- 839 -
ЭЗО́ПОВ ЯЗЫ́К, эзоповская речь (от имени др.-греч. баснописца Эзопа), — особый вид тайнописи, подцензурного иносказания, к к-рому обращались худож. лит-ра, критика и публицистика, лишенные свободы выражения в условиях цензурного гнета. Как реакция на запрет касаться определ. идей, тем, событий, имен Э. я. выработал в рус. печати конца 18 — нач. 20 вв. особую систему «обманных средств», приемов шифровки (и дешифровки) свободной мысли. Специфич. развитие получили в ней традиц. иносказат. приемы, напр.: басенные образы (ср. в «Горе от ума» А. С. Грибоедова: «Хотя животные, а все-таки цари!»), аллегорич. «сказочные описания» (у К. Ф. Рылеева, особенно у М. Е. Салтыкова-Щедрина, к-рый и ввел в широкий обиход выражение «Э. я.»), полупрозрачные контекстуальные перифразы и псевдонимы. [«Вестминстерское аббатство (место захоронения лучших людей Англии. — Ред.) родины твоей» — Н. А. Некрасов о Сибири; памфлет А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы» о царской фамилии и т. п.], скрытые аллюзии и более прямые намеки (напр., на правительств. репрессии), ирония, «исполненная такта» (т. е. выражений, неуязвимых для цензуры), разл. соположения и контрасты. Как полемич. прием Э. я. прятал иронию под видом восторженности, похвалы, благонамеренности; обличения российской действительности вуалировались «зарубежной» тематикой, невинная бытовая фразеология превращалась в издевку (ср. «Чего изволите?» — о газ. А. С. Суворина «Новое время»).
Для наиболее изощренных форм Э. я. характерен «слог, вывороченный на изнанку» (напр., «Лесть в виде грубости» — подзаголовок памфлета Щедрина «Цензор в попыхах»). Запретные имена А. Н. Радищева, В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского читатель подставлял в сочетания типа «забытое имя», «исчезнувшие из хрестоматий»; революцию упоминали как «великую работу», имя К. Маркса угадывалось за родовыми названиями «реалист» или «новейший исследователь»; жандармы шли под кличкой «откровенных ребят». Все эти «покровы и извороты» читатели принимали «...за единственно нормальный способ выражения; литература до такой степени приучила публику читать между строками, что не было того темного намека, который оставался бы для нее тайною, не было полуслова, которого бы она не прочла всеми буквами и даже с некоторыми прибавлениями... Одна цензура ничего не понимала, да, по строгому, добросовестному толкованию цензурного устава, и не имела права понимать» (Щедрин Н., Полн. собр. соч., т. 5, 1937, с. 177). В этом смысле Э. я. можно было назвать общедоступным.
Возникнув в «междустрочном пространстве» лит-ры (выражение Н. А. Рубакина) как горькая необходимость, Э. я. стал не только сильным средством политич.
- 840 -
борьбы, но и важным явлением реалистич. искусства слова, разл. средствами раскрывавшего перед угнетенными народами царской России их гл. трагедию — «бедность сознанием своей бедности». Вопросы о том, какое воздействие оказало иск-во Э. я. на дальнейшее развитие поэтич., худож. языка, в частности на многие типичные способы эстетич. словопреобразования (перифразу, метафору, иносказание, аллюзию, эвфемизм и др.), и как это отразилось на индивидуальных стилях уже в новых историч. условиях (напр., в послеоктябрьском творчестве В. И. Ленина, А. В. Луначарского, М. Горького, В. В. Маяковского, Д. Бедного, в подтексте у Л. М. Леонова и др.), пока почти не изучены.
Не всякое использование таких худож. средств, как иносказание, ирония, эвфемизм и т. п., означает применение Э. я. Даже у Щедрина эти средства далеко не всегда мотивированы внешними по отношению к его творч. задачам условиями. С течением времени стилистика сатиры подчинила себе приемы, характерные для Э. я., и теперь писатель прибегает к ним независимо от какого бы то ни было давления цензуры. Порознь и в совокупности взаимодействуя с др. способами эстетич. словоупотребления, они стали чертами конкретных индивидуальных стилей (см., напр., «Остров пингвинов» А. Франса, творчество М. Булгакова, Г. Бёлля, драму «Р. У. Р.» и роман «Война с саламандрами» К. Чапека, совр. науч. фантастику и многообразные жанры текущей юмористики, в частности «Клуб 12 стульев» в «Лит. газете»).
Факты Э. я. обнаруживаются в лит-рах мн. народов, особенно в периоды усиления репрессий против свободного слова. Мастером Э. я. во время Второй империи во Франции был А. Рошфор.
Лит.: Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 12, с. 100, т. 20, с. 361; Евгеньев-Максимов В. Е., Очерки по истории социалистич. журналистики в России 19 в., М. — Л., 1927; Ефимов А. И., Язык сатиры Салтыкова-Щедрина, М., 1953, гл. 8; Ефремов А. Ф., Приемы эзоповской речи в произв. Чернышевского, «Уч. зап. Саратов. Гос. пед. ин-та», 1955, в. 17; Бушмин А. С., Сатира Салтыкова-Щедрина, М. — Л., 1959, гл. 6; Базанов В. Г., Очерки декабристской лит-ры. Поэзия, М. — Л., 1961; Чуковский К., Мастерство Некрасова, 4 изд., М., 1962; Паклина Л. Я., Иск-во иносказат. речи. Эзоповское слово в худож. лит-ре и публицистике, Саратов, 1971.
В. П. Григорьев.