7

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

В состав настоящего научного описания рукописей М. В. Ломоносова вошли рукописи, хранящиеся в Архиве Академии Наук СССР. По своему происхождению они разделяются на несколько групп, из которых три являются основными. Первая из них составляет собственно архивный фонд самого Ломоносова (фонд № 20), или вернее остатки этого фонда. Вторая и притом бо́льшая по количеству содержащихся в ней документов и автографов ученого принадлежит к фонду Канцелярии Академии Наук (фонд № 3). Третья группа, входящая в описание, восходит к составу архивного фонда Конференции Академии Наук (фонд № 1). Рукописи из архивного фонда Ломоносова (фонд № 20) в свою очередь состоят из двух подразделений: личного архива и отдела Lomonossoviana, образованного в Архиве Академии Наук в качестве собрания рукописей Ломоносова; в него входят его автографы, извлеченные преимущественно из фондов той же Канцелярии и Конференции Академии Наук. Это собрание было образовано еще в начале XX в.; в него вошли рукописи, отколовшиеся от названных фондов, как писанные на отдельных листах и в тетрадях и не входящие в основную переплетенную часть документов фонда Канцелярии Академии Наук. К этому собранию, названному впоследствии Lomonossoviana, были присоединены рукописи Ломоносова, полученные в 1931 г. из б. Рукописного отделения Библиотеки Академии Наук, а также все вновь поступившие автографы, происходящие из других фондов, как например письма Ломоносова к И. И. Шувалову, восходящие к архиву Шувалова и т. п. Состав и структура архивного фонда Ломоносова и Lomonossoviana в общих чертах довольно точно отражены в кратком обзоре этого фонда, напечатанном в издании: „Архив Академии Наук СССР. Обозрение архивных материалов“, под общей редакцией Г. А. Князева, Л. 1933, стр. 78—85.1

1

Происхождение и история рукописей Ломоносова, входящих в состав фондов Канцелярии и Конференции Академии Наук (фонд № 3 и фонд № 1), не требуют каких-либо разысканий, так как они вошли в их состав органически. Гораздо сложнее обстоит вопрос о судьбе личного архива

8

Ломоносова. За последние годы этому вопросу уже было уделено достаточно внимания в связи с постановкой общего вопроса о литературном наследии Ломоносова. Этих тем впервые коснулся Н. И. Сидоров в своей работе „Из истории мозаических составов М. В. Ломоносова“, напечатанной в „Известиях Академии Наук СССР по Отделению Физико-математических наук“ 1930 г. (№ 7, стр. 682—685). В ней он уделил значительное внимание постановке вопроса о судьбе архива Ломоносова и путях разыскания как рассеявшихся его частей, так и вообще рукописей Ломоносова, независимо от того, к каким архивным фондам они принадлежали или принадлежат. Ко времени написания этой работы многие из рукописей Ломоносова, сосредоточенные позднее в Архиве Академии Наук, остались Н. И. Сидорову, естественно, неизвестными. Поднятым Н. И. Сидоровым вопросам вновь посвятил внимание С. Н. Чернов, который в своей обстоятельной работе „Литературное наследство М. В. Ломоносова“, напечатанной в „Литературном Наследстве“ (№ 9—10, М. 1934, стр. 327—339), вновь пересмотрел все материалы, относящиеся к интересующей нас теме, и пришел к ряду ценных и интересных выводов.

Как сказано выше, в Архиве Академии Наук СССР сосредоточены остатки архива Ломоносова. Эти остатки тем не менее составляют значительное количество преимущественно черновых его рукописей и представляют, повидимому, основное ядро распылившегося архива.

В него входят следующие рукописи:

1. „Портфель служебной деятельности Ломоносова“, т. I (1724—1760 гг.), на 406 лл. (ф. 20, оп. 1, № 1).

2. „Портфель служебной деятельности Ломоносова“, т. II (1761—1765 гг.), на 453 лл. (ф. 20, оп. 1, № 2).

Оба „Портфеля“ переплетены в цельную кожу с вытиснутыми на корешках надписями: „Портфель Ломоносова“.

3. „Портфель Ломоносова“, известный в литературе под названиями „Свиньинского сборника“ и „№ 58“, на 329 лл. (ф. 20, оп. 1, № 3). В него входят рукописи преимущественно по физике и химии.

4. „Химические и оптические записки“ (ф. 20, оп. 1, № 4). Рукопись Ломоносова в переплете, на 49 лл.; составляла ранее часть предыдущего „портфеля“, позднее была выделена из него и переплетена отдельно.

5. Тетрадь в папочном переплете, на 158 лл. (ф. 20, оп. 1, № 5) с различными черновыми рукописями Ломоносова, известная в литературе под „№ 112“. В нее вплетены рукописи, представляющие собой преимущественно материалы к „Российской грамматике“.

Кроме того, восходят к архиву Ломоносова и некоторые рукописи“ находящиеся в переплетенном томе, на 40 лл., с надписью на корешке: „Бумаги Ломоносова“ (ф. 20, оп. 3, № 55), пожертвованном Академии Наук в 1871 г. П. А. Мухановым (так называемый „Мухановский сборник“), а также одна рукопись перевода немецкой оды акад. Я. Я. Штелина: „Какой утехи общей луч...“ (ф. 20, оп. 1, № 6) и несколько печатных

9

изданий и документов, лично Ломоносову принадлежавших (ф. 20, оп. 2, №№ 1, 2 и 3); перечень их см. в названном издании „Архив Академии Наук СССР“ (стр. 79—80, №№ 6—8).

Воссоединенный в настоящее время в Архиве Академии Наук архив Ломоносова, как видим, в отдельных своих частях, прошел через разных владельцев, каждый из которых по своему распоряжался рукописями Ломоносова, переплетая их в разные переплеты, а иногда и раздаривая их своим знакомым. Последнее обстоятельство, конечно, не в малой степени влияло на распыление ломоносовских бумаг. Так, мы знаем, что некоторые рукописи, подаренные, например, П. А. Мухановым и П. П. Свиньиным другим мелким „любителям-коллекционерам“ в конце концов исчезли и местонахождение их теперь неизвестно. Ряд подобных рукописей, случайно уцелевших, попал в государственные хранилища (Публичную Библиотеку в Ленинграде1 и в Публичную Библиотеку им. В. И. Ленина в Москве;2 некоторые рукописи оказались за границей...3 В их числе, конечно, оказались и письма Ломоносова к разным лицам; но они по природе своей, будучи адресованы самим Ломоносовым к отдельным лицам и учреждениям, естественно оказались в частных и государственных архивах, и не могли находиться в архиве Ломоносова.

После смерти Ломоносова все его бумаги были сперва опечатаны гр. Г. Г. Орловым по повелению Екатерины II,4 а затем перешли в его длительное обладание; по свидетельству Я. Я. Штелина, он их „выпросил“ у его вдовы;5 И. И. Тауберт писал 8 апреля 1765 г. Г. Ф. Миллеру по поводу кончины Ломоносова: „На другой день после его смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету. Без сомнения в нем должны находиться бумаги, которые не желают выпустить в чужие руки“.6 Таким образом опечатание бумаг и кабинета Ломоносова вызывалось, очевидно, политическими соображениями. Прежде чем допустить наследников к оставшимся после него документам, правительство считало необходимым через своего агента, каковым явился гр. Г. Г. Орлов, ознакомиться с содержанием ломоносовских бумаг, в которых „личное так сильно переплеталось с актуальными политическими вопросами живой современности, и в которых

10

было очень много такого, что в XVIII в. считалось государственной тайной и разглашение чего подводилось под государственное преступление...“1 Пока Орлов знакомился с архивом Ломоносова скончалась вдова последнего (в 1766 г., до 11 октября), пережив мужа лишь на полтора года. Вопрос с передачею бумаг Ломоносова его наследникам, очевидно, еще более затянулся. Когда именно состоялась их передача — неизвестно, так как об этом никаких документальных данных не сохранилось. Можно лишь с уверенностью сказать, что у потомков Г. Г. Орлова их не оказалось,2 в то время, как именно к потомкам дочери Ломоносова, Елены Михайловны, по мужу Константиновой (р. 1749, ум. 1772 г.) перешла значительная часть архива. Возможно, что произошло это уже после смерти Г. Г. Орлова в 1783 г., когда Е. М. Константиновой также не было в живых. В таком случае бумаги достались ее мужу А. А. Константинову (р. 1728, ум. 1808 г.), а от него к его дочерям Софии Алексеевне, вышедшей в 1794 (?) г. замуж за Н. Н. Раевского, и Екатерине Алексеевне.3 Действительно, А. Ф. Вельтман, публикуя в 1840 г. рукописи М. В. Ломоносова в „Очерках России“, изд. В. В. Пассеком, отметил в предисловии, что „портфель служебных его бумаг, сохранившихся в семействе Раевских“, ему „доверила“ Ек. Ник. Орлова, рожд. Раевская; здесь же в примечании он указал следующее: „Единственная дочь Михаила Васильевича Ломоносова была замужем за бывшим библиотекарем при императрице Екатерине, статским советником Алексеем Алексеевичем Константиновым, который имел двух дочерей: Екатерину Алексеевну и Софью Алексеевну — ныне вдову покойного генерала от кавалерии Николая Николаевича Раевского. Таким образом бумаги Михаила Васильевича составляли родовое наследие по женской линии“.4 Следовательно принадлежащий Архиву Академии Наук „портфель служебной деятельности“ Ломоносова, в двух переплетах, находился у двух сестер — родных внучек Ломоносова — С. А. Раевской и Е. А. Константиновой. Надо полагать, что владела им фактически одна лишь Е. А. Константинова на основании следующих соображений: „портфель“ был пожертвован в Академию Наук в 1926 г. прапраправнучкой Ломоносова, Елизаветой Николаевной Орловой, внучкой Екатерины Николаевны Орловой, рожденной Раевской. Перешел же он к последней, минуя ее братьев — А. Н. и Н. Н. Раевских — непосредственно от Е. А. Константиновой (ум. в 1846) г.), которая в 1842 г. завещала все свое имущество и имение Ломоносова, Усть-Рудицы, именно ей из всех своих племянников

11

и племянниц.1 У Раевских же никаких ломоносовских бумаг не оказалось; к ним перешли лишь портрет Ломоносова и некоторые лично ему принадлежавшие вещи.2 В течение ряда лет (1856—1860) жена Н. Н. Раевского младшего, А. М. Раевская, буквально вымаливала у Е. Н. Орловой какой-либо автограф Ломоносова для своих детей в память их великого предка,3 и только в 1860 г. ей удалось получить какой-то автограф у сына Е. Н. Орловой — Н. М. Орлова.4

Из сказанного выше, история „портфеля служебной деятельности“ Ломоносова становится довольно ясной. Гораздо более сложной представляется история другого портфеля ломоносовских бумаг, так называемого „Свиньинского сборника“. С. Н. Чернов в неоднократно цитированной нами статье пришел к выводу, что и этот сборник происходит из семьи Ек. Н. Орловой, у которой он мог быть приобретен П. П. Свиньиным. Предположение это, как мы увидим ниже, приходится теперь признать ошибочным. Рукописи Ломоносова П. П. Свиньин приобрел в 1827 г., о чем тогда же появилось сообщение в „Северной Пчеле“. Неизвестный автор, скрывшийся за подписью „И. Гор...ъ“, в отделе корреспонденции, в статье под заглавием „Третье письмо к издателям: о русском музеуме Павла Петровича Свиньина“5 писал: „Рукописи [Музеума Свиньина] украсились собранием 500 листов6 своеручного письма бессмертного Ломоносова, кои тем драгоценнее, что это первые мысли или лучше сказать, первые черты вдохновения сего ученого мужа, по разным предметам положительных наук: математики, физики, химии, астрономии, металлургии, на русском, латинском и немецком языках. Из сего видно, что он писал на всех их, с одинаковою легкостью и быстротою, даже о самых отвлеченных предметах. Но всего бесценнее для меня находящаяся в числе оных памятная записка тайных дум и обстоятельств

12

знаменитого поэта“.1 Это глухое указание было несколько развито самим Свиньиным. Сообщая в своем журнале о факте приобретения рукописей под заглавием „Известие о вновь открытых рукописях Ломоносова“, он сделал следующее указание: „Один из добрых соотечественников моих, споспешествующий усилиям моим к собранию Российского Музеума, доставил мне случай приобресть 500 листов своеручного письма знаменитого Ломоносова“.2 Однако Свиньин не счел нужным сообщить более подробные сведения. Сделал это он несколько лет спустя, в 1834 г., в своей статье „Потомки и современники Ломоносова“.3 Рассказав здесь о своей поездке в 1828 г.4 в Архангельск и в Кур-Остров — родину Ломоносова — и о своем знакомстве там с его потомками, Матреной Евсеевной Лопаткиной и ее сыном, Иваном Федоровичем Лопаткиным,5 Свиньин сделал следующее ценное признание, оставшееся неизвестным С. Н. Чернову: „Приятности путешествия моего на родину Ломоносова заключились приобретением свертка черновых бумаг, большею частию собственной руки его, на русском, французском, немецком и латинском языках, за весьма умеренное пожертвование. Рассматривание сей драгоценной рукописи служило мне во всю дорогу неисчерпаемым источником удовольствий и любопытства.... В 1828 году сообщил я из сей рукописи, для помещения в Горном Журнале, два небольшие отрывка, которые служат новым доказательством, что неутомимый Ломоносов, занимаясь науками, следовал и за ходом дел в своем отечестве, и не упускал случая во всяком отношении быть ему полезным“.6 Таким образом, рукописи из так называемого „Свиньинского сборника“ приобретены были Свиньиным в 1827 г. в Архангельске у потомков сестры Ломоносова, Марии Васильевны, по мужу Головиной — дочери ее Матрены Евсеевны Головиной, по мужу Лопаткиной и сына ее Ивана Федоровича Лопаткина. Естественно возникает вопрос о том, как могли попасть к сестре Ломоносова рукописи, восходящие несомненно к личному его архиву?

Как известно, П. П. Свиньин не отличался иногда историческою добросовестностью и к его свидетельствам необходимо относиться с некоторою осторожностью. Но в данном случае у нас нет никаких оснований не доверять Свиньину по той причине, что в вопросе о происхождении

13

рукописей ему самому не было надобности заниматься вымыслом и искажать истину; кроме того, мы располагаем идущим из другого источника весьма ценным показанием, которое подкрепляет известие Свиньина и дает ответ на поставленный нами выше вопрос. В 1873 г. в „Русской Старине“ было напечатано1 по принадлежавшей Российской Академии копии известное письмо Ломоносова к И. И. Шувалову от 1 ноября 1761 г. „о размножении и сохранении российского народа“ и в качестве доказательства о принадлежности этого письма перу Ломоносова при нем напечатана была доставленная в свое время (в 1836 г.) Б. М. Федоровым в Российскую Академию записка Ломоносова в виде факсимиле с его рукописи с перечнем тем, из которых на первом месте значится тема, развитая в названном письме Ломоносова.2 Узнав об этой публикации, Б. М. Федоров не замедлил на нее откликнуться, и в письме в редакцию „Русской Старины“ сообщил следующее:3 „Подлинного письма я не имел в руках, но несомненность этого письма доказывается собственноручною запискою Ломоносова, в которой намечены предположения его по разным предметам к государственной и общественной пользе, отчасти изложенные в упомянутом письме. Эту собственноручную записку Ломоносова4 подарил мне мой добрый приятель П. П. Свиньин, путешествовавший по Архангельской губернии, где и приобрел он многие из рукописей Ломоносова от потомков сестры Ломоносова, а к ним перешли они по кончине князя Григ. Григ. Орлова,5 бывшего покровителем Ломоносова“. Это существенное показание окончательно решает вопрос о происхождении „Свиньинского сборника“. Следовательно, после смерти Г. Г. Орлова в 1783 г., рукописи Ломоносова, находившиеся в его распоряжении, перешли с одной стороны к Константиновым, а от них к „аристократическому“ потомству Ломоносова, образовав два тома „портфеля служебной деятельности Ломоносова“, а с другой — к сестре Ломоносова, а от нее к крестьянскому потомству Ломоносова, у потомков которого, Лопаткиных, и купил его рукописи П. П. Свиньин. Достались ли ему все рукописи, или какая-то часть их осталась у Лопаткиных — неизвестно;6 в последнем случае надо думать, что оставшаяся у них часть архива Ломоносова погибла. Неясен также вопрос и о том, все ли рукописи после

14

смерти Г. Г. Орлова перешли к наследникам; разобрав и ознакомившись с ними, Орлов, повидимому, оставил все-таки у себя ту часть рукописей, которая в глазах правительства не должна была попасть в частные руки; в таком случае эти отделенные от архива рукописи должны были быть переданы или самим Орловым или кем-либо после его смерти в какой-либо государственный архив; возможно, что они по распоряжению правительства были изъяты и уничтожены самим Орловым...1 Так могло быть положено начало разъединению и частичной гибели ломоносовского архива.

Что касается других частей архива — части мухановского портфеля и переплетенного тома рукописей Ломоносова с материалами по „Российской грамматике“ и других материалов, указанных выше, то их история неизвестна совсем. Рукописи, принадлежавшие П. А. Муханову, во всяком случае составляли его собственность уже в 1825 г., когда он впервые воспроизвел в „Московском Телеграфе“2 литографированный снимок с рукописи „Филологические исследования и показания к дополнению грамматики надлежащие“, а затем печатал их в течение ряда лет в разных периодических изданиях; в 1871 г. он пожертвовал их в Библиотеку Академии Наук. Рукописи из переплетенного тома с материалами по „Российской грамматике“ известны были еще с 1787 г. Ими пользовался в то время член-корреспондент Академии Наук Федор Осипович Туманский, напечатавший в своем журнале „Лекарство от скуки и забот“,3 черновик рукописи „Суд Российских писмен перед Разумом и обычаем от Грамматики представленных“4 с интригующим примечанием: „Сей отрывок найден между бумагами5 покойного Михайла Васильевича Ломоносова, так как оный есть неоконченный“. Очевидно, что эта и другие рукописи из этого тома появились в научном обращении в то время совсем недавно; в таком случае мы опять приближаемся к дате смерти Г. Г. Орлова — 1783 году; следовательно — это третье русло, по которому после его смерти потекли ломоносовские рукописи. Кому они тогда достались и какова была их дальнейшая судьба — неизвестно; во второй

15

четверти XIX в. они оказались в Российской Академии,1 с 1841 г. в Библиотеке Академии Наук,2 а в 1931 г. были переданы в Архив Академии Наук.

2

Хранящиеся в Архиве Академии Наук в разных фондах (преимущественно в фондах 1, 3 и 20) рукописи Ломоносова были опубликованы только много лет спустя после его смерти; бо́льшая же часть их увидела свет лишь через 100 лет — в 1865 году. Как указывалось выше, печатание ломоносовских рукописей из архива самого Ломоносова началось случайно и отрывочно в разных периодических изданиях еще с начала XIX в. Публикации эти были диллетантскими и вызываемы были лишь желанием какого-либо владельца похвастать принадлежащею ему рукописью, на которую он смотрел как на раритет и не заботился особенно о точности ее воспроизведения. В виде исключения из этого правила можем указать лишь на публикацию неизвестно где теперь находящегося автографа в журнале „Друг просвещения“,3 которая по тому времени несомненно представляла собой явление исключительное по приемам транскрипционной передачи текста и употреблению разных шрифтов. Первой же наиболее крупной публикацией, введшей в научный оборот множество новых текстов Ломоносова, была работа А. Ф. Вельтмана, под заглавием „Портфель служебной деятельности Ломоносова“, напечатанная в „Очерках России, издаваемых Вадимом Пассеком“, кн. II, М. 1840 (стр. 3—85) и продолженная уже Пассеком в следующей, пятой книге „Очерков России“, 1840 (стр. 3—90). Здесь впервые были напечатаны рукописи из собрания ломоносовских бумаг, принадлежавших тогда Е. Н. Орловой.4 Опубликование сразу большого количества текстов Ломоносова было по тому времени большим научным событием, несмотря на некоторую небрежность в передаче текстов и общий налет неаккуратности, свойственной этой работе; кроме того, из „портфелей“ Ломоносова напечатано было далеко не всё в них содержащееся. Незадолго перед тем, в 1827 г., П. П. Свиньин поделился сведениями

16

о рукописях, приобретенных им у потомков сестры Ломоносова в Архангельске. В статье своей „Известие о вновь открытых рукописях Ломоносова“1 Свиньин не только сообщил о самом факте приобретения им рукописей, но впервые дал краткое их описание;2 для так называемого „Свиньинского сборника“ это описание до сих пор является единственным. Юбилейный 1865 год ввел в научный оборот множество материалов по Ломоносову, не утративших своего научного значения до настоящего времени. Из большого количества изданий этого года мы отметим лишь главнейшие, содержащие в себе материалы Архива Академии Наук. Это, во-первых, издание „Материалов для биографии Ломоносова“, собранных академиком П. С. Билярским, СПб., 1865.3 В нем впервые были опубликованы ломоносовские материалы из фонда Канцелярии Академии Наук и фонда 20; издание это, несмотря на то, что включает в себя большинство рукописей Ломоносова как использованных уже ранее, так и еще не опубликованных, тем не менее не охватило всего материала, а главное отличается большой небрежностью и неточностью в передаче текста и отсутствием ссылок на места хранения рукописей, что значительно затрудняет пользование им. Вторым юбилейным изданием была книга в двух частях, изданная акад. А. А. Куником под заглавием „Сборник материалов для истории имп. Академии Наук в XVIII веке“;4 в ней впервые были напечатаны материалы того же фонда Канцелярии Академии Наук о ранней деятельности Ломоносова, преимущественно во время пребывания его за границей, в Марбурге и Фрейберге, неизвестные Билярскому. Третье издание 1865 же года, под заглавием „Дополнительные известия для биографии Ломоносова. Академика П. Пекарского“,5 включает в себя ряд новых материалов с публикацией текстов из переплетенного тома рукописей с материалами по „Российской Грамматике“. Четвертое издание, вышедшее в том же году, представляет работу В. И. Ламанского „Ломоносов и Петербургская Академия Наук“, М. 1865 г. и заключает в себе преимущественно новые материалы о Ломоносове, извлеченные из разных архивохранилищ. Эти четыре капитальные работы о Ломоносове дали богатейший материал для изучения его жизни и творчества; к ним постоянно приходится обращаться и в настоящее время; однако по приемам и методам публикации текстов издания эти устарели и не могут уже удовлетворить современного исследователя. Ряд новых документов из разных фондов Архива Академии Наук был напечатан и использован в 1869 и 1871 гг. А. С. Будиловичем в его двух книгах: „М. В. Ломоносов как натуралист и филолог с приложениями, содержащими

17

материалы для объяснения его сочинений по теории языка и словесности“, СПб. 1869, и „Ломоносов как писатель. Сборник материалов для рассмотрения авторской деятельности Ломоносова“, СПб. 1871. В первую из них вошли новые тексты Ломоносова по химии и физике и ряд рукописей по грамматике русского языка; во второй же — хронологический указатель всех к тому времени известных научных и литературных трудов Ломоносова. На эти издания нам также приходится ссылаться, так как они тоже не потеряли своего научного значения. Хронологический указатель в некоторых частях своих уже устарел, но рядом датировок ломоносовских рукописей приходится пользоваться и в настоящее время.1 Несомненно крупным научным событием в то время явилась работа акад. П. П. Пекарского, изданная в 1871 г.: „История Академии Наук в Петербурге“ в двух томах.2 Здесь Ломоносову была посвящена бо́льшая часть второго тома. Здесь впервые в хронологическом порядке изложена фактическая биография Ломоносова, написанная как на основании всех предыдущих работ, так и давшая много свежего неопубликованного материала — в самом тексте и в приложениях. Работу эту отличает от предыдущих бо́льшая тщательность публикаций, а главное — ссылки на источники. Пекарский вновь пересмотрел фонд Канцелярии Академии Наук и извлек из него множество неопубликованных рукописей, напечатав их или в извлечениях или полностью. Пекарскому оказался доступным и „портфель служебной деятельности Ломоносова“, полученный им для использования от сына Е. Н. Орловой — Н. М. Орлова; эти портфели, бывшие после А. Ф. Вельтмана и П. С. Билярского недоступны исследователям,3 Пекарский использовал почти полностью, а в виду неизвестности их содержания для многих исследователей, дал в приложении к то́му краткое их описание под заглавием „Описание ломоносовских бумаг из собрания, принадлежащего Н. М. Орлову“;4 описание это в отношении этих портфелей является до сих пор единственным. После перечисленных работ и публикаций казалось, что материалы, хранящиеся в Архиве Академии Наук, уже все использованы. Однако, когда в конце 1880 годов была поставлена работа по подготовке полного академического издания сочинений Ломоносова, выяснилось, что использованы рукописи Ломоносова до этого были всё же не все. Организованная тогда же работа по их выявлению обнаружила много новых и ценных автографов, преимущественно в области физико-химических наук. К настоящему времени все научные труды Ломоносова опубликованы в I—VII томах академического издания. К началу же XX в. многие из них еще не были использованы.

18

Этой работе посвятил много времени и труда проф. Б. Н. Меншуткин, выпустивший в 1904 г. специальное исследование „М. В. Ломоносов как физико-химик. К истории химии в России“,1 в которое впервые вошли в переводах с латинского языка научные труды Ломоносова в названных областях науки и впервые был привлечен материал по деятельности первой в России Академической Химической лаборатории, организованной Ломоносовым. Издание это было целиком основано на материалах Архива Академии Наук (фонда Канцелярии Академии Наук и преимущественно „Свиньинский сборник“ ломоносовских рукописей). Академическое же издание, к сожалению, до сих пор не закончено. Деловые и служебные рукописи ученого после работ Билярского и Пекарского вновь не собраны в отдельный том собрания его сочинений. По плану они должны были войти в VIII том академического издания. Как показывает история опубликования ломоносовских рукописей, изложенная нами поневоле в кратком и сжатом виде, рукописи ученого не подвергались тогда систематическому выявлению хотя бы в пределах хранилищ Академии Наук и в первую очередь в Архиве Академии Наук. Большим шагом вперед в деле регистрации рукописей Ломоносова поэтому явились работы, предпринятые в 1910—1911 гг. в самом Архиве его заведующим Б. Л. Модзалевским в связи с 200-летним юбилеем дня рождения Ломоносова. Тогда впервые было произведено систематическое их выявление на карточках из фондов Канцелярии Академии Наук, а затем и опубликование перечня их, их первого научного каталога, в серии „Ломоносов и Елизаветинское время“, отдел VII: „Ломоносов. Академия Наук. Московский Университет“, СПб. 1912 (2 изд.).2 Каталог этот зарегистрировал суммарно и рукописи, хранившиеся тогда в Библиотеке Академии Наук. Это обстоятельство значительно помогло Архиву Академии Наук в деле концентрации ломоносовских рукописей, предпринятой по инициативе директора Архива Г. А. Князева в конце 1929 г. К настоящему времени все рукописи, хранившиеся в Библиотеке Академии Наук и в других ее учреждениях, находятся в помещении Архива Академии Наук; несколько лет тому назад, когда все они были зарегистрированы и оформлены по всем архивным правилам,3 образовав специальный архивный фонд Ломоносова и Lomonossowiana, естественно возник вопрос о постановке работы по научному описанию этих рукописей. Задача, ставшая перед Архивом, заключалась в подведении итога многолетней работы предыдущих исследователей —

19

составлении научного описания всех рукописей Ломоносова, хранящихся в Архиве и других архивохранилищах Академии Наук. Приближавшийся в 1936 г. юбилей со дня вступления Ломоносова в Академию (1 января 1736 г.), а также юбилей 225-летия со дня его рождения окончательно закрепил сознание необходимости производства подобной работы в кратчайший срок. Намеченное же продолжение академического издания настоятельно ее требовало, так как без учета всего материала, хранящегося в первую очередь в Академии Наук, не представляется возможным завершить это издание с необходимой полнотой.

3

В состав описания рукописей Ломоносова, кроме рукописей из его личного архива вошли, как говорилось выше, рукописи его, отлагавшиеся в Архиве в фондах Канцелярии и Конференции Академии Наук. В большинстве своем они носят служебный характер и отражают самую разнообразную деятельность Ломоносова в Академии Наук с 1736 по 1765 г., т. е. за 30 лет жизни ученого. Фонд Канцелярии Академии Наук XVIII в. состоит из более 2000 переплетенных фолиантов и из нескольких десятков тысяч отдельных непереплетенных документов и дел. Прежде чем приступить к выявлению рукописей Ломоносова, находящихся в этом огромном количестве документов, перед составителем описания встал вопрос о том, каким образом лучше и легче в кратчайший срок зарегистрировать его рукописи. Работа вначале облегчилась тем, что все рукописи, находившиеся в непереплетенных материалах фонда Канцелярии, были уже ранее выделены и присоединены к фонду 20 (в отдел Lomonossowiana); так же было в свое время поступлено и с рукописями Ломоносова из фонда 1 (Конференции Академии Наук, протокольные бумаги);1 таким образом на ряду с рукописями из архива Ломоносова в первую очередь были описаны все рукописи, хранящиеся в отделе Lomonossowiana. Что же касается переплетенных дел фонда 3 (Канцелярии Академии Наук), фонда Г. Ф. Миллера и разрядов I—IV, то работа также значительно облегчилась составленным Б. Л. Модзалевским в 1911 г. каталогом выставки „Ломоносов и Елизаветинское время“, отдел VII „Ломоносов. Академия Наук. Московский университет“. СПб. 1912 (2 издания), в котором при перечне документов и дел были проставлены

20

ссылки на номера переплетенных дел Канцелярии и другие источники. Кроме того были пересмотрены все публикации рукописей Ломоносова в специальных изданиях и отдельных статьях, в которых находились ссылки на ломоносовские рукописи. От пересмотра всего фонда, лист за листом, пришлось отказаться, в виду нецелесообразности этой работы, после работы, уже произведенной комиссией по устройству в 1911 г. ломоносовской выставки, и вследствие оставшихся после нее записей с регистрацией ломоносовских рукописей. Тем не менее ряд переплетенных томов был пересмотрен целиком, когда, по имевшимся сведениям, в них могли оказаться рукописи Ломоносова; сделано это было, в основном, в отношении фолиантов с хозяйственной и финансовой перепиской, которыми до последнего времени интересовались сравнительно меньше. Пересмотр этих фолиантов дал значительное количество автографов Ломоносова, преимущественно его расписок в получении жалованья за целый ряд лет. В итоге были зарегистрированы и описаны на карточках все рукописи, уже известные в печати, за единичными исключениями, о которых будет сказано ниже, а также ряд совершенно новых автографов, еще не бывших в печати и неизвестных исследователям. Наиболее ценные из них в научном отношении печатаются нами в приложениях к описанию. В результате проделанной работы можно с уверенностью сказать, что нами выявлены и описаны все рукописи, хранящиеся в фонде Канцелярии и Комиссии (фонды 1 и 3), в фонде Г. Ф. Миллера (фонд 21), разрядах I—IV и других фондах Архива. Всего зарегистрированными и описанными на карточках оказались 950 рукописей Ломоносова; карточки подверглись затем специальной обработке и окончательной подготовке их к печати. Однако публикуемое описание всё же не претендует на абсолютную полноту. Ряд автографов Ломоносова еще в самом начале работы не был включен в описание. К ним относятся все подписи Ломоносова под протоколами заседаний Канцелярии, а также под протоколами заседаний Конференции Академии Наук. Первые находятся в фонде 3 оп. 1, №№ 468—477, 526—535, 761—763 (Комиссии о строении), 766 (по построению академических палат), 827 (по Университету и Гимназии), вторые в фонде 1, оп. 1, №№ 11, 13, л. 69, 132 и др.; 14; 15, л. 65 и 661 и в фонде 3, оп. 1, № 838 за 1749 г.; как те, так и другие находятся в довольно большом количестве; по техническим условиям ввести в описание эту часть ломоносовских автографов, однако, не представилось возможным, хотя конечно для учета дат жизни и творчества

21

Ломоносова подобная регистрация автографов этого типа и была бы желательна.

Из известных в печати рукописей Ломоносова в настоящее время в Архиве нет следующих: из „портфелей служебной деятельности“: — 1) черновика доношения от 4 сентября 1751 г. в Канцелярию Академии Наук с просьбой об увольнении от присутствования в Историческом собрании, напечатанного в „Очерках России“, II, стр. 43—45 (беловик см. в описании под № 874); 2) черновика письма гр. К. Г. Разумовскому 1753 г., напечатанного у Билярского, стр. 778; 3) черновика записки 27 августа 1762 г. о российском атласе, напечатанной в „Очерках России“, II, стр. 72—73, и у Билярского, стр. 568; 4) черновика письма к графу К. Г. Разумовскому 1763 г. о состоянии академических департаментов (напечатано: „Очерки России“, V, стр. 267, и у Билярского, стр. 587—588); 5) Памятной записки об отправке писем к разным лицам и по другим вопросам („Очерки России“, II, стр. 73). Эти рукописи исчезли из портфелей еще до их переплетения, так как в полученных Архивом переплетенных портфелях, оформленных акад. П. П. Пекарским, получившим их от Н. М. Орлова, перечисленных автографов уже не было. Из фонда Канцелярии Академии Наук также не обнаружено нескольких рукописей, на которые ссылается П. С. Билярский и которые он опубликовал в своих „Материалах для биографии Ломоносова“: 1) черновика памятной записки Ломоносова о разных делах для журнала заседания Комиссии Академии Наук 1754 г. (стр. 778—779); 2) беловика прошения об учреждении химической лаборатории от мая 1743 г. (напечатан у Билярского, стр. 44—45); 3) копии инструкции Географическому департаменту Академии Наук с поправками Ломоносова (ibid., стр. 394). Все перечисленные автографы Ломоносова, естественно, не вошли в составленное нами описание; по всей вероятности они утеряны и должны быть отнесены в разряд исторических утрат всякого архива; если в настоящее время при современном архивном законодательстве подобные утери немыслимы, то в дореволюционный период, в особенности в XIX в., подобные изчезновения рукописей были бытовым явлением, при отсутствии в архивах и в так называемых „рукописных отделениях“ библиотек необходимого учета и регистрации рукописей, а также контроля над выдаваемыми рукописями в пользование исследователям. Архив Академии Наук не являлся в то время исключением из этого печального правила.1 Для примера укажем на один случай, когда акад. А. А. Куник, публикуя свои „Материалы для истории Академии Наук в XVIII в.“, в 1865 г., для ускорения технического процесса подготовления материалов к печати, вырывал рукописи из переплетенных томов дел Канцелярии

22

Академии Наук XVIII в. и отобранные, таким образом, рукописи направлял непосредственно в типографию для набора. Обратно в Архив они иной раз и не попадали и застревали на руках: в личном архиве А. А. Куника, поступившем в Архив Академии Наук в 1931 г., при его разборке было обнаружено несколько документов о Ломоносове и один его автограф, вырванные из переплетенного тома фонда 3 (Канцелярии Академии Наук, оп. 1, № 22). Таких фактов мы могли бы привести несколько, но уже один вышеприведенный говорит о том, что многие рукописи, конечно, в большинстве случаев обратно в Архив не возвращались и погибали. К числу исторических утрат мы должны отнести и вырванное до 1864 г. из переплетенного тома, ф. 1, оп. 3, № 34, письмо № 11 Ломоносова, вероятно к Шумахеру, от 1744—1747 гг.; другое же вырванное до 1864 г. из переплетенного тома этого же фонда (оп. 3, № 42, письмо 69) письмо Ломоносова от 18 августа 1753 г. вернулось в Архив через 70 лет (sic!), 5 декабря 1935 г., побывав за границей и на аукционах.

Следует отметить, что в начале 1928 года Минералогический музей Академии Наук передал без ведома Архива в Институт археологической технологии при Академии Истории материальной культуры небольшое количество образцов смальты и вместе с ними принадлежавшие ранее Архиву Академии Наук несколько листков с химическими записями Ломоносова, представляющими собою его лабораторные изыскания в области мозаичных составов.1 Таким образом этот автограф, представляющий большое научное значение, к сожалению не попал обратно в Архив и не мог быть включен в описание.

Не могли войти в описание и известные 4 письма М. В. Ломоносова к Л. Эйлеру, принадлежащие Архиву, но в подлинниках находящиеся во временном пользовании в Швейцарии, куда они были отосланы в 1910 г. для издания полного собрания сочинений Л. Эйлера. К сожалению, они до сих пор еще не получены Архивом обратно вместе с рукописями самого Л. Эйлера. Письма эти входят в состав переплетенного тома переписки Л. Эйлера (L. Eulers Briefwechsel) за 1745—1748 гг., лл. 448—455 и за 1749—1755 гг., лл. 54—55, 375—376 и 456—457 (см. Б. Л. Модзалевский: „Перечень рукописей Леонарда Эйлера, хранящихся в Архиве Конференции имп. Академии Наук“, s. l. et а. [СПб., 1910], стр. 11, № 169) и хранились в разряде I, оп. 108. Письма эти следующие:

1) От 5 июля 1748 г.; напечатано не полностью у Билярского, стр. 109—110. Выпущенная Билярским бо́льшая часть письма напечатана в переводе на русский язык в книге Б. Н. Меншуткина „Ломоносов как физико-химик“, СПб. 1904, стр. 48—49 и 199—203. Часть письма с оригинала факсимильно воспроизведена в его же книге „М. В. Ломоносов.

23

Жизнеописание“, СПб. 1911, и 4-е изд., СПб. 1912, между стр. 52—53. Полная современная копия с письма хранится в Архиве Академии Наук в фонде 1, оп. 3, № 37, лл. 83—90 (оригинальный текст, воспроизведенный у Меншуткина между стр. 52—53, соответствует копии, на л. 87—87 об.).

2) От 27 мая 1749 г.; напечатано у Билярского, стр. 753—755; ср. у Меншуткина, „Ломоносов как физико-химик“, стр. 80.

3) От 12/23 февраля 1754 г.; напечатано у Билярского, стр. 779—781; ср. у Меншуткина, op. cit., стр. 189 и 191.

4) От 28 ноября 1754 г.; напечатано у Билярского, стр. 782—784; факсимально воспроизведено полностью в книге Б. Н. Меншуткина „М. В. Ломоносов. Жизнеописание“, СПб. 1911, и изд. 4-е, СПб. 1912, между стр. 56—57.

Для удобства наведения справок указания на эти 4 письма Ломоносова вставлены в соответствующих местах описания, но без порядкового номера.

В Швейцарии же находятся и отмеченные в каталоге выставки „Ломоносов и Елизаветинское время“ (Отдел VII. Ломоносов. Академия Наук. Московский университет“, СПб. 1912) рукописи под заглавием: „№ 167 Автографическая заметка [Ломоносова] и письмо к нему Эпинуса (портфели Миллера, № 59)“ (см. стр. 28). Этот портфель Миллера как пересланный в Швейцарию значится в упомянутом выше „Перечне“ на стр. 7—9. Очевидно именно эти рукописи имеются в виду в составленном в Швейцарии описании: „Petersburger Manuskripte, die nach Zürich geschickt worden sind, in der zugehörigen gedruckten Liste aber sich nicht verzeichnet finden“, S. 12, № 145, под заглавием: „[Manuskript gezeichnet „Aepinus“, beginnend:] Ampliss. Lomonossovio gratias ago,... S. 163—164“.

He вошел в описание также ряд рукописей Ломоносова, напечатанных в разных изданиях не по автографам, а по копиям. Не раз упоминавшийся выше П. С. Билярский в своих „Материалах“ опубликовал значительное количество текстов Ломоносова с копий, извлеченных из фонда Канцелярии; по копиям же напечатаны некоторые документы и в книге В. И. Ламанского „Ломоносов и Петербургская Академия Наук“ (М. 1865) и др. В наше описание эти тексты не включены, так как учет копий с автографов Ломоносова, ему современных, является особой работой, которая перед нами не стояла. В описание вошли лишь те копии, которые сохранились в архиве самого Ломоносова (см. №№ 1—9 в приложении I).

4

Вошедшие в описание автографы Ломоносова систематизированы нами в V отделов, некоторые из которых разбиты на специальные подотделы.

24

	3. Минералогия и горное дело (№№ 70—79).
	4. Русский язык и красноречие (№№ 80—126).
	5. Русская история (№№ 127—131).
	6. Политическая экономия (№ 132).
II.	Литературно-художественные произведения (№№ 133—193).
III.	Письма (№№ 194—241).
IV.	Труды по Академии Наук научно-организационного характера.
	1. Конференция и Канцелярия Академии Наук (№№ 242—500).
	2. Химическая лаборатория Академии Наук (№№ 501—642).
	3. Географический департамент Академии Наук и географическое изучение России (№№ 643—698).
	4. Гимназия и Университет Академии Наук и подготовка научных кадров (№№ 699—772).
V.	Биографические материалы, характеризующие научно-организационную и служебную деятельность Ломоносова (№№ 773—948).

В приложении дано описание двух рукописей Ломоносова, хранящихся в других учреждениях Академии Наук СССР (№№ 949—950).

Так как в описание, кроме автографов Ломоносова, вошли и другие материалы, хранящиеся в архиве Ломоносова, то вслед за описанием автографов находится описание этих документов, систематизированных в следующие группы (Приложение I, №№ 1—131):

1. Копии рукописей Ломоносова (№№ 1—9).

2. Отзывы разных лиц о его трудах (№№ 10—11).

3. Письма к Ломоносову от разных лиц (№№ 12—20).

4. Биографические о нем материалы (№№ 21—27).

5. Материалы по истории Академии Наук.

а) Конференция Академии Наук (№№ 28—63).

б) Географический департамент Академии Наук (№№ 64—81).

в) Гимназия и Университет Академии Наук (№№ 82—89).

6. Рукописи разных лиц (И. А. Брауна, И. С. Горлицкого, А. Дедюлина, С. Я. Румовского, П. И. Рычкова, аббата Шаппа д’Отероша (Chappe d’Autheroche), А. Л. Шлёцера, И. Ф. Шрейбера, Л. Эйлера, Ф.-У.-Т. Эпинуса, неизвестных) (№№ 90—110).

7. Отдельные документы по разным вопросам до 1765 г. (№№ 111—124).

8. Отдельные документы по разным вопросам после 1765 г. (№№ 125—131).

В приложении II опубликованы 54 рукописи Ломоносова, еще не бывшие в печати, с необходимыми объяснениями.

Издание заключается указателем личных имен и предметно-географическим указателем, облегчающим пользование изданием при наведении справок.

За единицу описания принято не каждое произведение (opus), а каждая самостоятельная рукопись, сколько бы на ней ни находилось произведений

25

(opus’ов). В большинстве случаев самостоятельная рукопись и произведение (opus) совпадают, т. е. на одной рукописи написан один opus. В случае их несовпадения принято следующее правило: рукопись, содержащая в себе несколько произведений, описывается под одним номером, а произведения перечисляются по листам данной рукописи (см., например, сборник сочинений, подготовленный Ломоносовым для издания 1751 г., № 160). В основу этого правила кладется исторический подход к рукописи: в каком состоянии при жизни Ломоносова находилась рукопись — в самостоятельном или соединенном с другими рукописями, т. е. в каком виде при нем была рукопись. Поэтому самостоятельные рукописи, механически скрепленные (переплетенные или сшитые) после его смерти их позднейшими владельцами, как бы мысленно расшиваются и каждая рукопись описывается самостоятельно, каждая под своим отдельным порядковым номером, в то время как хранится она в Архиве как единое целое, как одна единица хранения, под одним архивным номером. В качестве примера укажем на так наз. „Портфели Ломоносова“, о которых было говорено выше (на стр. 8). Они были созданы из отдельных самостоятельных рукописей Ломоносова путем переплетения их в два переплета. Ссылки на шифр хранения остаются те же, но прибавляется указание на листы этой сборной единицы хранения.

Порядок описания каждой рукописи принят следующий. Если рукопись датирована, то дата проставлена на первом месте описания ее после порядкового номера; при отсутствии даты в рукописи она определялась путем раскрытия содержания документа и сопоставления его с известными в литературе данными биографического характера; подтверждение датировки можно обычно найти в ссылках, даваемых описанием на использование данной рукописи в печати. Редакторская дата поставлена в прямые редакторские скобки. Если рукопись совсем не поддается датировке, то на месте даты проставлено: „Б. д.“, что обозначает „Без даты“. Недатированные рукописи находятся в конце описания каждой описываемой группы рукописей Ломоносова.

Авторский заголовок рукописи на русском языке приводится вслед за датой в кавычках по существующей, современной нам орфографии; заголовок же на латинском и других западно-европейских языках приводится с сохранением точного его написания. Если в рукописи заголовка нет, то он заменяется редакторским определением формы документа (записка, письмо, доношение, рапорт, отчет, заметка и т. п.), которое приводится без кавычек, после чего дается его краткое содержание.

Содержание рукописей научных трудов Ломоносова при наличии авторского заголовка не приводится, но при латинском заголовке дается его перевод. Не раскрывается содержание документа и при описании писем Ломоносова, вследствие особого характера этих документов.

Начальные слова рукописи приводятся в описании после заголовка или редакторского заглавия; здесь принята та же орфография, как

26

и в заголовке, причем начальные слова даны лишь при описании черновиков, писанных целиком рукою Ломоносова.

Если рукопись представляет автограф Ломоносова, писанный целиком его рукою, это особо не оговаривается. Если же документ писан писарским почерком и только подписан Ломоносовым, эта особенность документа каждый раз отмечается, причем, в случае возможности определения, указывается чьей рукой переписан документ, т. е. приводится фамилия переписчика; подпись же Ломоносова под таким документом приводится полностью, как весь автограф Ломоносова на данном документе.

При наличии на рукописи Ломоносова как писанной его рукою, так и только подписанной им, каких-либо посторонних помет (напр., помет Канцелярии или Конференции Академии Наук о получении рукописи, или помет профессоров с отзывами о рассмотрении ими работы Ломоносова) они приводятся полностью, если не велики по объему, а в случае большого их размера указываются лишь содержание пометы и подписи авторов ее.

В описание вошли беловые и черновые рукописи Ломоносова; беловые рукописи, под которыми подразумевается окончательный, отправленный Ломоносовым документ, обычно имеет какие-либо пометы (о получении ее, о слушании ее в заседаниях и т. п.); поэтому ее состояние не оговаривается в описании; черновые же автографы Ломоносова, восходящие обычно к личному архиву Ломоносова (если они не писаны от имени Канцелярии или Конференции Академии Наук; в этом случае они иногда сохранялись в архиве этих учреждений), зарегистрированы описанием с указанием на их состояние: „черновик“, без уточнения указания на редакцию текста, первоначальную или окончательную, и без указания, является ли такой документ проектом или отпуском (копией) отосланного.

Формат документа указывается сокращенно, in-f⁰; in-4⁰, т. е. фабричный лист писчей бумаги сложенный или разрезанный надвое или в четыре раза; если же формат бумаги, на которой писан документ, меньше чем четверка фабричного листа, то указывается: „клочок“. В большинстве случаев пришлось бы повторять эти измерения с колебаниями в несколько сантиметров от указанных выше форматов; только в немногих случаях, когда это требовалось для уточнения неопределенного формата бумаги, даются измерения в сантиметрах, причем сначала указывается размер листа в длину и потом поперек.

Большое внимание обращено в описании автографов Ломоносова на сведения об использовании их в печати. Всякий пользующийся описанием найдет в нем почти исчерпывающие указания о публикации каждой рукописи в различных повременных и периодических изданиях, в сборниках и журналах, об описании рукописи, если она была зарегистрирована раньше в специальных описаниях рукописей Ломоносова, и о факсимильном их воспроизведении.

27

Шифр хранения рукописи в Архиве Академии Наук в конце описания каждой рукописи приводится сокращенно: ф. 3, оп. 1, № 237, л. 142—143 или разр. I, оп. 12, № 20, л. 1—14, что обозначает: номер архивного фонда или архивного разряда собрания Архива Академии Наук, номер описи данного фонда или разряда, порядковый номер рукописи по данной описи и номера листов в рукописи.

Предметно-географический указатель к изданию составлен ст. уч. архивистом Архива АН П. М. Стуловым.

За ряд ценных советов и указаний, содействовавших улучшению работы, составитель считает своим приятным долгом выразить свою благодарность А. И. Андрееву, проф. П. Н. Беркову, проф. И. И. Любименко, проф. Б. Н. Меншуткину и проф. С. Н. Чернову.

Л. Модзалевский.