- 403 -

Творчество Толстого было предметом изучения А. В. Луначарского, начиная с 1911 г. Толстому посвящено более 35 его статей, лекций, докладов, из которых напечатано около тридцати. Многие из них были опубликованы и не раз переиздавались. В 1928 г., в связи с празднованием 100-летия со дня рождения великого писателя, был издан сборник статей Луначарского «О Толстом». В него вошли семь статей, и среди них — «Толстой и Маркс», «Ленин о Толстом», «Толстой-художник» и другие статьи, в свое время вызвавшие большой интерес у читателей.

В основу своей оценки литературного наследия Толстого Луначарский положил ленинское утверждение: «Это наследство берет и над этим наследством работает революционный пролетариат». В статьях и высказываниях Ленина о Толстом Луначарский стремился найти ключ для ответа на множество сложнейших вопросов, возникающих при изучении наследия великого писателя.

Лекция о Толстом, впервые публикуемая в настоящем томе «Литературного наследства», была прочитана Луначарским уже после того, как толстовский юбилей был отпразднован. В ней Луначарский как бы подводит итоги всему, что было напечатано и сказано о Толстом в период юбилея. Вместе с тем Луначарский считал ее «как бы некоторым актом чествования» Толстого. И это в известной мере обусловило характер лекции: в ней дан яркий портрет Толстого — человека, мыслителя, художника.

С итоговым характером лекции связана ее многотемность: Луначарский стремился осветить в ней многие проблемы и вопросы, относящиеся к наследию Толстого, вызывавшие в 20-х годах острые споры и дискуссии. Центральной темой лекции, как, впрочем, и большинства других выступлений Луначарского о Толстом, является тема «Значение наследия Толстого для советского общества».

Во второй половине 20-х годов Луначарскому приходилось защищать и отстаивать наследие Толстого от нападок «левых» критиков, требовавших чуть ли не запретить издание его произведений, предлагавших превратить юбилей из чествования писателя в его «проработку». Наиболее рьяные из «левых» критиков обвиняли Луначарского в том, что он искажает ленинскую оценку мировоззрения и творчества Толстого, и требовали у него публичного признания своих ошибок.

Превосходный полемист, Луначарский с блеском парировал нападки своих критиков, убедительно показывая всю вздорность и вредность их призывов сбросить Толстого «с корабля современности». При этом он опирался на ленинские высказывания о Толстом, пропагандировал ленинскую концепцию Толстого.

Естественно, что в дискуссиях и спорах об оценке наследия Толстого в те годы на первый план выдвигался Толстой-мыслитель, Толстой-философ. Борьба с «историческим грехом толстовщины» в ту пору была еще очень острой. И Луначарский бо́льшую часть статей, докладов и речей о Толстом посвящает анализу и оценке мировоззрения писателя. В публикуемой лекции лишь четвертая ее часть отведена Толстому-художнику, а три четверти — Толстому-мыслителю. В таком соотношении, в такой расстановке акцентов нашла яркое выражение печать времени. Печать времени лежит

- 404 -

и на многих суждениях Луначарского о Толстом. Он искренне стремился следовать ленинской концепции мировоззрения и творчества великого писателя, но в целом ряде его высказываний о Толстом отчетливо выступают следы непреодоленного влияния плехановской оценки Толстого. Особенно они заметны в публикуемой лекции.

Отвечая на вопрос о том, как советские люди должны относиться к наследию Толстого, Луначарский подчеркнул: «Плеханов сказал, что мы принимаем Толстого „отсюда и досюда“. Наши юбилейные торжества сказали то же самое: „отсюда и досюда“».

Подобно Плеханову, Луначарский называет Толстого барином и в его протесте против капитализма видит выражение «сословной ненависти к буржуазии, к мещанству, к капиталистическому укладу». Он придает большое значение тому, что «Толстой происходил из очень крепкой помещичьей семьи и сам был очень крепким помещиком». Луначарский утверждает, что «до 80-го года» в Толстом «преобладал классово-сознательный дворянин». А отсюда и «Война и мир» в трактовке Луначарского есть «„Илиада“ русского дворянства», в ней Толстой якобы дал «апофеоз дворянства».

Характеризуя историческую эпоху, воплотившуюся в произведениях Толстого, Луначарский прибегает к терминологии «школы Покровского». Он говорит о «развитии хлебного производства и хлебной торговли на новых началах», как решающем факторе, влиявшем на идеологию передового «более или менее деклассированного» дворянства.

Когда Луначарский касается вопросов психологии творчества и стремится определить «биологические стимулы», коренившиеся в особенностях личности Толстого, от его суждений веет духом фрейдистской «науки».

Но, разумеется, не этими — ошибочными и давно устаревшими — сторонами может заинтересовать нашего читателя лекция Луначарского. Мы должны подойти к ее оценке, имея в виду не только сегодняшний уровень нашей науки о литературе, но и ее уровень середины 20-х годов.

В то время еще только утверждалась в литературоведении ленинская концепция наследия Толстого и даже такие крупные и талантливые критики, каким был Луначарский, не могли сразу постичь всю ее глубочайшую мудрость, хотя искренне стремились к этому.

На первых же страницах лекции Луначарского мы находим много верных и ярких слов о значении ленинской оценки Толстого. Статьи Ленина о Толстом Луначарский называет гениальными и видит в них «могучий компас, ориентирующий нас».

Возникает законный вопрос: замечал ли сам Луначарский, что некоторые из его суждений о Толстом не только не совпадают с ленинскими определениями, но и прямо им противоречат? Да, замечал.

В статье «Ленин о Толстом» Луначарский говорит, что «многое и положительное и особенно отрицательное в Толстом выросло из его барства». И вот что он пишет вслед за этим утверждением: «но характерно и превосходно в анализе Ленина то, что он совсем оставляет в стороне это барство, и о нем упоминает, как о вещи второстепенной» (А. В. Луначарский. О Толстом. М., 1928, стр. 64—65).

В большой статье «О творчестве Толстого» Луначарский первые две главы посвятил ленинской оценке взглядов и произведений писателя. Вопреки тому, что он много раз писал и говорил о «барстве» Толстого, в этой статье Луначарский, проникнувшись духом ленинского подхода к оценке Толстого, утверждает: «В нем ‹Толстом. — К. Л.› могли остаться разные помещичьи черты, но назвать такого человека выразителем интересов помещичьего класса никак нельзя» (там же, стр. 98. — Курсив мой. — К. Л.). Здесь же он подчеркивает, что Толстого жизнь рано «выкидывает за пределы дворянского класса». И далее Луначарский высказывает много интересных мыслей о Толстом как идеологе патриархального крестьянства.

Объявив в своей лекции «по-плехановски», что Толстого мы принимаем «отсюда и досюда», Луначарский тут же спешит заявить, что он выступает против механического деления Толстого на мыслителя и художника. Как известно, такое деление лежит в основе плехановской оценки Толстого. Нет никаких сомнений в том, что подобные отступления от Плеханова были вызваны стремлением Луначарского понять Толстого в духе ленинской оценки его наследия. Однако в данной лекции это не вполне удалось.

- 405 -

Так, оценив «Войну и мир» как «„Илиаду“ русского дворянства», Луначарский не смог ни правильно охарактеризовать пафос этого произведения, ни определить его главную мысль. В упоминавшейся выше статье «О творчестве Толстого», где главное внимание автора сосредоточено на ленинском подходе к оценке толстовского наследия, дана иная, во многом верная и прозорливая характеристика «Войны и мира». Луначарский говорит здесь о значении «мысли общенародной» в романе Толстого, о том, что «„Война и мир“ есть изображение совокупных действий» (А. В. Луначарский. О Толстом, стр. 116). А вот как звучит итоговая оценка романа, которую дает в этой статье Луначарский: «Все положительное в романе „Война и мир“ — это протест против человеческого эгоизма, тщеславия, суеверия, стремление поднять человека до общечеловеческих интересов, до расширения своих симпатий, возвысить свою сердечную жизнь. Это все очень хорошо» (стр. 119).

 

ТОЛСТОЙ

Рисунок В. Е. Маковского, 1906 г.
Дом-музей Толстого в Хамовниках.
Москва

Нет нужды подчеркивать, что эта характеристика «чистоты нравственного чувства», отличающей роман Толстого, и ныне сохраняет свою свежесть и значение.

Наиболее интересны и ценны в публикуемой лекции те страницы, где Луначарский характеризует Толстого как художника. Мы находим здесь великолепные по выразительности и четкости определения таких сторон творчества Толстого, как его идейность, сознательная тенденциозность, как присущая его стилю высокая простота. Здесь дана блестящая по сжатости выражения и силе мысли характеристика своеобразия толстовского реализма, слога Толстого, его удивительного мастерства.

Завершают этот раздел лекции мысли, которые «просятся», чтобы о них мы вспомнили сегодня — в пору горячих споров о будущем нашего искусства. Резко выступая против «телеграфного», «джазбандовского» стиля, Луначарский говорил: «Творить может только человек, и мы никогда не изобретем машины, способной написать роман ‹...› Здесь всегда на первом месте будет любовное мастерство. Тщательность работы Толстого, это тот идеал, которому мы должны учиться».