- 95 -
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Приказ № 3
Прочесть по всем эскадрильям футуристов, крепостям классиков, удушливогазным командам символистов, обозам реалистов и кухонным командам имажинистов.
Где еще
— разве что в Туле? —
позволительно становиться на поэтические ходули?!
Провинциям это!..
5 «Ах, как поэтично...
как возвышенно...
Ах!»
Я двадцать лет не ходил в церковь.
И впредь бывать не буду ни в каких церквах.
10 Громили Василия Блаженного.
Я не стал теряться.
Радостный,
вышел на пушечный зов.
Мне ль
15 вычеканивать венчики аллитераций
- 96 -
богу поэзии с о́бразами образо̀в.
Поэзия — это сиди и над розой ной...
Для меня
невыносима мысль,
20 что роза выдумана не мной.
Я 28 лет отращиваю мозг
не для обнюхивания,
а для изобретения роз.Надсоны,
25 не в ревность,
над вашим сонмом
эта
моя
словостройка взвеена.
30 Я стать хочу
в ряды Эдисонам,
Лениным в ряд,
в ряды Эйнштейнам.Я обкармливал.
35 Я обкармливался деликатесами до̀сыта.
Ныне —
мозг мой чист.
Язык мой гол.
Я говорю просто —
40 фразами учебника Марго.
Я
поэзии
одну разрешаю форму:
краткость,
45 точность математических формул.
- 97 -
К болтовне поэтической я слишком привык, —
я еще говорю стихом, а не напрямик.
Но если
я говорю:
50 «А!» —
это «а»
атакующему человечеству труба.
Если я говорю
«Б» —
55 это новая бомба в человеческой борьбе.Я знаю точно — что такое поэзия. Здесь описываются мною интереснейшие события, раскрывшие мне глаза. Моя логика неоспорима. Моя математика непогрешима.
Внимание!
Начинаю.
Аксиома:
Все люди имеют шею.
60 Задача:
Как поэту пользоваться ею?
Решение:
Сущность поэзии в том,
чтоб шею сильнее завинтить винтом.
65 Фундамент есть.
Начало благополучно.
По сравнению с Гершензоном даже получается научно.
Я и начал!
С настойчивостью Леонардо да-Винчевою,
70 закручу,
раскручу
- 98 -
и опять довинчиваю.
(Не думаю,
но возможно,
75 что это
немного
похоже даже на самоусовершенствование иога.)Постепенно,
практикуясь и тужась,
80 я шею так завинтил,
что просто ужас.
В том, что я сказал,
причина коренится,
почему не нужна мне никакая заграница.
85 Ехать в духоте,
трястись,
не спать,
чтоб потом на Париж паршивый пялиться?!
Да я его и из Пушкина вижу,
90 как свои
пять пальцев.
Мой способ дешевый и простой.
Руки в карманы заложил и стой.
Вставши,
95 мысленно себя вытягивай за̀ уши.
Так
через год
я
мог
100 шею свободно раскручивать на вершок.
Прохожие развозмущались.
Потом привыкли.
Наконец
- 99 -
и смеяться перестали даже, —
105 мало ли, мол, какие у футуристов бывают блажи.
А с течением времени
пользоваться даже стали
при указании дороги.
«Идите прямо,
110 тут еще стоят такие большие-большие ноги.
Ноги пройдете, и сворачивать пора, —
направо станция,
налево Акулова гора».Этой вот удивительной работой я был занят чрезвычайно долгое время.
Я дней не считал.
115 И считать на что вам!
Отмечу лишь:
сквозь еловую хвою
года отшумевши с лесом мачто̀вым,
леса перерос и восстал головою.
120 Какой я к этому времени —
даже определить не берусь.
Человек не человек,
а так —
людогусь.
125 Как только голова поднялась над лесами, обозреваю окрестность.
Такую окрестность и обозреть лестно.Вы бывали в Пушкине (Ярославская ж. д.) так в 1925—30 году? Были болота. Пахалось нивесть чем. Крыши — дыры. Народ крошечный. А теперь!
- 100 -
В красных,
в зеленых крышах сёла!
Тракторы!
130 Сухо!
Крестьянин веселый!
У станции десятки линий.
Как только не путаются —
не вмещает ум.
135 Станция помножилась на 10 — минимум.
«Серьезно»
поздно
является.
Молодость, известное дело, забавляется.
140 Нагибаюсь.
Глядя на рельсовый путь,
в трубу паровозу б сверху подуть.
Дамы мимо.
Дым им!
145 Дамы от дыма.
За дамами дым.
Дамы в пыль!
Дамы по луже.
Бегут.
150 Расфыркались.
Насморк верблюжий.Винти дальше!
Пушкино размельчилось.
Исчезло, канув.
155 Шея растягивается
— пожарная лестница —
уже
разве что одному Ивану
- 101 -
Великому
160 ровесница.Москва.
Это, я вам доложу, — зрелище. Дома̀.
Дома необыкновенных величин и красот.Помните,
дом Нирензее,
стоял,
165 над лачугами крышищу взвеивая?
Так вот:
теперь
под гигантами
грибочком
170 эта самая крыша Нирензеевая.Улицы циркулем выведены. Электричество ожерельями выложило булыжник. Диадемищами горит в театральных лбах. Горящим адрес-календарем пропечатывают ночь рекламы и вывески. Из каждой трубы — домовьей, пароходной, фабричной — дым. Работа. Это Москва — 940—950 года во всем своем великолепии.
Винти!
Водопьяный переулок разыскиваю пока,
Москва стуманилась.
Ока змейнула.
175 Отзмеилась Ока.
Горизонт бровями лесными хмурится.
Еще винчусь.
- 102 -
Становища Муромца
из глаз вон.
180 К трем морям
простор
одуряющ и прям.
Волга,
посредине Дон,
185 а направо зигзагища Днепра.
До чего ж это замечательно!Глобус — и то хорошо. Рельефная карта — еще лучше. А здесь живая география. Какой-нибудь Терек — жилкой трепещет в дарьяльском виске. Волга игрушечная переливается фольгой. То розовым, то голубым акварелит небо хрусталик Араратика.
Даже размечтался, не выдержал.
Воздух
голосом прошлого
190 ветрится ба̀сов...
Кажется,
над сечью облачных гульб
в усах лучей
головища Тарасов
195 Бульб.Еще развинчиваюсь,
и уже
бежит
глаз
200 за русские рубежи.
Мелькнули
- 103 -
валяющиеся от войны дробилки:
Латвии,
Литвы
205 и т. п. политические опилки.
Гущей тел искалеченных, по копям скрученными,
тяжко,
хмуро,
придавленная версальскими печатями сургучными,
210 Германия отрабатывается на дне Рура.
На большой Европейской дороге,
разбитую челюсть
версальским договором перевязав,
зубами,
215 нож зажавшими, щерясь,
стоит француз-зуав.
Швейцария.
Закована в горный панцырь.
Италия...
220 Сапожком на втором планце...
И уже в тумане:
Испания...
испанцы...
А потом океан — и никаких испанцев.225 Заворачиваю шею в полоборотца.
За плечом,
ледниками ляская,
бронзовая Индия.
Встает бороться.
230 Лучи натачивает о горы Гималайские.Поворачиваюсь круто.
Смотрю очумело.
- 104 -
На горизонте Япония,
Австралия,
235 Англия...
Ну, это уже пошла мелочь.Я человек ужасно любознательный. С детства.
Пользуюсь случаем, —
полюсы
240 полез осмотреть получше.
Наклоняюсь настолько низко,
что нос
мороз
выдергивает редиской.245 В белом,
снегами светящемся мире
Куки,
Пири
отвоевывают за шажками шажок, —
250 в пуп земле
наугад
воткнуть флажок.
Смотрю презрительно,
чуть не носом тыкаясь в ледовитые пятна,
255 я вот
полюсы
дюжинами б мог
открывать и закрывать обратно.
Растираю льдышки обмороженных щек.
260 Разгибаюсь,
завинчиваюсь еще.
Мира половина,
кругленькая такая —
- 105 -
подо мной,
265 океанами с полушария стекая.
Издали
совершенно вид апельсиний,
только тот желтый,
а этот синий.Раза два повернул голову полным кругом. Кажется, все наиболее интересные вещи осмотрены.
270 Ну-с,
теперь перегнусь.
Пожалуйста!
Нате!
Соединенные
275 штат на штате.
Надо мной Вашингтон,
Нью-Йорки.
В дыме.
В гаме.
280 Надо мной океан.
Лежит
и не может пролиться.
И сидят,
и ходят,
285 и все вверх ногами.
Вверх ногами даже самые высокопоставленные лица.Наглядевшись американских дивѐс,
как хороший подъемный мост,
снова выпрямляюсь во весь
290 рост.
- 106 -
Тут уже начинаются дела так называемые небесные.
Звезды огромнеют —
потому ближе.
Туманна земля.
Только шумами дальними ухо лижет,
295 голоса в единое шумливо смеля.Выше!
Тишь.
И лишь
просторы,
300 мирам открытые странствовать.
Подо мной,
надо мной
и насквозь светящее реянье.
Вот уже действительно
305 что называется — пространство!
Хоть руками щупай в 22 измерения.
Нет краев пространству,
времени конца нет.
Так рисуют футуристы едущее или идущее.
310 Неизвестно,
что вещь,
что след,
сразу видишь вещь из прошедшего в грядущее.
Ничего не режут времени ножи.
315 Планеты сшибутся,
и видишь —
разом
разворачивается новая жизнь
грядущих планет туманом-газом.
320 Некоторое отступление. —
- 107 -
Выпустят из авиошколы летчика.
Долго ль по небу гоняет его?
И то
через год
325 у кареглазого молодчика
глаза
начинают просвечивать синевой.Идем дальше.
Мое пребывание небом не считано,
330 и я
от зорь его,
от ветра,
от зноя
окрасился весь небесно-защитно —
335 тело лазоревосинесквозное.
Я так натянул мою материю,
что ветром
свободно
насквозь свистело,
340 и я
титанисто
боролся с потерею
привычного
нашего
345 плотного тела.
Казалось:
миг —
и постройки масса
рухнет с ног
350 со всех двух.
Но я
оковался мыслей каркасом.
- 108 -
Выметаллизировал дух.
Нервная система?
355 Чорта лешего!
Я так разгимнастировал ее,
что по субботам,
вымыв,
в просушку развешивал
360 на этой самой системе белье.
Мысль
вещественней, чем ножка рояльная.
Вынешь мысль из-под черепа кровельки,
и мысль лежит на ладони,
365 абсолютно реальная,
конструкцией из светящейся проволоки.
Штопором развинчивается напрягшееся ухо.
Могу сверлить им
или
370 на бутыль нацелиться слухом
и ухом откупоривать бутыли.Винти еще!
Тихо до жути.
Хоть ухо выколи.
375 Но уши слушали.
Уши привыкли.
Сперва не разбирал и разницу нот.
(Это всего-то отвинтившись версты на̀ три!)
Разве выделишь,
380 если кто кого ругнет
особенно громко по общеизвестной матери.
А теперь,
не то что мухин полет различают уши,
слышу
- 109 -
385 биенье пульса на каждой лапке мушьей.
Да что муха,
пустяк муха.
Слышу
каким-то телескопическим ухом:
390 мажорно
мира жернов
басит.
Выворачивается из своей осѝ.
Уже за час различаю
395 небо в приливе.
Наворачивается облачный валун на валун им.
Это месяц, значит, звезды вывел
и сам
через час
400 пройдет новолунием.Каждая небесная сила
по-своему голосила.
Раз!
Раз!
405 это близко,
совсем близко
выворачивается Марс.
Пачками колец
Сатурн
410 расшуршался в балетной суете.
Вымахивает за туром тур он
свое мировое фуэтэ.
По эллипсисам,
по параболам,
415 по кругам
засвистывают на невероятные лады.
- 110 -
Солнце-дирижер,
прибрав их к рукам,
шипит —
420 шипенье обливаемой сковороды.А по небесному стеклу
будто с чудовищного пера
скрип
пронизывает оркестр весь.
425 Это,
выворачивая чудовищнейшую спираль,
солнечная система свистит в Геркулес.Настоящая какофония!
Но вот
430 на этом фоне я
жесткие,
как пуговки,
стал нащупывать какие-то буковки.
Воздух слышу, —
435 расходятся волны его,
груз фраз на спину взвалив.
Перекидываются словомолниево
Москва
и Гудзонов залив.
440 Москва.
«Всем! Всем! Всем!
Да здравствует коммунистическая партия!
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Эй!»445 Чикаго.
«Всем! Всем! Всем!
- 111 -
Джимми Долларс предлагает партию
откормленнейших свиней!»Ловлю долетающее сюда извне.
450 В окружающее вросся.
Долетит,
и я начинаю звенеть и звенеть
антеннами глаза,
глотки,
455 носа.Сегодня я добился своего. Во вселенной совершилось наиневероятнейшее превращение.
Пространств мировых одоления ради,
охвата ради веков дистанций
я сделался вроде
огромнейшей радиостанции.С течением времени с земли стали замечать мое сооружение. Земля ошеломилась. Пошли целить телескопы. Книга за книгой, за статьей статья. Политехнический музей взрывался непрекращающимися диспутами. Я хватал на лету радио важнейших мнений. Сводка:
460 Те, кто не видят дальше аршина,
просто не верят:
«Какая такая машина??»
Поэты утверждают:
«Новый выпуск «истов»,
465 просто направление такое
новое, —
- 112 -
унанимистов».
Мистики пишут:
«Логос.
470 Это всемогущество. От господа бога-с».
П. С. Коган:
«Ну, что вы, право,
это
просто
475 символизируется посмертная слава».
Марксисты всесторонне обсудили диво.
Решили:
«Это
олицетворенная мощь коллектива».
480 А. В. Луначарский:
«Это он о космосе!»Я не выдержал, наклонился и гаркнул на всю землю:
— Бросьте вы там, которые о космосе!
Что космос?
Космос далеко-с, мусью-с!
485 То, что я сделал,
это
и есть — называемое «социалистическим поэтом».
Выше Эйфелей,
выше гор
490 — кепка, старое небо дырь! —
стою̀,
будущих былин Святогор
богатырь.Чтоб поэт перерос веков сроки,
495 чтоб поэт
- 113 -
человечеством полководить мог,
со всей вселенной впитывай соки
корнями вросших в землю ног.
Товарищи!
500 У кого лет сто свободных есть,
можете повторно мой опыт произвесть.
А захотелось на землю
вниз, —
возьми и втянись.505 Практическая польза моего изобретения:
при таких условиях
древние греки
свободно разгуливали б в тридцатом веке.ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Простите, товарищ Маяковский. Вот вы все время орете — «социалистическое искусство, социалистическое искусство». А в стихах я, я и я. Я радио, я башня я то, я другое. В чем дело?
ДЛЯ МАЛОГРАМОТНЫХ
Пролеткультцы не говорят
510 ни про «я»,
ни про личность.
«Я»
для пролеткультца
все равно что неприличность,
515 И чтоб психология
была
«коллективней», чем у футуриста,
- 114 -
вместо «я-с-то»
говорят
520 «мы-с-то».
А по-моему,
если говорить мелкие вещи,
сколько ни заменяй «Я» — «Мы»,
не вылезешь из лирической ямы.
525 А я говорю
«Я»,
и это «Я»
вот,
балагуря,
530 прыгая по словам легко,
с прошлых
многовековых высот,
озирает высоты грядущих веков.
Если мир
535 подо мной
муравейника менее,
то куда ж тут, товарищи, различать местоимения?ТЕПЕРЬ САМА ПОЭМА
Напомню факты. Раскрутив шею, я остановился на каких-то тысячных метрах.
Подо мной земля —
капля из-под микроскопа:
540 загогулина и палочка, палочка и загогулина...
Европа лежит грудой раскопок,
гулом пушек обложенная огульно.
Понятно,
видишь только самые общие пятна.
545 Вот
- 115 -
она,
Россия,
моя любимая страна.
Красная,
550 только что из революции горнила.
Рабочей
чудовищной силой
ворочало ее и гранило.
Только еле
555 остатки нэпа ржавчиной чернели.
А это Польша,
из лоскуточков ссучена.
Тут тебе сразу вся палитра.
Склей такую!
560 Потратила пилсудчина
слюны одной тысячу литров.
Чувствуешь —
зацепить бы за лоскуточек вам,
и это
565 все
разлезется по швам.
Германия —
кратера огнедышащий зной.
Камня,
570 пепла словесное сеянье.
Лава —
то застынет соглашательской желтизной,
то, красная,
дрожит революции землетрясением.
575 Дальше.
Мрак.
Франция.
Сплошной мильерановский фрак.
- 116 -
Черный-черный.
580 Прямо синий.
Только сорочка блестит
как блик на маслине.
Чем дальше — тем чернее.
Чем дальше — тем мрачнее,
585 Чем дальше — тем ночнее.
И на горизонте,
где Америка,
небо кро̀я,
сплошная чернотища выметалась икрою.
590 Иногда лишь
черноты го̀ры
взрывались звездой света —
то из Индии,
то из Ангоры,
595 то из Венгерской республики советов.Когда же
сворачивался лучей веер,
день мерк, —
какой расфеѐривался фейерверк!
600 Куда ни нагнись ты,
огнисто.
Даже ночью, даже с неба узнаю РСФСР.
Мало-помалу,
еле-еле,
605 но вместе с тем неуклонно,
неодолимо вместе с тем
подо мной
развертываются
огней параллели —
610 это Россия железнодорожит темь.
- 117 -
А там вон
в линиях огни поредели,
в кучи сбились,
горят танго̀во.
615 Это значит,
Париж открывает бордели
или еще какая из животоварных торговок.Собрать бы молнии,
да отсюда
620 в золотооконный
в этот самый
в Мулен
в Руж...
Да разве попрешь?
625 Исторические законы!
Я, марксист,
разумеется, не попру ж!
Если б вы знали,
с какой болью
630 ограничиваюсь свидетельской ролью.Потушить антенны глаз. Настроить на 400 000 верст антенны слуха!
Сначала
— молодое рвение —
радостно принимал малейшее веянье.
Ловлю перелеты букв-пуль.
635 Складываю.
Расшифровываю,
волнуясь и дрожа.
И вдруг:
- 118 -
«Ллойд-Джордж зовет в Ливерпуль.
640 На конференцию.
Пажа-пажа!!»Следующая.
Не радио,
645 а мат, выдѐржанный в сплошном рыде:
«Чего не едете?
Эй, вы,
дипломат!
Послезавтра.
650 Обязательно!
В Мадриде!»До чего мне этот старик осточертел!
Тысячное радио.
Несколько слов:
655 «Ллойд-Джордж.
Болезнь.
Надуло лоб.
Отставка.
Вызвал послов.
660 Конференция!»
Конотоп!Черпнешь из другой воздушной волны.
Во́лны
другой чепухой полны.
665 «Берлину
Париж:
Гони монету!»
«Парижу
- 119 -
Берлин:
670 Монет нету!»
«Берлину.
У аппарата Фош.
Платите! —
а то зазвените».
675 «Парижу.
Что ж,
заплатим,
извините.»
И это в конце каждого месяца.
680 От этого
даже Аполлон Бельведерский взбе́сится.
А так как
я
человек, а не мрамор,
685 то это
меня
извело прямо.
Я вам не в курзале под вечер летний,
чтоб слушать
690 эти
радиосплетни.Завинчусь.
Не будет нового покамест,
затянусь облаками-с.Очень оригинальное ощущение. Головой провинтил облака и тучи. Земли не видно. Не видишь даже собственные плечи. Только небо. Только облака. Да в облаках моя головища.
- 120 -
695 Мореет тучами.
Облаком за̀стит.
И я
на этом самом
на мо̀ре
700 горой-головой плыву головастить,
второй какой-то брат черноморий.
Эскадры
верблюдокорабледраконьи.
Плывут.
705 Иззолочены солнечным Крезом.
И встретясь с фантазией ультра-Маркони,
об лоб разбиваемы облакорезом.
Громище.
Закатится
710 о тучи
по скату,
над ухом
грохотом расчересчурясь.
Втыкаю в уши облака вату,
715 стою в тишине, на молнии щурясь.
И дальше
летит
эта самая Лета;
не злобствуя дни текут и не больствуя,
720 а это
для человека
большое удовольствие.Стою спокойный. Без единой думы. Тысячесилием воли сдерживаю антенны. Не гудеть!
Лишь на извивах подсознательных,
проселков окольней,
- 121 -
725 полумысль о культуре проходящих поколений:
раньше
аэро
шуршали о голени,
а теперь
730 уже шуршат о колени.Так
дни
текли и текли в покое.
Дни дотекли.
735 И однажды
расперегрянуло такое,
что я
затрясся антенной каждой.Колонны ног
740 не колонны — стебли.
Так эти самые ноги колеблет.В небо,
в эту облакову няньку,
сквозь земной
745 непрекращающийся зуд,
все законы природы вывернув наизнанку,
в небо
с земли разразили грозу.
Уши —
750 просто рушит.
Радиосмерч.«Париж...
Согласно Версальскому
- 122 -
Пуанкаре да Ллойд...»
755 «Вена.
Долой!»
«Париж.
Фош.
Врешь, бош.
760 Берегись, унтер...»
«Berlin.
Runter!»
«Вашингтон.
Закрыть Европе кредит.
765 Предлагаем должникам торопиться со взносом».
«Москва.
А ну!
Иди!
Сунься носом».
770 За радио радио в воздухе пляшет.
Воздух
в сплошном
и грозобуквом ералаше.Что это!. Скорее! Скорее! Увидеть. Раскидываю тучи. Ладонь ко лбу. Глаза укрепил над самой землей. Вчера еще закандаленная границами, лежала здесь Россия одиноким красным оазисом. Пол-Европы горит сегодня. Прорывает огонь границы географии России. А с запада на приветствия огненных рук огнеплещет германский пожар. От красного тела России, от красного тела Германии огненными руками отделились колонны пролетариата. И у Данцига —
Пальцами армий,
775 пальцами танков,
- 123 -
пальцами Фоккеров
одна другой руку жала.
И под пальцами
было чуть-чуть мо̀кро
780 там,
где пилсудчина коридорами лежала.Влилось. Сплошное огневище подо мной. Сжалось. Напряглось. Разорвалось звездой.
Надрывающиеся вопли:
«Караул!
стой!»
785 А это
разливается пятиконечной звездой
в пять частей оторопевшего света.
Вот
один звездозуб,
790 острый,
узкий,
врезывается в край земли французской.
Чернота старается.
Потушить бы,
795 поймать.
А у самих
в тылу
разгорается кайма.
Никогда эффектнее не видал ничего я!
800 Кайму протягивает острие лучевое.
Не поможет!
Бросьте назад дуть.
Красное и красное — слилось как ртуть.
- 124 -
Сквозь Францию
805 дальше,
безудержный,
грозный,
вгрызывается зубец краснозвездный.
Ору, восторженный:
810 — Не тщитесь!
Ныне
революции не залить.
Склонись перед нею!
А луч
815 взбирается на скат Апенниньий.
А луч
рассвечивается по Пиренею.Сметая норвежских границ следы,
по северу
820 рвется красная буря.
Здесь
луч второй прожигает льды,
до полюса снега̀ опурпуря.
По́езда чище
825 лился Сибирью третий лучище.
Красный поток его
уже почти докатился до Токио.
Четвертого лучища жар
вонзил в юго-восток зубец свой длинный,
830 и уже
какой-то
поджаренный раджа
лучом
с Гималаев
835 сбит в долины.
- 125 -
Будто проверяя
— хорошо остра ли я, —
в Австралию звезда.
Загорелась Австралия.
840 Правее — пятый.
Атакует такой же.
Играет красным у негров по коже.
Прошел по Сахаре,
по желтому клину,
845 сиянье
до южного полюса кинул.Размахивая громадными руками, то зажигая, то туша глаза, сетью уха вылавливая каждое слово, я весь изработался в неодолимой воле — победить. Я облаками маскировал наши колонны. Маяками глаз указывал места легчайшего штурма. Путаю вражьи радио. Все ливни, все лавы, все молнии мира — охапкою собираю, обрушиваю на черные головы врагов. Мы победим. Мы не хотим, мы не можем не победить. Только Америка осталась. Перегибаюсь. Сею тревогу.
Дрожит Америка:
революции демон
вступает в атлантическое лоно...
850 Впрочем,
сейчас это не моя тема,
это уже описано
в интереснейшей поэме «Сто пятьдесят миллионов».Кто прочтет ее, узнает, как победили мы. Отсылаю интересующихся к этой истории. А сам
- 126 -
замер;
855 смотрю,
любуюсь,
и я
вижу:
вся земная масса,
860 сплошь подмятая под краснозвездные острия,
красная,
сияет вторым Марсом.
Видением лет пролетевших взволнован,
устав
865 восторгаться в победном раже,
голову
в небо заправил снова
и снова
стал
870 у веков на страже.
Я видел революции,
видел войны.
Мне
и голодный надоел человек.
875 Хоть раз бы увидеть,
что вот,
спокойный,
живет человек меж веселий и нег.
Радуюсь просторам,
880 радуюсь тишине,
радуюсь облачным нивам.
Рот
простор разжиженный пьет.
И только
885 иногда
вычесываю лениво
- 127 -
в волоса запутавшееся
звездное репьё.
Словно
890 стекло
время, —
текло, не текло оно,
не знаю.
Вероятно, текло.
895 И наконец, через какое-то время,
тучи в клочки.
В клочки-клочишки.
Исчезло все
до последнего
900 бледного
облачишка.
Смотрю на землю, восторженно поулыбливаясь,
На всем
вокруг
905 ни черного очень,
ни красного,
но и ни белого не было.
Земшар
сияньем сплошным раззолочен,
910 и небо
над шаром
раззолотоне́бело.
Где раньше
река
915 водищу гоняла,
лила наводнения,
буйна,
гола̀, —
теперь
- 128 -
920 геометрия строгих каналов
мрамору в русла спокойно легла.
Где пыль
вздымалась,
ветрами ду̀ема,
925 Сахары охрились, жаром леня́, —
росли
из земного
из каждого дюйма,
строения и зеленя̀,
930 Глаз
восторженный над феерией рей!
Реальнейшая
подо мною
вон она
935 жизнь,
мечтаемая от дней Фурье,
Роберта Оуэна и Сен-Симона.Маяковский!
Опять человеком будь!
940 Силой мысли,
нервов,
жил,
как стоверстную подзорную трубу,
тихо шеищу сложил.945 Небылицей покажется кое-кому.
А я,
в середине XXI века,
на Земле,
среди Федерации коммун —
950 гражданин ЗЕФЕКА.
- 129 -
Самое интересное, конечно, начинается отсюда. Едва ли кто-нибудь из вас точно знает события конца XXI века. А я знаю. Именно это и описывается в моей третьей части.