Маяковский В. В. Разговор с фининспектором о поэзии («Гражданин фининспектор! Простите за беспокойство...») // Маяковский В. В. Полное собрание сочинений: В 13 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1955—1961.

Т. 7. Стихотворения второй половины 1925 года — 1926 года и очерки об Америке / Подгот. текста и примеч. В. В. Кожинова, И. Л. Робина, В. В. Тимофеевой. — 1957. — С. 119—126.

http://feb-web.ru/feb/mayakovsky/texts/ms0/ms7/ms7-119-.htm

- 119 -

РАЗГОВОР С ФИНИНСПЕКТОРОМ
О ПОЭЗИИ

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство.

Спасибо...

не тревожтесь...

   я постою...

У меня к вам

  дело

деликатного свойства:

о месте

10 поэта

  в рабочем строю.

В ряду

  имеющих

лабазы и угодья

и я обложен

и должен караться.

Вы требуете

   с меня

пятьсот в полугодие

20 и двадцать пять

за неподачу деклараций.

Труд мой

любому

труду

родствен.

Взгляните —

  сколько я потерял,

- 120 -

какие

 издержки

30 в моем производстве

и сколько тратится

на материал.

Вам,

 конечно, известно

явление «рифмы».

Скажем,

строчка

 окончилась словом

«отца»,

40 и тогда

через строчку,

слога повторив, мы

ставим

какое-нибудь:

ламцадрица-ца́.

Говоря по-вашему,

рифма —

вексель.

Учесть через строчку! —

  50 вот распоряжение.

И ищешь

 мелочишку суффиксов и флексий

в пустующей кассе

  склонений

и спряжений.

Начнешь это

слово

в строчку всовывать,

а оно не лезет —

60 нажал и сломал.

Гражданин фининспектор,

честное слово,

поэту

в копеечку влетают слова.

Говоря по-нашему,

рифма —

бочка.

- 121 -

Бочка с динамитом.

Строчка —

70 фитиль.

Строка додымит,

взрывается строчка, —

и город

на воздух

  строфой летит.

Где найдешь,

на какой тариф,

рифмы,

чтоб враз убивали, нацелясь?

80 Может,

пяток

небывалых рифм

только и остался

что в Венецуэле.

И тянет

 меня

в холода и в зной.

Бросаюсь,

опутан в авансы и в займы я.

90 Гражданин,

  учтите билет проездной!

— Поэзия

— вся! —

езда в незнаемое.

Поэзия —

та же добыча радия.

В грамм добыча,

в год труды.

Изводишь

100 единого слова ради

тысячи тонн

словесной руды.

Но как

испепеляюще

слов этих жжение

рядом

  с тлением

слова-сырца.

- 122 -

Эти слова

110 приводят в движение

тысячи лет

 миллионов сердца.

Конечно,

различны поэтов сорта.

У скольких поэтов

легкость руки!

Тянет,

 как фокусник,

строчку изо рта

120 и у себя

и у других.

Что говорить

о лирических кастратах?!

Строчку

чужую

  вставит — и рад.

Это

обычное

воровство и растрата

130 среди охвативших страну растрат.

Эти

сегодня

стихи и оды,

в аплодисментах

ревомые ревмя,

войдут

  в историю

 как накладные расходы

на сделанное

 140 нами —

двумя или тремя.

Пуд,

как говорится,

  соли столовой

съешь

и сотней папирос клуби,

чтобы

  добыть

драгоценное слово

- 123 -

150 из артезианских

  людских глубин.

И сразу

ниже

налога рост.

Скиньте

 с обложенья

нуля колесо!

Рубль девяносто

сотня папирос,

160 рубль шестьдесят

столовая соль.

В вашей анкете

  вопросов масса:

— Были выезды?

Или выездов нет? —

А что,

если я

десяток пегасов

загнал

  170 за последние

 15 лет?!

У вас —

  в мое положение войдите —

про слуг

 и имущество

с этого угла.

А что,

  если я

народа водитель

180 и одновреме́нно —

народный слуга?

Класс

  гласит

из слова из нашего,

а мы,

 пролетарии,

двигатели пера.

Машину

 души

190 с годами изнашиваешь.

- 124 -

Говорят:

  — в архив,

 исписался,

пора! —

Все меньше любится,

все меньше дерзается,

и лоб мой

 время

с разбега круши́т.

200 Приходит

страшнейшая из амортизаций —

амортизация

 сердца и души.

И когда

это солнце

  разжиревшим боровом

взойдет

над грядущим

без нищих и калек, —

210 я

    уже

 сгнию,

  умерший под забором,

рядом

 с десятком

моих коллег.

Подведите

 мой

  посмертный баланс!

220 Я утверждаю

и — знаю — не налгу:

на фоне

сегодняшних

   дельцов и пролаз

я буду

— один! —

  в непролазном долгу.

Долг наш —

 реветь

230 медногорлой сиреной

- 125 -

в тумане мещанья,

у бурь в кипеньи.

Поэт

всегда

  должник вселенной,

платящий

на го̀ре

 проценты

и пени,

240 Я

в долгу

перед Бродвейской лампионией,

перед вами,

багдадские небеса,

перед Красной Армией,

   перед вишнями Японии

перед всем,

  про что

не успел написать.

250 А зачем

вообще

эта шапка Сене?

Чтобы — целься рифмой

 и ритмом ярись?

Слово поэта —

ваше воскресение,

ваше бессмертие,

гражданин канцелярист.

Через столетья

260 в бумажной раме

возьми строку

и время верни!

И встанет

день этот

с фининспекторами,

с блеском чудес

  и с вонью чернил.

Сегодняшних дней убежденный житель,

выправьте

270 в энкапеэс

на бессмертье билет

- 126 -

и, высчитав

действие стихов,

разложите

заработок мой

на триста лет!

Но сила поэта

не только в этом,

что, вас

280 вспоминая,

в грядущем икнут.

Нет!

И сегодня

рифма поэта —

ласка

и лозунг,

и штык,

  и кнут.

Гражданин фининспектор,

290 я выплачу пять,

все

нули

у цифры скрестя!

Я

    по праву

 требую пядь

в ряду

 беднейших

 рабочих и крестьян.

300 А если

  вам кажется,

 что всего дело́в —

это пользоваться

чужими словесами,

то вот вам,

 товарищи,

мое стило́,

и можете

писать

 310 сами!

[1926]