365

361. А. Ф. ТЮТЧЕВА — Е. Ф. ТЮТЧЕВОЙ

<Ницца.> 12/<24> января 1865 г.

Сначала я отправилась к нашим1 и застала мама́ в судорожных рыданиях, а папа́ и Мари — в слезах. Мама́ кричала: «Я чужая в вашей стране, чужая в моей собственной семье! У меня нет ничего общего с моими сыновьями, я не понимаю их, они не понимают меня, а моя дочь, которую я так безгранично любила, выходит замуж за человека, с которым у меня нет ничего общего! Все они мне чужие!». Она то резко отталкивала дочь, то бросалась к ней, чтобы благословить ее. Это было душераздирающее зрелище, и я приняла участие в общих рыданиях. «Проводи ее в церковь, я поручаю ее тебе, позаботься о ней, ты можешь ее понять, а я — я ее не понимаю. Я не в силах идти в церковь. Прошу, не презирай меня, это выше моих сил!» Наконец я увела Мари, ты можешь себе представить, в каком состоянии она была. Добряк наш был уже в церкви, я кое-как объяснила ему, что произошло. Он ничуть не оскорбился, но с тревогою посмотрел на Мари и сказал: «Лишь бы ей не повредило»**. Мы

366

были только втроем на этом грустном молебне. Мари сказала мне, что сцены продолжались целый день. Дарья приезжала, чтобы сделать сцену со своей стороны. Ее застоявшийся аристократизм задет этим браком2. Она довела Мари до того, что та вышла из терпения и наконец высказала им все с такой горячностью, что усмирила всех.

Вечером ко мне явился Бирилев, весьма озадаченный: «Помилуйте, вчера меня благословили, а сегодня мне говорят, что мать умрет, если Мария Федоровна выйдет за меня. Ведь эти вещи делаются тихо, свято, с молитвою, а тут шум какой поднялся. Лишь бы Марии Федоровне не повредило, но ее уморят. У нее уж пятна выступили на лице». Я попыталась его успокоить, объяснив ему, что у матери возбуждены нервы3 <...>

На мой взгляд, лучше было бы покончить это дело сейчас и чтобы больше не было о нем разговоров, ибо всякая оттяжка для Мари мучительна; однако папа́ протестует, поскольку его страшит возвращение в Россию наедине с женой4.

Мураново, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 308, л. 10—11 об., 12 об. На франц. яз.

1 А. Ф. Тютчева зашла к родным по пути в церковь, где Н. А. Бирилев заказал молебен по случаю своей помолвки с М. Ф. Тютчевой.

2 «Если бы ты видела этого Бирилева! — писала Д. Ф. Тютчева сестре Екатерине 17/<29>января 1865 г. — Чтобы обрисовать его, мало сказать, что он дитя природы. Ни внешнего лоска, ни умения держать себя, ни воспитания, ни образования» (Мураново, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 612, л. 4; на франц. яз.).

3 Предчувствия Э. Ф. Тютчевой оправдались: в мае 1866 г. М. Ф. Бирилева подвела в своем дневнике печальный итог: «Мама́ была права, права, права!» (Мураново, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 181). Причина этого горестного итога — тяжелая болезнь, которой Бирилев страдал в результате контузии и которая неуклонно вела его к слабоумию.

4 В этот же день 12 января, исполненный столь драматических переживаний, связанных с предстоящим замужеством Марии Федоровны, Тютчев написал стихотворение, обращенное к другой его дочери — Дарье и навеянное откровенным разговором между ними, состоявшимся накануне:

Когда на то нет Божьего согласья,
Как ни страдай она, любя, —
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Но может выстрадать себя...

Душа, душа, которая всецело
Одной заветной отдалась любви
И ей одной дышала и болела,
Господь тебя благослови!

Он милосердный, всемогущий,
Он, греющий своим лучом
И пышный цвет, на воздухе цветущий,
И чистый перл на дне морском.

К стихотворению сделана приписка на франц. яз.: «Моя милая дочь, храни это на память о нашей вчерашней прогулке и разговоре, но не показывай никому... Пусть это будет иметь значение лишь для нас двоих... Обнимаю и благословляю тебя от всего сердца. Ф. Т.» (цит. по кн.: Лирика, т. I, с. 422).

Сноски

Сноски к стр. 365

** Здесь и далее слова Бирилева во французском тексте письма написаны по-русски.