- 189 -

Публикуемая ниже переписка Толстого с Катковым охватывает почти двадцатилетний период (1858—1877). В течение этого времени Толстой поместил в журнале Каткова «Русский Вестник» следующие произведения (в порядке хронологической последовательности):

Семейное счастье, 1859, т. XX, №№ 1—2.

Казаки, 1863, № 1.

Поликушка, 1863, т. XIII, № 2.

Тысяча восемьсот пятый год, 1865, т. LV, №№ 1—2; 1866, т. LXI, № 2, т. LXII, №№ 3—4.

Анна Каренина, 1875, т. CXV, №№ 1—4; 1876, т. CXXI, №№ 1—2, т. CXXII, №№ 3—4, т. CXXVI, № 12; 1877, т. CXXVII, №№ 1—4.

Попытка привлечь Толстого в число сотрудников «Русского Вестника» относится к моменту возникновения этого журнала, т. е. к концу 1855 — началу 1856 г. В это время Толстой, вместе с группой виднейших писателей, в которую входили Тургенев, Гончаров, Григорович и др., был связан с редакцией журнала «Современник» некоторыми условиями, в силу которых эти писатели дали обязательство помещать свои произведения исключительно в «Современнике».

При основании «Русского Вестника» Катков пытался привлечь в число его сотрудников Толстого и Тургенева. История этих первых взаимоотношений Толстого с редакцией «Русского Вестника» отражена в его неопубликованном письме к Каткову, копия с которого, с поправками и вставками автора, хранится в архиве Л. Н. Толстого во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина в Москве. Письмо относится, вероятно, к началу 1856 г. Неизвестно, впрочем, было ли письмо отправлено Толстым в редакцию «Русского Вестника» именно в этом виде или же в окончательном тексте произошли какие-либо изменения.

Письмо чрезвычайно интересно, поскольку оно характеризует и личность Толстого и способы действия редакции «Русского Вестника», конкурировавшей с «Современником» и пытавшейся привлечь его сотрудников.

Толстой писал Каткову:

М[илостивый] г[осударь],

Михаил Никифорович!

Напечатанное в Московских Ведомостях объявление от Русского Вестника о исключении г. Тургенева и меня из числа его сотрудников весьма удивило меня. В 1855 г. вам угодно было сделать мне честь письменно пригласить меня в число сотрудников Русского Вестника. Я имел неучтивость, в чем совершенно сознаюсь и еще раз прошу у вас извинения, по рассеянности и по недостатку времени не ответить на лестное письмо ваше. В том же году г. Корш лично приглашал меня принять участие в Русском Вестнике. Не имея ничего готового, я отвечал и совершенно искренно г-ну Коршу, что весьма благодарен за лестное приглашение

- 190 -

и что, когда у меня будет что-нибудь готовое, я за удовольствие почту напечатать статью в вашем журнале. Весной г. Мефодий Никифорович Катков, встретив меня у г. Тургенева, сообщил мне, что я почему-то уже честным словом обязан в нынешнем году доставить повесть в редакцию Русского Вестника. Я ответил вашему брату то, что я мог ответить, не имея ничего готового и прежде не обещанного, я ответил теми же общими фразами полуобещания и благодарности за лестное приглашение. Вот все мои отношения с редакцией Русского Вестника. Конечно было бы лучше с моей стороны отвечать г-ну Коршу и Каткову резким отказом и только тогда, когда бы моя статья была готова, прислать ее к вам. Без сомнения это было бы логичнее, а главное выгоднее и безопаснее для меня во всех отношениях, но кто из нас не отвечал общими учтивыми полуобещаниями даже на приятные приглашения, которые сам не знает, в состоянии ли будет выполнить, хотя и желает этого. Я не считал и не считаю себя обещанием обязанным перед Русским Вестником, хотя имя мое без моего на то согласия и было напечатано в списке сотрудников журнала. Сама редакция Русского Вестника, как мне кажется, не считала меня своим сотрудником, судя по тому, что после разговора с г. Коршем ни разу не обращалась ко мне, не изъявила желания узнать моих условий при печатании моих статей, не спрашивала, какие будут это статьи и не исполняла в отношении меня обыкновенных условий редакторской учтивости к своим сотрудникам, т. е. не посылала мне книжек своего журнала. Но ежели вам угодно буквально понимать мои ответы г-ну Коршу и Каткову, что я почту за удовольствие печататься в Русском Вестнике, и принимать их за положительное обещание, то и в этом случае позвольте вам заметить, что, никогда не означав времени, когда я отдам свою статью, я ничем не доказал, что не хочу исполнить своего обещания. Я могу прислать статью через месяц, через год, через два, одним словом по истечении срока условия с Современником, вызвавшего ваше объявление. Ежели редакция Русского Вестника нашла необходимым оговориться перед публикою в преждевременном напечатании моего имени в списках сотрудников, то, обвиняя в этом меня, она поступила, мне кажется, не совсем справедливо.

Представляя на ваше усмотрение дать или не дать этому письму ту же публичность, которая дана вашему объявлению, честь имею быть вашим покорным слугою.

Гр. Л. Толстой

Первые повести Толстого — «Детство», «Отрочество», «Севастопольские рассказы» и др. — были помещены в «Современнике». Однако, в конце 50-х годов, когда основная линия «Современника» все более отчетливо оформлялась, как революционно-демократическая, когда во главе его стали вожди революционного поколения, Чернышевский и Добролюбов, начался отход от журнала писателей, не сочувствовавших этому направлению. Примерно, в это время начал выходить «Русский Вестник» — журнал, занявший в первые годы умеренно-либеральную позицию. Естественно, что именно в этот солидно поставленный журнал и перешли Толстой, Тургенев и другие писатели из дворянско-помещичьей интеллигенции. С 1859 г. Толстой начал печататься в «Русском Вестнике».

Вскоре умеренная позиция Каткова стала приобретать явно охранительный характер.

После подавления польского восстания 1863 г., после многочисленных покушений на Александра II Катков становится законченным реакционером, апологетом реакционной политики правительства. Понятно, что между взглядами Толстого и Каткова не могло быть ничего общего. Тем не менее, Толстой продолжает отдавать свои новые произведения в «Русский Вестник». Это не должно удивлять нас; повидимому, Толстой, ни в какой мере не сочувствуя взглядам Каткова, не придавал

- 191 -

большого значения вопросу о том, где печататься. Окончив «первую часть романа из времен первых войн Александра с Наполеоном», он 30 сентября 1864 г. пишет Каткову: «Из журналов я бы лучше всего желал напечатать в «Русском Вестнике» по той причине, что это один журнал, который я читаю и получаю». Известно, что «Анну Каренину» Толстой одно время собирался отдать в некрасовские «Отечественные Записки». В то же время, Толстой, несмотря на внешнюю корректность своих писем, всегда отрицательно относился к Каткову и его деятельности. В дневнике 1861 г. сохранилась запись: «Катков настолько ограничен, что как раз годится для публики». В письме к А. А. Толстой от 14 ноября 1865 г. Толстой писал: «Почему вы говорите, что я поссорился с Катковым? Я и не думал. Во-первых, потому что не было причины, а во-вторых, потому, что между мной и им столько же общего, сколько между вами и вашим водовозом».

В публикуемых ниже письмах не трудно заметить их характерную особенность: Толстой как бы избегает говорить на отвлеченные темы, стремится обойти возможность полемики, предпочитая оставаться в кругу деловых отношений автора с редактором. Это, несомненно, подтверждает, что Катков не был для Толстого приятным собеседником, которого он хотел бы посвящать в свои мысли, с которым он мог бы обсуждать принципиальные вопросы.

При таких условиях разрыв Толстого с Катковым рано или поздно был неизбежен. Он и произошел в 1877 г., когда в «Русском Вестнике» печаталась последняя часть «Анны Карениной».

В этой последней, восьмой, части романа, которая первоначально называлась эпилогом, Толстой касался злободневного в то время вопроса об освобождении южных славян из-под власти Турции и вообще славянского вопроса, который тогда усиленно раздувался русским правительством; таким образом, Россия постепенно втягивалась в войну с Турцией. Толстой же, устами Левина, высказывал в эпилоге свое отрицательное отношение к этому движению, считая его модным увлечением праздных кругов высшего общества, не имеющим никаких корней в народных массах. Катков, поддерживавший официальную политику правительства, потребовал у Толстого соответствующего изменения концепции славянского вопроса. Когда Толстой отказался это сделать, Катков отказался печатать в «Русском Вестнике» эпилог романа, а для сведения подписчиков поместил в майской книжке 1877 г. заметку:

«От редакции. В предыдущей книжке под романом «Анна Каренина» выставлено: «окончание следует». Но со смертью героини, собственно, роман кончился. По плану автора следовал бы еще небольшой эпилог листа в два, из коего читатели могли бы узнать, что Вронский, в смущении и горе после смерти Анны, отправляется добровольцем в Сербию и что все прочие живы и здоровы, а Левин остается в своей деревне и сердится на славянские комитеты и на добровольцев.

Автор, быть может, разовьет эти главы к особому изданию своего романа».

Толстой с возмущением прочитал это развязное выступление Каткова. В ответ он написал язвительное письмо в редакцию «Русского Вестника». Два варианта этого письма, мало отличные один от другого, хранятся в архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина. Приводим один из вариантов:

Милостивый государь,

Я сейчас прочел в майской книжке Русского Вестника следующую заметку: <назначенную> ................

Скромно скрывающаяся в странном месте, как будто прячущаяся от глаз читателя заметка эта <несмотря на умолчание о том, что последняя часть романа была уже набрана в редакции Русского Вестника и не напечатана потому только, что автор не согласился исключить из нее некоторые места, заметка эта> так хороша сама по себе, что заслуживает полного внимания публики своей добросовестностью, деликатностью и грациозной лаконичностью изложения мыслей автора.

- 192 -

Добросовестность по отношению к подписчикам выражается тем, что редакция, вместо могущей иметь вредное влияние на подписчиков последней части романа, озаботилась объяснением, что роман, собственно, уже кончен, и вкратце сообщила о состоянии здоровья остальных лиц романа.

Деликатность относительно автора выразилась тем, что редакция не напечатала того текста романа, который она не приобрела, но который находился в ее руках, а, воспользовавшись этим, только своими словами изложила содержание этой части.

Грациозная же лаконичность изложения содержания последней части только заставляет сожалеть о том, что редакция <так долго томила читателей> в продолжение трех лет так много заняла места печатанием длинного романа, когда бы она так просто могла бы в том же грациозном тоне, в котором сделана заметка, изложить его. Можно бы было написать: была одна дама, она бросила мужа. Но, полюбив другого, она стала сердиться и бросилась под вагон. Кроме того был Левин, который женился на одной девице и прижил сына, и он с семейством все время был здоров.

<Покорно прошу поместить это письмо в вашей газете.> Лишь одно, и по моему мнению самое существенное, упущено из этой заметки:

Последняя часть романа была уже набрана и готовилась к печати, но не напечатана в Русском Вестнике и печатается теперь отдельным изданием только потому, что автор не согласился исключить из нее, по желанию редакции, некоторые места.

Письмо это, однако, не было послано по назначению. Последняя часть романа была издана Толстым отдельной книжкой с таким объявлением на первой странице:

«Последняя часть «Анны Карениной» выходит отдельным изданием, а не в «Русском Вестнике», потому что редакция этого журнала не пожелала печатать эту часть без некоторых исключений, на которые автор не согласился».

После этого эпизода всякие отношения Толстого с Катковым прекратились. (Подробнее о печатании романа «Анна Каренина» см. в первом полутоме настоящего издания, в статье Н. К. Гудзия.)

Публикуемые ниже письма Толстого к М. Н. Каткову недавно найдены в архиве Каткова, хранящемся в отделе рукописей Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина в Москве.

Письма имеют, в основном, деловой характер и касаются, главным образом, печатания тех произведений, которые Толстой помещал в журнале Каткова «Русский Вестник». Однако, в некоторых письмах имеются ценные замечания, касающиеся творческих замыслов автора. Таковы требование не называть «Тысяча восемьсот пятый год» романом (в письме № 17), настаивание на «ярком реализме», как главной движущей силе романа «Анна Каренина» (в письме № 24) и др. Интересны также сообщения о том, с каким трудом давались автору некоторые произведения или их отдельные места. Наконец, интересны сообщения о педагогических увлечениях Толстого эпохи издания журнала «Ясная Поляна» (первый период) и создания «Азбуки» (второй период).

Письма сохранились не в подлинниках, которые, вероятно, погибли во время пожара в доме Каткова в 1905 г., а в копиях, писанных рукой переписчика в большой конторской книге, канцелярским почерком. Датировка писем оказалась крайне небрежной и неточной. В большинстве случаев датировку пришлось устанавливать почти исключительно на основании содержания писем, руководствуясь биографическими данными. Не помогают ориентироваться в датировке писем Толстого и ответные письма к нему Каткова. В архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина хранится всего семь писем Каткова, публикуемых ниже. Из них шесть являются ответными к соответствующим шести письмам Толстого, но и они датированы не годом, а лишь числом и месяцем.

- 193 -

ЧЕРНОВИК ПИСЬМА Л. Н. ТОЛСТОГО В РЕДАКЦИЮ «РУССКОГО ВЕСТНИКА»
Всесоюзная библиотека им. В. И. Ленина, Москва

- 194 -

В некоторых письмах отдельные слова остались непонятыми переписчиком. Пропуски, оставленные им в этих случаях, восстановлены нами по смыслу (в прямых скобках).

Даты, принадлежащие не автору, а редактору, заключены в прямые скобки. В сомнительных случаях поставлены вопросительные знаки. В установлении датировки писем Толстого принимал участие Н. Н. Гусев.