281

Боярин Орша

ГЛАВА I

Then burst her heart in one long shriek,
And to the earth she fell like stone
As statue from its base o’erthrown.

Byron

Во время оно жил да был
В Москве болярин Михаил,
Прозваньем Орша. — Важный сан
Дал Орше Грозный Иоанн;
5 Он дал ему с руки своей
Кольцо, наследие царей;
Он дал ему в весёлый миг
Соболью шубу с плеч своих;
В день воскресения Христа
10 Поцеловал его в уста,
И обещался в тот же день
Дать тридцать царских деревень
С тем, чтобы Орша до конца
Не отлучался от дворца.

15 Но Орша нравом был угрюм:
Он не любил придворный шум,
При виде трепетных льстецов
Щипал концы седых усов,

282

И раз, опричным огорчен,
20 Так Иоанну молвил он:
   «Надежа-царь! пусти меня
На родину — я день от дня
Все старе — даже не могу
Обиду выместить врагу:
25 Есть много слуг в дворце твоём.
Пусти меня! — мой старый дом
На берегу Днепра крутом
Близ рубежа Литвы чужой
Оброс могильною травой;
30 Пробудь я здесь еще хоть год,
Он догниет — и упадет;
Дай поклониться мне Днепру.....
Там я родился — там умру!»

И он узрел свой старый дом.
35 Покои темные кругом
Уставил златом и сребром;
Икону в ризе дорогой
В алмазах, в жемчуге, с резьбой
Повесил в каждом он углу,
40 И запестрелись на полу
Узоры шелковых ковров.
Но лучше царских всех даров
Был божий дар — младая дочь;
Об ней он думал день и ночь,
45 В его глазах она росла
Свежа, невинна, весела,
Цветок грядущего святой,
Былого памятник живой!
Так средь развалин иногда
50 Растет берёза: молода,
Мила над плитами гробов
Игрою шепчущих листов,
И та холодная стена
Ее красой оживлена!.....
.............................

283

55 Туманно в поле и темно,
Одно лишь светится окно
В боярском доме — как звезда
Сквозь тучи смотрит иногда.
Тяжелый звякнул уж затвор,
60 Угрюм и пуст широкий двор. —
Вот, испытав замки дверей,
С гремучей связкою ключей
К калитке сторож подошел
И взоры на небо возвел:
65 «А завтра быть грозе большой!»
Сказал крестясь старик седой,
«Смотри-ка, молния вдали
Так и доходит до земли,
И белый месяц, как монах,
70 Завернут в чёрных облаках;
И воет ветер будто зверь.
Дай кучу злата мне теперь,
С конюшни лучшего коня
Сейчас седлайте для меня,
75 Нет, не отъеду от крыльца
Ни для родимого отца!»
Так рассуждая сам с собой,
Кряхтя, старик пошел домой.
Лишь вдалеке едва гремят
80 Его ключи — вокруг палат
Все снова тихо и темно,
Одно лишь светится окно.

Все в доме спит — не спит один
Его угрюмый властелин
85 В покое пышном и большом
На ложе бархатном своём.
Полусгоревшая свеча
Пред ним, сверкая и треща,
Порой на каждый льет предмет
90 Какой-то странный полусвет.
Висят над ложем образа;

284

Их ризы блещут, их глаза
Вдруг оживляются, глядят —
Но с чем сравнить подобный взгляд?
95 Он непонятней и страшней
Всех мертвых и живых очей!
Томит боярина тоска;
Уж поздно. Под окном река
Шумит — и с бурей заодно
100 Гремучий дождь стучит в окно.
Чернеет тень во всех углах —
И — странно — Оршу обнял страх!
Бывал он в битвах, хоть и стар,
Против поляков и татар,
105 Слыхал он грозный царский глас,
Встречал и взор, в недобрый час: —
Ни разу дух его крутой
Не ослабел перед бедой;
Но тут, — он свистнул, и взошёл
110 Любимый раб его, Сокол.

И молвил Орша: «Скучно мне,
Всё думы черные одне.
Садись поближе на скамью,
И речью грусть рассей мою.....
115 Пожалуй сказку ты начни
Про прежние златые дни,
И я, припомнив старину,
Под говор слов твоих засну.»

И на скамью присел Сокол
120 И речь такую он завел:

«Жил-был за тридевять земель
«В тридцатом княжестве отсель
«Великий и премудрый царь.
«Ни в наше времечко, ни встарь
125 «Никто не видывал пышней
«Его палат — и много дней

285

«В весельи жизнь его текла,
«Покуда дочь не подросла.

«Тот царь был слаб и хил и стар,
130 «А дочь непрочный ведь товар!
«Её, как лучший свой алмаз,
«Он скрыл от молодецких глаз.
«И на его царевну дочь
«Смотрел лишь день да тёмна ночь,
135 «И целовать красотку мог
«Лишь перелётный ветерок.

«И царь тот раза три на дню
«Ходил смотреть на дочь свою;
«Но вздумал вдруг он в темну ночь
140 «Взглянуть, как спит младая дочь.
«Свой ключ серебряный он взял,
«Сапожки шелковые снял,
«И вот приходит в башню ту,
«Где скрыл царевну-красоту!..

145 «Вошел — в светлице тишина;
«Дочь сладко спит, но не одна;
«Припав на грудь ее главой,
«С ней царский конюх молодой.
«И прогневился царь тогда,
150 «И повелел он без суда
«Их вместе в бочку засмолить
«И в сине море укатить.....»

И быстро на устах раба,
Как будто тайная борьба
155 В то время совершалась в нем,
Улыбка вспыхнула — потом
Он очи на небо возвел,
Вздохнул и смолк. «Ступай, Сокол!»
Махнув дрожащею рукой,
160 Сказал боярин, «в час иной

286

Расскажешь сказку до конца
Про оскорбленного отца!»

И по морщинам старика,
Как тени облака, слегка
165 Промчались тени черных дум.
Встревоженный и быстрый ум
Вблизи предвидел много бед.
Он жил: он знал людей и свет,
Он злом не мог быть удивлен;
170 Добру ж давно не верил он,
Не верил, только потому
Что верил некогда всему!

И вспыхнул в нем остаток сил,
Он с ложа мягкого вскочил,
175 Соболью шубу на плеча
Накинул он — в руке свеча
И вот дрожа идет скорей
К светлице дочери своей.
Ступени лестницы крутой
180 Под тяжкою его стопой
Скрыпят — и свечка раза два
Из рук не выпала едва.

Он видит, няня в уголке
Сидит на старом сундуке
185 И спит глубоко, и порой
Во сне качает головой;
На ней, предчувствием объят,
На миг он удержал свой взгляд
И мимо — но послыша стук,
190 Старуха пробудилась вдруг,
Перекрестилась, и потом
Опять заснула крепким сном,
И занята своей мечтой
Вновь закачала головой.

287

195 Стоит боярин у дверей
Светлицы дочери своей
И чутким ухом он приник
К замку — и думает старик:
«Нет! непорочна дочь моя,
200 А ты, Сокол, ты раб, змея,
За дерзкий, хитрый свой намек
Получишь гибельный урок!»
Но вдруг.... о горе, о позор!
Он слышит тихий разговор!....

1-ый голос

205 О! погоди, Арсений мой!
Вчера ты был совсем другой.
День без меня — и миг со мной?...

2-ой голос

Не плачь... утешься! — близок час —
И будет мир ничто для нас.
210 В чужой, но близкой стороне
Мы будем счастливы одне,
И не раба обнимешь ты
Среди полночной темноты.
С тех пор, ты помнишь, как чернец
215 Меня привез, и твой отец
Вручил ему свой кошелёк,
С тех пор задумчив, одинок,
Тоской по вольности томим,
Но нежным голосом твоим
220 И блеском ангельских очей
Прикован у тюрьмы моей,
Задумал я свой край родной
Навек оставить, но с тобой!....
И скоро я в лесах чужих
225 Нашел товарищей лихих,
Бесстрашных, твердых как булат
Людской закон для них не свят,
Война их рай, а мир их ад.

288

Я отдал душу им в заклад,
230 Но ты моя — и я богат!....

И голоса замолкли вдруг.
И слышит Орша тихий звук,
Звук поцелуя.... и другой....
Он вспыхнул, дверь толкнул рукой
235 И исступленный и немой
Предстал пред бледною четой...

Боярин сделал шаг назад,
На дочь он кинул злобный взгляд,
Глаза их встретились — и вмиг
240 Мучительный, ужасный крик
Раздался, пролетел — и стих.
И тот, кто крик сей услыхал,
Подумал, верно, иль сказал,
Что дважды из груди одной
245 Не вылетает звук такой.
И тяжко на цветной ковер,
Как труп бездушный с давних пор,
Упало что-то. — И на зов
Боярина толпа рабов,
250 Во всем послушная орда,
Шумя сбежалася тогда,
И без усилий, без борьбы
Схватили юношу рабы.

Нем и недвижим он стоял,
255 Покуда крепко обвивал
Все члены, как змея, канат;
В них проникал могильный хлад,
И сердце громко билось в нем
Тоской, отчаяньем, стыдом.

260 Когда ж безумца увели
И шум шагов утих вдали,
И с ним остался лишь Сокол,
Боярин к двери подошел;

289

В последний раз в нее взглянул,
265 Не вздрогнул, даже не вздохнул,
И трижды ключ перевернул
В ее заржавленном замке......
Но.... ключ дрожал в его руке!
Потом он отворил окно:
270 Все было на небе темно,
А под окном меж диких скал
Днепр беспокойный бушевал.
И в волны ключ от двери той
Он бросил сильною рукой,
275 И тихо ключ тот роковой
Был принят хладною рекой.

Тогда, решив свою судьбу,
Боярин верному рабу
На волны молча указал,
280 И тот поклоном отвечал......
И через час уж в доме том
Все спало снова крепким сном, —
И только не спал в нем один
Его угрюмый властелин.

_____

ГЛАВА II

The rest thou dost already know,
And all my sins, and half my woe,
But talk no more of penitence...

Byron.

285 Народ кишит в монастыре;
У врат святых и на дворе
Рабы боярские стоят.
Их копья медные горят,
Их шапки длинные кругом
290 Опушены густым бобром;
За кушаком блестят у них
Ножны кинжалов дорогих.
Меж них стремянный молодой,

290

За гриву правою рукой
295 Держа боярского коня,
Стоит; по временам звеня
Стремена бьются о бока;
Истерт ногами седока
В пыли малиновый чепрак;
300 Весь в мыле серый аргамак,
Мотает гривою густой,
Бьет землю жилистой ногой,
Грызет с досады удила,
И пена легкая, бела,
305 Чиста как первый снег в полях,
С железа падает на прах.

Но вот обедня отошла,
Гудят, ревут колокола;
Вот слышно пенье — из дверей
310 Мелькает длинный ряд свечей;
Вослед игумену-отцу
Монахи сходят по крыльцу
И прямо в трапезу идут:
Там грозный суд, последний суд
315 Произнесет отец святой
Над бедной грешной головой! —

Безмолвна трапеза была.
К стене налево два стола
И пышных кресел полукруг,
320 Изделье иноческих рук,
Блистали тканью парчевой;
В большие окна свет дневной,
Врываясь светлой полосой,
Дробяся в искры по стеклу,
325 Играл на каменном полу.
Резьбою мелкою стена
Была искусно убрана,
И на двери в кружках златых
Блистали образа святых.

291

330 Тяжелый, низкий потолок
Расписывал как знал, как мог
Усердный инок...... жалкий труд!
Отнявший множество минут
У бога, дум святых и дел: —
335 Искусства горестный удел!.....

На мягких креслах пред столом
Сидел в бездействии немом
Боярин Орша. Иногда
Усы седые, борода,
340 С игривым встретившись лучом,
Вдруг отливались серебром,
И часто кудри старика
От дуновенья ветерка
Приподымалися слегка.
345 Движеньем пасмурных очей
Нередко он искал дверей,
И в нетерпении порой
Он по столу стучал рукой.

В конце противном залы той
350 Один, в цепях, к нему спиной
Покрыт одеждою раба
Стоял Арсений у столба.
Но в молодом лице его
Вы не нашли б ни одного
355 Из чувств, которых смутный рой
Кружится, вьется над душой
В час расставания с землёй.
Хотел ли он перед врагом
Предстать с бесчувственным челом,
360 С холодной важностью лица,
И мстить хоть этим до конца?
Иль он невольно в этот миг
Глубокой мыслию постиг,
Что он в цепи существ давно
365 Едва ль не лишнее звено?....

292

Задумчив он смотрел в окно
На голубые небеса;
Его манила их краса;
И кудри легких облаков,
370 Небес серебряный покров,
Неслись свободно, быстро там,
Кидая тени по холмам;
И он увидел: у окна
Заботой резвою полна
375 Летала ласточка — то вниз,
То вверх под каменный карниз
Кидалась с дивной быстротой
И в щели пряталась сырой;
То, взвившись на небо стрелой,
380 Тонула в пламенных лучах.....
И он вздохнул о прежних днях,
Когда он жил, страстям чужой,
С природой жизнию одной.
Блеснули тусклые глаза,
385 Но это блеск был — не слеза;
Он улыбнулся, но жесток
В его улыбке был упрёк!

И вдруг раздался звук шагов,
Невнятный говор голосов,
390 Скрып отворяемых дверей.....
Они! — взошли! — толпа людей
В высоких, черных клобуках
С свечами длинными в руках.
Согбенный тягостью вериг
395 Пред ними шел слепой старик,
Отец игумен. — Сорок лет
Уж он не знал, что божий свет;
Но ум его был юн, богат,
Как сорок лет тому назад. —
400 Он шел, склонясь на посох свой,
И крест держал перед собой;
И крест осыпан был кругом

293

Алмазами и жемчугом.
И трость игумена была
405 Слоновой кости, так бела,
Что лишь с седой его брадой
Могла равняться белизной.

Перекрестясь, он важно сел
И пленника подвесть велел,
410 И одного из чернецов
Позвал по имени: — суров
И холоден был вид лица
Того святого чернеца.
Потом игумен, наклонясь,
415 Сказал боярину смеясь
Два слова на ухо. В ответ
На сей вопрос или совет
Кивнул боярин головой......
И вот слепец махнул рукой!
420 И понял данный знак монах,
Укор готовый на устах
Словами книжными убрал
И так преступнику вещал:
«Безумный, бренный сын земли!
425 «Злой дух и страсти привели
«Тебя медовою тропой
«К границе жизни сей земной.
«Грешил ты много, но из всех
«Грехов страшней последний грех.
430 «Простить не может суд земной,
«Но в небе есть судья иной:
«Он милосерд — ему теперь
«При нас дела свои поверь!»

Арсений

Ты слушать исповедь мою
435 Сюда пришел! — благодарю.
Не понимаю, что была
У вас за мысль? — мои дела

294

И без меня ты должен знать,
А душу можно ль рассказать?
440 И если б мог я эту грудь
Перед тобою развернуть,
Ты верно не прочел бы в ней,
Что я бессовестный злодей!
Пусть монастырский ваш закон
445 Рукою бога утвержден,
Но в этом сердце есть другой
Ему не менее святой:
Он оправдал меня — один
Он сердца полный властелин!
450 Когда б сквозь бедный мой наряд
Не проникал до сердца яд,
Тогда я был бы виноват.
Но всех равно влечет судьба:
И под одеждою раба,
455 Но полный жизнью молодой,
Я человек как и другой.
И ты, и ты, слепой старик,
Когда б ее небесный лик
Тебе явился хоть во сне,
460 Ты позавидовал бы мне;
И в исступленьи, может быть,
Решился б также согрешить,
И клятвы б грозные забыл,
И перенесть бы счастлив был
465 За слово, ласку или взор
Мое страданье, мой позор!...

  Орша

Не поминай теперь об ней;
Напрасно!... у груди моей,
Хоть ныне поздно вижу я,
470 Согрелась, выросла змея!...
Но ты заплотишь мне теперь
За хлеб и соль мою, поверь.

295

За сердце ж дочери моей
Я заплачу тебе, злодей,
475 Тебе, найденыш без креста,
Презренный раб и сирота!....

Арсений

Ты прав.... не знаю, где рожден!
Кто мой отец, и жив ли он?
Не знаю.... люди говорят,
480 Что я тобой ребенком взят,
И был я отдан с ранних пор
Под строгий иноков надзор,
И вырос в тесных я стенах
Душой дитя — судьбой монах!
485 Никто не смел мне здесь сказать
Священных слов: отец и мать!
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен?
490 Напрасно: звук их был рожден
Со мной. Я видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ — могил!
495 Но нынче сам я не хочу
Предать их имя палачу
И все, что славно было б в нём,
Облить и кровью и стыдом: —
Умру как жил, твоим рабом!....
500 — Нет, не грози, отец святой;
Чего бояться нам с тобой?
Обоих нас могила ждет ....
Не все ль равно, что день, что год?
Никто уж нам не господин;
505 Ты в рай, я в ад — но путь один!
С тех пор, как длится жизнь моя,
Два раза был свободен я:

296

Последний ныне. — В первый раз,
Когда я жил еще у вас,
510 Среди молитв и пыльных книг
Пришло мне в мысли хоть на миг
Взглянуть на пышные поля,
Узнать прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
515 На этот свет родимся мы!
И в час ночной, в ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
520 При блеске молний роковых
Я убежал из стен святых;
Боязнь с одеждой кинул прочь,
Благословил и хлад и ночь,
Забыл печали бытия
525 И бурю братом назвал я.
Восторгом бешеным объят
С ней унестись я был бы рад,
Глазами тучи я следил,
Рукою молнию ловил!
530 О старец, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне в замен
Той дружбы краткой и живой
Меж бурным сердцем и грозой?..

Игумен

На что нам знать твои мечты?
535 Не для того пред нами ты!
В другом ты ныне обвинен,
И хочет истины закон.
Открой же нам друзей своих,
Убийц, разбойников ночных,
540 Которых страшные дела
Смывает кровь и кроет мгла,
С которыми, забывши честь,
Ты мнил несчастную увезть.

297

Арсений

Мне их назвать? — Отец святой,
545 Вот что умрет во мне, со мной.
О нет, их тайну — не мою
Я неизменно сохраню,
Пока земля в урочный час
Как двух друзей не примет нас.
550 Пытай железом и огнем,
Я не признаюся ни в чём;
И если хоть минутный крик
Изменит мне.... тогда, старик,
Я вырву слабый мой язык!....

   Монах

555 Страшись упорствовать, глупец!
К чему? уж близок твой конец.
Скорее тайну нам предай.
За гробом есть и ад и рай
И вечность в том или другом!...

Арсений

560 Послушай, я забылся сном
Вчера в темнице. Слышу вдруг
Я приближающийся звук,
Знакомый, милый разговор,
И будто вижу ясный взор....
565 И, пробудясь во тьме, скорей
Ищу тех звуков, тех очей....
Увы! они в груди моей!
Они на сердце, как печать,
Чтоб я не смел их забывать,
570 И жгут его, и вновь живят....
Они мой рай, они мой ад!
Для вспоминания об них
Жизнь — ничего, а вечность — миг!

298

Игумен

Богохулитель, удержись!
575 Пади на землю, плачь, молись,
Прими святую в грудь боязнь.....
Мечтанья злые — божья казнь!
Молись ему......

Арсений

                            Напрасный труд!
Не говори, что божий суд
580 Определяет мне конец.
Всё люди, люди, мой отец!
Пускай умру.... но смерть моя
Не продолжит их бытия,
И дни грядущие мои
585 Им не присвоить — и в крови,
Неправой казнью пролито̀й,
В крови безумца молодой,
Им разогреть не суждено
Сердца, увядшие давно;
590 И гроб без камня и креста,
Как жизнь их ни была свята,
Не будет слабым их ногам
Ступенью новой к небесам;
И тень несчастного, поверь,
595 Не отопрет им рая дверь!....
Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной, вечной тишине,
Но с жизнью жаль расстаться мне!
600 Я молод, молод — знал ли ты,
Что̀ значит молодость, мечты?
Или не знал? Или забыл,
Как ненавидел и любил?
Как сердце билося живей
605 При виде солнца и полей
С высокой башни угловой,

299

Где воздух свеж, и где порой
В глубокой трещине стены,
Дитя неведомой страны,
610 Прижавшись голубь молодой
Сидит, испуганный грозой?....
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл.... ты слеп, ты сед,
И от желаний ты отвык....
615 Что за нужда? ты жил, старик;
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил — я также мог бы жить!....

Но тут игумен с места встал,
Речь нечестивую прервал,
620 И негодуя все вокруг
На гордый вид и гордый дух,
Столь непреклонный пред судьбой,
Шептались грозно меж собой,
И слово «пытка» там и там
625 Вмиг пробежало по устам;
Но узник был невозмутим,
Бесчувственно внимал он им.
Так бурей брошен на песок
Худой, увязнувший челнок,
630 Лишенный вёсел и гребцов,
Недвижим ждет напор валов.

———

.................................
.................................
.................................

    ...... Светает. В поле тишина.
Густой туман, как пелена
С посеребренною каймой,
635 Клубится над Днепром рекой.
И сквозь него высокий бор,
Рассыпанный по скату гор,
Безмолвно смотрится в реке,
Едва чернея вдалеке.

300

640 И из-за тех густых лесов
Выходят стаи облаков,
А из-за них, огнем горя,
Выходит красная заря.
Блестят кресты монастыря;
645 По длинным башням и стенам
И по расписанным вратам
Прекрасный, чистый и живой
Как счастье жизни молодой
Играет луч ее златой.

650 Унылый звон колоколов
Созвал уж в храм святых отцов;
Уж дым кадил между столбов
Вился струей, и хор звучал......
Вдруг в церковь служка прибежал,
655 Отцу игумену шепнул
Он что-то скоро — тот вздрогнул
И молвил: «Где же казначей?
Поди спроси его скорей,
Не затерял ли он ключей!»
660 И казначей из алтаря
Пришел дрожа и говоря,
Что все ключи еще при нём,
Что не виновен он ни в чем!
Засуетились чернецы,
665 Забегали во все концы,
И свод нередко повторял
Слова: бежал! кто? как бежал?
И в монастырскую тюрьму
Пошли один по одному,
670 Загадкой мучася простой,
Жильцы обители святой!....

Пришли, глядят: распилена
Решотка узкого окна,
Во рву притоптанный песок
675 Хранил следы различных ног;

301

Забытый на песке лежал
Стальной, зазубренный кинжал,
И польский шелковый кушак
Изорван, скручен кое-как,
680 К ветвям берёзы под окном
Привязан крепким был узлом.

Пошли прилежно по следам:
Они вели к Днепру — и там
Могли заметить на мели
685 Рубец отчалившей ладьи.
Вблизи, на прутьях тростника
Лоскут того же кушака
Висел, в воде одним концом,
Колеблем ранним ветерком.

690 «Бежал! — Но кто ему помог?
«Конечно, люди, а не бог!....
«И где же он нашел друзей?
«Знать, точно он большой злодей!»
Так собираясь меж собой
695 Твердили иноки порой.

ГЛАВА III

’Tis he! ’tis he! I know him now;
I know him by his pallid brow...

Byron.

Зима! Из глубины снегов
Встают чернея пни дерёв,
Как призраки, склонясь челом
Над замерзающим Днепром.
700 Глядится тусклый день в стекло
Прозрачных льдин — и занесло
Овраги снегом. На заре
Лишь заяц крадется к норе
И прыгая назад, вперёд,
705 Свой след запутанный кладёт;
Да иногда, во тьме ночной,
Раздастся псов протяжный вой,

302

Когда голодный и худой
Обходит волк вокруг гумна.
710 И если в поле тишина,
То даже слышны издали
Его тяжелые шаги,
И скрыл, и щелканье зубов;
И каждый вечер меж кустов
715 Сто ярких глаз, как свечи в ряд,
Во мраке прыгают, блестят....

Но вьюги зимней не страшась,
Однажды в ранний утра час
Боярин Орша дал приказ
720 Собраться челяди своей,
Точить мечи, седлать коней;
И разнеслась везде молва,
Что беспокойная Литва
С толпою дерзких воевод
725 На землю русскую идет.
От войска русского гонцы
Во все помчалися концы,
Зовут бояр и их людей
На славный пир — на пир мечей!

730 Садится Орша на коня,
Дал знак рукой, гремя, звеня,
Средь вопля женщин и детей
Все повскакали на коней,
И каждый с знаменьем креста
735 За ним проехал в ворота;
Лишь он, безмолвный, не крестясь,
Как бусурман, татарский князь,
К своим приближась воротам,
Возвел глаза — не к небесам;
740 Возвел он их на терем тот,
Где прежде жил он без забот,
Где нынче ветер лишь живет,
И где, качая изредка

303

Дверь без ключа и без замка,
745 Как мать качает колыбель,
Поет гульливая метель!....

_____

..........................
..........................
..........................
Умчался дале шумный бой,
Оставя след багровый свой.....
Между поверженных коней,
750 Обломков копий и мечей
В то время всадник разъезжал;
Чего-то, мнилось, он искал,
То низко голову склоня
До гривы черного коня,
755 То вдруг привстав на стременах.....
Кто ж он? не русский! и не лях —
Хоть платье польское на нем
Пестрело ярко серебром,
Хоть сабля польская звеня
760 Стучала по ребрам коня!
Чела крутого смуглый цвет,
Глаза, в которых мрак и свет
В борьбе сменялися не раз,
Почти могли б уверить вас,
765 Что в нем кипела кровь татар.....
Он был не молод — и не стар.
Но, рассмотрев его черты,
Не чуждые той красоты
Невыразимой, но живой,
770 Которой блеск печальный свой
Мысль неизменная дала,
Где все, что есть добра и зла
В душе, прикованной к земле,
Отражено как на стекле,
775 Вздохнувши всякий бы сказал,
Что жил он меньше, чем страдал.

304

Среди долины был курган.
Корнистый дуб как великан
Его пятою попирал
780 И горделиво расстилал
Над ним по прихоти своей
Шатер чернеющих ветвей. —
Тут бой ужасный закипел,
Тут и затих. Громада тел,
785 Обезображенных мечом,
Пестрела на кургане том,
И снег, окрашенный в крови,
Кой-где протаял до земли;
Кора на дубе вековом
790 Была изрублена кругом,
И кровь на ней видна была,
Как будто бы она текла
Из глубины сих новых ран.......
И всадник взъехал на курган,
795 Потом с коня он соскочил
И так в раздумьи говорил:
«Вот место — мертвый иль живой
Он здесь..... вот дуб — к нему спиной
Прижавшись, бешеный старик
800 Рубился — видел я хоть миг,
Как окружен со всех сторон
С пятью рабами бился он,
И дорого тебе, Литва,
Досталась эта голова!....
805 Здесь, сквозь толпу, издалека
Я видел, как его рука
Три раза с саблей поднялась
И опустилась — каждый раз,
Когда она являлась вновь,
810 По ней ручьем бежала кровь.......
Четвертый взмах я долго ждал!
Но с поля он не побежал,
Не мог бежать, хотя б желал!.....»
И вдруг он внемлет слабый стон,

305

815 Подходит, смотрит: «это он!»
— Главу, омытую в крови,
Боярин приподнял с земли
И слабым голосом сказал:
«— И я узнал тебя! узнал!
820 Ни время, ни чужой наряд
Не изменят зловещий взгляд
И это бледное чело,
Где преступление и зло
Печать оставили свою.
825 Арсений! — Так, я узнаю,
Хотя могилы на краю,
Улыбку прежнюю твою
И в ней шипящую змею!
Я узнаю и голос твой
830 Меж звуков стороны чужой,
Которыми ты, может быть,
Его желаешь изменить.
Твой умысел постиг я весь,
Я знаю, для чего ты здесь.
835 Но верный родине моей
Не отверну теперь очей,
Хоть ты б желал, изменник-лях,
Прочесть в них близкой смерти страх,
И сожаленье и печаль.....
840 Но знай, что жизни мне не жаль,
А жаль лишь то, что час мой бил,
Покуда я не отомстил;
Что не могу поднять меча,
Что на руках моих, с плеча
845 Омытых кровью до локтей
Злодеев родины моей,
Ни капли крови нет твоей!...»

— «Старик! о прежнем позабудь.....
Взгляни сюда, на эту грудь,
850 Она не в ранах как твоя,
Но в ней живет тоска-змея!

306

Ты отомщен вполне, давно,
А кем и как — не все ль равно?
Но лучше мне скажи, молю,
855 Где отыщу я дочь твою?
От рук врагов земли твоей,
Их поцелуев и мечей,
Хоть сам теперь меж ними я,
Её спасти я поклялся!» —

860 — «Скачи скорей в мой старый дом,
Там дочь моя; ни ночь, ни днем
Не ест, не спит, все ждет да ждет,
Покуда милый не придет!
Спеши.... уж близок мой конец,
865 Теперь обиженный отец
Для вас лишь страшен как мертвец!»
Он дальше говорить хотел,
Но вдруг язык оцепенел;
Он сделать знак хотел рукой,
870 Но пальцы сжались меж собой.
Тень смерти мрачной полосой
Промчалась на его челе;
Он обернул лицо к земле,
Вдруг протянулся, захрипел,
875 И — дух от тела отлетел!

К нему Арсений подошел,
И руки сжатые развел,
И поднял голову с земли:
Две яркие слезы текли
880 Из побелевших мутных глаз,
Собой лишь светлы, как алмаз.
Спокойны были все черты,
Исполненны той красоты,
Лишенной чувства и ума,
885 Таинственной, как смерть сама.

И долго юноша над ним
Стоял раскаяньем томим,

307

Невольно мысля о былом,
Прощая — не прощен ни в чём!
890 И на груди его потом
Он тихо распахнул кафтан:
Старинных и последних ран
По ней кровавые следы
Вились, чернели как бразды.
895 Он руку к сердцу приложил,
И трепет замиравших жил
Ему неясно возвестил,
Что в буйном сердце мертвеца
Кипели страсти до конца,
900 Что блеск печальный этих глаз
Гораздо прежде их погас!....

Уж время шло к закату дня,
И сел Арсений на коня,
Стальные шпоры он в бока
905 Вонзил ему — и в два прыжка
От места битвы роковой
Он был далёко. — Пеленой
Широкою за ним луга
Тянулись: яркие снега
910 При свете косвенных лучей
Сверкали тысячью огней. —
Пред ним стеной знакомый лес
Чернеет на краю небес;
Под сень дерев въезжает он:
915 Все тихо, всюду мёртвый сон,
Лишь иногда с седого пня,
Послыша близкий храп коня,
Тяжелый ворон, царь степной,
Слетит и сядет на другой,
920 Свой кровожадный чистя клёв
О сучья жесткие дерев;
Лишь отдаленный вой волков,
Бегущих жадною толпой
На место битвы роковой,

308

925 Терялся в тишине степей.......
Сыпучий иней вкруг ветвей
Берез и сосен, над путем
Прозрачным свившихся шатром,
Висел косматой бахромой;
930 И часто шапкой иль рукой
Когда за них он задевал,
Прах серебристый осыпал
Его лицо..... и быстро он
Скакал в раздумье погружен.
935 Измучил непривычный бег
Его коня — в глубокий снег
Он вязнет часто..... труден путь!
Как печь, его дымится грудь,
От нетерпенья седока
940 «В крови и пене все бока.
Но близко, близко..... вот и дом
На берегу Днепра крутом
Пред ним встаёт из-за горы,
Заборы, избы и дворы
945 Приветливо между собой
Теснятся пестрою толпой,
Лишь дом боярский между них
Как призрак, сумрачен и тих!....

Он въехал на широкий двор.
950 Все пусто..... будто глад иль мор
Недавно пировали в нем.
Он слез с коня, идет пешком....
Толпа играющих детей,
Испуганных огнем очей,
955 Одеждой чуждой пришлеца
И бледностью его лица,
Его встречает у крыльца,
И с криком убегает прочь.....
Он входит в дом — в покоях ночь,
960 Закрыты ставни, пол скрыпит,
Пустая утварь дребезжит

309

На старых полках; лишь порой
Широкой, белой полосой
Рисуясь на печи большой,
965 Проходит в трещину ставней
Холодный свет дневных лучей!

И лестницу Арсений зрит
Сквозь сумрак; он бежит, летит
Наверх, по шатким ступеням.
970 Вот свет мелькнул его очам,
Пред ним замерзшее окно:
Оно давно растворено,
Сугробом собрался большим
Снег не растаявший под ним.
975 Увы! знакомые места!
Налево дверь — но заперта.
Как кровью, ржавчиной покрыт
Большой замок на ней висит,
И вынув нож из кушака,
980 Он всунул в скважину замка,
И затрещав распался тот.....
И тихо дверь толкнув вперед,
Он входит робкою стопой
В светлицу девы молодой.

985 Он руки с трепетом простер,
Он ищет взором милый взор,
И слабый шепчет он привет:
На взгляд, на речь ответа нет!
Однако смято ложе сна,
990 Как будто бы на нем она,
Тому назад лишь день, лишь час,
Главу покоила не раз,
Младенческий вкушая сон.
Но, приближаясь, видит он
995 На тонких белых кружевах
Чернеющий слоями прах,
И ткани паутин седых
Вкруг занавесок парчевых.

310

Тогда в окно светлицы той
1000 Упал заката луч златой
Играя на ковер цветной;
Арсений голову склонил......
Но вдруг затрясся, отскочил,
И вскрикнул, будто на змею
1005 Поставил он пяту свою.....
Увы! теперь он был бы рад,
Когда б быстрей, чем мысль иль взгляд,
В него проник смертельный яд!...

Громаду белую костей
1010 И желтый череп без очей
С улыбкой вечной и немой,
Вот что узрел он пред собой.
Густая, длинная коса,
Плеч беломраморных краса,
1015 Рассыпавшись, к сухим костям
Кой-где прилипнула..... и там,
Где сердце чистое такой
Любовью билось огневой,
Давно без пищи уж бродил
1020 Кровавый червь — жилец могил!
.................................

«Так вот все то, что я любил!
Холодный и бездушный прах,
Горевший на моих устах,
Теперь без чувства, без любви
1025 Сожмут объятия земли.
Душа прекрасная её,
Приняв другое бытие,
Теперь парит в стране святой,
И как укор передо мной
1030 Ее минутной жизни след!
Она погибла в цвете лет
Средь тайных мук, иль без тревог,
Когда и как, то знает бог.

311

Он был отец — но был мой враг:
1035 Тому свидетель этот прах,
Лишенный сени гробовой,
На свете признанный лишь мной!

«Да, я преступник, я злодей —
Но казнь равна ль вине моей?
1040 Ни на земле, ни в свете том
Нам не сойтись одним путем .....
Разлуки первый грозный час
Стал веком, вечностью для нас;
О, если б рай передо мной
1045 Открыт был властью неземной,
Клянусь, я прежде, чем вступил,
У врат священных бы спросил,
Найду ли там среди святых
Погибший рай надежд моих.
1050 Творец! отдай ты мне назад
Ее улыбку, нежный взгляд,
Отдай мне свежие уста
И голос сладкий как мечта,
Один лишь слабый звук отдай.....
1055 Что без нее земля и рай?
Одни лишь звучные слова,
Блестящий храм — без божества!....

«Теперь осталось мне одно:
Иду! — куда? не все ль равно,
1060 Та иль другая сторона?
Здесь прах ее, но не она!
Иду отсюда навсегда
Без дум, без цели и труда,
Один с тоской во тьме ночной,
1065 И вьюга след завеет мой!».......