junior». — В кн.: Модзалевский, с. 374—382). В 1865 году Соллогуб прочел свои воспоминания в заседании Общества любителей российской словесности и напечатал их в «Русском архиве» («Из воспоминаний В. А. Соллогуба». — РА, 1865, № 5—6; отд. оттиск В. А. Соллогуб. Воспоминания. Гоголь, Пушкин, Лермонтов. М., 1866). Публикация в «Русском архиве» повторяет, в несколько изменённой редакции, события и факты, изложенные в записи для Анненкова. Позднее был опубликован еще один мемуарный очерк: «Пережитые дни. Рассказы о себе по поводу других» (газ. «Рус. мир», 1874, № 108, 112, 117, 119, 124, 126, 129, 133, 137, 140, 143, 201, 222, 243, 250). Издавая в 1886 г. свои обширные «Воспоминания» (ИВ, 1886, № 1—6, 11—12; отд. изд.: СПб., 1887), Соллогуб не включил в них рассказ о своей несостоявшейся дуэли с Пушкиным (составлявший первую часть доклада, опубликованного в «Русском архиве») и «Пережитые дни». Упомянутые три источника («Воспоминания», первая часть публикации в «Русском архиве» и «Пережитые дни») объединены в издании: В. А. Соллогуб. Воспоминания. Ред., предисл. и прим. С. П. Шестерикова. М.—Л., 1931.

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ»
(Стр. 329)

В. А. Соллогуб. Воспоминания. Ред., предисл. и прим. С. П. Шестерикова. М. —.Л., «Academia», 1931, с. 273—279, 354—376.

¹ Действительно, хронология первой встречи Соллогуба с Пушкиным запутана. Несколько раз, рассказывая о ней в разных частях своих мемуаров, он приурочивает ее к разным обстоятельствам и времени. Здесь это декабрь 1831 г. (Пушкин с женой только в мае 1831 г. переехал из Москвы в Петербург), в другом случае (с. 340 наст. изд.) он упоминает о Пушкине как о хорошем знакомом уже летом 1831 г. Еще раз, рассказывая о доме Олениных, он пишет: «Тут я в первый раз увидел Пушкина, который был неравнодушен к второй дочери хозяина» (Соллогуб, с. 641; ср.: Соллогуб, с. 509). Увлечение

- 560 -

Пушкина А. А. Олениной относится к 1828 г. Эта встреча с пятнадцатилетним мальчиком в доме Олениных была, вероятно, забыта Пушкиным, и знакомство, по-видимому, состоялось летом 1831 г. Рассказ о декабрьской встрече, как о первом знакомстве, помещенный в основной корпус мемуаров, является скорее всего литературным приемом, позволяющим ввести в рассказ новое лицо — Пушкина, изобразить его внешность и показать свой юношеский восторг перед поэтом.

² Х — лицо неустановленное. В пометах О. Н. Смирновой (дочери А. О. Смирновой-Россет) на хранящемся в Пушкинском доме экземпляре «Воспоминаний» Соллогуба (1887) предположительно названо имя О. И. Сенковского. Ниже Соллогуб пишет о «X» как об известном журналисте. В 1831 г. Сенковского еще нельзя было так назвать, хотя в годы, когда Соллогуб писал мемуары, он уже был хорошо известен как редактор «Библиотеки для чтения». С. П. Шестериков считал, что «X», скорее всего, Н. И. Греч, «четверги» которого (а не «среды») были популярны в литературной среде (Соллогуб, с. 276). Однако имеются сведения, что Пушкин бывал у Греча в 30-е гг. (см.: В. Бурнашев. Из воспоминаний Петербургского старожила. — «Заря», 1871, апрель, с. 23—26).

³ С октября 1831 г. по май 1832 г. Пушкин жил в доме Брискорна на Галерной улице (теперь Галерная ул., д. 53).

⁴ Звание камер-юнкера ставило Пушкина в унизительное положение, т. к. обычно его получали молодые люди, только начинающие нести службу при дворе. Пушкин записал в дневнике 1 января 1834 г.: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове» (XII, 318), то есть на придворных балах в Аничковом дворце, которые устраивались для тесного круга приглашенных, близких ко двору и лично к царской семье. Об отношении Пушкина к своему камер-юнкерству см. в воспоминаниях П. В. Нащокина и Н. М. Смирнова, с. 230, 277 наст. изд.

⁵ Вскоре после женитьбы Пушкин писал Нащокину: «Женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро» (XIV, 231). По подсчету самого поэта, сделанному в июне — июле 1835 г., годовые расходы семьи составляли 30 тыс. руб. (Рукою П., с. 380—381). «Царское жалованье» (с 14 ноября 1831 г. Пушкин был зачислен в Коллегию иностранных дел) составляло 5000 руб. в год. Литературные заработки не могли даже в малой степени покрыть расходы семьи, кроме того, большой урон наносила Пушкину цензура (см. прим. 4 к «Запискам» Н. М. Смирнова, с. 538—539, наст. изд.). Поэт вынужден был дважды брать правительственные ссуды: 20 тыс. руб. в 1834 г. и 30 тыс. руб. в 1835 г. Материальная зависимость от Николая I приковывала поэта к придворному Петербургу и сыграла большую роль в его личной драме. После смерти Пушкина осталось долгов на сумму около 140 000 руб. (Лет. ГЛМ, кн. V, Архив опеки Пушкина. М., 1939, с.2).

⁶ «Современник» не имел успеха у публики. См. об этом прим. 1 на с. 577 наст: изд.

⁷ Это письмо Пушкина до нас не дошло, но сохранился ответ Е. М. Хитрово на него (Т. Цявловская. Неизвестное письмо Е. М. Хитрово к Пушкину. — Пушкинский праздник. Спец. вып. «Лит. газ.» и «Лит. России» от 3—10 июня 1970, с. 12—13)-

⁸ Дама — по-видимому, М. Д. Нессельроде, которая была злейшим врагом Пушкина и приятельницей Дантеса.

⁹ Дантес не был усыновлен Геккерном см. примеч. 1 на стр. 585—586 наст. изд.

¹⁰ Кроме А. И. Васильчиковой и Е. М. Хитрово, аналогичные письма получили: В. Ф. Вяземская, М. Ю. Виельгорский, К. О. Россет и Карамзины (ср. в воспоминаниях Н. М. Смирнова, с. 273 наст. изд.). Один экземпляр пасквиля получил сам Пушкин.

- 561 -

В настоящее время известны два тождественных экземпляра диплома («Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского дома», вып. VIII. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959, с. 5). Один из них — полученный М. Ю. Виельгорским и переданный им в III Отделение.

¹¹ Такая записка (как и вообще записки или письма Пушкина к Н. В. Кукольнику) неизвестна.

¹² Эпиграмма считается принадлежащей Пушкину и датируется 1831 — август 1836 г. (III, 489).

¹³ Старший сын Карамзиных Андрей родился 24 октября 1814 г., а 16 ноября праздновался день рождения Екатерины Андреевны Карамзиной (наст. изд., с. 367—-369). Пушкин посылал Соллогуба к д’Аршиаку, потому что 18 ноября истекала двухнедельная отсрочка, данная им Геккерну, и в связи с этим секундант Дантеса д’Аршиак 16 ноября посетил Пушкина.

¹⁴ Е. Н. Гончаровой, как невесте, позволялось быть на рауте в белом платье, хотя официально помолвка была объявлена только на следующий день, 17 ноября на балу у С. В. Салтыкова, после того как с помощью секундантов конфликт, между Пушкиным и Дантесом был улажен и поэт взял свой вызов обратно. До этого дня все, знавшие о вызове Пушкина и о возможном его завершении, обязались хранить полное молчание (см. письмо Жуковского к Пушкину от 11—12 ноября 1836 г. — XVI, 185). Только после официального объявления Е. А. и С. Н. Карамзины решились написать Андрею Карамзину о свадьбе и о всех предшествующих событиях в доме Пушкина. Обе они потрясены. «Прямо невероятно, — я имею в виду эту свадьбу, — но все возможно в этом мире всяческих невероятностей», — удивляется Екатерина Андреевна. Более обстоятельное письмо Софьи Николаевны передает ее непосредственные наблюдения и дополняет историю женитьбы Дантеса штрихами, которых нет в писавшихся позднее мемуарах: (см. наст. изд., с. 367—368).

¹⁵ В записке «Нечто о Пушкине» после слов Дантеса «Я человек честный...» следует: «Разговор наш продолжался долго. Он говорил, что чувствует, что убьет Пушкина, а что с ним могут делать, что хотят: на Кавказ, в крепость, — куда угодно. Я заговорил о жене его.

— Mon cher, c’est une mijaurée (Мой милый, это жеманница).

Впрочем, об дуэли он не хотел говорить.

— J’ai chargé de tout d’Archiac, je vous enverrai d’Archiac ou mon père (Я все поручил д’Аршиаку, я пришлю к вам д’Аршиака или моего отца).

С Даршиаком я не был знаком. Мы поглядели друг на друга. После я узнал, что П. подошел к нему на лестнице и сказал: «Vous autres français, — vous êtes très aimables. Vous savez tous le Latin, mais quand vous vous battez, vous vous mettez à 30 pas et vous tirez au but. Nous autres Russes — plus un duel est sans... <пропуск в рукописи> et plus il doit être féroce» (Вы, французы, вы очень любезны. Все вы знаете латынь, но когда вы деретесь на дуэли, вы становитесь в 30 шагах и стреляете в цель. Мы же, русские, — чем поединок без... тем он должен быть более жестоким).

На другой день — это было во вторник 17 ноября — я поехал сперва к Дантесу Он ссылался во всем на д’Аршиака. Наконец сказал: «Vous ne voulez donc pas comprendre que j’épouse Catherine. P. reprend ses provocations, mais je ne veux pas avoir l’air de me marier pour éviter un duel. D’ailleurs je ne veux qu’il soit prononcé un nom de femme dans tout cela. Voilà un an que le vieux (Heckeren) ne veut pas me permettre de me marier (Вы, кажется, не хотите понять, что я женюсь на Катрин. Пушкин берет назад свой вызов,

- 562 -

но я не хочу выглядеть так, как будто женюсь, чтобы избежать поединка. Причем я не хочу, чтобы во всем этом деле было произнесено имя женщины. Вот уже год, как старик (Геккерн) не хочет позволить мне жениться).

Я поехал к Пушкину. Он был в ужасном порыве страсти. «Dantes est un misérable. Je lui ai dit hier jean-f...» (Дантес негодяй. Я сказал ему вчера... <грубое ругательство>, — говорил он. — Вот что. Поезжайте к Даршиаку и устройте с ним le matériel du duel (условия дуэли). Как секунданту, должен я вам сказать причину дуэли. В обществе говорят, что Дантес ухаживает за моей женой. Иные говорят, что он ей нравится, другие, что нет. Все равно — я не хочу, чтобы их имена были вместе. Получив письмо анонимное, я его вызвал, Геккерн просил отсрочки на две недели. Срок кончен. Даршиак был у меня. Ступайте к нему.

— Дантес, — сказал я, — не хочет, чтобы имена женщин в этом деле называли.

— Как! — закричал Пушкин. — А для чего же это все? — И пошел, и пошел. — Не хотите быть моим секундантом? Я возьму другого» (Модзалевский, с. 378—379).

¹⁶ Из четырех названных документов известен только текст «ругательного диплома». Вызов Пушкина, так же как и записки его и Геккерна до нас не дошли, но, вероятно, их упоминает Жуковский в своих конспективных заметках: «его <Геккерна> требование письма» и «Письмо, в котором упоминает о сватовстве» (см. с. 422 наст. изд.).

¹⁷ Соллогуб цитирует по памяти. Его письмо и ответ Пушкина см.: XVI, 188.

¹⁸ О том, что Пушкин не верил в свадьбу Дантеса, известно также из письма С. Н. Карамзиной брату от 9 января: «завтра, в воскресенье, состоится эта удивительная свадьба <...> Пушкин проиграет несколько пари, потому что он, изволите видеть, бился об заклад, что эта свадьба — один обман и никогда не состоится» Наст. изд. с. 372).

¹⁹ Ближайшая после 17 ноября суббота приходилась на 21 число. Говоря о «всем известном письме Пушкина» к Геккерну, Соллогуб имеет в виду письмо от 26 января 1837 г., которое было непосредственным поводом к дуэли. Оно было опубликовано в 1863 г. в брошюре Аммосова (см. с. 606 наст изд.). В действительности это письмо является переработкой ноябрьского письма, написанного Пушкиным в период между 17 ноября, когда была объявлена помолвка Е. Н. Гончаровой и Дантеса, и 21 ноября, когда Пушкин прочел его Соллогубу.

²⁰ Бал у И. И. Воронцова-Дашкова был 23 января. О состоянии Пушкина в этот вечер см. в письме П. А. Вяземского к вел. кн. Михаилу Павловичу (Щеголев, с. 263). Каламбур Дантеса отмечен также в воспоминаниях Н. М. Смирнова и В. Ф. Вяземской. Поведение Дантеса у Воронцовых современники считали непосредственным поводом к дуэли: «Считают, что на балу у Воронцовых, в прошлую субботу, раздражение Пушкина дошло до предела, когда он увидел, что его жена беседовала, смеялась и вальсировала с Дантесом», — писала С. Н. Карамзина. «А эта неосторожная не побоялась встретиться с ним опять в воскресенье у Мещерских и в понедельник у Вяземских» (наст. изд., с. 376). Намеком на приведенный Соллогубом каламбур Дантеса являются слова Пушкина в письме к Геккерну от 26 января 1837 г.: «Я не могу позволить, чтобы ваш сын <...> отпускал ей <Н. Н.> казарменные каламбуры...» (XVI, 222).

²¹ Об авторе пасквиля см. прим. 2 к воспоминаниям Данзаса.

- 563 -

ИЗ ДОКЛАДА В ОБЩЕСТВЕ ЛЮБИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
(Стр. 340)

Соллогуб, с. 511, 514, 516—528.

¹ Время знакомства Пушкина с Гоголем установлено предположительно. Ф. А. Витберг, считая, что, вероятнее всего, оно состоялось летом 1831 г. в Павловске, называет и 20 мая, как возможную дату встречи их в Петербурге (см. его «К вопросу о знакомстве Гоголя с Пушкиным и А. О. Россетом» — РС, 1887, июнь, с. 611—616). Вас. Гиппиус датирует эту встречу 20 мая (см. его «Личное знакомство Гоголя с Пушкиным». — «Уч. зап. Пермского ун-та», вып. 2, 1931, с. 61—124). Свидетельство Соллогуба позволяет исключить встречу 20 мая в Петербурге.

² О том, что сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ» были сообщены Гоголю Пушкиным, свидетельствует сам Гоголь (Гоголь, т. VIII, с. 440 и с. 303 наст. изд.). Среди неосуществленных замыслов Пушкина имеется план произведения: «Криспин приезжает в губернию на ярмарку», напоминающий по замыслу «Ревизора».

³ Соллогуб ошибается. Пушкин тоже говорил Жуковскому «ты».

⁴ В записке «Нечто о Пушкине» Соллогуб называет этих дам: «Тут была Вяземская, впоследствии вышедшая за Валуева, и сестра ее, которые из этого вопроса сделали ужасную дерзость», а затем объясняется, как была истолкована эта «дерзость»: «Враги мои натолковали Пушкину, что я будто с тем намерением спросил жену, давно ли она замужем, чтобы дать почувствовать, что рано иметь дурное поведение» (Модзалевский, с. 374, 376).

⁵ Оригинал письма не сохранился (черновик: XVI, 84, 253—254), и Соллогуб цитирует его по памяти; также по памяти приводит он французский текст этого письма в записке «Нечто о Пушкине» (Модзалевский, с. 375). Соллогуб отвечал Пушкину новым письмом (черновик XVI, 89—90, оригинал не сохранился), но, судя по тому, что в своих мемуарах он не упоминает об этом письме, оно не было отослано. Менторский тон письма мог еще больше раздражить Пушкина, и думается, что Соллогуб решил его не посылать, опасаясь вызвать новое обострение конфликта (подробнее см.: Поляков, с. 9).

⁶ Подлинник письма до нас не дошел. Черновик см.: XVI, 78.

⁷ Ср. в записке «Нечто о Пушкине»: «В ту пору через Тверь проехал Валуев и говорил мне, что около Пушкиной увивается сильно Дантес. Мы смеялись тому, что, когда Пушкин будет стреляться со мной, жена его будет кокетничать со своей стороны» (Модзалевский, с. 375).

⁸ В записке «Нечто о Пушкине» Соллогуб приводит слова поэта: «Неужели вы думаете, что мне весело стреляться, говорил П. Да что делать? J’ai la malheur d’être un homme publique et vous savez que c’est pire que d’être une femme publique» (Я имею несчастье быть общественным человеком, а вы знаете, что это хуже, чем быть публичной женщиной) (Модзалевский, с. 376).

⁹ Содержание письма приведено в записке «Нечто о Пушкине». Тут же сообщается, что при первой встрече с Соллогубом в Петербурге поэт «отвел его в сторону и попросил не говорить Н. Н. Пушкиной о письме (Модзалевский, с. 376).

- 564 -

ИЗ «ПЕРЕЖИТЫХ ДНЕЙ»
(Стр. 345)

Соллогуб, с. 565—568

¹ С. А. Соболевский вернулся из-за границы 22 июля 1833 с (ПиС, вып. XXXI—XXXII, с. 41).

² В. Ф. Одоевский отрицал этот эпизод. См. его возражения на статью П. В. Долгорукова в журнале «Будущность» (1860, № 1), где приводится сходный рассказ о разговоре Пушкина и Одоевского по поводу «Пестрых сказок» (Щеголев, с. 508). В своих возражениях Одоевский утверждал, что к моменту выхода его «Пестрых сказок» (начало апреля 1833 г.) он не был знаком с Пушкиным, между тем их знакомство состоялось не позже января 1830 г. (ЛН, т. 58, с. 258), а 27 марта 1833 г. датирована одна из записок Одоевского к Пушкину (XV, 56). Сообщение Соллогуба и Долгорукова подтверждают воспоминания В. Ф. Ленца (см.: В. Ф. Ленц. Приключения лифляндца в Петербурге. — РА, 1878, кн. 1, с. 442). Экземпляр «Пестрых сказок» (СПб., 1833) был в библиотеке Пушкина (ЛН, т. 16—18, с. 1002).

А. О. и К. О. РОССЕТЫ

Россет Аркадий Осипович (1812—1881) — брат А. О. Смирновой, поручик л.-гв. Конного полка, сослуживец и друг братьев Карамзиных. Был коротко знаком с Пушкиным. В письмах за границу к А- О. и Н. М. Смирновым и Андрею Н. Карамзину сообщал петербургские новости и известия о семье поэта. Посещая салоны Карамзиных, Мещерских, Вяземских, был свидетелем преддуэлъных событий (см.: Карамзины, указ. имен), а некоторые подробности знал от брага Климентия О. Россета (1811—1866). К К. О. Россету, поручику генерального штаба, Пушкин относился по-дружески. Посылая через ехавшего на Кавказ К. О. Россета письмо к П. С. Санковскому, он рекомендовал К. Россета как «вполне достойного молодого человека» и выражал уверенность, что Санковский будет благодарен за это знакомство (письмо от 3 января 1833 г. — XV, 39). Очевидно, в ряде вопросов современной политики они были единомышленниками. Известно, что К. О. Россету Пушкин показывал свой ответ Чаадаеву на его «философическое письмо», и К. Россет, узнав о репрессиях, постигших Чаадаева, тотчас отправил к Пушкину посыльного с предупреждением и настоятельным советом не посылать письма «по почте» (XVI, 176). Этим дружеским расположением объясняется, что, послав вызов Дантесу 4 ноября, Пушкин обратился к К. О. Россету с просьбой быть его секундантом. К. О. Россет не оставил воспоминаний о Пушкине, но, очевидно, оба брата были источником сведений А. О. и Н. М. Смирновых о дуэльной истории. Рассказы А. О. Россета, записанные П. И. Бартеневым, вносят любопытные штрихи в характеристику Пушкина и являются важным документом для история последнего периода его жизни.

- 565 -

ИЗ РАССКАЗОВ ПРО ПУШКИНА, ЗАПИСАННЫХ П. И. БАРТЕНЕВЫМ
(Стр. 346)

РА, 1882, № 2, с. 245—248; № 4, с. 274.

¹ Об отношении Пушкина к Ипсиланти см. т. I, с. 233 наст. изд.

² «Полководец» был напечатан (без подписи) в третьем томе «Современника», который вышел из печати 30 сентября 1836 г.

³ По предложению Яна Станислава, Шафарик послал Пушкину книгу: P. J. Šafárik. Geschichte der slawischen Sprache und Literatur nach allen Mundarten (1826). См.: Stanislav J. Z rusko-slovenckých kultúrnych stykov... Bratislava, 1957, s. 49.

⁴ Наталья Степановна — Голицына. Пушкин бывал в ее доме (см.: PC, 1900, № 1, с. 102—104).

⁵ Отрывок из баллады В. А. Жуковского «Ахилл».

⁶ Сестры Н. Н. Пушкиной Александра (Александрина) и Екатерина Гончаровы переехали в Петербург и поселились у Пушкиных осенью 1834 г. Наталья Николаевна взяла сестер в Петербург, чтобы извлечь их из деревенского заточения, избавить от деспотизма матери и ввести в свет. Пушкин относился к проекту жены неодобрительно (см. его письмо к ней — XVI, 181), но в конце концов не возражал, представляя себе тяжелую семейную обстановку Гончаровых (см. воспоминания Е. А. Долгоруковой, с. 140—141 наст. изд.). Упоминаемые Россетом «сплетни» связаны, по-видимому, с именем Александры Николаевны. А. П. Арапова, дочь Натальи Николаевны от второго брака с П. П. Ланским, в своих воспоминаниях сообщает, со слов «старой няни», о романе Пушкина со свояченицей («Новое время», 1908, № 11413). Ее воспоминания крайне тенденциозны: стремясь оправдать мать, она всячески чернит поэта. В поток порочащих Пушкина измышлений включается и рассказ няньки. Он похож на эпизод из бульварного романа. Многозначительно сообщается, как перед своей помолвкой с бароном Фризенгофом (в 1852 с) А. Н. Гончарова «сильно волновалась, перешептывалась с сестрою о важном и неизбежном разговоре, который мог иметь решающее значение в ее судьбе». Няня подкрепляет свой рассказ «фактом»: «Раз как-то Александра Николаевна заметила пропажу шейного креста, которым очень дорожила. Всю прислугу поставили на ноги, чтобы его отыскать. Тщетно перешарив комнаты, уже отложили надежду, когда камердинер, постилая на ночь кровать Александра Сергеевича, <...> нечаянно вытряхнул искомый предмет. Этот случай должен был неминуемо породить много толков, и хотя других данных обвинения няня не могла привести, она с убеждением повторяла мне: «Как вы там ни объясняйте, это воля ваша, а по-моему — грешна была тетенька перед вашей маменькой». Еще один довод Араповой: «Сама Наталья Николаевна, беседуя однажды со старшей дочерью о последних минутах ее отца, упомянула, что, благословив детей и прощаясь с близкими, он ответил необъясненным отказом на просьбу Александры Николаевны допустить и ее к смертному одру, и никакой последний привет не смягчил это суровое решение. Она сама воздержалась от всяких комментариев, но мысль невольно стремится к красноречивому выводу» (там же). Свидетельство о нежелании поэта проститься с Александриной опровергается воспоминаниями Данзаса (с. 407 наст. изд.). Правда, Данзас не присутствовал при прощании Пушкина с семейством, а другие мемуаристы вспоминают только, что детей приносили по очереди для прощания, но приносила именно Александрина. Ее муж барон Г. Фризенгоф писал (со слов самой Александрины) Араповой: «После катастрофы Александра

- 566 -

Николаевна видела Пушкина только раз, когда привела ему детей, которых он хотел видеть перед смертью» («Кр. нива», 1929, № 24, с. 1). И все же рассказ Араповой возник не на пустом месте. В конспективных заметках Жуковского имеется запись: «История кровати» (с. 422 наст. изд.) которая может быть сопоставлена с ним. Современники по-разному определяли роль Александрины в доме Пушкиных. В рассказах В. Ф. Вяземской она выступает «добрым ангелом» поэта, поклонницей его таланта и помощницей в домашних делах (см. с. 170 наст. изд.). Свидетельство Вяземской, что «хозяйством и детьми должна была заниматься» Александрина, косвенно подтверждает анекдот о сыне «Сашке», который Пушкин рассказывает в письме к Нащокину от 27 мая 1836 г.: «Ему запрещают (не знаю зачем) просить, чего ему хочется. На днях говорит он своей тетке: «Азя! Дай мне чаю! я просить не буду» (XVI, 121). Другие современники поэта писали об увлечении поэта свояченицей. О. С. Павлищева острит: «Александр представил меня своим женам, теперь у него их целых три» (ПиС, вып. XVII—XVIII, с. 168), а 12 февраля А. Н. Вульф уже пишет матери с ее слов: «Ольга утверждает, что он очень ухаживает за своей свояченицей» (ПиС, вып. XXI—XXII, с. 331). О том, что Пушкин якобы влюблен в А. Н., сообщает брату 27 января (в день дуэли) С. Н. Карамзина. «В общем все это очень странно, — заключает она свое сообщение, — и дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных» (наст. изд. с. 374). Вяземский и С. Н. Карамзина шокированы. А. О. Россет отношения в семье Пушкиных определяет иначе: «сплетни». А. А. Ахматова убедительно показала, что «сплетня» была пущена в оборот Геккерном и Дантесом, чтобы опорочить Пушкина и, может быть, спровоцировать его дуэль с одним из братьев Гончаровых (А. А. Ахматова. Александрина. — Анна Ахматова. О Пушкине. Л., 1977, с. 134—147). В распространении этой сплетни участвовали враги поэта, в том числе И. Г. Полетика, которая даже в 70-е гг. продолжала повторять, что дуэль произошла из-за ревности Пушкина к Александрине и боязни, что Дантес увезет ее во Францию. Эту версию («версию Дантеса» — как пишет Ахматова) излагает друг Дантеса по полку А. В. Трубецкой (см. его «Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу». — Щеголев, с. 420—450).

«История кровати», рассказанная Араповой, — конечно, следствие «сплетен», иначе Наталья Николаевна вряд ли могла бы жить вместе с сестрой в течение пятнадцати лет после смерти Пушкина. Поводом к сплетне могли быть как раз отмеченные В. Ф. Вяземской добрые отношения между поэтом и Александриной, а пущенная врагами поэта сплетня превратила, в свою очередь, эти добрые отношения в связь. Умная, наблюдательная Александрина (см. ее письма к Д. Н. Гончарову — Ободовская И. М., Дементьев М. А. Вокруг Пушкина. Неизвестные письма Н. Н. Пушкиной и ее сестер. Е. Н. и А. Н. Гончаровых. М., 1975, с. 241—330) сочувствовала поэту. Взаимопонимание между ними подтверждает сообщение А. И. Тургенева, что Александрина знала о предстоящей дуэли (см. его письмо к А. И. Нефедьевой от 28 января 1837 г.: с. 205 наст. изд.). Только двум женщинам сказал о дуэли Пушкин (второй была Е. Н. Вревская), и обе молчали, понимая (так же как и Данзас), что обстоятельства сильнее поэта.

⁷ О воскресении (24 января), проведенном у Мещерских, см. в письме С. Н. Карамзиной к брату Андрею (с. 373 наст. изд.).

⁸ Разговор с К. О. Россетом состоялся 4 ноября, то есть в день получения пасквиля, когда поэт послал вызов Дантесу (см.: Яшин, с. 159—161). То, что вызов Пушкина и письмо с предложением Екатерине Гончаровой были в один и тот же день, подтверждает Н. М. Смирнов (см. с. 274 наст. изд.).

- 567 -

⁹ Пушкин просил Артура Меджениса быть его секундантом на балу у графини Разумовской вечером 26 января. Медженис не дал категорического согласия, а только обещал переговорить с д’Аршиаком тут же на балу. Убедившись, что примирение между противниками невозможно, он уже во втором часу ночи отправил Пушкину письмо с отказом (XVI, с. 224—225).

¹⁰ Об авторстве анонимных писем см. прим. 2 к воспоминаниям Данзаса. Ни письма, ни своих подозрений А. О. Россег не передал Пушкину Желанием проверить подозрения, вероятно, объясняется его визит к П. Долгорукову и И. Гагарину на другой день после получения пасквиля. Об этом визите вспоминает И. Гагарин в своих «Оправданиях». Россет показал им пасквиль, и «тогда, — пишет И. Гагарин, — начался разговор между нами; мы толковали, кто мог написать пасквиль, с какою цели», какие мщгут быть от этого последствия. Подробностей этого разговора я теперь припомнить не могу; одно только знаю, что наши подозрения ни на ком не остановились и мы остались в неведении» (Щеголев, с. 479).

¹¹ Слова В. Л. Давыдова не заслуживают доверия. В кишиневский период Пушкин мог догадываться, но не знал о существовании тайного общества.

ОБЛАЧКИН

Облачкин (ок. 1822 — ?). Единственными сведениями, которыми мы располагаем об авторе воспоминаний, является его собственный рассказ. Из этого рассказа видно внимательное и бережное отношение Пушкина к молодым поэтам. «Воспоминание о Пушкине» впервые напечатано: СПч., 1864, № 49, с. 161.

ВОСПОМИНАНИЕ О ПУШКИНЕ
(Стр. 351)

Цявловский. Книга воспоминаний, с. 340—347.

¹ По предположению М. А. Цявловского, Пушкин вспоминает тут свой доклад М. С. Воронцову о саранче (Цявловский. Книга воспоминаний, с. 347).

Е. А., С. Н. и А. Н. КАРАМЗИНЫ

Екатерина Андреевна Карамзина (1780—1850) — побочная дочь князя Андрея Ивановича Вяземского, единокровная сестра П. А. Вяземского; до замужества носила фамилию Колыванова по месту рождения в Ревеле (Колывань). В 1804 году стала второй женой овдовевшего Н. М. Карамзина и имела от него пятерых детей: Екатерину (1806—1867), Андрея (1814—1854), Александра (1815—1888), Владимира (1819—1879) и Елизавету (1821—1896). Екатерина в 1828 году вышла замуж за князя Петра Ивановича Мещерского (см. о них с. 610 наст. изд.) Екатерина Андреевна одна из самых выдающихся женщин Петербургского общества. Была хорошо образована, живо

- 568 -

интересовалась вопросами литературы и истории, европейской политики. Пушкин познакомился с Екатериной Андреевной летом 1816 года в Царском Селе, куда на лето приезжали Карамзины, и проводил у них свое свободное время свое все лето (Лицейские письма А. М. Горчакова — Красный архив, 1936, т. 6, с. 194). В это время Екатерина Андреевна стала предметом юношеской влюбленности поэта. Глубокое уважение к ней поэт сохранил на протяжении всей своей жизни и в серьезные, кризисные моменты всегда вспоминал о ней. В 1830 году, собираясь жениться, он писал Вяземскому: «Сказывал ты Катерине Андр<еевне> о моей помолвке. Я уверен в ее участии — но передай мне ее слова — они нужны моему сердцу, и-теперь не совсем счастливому» (XIV, 88). В свою очередь Екатерина Андреевна всегда сохраняла теплое отношение к поэту.

Авторитет имени Карамзина сыграл роль в сохранении литературного салона, который процветал при его жизни. Несомненная заслуга в этом принадлежала жене и старшей дочери от первого брака Софье Николаевне (1802—1856). Софья Николаевна отличалась умом, начитанностью и остроумием. О ее незаурядности свидетельствует дружба с Лермонтовым, вошедшим в салон Карамзиных уже после смерти Пушкина. В середине 30-х годов в семейно-светский круг Карамзиных вошли два старших брата Андрей и Александр Николаевичи. В 1833 году они оба окончили Дерптский Университет по кафедре дипломатики и поступили в гвардейскую конную артиллерию. Александр был литературно одаренным человеком. Во второй половине 30-х годов он стал пытаться войти в большую литературу, печатался в посмертном пушкинском «Современнике» и «Отечественных записках». В 1839 году была напечатана его поэма «Борис Улин», написанная под явным влиянием «Евгения Онегина», с лирическими отступлениями, обращениями к читателю и участием автора в судьбе героев. Поэма вызвала резкую критику Белинского, которая, по-видимому, повлияла на писательскую судьбу Александра Карамзина. Прослужив недолго в военной службе, он вышел в отставку и поселился в деревне. Биограф справедливо пишет, что «прапорщик Александр Карамзин — скептик и отрицатель, критически относящийся к военной службе и к светскому обществу, может быть назван человеком лермонтовского поколения, одним из тех, кто дал Лермонтову материал для создания образа Печорина и для горьких, трагических размышлений в „Думе", из тех, кто сформировался десятилетие спустя поражения декабристов, в душной и неподвижной атмосфере 30-х годов» (Измайлов Н. В. Пушкин и семейство Карамзиных — Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.; Л., 1960, с. 37). Старший из братьев также недолго служил в армии. В 1835 году он серьезно заболел и был под угрозой чахотки. Весной 1836 года он взял длительный отпуск и 22 или 23 мая отправился в путешествие, объездил Германию, Швейцарию, Францию, Италию и лишь в середине октября 1837 года вернулся в Россию. Ко времени его путешествия и относится обширная переписка с родными.

Жена и старшие дети Н. М. Карамзина заботливо берегли связи со старыми друзьями историографа (В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, А. И. Тургеневым, М. Ю. Виельгорским). На вечерах у Карамзиных постоянно бывают Н. М. и А. О. Смирновы, начинающий писатель В. А. Соллогуб. Сюда с удовольствием заезжают люди большого света — признанная красавица А. К. Шернваль (с осени 1836 года — жена известного богача Демидова, а потом, после смерти Демидова, жена Андрея Карамзина), семья государственного канцлера В. П. Кочубея, молодой дипломат И. С. Мальцев и многие другие. По словам будущего славянофила А. И. Кошелева, «в доме Е. А. Карамзиной

- 569 -

собирались литераторы и умные люди разных направлений <...> Вечера начинались в 10 и длились до 1 и 2 часов ночи; разговор редко умолкал <...> Эти вечера были единственные в Петербурге, где не играли в карты и где говорили по русски» (Кошелев А. И. Записки. Берлин, 1884, с. 30). После возвращения из ссылки, Пушкин (сперва один, потом с женой и свояченицами Екатериной и Александрой Николаевнами Гончаровыми) был постоянным посетителем салона Карамзиных и близким другом дома. Там же постоянно бывал по вечерам у Карамзиных и Дантес, сумевший вызвать симпатию у всех молодых членов семьи. На глазах Карамзиных развертывалась трагедия последних месяцев жизни поэта. Особенно подробно пишет брату Андрею о назревавшем конфликте между поэтом и Дантесом Софья Николаевна. Однако ее наблюдательность и ум не были очень глубокими. Начиная с осени 1836 года ее письма дают последовательную, хотя и неполную и одностороннюю, хронику развития отношений между Пушкиным и его женой и Дантесом. Но именно эти письма показывают, что, постоянно встречаясь с Пушкиным и Дантесом и имея возможность следить почти изо дня в день за развитием трагической ситуации, она долго не могла правильно оценить положение. В письмах она изображает драму поэта как обычный в свете «треугольник», причем связанная с ней тревога поэта и его поведение кажутся ей неоправданными и смешными. После предложения Дантеса Е. Н. Гончаровой ее сочувствие всецело на стороне Дантеса и только смерть Пушкина заставила ее глубже взглянуть на события и пересмотреть свое отношение к ним. Из всех детей Карамзиных самым последовательным и непримиримым обличителем Дантеса и всех, кто стал на сторону убийцы поэта, был Александр. От него получал брат и сведения о роли Екатерины Гончаровой в конфликте Пушкина и Дантеса, и справедливо резкие оценки убийцы Пушкина, и настойчивый совет не подавать ему руки при встрече. Далекая от светских сплетен Екатерина Андреевна мало пишет о драматической ситуации, которую так подробно смакует ее падчерица, ей они, как она признается, «противны», а письмо ее о смерти Пушкина наполнено глубокой серьезной болью за человека, которого она знала с юношеских лет и сознанием его бессмертия как поэта.

Письма членов семьи Карамзиных к Андрею Николаевичу Карамзину, писанные во время его заграничного путешествия, были найдены в Нижнем Тагиле накануне Великой Отечественной войны. Они поступили в нижнетагильский краеведческий музей, но только в 1954 году библиотекарь музея Е. В. Боташев поместил о них статью в № 72 газеты «Тагильский рабочий». Затем сообщение о письмах появились в «Комсомольской правде» (1954, 25 апреля, № 98). Большие отрывки из писем были напечатаны в «Новом мире» (Андроников Ираклий. Тагильская находка. Из писем Карамзиных. Публикация Н. Боташева. Пояснительный текст И. Андроникова — Новый мир, 1956, № 1, с. 153—209). Полностью письма напечатаны в кн.: Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.; Л., 1960. В настоящую подборку включены отрывки из писем с упоминанием о Пушкине и его семье. Почти все письма писались на французском языке. Мы приводим их в русских переводах. Русские слова и фразы в письмах выделены звездочками.

ИЗ ПИСЕМ К А. Н. КАРАМЗИНУ 1836—1837 ГОДОВ
(Стр. 356)

Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.; Л., 1960

- 570 -

С. Н. КАРАМЗИНА

8 (20) июля 1836 г. Царское Село

¹ Петергофский праздник устраивался ежегодно 1 июля, в день рождения имп. Александры Федоровны (1798—1860).

² Шевич — Мария Христофоровна (1784—1841) — сестра гр. А. Х. Бенкендорфа.

³ П. А. Вяземский, в молодости близкий к идеям Союза благоденствия, был по распоряжению Александра I в 1821 году исключен из службы и в ответ на это подал прошение об исключении его и из придворного звания камер-юнкера (см.: РА, 1888, кн. III. № 9, стр. 172—173). Это надолго отдалило его от двора: в продолжение 9 лет он был в отставке и в оппозиции и только в 1830 году обратился к Николаю I с просьбой вновь принять его в службу, что означало «примирение» его с правительством. «Приходило так, что непременно должно было мне или в службу или вон из России», — писал он А. И. Тургеневу (ОА, т. III, стр. 192). В апреле 1830 года Вяземский был назначен на службу в Министерство финансов, где, по выражению царя, он должен был «отрезвиться», а 5 августа 1831 года получил звание камергера, но еще очень долго избегал надевать придворный мундир.

⁴ Одоевские — Владимир Федорович и его жена Ольга Степановна.

⁵ Гр. Надежду Львовну Соллогуб (1815—1903) сопровождала в заграничной поездке ее тетка гр. Софья Ивановна Соллогуб (1791—1854).

⁶ Смирнова Александра Осиповна.

⁷ На этом придворном празднике могли присутствовать все члены семьи Опочининых: Федор Петрович (1779—1852) как шталмейстер двора, вместе с своей женой Дарьей Михайловной, рожд. Голенищевой-Кутузовой (1788—1854; она была дочерью полководца М. И. Кутузова и сестрой Е. М. Хитрово); обе их дочери — фрейлины Александра Федоровна (1814—1868) и Мария Федоровна (р. 1817); мог быть на празднике и их сын Константин Федорович (1808—1848) как гвардейский офицер, поручик л.-гв. Конного полка. Опочинины были близкими знакомыми Карамзиных, А. И. Тургенева и Вяземского.

⁸ Бар, Карл Август Люцероде (1794—1864) — генерал-адъютант короля Саксонии, писатель и переводчик, саксонский посланник в Петербурге с 1832 по 1840 год. Во время пребывания в России он основательно изучил русский язык и литературу и даже переводил на немецкий язык стихотворения Пушкина, Кольцова и Баратынского. Литературные интересы сблизили его с Вяземским, Жуковским, Пушкиным, Плетневым. Характерна рекомендация Люцероде, летом 1833 года отправлявшегося на Макарьевскую ярмарку и собиравшегося задержаться на несколько дней в Москве, содержащаяся в неизданном письме Вяземского к С. П. Шевыреву: «Сделайте одолжение, любезнейший Степан Петрович, угостите ученою, литературною и историческою Москвою барона Люцероде, который в состоянии понять ее... Если Баратынский в Москве, сведите их, он перевел его стихи на смерть Гете» (ГПБ, архив С. П. Шевырева, карт. 2, л. 5). После дуэли и смерти Пушкина Люцероде показал себя одним из тех дипломатов, кто более всех сочувствовал поэту и понимал его значение. Его донесения о гибели Пушкина см. у Щеголева, стр. 331—334.

⁹ Бутурлины — Елизавета Михайловна и ее муж Дмитрий Петрович (1790—1849), сенатор, впоследствии член Государственного совета и директор Публичной библиотеки.

- 571 -

Д. П. Бутурлин известен как автор ряда сочинений по русской военной истории, что дало повод в обществе называть его «Жомини», по имени специалиста по теории и истории военного искусства барона Г. В. Жомини (ср. запись в дневнике Пушкина за 1833 год: «30 ноября. Вчера был у Бутурлина (Жомини)» (XII, стр. 315). По-видимому, Бутурлина Пушкин иронически изобразил в наброске повести «Гости съезжались на дачу» под буквой. «Б**» (VIII, 1, стр. 40). Но военно-исторические труды Бутурлина он учитывал при работе над «Полтавой» и над историей Петра I. Три книги Бутурлина имеются в библиотеке Пушкина (см.: Б. Л. Модзалевский. Библиотека А. С. Пушкина (Библиографическое описание). ПиС, вып. IX—X, стр. 16—17, 175: № 55, 56, 670, 671). В истории цензурного гнета над русской литературой Бутурлин «прославился» своей деятельностью в качестве председателя реакционного «Комитета 2 апреля 1848 года», известного под названием «Бутурлинского комитета».

¹⁰ Платон Александрович Пишчевич — поручик л.-гв. Гусарского полка; Золотницкий — вероятно, Петр Дмитриевич Золотницкий (1812—1872), поручик л.-гв. Кирасирского полка. В письмах Карамзиных М. Х. Шевич (сестра А. Х. Бенкендорфа) названа теткой Золотницкого, а Пишчевич — кузеном Е. П. Мусиной-Пушкиной, племянницы М. Х. Шевич. Очерк П. Пишчевича «О Киеве» помешен в шестом томе «Современника» уже после смерти Пушкина и, вероятно, не без содействия Карамзиных; Пушкин во втором томе «Современника» за 1836 год поместил разбор книги «Статистическое описание Нахичеванской провинции», подписанный «В. Золотницкий»; разбор показывает, что автор, несомненно, долго жил на Кавказе и хорошо знаком с предметом. Едва ли это тот Золотницкий, о котором идет речь в письме Карамзиной; последняя, вероятно имеет в виду названного выше П. Д. Золотницкого, тем более, что возраст последнего и его звание гвардейского офицера делают понятным его присутствие на петергофском празднике, но мало вероятным — его авторство на очень специальную тему.

¹¹ Монплезир — летний дворец Петра I в Петергофе на самом берегу Финского залива.

¹² Ковалинский — вероятно, Платон Петрович Коваленский, поручик л.-гв. саперного батальона.

¹³ Кн. Александр Сергеевич Голицын (1806—1885) — сослуживец братьев Карамзиных, штабс-капитан л.-гв. Конной артиллерии.

¹⁴ Прекрасная Натали — Наталья Николаевна Пушкина. С. Н. Карамзина пишет о «страсти» Дантеса как о чем-то привычном и известном. Действительно, страстное увлечение Дантеса Н. Н. Пушкиной относится к концу 1835 — началу 1836 года, о чем свидетельствуют письма Дантеса к Геккерну, бывшему в это время за границей (см.: М. А. Цявловский. Новые материалы для биографии Пушкина — Звенья, т. 9, с. 173—176; ср.: Ахматова А. О Пушкине, с. 115—116).

С. Н. и А. Н. КАРАМЗИНЫ

24—25 июля (5—6 августа) 1836 г. Царское Село

¹ Второй том «Современника» вышел в самом начале июля (см.: Н. Синявский и М. Цявловский. Пушкин в печати. 1814—1837. Изд. 2-е, 1938, стр. 120—130,

- 572 -

№ 1145; «На днях выйдет 2-й № Современника», — сообщал Пушкин Н. А. Дуровой около 25 июня 1836 года —XVI, стр. 130). Художественный отдел этой книги действительно был скромен: кроме записок Н. А. Дуровой, там были помешены только стихотворение А. В. Кольцова и отрывки из сказки в стихах Н. М. Языкова, а также из драм в стихах А. Н. Муравьева и Е. Ф. Розена. Но критические, библиографические и научные статьи тома безусловно интересны и значительны, так как среди них: две статьи Пушкина (анонимно), представляющие собой очерки о Французской и Российской академиях; статья С. Ф. (В. Ф. Одоевского) «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе»; три статьи В. (П. А. Вяземского) о новых книгах 1836 года: «Наполеон и Юлий Цезарь» (о только что опубликованных комментариях Наполеона к «Запискам о галльской войне»), «Новая поэма Э. Кине» («Наполеон», Париж, 1836) и «Ревизор. Комедия, соч. Н. Гоголя». В этих статьях, замечательных по мыслям и оригинальному стилю каждого автора, отчетливо выразилось основное направление пушкинского журнала — его борьба за литературу больших идей, развивающуюся «с веком наравне», против усиливающегося так называемого торгового направления литературы, идущего на поводу интересов и вкусов обывателя. На страницах «Северной пчелы», газеты Ф. В. Булгарина — самого циничного представителя литературы этого рода — появление второго тома «Современника» было встречено лицемерными сетованиями. Противопоставляя журнал Пушкина его прошлой поэтической деятельности, и в частности «Полтаве» (по поводу украинского перевода поэмы, напечатанного Е. П. Гребенкой), рецензент, выражавший мнение Булгарина, писал: «Печальная перемена!.. Поэт променял золотую лиру свою на скрипучее, неумолкающее, труженическое перо журналиста; он отдал даром свою свободу, которая прежде была ему так дорога, и взамен ее взял тяжкую неволю; мечты и вдохновения свои он погасил срочными статьями и журнальною полемикою; князь мысли стал рабом толпы... И для чего он променял свою блестящую завидную судьбу на тяжкую долю труженика? Для того, чтоб иметь удовольствие высказать несколько горьких упреков своим врагам, т. е. людям, которые были не согласны с ним в литературных мнениях, которые требовали от дремлющего его таланта новых, совершеннейших созданий, угрожая в противном случае свести с престола... его значительность... Между тем поэт опочил на лаврах слишком рано, и, вместо того чтоб. отвечать нам новым поэтическим произведением, он выдает толстые, тяжелые книжки сухого и скучного журнала, наполненного чужими статьями» («Северная пчела», 1836, 18 июля, № 162, стр. 64). Характерно, что С. Н. Карамзина, еще не видевшая нового тома журнала, соглашается с «справедливостью» суждений о нем в газете Булгарина,. причем ее согласие относится только к Пушкину, поэтические произведения которого отсутствуют в этом номере журнала. Слова «светило, в полдень угасшее» не являются цитатой из какой-либо статьи Булгарина или его подручных, но очень верно выражают отношение «Северной пчелы» к Пушкину в 30-е годы.

² «Битва при Тивериаде», драма в стихах А. Н. Муравьева, сюжет которой взят из истории крестовых походов. Написанная в 1828 году, она прошла два раза на сцене Александрийского театра в сезон 1832—1833 года, но успеха не имела. В «Современнике» были напечатаны отрывки из IV и V действий драмы с предисловием автора. Отдельным изданием «Битва при Тивериаде» вышла только в 1874 году.

³ Андрей Николаевич Муравьев (1806—1874), поступив в 1828 году на службу чиновником по Министерству иностранных дел, в 1833 году перешел в Святейший синод, а 21 мая 1836 года получил название камергера. Его воспоминания — «Знакомство

- 573 -

с русскими поэтами» (Киев, 1871) — содержат несколько ценных замечаний о Пушкине и его окружении.

⁴ Роман — «Капитанская дочка», которая была напечатана в четвертом томе «Современника» за 1836 год. Начав работу над романом в 1833 году, Пушкин окончательно отделал его лишь в июле-августе 1836 года. В конце сентября он был представлен в цензуру. См. обмен письмами между Пушкиным и цензором П. А. Корсаковым — XVI, стр. 161—163, 177—178.

А. Н. КАРАМЗИН

31 августа — 3 сентября (12—15 сентября) 1836 г. Петербург

¹ Именины Александра Карамзина 30 августа (ст. ст.).

² Мещерский — Сергей Иванович — брат П. И. Мещерского, мужа Екатерины Николаевны Карамзиной.

³ Аркадий — А. О. Россет.

⁴ Мухановы — Николай Алексеевич (1804—1871) и Владимир Алексеевич (1805—1876). Старший, Николай Алексеевич, сделал значительную чиновничью карьеру (до члена Государственного совета). Владимир Алексеевич, служивший в Московском архиве Коллегии иностранных дел (один из «архивных юношей»), был человеком образованным, с широкими литературными интересами, общался с Веневитиновым, Вяземским, Баратынским, Хомяковым и другими писателями. Оба брата познакомились с Пушкиным зимой 1826—1827 года и были с ним в приятельских отношениях (см. записки Пушкина к В. А. Муханову — XIII, стр. 301). Дневники и письма В. А. Муханова (Щукинский сборник, вып. IV, М., 1905, стр. 162; вып. V, 1906, стр. 270—366; РА, 1897, кн. I, № 4, стр. 653—657; Московский пушкинист, вып. I, М., 1927, стр. 47—67) свидетельствуют, что он высоко ценил творчество Пушкина и понимал его значение. Иронический отзыв Ал. Н. Карамзина о братьях Мухановых основан на первом и внешнем впечатлении, отсюда и его явная односторонность.

⁵ «Мстительным пасквилем» названо стихотворение Пушкина «На выздоровление Лукулла. Подражание латинскому», напечатанное в сентябрьской книжке «Московского наблюдателя» за 1835 год, вышедшей в самом конце этого года. Оно было сатирой на министра народного просвещения С. С. Уварова, известного, помимо крайней реакционности, своим стяжательством и карьеризмом. Стихотворение основано на действительных фактах: в 1835 году тяжело заболел гр. Д. Н. Шереметев, богач, наследником которого был Уваров; последний поторопился принять меры к «охране» наследства — между тем Шереметев поправился. История была широко известна, и стихотворение привлекло всеобщее внимание, герой его был узнан (см., например, записи в дневнике А. В. Никитенко от 17 и 20 января 1836 года — Дневник, т. I, 1955, стр. 179, 180). «Спасибо переводчику с латинского... Биографическая строфа будет служить эпиграфом всей жизни арзамасца-отступника. Другого бы забыли, но Пушкин заклеймил его бессмертным поношением. — Поделом вору и вечная мука!» — писал из Парижа А. И. Тургенев (ЛН, т. 58, стр. 120), высоко оценивший стихотворение как политический памфлет («В стихах „На выздоровление Лукулла„ гораздо больше политики, чем в моих невинных донесениях о Фиэски»; там же, стр. 123). Всё это

- 574 -

вызвало целый ряд официальных объяснений, неприятных Пушкину, и личных столкновении, порою очень резких, как например с кн. Н. Г. Репниным. См.: Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И., Сквозь умственные плотины. М., 1986, с. 201—209.

⁶ Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», написанное Пушкиным 21 августа 1836 года на Каменном острове (за восемь дней до встречи с Н. А. Мухановым). Муханову более всего запомнилась пятая, заключительная строфа стихотворения, в которой он уловил отклик поэта на поверхностные, свидетельствующие о непонимании или враждебности отзывы критики и читателей о его творчестве, якобы иссякшем и клонящемся к упадку.

⁷ Вошка и Аркадий — В. Н. Карамзин и А. О. Россет.

⁸ Натальин день — 26 августа (ст. ст.).

⁹ Летом 1836 года Пушкин со своим семейством и свояченицами Екатериной и Александрой Гончаровыми жил на Каменном острове, снимая дачу у Ф. И. Доливо-Добровольского.

¹⁰ Екатерина Ивановна Загряжская (1779—1842), тетка Н. Н. Пушкиной (сестра ее матери), фрейлина. См. о ней письмо № 13, примеч. 2.

¹¹ Фурц (Furz) — нарыв (нем.).

¹² Нежная голубка — Александра Ивановна Шевич (1807—1860), падчерица М. Х. Шевич, фрейлина.

¹³ По извещению «Северной пчелы» от 2 сентября 1836 года (№ 200), в этот день были спектакли в Александрийском и Михайловском театрах. На сцене Александрийского театра шли «Ревизор» Гоголя, комедия «Ссора или два соседа» А. А. Шаховского и водевиль (с французского) «Царство женщин»; в Михайловском театре — спектакль немецкой труппы. Очевидно, Пушкин был на представлении «Ревизора».

¹⁴ Alexandrine — А. Н. Гончарова.

¹⁵ Две другие — Е. Н. Гончарова и Н. Н. Пушкина.

С. Н. КАРАМЗИНА

19 сентября (1 октября) 1836 г. Царское Село

¹ Речь идет о несчастном случае, о котором Е. А. Карамзина писала сыну 3 (15) сентября: «Два дня назад мы были чрезвычайно взволнованны одним известием, которое могло стать ужасным, но по великой милости божией оказалось лишь огорчительным: государь во время поездки по России темной ночью испытал ужасное падение вблизи маленького городка Пензенской г.<убернии>. Он ехал с Бенкендорфом и со своим камердинером в коляске, запряженной шестью лошадьми. Гос.<ударь> и Бенкен.<дорф> крепко спали, как вдруг вся шестерка лошадей закусила удила и коляска опрокинулась. Бенкен.<дорф> встал жив и здоров и, так как не было видно ни зги, стал громко звать г.<осударя>, который не откликался; тогда он стал искать ощупью и нашел его лежащим в обмороке, без помощи, потому что никого больше с ним не было. Какой-то прохожий помог отвести его пешком до ближайшего села, в четырех верстах от этого ужасного происшествия. Через час, когда приехал Арендт, оказалось, что сломана левая ключица. Бедный государь вынужден пробыть в этой гадкой дыре три недели, но, впрочем, слава богу, он чувствует себя хорошо».

² Александр — Трубецкой Александр Васильевич, кн. (1813—1889) штаб-ротмистр Кавалергардского полка, был в приятельских отношениях с Дантесом. Известны его

- 575 -

тенденциозные, искажающие образ и поведение поэта и его жены, воспоминания. Они были записаны в 1887 году В. А. Бильбасовым и изданы в количестве 10 экземпляров под названием «Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу» (СПб., [б. г.]). Перепечатана в кн.: Щеголев П. Г. Дуэль и смерть Пушкина. Л., 1987, с. 350—364.

³ Аркадий — Россет Аркадий Осипович.

⁴ Шевичи — Мария Христофоровна Шевич, ее падчерица Александра Ивановна Шевич и сын Егор (Георгий Иванович Шевич, ротмистр л.-гв. Гусарского полка).

⁵ Трубецкой Никита Петрович, кн. (1805—1855) и его жена Александра Александровна (1809—1873), рожа. Нелидова, племянница фаворитки Павла I Е. И. Нелидовой.

⁶ О том. что Пушкин 17 сентября 1836 года был на именинах С. Н. Карамзиной, говорится и в ее письме к И. И. Дмитриеву от 21 сентября 1836 года: «ваше желание мне провести домашний праздник весело сбылось совершенно: у нас было много приятелей из Петербурга, и между прочим Пушкин, которого я так люблю, милый, добрый наш Жуковский-и Вельсгорской, который ввечеру танцевал с нами до упада» (ПиС. Вып. XXIX—XXX, стр. 33).

⁷ Голицын Александр Сергеевич (1806—1885) — сослуживец братьев Карамзиных, штабс-капитан л.-гв. Конной артиллерии.

⁸ Скалон Николай Александрович (1809—1857)— приятель братьев Карамзиных и Россетов. В 1836 году состоял в гвардейском Генеральном штабе в чине поручика. Жил с Клементием и Аркадием Россетом на одной квартире и часто бывал в доме Карамзиных.

⁹ Сергей Иванович Мещерский — брат П. И. Мещерского, мужа средней дочери Н. М. Карамзина Екатерины Николаевны.

¹⁰ Поль и Надина Вяземские — дети Л. А. Вяземского Павел (1820—1888) и Надежда (1822—1840).

¹¹ Тетушка — Вера Федоровна Вяземская.

¹² Захаржевская Елена Павловна, рожд. гр. Тизенгаузен, жена коменданта Зимнего дворца генерал-лейтенанта Г. А. Захаржевского, сестра которого была замужем за А. Х. Бенкендорфом.

¹³ Ласси — лица неустановленные.

¹⁴ Блудова Лидия Дмитриевна (1815—1881) — фрейлина.

¹⁵ Трубецкие Никита Петрович и его жена Александра Александровна.

¹⁶ Строганова Наталья Викторовна (1800—1854) — дочь одного из ближайших сотрудников Александра I гр. В. П. Кочубея (1768—1834), вышедшая в 1820 году за барона (позднее графа) Александра Григорьевича Строганова. Н. В. Кочубей-Строганова была предметом одного из ранних юношеских увлечений Пушкина (см. его программу автобиографии под 1813 годом — XII, с. 308). Пушкин сохранял до конца жизни чувство почтительного благоговения к Н. В. Строгановой. Она должна была служить прототипом одной из героинь задуманного им в 1835 году романа «Русский Пелам» (VIII, с. 974—976). По некоторым данным Пушкин имел ее в виду изображая Татьяну в строфах XIII—XIV восьмой главы «Евгения Онегина». Строганова — постоянная гостья Карамзиных. Вот как описывает одно из появлений ее в доме Александр Карамзин, «Но вот, не угодно ли, приезжает графиня Строганова ставшая с некоторых пор постоянной посетительницей нашего дома; она входит блестящая, красивая, в каком-то дьявольском платье, с дьявольским шарфом и множеством других штук, также дьявольски сверкающих» (Карамзины, с. 97).

- 576 -

¹⁷ Долгорукова Екатерина Дмитриевна (1802—1881), дочь московского губернатора Дмитрия Владимировича Голицына, замужем за гофмаршалом кн. Н. В. Долгоруким (1789—1865).

¹⁸ Клюпфели — Владислав Филиппович (1796—1885), командир л.-гв. Кирасирского полка, с 1831 генерал-майор, его жена Анна Васильевна и дочь.

¹⁹ Баратынские — брат поэта Ираклий Абрамович (1802—1859), ротмистр л.-гв. Гусарского полка и его жена Анна Давыдовна, рожд. Абамелек (1814—1899). Анна Давыдовна была одним из замечательных лиц в литературных кругах своего времени. Выступала как переводчица русской поэзии на французский и английский языки. Пушкин, Козлов и Вяземский посвятили ей свои стихи.

²⁰ Абамелек — кн. Сергей Давидович (ум. 1899), брат А. Д. Баратынской, однополчанин И. А. Баратынского, корнет л.-гв. Гусарского полка.

²¹ Герсдорф Александр Федорович — ротмистр л.-гв. Гусарского полка.

²² Николай Михайлович Левицкий — в 1836 году поручик л.-гв. Кирасирского полка.

²³ Барятинский — вероятно кн. Александр Иванович (1815—1879), лоручик л.-гв. Кирасирского полка, товарищ Лермонтова по юнкерской школе, впоследствии генерал-фельдмаршал. Барятинский был одним из друзей Дантеса, и после роковой дуэли его сочувствие было целиком на стороне противника Пушкина. Это видно по его письму к арестованному на гауптвахте Дантесу, где, сетуя о том, что «вследствие строгости караульных офицеров» он не может больше его посещать, Барятинский заверяет его: «верьте по-прежнему моей самой искренней дружбе и Тому сочувствию, с которым относится к вам вся наша семья». Письмо подписано: «Ваш преданный друг» (Щеголев, стр. 293).

²⁴ Вильегорский Михаил Юрьевич — см. примеч. 8, на с. 578 наст. изд.

²⁵ Сообщение С. Н. Карамзиной проливает дополнительный свет на отношения Дантеса к Е. Н. Гончаровой. Уже П. Е. Щеголев выдвинул предположение о том, что мысль о возможной женитьбе на ней Дантеса возникала еще до первого вызова Пушкина, т. е. до того, как Геккерн и Дантес прибегли к отброшенной раньше мысли о свадьбе, чтобы избежать дуэли. Свое предположение Щеголев основывал на таких документах, как письмо Жуковского к Пушкину от 11—12 ноября, в котором тот писал, что «дело, о коем теперь идут толки (т. е. женитьба Дантеса), затеяно было еще гораздо прежде вызова» (XVI, стр. 185), и письмо Геккерна к Е. И. Загряжской от 13 ноября, где Геккерн тоже говорит о том, что проект женитьбы Дантеса на Е. Н. Гончаровой существует уже давно, но что он, Геккерн, отрицательно относится к этому проекту. Письмо С. Н. Карамзиной показывает, что ухаживание Дантеса, за Екатериной Гончаровой наблюдалось окружающими уже в сентябре. Недавно версию о связи Екатерины Гончаровой с Дантесом и ее возможной беременности от него высказал нидерландский ученый Франс Суассо (Suasso Frans. Dichter, dame, diplomat. Het laaste jaar van Alexander Poesikin. Leiden. 1988; ср.: Левкович Я. Л. Из нидерландских архивов — The Pushkin journal, № 2—3 (1994—1995) р. 19—32.

²⁶ Обмолвка Пушкина в титуле Дантеса — «этот граф» (по-русски) вместо «барон» — была не случайна: графский титул в России, в отличие от феодально-немецкого барона и старорусского князя, был синонимом выскочки, представителя «новой знати», столь ненавистной поэту; обмолвка подчеркивала презрительное отношение Пушкина к титулованному авантюристу.

- 577 -

А. Н. КАРАМЗИН

1(13) октября 1836. Петербург

¹ Сообщение Ал. Н. Карамзина дает возможность уточнить состояние издательских дел Пушкина. «Современник» не имел большого успеха у публики. Первые две книжки журнала Пушкин печатал тиражом 2400 экземпляров (в два раза меньше, чем тираж «Библиотеки для чтения»), тираж третьего тома уменьшился до 1200 экземпляров и четвертого — до 900. Фактический расход издания был еще меньше: после смерти Пушкина 109 полных комплектов «Современника» за 1836 год были взяты на учет опекой над его детьми и имуществом. Нераспроданные экземпляры первых томов, не попав в опись опеки, рассматривались как макулатура. Таким образом, учитывая, что 700 экземпляров расходилось по подписке, в розничной продаже было реализовано меньше ста экземпляров последнего тома. Такое непризнание «Современника» в широких кругах читателей не случайно. Получив разрешение на издание литературного журнала, Пушкин понимал, что для его успеха необходимо возможно чаше и шире затрагивать актуальные общественно-политические вопросы, однако его попытки выйти за пределы чисто литературного издания разбивались о сопротивление цензуры. «Современник» состоял на особом учете не только в Главном управлении цензуры, но ив III Отделении и в цензуре военного ведомства, иногда же — в духовной или в придворной цензуре. «Тяжело, нечего сказать, — писал Пушкин в августе 1836 года Д. В. Давыдову. — И с одною ценсурою напляшешься; каково же зависеть от целых четырех? Не знаю, чем провинились русские писатели... Но знаю, что никогда не бывали они притеснены, как нынче,..» (XVI, стр. 160). Лишенный политической остроты, «Современник» не получил должной поддержки в кругах передовой интеллигенции. Провинциальному же читателю, воспитанному «Библиотекой для чтения», с ее установкой на энциклопедичность и развлекательность, с ее балагурством, буржуазной моралью и модными картинками, журнал Пушкина был чужд и неинтересен. По свидетельству А. Ф. Воейкова, «Современник» не имел и «полутораста иногородних подписчиков» (Отчет, имп. Публичной библиотеки за 1891 год. СПб., 1894, Приложения, стр. 3).

² Имеется в виду журнал Одоевского «Русский сборник».

³ В третьем томе «Современника» (1836) Пушкин опубликовал две полемические статьи — «Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности, как иностранной, так и отечественной» и «Об истории Пугачевского бунта», — «Родословную моего героя», статью о Вольтере, разбор сборника стихотворений В. Г. Теплякова «Фракийские элегии», статью о Джоне Теннере, исторические анекдоты, «Письмо к издателю» (за подписью А. Б.) и ряд заметок. В этом же томе были напечатаны повесть Гоголя «Нос», стихи Ф. Тютчева, Д. Давыдова, статья Д. Давыдова «О партизанской войне» и др. Это, несомненно, лучший из томов «Современника», и Пушкин отдал ему более всего внимания и деятельного участия.

- 578 -

С. Н. и Е. А. КАРАМЗИНЫ

18—20 октября (30 октября — 1 ноября) 1836 г. Петербург

¹ Елизавета Сергеевна Огарева, рожд. Новосильцева (1786—1870) —жена сенатора Николая Ивановича Огарева (1789—1852), пользовавшегося большим расположением Н. М. Карамзина (см.: Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву, стр. 162). Была дружна с Карамзиным и Вяземским. Многочисленные упоминания о ней см. в письмах П. А. Вяземского к жене за 1831—1832 годы («Звенья», кн. IX, М., 1951, по указателю) и в переписке Вяземского и А. И. Тургенева («Остафьевский архив»). Е. С. Огарева отличалась умом, образованностью и любовью к литературе. Ее сочувственная характеристика содержится в «Записках» А. В. Кочубея (СПб., 1890, с. 44). Огаревой посвящали свои стихи И. И. Дмитриев. Н. М. Карамзин и Пушкин («Экспромт на Огареву», 1816; «К Огаревой, которой митрополит прислал плодов из своего саду», 1817).

² Комаровские — гр. Егор Евграфович (1803.—1875) и его жена Софья Владимировна (1808—1877), сестра поэта Д. В. Веневитинова. Комаровский был постоянным посетителем салона Карамзиных и хорошим знакомым Пушкина. В записи П. И. Бартенева сохранился его рассказ о встрече с Пушкиным летом 1831 года во время польского восстания (РА, 1879, кн. I, № 3, с. 385). Известно письмо Е. Е. и С. В. Комаровских и А. Н. Веневитиновой, матери С. В. Комаровской, к С. Л. Пушкину, написанное 8 апреля 1837 года, полное искреннего сочувствия по поводу гибели Пушкина. Рассказывая С. Л. Пушкину о последних минутах его сына, А. Н. Веневитинова передает со слов С. Н. Карамзиной слова Пушкина, произнесенные в присутствии Е. А. Карамзиной: «Бедный, бедный отец мой, как ему будет грустно» (ПиС, вып. VIII, с. 66, 67).

³ Мальцев Иван Сергеевич (1807—1880) —двоюродный брат П. И. и С. И. Мещерских, в 20-х годах служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел, активно сотрудничал в «Московском вестнике». Вместе с Грибоедовым был в качестве его секретаря направлен в Персию и лишь случайно спасся при разгроме посольства. 2 февраля 1837 года писал находившемуся за границей С. А. Соболевскому о смерти Пушкина (ЛН, т. 16—18, с. 754).

⁴ Долгорукий — вероятно кн. Петр Владимирович Долгоруков (1816—1868), подозревался в том, что он был автором пасквиля, посланного Пушкину 4 ноября 1836 г. См. о нем с. 606 наст. изд.

⁵ Соллогуб Владимир Александрович. См. с. 558—559 наст. изд.

⁶ «Семеро спящих» («Les sept dormants») — христианская легенда о семерых юношах, замурованных в пещере за отказ отречься от христианской веры и проспавших там 372 года. Легенда вошла во многие католические житийные сборники и была широко известна.

⁷ Александрина — А. И. Трубецкая.

⁸ Гр. Михаил Юрьевич Виельгорский (1788—1856) — композитор-дилетант и большой знаток музыки, дом которого в Москве, а потом в Петербурге был значительным музыкальным центром. В последние годы жизни Пушкина Виельгорский был особенно близок с ним. В числе нескольких близких Пушкину лиц он получил 4 ноября 1836 года пасквильный «диплом» на имя Пушкина и вместе с Геккерном после первого вызова, а после дуэли, вместе с Тургеневым, Вяземским и Данзасом был неотлучно

- 579 -

возле Пушкина в последние часы его жизни. По свидетельству А. И. Тургенева, Пушкин, прощаясь с друзьями, «Вельгурскому сказал, что любит его» (наст. изд, с. 199). По просьбе вдовы Пушкина Виельгорский был назначен одним из трех опекунов погибшего поэта.

⁹ Имеется в виду второй том «Современника».

¹⁰ Третий том «Современника» вышел в начале октября, не позднее 9-го (см.: Н. Синявский и М. Цявловский. Пушкин в печати. 1814—1837. М., 1938, с. 132, № 1170).

¹¹ Несколько позднее, в приписке к «рождественскому» семейному письму от 25 декабря 1836 года В. А. Жуковский писал Андрею Карамзину (по-русски): «У нас по большинству голосов, в экстраординарном заседании, решено, чтобы ты, старший и достойный сын Карамзина, писал свои письма по-русски, а не по-французски. В этом заседании присутствовали две твои сестрицы, твоя единственная родная мать и я, твой родной друг. За русскую грамоту поданы голоса материнский, который считаю за пять, и мой, следственно шесть голосов; за французскую грамоту стоит один — Софьи Николаевны, по своей похвальной привычке всегда проказничать. Екатерина Николаевна изволит с своей обыкновенной флегмой держаться средины. — Прошу покориться этому приговору, сверх того меня поминать хоть и в Париже и не слишком содрогаться при воспоминании обо мне, слушая пренья либералов и прочее. Обнимаю и люблю как душу». Внимая этим пожеланиям, а также советам брата Александра, Андрей Карамзин стал, с письма от 22—23 декабря (ст. ст.) 1836 года из Парижа, писать свои письма по-русски (см.: Стар. и нов., кн. XVII, стр. 236—241; подлинник — РГАЛИ, ф. 248, оп. 1, № 36).

С. Н. КАРАМЗИНА

3(15) ноября 1836 г. Петербург

¹ Статья «Философические письма к г-же ^xxx. Письмо первое» («Телескоп», 1836, ч. 34, № 15, с. 275—310; цензурное разрешение — 29 сентября 1836 года) напечатана без подписи с датой: «Некрополис.* 1829, декабря 17», в переводе с французского (выполненном, как полагают, Н. Х. Кетчером). Автором ее был Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856). В этой небольшой статье говорилось о катастрофической отсталости России по сравнению с странами Западной Европы, о неразвитости общественной жизни и о равнодушии ко всем общественным запросам, царящем даже в просвещенной части русского общества; причину этого застоя автор видел в том, что в силу исторических условий Россия оказалась вне единства западноевропейских государств, объединенных властью католической церкви. Письмо Чаадаева прозвучало резким диссонансом официальной идеологии. Глубокое сознание коренных недостатков русской жизни выразилось в нем с такой силой, что оно произвело огромное, хотя далеко не одинаковое впечатление на всё русское общество (см.: А. И. Герцен. Собр. соч. в тридцати томах, т. VI. Изд. Академии наук СССР. М., 1955, с. 217—218, 518; т. IX, 1956, с. 138—141; М. И. Жихарев. П. Я. Чаадаев. Из воспоминаний современника. «Вестник Европы», 1871, № 7, с. 172—208; № 9, с. 9—54; Д. Н. Свербеев. Воспоминания

- 580 -

о П. Я. Чаадаеве. РА, 1868, № 6, сто. 976—1001, и др.). Меньшинство, среди которого был и Пушкин, не приемля обшей философско-католической концепции этой статьи, соглашалось с автором в оценке современной жизни русского общества. Большинство же, не поняв общего смысла статьи и оскорбившись тоном страстного отрицания и критики России в ее прошлом и настоящем, было полно негодования и презрения к автору. «Здесь, — писал Д. Н. Свербеев, — может быть, в первый раз читающая и вопиющая с ее голоса полуграмотная московская публика с успехом разыграла роль высшей цензурной инстанции» (РА, 1868, № б, сто. 986), предупредив правительственные репрессии. Вскоре последовала и реакция правительства: журнал «Телескоп» был прекращен; его издатель Н. И. Надеждин выслан на житье в Усть-Сысолъск под присмотр полиции; А. В. Болдырев — цензор, пропустивший статью, — отставлен «за нерадение» от службы. Чаадаев же был наказан совершенно по-особому, в духе «гуманности» Николая I: автор «Философических писем», блестящий ум которого признавался и друзьями и врагами, был объявлен сумасшедшим. В официальном письме А. Х. Бенкендорфа к московскому военному генерал-губернатору Д. В. Голицыну от 22 октября 1836 года было сказано: «Здесь получены сведения, что чувство сострадания о несчастном положении г. Чаадаева единодушно разделяется всею московскою публикою. Вследствие сего государю императору угодно, чтобы ваше сиятельство, по долгу звания вашего, приняли надлежащие меры к оказанию г. Чеодаеву всевозможных попечении и медицинских пособий», причем врачу вменялось в обязанность «непременно каждое утро посещать г. Чеодаева», а самому бальному был предписан негласный домашний арест, «дабы г. Чеодаев не подвергал себя вредному влиянию нынешнего, сырого и холодного воздуха» (М. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826—1855 годов. Изд. 2-е. СПб., 1909, с. 413—414). — С. Н. Карамзина называет статью П. Я. Чаадаева «Преимущества католицизма перед греческим исповеданием». Это название верно передает смысл и направление статьи, но не принадлежит самому Чаадаеву Очевидно, так статья была названа кем-то в кругу Карамзиных, где, как и всюду, обсуждалось это значительное явление русской общественной жизни. Слова письма, следующие несколько далее за этим названием и поставленные в кавычки, представляют собой пересказ основных положений «Письма» с использованием выражений самого автора. Этот пересказ едва ли сделан самой С. Н. Карамзиной, но мог быть ей подсказан и даже продиктован кем-либо из близких людей — братом Александром или П. А. Вяземским.

² Пушкина почти с первых его выступлений в печати волновал вопрос о роли и значении цензуры в обществе. Великолепно понимая, какую огромную силу представляет «аристокрация людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки», Пушкин считал, что «никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографического снаряда» (XI, с. 264). Судя объективно, он признавал право правительства бороться против неугодных ему мнений и не допускать их до печати, не смешивая, однако, с этим право писателя оригинально мыслить и добиваться обнародования своих произведений. Свое отношение к публикации «Письма» Пушкин выразил в письме к Чаадаеву от 19 октября 1836 года: «Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана» (XVI, с. 171). Слова Пушкина, приводимые в письме С. Н. Карамзиной, еще раз подтверждают, что в публикации «Письма» он видел промах правительственной цензуры, но не вину автора. Что касается содержания «Философического

- 581 -

письма», то, полемизируя в целом с его исторической и религиозной концепцией, Пушкин горячо принял всё, что сказано в нем о современном положении русского общества (там же, с. 162—173). Написав письмо к Чаадаеву 19 октября, вскоре по получении его статьи, Пушкин так и не отправил его, предупрежденный К. О. Россетом (там же, с. 176) о постигшем Чаадаева наказании: на последней странице письма он написал «шотландскую пословицу»: «Ворон ворону глаза не выклюнет» (там же, с. 336).

В неизданном ответном письме от 10 (22) декабря 1836 г. Андрей Карамзин писал о своем разговоре с вел. князем Михаилом Павловичем: «Я рассказал ему историю Чедаева, она привела нас к цензуре, оттуда — к Пушкину и наконец к Петру Великому. Вы знаете, что это для них всех <т е. для царской семьи> божество, что же касается меня, то я обратного мнения. Он утверждал, что Пушкин недостаточно воздает должное Петру Великому, что его точка зрения ложна, что он рассматривает его скорее как сильного человека, чем как творческого гения; и тут, со свойственной ему легкостью речи, он начал ему панегирик, а когда я приводил в параллель императрицу Екатерину II, он посылал меня подальше» (РГАЛИ, ф. 248, оп. 1, № 37; подлинник по-французски).

А. Н. КАРАМЗИН

5(17) ноября 1836 г. Петербург

¹ Отношение А. Н. Карамзина к «Философическому письму» Чаадаева сильно отличается от суждений С. Н. Карамзиной. Хотя Александр Карамзин говорит о «Философическом письме» несколько иронически, но вместе с тем вполне согласен с данной в нем характеристикой современного состояния русского общества. Возможно, что в этом сказывается влияние Пушкина.

Е. А. и С. Н. КАРАМЗИН

20—21 ноября (2—3) декабря 1836 г. Петербург

¹ День рождения Е. А. Карамзиной был 16 ноября. На праздничном обеде, о котором она пишет, был и Пушкин, здесь же за столом поручивший В. А. Соллогубу на следующий день договориться с д’Аршиаком, секундантом Дантеса, об условиях дуэли. Карамзины — Екатерина Андреевна и Софья Николаевна — в это время уже знали все обстоятельства первого вызова Пушкиным Дантеса от самого Пушкина (Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. С. 335; XVI, стр. 186), но в письмах к Андрею они об этом умалчивали, конечно сознательно.

² Карамзины жили в доме кн. Долгоруковой по Итальянской улице, дом № 9. Мебельный магазин Гамбса помещался в нижнем этаже дома. См. в дневнике А. И. Тургенева запись 15 декабря 1836 года: «Был у Карамзиных... Осмотрел магазин Гамбса: какая роскошь в мебелях!» (Щеголев, стр. 278).

³ Об этом рауте у австрийского посла см. в воспоминаниях В. А. Соллогуба на с. 335 наст. изд.

- 582 -

⁴ Карл X (р. 1757) — французский король (1824—1830), свергнутый Июльской революцией, жил в тех пор частным человеком в разных местах Европы. 6 ноября (25 октября) 1836 года он умер от холеры в Австрии. По случаю его смерти при русском дворе с 3 ноября был объявлен траур на 24 дня («Северная пчела», 1836, 18 ноября, № 265, с. 1057). Траур по давно свергнутому королю был своего рода демонстрацией Николая I против Июльской монархии — по его понятиям, незаконной.

⁵ Речь идет о свадьбе Дантеса и Е. Н. Гончаровой. Письмо А. О. Россета к Андрею Карамзину до нас не дошло. В нем, по-видимому, Россет сообщил об анонимном пасквиле, посланном Пушкину 4 ноября, и о последующих событиях.

⁶ Юлия Николаевна, рожд. Батюшкова, замужем за Николаем Васильевичем Зиновьевым (1801—1882), впоследствии генералом от инфантерии, генерал-адъютантом.

⁷ Кн. Белосельская-Белозерская — Анна Григорьевна, рожд. Козицкая (1773—1846).

⁸ Е. А. и С. Н. Карамзины в этом письме впервые решились рассказать Андрею о тех событиях, которые произошли за предыдущие две недели в семье Пушкина, хотя обе были посвящены им самим во все подробности. Получив 4 ноября анонимный пасквиль, оскорбляющий честь его и его жены, Пушкин в первый момент, еще не зная автора (которым он позднее считал бар. Геккерна), увидел в нем намек на отношения его жены с Дантесом и на следующий же день послал ему вызов. Так как Дантеса не было дома, вызов был принят Геккерном, по просьбе которого Пушкин согласился на 15 дней отсрочки. За это время Геккерн с помощью В. А. Жуковского и Е. И. Загряжской сделал всё, чтобы добиться от Пушкина отказа от дуэли, утверждая, что подозрения Пушкина неосновательны, так как ухаживания Дантеса относятся не к Наталье Николаевне, а к ее сестре Екатерине Николаевне Гончаровой, на которой он и намерен жениться, чтобы рассеять все толки — при условии, что Пушкин сначала откажется от своего вызова. В результате долгих хлопот Геккерна, Е. И. Загряжской, Жуковского и секундантов — В. А. Соллогуба и д’Аршиака — Пушкин согласился взять обратно свой вызов, засвидетельствовав это своему секунданту В. А. Соллогубу письмом от 17 ноября, на бале у С. В. Салтыкова. До этого дня все знавшие о вызове Пушкина и о возможном его завершении обязались хранить полное молчание, и только официальное объявление о свадьбе позволило Карамзиным написать Андрею, но и то — не о вызове Пушкина и несостоявшейся дуэли, а о неожиданной для всех свадьбе.

⁹ Речь идет, вероятно, о том письме, которое Дантес 15 или 16 ноября 1836 года послал Пушкину (XVI, стр. 187) и которое содержит требование объяснить и мотивировать отказ Пушкина от вызова, якобы непонятный Дантесу и порочащий его честь. К этому письму относится фраза Жуковского в его конспективных записях событий: «Письмо Дантеса к Пушкину и его бешенство» (наст. изд. С. 422). Возможно, однако, что С. Н. Карамзина имеет в виду и анонимный пасквиль, о котором сообщил Андрею Карамзину Аркадий Россет.

¹⁰ Настоящее письмо, а также письмо С. Н. Карамзиной от 28 декабря вновь подтверждают правильность предположения П. Е. Щеголева о том, что «проект сватовства Дантеса к Екатерине Гончаровой существовал до вызова» (Щеголев, с. 76). В ответном письме от 3(15) декабря 1836 г. Андрей Карамзин писал: «Что до гнусного памфлета, направленного против Пушкина <о котором Андрею Карамзину писал, по-видимому, Аркадий Россет>, то он вызвал во мне негодование и отвращение. Не понимаю, как мог найтись подлец, достаточно злой, чтобы облить грязью прекрасную и добродетельную женщину с целью оскорбить мужа под позорным покрывалом анонима: пощечина,

- 583 -

данная рукой палача — вот чего он, по-моему, заслуживает. — Меня заранее приводит в негодование то, что если когда-либо этот негодяй откроется, снисходительное петербургское общество будет всецело его соучастником, не выбросив мерзавца из своей среды. Я же сам с восторгом выразил бы ему мое мнение о нем. Есть вещи, которые меня всего переворачивают, и эта — из их числа» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 235; РГАЛИ, ф. 2486 оп. I, № 37, по-французски).

¹¹ Взволнованный вид Пушкина объясняется, во-первых, тем, что в намерении Дантеса жениться на Е. Н. Гончаровой он видел лишь уловку с целью избежать дуэли и не верил, что эта свадьба действительно состоится — это засвидетельствовано и «Воспоминаниями» В. А. Соллогуба (с. 338 наст. изд.) и последующими письмами Карамзиных — и, кроме того, он не чувствовал себя отомщенным, так как за эти дни приобрел твердую уверенность в том, что анонимные письма, порочившие имя его и его жены не столько намеком на Дантеса, сколько скрытым намеком на Николая I, исходили от Геккерна. Он питал замысел «мести, единственной в своем роде» Геккерну; «...она будет полная, совершенная; она бросит того человека в грязь», — говорил он еще 10 ноября В. Ф. Вяземской (XVI, с. 186).

¹² В том же письме из Баден-Бадена 3(15) декабря 1836 года Андрей Карамзин писал: «Не могу прийти в себя от свадьбы, о которой мне сообщает Софи! И когда я думаю об этом, я, как Катрин Гончарова, спрашиваю себя, уж не сплю ли я или во всяком случае не во сне ли Дантес совершил этот поступок; и если супружеское счастье есть нечто иное, чем сон, то я очень боюсь, что им никогда не удастся его обрести. Я был бы этим очень огорчен, потому что люблю их обоих. Черт возьми, что всё это значит! Когда мне нечего делать и я курю свою трубку, потягивая кофий, я всё время думаю об этом, но продвинулся не дальше, чем в первый день. может быть, это было самоотвержение» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 235, подлинник по-французски).

С. Н. КАРАМЗИНА

28 ноября (10 декабря) 1836 г. Петербург

¹ Кочубей — вероятно Михаил Викторович Кочубей (р. 1813), сын В. П. Кочубея, брат гр. Н. В. Строгановой.

² Балабин — очевидно Евгений Петрович Балабин.

³ Головин — по-видимому Александр Иванович, в 1836 году корнет л.-гв. Конного полка (в Конном полку, среди офицеров которого было много знакомых и друзей Карамзиных, служил еще поручик Михаил Гаврилович Головин).

⁴ Николай Александрович Огарев (1811—1867) — поручик л.-гв. Конной артиллерии, сослуживец братьев Карамзиных.

⁵ Николай Петрович Хрущев (1807—1881) — служил в л.-гв. Конном полку, в 1836 году был в чине ротмистра.

⁶ Репнин — вероятно, кн. Василий Николаевич Репнин, сын кн. Н. Г. Репнина-Волконского.

⁷ Гр. Александр Григорьевич Строганов (1795—1891) — генерал-адъютант, товарищ министра внутренних дел, муж Н. В. Кочубей. 12 ноября 1836 года был назначен и. д. черниговского, полтавского и харьковского генерал-губернатора. В. А. Соллогуб был

- 584 -

прикомандирован к нему в качестве чиновника для составления статистического описания этих губерний.

⁸ А. И. Тургенев, возвратившись из-за границы, вскоре же отправился в свое Симбирское имение Тургеневе, откуда 5 октября вернулся в Москву. В Петербург он приехал только 24 ноября, во вторник (см.: «Северная пчела», 1836, 30 ноября. № 274, с. 1094) и уже на следующий день, 25 ноября, был у Карамзиных. Сожалея, что он не может сам ввести Андрея Карамзина в парижские салоны. Тургенев послал ему рекомендательные письма: «Я пишу к тебе письмо, — приписывал он (по-русски) в письме к Андрею его родных (от 13—16 (25—28) декабря 1836 года, нами опущенном, — которое ты отдашь Mme Recamier (г-же Рекамье) лично, поцелуешь у ней за меня милую ручку и познакомишься моим именем с Баланшем, который у ней ежедневно и живет напротив нее, а она в Abbaye aux bois. Тут увидишь и Шатобриана и вместо всякой рекомендации скажешь ему свое имя и передашь мое почтение; но прежде всего побывай у С. П. Свечиной. Она любила отца и друга нашего Карамзина... Обнимаю тебя и завидую тебе и Парижу: там Смирнова» (ср. запись в дневнике А. И. Тургенева от 19 декабря — С. 196 наст. изд.).

⁹ Жанна Франсуаза Юлия Аделина Рекамье (1777—1849) — женщина, прославленная красотой и умом, в салоне которой, в эпоху Реставрации и Июльской монархии, собирались самые выдающиеся представители французской литературы и умеренно-либеральной интеллигенции.

¹⁰ Софья Петровна Свечина, рожд. Соймонова (1782—1857). В 1815 году перешла в католичество, а в следующем году уехала из России и поселилась в Париже.

¹¹ Премьера оперы Глинки «Иван Сусанин» состоялась 27 ноября 1836 года (в пятницу, а не в четверг, как ошибочно пишет С. Н. Карамзина). В спектакле участвовали лучшие певцы русской оперы: О. А. Петров — создатель образа Ивана Сусанина, М. М. Степанова — Антонина, А. Я. Воробьева — Ваня. Декорации к спектаклю писал А. Роллер. Всеми передовыми представителями русского общества опера М. И. Глинки была встречена как явление большого значения в истории русской культуры. «С оперою Глинки является то, чего давно ищут и не находят в Европе, — новая стихия в искусстве, и начинается в его истории новый период — период русской музыки. Такой подвиг, скажем положа руку на сердце, есть дело не только таланта, но гения!» — писал о первом представлении оперы В. Ф. Одоевский («Северная пчела», 1836, 7 декабря, № 280, стр. 1118). Пушкин, Жуковский, Вяземский, Виельгорский, Одоевский приветствовали оперу известным «каноном в честь М. И. Глинки», написанным 13 декабря 1836 года (см.: Л. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский. Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском Доме, стр. 94, № 242). Опера, как известно, была переименована, по требованию Николая Г, в «Жизнь за царя» и под этим названием шла до 1917 года. Но в обществе ее знали как «Ивана Сусанина», и письмо С. Н. Карамзиной лишний раз подтверждает это.

С. Н. КАРАМЗИНА

29 декабря 1836 г. (10 января 1837 г.). Петербург

¹ Поручение Андрея Карамзина содержится в приписке от 6(18) декабря к его письму от 3—5 (15—17) декабря 1836 года из Баден-Бадена: «Прошу тебя, милая Софи, передать

- 585 -

мои поздравления Дантесу и мадемуазель Катрин» (РГАЛИ, ф. 248, оп, 1, № 37; оригинал по-французски; приписка не вошла в публикацию; ср.: Стар. и нов., кн. XVII, с. 236).

² Время выхода четвертого тома «Современника» определялось приблизительно второй половиной ноября—декабрем 1836 года (Н. Синявский и М. Цявловский. Пушкин в печати, с. 132, № 1172). Сообщение С. Н. Карамзиной уточняет эту дату: 30 декабря 1836 года книга уже вышла, но Карамзины ее еще не имели, т. е. она вышла в самые последние дни, едва ли раньше 24 декабря, когда «Капитанскую дочку» читал А. И. Тургенев, получивший том, вероятно, от самого Пушкина (см. записи в дневнике Тургенева от 24 и 25 декабря 1836 года — наст. изд., с. 196—197).

³ В письме от 5(17) декабря С. Н. Карамзина рассказывает о «вторичном выступлении» Александра Карамзина в Аничковом, где он «танцевал мазурку с госпожей Пушкиной».

⁴ Моргенштерн — шведский камергер.

⁵ Гр. Евдокия Петровна Ростопчина, рожд. Сушкова (1811—1858) — известная поэтесса, жена гр. Андрея Федоровича Ростопчина (1813—1892), сына известного по 1812 году московского генерал-губернатора гр. Ф. В. Ростопчина (1765—1826). На их званых обедах бывали Пушкин, Жуковский, Вяземский, Одоевский, А. И. Тургенев, Плетнев, С. А. Соболевский, В. А. Соллогуб. С Пушкиным Е. П. Ростопчина познакомилась еще в 1828 году в Москве на бале у Д. В. Голицына — об этом она вспоминала позднее в стихотворении «Две встречи». После смерти Пушкина Жуковский подарил Е. П. Ростопчиной его незаполненную черновую тетрадь; дарительная надпись Жуковского показывает, что он был высокого мнения о ее поэтическом таланте.

С. Н. КАРАМЗИНА

9(21) января 1837 г Петербург

¹ О том, что Пушкин не верил в то, что свадьба Дантеса и Екатерины Гончаровой состоится, писал также В. А. Соллогуб. См. наст. изд., с. 338.

С. Н. КАРАМЗИНА

12(24) января 1837 г. Петербург

¹ В метрической книге Исаакиевского собора за 1837 год, ч. II в ст. 1 записано: «Пребывающего здесь нидерландского посланника, барона Гекерена, усыновленный им барон Георг Карл Гекерен, служащий поручиком в Кавалергардском е. и. в. полку и принадлежащий к римско-католическому исповеданию, 25 лет, 10 января 1837 года повенчан с фрейлиною е. и. в. девицею Екатериной Николаевной Гончаровой, 26 лет <в действительности Ек-не Гончаровой было 28 лет>, оба первым браком. Поручителями были: по женихе — Кавалергардского е. в. полка ротмистр Бетанкур и виконт д’Аршиак; по невесте — обер-шенк граф Григорий Александрович Строганов, лейб-гвардии Гусарского полка поручик Иван Гончаров, Кавалергардского е. в. полка полковник Александр Полетика и нидерландский посланник барон Гекерен. Брак венчал

- 586 -

священник Николай Райковский» (Никольский В. В. Идеалы Пушкина. Изд. 4-е. СПб., 1899, с. 130—131). В этот же день венчание состоялось и по католическому обряду в римско-католической церкви св. Екатерины. Пушкин на свадьбе не был, а Наталья Николаевна после венчания уехала домой, не оставшись на ужин (см. письмо барона Г. Фризенгофа к дочери Н. Н. Пушкиной от второго брака А. П. Араповой в журнале «Красная нива», 1929, № 24, с. 10). При венчании, как следует из записи, Дантес именовался уже бароном Геккерном. В Петербурге усыновление Дантеса Геккерном было признано еще летом 1836 года. 4 июня генерал-адъютант Адлерберг, как пишет Щеголев «довел до сведения вице-канцлера о соизволении, данном императором Николаем Павловичем на просьбу посланника барона Геккерена об усыновлении им поручика барона Дантеса с тем, чтобы он именуем был впредь вместо нынешней фамилии бароном Георгом-Карлом Геккереном» (Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина, с. 38). Несмотря на это Дантес покидал Россию с паспортом французского подданного Жоржа-Шарля Дантеса, которым снабдил его французский посол в Петербурге де Барант. Недавно из исследования нидерландского ученого Франса Суассо стало известно, что Геккерн и Дантес прибегли к фальсификации. После упорных хлопот в Нидерландах, Геккерн в мае 1836 года добился разрешения короля и Высшего совета знати на то, чтобы Дантес был инкорпорирован в нидерландское дворянство и мог носить фамилию Геккерен, но в усыновлении ему было отказано. По голландским законам усыновляющий должен был достичь пятидесятилетнего возраста (Геккерну было 45), проживать вместе с тем, кого он хочет усыновить, не менее шести лет (они познакомились только в 1833 году), и усыновляемый должен быть несовершеннолетним. Но и полученными правами Дантес мог воспользоваться лишь через год, т. е. с 5 мая 1837 года и после опубликования «полагающегося объявления в Нидерландской государственной газете (газета Нидерландее Стаатскурант) и соответствующих других газетах, где проживают члены рода ван Геккерен», с сохранением за королем «права отменить данное разрешение, если против него будут представлены законные возражения» (Suasso Frans. Dichter, dame, diplomat. Het laaste jaar van Alexander Poesjkin. Leiden, 1988. Р. 101). После дуэли с Пушкиным, о которой узнали в Нидерландах, Дантес был лишен и этих прав и получил их, после долгих дебатов, в Высшем совете дворянства только 14 января 1838 года (см.: Suasso F. Dichter, dame, diplomat; Я. Левкович. «Из нидерландских архивов» — The Pushkin journal, № 2—3, 1994—1995, с. 19—32).

² Екатерина Ивановна Загряжская (1779—1842) — тетка сестер Гончаровых, принимала близкое участие в семейных делах Пушкина. В ноябре вместе с Жуковским улаживала конфликт Пушкина и Дантеса. С облегчением приняла известие о намерении Дантеса жениться на Екатерине Гончаровой. Вполне возможно, что она, как и Пушкин, не до конца верила, что свадьба состоится. Напряженная ситуация в доме поэта, волнение за племянниц, праздное любопытство к событиям в доме поэта — все это выявилось в ее реакции на посещение С. Н. Карамзиной.

³ Иное впечатление дом Геккернов произвел на Александру Гончарову. 22—24 января она пишет брату Дмитрию о своих визитах к Геккернам: «Жизнь молодоженов идет своим чередом. Катя у нас не бывает; она видится с Татой у Тетушки и в свете. Что касается меня, то я иногда хожу к ней, я даже там один раз обедала, но признаюсь тебе откровенно, что я бываю там не без довольно тягостного чувства. Прежде всего я знаю, что это неприятно тому дому, где я живу, а во-вторых мои отношения с дядей и племянником (так определяет А. Гончарова отношения между Дантесом и Геккерном —

- 587 -

Я. Л.) не из близких; с обеих сторон смотрят друг на друга несколько косо, и это не очень-то побуждает меня часто ходить туда. Катя выиграла, я нахожу, в отношении приличия, она чувствует себя лучше в доме, чем в первые дни: более спокойна, но мне кажется, скорее печальна иногда. Она слишком умна, чтобы это показывать и слишком самолюбива тоже; поэтому она старается ввести меня в заблуждение, но у меня, я считаю, взгляд слишком проницательный, чтобы этого не заметить. В этом мне нельзя отказать». (И. Ободовская, М. Дементьев. Вокруг Пушкина. Неизвестные письма Н. Н. Пушкиной и ее сестер Е. Н. и А. Н. Гончаровых. М., 1975, с. 329. Подлинник по-французски). Замечание, что «Катя выиграла в отношении приличия» объясняется тем, что влюбленность Екатерины Гончаровой в Дантеса бросалась в глаза и о ней судачили в свете. Франс Суассо высказал предположение, что Екатерина Николаевна в это время была уже беременна от Дантеса (см. примеч. 25 на с. 576 наст. изд.).

А. Н. КАРАМЗИН

16(28) января 1837 г. Петербург

¹ Григорий Александрович Строганов, граф (1770—1857) — свойственник Пушкина (двоюродный брат Н. И. Гончаровой, матери Н. Н. Пушкиной), член Государственного совета. С Дантесом и Геккереном был в дружественных отношениях и старался примирить их с Пушкиными после женитьбы Дантеса. О свадебном обеде, данном Строгановым в честь новобрачных, на котором присутствовал Пушкин, рассказывает К. К. Данзас (см. с. 398 наст. изд.). Строганов взял на себя расходы по похоронам Пушкина, а потом стал членом опеки над детьми и имуществом Пушкина. В дуэльной истории он был всецело на стороне Дантеса. Уезжая из России, Геккерн подарил ему старинный хрустальный бокал на память. В ответ на это Строганов писал ему: «Когда ваш сын Шарль узнает, что этот бокал находится у меня, скажите ему, что дядя его Строганов хранит его, как память о благородном и лояльном поведении, которым отмечены последние месяцы его пребывания в России. Если наказанный преступник является примером для толпы, то невинно осужденный, без надежды на восстановление имени, имеет право на сочувствие всех честных людей». (Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 292).

² Александр Карамзин сравнивает историю женитьбы Дантеса с романами французского романиста Оноре де Бальзака (1799—1850), в сюжете которых затрагивались вопросы любви и брака и вызываемых ими драм («Физиология брака», «Побочная семья», «Брачный контракт» и др.). С романами Бальзака сравнивает событие в Петербурге и Андрей Карамзин. 16/28 января он писал из Парижа: «История Дантеса, Пушкина и К^о — не только история в духе Бальзака, но еще и история вроде „Тринадцати” и она заставляет трудиться головы маленького русского кружка в Париже столько же, сколько и ваши» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 270; на франц. яз.). Андрей Карамзин имеет в виду роман Бальзака «История тринадцати», где сочетаются тема страстной любви и таинственных преступлений.

- 588 -

С. Н. КАРАМЗИНА

27 января (8 февраля) 1837 г. Петербург

¹ О «большом собрании» у Е. Н. Мещерской рассказывает А. О. Россет; отмечено оно и в дневнике А. И. Тургенева (см. с. 198—199 и 348 наст. изд.).

² Мятлевы — Иван Петрович (1796—1844) — поэт и острослов и его мать Прасковья Ивановна, рожд. гр. Салтыкова (1772—1859), статс-дама, которые жили в своем доме на Исаакиевской площади. «И. П. Мятлев, вельможа по богатству и положению своему в свете, был <...> творец известной „Мадам Курдюковой“, „Нового года“, „Фонариков„ и множества других юмористических и сатирических стихотворений» — вспоминал о нем А.В Мещерский (РА, 1901, кн. 1, с. 485). Пушкин и Вяземский часто бывали у Мятлева и вместе сочиняли шуточные стихи.

³ Гр. Мария Григорьевна Разумовская, рожд. кн. Вяземская (1772—1865), вдова известного богача Л. К. Разумовского. На балу у нее вечером 26 января, накануне дуэли, Пушкин имел объяснение с секундантом Дантеса д’Аршиаком, на что обратил внимание Вяземский, но когда он приблизился к Пушкину, разговор прекратился. Там же Пушкин пригласил к себе в секунданты советника английского посольства Артура Меджениса. Медженис сразу не дал категорического согласия, но обещал переговорить с д’Аршиаком тут же на балу. После разговора с д’Аршиаком, во втором часу ночи он отправил Пушкину (который уже ушел домой) письмо с отказом от секундантства, мотивируя его тем, что дело, как он полагает, не может окончиться миром (см. XVI, 225—225). На этом же балу Пушкин просил Вяземского написать кн. П. Б. Козловскому и напомнить ему об обещанной для «Современника» статье о теории паровых машин. О бале у Разумовской Вяземский писал великому князю Михаилу Павловичу 14 февраля 1837 года (см.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 225—226; запись в дневнике А. И. Тургенева на с. 200 наст. изд.).

⁴ Барант Амабль-Гильом-Проспер-Брюжер, барон де (1785—1866) — историк, публицист и политический деятель, французский посол в Петербурге, собирал сведения об авторском праве и 16 декабря 1836 года обратился к Пушкину с письмом по этому вопросу (письмо и ответ Пушкина см. XVI, 196—197, 199—201).

⁵ Либерман Август, барон (ум. в 1847) — прусский посланник в Петербурге. Его донесение своему правительству о дуэли и смерти Пушкина отличаются недоброжелательностью по отношению к поэту (см. Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 336—342).

Е. А. и С. Н. КАРАМЗИНЫ

30 января (11 февраля) 1837 г. Петербург

¹ Воронцовы — граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков (1790—1854) обер-церемониймейстер и его жена Александра Кирилловна. О бале у Воронцовых 23 января, который, возможно, был переломным моментом в январских событиях, вспоминает В. А. Соллогуб (см. с. 339 наст. изд.).

² О встрече Пушкиных с Дантесом у Вяземских известно и из письма В. Ф. Вяземской Е. Н. Орловой: «С понедельника, 25-го числа, когда всё семейство <Пушкины,

- 589 -

Дантес с женой и А. Н. Гончарова> провело у нас вечер, мы были добычей самых живых мучений. Было бы вернее сказать, что мы находились в беспокойстве в продолжение двух месяцев, но это значило бы начать очень рано. Пушкин вечером, смотря на Жоржа Геккерна, сказал мне: ”Что меня забавляет, это то, что этот господин веселится, не предчувствуя, что его ожидает по возвращении домой”, — ”Что же именно? — сказала я. — Вы ему написали?” Он сделал утвердительный знак и прибавил: ”Его отцу”. — ”Как! Письмо уже послано?” Он сделал тот же знак. Я сказала: ”Сегодня?” Он потер себе руки, опять кивая головой. ”Неужели вы думаете об этом? — сказала я. — Мы надеялись, что всё уже кончено”». Письмо опубликовано в переводе с французского в «Новом мире» (1931, № 12, с. 18), но цитируется нами частично в переводе, который дан Б. Казанским («Звенья», т. VI, 1936, с. 78). Письмом С. Н. Карамзиной подтверждается дата отправки письма Пушкиным Геккерну как 25 января (см. вступительную статью к наст. изд.).

³ О бале у гр. М. А. Разумовской см. выше.

Е. А. КАРАМЗИНА

1(13) февраля 1837 г. Петербург

¹ Речь идет о последнем прижизненном издании романа Пушкина: Евгений Онегин. Роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Изд. 3-е, СПб. В типографии Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1837, 310 с. Принято было считать временем выхода романа первую половину января (см.: Н. Синявский и М. Цявловский. Пушкин в печати. 1814—1837, с. 135—136, № 1183). В 1949 году стал известен экземпляр книги с дарительной надписью Пушкина Л. А. Шишкиной, помеченной 1 января 1837 года. Эта надпись отодвигает время выхода книги в свет на конец декабря 1836 года (см.: В. В. Данилов. Новейшие публикации автографов Пушкина (1949—1954). — В книге: Пушкин. Исследования и материалы, т. I, 1956, с. 379). В настоящее время этот экземпляр находится в Пушкинском Доме.

Е. А. и С. Н. КАРАМЗИНЫ

2(14) февраля 1837 г. Петербург

¹ Отпевание Пушкина было назначено на 1 февраля в 11 часов в Исаакиевском соборе, временно помешавшемся тогда в церкви Адмиралтейства (теперешний Исаакиевский собор еще только строился). Так значилось в приглашении, разосланном Н. Н. Пушкиной друзьям и знакомым. Однако III Отделение, стараясь затруднить общественное поклонение поэту и боясь народного возмущения в связи с его трагической смертью, приняло энергичные меры. Одной из них было распоряжение о перемене места отпевания и о переносе тела тайком, ночью, накануне дня, указанного в пригласительных билетах, в маленькую Конюшенную церковь (см. об этом в письме Жуковского к Бенкендорфу с. 447 наст. изд.). Имена немногих друзей, присутствовавших

- 590 -

при выносе тела, названы в воспоминаниях Вяземского. Это — родные Н. Н. Пушкиной, Г. А. Строганов и его жена, Жуковский, Тургенев, Михаил Виельгорский, А. О. Россет, Н. А. Скалон, Вяземские и Карамзины (см.: П. П. Вяземский. Пушкин (1816—1837). По документам Остафьевского архива и личным воспоминаниям. — В книге: А. С. Пушкин. Новонайденные его сочинения.., вып. II. К биографии А. С. Пушкина. М., 1885, с. 69). Однако ни Е. А. Карамзина, ни щедрая обычно на подробности С. Н. Карамзина на этот раз, из осторожности, не упоминают об обстоятельствах выноса тела.

² Святогорский монастырь, находящийся в пяти километрах к югу от Михайловского. В Святогорском монастыре были погребены дед Пушкина Осип (Иосиф) Абрамович Ганнибал (1744—1806) — сын «арапа Петра Великого» Абрама Петровича Ганнибала, — его жена Мария Алексеевна Ганнибал, рожд. Пушкина (1745—1818), мать поэта Надежда Осиповна Пушкина (1775—1836) и его брат, умерший младенцем, Платон Сергеевич Пушкин (1817—1819).

³ Имеется в виду первый вызов, посланный Пушкиным Дантесу 5 ноября 1836 года. Биографам Пушкина давно было известно о том, что Пушкин перед смертью просил у Николая I прощения своему секунданту Данзасу и себе, однако оставалось неясным, за что именно просил Пушкин для себя прощения. Со слов Вяземского, записанных П. И. Бартеневым, биографы знали только, что Николай I после ноябрьского вызова, «встретив где-то Пушкина, взял с него слово, что если история возобновится, он не приступит к развязке, не дав ему знать наперед». Далее Вяземский рассказывает, что Пушкин накануне дуэли написал Николаю I письмо, сообщавшее о поединке, но не отослал его. Это письмо было найдено в кармане сюртука, в котором Пушкин дрался на дуэли, а потом хранилось у секретаря Бенкендорфа П. И. Миллера (РА, 1888, кн. II, № 7, с. 308). В рассказе Вяземского допущено много неточностей. В действительности письмо, бывшее у Миллера, написано Пушкиным не накануне дуэли, а 21 ноября 1836 года, адресовано не царю, а Бенкендорфу (см. XVI, с. 191—192). Письмо было приготовлено для того, чтобы его доставили по назначению после поединка и потому не было отослано. Неточности, допущенные Вяземским, вызывали сомнение в истинности всего сообщения Вяземского, между тем как в основе оно верно. Письмо Е. А. Карамзиной подтверждает сообщение Вяземского и разъясняет, что Пушкин просил у царя прощения за нарушенное слово. Очевидно, Пушкин дал царю обещание не драться на дуэли во время аудиенции 23 ноября, вызванной указанным выше письмом к Бенкендорфу. Запись о приеме царем «камер-юнкера Пушкина» и Бенкендорфа была обнаружена П. Е. Щеголевым в камер-фурьерском журнале и опубликована в его книге «Из жизни и творчества Пушкина» (изд. 3-е, Гослитиздат, М.—Л., 1931, с. 145).

⁴ Свидетельства о записке, посланной Николаем I Пушкину, содержатся в воспоминаниях Вяземского, А. И. Тургенева и Жуковского. Текст записки с незначительными вариантами совпадает во всех источниках и содержит, так же как и приведенный в письме Е. — А. Карамзиной, обещание взять на себя заботу о семье Пушкина при условии исполнения им христианского долга. Сама записка не сохранилась и в Полном собрании сочинений Пушкина (XVI, с. 228) напечатана в отделе dubia по тексту, содержащемуся в письме А. И. Тургенева к неизвестному лицу (см. с. 207 наст. изд.). Лейб-медик Арендт (а не Жуковский, как можно было бы понять из письма Карамзиной) должен был прочесть ее Пушкину и тотчас вернуть царю. Эти обстоятельства дали повод П. Е. Щеголеву подвергнуть сомнению самое существование записки и объявить весь

- 591 -

эпизод с ней «темным и весьма недоуменным» (Щеголев, с. 147). Но, недоумевая, почему Арендт должен был вернуть записку царю, Щеголев не учитывал того, что оставить записку монарха в руках подданного значило бы сделать из нее «рескрипт», т. е. оказать такую «высочайшую» милость, которое Пушкин в глазах Николая I не был и не мог быть достойным. Ю. Г. Оксман доказывал, что записка Николая была обращена к Арендту, а не к Пушкину, и считал версию о письме царя к Пушкину позднейшей легендой, а само письмо «апокрифическим» (Б. Л. Модзалевский, Ю. Г. Оксман и М. А. Цявловский. Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина. «Атеней». Л., 1924, с. 51—73).

⁵ Назначение пенсии Н. М. Карамзину сопровожоалось специальным царским рескриптом, составленным Жуковским, в котором утверждалось государственное значение деятельности историографа. Отказом составить и опубликовать аналогичный указ о Пушкине Николай I выразил нежелание сообщать своим «милостям» семье Пушкина значение государственного акта и придал им характер личного благодеяния. Следует отметить, что Е. А. Карамзина, при всей любви и уважении к Пушкину, поэту и человеку, видела в поведении царя акт исторической справедливости — настолько Н. М. Карамзин, в глазах его семьи, был окружен ореолом святости и недосягаемого величия.

⁶ Россет — вероятно, Аркадий Осипович.

⁷ Те. Российской Академии, членом которой Пушкин был с 3 декабря 1832 года.

⁸ Сведения С. Н. Карамзиной не точны. На отпевании отсутствовали: английский посол лорд Дерхем и греческий посланник кн. Суццо — по болезни. Геккерн, который не был приглашен, и прусский посол Либерман, отклонивший приглашение «вследствие того, что ему сказали, что названный писатель <т. е. Пушкин> подозревался в либерализме в юности». Сведения эти содержатся в донесении саксонского посланника Люцероде своему правительству (Щеголев, стр. 333).

⁹ Пьер — П. И. Мещерский.

¹⁰ Текст подлинной записки Николая I таков:

«1. Заплатить долги.

2. Заложенное имение отца очистить от долга.

3. Вдове пенсион и дочери <т. е. дочерям> по замужество.

4. Сыновей в пажи и по 1500 р. на воспитание каждого по вступление на службу.

5. Сочинения издать на казенный счет в пользу вдовы и детей.

6. Единовременно 10 т<ысяч>».

Записка опубликована Щеголевым (с. 191). подлинник, с надписью Жуковского на обложке: «Своеручная записка, данная мне государем императором 30 генваря 1837», хранится в Пушкинском Доме (Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского Дома, вып. VIII, М.—Л., 1959, с. 35, № 246). Инициатором распоряжений Николая I был Жуковский, составивший вечером 29 января 1837 года для передачи царю черновик, в котором перечислены и обоснованы все пункты, содержащиеся в записке Николая I (см.: Щеголев, с. 190—191; Бюллетени, вып. VIII, № 245).

¹¹ Сведения, сообщенные С. Н. Карамзиной, не вполне точны: долгов у Пушкина оказалось значительно больше, чем думали первоначально. Всего на уплату долгов частным лицам было истрачено опекой над детьми и имуществом Пушкина 95 600 руб. Кроме того, был списан долг Пушкина казне, достигавший почти 44 тысяч руб. Общая сумма задолженности поэта составляла 138 988 руб. 33 коп. (Летописи Гос. литературного музея, кн. V, Архив опеки Пушкина. М., 1939, с. 2).

- 592 -

¹² Село Михайловское — имение матери Пушкина Н. О. Пушкиной в Псковской губернии. В 1836 году там числилось 80 ревизских душ (П. Щеголев. Пушкин и мужики. М., 1928, с. 12). После смерти Надежды Осиповны Пушкиной (29 марта 1836 года) имение перешло к ее детям — Ольге, Александру и Льву (Сергей Львович отказался от своей доли в пользу дочери). Пушкин, дорожа имением, хотел оставить его за собой и предложил выплачивать брату и сестре выкупную сумму. После его смерти опека над имуществом детей Пушкина выкупила Михайловское и обратила его во владение детей поэта.

¹³ Нижегородское имение — деревня Кистенево, в которой за Пушкиным числилось 200 душ мужского пола, переданных ему 27 июня 1830 года отцом «в вечное и потомственное владение». Эти 200 душ 5 февраля 1831 года Пушкин заложил в Московском опекунском совете. 2 мая 1835 года Пушкин отказался от управления имением, передав принадлежавшую ему часть своей сестре О. С. Павлищевой и брату Льву Сергеевичу (П. Щеголев. Пушкин и мужики, с. 73—74, 143).

¹⁴ Организация издания посмертного собрания сочинений Пушкина была поручена опекунству, издателями-редакторами его были друзья Пушкина В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, П. А. Плетнев и В. Ф. Одоевский. Восемь томов издания, включавшие художественные произведения, опубликованные при жизни Пушкина, вышли в 1838 году. В 1841 году к ним были присоединены три дополнительных тома, содержащих главным образом оставшиеся в рукописи произведения, изданные посмертно. Первоначальный тираж издания был определен в 10 тысяч экземпляров; расчет на повышенный интерес к творчеству Пушкина в связи с его трагической гибелью побудил опекунство увеличить тираж до 13 тысяч экземпляров. Однако надежды, возлагавшиеся на доходы от издания, не оправдались, о чем, например, с большим злорадством писала Е. Н. Гончаровой-Дантес ненавидевшая Пушкина Идалия Григорьевна Полетика (побочная дочь гр. Г. А. Строганова); «Прекрасное рвение к распространению произведений покойного ужасно замедлилось: вместо того чтобы принести пятьсот тысяч рублей, они не принесут и двухсот тысяч» («Звенья», т. IX, 1951, с. 180). Действительно, подписка к ноябрю 1838 года дала лишь 262 тысячи руб. валового дохода, а всего распространилось только 7000 экземпляров. — Причины неуспеха издания обусловливались прежде всего высокой ценой (25 руб. за экземпляр, с пересылкой — 35 руб., на веленевой бумаге — 40 руб., с пересылкой — 50 руб. асс.), некрасивой внешностью и небрежностью оформления (см.: Летописи Гос. литературного музея, кн. V, стр. 160). Издание отличалось также плохим редактированием. Оно даже не достигало полноты, доступной хотя бы по печатным источникам того времени. Произвольно обращались редакторы, в частности Жуковский, и с пушкинскими текстами, изымая и переделывая всё, что, по их мнению, могло вызвать недовольство цензуры или свидетельствовало о неблагонадежности Пушкина. Издание вызвало резкую критику Белинского (см. Полн. собр. соч., т. VII, 1955, стр. 99—100).

¹⁵ Калужское имение Гончаровых — Полотняный завод (Полотняные заводы), принадлежавшее деду Н. Н. Пушкиной — Афанасию Николаевичу Гончарову, расположено в 18 километрах от Калуги. А. Н. Гончаров за 40 лет управления громадным наследством растратил почти 30-миллионное состояние, сумел разорить богатейшее имение и оставил после себя около полутора миллиона долгу. После смерти А. Н. Гончарова в сентябре 1832 года управление имением перешло к старшему брату Н. Н. Пушкиной Дмитрию Николаевичу Гончарову (1808—1859) в качестве опекуна его душевнобольного отца. Выйдя в отставку и пожертвовав своей удачно начавшейся карьерой,

- 593 -

Д. Н. Гончаров взял на себя тяжелую задачу — приведение в порядок безнадежно расстроенного имения, задачу, которую он не смог разрешить до самой смерти. — Пушкин дважды был в Полотняном заводе: первый раз до свадьбы, в мае 1830 года, чтобы решить с А. Н. Гончаровым вопрос о приданом Натальи Николаевны. Второй раз он провел там около двух недель вместе со своей семьей в августе-сентябре 1834 года. 16 февраля 1837 года Наталья Николаевна с детьми и ее сестра Александра Николаевна выехали в Полотняный завод; они жили там до 1839 года. Уезжая в деревню, Наталья Николаевна выполняла волю Пушкина: в день смерти, прощаясь с ней, он сказал: «Ступай в деревню, носи по мне траур два года, а потом выходи замуж, но за человека порядочного». Эти слова Пушкина со слов В. Ф. Вяземской записал П. И. Бартенев. Им же записана эта фраза в передаче Е.А- Долгоруковой: «Носи по мне траур два или три года- Постарайся, чтоб забыли про тебя. Потом выходи опять замуж, но не за пустозвона» (РА, 1888, кн. II, № 7, с. 311; 1908, кн. III, с. 259). В январе 1839 года Н. Н. Пушкина вернулась в Петербург (см.: М. А. Цявловский. Новые материалы для биографии Пушкина. — Звенья, т. IX, с. 180—183).

¹⁶ Н. Н. Пушкина через графа Г. А. Строганова обратилась к Бенкендорфу с просьбой разрешить Данзасу проводить тело Пушкина в Святые горы. В ответ на письмо Строганова Бенкендорф писал: «Государь отвечал, что он сделал всё, от него зависевшее, дозволив подсудимому Данзасу остаться до сегодняшней погребальной церемонии при теле его друга; что дальнейшее снисхождение было бы нарушением закона — и следовательно невозможно; но он прибавил, что Тургенев, давнишний друг покойного, ни чем не занятый в настоящее время, может отдать этот последний долг Пушкину и что он уже поручил ему проводить тело» (наст. изд. с. 216). Досада А. И. Тургенева, о которой пишет Карамзина, по-видимому, вызвана формой поручения, в которой Тургенев увидел не только пренебрежение к своему общественному положению, но и враждебность Николая I к другу Пушкина и брату декабриста. Письмо С. Н. Карамзиной разъясняет запись в дневнике Тургенева от 2 февраля 1837 года: «У Карамз<иных>... О Вяземском со мною: „он еще не мертвый“» (наст. изд., с. 201), т. е. ему, Тургеневу, доверяют только мертвых. — Тургенев с гробом Пушкина, в сопровождении жандарма, выехал не 2 февраля, как предполагала С. Н. Карамзина, а в ночь на 4 февраля (см. наст. изд., с. 201).

¹⁷ Сашинька — А. О. Смирнова-Россет.

С. Н. и А. Н. КАРАМЗИНЫ

10(22) февраля 1837 г. Петербург

¹ 9(21) февраля праздновался день рождения Елизаветы Николаевны Карамзиной (1821—1891).

² «Матильда или ревиость» — переводная драма Н. П. Мундта (1803—1872). Впервые поставлена в Александрийском театре в 1835 году.

³ Николенька — сын П. И. и Е. Н. Мещерских.

⁴ Приведенные С. Н. Карамзиной первые 56 строк стихотворения Лермонтова «Смерть поэта» были написаны, по-видимому, 29 января, когда по городу разнеслась весть о смерти Пушкина. В копии, приложенной к «Делу о непозволительных стихах,

- 594 -

написанных корнетом лейб-гвардии Гусарского полка Лермонтовым, и о распространении оных губернским секретарем Раевским» (ИРЛИ, ф. 524, оп. 3, № 9, лл. 17—18), указана дата «28 января», однако невозможно предположить, чтобы стихотворение было написано до смерти Пушкина (см.: М. Ю. Лермонтов. Сочинения в шести томах, т. II. Изд. Академии наук СССР, М.—Л., 1954, с. 330; т. VI, 1957, с. 813). Стихи Лермонтова быстро разошлись по городу. И. И. Панаев писал, что они «переписывались в десятках тысяч экземпляров, перечитывались и выучивались наизусть всеми» (И. И. Панаев. Литературные воспоминания, с. 96). Стихотворение Лермонтова С. Н. Карамзина приводит без отступлений от белового-автографа, сохранившегося в архиве В. Ф. Одоевского (ГПБ). По мнению И. Л. Андроникова, такая точность объясняется тем, что С. Н. Карамзина списала стихотворение именно с этого автографа, который дал ей В. Ф. Одоевский, получивший его (непосредственно или через А. А. Краевского) от самого Лермонтова. Друг Лермонтова С. А. Раевский, арестованный по делу о распространении стихотворения Лермонтова, показывал: «Стихи эти появились прежде многих и были лучше всех, что я узнал из отзыва журналиста Краевского, который сообщил их В. А. Жуковскому, князьям Вяземскому и Одоевскому и пр. Знакомые Лермонтова беспрестанно говорили ему приветствия и пронеслась даже молва, что В. А. Жуковский читал их е. и. в. государю наследнику и что он изъявил высокое свое одобрение» (П. Висковатый. М. Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. М., 1891, Приложения, с. 11). О заключительных 16 строках стихотворения — см. письмо № 22, примеч. 2. Знакомство самого Лермонтова с Карамзиными произошло позднее, в 1838 году, после возвращения его из ссылки, когда он стал одним из близких к ним людей и посетителем карамзинского салона.

⁵ По законам о дуэлях военный суд над дуэлянтами учреждался при воинской части (но не той, в которой служили участники или один из участников). В данном случае приказом от 1 февраля 1837 года военно-судная комиссия была учреждена при л.-гв. Конном полку, под председательством полковника этого полка флигель-адъютанта Бреверна 1-го и в составе нескольких офицеров полка (Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном. Подлинное военно-судное дело 1837 г. СПб., 1900. С. 17).

⁶ Луиза Виргиния Ансело (Ancelot, 1792—1875) — французская писательница, драма которой «Мария или три возраста» («Marie ou les trois époques») была поставлена в Петербурге в 1837 году в переводе В. А. Каратыгина. В 1826 году Л. Ансело была в России вместе с мужем, также писателем Жаком Франсуа Ансело; последний издал в 1827 году в Париже книгу «Шесть месяцев в России», в которой дал поверхностное и искаженное представление о русской жизни. Пушкин в «Отрывках из писем, мыслях и замечаниях» иронически отозвался о книге Ансело и о нем самом (см. XI, стр. 54; ср. т. XIII, с. 279).

⁷ Андрей Карамзин в письме от 12(24) января 1837 года писал о сходстве княгини О. С. Одоевской с г-жой Ансело: «...взявши с собою карточку, присланную мне Александром Ивановичем (Тургеневым), я отправился к M-me Ancelot, которая меня приняла, и приняла очень мило. Было довольно поздно и, следовательно, темно, и хотя я просидел у нее около часа, но свечей не приносили, и я при шатком сиянии камина не мог разглядеть ее хорошо; мне кажется, что она напоминает en miniature княгиню Одоевскую. Она была рада известию, что пьесу ее <«Мария или три возраста»> играют в Петербурге» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 263—264).

⁸ На смерть Пушкина В. Ф. Одоевский откликнулся известным некрологом, напечатанным в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“» Краевского (1837,

- 595 -

30 января, № 5, стр. 48) и начинающимся словами: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!..» За публикацию этого некролога Краевский получил выговор от Бенкендорфа. До недавнего времени автором некролога считался Краевский. Р. Б. Заборова высказала и очень убедительно обосновала предположение о принадлежности некролога Одоевскому (см.: Р. Б. Заборова. Неизданные статьи В. Ф. Одоевского о Пушкине. — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы, т. I, 1956, с. 320—328). Сообщение С. Н. Карамзиной подтверждают это предположение и делает его несомненным фактом.

⁹ После смерти Пушкина его друзья Одоевский, Вяземский, Плетнев вместе с Краевским взяли на себя выполнение обязательств Пушкина по отношению к подписчикам «Современника» и по очереди издали четыре книжки журнала на 1837 год: I(V) том — Плетнев, II(VI) — Краевский, III(VII) — Одоевский, IV(VIII) — Вяземский. Близкое участие а издании принимал Жуковский, хлопотавший о разрешении на продолжение журнала.

Е. А. и С. Н. КАРАМЗИНЫ

16—17 февраля (28 февраля — 1 марта) 1837 г. Петербург

¹ Брат Н. Н. Пушкиной — Д. Н. Гончаров.

² Загрядская — Екатерина Ивановна Загряжская. С вечера 27 января, в часы предсмертной агонии Пушкина, и в следующие дни Е. И. Загряжская была неотлучно с Н. Н. Пушкиной; 16 февраля она выехала, сопровождая вдову поэта, вместе с ней, с ее сестрой и ее детьми в Полотняные заводы, откуда вернулась через две недели (ПиС, вып. VI, с. 48, 50, 68; вып. I, с. 57—58). После смерти Пушкина, до отъезда Геккерна и Е. Н. Дантес-Гончаровой за границу (1 апреля), Е. И. Загряжская не хотела бывать в доме Геккерна и не виделась со своей племянницей — женой убийцы Пушкина, ограничиваясь перепиской с ней (см.: Щеголев, с. 284, 287, 290).

³ Екатерина Николаевна Дантес-Геккерн, уехав за границу вместе со свекром Геккерном 1 апреля (ст. ст.) 1837 года, уже не возвращалась в Россию и умерла 15 октября (н. ст.) 1843 года в Сульце (Эльзас) в доме, принадлежавшем семье Дантесов. Здесь ее посетил в 1838 году ее брат И. Н. Гончаров, но с Н. Н. Пушкиной она действительно больше уже не встречалась.

⁴ Суд над Дантесом был окончен 19 февраля; приговор, по которому Дантес был разжалован в рядовые с лишением прав русского дворянства и подлежал высылке за границу, был утвержден 18 марта; на другой день, 19 марта, Дантес был выслан до границы в сопровождении жандармского унтер-офицера (Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном. Подлинное военно-судное дело. СПб., 1900, с. 151; В. В. Никольский. Дантес-Геккерен. — РС, 1880, № 10, с. 429).

⁵ Иронический рассказ о распродаже имущества Геккерна содержится в письме П. А. Вяземского к Э. К. Мусиной-Пушкиной от 16 февраля 1837 года: «Папаша его <Дантеса> расторговался, продает свою квартирную обстановку, все ездят к нему как на аукцион в мебельном складе; купили даже стул, на котором он сидел» («Северный край», 1899, 14 ноября, № 331). То же рассказывает и Н. М. Смирнов в своих «Памятных заметках»: См. наст. изд. с. 276.

- 596 -

А. Н. КАРАМЗИН

17 февраля (1 марта) 1837 г. Петербург

¹ А. Н. Карамзин говорит о стихотворении неизвестного автора на смерть Пушкина, распространявшемся в рукописных списках под названием «Воспоминание о Пушкине». Упоминание о лицейских годовщинах позволяет предположить, что автором стихотворения был человек, хорошо знавший Пушкина и учившийся в лицее. Стихотворение это опубликовано и прокомментировано Л. Б. Модзалевским в сборнике «Звенья» (т. VI, 1936, с. 156—158).

² Имеются в виду заключительные 16 строк стихотворения «Смерть поэта», только что прибавленные Лермонтовым к первоначальному тексту и быстро распространившиеся в списках (в то же время, между 17 и 21 февраля, Лермонтов был арестован за их сочинение). Гневный, бичующий тон этих последних стихов, контрастирующий с элегическим тоном первой части стихотворения, многим политически умеренным людям, таким как Александр Карамзин, казался чрезмерным и неприемлемым, почему и предполагалось, что они Лермонтову не принадлежат (ср. то же в письме А. И. Тургенева к А. Н. Пещурову от 13 февраля — ПиС, вып. VI, с. 113).

³ Брамбеус — псевдоним Осипа Ивановича Сенковского (1800—1858), ученого арабиста и тюрколога, беллетриста, журналиста и критика. Беспринципный и легко приспосабливающийся к обстановке литератор, он, как и Греч и Булгарин, был проводником официально-реакционного курса и выступал против прогрессивной журналистики, в частности против пушкинского «Современника». Издавал популярный в 30-е годы журнал «Библиотека для чтения», рассчитанный на непритязательные обывательские вкусы провинциального читателя. На страницах «Современника» велась борьба с журналом Сенковского.

Е. А. и С. Н. КАРАМЗИНЫ

3(15) марта 1837 г. Петербург

¹ Первое впечатление от полученного известия о смерти Пушкина выражено в письме Андрея Карамзина от 12(24) февраля 1837 года. Приводим отрывки из этого и следующих его писем, содержащих отклики на смерть Пушкина. Они напечатаны в сборнике «Старина и новизна» (кн. XVII); необходимость их приведения здесь объясняется редкостью и малодоступностью этого издания, а также тем, что тексты, публикуемые нами, проверены и уточнены по подлинникам — РГАЛИ, ф. 248, on. 1, № 38; ИРЛИ, ф. 244, on. 18, № 36. Все эти письма написаны Андреем Карамзиным по-русски, кроме отдельных французских фраз. Помимо негодования и горестных чувств самого Карамзина, эти письма представляют собой интересные свидетельства о резонансе, который получила смерть великого русского поэта за границей.

- 597 -

«24 (12) февраля

Я получил ваше горестное письмо с убийственным известием, милая, добрая маменька, и до сих пор не могу опомниться!.. Милый, светлый Пушкин, тебя нет!.. Я плачу с Россией, плачу с друзьями его, плачу с несчастными жертвами (виноватыми или нет) ужасного происшествия. Поздравьте от меня петербургское общество, маменька, оно сработало славное дело: пошлыми сплетнями, низкою завистию к гению и к красоте оно довело драму, им сочиненную, к развязке; поздравьте его, оно того стоит. Бедная Россия! Одна звезда за другою гаснет на твоем пустынном небе, и напрасно смотрим, не зажигается ли заря на востоке — темно!

Как пишу вам эти строки, слезы капают из глаз — мне грустно, неизъяснимо грустно. Я не свидетель того, что теперь происходит у вас, но сердце замирает при мысли de la masse de désespoir qui déchire en ce moment le coeur de quelquesuns.* Пушкин — это высокое создание, оставил мир, в котором он не был счастлив, возвратился в отчизну всего прекрасного; жалки мы, которые его оплакиваем, которые лишились того, который украшал наш круг своим присутствием, наше отечество своею славою, который озарял нас всех отблеском своего света. Нельзя и грешно искать виноватых в несчастных..., бедная, бедная Наталья Николаевна! Сердце заливается кровью при мысли о ней. Милая маменька, я уверен, что вы ее не оставили. Сидя за столом у Смирновых, мне вручили ваше письмо, я переменился в лице, потому что только четыре дня тому назад, что получил последнее, но, увидя вашу руку и милой Сонюшки, успокоился; прочел, вскрикнул и сообщил Смирновым. Александра Осиповна горько плакала. Вечером собрались у них Соболевский, Платонов (cet homme que vous n’aimez pas, cet homme qui lait parade d’une stoique insensibilité a pleuré en dévorant ses larmes, когда я показал ему ваше письмо) et remplis du essentiment de l’amitié ils ont prononcé des anathèmes impitoyables...** Бог им прости, я нс мог им вторить ни сердцем, ни словами; спорил и ушел, потому что мне стало неприятно, и я уверен, что, если бы великий покойник нас мог слышать, он поблагодарил бы меня; он же сказал: «Что бы ни случилось, ты ни в чем не виновата...». Да будет по словам его. Я не знаю, что сказать о Дантесе... Если правда, что он после свадьбы продолжал говорить о любви Наталье Николаевне, то il est jugé,*** но я не могу и не хочу верить. Не думают ли о памятнике? Скажите брату Саше, что я ожидаю от него письма, он, как мужчина, мог многое слышать, пусть не поленится. Неужели не откроется змея, написавшая безымянные письма, и клеймо всеобщего презрения не приложится к лицу злодея и не прогонит его на край света. Божеское правосудие должно бы открыть его, и мне кажется, что я бы с наслаждением согласился быть его орудием» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 291—293).

В приписке к этому письму, сделанной 25/13 февраля, Андрей Карамзин опять пишет о Пушкине:

«Сейчас выходит из комнаты Соболевский. Ему пришла в голову хорошая мысль: он предлагает открыть по России подписку для детей Пушкина и оставлять проценты

- 598 -

с капиталом до замужества дочерей и до полного возраста сына. Он будет об этом сам писать Жуковскому» (там же, с. 293).

«28 (16) февраля

Как я вам благодарен, милая и добрая маменька, и тебе, ma chère Sophie,* за письмо, полученное сегодня. Я очень желал, но не смел надеяться получить его, потому что это более, нежели сколько было обещано. Но вы знали, что, отчужденный от родины пространством, я не чужд ее печалям и радостям и что с тех пор, как роковое известие достигло меня и русскую братию в Париже, наши сердца и взоры с тоскою устремились на великого покойника и мы жадно ожидали подробностей. Если что может здесь утешить друга отечества и друга Пушкина, так это всеобщее сочувствие, возбужденное его смертию; оно тронуло и обрадовало меня до слез! Не всё же у нас умерло, не всё же холодно и бесчувственно! Есть струны звучные даже и в петербургском народе! Милые, добрые мои сограждане, как я люблю вас! Но с другой стороны то, что сестра мне пишет о суждениях хорошего общества, высшего круга, гостинной аристократии (черт знает, как эту сволочь назвать), меня нимало не удивило; оно выдержало свой характер: убийца бранит свою жертву — это должно быть так, это в порядке вещей. Que d’Antès trouve des défenseurs,** по-моему, это справедливо; я первый с чистою совестью и с слезою в глазах о Пушкине протяну ему руку: он вел себя честным и благородным человеком — по крайней мере, так мне кажется, mais que Pouchkine trouve des accusateurs acharnès... les misérables!..*** Быстро переменялись чувства в душе моей при чтении вашего письма, желчь и досада наполнили ее при известии, что в церковь впускали по билетам только la haute société.**** Ее-то зачем? Разве Пушкин принадлежал ей? С тех пор, как он попал в ее тлетворную атмосферу, его гению стало душно, он замолк... méconnu et déprécié il a végété sur ñå sol arride et ingrat et il est tombé victime de la médisance et de la calomnie.***** Выгнать бы их и впустить рыдающую толпу, и народная душа Пушкина улыбнулась бы свыше! Повторяю, что сказал в том письме: бедная Наталья Николаевна! Сердце мое раздиралось при описании ее адских мучений. Есть странные люди, которым не довольно настоящего зла, которые ищут его еще там, где нет его, которые здесь уверяли, что смерть Пушкина не тронет жены его, que c’est une femme sans coeur.****** Твое письмо, милая сестра, им ответ, и сердце не обмануло меня. Всеми силами душевными благословляю я ее и молю бога, чтоб мир сошел в ее растерзанное сердце.

Хвала царю за то, что он не отстал от своих; он показал себя молодцом — нечего сказать!

Дай бог, чтоб не было строгих наказаний! Зачем вы мне ничего не говорите о Дантесе и бедной жене его?» (там же, с. 249—295).

В приписке к этому письму, сделанной 1 марта/17 февраля, Андрей Карамзин пишет:

- 599 -

«В воскресенье после обедни отслужили мы панихиду Пушкину. Священник обрадовался, когда узнал, что я Карамзин, сын Николая Михайловича, но скоро разочаровал меня наивно-глупым размышлением: я объявил ему о нашем горе: „Александр Серг<еевич> Пушкин убит на дуэли!“ — „Как же это можно-с, ведь дуэли запрещены-с!!!“» (там же, с. 296).

В другой приписке, сделанной 2 марта/18 февраля:

«Прочитав первую страницу этого письма, которую написал я сгоряча, мне стало было совестно, что я так напал на бонтонное петербургское общество, но теперь, после письма Аркадия Россет к сестре его <Смирновой>, я не только мысленно повторяю всё сказанное мною, но мне еще кажется мало. Как вспомню, так злость и негодование разбирают, тем более, что и здесь есть хорошие образчики. Так, например, Медем, член нашего немецкого посольства, чуть не выцарапал глаза Смирнову за то, что он назвал Пушкина l’hómme le plus marquant en Russie,* и прибавил: «Pouschkine a fait de jolis vers, c’est vrai, mais sa popularité ne lui est venue que de ses satires contre le gouvernement!».** Жаль, что он не сказал этого мне; я бы осадил ревельскую селедку! Уж эти немцы безотечественные, непричастные русской славе и русским чувствам, долго ли им хмелиться на чужом пиру? Как ни сойдемся, всё говорим про одно, и разойдемся, грустные и сердитые на Петербург!

Я думаю, что я к добру теперь не в Петребурге, где бы я перессорился со всеми, а может быть, пошло бы и далее, vous savez, chère maman, que la modération, le sang-froid et moi n’avons jamais passé par la même porte,*** а я и здесь все эти дни не в своей тарелке. Это происшествие и в Париже произвело действие: дня два или три после вашего письма было напечатано известие во всех журналах, а сегодня в «Journal des débats» прочел я une notice sur Pouschkine,**** очень порядочно и верно написанную. Вчера оставил я карточку d’Archiac, которого не застал дома (он мне сегодня поутру прислал «Онегина» с вашей запиской, милая маменька; за то и другое целую нежно ваши ручки), был... у Mme Ancelot... Она мне объявила, что d’Archiac ее приятель и что я встречу его у ней в субботу, что и остановило мои преследования. Вечером... пришел Соболевский и просидел и проболтал со мною до половины третьего всё про тот же предмет, так что очень пора на покой... Сегодня утром читал я «Онегина», и иногда невольная слеза капала из глаз — так живо напоминали иные стихи этой прелестной поэмы Пушкина... У Смирновых обедал Гоголь: трогательно и жалко смотреть, как на этого человека подействовало известие о смерти Пушкина. Он совсем с тех пор не свой, бросил то, что писал, и с тоской думает о возвращении в Петербург, который опустел для него» (там же, с. 297—299).

В приписке к этому же письму, сделанной 3 марта/19 февраля:

«...я поехал прощаться с Свечиной... Я застал у нее Николая Палена, брата посла; разговор скоро обратился к Пушкину, и немец вздумал запеть по-своему, что-де Пушкин

- 600 -

виноват, что он-де с ума сходил и прочие lieux communs,* да не на того сердечный напал, и я, с своей стороны, гораздо подробнее, обстоятельнее и вернее рассказал всю историю и не мог выдержать, чтоб не задеть прекрасное общество.

Он: «Ce n’est que la populace qui a montré de l’enthousiasme et la société dans laquelle Pouschkine vivait avait plus de droits à le juger».**

Я: «Cette société n’avait aucun droit, elle a méconnu Pouschkine, par envie ou je ne sais pourquoi, elle s’est toujours montrée bostile envers lui et à sa mort elle a été traitie à la gloire et aux sympathies nationales et a été méprisable. Quant à ce que vous appellez populace — c’était les militaires, les employés civils, les artistes, les marchands et le bon peuple russe et dont le suffrage vaut bien celui d’une coterie usurpatrice et sans autorité».***

Мой немец замолчал и хорошо сделал» (там же, с. 299—300).

² Это сообщение об отношении Н. Н. Пушкиной к смерти мужа неприятно поразило Андрея Карамзина: «То, что вы мне говорите о Наталье Николаевне, меня опечалило, — писал он 27 марта (8 апреля) в ответ на письмо матери. — Странно, я ей от всей души желал утешения, но не думал, что мои желания так скоро исполнятся» (Стар. и нов., кн. XX, 1916, с. 71).

³ Овдовевший С. Л. Пушкин летом 1836 года переселился в Москву к своей сестре Е. Л. Сонцовой. О смерти сына он узнал от престарелого И. И. Дмитриева. Несмотря на холодность личных отношений А. С. Пушкина с отцом, смерть сына была воспринята С. Л. Пушкиным трагически. Е. А. Баратынский в письме к Вяземскому от 5 февраля сообщал, что он навестил отца <С. Л. Пушкина> в ту самую минуту, как его уведомили о страшном происшествии. Он, как безумный, долго не хотел верить. Наконец, на общие, весьма неубедительные увещания сказал: «Мне остается одно: молить Бога не отнять у меня памяти, чтоб я его не забыл». Это было произнесено с раздирающею душу ласковостью» (Стар. и нов., кн. III, 1900, с. 341—342).

⁴ О своем нежелании встречаться с Сергеем Львовичем Наталья Николаевна объявила друзьям поэта еще в Петербурге. Сообщая П. А. Осиповой об отъезде Н. Н. Пушкиной, А. И. Тургенев писал: «В Москве они <т. е. Н. Н. с детьми, А. Н. Гончарова и Е. И. Загряжская> не остановятся ни на час и Пушкина напишет письмо к Сергею Львовичу и скажет ему, что теперь не в силах еще его видеть» (ЛиС, вып. I, с. 58). Приехав в Полотняный завод в начале 20-х чисел февраля, Наталья Николаевна только 1 марта написала письмо С. Л. Пушкину. Объясняя, почему не состоялась их встреча в Москве, она ссылалась на то, что «врачи приказали ей как можно скорее ехать в деревню» и что Москву они проезжали ночью и остановились там только для того, чтобы сменить лошадей (ПиС, вып. VIII, с. 55).

⁵ Эти слова в другой редакции вошли в письмо Жуковского к С. Л. Пушкину о смерти Пушкина, помеченное 15 февраля 1837 года и напечатанное в пятом томе «Современника» (см. наст. изд. с. 434—435). Стихотворное переложение отрывка письма было

- 601 -

затем вписано Жуковским в черновую книгу Пушкина, подаренную им Е. П. Ростопчиной: «Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе...».

⁶ Ундина — героиня поэмы Жуковского «Ундина» (переработки прозаической повести немецкого писателя-романтика Фр. де Ламот-Фуке под тем же названием), водяная дева, получившая человеческую душу благодаря любви к человеку к браку с ним.

А. Н. КАРАМЗИН

13(25) марта 1837 г. Петербург

¹ В письме из Парижа от 16(28) февраля 1837 года Андрей Карамзин беспокоился о судьбе Дантеса: «Зачем вы мне ничего не говорите о Дантесе и бедной жене его?» спрашивал он (Стар. и нов., кн. XVII, с. 295). Возмущаясь светским обществом, приведшим, по его убеждению, Пушкина к катастрофе и к гибели, он склонен был оправдывать его противника. В дуэли он видел дело чести, и поэтому не осуждал Дантеса. Не последовал он и совету брата не протягивать руки Дантесу при встрече и так описывал ее в письме из Баден-Бадена от 26 июня (8 июля) 1837 года:

«Вечером на гуляний увидел я Дантеса с женою: они оба пристально на меня глядели, но не кланялись, я подошел к ним первый, и тогда Дантес à la lettre* бросился ко мне и протянул мне руку. Я не мог выразить смешения чувств, которые тогда толпились у меня в сердце при виде этих двух представителей прошедшего, которые так живо напоминали мне и то, что было, и то, чего уже нет и не будет. Обменявшись несколькими обыкновенными фразами, я отошел и пристал к другим; русское чувство боролось у меня с жалостью и каким-то внутренним голосом, говорящим в пользу Дантеса. Я заметил, что Дантес ждет меня, и в самом деле он скоро опять пристал ко мне и, схватив меня за руку, потащил в пустые аллеи. Не прошло двух минут, что он уже рассказывал мне со всеми подробностями свою несчастную историю и с жаром оправдывался в моих обвинениях, которые я дерзко ему высказывал. Он мне показывал копию с страшного пушкинского письма, протокол ответов в военном суде и клялся в совершенной невинности. Всего более и всего сильнее отвергал он малейшее отношение к Наталье Николаевне после обручения с сестрою ее и настаивал на том, что второй вызов a été comme une tuile qui lui est tombée sur la tête.** С слезами на глазах говорил он о поведении вашем (т е. семейства, а не маменьки, про которую он мне сказал: «A ses yeux je suis coupable, elle m’a tout prédit d’avance, si je l’avais vue, je n’aurais rien eu à lui réponde»***) в отношении к нему и несколько раз повторял, что оно глубоко огорчило его... «Votre famille que j’estimais de coeur, votre frère surtout que j’aimais, dans lequel j’avais confience, m’abandonner, devenir mon ennemi sans même vouloir m’entendre ni me donner la possibilité de me justifier — c’était mal à lui, c’était cruel»**** — и в этом, Саша, я с ним согласен, ты нехорошо поступил. Он прибавил: «Ma justification complète ne peut

- 602 -

venir que de M-e Pouchkine, dans quelques années, quand elle sera calme, elle dira peut-être que j’ai tout fait pour les sauver et que si je n’y ai pas réussi, cela n’a été de ma faute»* и т. д. Разговор и гулянье наши продолжались от 8 до 11 часов вечера. Бог их рассудит, я буду с ним знаком, но недружен по-старому — c’est tout ce que je puis faire** (Стар. и нов., кн. XVII, с. 317—318).

Через несколько дней Андрей Карамзин встретился с убийцей Пушкина на балу:

Странно мне было смотреть на Дантеса, — писал он 4(16) июля, — как он с кавалергардскими ухватками предводительствовал мазуркой и котильоном, как в дни былые (там же, стр. 319).

Еще через несколько дней состоялось полное примирение, а затем и встреча Андрея Карамзина с Геккерном, о чем он рассказывал в письме от 15(27) июля:

...за веселым обедом в трактире... Дантес, подстрекаемый шампанским, nous don-nait des crampes à force de rire.*** Кстати о нем. Il m’a tout à fait désarmé en me prenant par mon point faible: il m’a témoigné constamment tant d’intérêt pour toute la famille,**** он мне так часто говорит про всех вас и про Сашу особенно, называя его по имени, что последние облака негодования во мне рассеялись, et jé dois faire un, effort sur moi-même pour ne pas être avec lui aussi amical qu’autrefois.***** Зачем бы ему предо мною лицемерить? Он уже в России не будет, а здесь он среди своих, он дома, и я для него нуль. На. днях воротился сюда старый Гекерн, мы встретились с ним в первый раз у рулетки, он мне почти поклонился, я сделал, как будто бы не заметил, потом он же заговорил, я отвечал как незнакомому, отошел и таким образом отделался от его знакомства. Дантес довольно деликатен, чтоб и не упоминать мне про него» (там же, с. 320—321).

Непримиримо враждебное отношение Александра Карамзина к Геккерну является следствием поведения последнего, которое стало известно Александру после смерти Пушкина, и в первую очередь следствием слухов, приписывавших Геккерну авторство анонимного пасквиля. Убежденность Карамзиных, так же как и самого Пушкина, в виновности Геккерна позволяет видеть в нем вдохновителя писем, приведших к дуэли. В этом же письме от 15(27) июля Андрей Карамзин в последний раз упоминает о Пушкине: «Я получил от них <Смирновых> нумер „Современника“ и с восхищением прочел „Медного всадника“, жаль, что лучшее выпущено» (там же, с. 321).

² Дантес не был усыновлен Геккерном см. примеч. 1 на стр. 585—586 наст. изд.

- 603 -

³ За два дня до появления анонимных писем, как предположила С. Л. Абрамович, состоялось свидание Н. Н. Пушкиной с Дантесом на квартире Идалии Полетики. после этого свидания «обманувшего надежды Дантеса», «жена поэта оказалась в зависимости от Геккернов. Ей стали грозить оглаской происшедшего, тем что она все равно будет обесчещена в глазах мужа и общества» (Абрамович С. А. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1989, с. 79—80).

⁴ Тотчас после смерти Пушкина Николай I поручил Жуковскому опечатать и разобрать его бумаги, при этом все направленное против правительства и предосудительное уничтожить, а письма вернуть их авторам. Однако два дня спустя это решение было изменено, и Жуковский должен был заняться разбором бумаг уже не один, а вместе с начальником штаба корпуса жандармов, помощником Бенкендорфа генералом Л. В. Дубельтом; при этом «бумаги, кои по своему содержанию могут быть во вред памяти Пушкина», надо было сжечь, а письма вернуть их авторам только после прочтения их Дубельтом. Исключение было сделано лишь для писем Натальи Николаевны: было разрешено вернуть их ей без прочтения, «но только с наблюдением о точности ее почерка». Подробно о разборе бумаг Пушкина см. у Щеголева (с. 197—201) и в статье М. А. Цявловского. «Посмертный обыск у Пушкина» — Цявловский М. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 276—358.

⁵ После смерти Пушкина в его бумагах были найдены автографы таких неопубликованных произведений, как «Медный всадник», «Каменный гость», «Русалка», «Дубровский», «История села Горюхина», «Египетские ночи» и проч., а также автографы большей части стихотворений 30-х годов.

⁶ Кружок Нессельроде — один из центров европейской придворно-аристократической и дипломатической реакции, возглавляемый гр. Марией Дмитриевной Нессельроде, рожд. гр. Гурьевой (1786—1849). М. Д. Нессельроде была покровительницей Дантеса и злейшим врагом Пушкина; последний отвечал ей ненавистью, которая, по словам П. А. Вяземского, «едва ли не превышала ненависть его к Булгарину» (П. П. Вяземский. Сочинения. СПб., 1893, с. 562—563).

⁷ Мария Яковлевна Нарышкина, рожа. кн. Лобанова-Ростовская (1789—1854) — жена обер-гофмаршала Кирилла Александровича Нарышкина (1786—1838).

С. Н. КАРАМЗИНА

29 марта (10 апреля) 1837 г. Петербург

¹ О суде над Дантесом см. примеч. 4 на с. 595 наст. изд.

² Балабин — Евгений Петрович. В доме его родителей Гоголь, по рекомендации П. А. Плетнева, встретил дружеский прием и давал уроки их дочери Марье Петровне. В 50-х годах Е. П. Балабин переселился во Францию, где перешел в «католическое монашество ордена иезуитов» (см.: Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. 3. СПб., 1896, с. 601).

- 604 -

С. Н. КАРАМЗИНА

9—14 (21—26) апреля 1837 г. Петербург

¹ Роман, о котором пишет С. Н. Карамзина, впервые был напечатан под заглавием «Арап Петра Великого (Отрывок из незаконченного романа)» после смерти Пушкина в «Современнике», 1837, т. V], с. 97—145. Самим Пушкиным были опубликованы из него лишь два отрывка: в «Северных цветах» на 1829 год (1828, с. 111—124 отдела «Проза») — «IV глава из исторического романа» и в «Литературной газете» (1830, т. I, № 13, с. 99—100) — отрывок из III главы — «Ассамблея при Петре I-м». Роман, из которого Пушкин в 1827—1828 годах написал первые шесть глав и начало седьмой, не имел в известных нам рукописях авторского заглавия. Приводимое С. Н. Карамзиной заглавие «Ибрагим, царский арап» едва ли принадлежит Пушкину; вероятнее думать, что это первоначальный проект заглавия, под которым хотел печатать его Жуковский, позднее измененного на «Арапа Петра Великого». Шестой том «Современника», в котором роман напечатан, вышел в свет в июне—июле 1837 года, уже после отъезда Жуковского из Петербурга.

С. Н. КАРАМЗИНА

5(17) июня 1837 г. Царское Село

¹ Н. Н. Пушкина и А. Н. Гончарова жили в это время в имении Гончаровых Полотняный завод. Переписка между ними и С. Н. Карамзиной в печати неизвестна.

Е. А. КАРАМЗИНА

24—26 июня (6—8 июля) 1837 г. Царское Село

¹ Пятый том «посмертного» «Современника» вышел в апреле или мае 1837 года. Из произведений Пушкина здесь были напечатаны: «Медный всадник» (с цензурными переделками Жуковского), «Сцены из рыцарских времен», стихотворения «Герой», «Д. В. Давыдову», «Лицейская годовщина. 1836», «Молитва», «Отрывок», прозаические статьи «Последний из родственников Иоанны д’Арк», «О Мильтоне и Шатобриановом переводе “Потерянного рая”». Здесь же было напечатано письмо В. А. Жуковского к С. Л. Пушкину под заглавием «Последние минуты Пушкина», со значительными сокращениями. Все изъятые из письма Жуковским места опубликованы только в 1864 году в «Русском архиве» (стб. 48—54) под заглавием «Неизданные отрывки из письма В. А. Жуковского о кончине Пушкина». При подготовке письма к печати Жуковский его переработал, стараясь избегнуть всяких намеков на причины и обстоятельства смерти Пушкина, т. е. на его дуэль. Первоначальная редакция письма, до исправлений, опубликована П. Е. Щеголевым по списку из собрания А. Ф. Онегина (Щеголев, с. 153—172).

- 605 -

К. К. ДАНЗАС

Константин Карлович Данзас (1801—1870) — товарищ Пушкина по Лицею. После окончания Лицея был выпущен офицером в Инженерный корпус. С 1836 года инженер-подполковник. Служил на Кавказе, принял участие в войнах с Персией (1827) и Турцией (1828—1829), в 1828 году был ранен в плечо. В сражениях проявил себя как отважный боевой офицер, был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость». Бывая проездом в Петербурге, встречался с Пушкиным, в частности, вместе с Пушкиным был на лицейской сходке 19 октября 1836 года. После дуэли Данзас как секундант был привлечен к военному суду и подвергся двухмесячному аресту, однако с разрешением не покидать поэта до его последнего, часа. Выбор Данзаса в качестве секунданта подтверждает решимость Пушкина драться во что бы то ни стадо: Данзас не принадлежал к его кругу и поэтому меньше, чем кто-нибудь другой, мог сделать для предотвращения дуэли. В рапорте, поданном в Военно-судную комиссию, Данзас объяснял свое согласие быть секундантом Пушкина: «После всего, что я услышал у г. Д’Аршиака из слов Пушкина, хотя вызов был со стороны г. Геккерна, я не мог не почитать избравшего меня в свидетели тяжко оскорбленным в том, что человек ценит дороже всего в мире: в чести жены и его собственной; оставить его в сем положении показалось мне невозможным, я решился принять на себя обязанность секунданта» (Дело о дуэли, с. 79). О невозможности для Данзаса расстроить дуэль говорил Нащокин (Рассказы о П., с. 41). Данзас тяжело переживал смерть поэта. «Как трогателен секундант Пушкина, его друг и лицейский товарищ полковник Данзас, прозванный в армии «храбрым Данзасом», — писала брату С. Н. Карамзина, — сам раненый, с рукой на перевязи, с мокрым от слез лицом, он говорил о Пушкине с чисто женской нежностью, нисколько не думая об ожидающем его наказании, и благословлял государя за данное ему милостивое позволение не покидать друга в последние минуты его жизни и его несчастную жену в первые дни ее несказанного горя» (наст. изд. с. 381).

Данзас был единственным свидетелем преддуэльных часов Пушкина и единственным (со стороны поэта) свидетелем самой дуэли. Все сведения о дне 27 января в воспоминаниях и письмах друзей Пушкина имеют своим источником рассказы Данзаса. Когда секундант Дантеса д’Аршиак, по просьбе П. А. Вяземского, написал письмо с подробностями «несчастного дела», Вяземский просил Данзаса засвидетельствовать факты, изложенные д’Аршиаком. Данзас в письме к Вяземскому от б февраля 1837 года уточняет слова Пушкина во время дуэли и отводит указание д’Аршиака на якобы бывшее нарушение дуэльных правил со стороны поэта (Дело о дуэли, с. 54, 57—59). Достоверность рассказов Данзаса о преддуэльных событиях подтверждается другими мемуарами и известными документами.

Устные рассказы Данзаса были записаны А. Аммосовым и в 1863 году изданы отдельной брошюрой. В предисловии Аммосов писал: «Рассказы Константина Карловича, тотчас по окончании наших бесед, старались мы записывать по возможности слово в слово и сделанные нами заметки прочитывать потом ему» (Аммосов, с. 4). Книга Аммосова была первым авторитетным изложением обстоятельств гибели Пушкина. В ней, впервые в печати, было заявлено о причастности П. В. Долгорукова и И. С. Гагарина к составлению анонимного пасквиля (см. ниже, прим. 2). Долгоруков (в те годы — политический эмигрант) пытался опорочить рассказы Данзаса. Он заявлял о причастности III Отделения к составлению брошюры. «Русское правительство, — писал он

- 606 -

И. С. Гагарину 22 июля 1863 года, — заплатило некоему Аммосову, офицеру в чине майора, чтобы он напечатал брошюру, озаглавленную „Последние дни жизни А. С. Пушкина“...» («Нева», 1966, № 3, с. 186. Публ. М. Яшина). Однако в момент появления брошюры Аммосова сам Данзас был еще жив и не допустил бы, чтобы его имя значилось на фальшивке.

Рассказ Данзаса сопровождался публикацией важнейших документов о дуэли: письма Пушкина к Бенкендорфу от 21 ноября 1836 г. (XI, 191—192), письма Пушкина к Геккерну от 26 января 1836 года (XVI, 221—222), ответа Геккерна (XVI, 222—223), переписки Пушкина с д’Аршиаком (XVI, 224—226), визитной карточки д’Аршиака, писем к Вяземскому д’Аршиака от 1 февраля 1837 года и Данзаса от 6 февраля (Дело о дуэли, с. 52—55, 57—60), письма Бенкендорфа к Г. А. Строганову. Это была первая в России публикация дуэльных документов, правда без анонимного пасквиля, не пропущенного цензурой (вместе с пасквилем все эти документы были напечатаны А. И. Герценом в кн. VI «Полярной звезды» за 1861 г.).

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ И КОНЧИНА
АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА
В ЗАПИСИ А.АММОСОВА
(Стр. 395)

А. Аммосов. Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса. СПб., 1863.

¹ Имеется в виду письмо к Бенкендорфу от 21 ноября (XVI, 191—192), написанное в тот же день, когда Пушкин прочел Соллогубу свое письмо к Геккерну (XVI, 189—191). См. воспоминания Соллогуба, с. 338 наст. изд. Письмо к Бенкендорфу по спискам стало известно вскоре после дуэли Пушкина — отсюда и уверенность Данзаса, что оно дошло до адресата. Однако на обнаруженном недавно оригинале письма имеется карандашная помета секретаря Бенкендорфа П. И. Миллера: «Найдено в бумагах Пушкина и доставлено графу Бенкендорфу 11 февраля 1837 года» (см.: Н. Я. Эйдельман. Десять автографов Пушкина из архива П. И. Миллера. — «Зап. Отдела рукописей Гос. биб-ки СССР им. В. И. Ленина», вып. 35, 1972, с. 304—320). Вмешательство Соллогуба и Жуковского остановило отсылку письма. По инициативе Жуковского, по-видимому, состоялась встреча поэта с царем 23 ноября (см.: П. Е. Щеголев. Из жизни и творчества Пушкина. М.—Л., 1931, с. 140—149), когда содержание своего письма и, в частности, подозрения против Геккерна Пушкин мог изложить царю лично.

² Имена И. С. Гагарина и П. В. Долгорукова, как лиц, принимавших участие в составлении пасквиля, называют А. И. Тургенев, А. О. Россет, Н. М. Смирнов, В. Ф. Одоевский, П. А. Вяземский (сводку документальных данных о возможном участии Гагарина и Долгорукова в составлении пасквиля — см.: Щеголев, с. 435—451). В момент появления брошюры Аммосова оба подозреваемых были живы и выступили в печати с опровержениями (П. Долгоруков. Письмо к редактору «Современника». — Совр., 1863, т. 98, сент., с. 199—200; ср. «Колокол», 1863, 1 августа, № 168; «Оправдания иезуита Ивана Гагарина по поводу смерти Пушкина. Письмо из Парижа». — РА, 1865, т. VIII, с. 1031—1036). Экспертиза почерка, проведенная экспертом А. А. Сальковым, установила, что пасквиль написан рукой Долгорукова (см.: Щеголев, с. 516 —

- 607 -

525). В защиту Долгорукова выступил в 1962 г. историк Л. Вишневский («Сибирские огни», 1962, № 11, с. 157—176). Он подверг сомнению свидетельства современников на том основании, что они были сделаны в 50—60-е годы, когда Долгоруков был политическим эмигрантом. С другой стороны, М. Яшин попытался опровергнуть данные экспертизы Салькова и доказать участие Гагарина в написании пасквиля («Нева», 1966, № 2, с. 169—176). Доводы Л. Вишневского и М. Яшина вызвали возражения — см.: Я. Л. Левкович. Новые материалы для биографии Пушкина, опубликованные в 1963—1966 гг. — П. Иссл. и мат., V. Л., 1967, с. 376—379; А. С. Бутурлин. Имел ли И. С. Гагарин отношение к пасквилю на А. С. Пушкина. — Изв. ОЛЯ, т. 28, вып. 3, 1969, с. 277—285). Независимо от степени участия Гагарина и Долгорукова (тогда светских шалопаев) в составлении пасквиля, они были скорее орудием в руках опытного врага поэта, наносящего ему смертельный удар. Пушкин был уверен, то этим врагом был Геккерн. Из неотправленного письма к Бенкендорфу (XVI, 191—192) мы узнаем, что поэт, получив пасквиль, сразу заподозрил Геккерна («по виду бумаги, по слогу письма, по тому, как оно было составлено, я с первой же минуты понял, что оно исходит от иностранца, от человека высшего общества, от дипломата»), потом «занялся розысками» и «убедился» в своих подозрениях. О том, что бумага пасквиля идет из какого-нибудь посольства, говорил Пушкину М. Л. Яковлев, директор Государственной типографии (Н. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина по имп. Царскосельскому лицею, т. II, с. 261—262). Своими соображениями Пушкин, вероятно, делился с Вяземским, который также склонялся к мнению, что бумага и ошибки в правописании выдают иностранца (см.: Н. Ф. Бельчиков. П. А. Вяземский об авторе анонимного пасквиля. — В кн.: «Из истории русских литературных отношений VIII—XX веков». М.—Л., Изд-во АН СССР. 1959, с. 117—131). Однако графический анализ записи, проделанный Б. В. Томашевским, это мнение опровергает (Б. В. Томашевский. Мог ли иностранец написать анонимный пасквиль на Пушкина. — В кн.: «Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина». Пб., «Атеней», 1924, с. 131—133). И. Гагарин в своих «Оправданиях», отвечая на замечание Данзаса, что пасквиль был написан на бумаге одного формата с его бумагой, писал, что он покупал ее в английском магазине, как и многие петербуржцы. Замечание Пушкина, что содержание пасквиля выдавало иностранца, можно сопоставить с рассказом Соллогуба о «шутовских дипломах», которые показывал ему д’Аршиак (см. с. 339 наст. изд.). И все же, к чему привели Пушкина его «разыскания» и на чем основывалась его полная уверенность — мы не знаем. Вскоре после смерти Пушкина Вяземский писал: «Мы так никогда и не узнали, на чем было основано это предположение, и до самой смерти Пушкина считали его недопустимым. Только неожиданный случай дал ему впоследствии некоторую долю вероятности» (письмо к в. к. Михаилу Павловичу — Щеголев, с. 259). Однако, не имея «юридических доказательств», Вяземский не стал обнародовать этот «случай».

³ Данзас ошибается: Пушкин действительно обращался к К. О. Россету, но уже после отправки вызова (см. с. 348 наст, изд.). Россет ответил полуотказом, после чего обязанности секунданта по просьбе Пушкина выполнял Соллогуб. Двухнедельной отсрочки дуэли добивался не Дантес, а Геккерн.

⁴ Эти письма Дантеса к Пушкину неизвестны, но, по-видимому, об одном из них упоминает Жуковский (см. с. 422 наст. изд.) в своих конспективных заметках.

⁵ Княгиня Б. — по-видимому, Елена Павловна Белосельская-Белозерская, падчерица Бенкендорфа. После дуэли она добивалась снисхождения для Дантеса.

- 608 -

⁶ Принято считать, что Наталья Николаевна противилась желанию поэта выйти в отставку. По свидетельству О. С. Павлищевой, в августе 1835 г. «мадам <Н. Н. Пушкина> и слышать не хочет» об отъезде в деревню (ЛН, т. 16—18, с. 794; ср. в письме Н. О. Пушкиной от 8 июня 1835 г. — Там же, с. 792; см. также т. I, с. 408 наст. изд.). В 1836 г., думается, дело обстояло иначе. Сообщение Данзаса подтверждает разговор Натальи Николаевны с Дантесом, услышанный М. К. Мердер и записанный в ее дневнике 5 февраля 1836 г.: «Уехать — думаете ли вы об этом — я этому не верю — это не ваше намерение» (РС, 1900, август, с. 383—384). Очевидно, жена поэта стала смотреть на отъезд как на возможность избежать серьезного увлечения Дантесом. Как раз к январю — февралю относятся письма Дантеса к Геккерну, подтверждающие, что страсть Дантеса вызвала ответное чувство Натальи Николаевны (см.: М. А. Цявловский. Новые материалы для биографии Пушкина. — «Звенья», т. IX, с. 173—176).

⁷ Это показание расходится с записью Жуковского (см. с. 422 наст. изд.), где категорически утверждается, что до часу дня Пушкин не выходил из дома и что, незадолго до его ухода, к нему приехал Данзас. «В 12-м часу утра» (до прихода Данзаса) у Пушкина успел побывать библиофил Ф. Ф. Цветаев, «который говорил с ним о новом издании его сочинений». «Пушкин был весел», — пишет Цветаев (его воспоминания об этом см.: ЛН, № 58, с. 138). Утверждение самого Данзаса (и других мемуаристов) о случайной встрече его с Пушкиным имело целью смягчить вину Данзаса перед судом, так как по закону секунданты при «зачатии драк должны были приятельски искать помирить ссорящихся, и ежели того не могут учинить, то немедленно по караулам послать и о таком деле объявить» (Дело о дуэли, с. 104).

⁸ Передавая, в основном, точно условия дуэли, Данзас упустил следующий пункт: «Принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первый огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии» (Щеголев, с. 316). Пункт о возможности объяснения между противниками через секундантов был включен по настоянию Данзаса, чтобы «не упускать случая» к примирению противников (Дело о дуэли, с. 100).

⁹ Эту перемену пистолета д’Аршиак считал нарушением условий поединка, «...я бы мог, — писал он П. А. Вяземскому, — на это сделать возражение, но знак барона Жоржа Геккерна меня остановил». Данзас решительно возражал против стремления д’Аршиака приписывать эффективность выстрела Пушкина благородству Дантеса. В своем письме к Вяземскому он объяснял, что «по условию каждый из противников имел право выстрелить» и что осечки Пушкина быть не могло, потому что «пистолеты были с пистонами» и «снег, забившийся в дуло пистолета А. С., усилил бы только удар выстрела». «Что до меня касается, — завершал он свою поправку, — я почитаю оскорбительным для памяти Пушкина предположение, будто он стрелял в противника своего с преимуществами, на которые не имел права. Еще раз повторяю, что никакого сомнения против правильности обмена пистолета оказано не было; если б оно могло возродиться, то г. д’Аршиак обязан был объявить возражение свое и не останавливаться знаком, будто от г. Геккерна поданным; к тому же сей последний не иначе мог узнать намерения г. д’Аршиака, как тогда, когда бы оно было выражено словами, но он их не произнес» (Дело о дуэли, с. 54, 57—59).

¹⁰ См. прим. 2 к И. Т. Спасскому.

¹¹ Данзас не упоминает, что по просьбе Пушкина он сжег какие-то бумаги, — об этом пишут Жуковский и Вяземский.

¹² О судьбе этого кольца см. с. 242 наст. изд.

- 609 -

М. Н. ЛОНГИНОВ

О Михаиле Николаевиче Лонгинове см. т. 1, с. 502. Воспоминания его о дуэли и смерти Пушкина являются рецензией на книгу А. Аммосова «Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса» (СПб., 1863) (см. с. 395—410 наст. изд.). Напечатаны впервые: «Современная летопись» — воскресное прибавление к М. вед., 1863, с. 12—13.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ И КОНЧИНА А. С. ПУШКИНА
(Стр. 411)

Цявловский. Книга воспоминаний, с. 351—359.

¹ Имеется в виду запись в дневнике Пушкина 17 января 1834 г., однако Лонгинов ошибается — Пушкин называет барона д’Антеса и маркиза де Пина.

И. Т. СПАССКИЙ

Иван Тимофеевич Спасский (1795—1861) — доктор медицины, профессор Медико-хирургической академии по кафедре зоологии и минералогии, младший акушер Выборгской части. Был постоянным домашним врачом Пушкиных, его врачебные советы поэт часто передает в письмах к жене, однако Данзас утверждает, что как к врачу Пушкин «имел к нему мало доверия». Пушкин поддерживал со Спасским дружеские отношения («Послезавтра обедаю у Спасского», —писал он жене в начале мая 1834 г. — XV, 143). После ранения Пушкина Спасский почти все время был у его постели и уже 2 февраля 1837 года составил записку о его болезни и смерти (см. запись в дневнике А. И. Тургенева от 2 февраля), которая сразу же широко распространилась в списках. По свидетельству М. Н. Лонгинова («Современная летопись», 1863, № 18, май, с. 13), записка Спасского была использована Жуковским для его письма к С. Л. Пушкину о смерти поэта. В записке Спасского впервые приведена фраза Пушкина в адрес царя: «Скажи, жаль, что умираю, весь его был бы». Щеголев выдвинул предположение, что эта фраза приписана Пушкину Жуковским (Щеголев, с. 169—172). Это позволило некоторым исследователям увидеть в записке Спасского «редакторскую руку Жуковского» (Гессен, с. 633). В целом записка Спасского дает достоверную и хронологически точную запись предсмертного состояния Пушкина — и в этом ее безусловная ценность.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ А. С. ПУШКИНА (Рассказ очевидца)
(Стр. 414)

БЗ, 1859, т. II, с. 555—559.

¹ Сын Н. И. Греча Николай умер 25 января 1837 г.

- 610 -

² В хронологически точных конспективных заметках Жуковского «исповедь и причащение» отнесены ко времени после приезда Арендта с запиской от Николая I (когда Спасский уехал домой). Такая последовательность (записка — причащение) объясняет слова Николая I Жуковскому: «Пушкина мы насилу заставили умереть, как христианина» (наст. изд. с. 616). Хотя Николай I и приписывал «христианскую» смерть Пушкина своему давлению, в действительности Спасский, конечно, передает правду, когда пишет, что Пушкин ответил согласием на «совет родных и друзей» причаститься. Записка Николая, очевидно, только ускорила совершение обряда. Так можно понять и рассказ об этом эпизоде в письме Жуковского к С. Л. Пушкину (см. с. 429 наст. изд.).

Е. Н. МЕЩЕРСКАЯ

Екатерина Николаевна Мещерская, княгиня, урожд. Карамзина (1806—1867) — вторая дочь историографа. 27 апреля 1827 года вышла замуж за отставного подполковника гвардии князя Петра Ивановича Мещерского (1802—1876). По отзывам современников П. И. Мещерский был добрым и мягким человеком, отличался остроумием и был приятен в общении. В семейной жизни был полностью предан своей жене, отличайвшейся как сильным характером, так и сердечностью и незаурядным умом. Пушкин, А. И. Тургенев, Вяземский ценили ее общество. В ее альбом 24 ноября 1827 года Пушкин записал свое стихотворение «Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной» — реплику на мифологическую тему «Ариона», знаменовавшую «чудесное спасение от „бури“, пронесшейся над поэтом и едва не погубившей его» (Измайлов Н. В. Пушкин и семейство Карамзиных. — Карамзины, с. 19). Публикуемое ее письмо к золовке Марье Ивановне Мещерской передает взволнованный рассказ о последних днях и смерти поэта. Впервые напечатано (французский текст и русский перевод) как письмо к неизвестной даме в кн.: Я. К. Грот, 1899, с. 258—262. Опубликованная А. А. Фоминым (ПиС, вып. VI. СПб., 1908, с. 94—97) копия с этого письма, сделанная для А. И. Тургенева и дающая более полный текст, позволила установить адресата письма и его дату (16 февраля — день отъезда Н. Н. Пушкиной в Полотняный завод). В настоящем издании письмо публикуется в русском переводе, приведенном в книге Грота.

ПИСЬМО К М. И. МЕЩЕРСКОЙ
(Стр. 418)

Грот Я. К. 1899, с. 260—262.

¹ В этом месте письма Гротом пропущен кусок, касающейся записки Николая I к Пушкину (см. о ней с. 207 наст. изд.). Здесь же сообщается, что Н. Н. Пушкина «сегодня» уезжает из Петербурга.

- 611 -

В. А. ЖУКОВСКИЙ

Василий Андреевич Жуковский (1783—1852) — наиболее близкий друг Пушкина из его старших современников. Познакомились они в 1815 году, когда Пушкин был еще в Лицее. Жуковский, тогда признанный глава «новой» романтической школы, покровительствовал юноше Пушкину, угадав в нем «будущего гиганта», «надежду нашей словесности» (письмо к Вяземскому от 19 сентября 1815 г. — ЛН, т. 58, с. 33). Несмотря на различия политических, философских и религиозных взглядов, отношения между ними всегда были дружественными — отеческая заботливость со стороны Жуковского и полное доверие со стороны Пушкина. К Жуковскому Пушкин обращался во все трудные времена жизни и прислушивался к его советам. Жуковский хлопотал за Пушкина в 1820 году, когда поэту грозила ссылка в Сибирь, в 1824 году он улаживал конфликт его с отцом, к Жуковскому обращался Пушкин с просьбой вызволить его из ссылки, через него посылал письма-прошения к Николаю I. В 1831 году Жуковский хлопотал о разрешении издать «Бориса Годунова», в июне—июле 1834 года, когда Пушкин подал прошение об отставке и вызвал этим гнев Николая I, он мирил его с царем. Тогда Жуковский искренне верил в доброе отношение Николая I к Пушкину, просьбу от отставке он рассматривал как проявление горячности Пушкина, а стремление к независимости считал неблагодарностью. В ноябре 1836 года Жуковский улаживал отношения Пушкина с Геккернами, а после дуэли был неотлучно возле Пушкина в его предсмертные дни. После смерти поэта он выступил как его душеприказчик, вечером 29 января составил проект рескрипта, в котором были перечислены и обоснованы все пункты, содержащиеся в записке Николая I о «милостях» семье Пушкина (Щеголев, с. 214— 222). Жуковский вынужден был в присутствии жандармского генерала Дубельта разбирать бумаги поэта (см.: М. А. Цявловский. «Посмертный обыск» у Пушкина. — В кн.: М. А. Цявловский. Статьи о Пушкине. М., Изд-во АН СССР, 1962). Это были тяжелые и мучительные для него дни. Через руки Дубельта прошла вся переписка Пушкина. «Хотя я сам и не читал ни одного из писем, а предоставил это исключительно моему товарищу генералу Дубельту, — писал Жуковский Николаю I, — но все было мне прискорбно, так сказать, присутствием своим принимать участие в нарушении семейственной тайны; передо мной раскрывались письма моих знакомых...» (Щеголев, с. 231).

К Жуковскому восходят наиболее значительные документы, связанные с дуэлью. Здесь следует различать — записи для себя, для распространения в публике и для правительства. Конспективные заметки, сделанные для себя, фиксируют события начиная с 4 ноября — дня получения анонимных писем — до посмертного обыска. Они написаны без оглядки на цензуру и приличия, без боязни задеть личности, они делались для памяти, торопливым почерком. Здесь нет отношения к событиям и фактам, единственная цель записей точно зафиксировать события. Они сделаны в несколько приемов и с разными целями. В первой записи (ее можно датировать: около 11 ноября) потребность зафиксировать события диктовалась жизненной необходимостью: если конфликт вспыхнет снова — потребуется восстановить в памяти всю цепь предшествующих фактов. Вторая запись сделана после свадьбы Дантеса (10 января), скорее всего накануне второго вызова, когда стало ясно, что назревает новый конфликт. Следующие записи относятся ко времени после смерти Пушкина. Здесь то же стремление к точности, но уже к точности события, имеющего историческое значение. Жуковский

- 612 -

записывает не только то, что видел и слышал сам, но и собирает сведения у родных и друзей поэта (так, например, появляется в третьей записи фраза о ссоре на лестнице с Геккерном). Точность и хронологическая последовательность записей позволили Щеголеву положить их в основу своего изложения дуэльных событий. Первые три записи он опубликовал в первом издании своей книги «Дуэль и смерть Пушкина» (Пг., 1916, с. 196—198).

Полностью заметки были опубликованы И. Боричевским (Боричевский, с. 372—379). В настоящем издании печатаются четыре первых записи. Их текст проверен и исправлен по автографу.

Второй документ — письмо к С. Л. Пушкину от 15 февраля написано в расчете на широкое распространение. Оно содержит остро схваченные и мастерски нарисованные подробности последних дней и часов Пушкина. Кроме своих наблюдений, Жуковский использовал для этого письма записки врачей Спасского и Шольца (записку Шольца см.: Щеголев, с. 199—200), а также свидетельства друзей поэта, составляя, как писал Вяземский А. Я. Булгакову, «общую реляцию из очных наших ставок» (письмо от 6 февр. — РА, 1870, кн. 2, с. 247). Но целью письма было не только передать свои впечатления современникам и сохранить их для будущего. Жуковский (как и другие друзья поэта, в частности Вяземский) предпринял попытку реабилитировать Пушкина в глазах царя и таким образом обеспечить материальное будущее семьи поэта и защитить его творческое наследие от запрета и гонений. Это заставило его пренебречь исторической истиной и представить смерть Пушкина как идеал кончины верноподданного христианина, исполненного любви и преданности к царю. При этом Жуковский не останавливался перед искажением некоторых фактов. Анализ текста письма с привлечением других свидетельств (Вяземского, Тургенева) позволил Щеголеву высказать сомнение в патриотических словах поэта в адрес царя (Щеголев, с. 159—173). Слова благодарности (которые, естественно, не мог не сказать Пушкин в ответ на обещание царя позаботиться о его семье) под пером Жуковского превратились в длинную и пышную фразу, хотя умирающий Пушкин, как видно из других свидетельств, вообще говорил очень мало. Это снижает значение письма как исторического документа. Упоминать о дуэли Пушкина в печати было запрещено, поэтому, публикуя письмо в сокращенной редакции, под названием «последние минуты Пушкина» (Совр., 1837, т. V), Жуковский вынужден был изъять все подробности, относящиеся к дуэли; в публикации не упоминается само слово «дуэль», как и «рана», и смерть поэта воспринимается как следствие таинственной болезни. Только в 1864 г. (РА, с. 48—54) были сообщены «Неизданные отрывки из письма В. А. Жуковского о кончине Пушкина». Однако процесс переработки письма начался еще до публикации его в «Современнике». Это показывает черновик письма, опубликованный П. Е. Щеголевым в 1-м изд. книги: «Дуэль и смерть Пушкина». Пг., 1916. Иногда изменения в тексте вызваны не только цензурными соображениями, но и литературными вкусами самого Жуковского. Подробный анализ письма и сводку всех его редакций см.: Щеголев, с. 159—197; ср. Я. Л. Левкович. В. А. Жуковский и последняя дуэль Пушкина — П. Исслед. и мат. Т. 13. С. 146—156; Р. В. Иезуитова. Письмо В. А. Жуковского к С. Л. Пушкину о смерти поэта (к истории текста) — Там же, с. 157—168: В настоящем издании письмо печатается по черновику, опубликованному Щеголевым. Некоторые исправления, сделанные Жуковским в этом первом черновике, приводятся в ломаных скобках.

Третий документ — письмо к Бенкендорфу. Оно написано после «посмертного обыска». Сам факт жандармского досмотра рукописей показывал, что патриотическим чувствам

- 613 -

Пушкина, в которых заверял царя Жуковский, Николай не верил. Неопубликованные рукописи поэта были в руках шефа жандармов, и нужно было снова защищать Пушкина от обвинений в безбожии, неблагодарности к императору, в отсутствии истинного патриотизма и монархических чувств. И это делает Жуковский. Используя отдельные высказывания Пушкина (об Июльской революции, о цензуре), вырванные из контекста, и заостряя их, он искажает политические взгляды поэта. Так, ответ Пушкина на философическое письмо Чаадаева XVI, 171—173; Письма IV, с. 328—331) приводится как пример решительной перемены общественных взглядов Пушкина, как доказательство его приверженности к самодержавию, хотя, дискутируя с Чаадаевым по вопросу исторического пути России и ее исторической миссии, Пушкин во многом считал себя его единомышленником (в частности, в оценке современной общественной жизни). Так же используются и высказывания Пушкина о Июльской революции и цензуре. Однако общий пафос письма Бенкендорфу совсем иной, чем письма С. Л. Пушкину. Через руки Жуковского прошли все письма Бенкендорфа к поэту, и впервые он до конца понял жизненную драму Пушкина, осознал всю тяжесть положения поднадзорного поэта. И за вежливыми, придворно-светскими формулами письма в нем звучит резкое осуждение Бенкендорфа и Николая I, мучивших поэта и в конечном счете приведших его к смерти. И хотя прямо гонителем Пушкина называется только Бенкендорф, а отношения поэта с царем изображаются по-прежнему идиллически, письмо Жуковского является обвинительным актом и в адрес Николая I. Так понял его А. И. Тургенев, записавший 8 марта в дневнике: «Жуковский читал нам свое письмо к Бенкендорфу о Пушкине и о поведении с ним государя и Бенкендорфа. Критические расследования действия жандармства. И он закатал Бенкендорфу, что Пушкин погиб оттого, что его не пустили ни в чужие край, ни в деревню, где бы ни он, ни жена его не встретили Дантеса» (Щеголев, с. 300. Подробно об этом см.: Я. Левкович. Заметки Жуковского о гибели Пушкина. — Врем. ПК. 1972. М.—Л., 1974).

КОНСПЕКТИВНЫЕ ЗАМЕТКИ О ГИБЕЛИ ПУШКИНА
(Стр. 421)

ИРЛИ, ф. 244, оп. 18, № 32.

¹ 4 ноября Пушкин получил анонимный пасквиль и в тот же день послал вызов Дантесу. Дантес был дежурным по полку, и вызов попал в руки Геккерна. Расчет времени позволяет предположить, что письмо с предложением Е. Н. Гончаровой, которое пришло также 4 ноября и о котором пишут А. О. Россет и Н. М. Смирнов (см. с. 348, 274 наст. изд.), Дантес и Геккерн могли согласовать между собой сразу после получения вызова (Яшин, с. 163). В этот же день, 4-го, Геккерн был у Пушкина и получил 24-часовую отсрочку.

² Гончаров Иван Николаевич — брат Н. Н. Пушкиной, служивший в Царском Селе. Через него родные поэта связались с Жуковским, который приехал к Пушкину 6-го и вместе с Е. И. Загряжской (при участии Вяземского и Виельгорского) стал хлопотать о примирении сторон.

³ «Mes antécédents». — Эта запись неясна. Очевидно, Жуковский предпринимал и раньше, то есть до пасквиля, какие-то действия, смягчающие вражду между семьями (Боричевский, с. 379). Делая «открытие» о «любви» Дантеса к сестре Н. Н. Пушкиной,

- 614 -

Геккерн, по-видимому не сразу сказал, о которой из сестер идет речь, и Жуковский «ошибся насчет имени», предположив, что это Александрина. «Ошибка насчет имени» показывает, насколько далек был Жуковский от светских пересудов. С. Н. Карамзина еще в сентябре заметила, что Дантес ухаживает за Екатериной (наст. изд. с. 361). «Любовь» Дантеса к Екатерине не была платонической. Александр Карамзин в письме к брату Андрею от 13 марта 1837 г. называет Екатерину «любовницей» Дантеса (наст. изд., с. 389). Однако Жуковский удивлен и своей неосведомленностью, и тем, что столь важные факты не были сказаны ему сразу, как только он взялся за посредничество («Незнание совершенное прежде бывшего»). «Открытие о родстве» с Дантесом — лживая уловка. О происхождении Дантеса см.: Щеголев, с. 15—27, ср. наст. изд. с. 586. Фальшивые «открытия» были новым свидетельством низости Геккернов и привели Пушкина в «бешенство», 7-го, в час дня, Дантес возвратился с очередного дежурства и хотел встретиться с поэтом (см. письмо Жуковского к Пушкину. — XVI, 184—185), но «бешенство» поэта показало, что свидание к добру не приведет, 7-го от Виельгорского Жуковский послал Пушкину записку с просьбой «одуматься» и «все остановить» (XVI, 183. Датировку см.: Яшин, с. 166). Ответ Пушкина, судя по дальнейшим записям, был отрицательным. С этим, по-видимому, связано «извещение» Геккерна Виельгорским и приход «молодого Геккерна к Виельгорскому».

⁴ 8 ноября снова ведутся переговоры («pourparlers»). Геккерн у Загряжской. — Об этом свидании см. письмо Геккерна к Жуковскому от 9 ноября (Щеголев, с. 88). В разговоре с Загряжской Геккерн, очевидно, подтвердил предложение Екатерине, чтобы активизировать действия «тетки». Жуковский, в свою очередь, пытается воздействовать на Пушкина и умерить его «бешенство» против Дантеса, напоминая ему об его увлечениях («То, что я говорил о его отношениях»).

⁵ Какие «откровения» (или в данном случае «разоблачения») сделал Геккерн 9 ноября, мы не знаем. Но, так как свои «тайны» он уже изложил Жуковскому, можно предположить, что объектом новых «разоблачений» был Пушкин. Возможно, в ход пускаются какие-то порочащие поэта слухи, может быть, связанные с Александриной (см. прим. 6 к воспоминаниям Россетов). Жуковский не теряет надежды склонить Пушкина к примирению, он делает «предложение посредничества» и «свидания».

⁶ Как понимал Жуковский свое «посредничество» — разъясняет его письмо к Пушкину от 10 ноября (XVI, 184—185). В этот день в руках Жуковского было письмо Геккерна, на которое должен ответить Пушкин. От Пушкина ждут, что он объяснит причину вызова или возьмет свой вызов обратно. Проект ответа составлен Жуковским, но Пушкин не хочет объясняться с Геккернами письменно или устно (см.: XVI, 184—185), поэтому Жуковский «отказывается от свидания».

⁷ После того как Жуковский «отказался», стала действовать «Е. И.» (Загряжская). «Что Пушкин сказал Александрине», мы не знаем. Геккерны продолжали требовать от Пушкина письменного отказа от дуэли, Пушкин написал такое письмо, но связал отказ от дуэли со слухами о «сватовстве». Очевидно, это письмо показывал д’Аршиак Соллогубу (см. с. 336 наст, изд.). Такое письмо было равносильно обвинению в трусости. Тогда было устроено «свидание Пушкину с Геккерном» у Загряжской, но и здесь на требование иного письма поэт ответил отказом, ограничившись устным заявлением, что «те основания», по которым он вызвал Дантеса, «перестали существовать». Так пишет Дантес в своем письме к Пушкину (XVI, 187), требуя письменного объяснения. Письмо Дантеса вызвало снова «бешенство» Пушкина.

- 615 -

⁸ Не получив: требуемого письма, Дантес направил к Пушкину своего секунданта д’Аршиака (см. воспоминания Соллогуба, с. 336 наст. изд.).

⁹ О чем писала Н. Н. Пушкина Жуковскому — неизвестно, в трудные преддуэльные дни она обращалась за советами не только к Жуковскому но и к А. И. Тургеневу (см. с. 198 наст. изд.).

¹⁰ Приехавший из Москвы Д. Н. Гончаров объявил «родительское согласие» на брак Екатерины. 17 ноября о свадьбе было объявлено, а сама свадьба состоялась 10 января.

¹¹ Запись Жуковского о «двух лицах» Щеголев и Боричеяскяй относили к Пушкину. Е. С. Булгакова правильно расшифровала ее как двуличие Дантеса по отношению к Н. Н. Пушкиной (см.: А. А. Ахматова. Александрина. — «Звезда», 1973, № 2, с. 225). Очевидно, заметила это двуличие Александрина, тут же сделавшая свои «разоблачения».

¹² Вся запись, после слов: «Разоблачения Александрины», — кроме двух слов: «История кровати», — относится к Дантесу. Его грубость («des brusqueries») к жене (такая же показная, как и «мрачность» «при ней» — то есть при Н. Н. Пушкиной) — это средство заставить Н. Н. Пушкину поверить в его великую страсть. «Балагур» — Дантес (Боричевский, с. 382). «Вы принесли мне счастье», —очевидно, реплика поэта на казарменные каламбуры Дантеса, которые «принесли счастье» Пушкину, — отвратили от Дантеса жену поэта. Слова «история кровати», по-видимому, не случайно расположены между рассказом Александрины о двуличии Дантеса и фразой о балагуре. До Жуковского, очевидно, дошла «сплетня», о которой писал Россет (см. с. 347 наст. изд.). От кого узнал Жуковский эту сплетню — неизвестно, но размещение записи свидетельствует, что в его сознании она как-то связана с домом и поведением Геккернов.

¹³ «Ссора на лестнице» в понедельник (то есть 25-го) с Геккерном, о которой мы знаем только по этой записи Жуковского, послужила скорее всего последним поводом к отправке «ругательного письма» Пушкина (XVI, 221—222). Непосредственную связь «ссоры» с дуэлью и констатирует эта запись Жуковского.

¹⁴ Деньги получены были на похороны Пушкина.

¹⁵ См. прим. 2 к воспоминаниям И. Т. Спасского.

ПИСЬМО К С. Л. ПУШКИНУ
(Стр. 423)

Щеголев, с. 174—197.

¹ За что именно просил Пушкин для себя прощения, разъясняет письмо Е. А. Карамзиной к сыну Андрею от 2 февраля 1837 г. в котором она пишет; что Пушкин обещал государю больше не драться ни под каким предлогом, и что теперь, когда он был смертельно ранен, он послал доброго Жуковского просить прощения у государя в том, что он не сдержал слова...» (наст. изд. с. 379). Такое обещание Пушкин, очевидно, дал царю во время аудиенции 23 ноября (см. прим. 1 к воспоминаниям Данзаса).

² Сведения о записке, посланной Николаем I Пушкину, содержатся также в воспоминаниях Вяземского, А. И. Тургенева и в ряде других источников. Сама записка не сохранилась и в переписке Пукшина (XVI, 228) напечатана по тексту, содержащемуся в письме А. И. Тургенева к неизвестному лицу (см. с. 207 наст. изд.). Арендт должен

- 616 -

был прочесть записку Пушкину и вернуть ее царю, так как оставить записку монарха в руках подданного значило бы сделать из нее «рескрипт», то есть оказать такую «высочайшую милость», которой Пушкин в глазах Николая был недостоин.

³ В письме Вяземского к А. Я. Булгакову этот эпизод изложен иначе: «Пушкин был чрезвычайно тронут этими словами и убедительно просил Арендта оставить ему эту записку» (РА, 1871, кн. 2, с. 441).

⁴ В письме Вяземского к Булгакову эти слова Пушкин говорит не Жуковскому, а Арендту в момент получения записки от царя. Истину этого факта Вяземский подкрепляет заявлением: «Эти слова слышаны мною и врезались в память и сердце мое по чувству, с коими они были произнесены» (РА, 1879, кн. 2, с. 441). Но из сообщения Спасского видно, что Арендт говорил с Пушкиным наедине. Все это позволило Щеголеву поставить под сомнение сам факт произнесения Пушкиным этих слов, а текстологический анализ автографа Жуковского позволил усомниться и в точности приведенных ниже слов благодарности и пожеланий Пушкина царю (Щеголев, с. 170—172 ср наст. изд. с. 612).

⁵ Эта фраза приписана Пушкину Жуковским (см.: Левкович Я. Л. В. А. Жуковский и последняя дуэль Пушкина — П. Исслед. и мат., т. 13, с. 152—153).

⁶ Записки Елены Павловны см.: ЛН, т. 58, с. 135.

⁷ Снимал маску скульптор Гальберг. См. письмо П. А. Плетнева к В. Г. Теплякову (ИВ, 1887, № 7, с. 21).

⁸ 30 января Николай I передал Жуковскому следующую записку о «милостях» семье Пушкина: «1. Заплатить долги. 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери <то есть дочерям> по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1500 р. на воспитание каждого по вступлении на службу. 5. Сочинения издать на казенный счет в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 т. <тысяч>» (Щеголев, с. 222). Однако на просьбу Жуковского сопроводить «милости» специальным царским рескриптом (как это было сделано после смерти Н. М. Карамзина) царь ответил отказом. Его слова приводит Е. А. Карамзина в письме к сыну (наст. изд. с. 379).

ПИСЬМО К А. Х. БЕНКЕНДОРФУ
(Стр. 436)

Щеголев, с. 242—257.

Впервые (отрывки) — в книге А. Н. Веселовского «В. А. Жуковский. Поэзия чувства и „сердечного воображения“». СПб., 1904. Полностью — в книге П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина». Пг., 1916. В настоящем издании печатается первоначальный черновик письма, без последующих исправлений, внесенных Жуковским в писарскую копию.

¹ Корбова рукопись — «Дневник поездки в Московское государство в 1608 году» И.-Г. Корба, опубликованный в Вене в 1700 г. Пушкин, вероятно, пользовался рукописным переводом книги, полученным через К. В. Нессельроде.

² Все они были читаны — намек на перлюстрацию писем Пушкина. Ниже Жуковский упоминает письмо Пушкина к жене от 20—22 апреля 1834 г., которое было вскрыто на почте, прочтено полицией и передано царю. В этом письме Пушкин в ироническом тоне писал о своих взаимоотношениях с царями.

- 617 -

³ За опубликование «Философического письма» («Телескоп», 1836, № 15) Чаадаев был объявлен сумасшедшим и отдан под надзор полиции, «Телескоп» запрещен, а его редактор Н. И. Надеждин выслан из Москвы. Письмо Пушкина Чаадаеву от 19 октября 1836 г. — см.: XVI, 171.

⁴ Имеется в виду стихотворение «Бородинская годовщина», напечатанное в брошюре «На взятие Варшавы».

⁵ Одна «Вольность».

⁶ «На выздоровление Лукулла» — сатира на С. С. Уварова, известного, кроме крайней реакционности, еще и стяжательством. Она привлекла всеобщее внимание и, вопреки утверждению Жуковского, была с удовлетворением встречена друзьями поэта. «Спасибо переводчику с латинского, — писал А. И. Тургенев Вяземскому, — <...> Пушкин заклеймил его <Уварова> бессмертным поношением» (ЛН, т. 58, с. 120).

⁷ «Трагедия» — «Борис Годунов». Жуковский имеет в виду письмо Бенкендорфа к Пушкину от 22 ноября 1826 г. (XIII, 307).

⁸ Об отношении Пушкина к польскому восстанию см. прим. 5 на с. 506 наст. изд.

⁹ Назывались и другие цифры: С. Н. Карамзина писала 20 000 (наст. изд. с. 379), Я. Н. Неверов — 32 000 («Моск. пушкинист», вып. 1. М., 1927, с. 44), прусский посол Либерман — 50 000 (Щеголев, с. 384). Смерть Пушкина вызвала в обществе взрыв возмущения. Об этом доносили своим правительствам аккредитованные в Петербурге послы. В их донесениях (Щеголев, с. 371—417) мелькают слова: «национальная потеря» (шведский поверенный в делах Г. Нордин), «национальное негодование», «всеобщее возмущение» (баварский посол Лерхенфельд). «мучительнейшее впечатление на публику» (датский посол Бломе). Выявилось резкое размежевание общества. С. Н. Карамзина точно сформулировала это в словах о «нашем» обществе — где защищают Дантеса, и «втором» — где оплакивают поэта и возмущаются его убийцей (наст. изд. с. 380). Тот же контраст между «плебейскими почестями» поэту и равнодушием «раззолоченных салонов» отметила и Е. Н. Мещерская (см. ее письмо к М. И. Мещерской. — наст. изд. с. 418—420).

Сноски

Сноски к стр. 510

^* Формат в четвертую долю листа (лат.).

Сноски к стр. 579

^* Город мертвых (греч.), т. е. Москва.

Сноски к стр. 597

^* о великом отчаянии, которое разрывает теперь некоторые сердца.

^** (Этот человек, которого вы не любите, человек, щеголяющий своей стоической бесчувственностью, плакал, глотая слезы, *когда я ему показал ваше письмо*) и, полные дружественного негодования, они произносили беспощадные проклятия...

^*** он осужден.

Сноски к стр. 598

^* моя милая Софи.

^** Что Дантес находит защитников.

^*** но то, что Пушкин находит ожесточенных обвинителей... негодяи!..

^**** высшее общество, знать.

^***** отвергнутый и неоцененный, он прозябал на этой бесплодной, неблагодарной почве и пал жертвой злословия и клеветы.

^****** что это — женщина без сердца.

Сноски к стр. 599

^* человеком наиболее замечательным в России.

^** «Пушкин писал изящные стихи, это правда, но его популярность произошла только от его сатир против правительства».

^*** вы знаете, милая маменька, что умеренность, хладнокровие, и я никогда не ладили между собой (буквально: не проходили через одну и ту же дверь).

^**** заметку о Пушкине (Лёве-Веймара в номере от 2 марта).

Сноски к стр. 600

^* пошлости.

^** «Только одна чернь проявила энтузиазм, но общество, в котором жил Пушкин, имело более прав судить его».

^*** «Это общество не имело никакого права, оно отринуло Пушкина, из зависти или почему — не знаю, оно всегда было ему враждебно и в час его смерти изменило народной славе и народным чувствам и стало достойно презрения. Что же касается того, что вы называете чернью, — то были военные, чиновники, артисты, купцы и добрый народ русский, мнение которого уж, конечно, стоит не меньше, чем мнение самозванного кружка без всякого веса».

Сноски к стр. 601

^* буквально.

^** был словно черепицей, упавшей ему на голову.

^*** «В ее глазах я виновен, она мне всё предсказала заранее, если бы я ее увидел, мне было бы нечего ей отвечать».

^**** «Ваше семейство, которое я сердечно уважал, ваш брат в особенности, которого я любил, которому доверял, покинул меня, стал моим врагом, не желая меня выслушать и дать мне возможность оправдаться, — это было жестоко, это было дурно с его стороны».

Сноски к стр. 602

^* «Мое полное оправдание может прийти только от г-жи Пушкиной; через несколько лет, когда она успокоится, она скажет, быть может, что я сделал всё возможное, чтобы их спасти, и что если это мне не удалось — не моя была в том вина».

^** это всё, что я могу сделать.

^*** заставлял нас корчиться от смеха.

^**** Он меня совершенно обезоружил, пользуясь моим слабым местом: он постоянно выказывал мне столько участия ко всему семейству.

^***** и я должен делать над собой усилие, чтобы не быть с ним таким же дружественным, как прежде.