- 367 -

МЕЛКАЯ ФИЛОСОФИЯ
НА ГЛУБОКИХ МЕСТАХ

Превращусь

   не в Толстого, так в то̀лстого, —

ем,

пишу,

от жары балда.

Кто над морем не философствовал?

Вода.

Вчера

океан был злой,

10 как черт,

сегодня

смиренней

голубицы на яйцах.

Какая разница?

Все течет...

Все меняется.

Рассыпается волна

и опять взбухать.

Горою кажется

20 на этаком расстоянии.

Тут и водоросль,

  и вода,

  и прочая труха —

обрастание!

Есть у воды своя пора,

часы прилива,

часы отлива.

- 368 -

А у Стеклова

 вода

 не сходила с пера.

Несправедливо.

Дохлая рыбка

  плывет одна.

Висят плавнички,

 как подбитые крылышки.

Плывет недели,

10  и нет ей ни дна,

ни покрышки.

Волны

  друг друга

лупят плашмя́.

И так и этак,

то всыпят, то высыпят,

и вновь водословят,

 звеня и шумя...

Диспут...

20 Это кит, говорят.

Возможно и так.

Вроде рыбьего Бедного —

обхвата в три.

Только у Демьяна

 усы наружу,

  а у кита

внутри.

Годы — чайки.

Вылетят в ряд —

30 и в воду —

  брюшко рыбешкой пичкать.

Скрылись чайки.

В сущности говоря,

где птички?

Я родился,

 рос,

кормили соскою, —

жил,

работал,

40 стал староват...

- 369 -

Вот и жизнь пройдет,

как прошли Азорские

острова.

Этот стих — скелет, который может и должен обрастать
при моей помощи и вашей, товарищи поэты,
мясом злободневных строк. Так строки про «обрастание»
и «диспут» — новы. Другие — устаревшие — вычеркнуты.
Таковым скелетом, например, была моя «Схема смеха».

В. М.