- 194 -
Турецкая сказка
Давно тому назад, в городе Тифлизе, жил один богатый
турок; много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему
5 единственная дочь Магуль-Мегери: хороши звезды на небеси,
но за звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери
была лучше всех девушек Тифлиза. Был также в Тифлизе
бедный Ашик-Кериб; пророк не дал ему ничего кроме
высокого сердца — и дара песен; играя на саазе (балалайка
10 турец<кая>) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил
он по свадьбам увеселять богатых и счастливых; — на одной
свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга.
Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку —
и он стал грустен, как зимнее небо.15 Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул;
в это время шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами;
и одна из них, увидав спящего ашика (балалаечник), отстала
и подошла к нему: «Что ты спишь под виноградником, — запела
она, — вставай, безумный, твоя газель идет мимо»; он проснулся
20 — девушка порхнула прочь, как птичка; Магуль-Мегери
слышала ее песню и стала ее бранить: «Если б ты знала, —
отвечала та, — кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила:
это твой Ашик-Кериб»; — «Веди меня к нему», — сказала
Магуль-Мегери; и они пошли. Увидав его печальное лицо,
25 Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать; «Как мне не
грустить, — отвечал Ашик-Кериб, — я тебя люблю, и ты никогда
- 195 -
не будешь моею». — «Проси мою руку у отца моего, — говорила
она, — и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги и наградит
меня столько, что нам вдвоем достанет». — «Хорошо, —
отвечал он, — положим, Аян-Ага ничего не пожалеет для своей
5 доч<ер>и; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать
в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан; — нет, милая
Магуль-Мегери; я положил зарок на свою душу; обещаюсь
7 лет странствовать по свету и нажить себе богатство, либо погибнуть
в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по
10 истечении срока будешь моею». — Она согласилась, но прибавила,
что если в назначенный день он не вернется, она сделается
женою Куршуд-бека, который давно уж за нее
сватается.Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее
15 благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо
сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза.
И вот догоняет его всадник, — он смотрит — это Куршуд-бек.
«Добрый путь, — кричал ему бек, — куда бы ты ни шел, странник,
я твой товарищ»; не рад был Ашик своему товарищу —
20 но нечего делать; долго они шли вместе, наконец завидели перед
собою реку. Ни моста, ни броду; — «Плыви вперед, — сказал
Куршуд-бек, — я за тобою последую». Ашик сбросил верхнее
платье и поплыл; переправившись, глядь назад — о горе! о всемогущий
аллах! Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно
25 в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю.
Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его
старой матери: «Твой сын утонул в глубокой реке, — говорит
он, — вот его одежда»; в невыразимой тоске упала мать на
одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами;
30 потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей, Магуль-Мегери.
«Мой сын утонул, — сказала она ей, — Куршуд-бек
привез его одежды; ты свободна». Магуль-Мегери улыбнулась
и отвечала: «Не верь, это всё выдумки Куршуд-бека; прежде
истечения 7 лет никто не будет моим мужем»; она взяла со стены
35 свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного
Ашик-Кериба.
- 196 -
Между тем странник пришел бос и наг в одну деревню; добрые
люди одели его и накормили; он за то пел им чудные песни;
таким образом переходил он из деревни в деревню, из города
в город: и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он наконец
5 в Халаф; по обыкновению взошел в кофейный дом, спросил
сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой
охотник до песельников: многих к нему приводили — ни один
ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу:
вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос;
10 они туда: «Иди с нами к великому паше, — закричали они, —
или ты отвечаешь нам головою». «Я человек вольный, странник
из города Тифлиза, — говорит Ашик-Кериб; — хочу пойду,
хочу нет; пою, когда придется, и ваш паша мне не начальник»;
однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. «Пой»,
15 сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую
Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше,
что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему
серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо
и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл
20 он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, толь<ко> срок истекал,
последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился
к отъезду. Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться:
в это время отправлялся один купец с керваном из Тифлиза
с сорока верблюдами и 80-ю невольниками: призывает она купца
25 к себе и дает ему золотое блюдо: «Возьми ты это блюдо, — говорит
она, — и в какой бы ты город ни приехал, выставь это
блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается
моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок
вес его золотом». Отправился купец, везде исполнял поручение
30 Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому
блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными
в Халаф: объявил он везде поручение Магуль-Мегери.
Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай: и видит
золотое блюдо в лавке тифлизского купца. «Это мое», — сказал
35 он, схватив его рукою. «Точно, твое, — сказал купец: — я узнал
тебя, Ашик-Кериб: ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери
- 197 -
велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не
будешь в назначенный день, то она выдет за другого»; —
в отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось
только 3 дни до рокового часа. Однако он сел на коня, взял
5 с собою суму с золотыми монетами — и поскакал, не жалея
коня; наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган
горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было
делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось
только два дни. «Аллах всемогущий, — воскликнул он, — если
10 ты уж мне не помогаешь, то мне нечего на земле делать»; и хочет
он броситься с высокого утеса; вдруг видит внизу человека
на белом коне; и слышит громкий голос: «Оглан, что ты хочешь
делать?» «Хочу умереть», — отвечал Ашик. «Слезай же сюда,
если так, я тебя убью». Ашик спустился кое-как с утеса. «Ступай
15 за мною», — сказал грозно всадник; «Как я могу за тобою следовать,
— отвечал Ашик, — твой конь летит, как ветер, а я отягощен
сумою»; — «Правда; повесь же суму свою на седло мое и
следуй»; — отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать: «Что ж
ты отстаешь», — спросил всадник; «Как же я могу следовать
20 за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен».
«Правда, садись же сзади на коня моего и говори всю
правду, куда тебе нужно ехать». — «Хоть бы в Арзерум поспеть
нонче», — отвечал Ашик. — «Закрой же глаза»; он закрыл. «Теперь
открой»; — смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут
25 минареты Арзрума. «Виноват, Ага, — сказал Ашик, —
я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Карс»; — «То-то же, —
отвечал всадник, — я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне
сущую правду; закрой же опять глаза, — теперь открой»; —
Ашик себе не верит то, что это Карс: он упал на колени и сказал:
30 «Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб:
но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то
должен лгать до конца дня: мне по настоящему надо в Тифлиз».
— «Экой ты неверный, — сказал сердито всадник, —
но, нечего делать: прощаю тебе: закрой же глаза. Теперь
35 открой», — прибавил он по прошествии минуты. Ашик вскрикнул
от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю
- 198 -
свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб
сказал всаднику: «Ага, конечно, благодеяние твое велико, но
сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один
день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай
5 мне какое-нибудь доказательство». — «Наклонись, — сказал тот
улыбнувшись, — и возьми из-под копыта коня комок земли и
положи себе за пазуху: и тогда, если не станут верить истине
слов твоих, то вели к себе привести слепую, которая семь лет
уж в этом положении, помажь ей глаза — и она увидит». Ашик
10 взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял
голову, всадник и конь исчезли; тогда он убедился в душе,
что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св.
Георгий).Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой:
15 стучит он в двери дрожащею рукою, говоря: «Ана, ана (мать),
отвори: я божий гость: я холоден и голоден; прошу ради странствующего
твоего сына, впусти меня». Слабый голос старухи
отвечал ему: «Для ночлега путников есть дома богатых и сильных:
есть теперь в городе свадьбы — ступай туда; там можешь
20 провести ночь в удовольствии». — «Ана, — отвечал он, —
я здесь никого знакомых не имею и потому повторяю мою
просьбу: ради странствующего твоего сына впусти меня». Тогда
сестра его говорит матери: «Мать, я встану и отворю ему
двери». — «Негодная, — отвечала старуха: — ты рада принимать молодых людей и
25 угощать их, потому что вот уже семь лет, как
я от слез потеряла зрение». Но дочь, не внимая ее упрекам,
встала, отперла двери и впустила Ашик-Кериба: сказав обычное
приветствие, он сел и с тайным волнением стал осматриваться:
и видит он на стене висит в пыльном чехле его сладкозвучный
30 сааз. И стал он спрашивать у матери: «Что висит у тебя на
стене?» — «Любопытный ты гость, — отвечала она, — будет и
того, что тебе дадут кусок хлеба и завтра отпустят тебя с богом».
— «Я уж сказал тебе, — возразил он, — что ты моя родная
мать, а это сестра моя, и потому прошу объяснить мне, что это
35 висит на стене?» — «Это сааз, сааз», — отвечала старуха сердито,
не веря ему. — «А что значит сааз?» — «Сааз то значит: что
- 199 -
на ней играют и поют песни». — И просит Ашик-Кериб, чтоб
она позволила сестре снять сааз и показать ему. — «Нельзя, —
отвечала старуха: — это сааз моего несчастного сына, вот уже
семь лет он висит на стене, и ничья живая рука до него не дотрогивалась».
5 Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала
ему: тогда он поднял глаза к небу и сотворил такую молитву:
«О! всемогущий аллах! если я должен достигнуть до желаемой
цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот
день, когда я в последний раз играл на ней». И он ударил по
10 медным струнам, и струны согласно заговорили; и он начал петь:
«Я бедный Кериб (нищий) — и слова мои бедны; но великий
Хадерилияз помог мне спуститься с крутого утеса, хотя я беден
и бедны слова мои. Узнай меня, мать, своего странника». После
этого мать его зарыдала и спрашивает его: — «Как тебя зовут?»
15 — «Рашид» (храбрый), — отвечал он. — «Раз говори, другой
раз слушай, Рашид, — сказала она: — своими речами ты
изрезал сердце мое в куски. Нынешнюю ночь я во сне видела,
что на голове моей волосы побелели, а вот уж семь лет я ослепла
от слез: скажи мне ты, который имеешь его голос, когда мой
20 сын придет?» И дважды со слезами она повторила ему
просьбу. Напрасно он называл себя ее сыном, но она не верила,
и спустя несколько времени просит он: «Позволь мне, матушка,
взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба: сестра
меня проводит; я буду петь и играть, и всё, что получу, принесу
25 сюда и разделю с вами». — «Не позволю, — отвечала старуха; —
с тех пор, как нет моего сына, его сааз не выходил из дому». —
Но он стал клясться, что не повредит ни одной струны, —
«а если хоть одна струна порвется, — продолжал Ашик, — то
отвечаю моим имуществом». Старуха ощупала его сумы и, узнав,
30 что они наполнены монетами, отпустила его; проводив его до
богатого дома, где шумел свадебный пир, сестра остал<ась> у дверей
слушать, что будет.В этом доме жила Магуль-Мегери, и в эту ночь она должна
была сделать<ся> женою Куршуд-бека. Куршуд-бек пировал
35 с родными и друзьями, а Магуль-Мегери, сидя за богатою чапрой
(занавес) с своими подругами, держала в одной руке чашу
- 200 -
с ядом, а в другой острый кинжал: она поклялась умереть
прежде, чем опустит голову на ложе Куршуд-бека. И слышит
она из-за чапры, что пришел незнакомец, который говорил:
«Селям алейкюм: вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте
5 мне, бедному страннику, сесть с вами, и за то я спою вам
песню». — «Почему же нет, — сказал Куршуд-бек. Сюда должны
быть впускаемы песельники и плясуны, потому что здесь
свадьба: — спой же что-нибудь, Ашик (певец), и я отпущу
тебя с полной горстью золота».10 Тогда Куршуд-бек спросил его: «А как тебя зовут, путник?
— «Шинды-Гёрурсез (скоро узнаете)». — «Что это за
имя, — воскликнул тот со смехом. — Я в первый раз такое
слышу!» — «Когда мать моя была мною беременна и мучилась
родами, то многие соседи приходили к дверям спрашивать, сына
15 или дочь бог ей дал: им отвечали — шинды-гёрурсез (скоро
узнаете). И вот поэтому, когда я родился — мне дали это
имя». — После этого он взял сааз и начал петь.— В городе Халафе я пил мисирское вино, но бог мне дал
крылья, и я прилетел сюда в день.20 Брат Куршуд-бека, человек малоумный, выхватил кинжал,
воскликнув: «Ты лжешь; как можно из Халафа приехать сюда
в <день>?— За что ж ты меня хочешь убить, — сказал Ашик: — певцов
обыкновенно со всех четырех сторон собирают в одно место;
25 а я с вас ничего не беру, верьте мне или не верьте.— Пускай продолжает, — сказал жених, и Ашик-Кериб запел
снова:— Утренний намаз творил я в Арзиньянской долине, полуденный
намаз в городе Арзруме; пред захождением солнца творил
30 намаз в городе Карсе, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах
дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай бог, чтоб я стал жертвою
белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы
в ущелья, из ущелья на гору: Маулям (создатель) дал Ашику
крылья, и он прилетел на свадьбу Магуль-Мегери.35 Тогда Магуль-Мегери, узнав его голос, бросила яд в одну
сторону, а кинжал в другую: — «Так-то ты сдержала свою
- 201 -
клятву, — сказали ее подруги; — стало быть, сегодня ночью ты
будешь женою Куршуд-бека. — «Вы не узнали, а я узнала милый
мне голос», — отвечала Магуль-Мегери; и, взяв ножницы,
она прорезала чапру. Когда же посмотрела и точно узнала своего
5 Ашик-Кериба, то вскрикнула; бросилась к нему на шею,
и оба упали без чувств. Брат Куршуд-бека бросился на них
с кинжалом, намереваясь заколоть обоих, но Куршуд-бек остановил
его, примолвив: «Успокойся и знай: что написано у человека
на лбу при его рождении, того он не минует».10 Придя в чувство, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла
лицо рукою и спряталась за чапру.— Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, — сказал жених;
— но поведай, как же ты мог в такое краткое время проехать
такое великое пространство?» — «В доказательство
15 истины, — отвечал Ашик, — сабля моя перерубит камень, если
же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска; но лучше всего
приведите мне слепую, которая бы 7 лет уж не видела свету
божьего, и я возвращу ей зрение». — Сестра Ашик-Кериба,
стоявшая у двери и услышав такую речь, побежала к матери.
20 «Матушка! — закричала она, — это точно брат, и точно твой
сын Ашик-Кериб», и, взяв ее под руку, привела старуху на пир
свадебный. Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел
его водою и намазал матери глаза, примолвя: «Знайте все люди,
как могущ и велик Хадрилиаз», — и мать его прозрела. После
25 того никто не смел сомневаться в истине слов его, и Куршуд-бек
уступил ему безмолвно прекрасную Магуль-Мегери.Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему: «Послушай, Куршуд-бек,
я тебя утешу: сестра моя не хуже твоей прежней
невесты, я богат: у ней будет не менее серебра и золота; итак
30 возьми ее за себя — и будьте так же счастливы, как я с моей
дорогою Магуль-Мегери».
КОНЕЦ