- 776 -

К. А. ГОРБУНОВ И ЕГО ПОРТРЕТ
ЛЕРМОНТОВА

Сообщение И. Беккера

Автором наиболее распространенного портрета Лермонтова является Кирилл Антонович Горбунов. Биография этого художника представляет большой интерес. По происхождению крепостной помещицы М. А. Владыкиной, он родился в 1822 г. и четырнадцати лет был отдан своей владелицей в Московский художественный класс для обучения живописному делу.

Московский художественный класс был весьма любопытным учреждением. Созданный художниками-любителями из высшего московского общества с целью приятного времяпровождения, класс под влиянием декабриста М. Ф. Орлова постепенно совершенно изменил свое лицо и превратился в школу, которая ставила своей целью дать художественное образование талантам из народа, «ибо <как писал М. Ф. Орлов> сколько людей, рожденных для художества, остается без всякого образования и здесь и в отдаленных частях России, не имея средств предпринять путешествие в С.-Петербург и испытать свои силы и усердие»¹.

Основную массу учеников Художественного класса составляли крепостные, так как учредители его имели право записать в класс для бесплатного обучения двух учеников, свободного или крепостного состояния. Этой возможностью почти все члены поспешили воспользоваться для определения туда своих крепостных.

Жизнь этих учеников была весьма безрадостная. Даже московский военный генерал-губернатор, кн. Голицын, должен был засвидетельствовать, что в Художественном классе учатся молодые люди «часто без одежды, без обуви и без пропитания». Но, несмотря на все невзгоды, ученики, и как раз крепостные, делали большие успехи. В 1836 г., т. е. в год поступления Горбунова в Художественный класс, Академия художеств присудила двум ученикам (оба крепостные) серебряные медали, а двум другим (тоже крепостным) — похвалы за присланные в Академию работы.

Горбунов также быстро выдвинулся своими успехами, и вскоре после его поступления работа молодого художника «Старуха с девочкой» была послана вместе с другими лучшими ученическими работами в Академию художеств.

Вскоре Горбунов сблизился с группой передовой московской молодежи. Особенно близко сошелся он с В. П. Боткиным, а также с Белинским, которого, вероятно, знал еще до приезда в Москву, так как был крепостным чембарской помещицы Л. С. Владыкиной, с которой семейство критика находилось в родственных отношениях. Эта дружба сыграла большую роль во всей дальнейшей судьбе художника.

Белинский вскоре оставил Москву и переехал в Петербург. Он ведет живую и деятельную переписку с Боткиным и почти в каждом письме вспоминает Кирюшу, т. е. Горбунова. Последний также рвется в Петербург. Он мечтает о получении отпускной и о поступлении в Академию художеств. Его работы уже обращают на себя внимание. На московской выставке 1839 г. находилась копия Горбунова с какой-то картины, и друг его В. П. Боткин посвящает ему в своем обзоре выставки восторженные строки: «Художники, даже не зная оригинала, любовались гармонией целого и правильностью рисунка. В этой картине есть что-то успокаивающее: кроткое, розовое сияние вечера, облившее всю природу, веет на душу тишиной сельской

- [776bis] -

ЛЕРМОНТОВ
в сюртуке Тенгинского пехотного полка
Акварель К. Горбунова, 1841 г. (оригинал попорчен)
Институт литературы, Ленинград

- 777 -

жизни, душистым полем, минутами торжественной тишины, в которых груди становится тесно от переполнившего чувства, глубокое, невыразимое стремление пробуждается в душе, и рука невольно ищет возле себя дружеской руки»².

К этому времени Горбунов уже настолько выдвинулся, что пишет акварельный портрет такого видного члена московского общества, как почт-директор Булгаков.

В Москву приезжает Гоголь. Боткин знакомит молодого художника с Гоголем и радостно сообщает Белинскому: «Кирюша познакомился с ним, и Гоголь его оценил и полюбил. Он обещает ему непременно, что Брюллов примет его к себе учеником и возьмет в Италию, а Брюллова на днях ждут сюда. Ты можешь себе представить, что даст Кирюше знакомство и разговоры с Гоголем, а особенно рассказы Гоголя об Италии и об итальянских школах живописи, которые Гоголь, видно, пристально изучил. Дай бог, если бы пришлось Кирюше поскорее убраться отсюда, — только там свободно могли бы развернуться крылья его»³.

Радость Боткина разделяет и Белинский. «Я очень рад за Кирюшу, что он так познакомился с Гоголем. Тем не менее его надежды на Брюллова вряд ли сбыточны. Вы ждете Брюллова на днях в Москву, а он и не думает ехать»⁴.

Действительно, из этих радужных планов ничего не вышло. Брюллов в Москву не приехал, а Гоголь вместо Петербурга уехал за границу. Но Горбунов все же поехал в Петербург искать счастья. Он надеялся, что в Петербурге ему удастся скорее вырвать у своей помещицы отпускную, без которой двери в Академию художеств оставались для него закрытыми.

В своих письмах к Боткину вместе с жалобами на свою судьбу Горбунов выражает веру в лучшее будущее. А Боткин, будущий защитник реакционных позиций в искусстве, играя формулой Гегеля, что «все действительное — разумно», что «основа бытия — это высшая жизнь духа», убеждает в своих письмах Горбунова, связанного по рукам и ногам цепями рабства, что «судьба человека лежит не вне его, а в нем самом... Это внутренняя судьба человека, то, что он как вечный, бессмертный дух — не зависит ни от каких случайностей»⁵.

Но Горбунова как раз больше всего угнетает и давит «случайность» его крепостного состояния, из которого ему не удается вырваться. В первое время Петербург встретил его ласково. Молодой художник познакомился с Брюлловым, и, как Белинский сообщил Боткину, Горбунов «не может расстаться ни на минуту с Брюлловым, который очень полюбил его»⁶.

Брюллов, к которому вообще тянулись все крепостные художники — ученики Академии художеств, благодаря которому только недавно был освобожден из крепостной зависимости другой ученик Московского художественного класса, Илья Липин, принял горячее участие и в судьбе Горбунова. Он обещал хлопотать перед его помещицей, а Горбунов, окрыленный таким обещанием знаменитого художника, решил остаться в Петербурге. Боткин приветствует такое решение: «Совершенно одобряю ваше намерение писать к Марфе Андреевне и в Петербурге ждать ее ответа на ваше письмо и на письмо Брюллова, — пишет ему Боткин. — Я совершенно согласен с вами о желании вашем копировать картину для Марфы Андреевны. Это, во первых, послужит вам в большую пользу и во вторых, будет причиной вашего пребывания в Петербурге, где вам необходимо дождаться ответа от Марфы Андреевны. В С.-Петербурге по необходимости уже должно будет отвечать чем-нибудь решительным, а в Москву опять, пожалуй, напишет разные экивоки и притворные шутки»⁷.

Но помещица, Марфа Андреевна Владыкина, не спешила своим ответом и дальше обещаний не шла, ибо Боткин опять советует Горбунову: «Вы между тем не давайте уснуть этой готовности, но время от времени напоминайте им хорошими письмами»⁸.

Боткин очень интересуется копией Горбунова: «Жду вашей картины так, как когда-либо ждал свидания с девушкой, не мучьте душу, освежите ее». Копия, о которой

- 778 -

пишет Боткин, — это копия с картины «Мадонна» Бронизини. Белинский в восторге от нее. В своих письмах к Боткину он неоднократно пишет об этой картине. «Его копия с Мадонны Бронизини измучила меня наслаждением... Мадонна Бронизини — дивное гениальное создание... Кирюша сорвал печать с тайны бытия... А Мадонна Бронизини — чудо»⁹.

Восторг Белинского передался Боткину. Узнав, что Горбунов, нуждаясь в деньгах, хочет продать «Мадонну», он пишет ему: «Известясь я вчера о богопротивном намерении вашем отдать в чужие руки свое лучшее добро, — и сердцу моему стало больно. Ну чтоб написать об этом ко мне, в форме совета — думал я, и признаюсь, крепко стало досадно за вас. Да я бы эти триста рублей занял, достал, хоть, нужно бы было, из земли выкопал. И не стыдно ли! Создание, которым наслаждались люди, более нежели родные вам, такое создание пойдет бог знает к кому и это не усладит ни один взгляд из глубины души. Слушайте, как хотите, а подавайте мне вашу картину, если она уже продана, отговоритесь как нибудь, возвратите назад деньги... Слышите, заклинаю вас всем, что дорого вашему сердцу».

Через несколько дней, получив известие, что картина еще не продана, Боткин пишет: «Я душевно рад, что мое письмо пришло к вам во время и застало картину еще не проданною. ...Мне о ней много рассказывали Кольцов и Виссарион Григорьевич»¹⁰.

Работы Горбунова обращают на себя внимание любителей и ценителей в Петербурге, и Белинский с радостью сообщает Боткину: «Кирюша начинает подыматься на ноги — пустился в знать: рисует портрет с Всеволожского, познакомился с его женою (через Языкова) и рисует портреты с ее родни; представился Одоевскому, Жуковскому, который хочет писать к его помещице»¹¹.

Письмо Жуковского осталось неизвестным, хотя, как мы увидим ниже, он как будто написал Владыкиной. Но, кроме Жуковского, к помещице обратился и К. П. Брюллов. Пересилив свою ненависть к писанию писем, знаменитый художник обратился с следующим письмом к барыне Горбунова, М. А. Владыкиной:

Хотя я не имею чести лично знать Вас, но любовь к художествам побуждает меня ходатайствовать за желающих образоваться в оных. В апреле месяце настоящего года явился ко мне дворовой ваш человек Кирилл Антонов Горбунов с живописными своими работами. Рассматривая оные, я радовался открытому таланту к изящному в молодом человеке.

Желая доставить ему дальнейшее усовершенствование в живописи, я необходимым нашел поместить его в число учеников Императорской Академии Художеств; но так как положение Академии требует, чтобы желающие обучаться в оной непременно были люди свободного состояния, то встретив препятствия в этом, решился убедительнейше просить Вас, Милостивая Государыня, в уверенности, что Вы по просвещенной любви своей к изящному не оставите уважить мою просьбу и ходатайство даже самой Академии, освободите сего молодого человека из крепостного звания, чем доставите ему способы беспрепятственного усовершенствования в художестве. Он теперь в таких летах, что, так сказать, цветут способности человека... Можно ручаться, что Вы по прошествии немногих годов увидите в нем отличного художника, могущего быть полезным отечеству и отдаленнейшему Вашему краю.

Ожидаю от Вас, Милостивая Государыня, приятных для меня известий о последующем и отпускной для Горбунова.

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть

Карл Брюллов¹²

Надежды друзей Горбунова на скорое освобождение окрепли. Приблизительно в то же время, 11 марта 1841 г., Краевский в письме за границу Каткову сделал следующую приписку: «Кирюша Горбунов кажется будет свободен. Сюда приехал

- 779 -

брат его барыни по делу и нуждается в связях Горбунова со знатью. Письмо Жуковского сильно подействовало на его барыню»¹³.

Действительно, скоро из «отдаленнейшего края», т. е. из Пензенской губернии, Чембарского уезда, из села Сергиевского-Владыкино, получена была отпускная, подписанная корнетом А. С. Владыкиным 31 марта 1841 г.

Горбунов стал свободным, и когда известие об этой, так долго жданной радости дошло до Москвы, друг Горбунова, Боткин, ликовал: «Письмо ваше, милый мой Кирилл Антонович, было для меня такой радостью, какой я уже давно, очень давно, не имел. Хотя правду сказать, я по приезде из Петербурга, да и прежде, всегда знал, что так или иначе вы все таки будете свободным, а теперь главное в том, что это кончилось без неприятностей... Слава богу. Пожалуйста, Кирюша, напишите мне, когда вы поступите в Академию»¹⁴.

Горбунов немедленно поступил вольноприходящим учеником Академии художеств. Брюллов принял его в число своих учеников, и Горбунов сразу выдвинулся. За этюд он в октябре 1842 г. получил второй номер, а вскоре и две серебряные медали. Он сблизился с другим учеником Брюллова, Моллером, и с его помощью стал копировать картину «Поцелуй», за которую Моллер недавно перед этим получил звание академика.

Поступив в Академию, Горбунов не прерывает своих старых связей с литературным миром Петербурга, в особенности с теми писателями, которые группировались вокруг «Современника», где руководящую роль играл друг Горбунова, Белинский. Его ценят и как художника, в котором Белинский давно уже открыл «семя благодати божьей», и как человека, который ему «ближе, чем они» (т. е. другие петербургские знакомые)¹⁵.

В цитированном выше письме Краевского последний писал Каткову: «Здесь теперь Лермонтов в отпуску и через две недели едет на Кавказ. Я заказал списать с него портрет Горбунову, вышел похож»¹⁶. Горбунов пишет портреты и других сотрудников «Отечественных Записок» — Кольцова и самого Белинского. А когда умирает жена Краевского, тот через Белинского приглашает того же Горбунова написать портрет умершей. «Я написал записку Кирюше, — сообщает Белинский Боткину, — добрый Кирюша, который уже давно бросил портреты, чтобы отличиться на экзаменах, часов в девять явился к нему и когда я пришел, увидел его у стола, подле тела, с палитрою и кистью — портрет удался»¹⁷.

Горбунов не прерывает своих связей и с Москвой. Он заезжает туда, встречается с Герценом, бывает в его кружке, рисует его портрет, который последний преподносит издателю «Отечественных Записок» Краевскому. В своих письмах Герцен часто вспоминает Горбунова и просит выдать ему часть своего гонорара¹⁸: повидимому, это плата за удавшийся и понравившийся Герцену его портрет.

Когда в 1845 г. Герцен и наиболее близкие ему друзья поселились за Москвой, на даче в Соколове, среди гостей, часто посещавших гостеприимных хозяев Герцена и Грановского, находился и Горбунов. Вспоминая это лето, П. В. Анненков указывает и на «молодого художника Горбунова, сделавшего литографированную коллекцию портретов со всего кружка... а также карикатурный листок, сделанный карандашом, с изображениями Герцена, Грановского, Корша, Панаева, моей особы <т. е. Анненкова> в ночной беседе, какие тогда часто бывали на обрыве горы, в садовом павильоне Соколовского парка»¹⁹.

Горбунов сошелся близко также с Огаревым. «Если вам можно приехать ко мне, — пишет ему Огарев из деревни, — то я буду вас ждать с нетерпением, ибо очень хочу вас видеть и о многом потолковать»²⁰.

Близость таких людей, как Белинский, Герцен и другие, возможность всецело отдаться любимому искусству окрыляют Горбунова и наполняют его счастьем. «В моих глазах теперь все расцветает, — пишет он неизвестному адресату. — Искусство

- 780 -

всегда питало мою душу, но теперь оно согревает еще больше ее. Это уже не мечта, а самое дело... В настоящее время я только и живу, когда работаю... лучшее в жизни, — это искусство, живопись. Она сделалась моей богиней и самый процесс стал для меня чем-то святым... В настоящее время моя жизнь получила смысл, которого я прежде не видел, почему и предстоит много утешений в жизни»²¹.

В 1846 г. Горбунов получил звание свободного художника. Он теперь самостоятельный, независимый человек и признанный художник, на которого такие люди, как Белинский и Герцен, возлагают большие надежды. Но как это случалось со многими художниками, бывшими крепостными, Горбунов не оправдал тех больших надежд, которые возлагались на него как на художника. Слишком много сил и энергии, повидимому, было потрачено им на то, чтобы вырваться из неволи, и ему нехватало жизненной энергии, чтобы завоевать себе достойное место на художественном поприще. По окончании Академии и по получении звания академика Горбунов поступил учителем рисования в Смольный институт и на этой скромной работе оставался почти до своей смерти.

Все же Горбунов занял почетное место в истории русской культуры — тем, что он нарисовал целую галлерею портретов русских писателей: Белинского, Гоголя, Герцена, Грановского, Кольцова, Станкевича, Тургенева и других.

Современники весьма высоко ценили Горбунова как портретиста. П. Анненков, например, в своем письме Герцену писал: «Горбунов работает много и хорошо, что свидетельствует и превосходная отделка моего портрета»²². Герцен также высоко ценил Горбунова: «Портрет <речь идет о портрете Грановского> очень хорош, и если бы мне разрешили, я награвировал бы для „Полярной Звезды“», — писал он в 1855 г.²³. Такого же мнения был и Грановский. В своем письме к жене от 31 мая 1848 г., на другой день после смерти Белинского, он писал: «Горбунов сделал очень хороший портрет, который я Вам принесу»²⁴. Весьма высокую оценку получил также и портрет Гоголя, сделанный Горбуновым. В своих воспоминаниях В. Берг писал: «Замечу здесь, что ни один из существующих портретов Гоголя не передает его как надо. Лучший — это литография Горбунова с портрета Иванова в халате»²⁵.

Далеко не так единодушны современники в оценке портрета Лермонтова. Мы уже привели мнение А. Краевского, что этот портрет «вышел похож». П. А. Висковатов также передает мнение Краевского, что портрет Горбунова «очень характерный... даже был похож». Но тут же добавляет, что оригинал портрета был кем-то взят у Краевского, реставрирован и испорчен²⁶.

Весьма положительного мнения о портрете Горбунова держался и учитель Лермонтова, Зиновьев, который в своих воспоминаниях также удостоверил, что портрет Горбунова «более всех схож»²⁷. Совершенно противоположного мнения М. Н. Лонгинов, который писал: «Я первый заявил о несходстве и безобразии этого портрета»²⁸.

Трудно сказать, объясняется ли неудача Горбунова с портретом Лермонтова тем, что вследствие отъезда поэта на Кавказ Горбунов не успел его окончить и сделал это позже, уже в отсутствии «натуры», или же неудача художника объясняется не столько качествами самого художника и его произведения, а какими-то трудно уловимыми чертами в характере лица и внешности поэта, которые мешали художнику передать точный и схожий лик портретируемого поэта,

Впервые портрет (акварель) Горбунова был приложен в виде литографии к первой части «Стихотворений М. Ю. Лермонтова», изданных еще в 1842 г., и с тех пор он воспроизводился много раз как в виде отдельных изданий, так и в приложениях к сочинениям поэта, и без преувеличения можно сказать, что это — наиболее распространенный портрет поэта.

Как и другие художники, вышедшие из крепостного состояния (например, Кипренский, Шевченко), Горбунов много занимался и литографией, и можно поэтому вполне

- 781 -

присоединиться к Н. П. Пахомову в том, что «остается только пожалеть, что лермонтовский портрет дошел до нас в совершенно испорченном виде и что Горбунов не исполнил его на камне»²⁹.

В 1883 г., в связи с организацией при Николаевском кавалерийском училище Лермонтовского музея, группа офицеров лейб-гвардии гусарского полка обратилась к Горбунову с просьбой исполнить портрет поэта в мундире этого полка. Художник охотно выполнил этот заказ. И по сей день этот портрет является лучшим посмертным изображением поэта³⁰.

Горбунов дожил до глубокой старости и умер в 1893 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

  ¹ Ленинградский государственный исторический архив, фонд 2 канцелярии министерства двора, 1836, оп. 906/68, № 55/97.

  ² В. Боткин, Сочинения, I, «Выставка в Московском Архитектурном училище».

  ³ В. Белинский, Письма, II, 384.

  ⁴ Там же, 45.

  ⁵ Рукописное отделение Института литературы Академии наук СССР.

  ⁶ Белинский, Письма, II, 116.

  ⁷ Рукописное отделение Института литературы АН СССР.

  ⁸ Там же.

  ⁹ Белинский, Письма, II, 177, 195.

¹⁰ Рукописное отделение Института литературы АН СССР.

¹¹ Белинский, Письма, II, 198.

¹² Ленинградский государственный исторический архив, фонд Академии художеств, личное дело Г-40.

¹³ П. Попов, Новый документ о поэте. — «Литературная Газета» 1941, № 25.

¹⁴ Рукописное отделение Института литературы АН СССР.

¹⁵ Белинский, Письма, II, 191.

¹⁶ Это письмо Краевского, повидимому, осталось неизвестным Н. П. Пахомову, автору книги «М. Ю. Лермонтов в изобразительном искусстве», иначе ему не пришлось бы потратить так много труда для доказательства того, что портрет Лермонтова написан Горбуновым именно в 1841 г. Письмо Краевского кладет конец всяким спорам о датировке этого портрета.

¹⁷ Белинский, Письма, II, 298.

¹⁸ А. Герцен, Сочинения под ред. М. Лемке, IV, 192.

¹⁹ П. Анненков, Литературные воспоминания.

²⁰ Рукописное отделение Института литературы АН СССР. Письмо датировано 29 августа, без обозначения года.

²¹ Там же.

²² «Русская Мысль» 1892, VII.

²³ Герцен, Сочинения, VIII, 248.

²⁴ «Грановский и его переписка», I, 274.

²⁵ «Русская Старина» 1872, V, 119.

²⁶ «Сочинения М. Ю. Лермонтова», М., 1889—1891.

²⁷ В. Мануйлов, Новые воспоминания о Лермонтове. — «Литературный Архив», I.

²⁸ «Русская Старина» 1873, III, 380—393.

²⁹ Н. Пахомов, М. Ю. Лермонтов в изобразительном искусстве, М., изд. Академии наук СССР, 1940, 51.

³⁰ «М. Ю. Лермонтов в портретах». Редакция и вступительная статья И. Зильберштейна, М., изд. Государственного литературного музея, 1941, 35—38.