- 276 -

СУФИ́ЙСКАЯ ЛИТЕРАТУ́РА — совокупность разноязычных прозаич. и стихотв. произведений, выражающих и проповедующих идеи мусульм. мистицизма — суфизма. С. л. включает в себя разнообразные и относительно устойчивые жанровые формы: комментарии мистич. содержания к Корану; религ.-философ. и этич. трактаты: «Знакомство с учением суфиев» Келабади (ум. 990), «Сила сердец» Абу Талиба Мекки (ум. 996), «Воскрешение знаний о вере» крупнейшего теоретика суфизма аль-Газали (ум. 1111); словари суфийских символич. терминов; агиографич. произв. двоякого типа: свод жизнеописаний суфийских шейхов за неск. веков, как, напр., «Украшение святых» Абу Нуайма аль-Исфахани (ум. 951), «Разряды суфиев» Абу Абдуррахмана ас-Сулами (941—1021) — на араб. яз., соч. того же назв. Абдаллаха Ансари (1006—89), «Памятка святых» Фарид-ад-дина Аттара (1119 — г. смерти неизв.), «Дуновения дружбы из чертогов святости» Абдуррахмана Джами (1414—92) — на перс. яз., или житие к.-л. одного знаменитого шейха, излагающее его сентенции, «состояния» (макамат) на пути к Истине (Абсолюту), «чудеса», как, напр., «Тайны единения с богом в подвигах старца Абу Саида (Мейхенского)»; поэтич. произв., гл. обр. поэмы (дидактич. месневи) или газели и рубаи.

Всем суфийским произв. свойственна насыщенность худож. элементами, прежде всего новеллическими, однако наибольшую лит.-худож. ценность представляет суфийская поэзия; увлечению суфизмом отдали дань крупнейшие поэты, и значение их творчества гораздо шире суфизма как такового; основным связующим звеном между агиографич. лит-рой и собственно поэзией является суфийская терминология. Суфизм разработал тончайшую градацию любовной страсти (amor dei) к Абсолюту-божеству (Истине), отражавшую всю гамму чувств реальной земной любви в целой системе сублимированных категорий между двумя полюсами — «разлукой» и «свиданием» («отречение», «надежда», «обожание», «неуверенность», «любование», «отчаяние», «самоуничижение», «соитие», «экстаз» и т. д.). Вдохновенное поэтич. выражение суфийских метафор, символов и мотивов в образах живых человеческих переживаний придавало произведениям наиболее выдающихся суфийских поэтов особое обаяние суггестивности, психологич. глубины и гуманистич. идеализации порывов и потенций человеческой личности, что и определило высокое идейно-худож. значение лучших поэтич. образцов С. л., в к-рой разработана целая система символич. поэтики. В ней нередко происходило по законам поэтич. метафоричности двойное переосмысление: сначала натуралистич. образы осмысливались как метафоры абстрактных суфийских понятий, но затем эти метафоры вновь могли восприниматься читателем уже как высокое поэтич. выражение отнюдь не мистических, а идеализированных, высокогуманных понятий возвышенной любви или дружбы, свободы человеческого духа и, наконец, обожествления совершенной личности. Ярким образцом подобной, намеренной, «двойной метафоры» может служить символич. образ самосожжения мотылька, влюбленного в свечу. Использование этого образа (напр., в «Диване» И. В. Гёте) передает не мистич. идею физического уничтожения в процессе растворения в божестве («фана»), а служит в памяти потомства выражением идеи

- 277 -

бессмертия человека, идущего на героич. гибель во имя своего идеала. Весьма непосредственный и типический пример двупланности суфийской поэзии — первое, согласно легенде, суфийское рубаи на фарси, приписываемое Абу Язиду (Баязиду) Бистами (ум. 874) и выражающее 4 ступени познания гностиком (ариф) божества:

О, любовь к Тебе сразила и познавшего (арифа) и невежду,
Страсть к Тебе лишила доброго имени,
Влечение к красным устам твоим вывело прочь
Из кельи Баязида Бистамийского.
 

На первый взгляд, это — обычное народное любовное четверостишие с нек-рым богохульным оттенком. Между тем каждая строка (начиная с 4-й, последней) в восходящем порядке выражает одно из 4 «состояний», или одну из «ступеней» восхождения, взыскующего суфия к божеству: «келья» символизирует благочестивость первой ступени, именуемой «шариат» (мусульм. канон богопочитания и богослужения, включая ортодоксальную обрядность: молитвы, пост и т. д.); слова «влечение... вывело прочь» символизируют скитания по пути любви («ишк») к божеству, что составляет содержание второй ступени, именуемой «тарикат» («путь»); «страсть... лишила доброго имени» — символ высвобождения от бренного существования в процессе обретения истинной любви к божеству и достижения третьей ступени, именуемой «хакикат» («истина»). В 1-й строке слова «Любовь сразила... познавшего (арифа)...» означают полное самоуничтожение («фана») при слиянии с божеством на конечной ступени, «марифат» («познание»).

Первый крупный представитель С. л. на араб. яз. — Омар ибн аль-Фарид (1182—1235), в поэтич. творчестве к-рого преобладали пантеистич. мотивы. Разработка законченной пантеистич. системы принадлежит Ибн аль-Араби (1165—1240) («Геммы мудрости» — «Фусус аль-хикам»), писавшему стихи и сыгравшему огромную роль в развитии С. л. во всех странах ислама. Из более поздних суфийских писателей популярен аш-Шарани (ум. 1565). В наиболее завершенной форме отмеченные черты С. л. нашли свое выражение в произв. поэтов 10—15 вв., творивших на фарси в Иране, Афганистане, Индии, Турции, Азербайджане и Ср. Азии. Суфийская поэзия восходит к исполнявшимся на собраниях суфиев в Хорасане народным любовным песням в сопровождении музыки и танцевальных ритмич. движений («сама» — «слушание», «музыкальное радение»). На этой основе создавались мистич. иносказат. любовные четверостишия-рубаи, приписываемые выдающимся суфийским наставникам — шейхам Абу Язиду Бистами, Абу Саиду ибн Аби-ль-Хайру Мейхенскому (ум. 1049), Ибн Бакуйе (Баба Кухи, 11 в.), Баба Тахеру Орьяну (11 в.). К начальному периоду суфийской поэзии относится также творчество Абдаллаха Ансари из Герата, обогатившего суфийскую поэзию рифмованной прозой и ранней формой газели. Классич. образцы поэзии созданы (в эпич. и лирич. жанрах) великими суфийскими поэтами 12—13 вв. Санаи (ум. 1141), Аттаром и Джалалиддином Руми (1207—73). С 13 в. почти все поэты отдают дань суфийским мотивам в своих стихах, причем у многих это выражается лишь во внешнем суфийствовании, за к-рым кроется выражение самых различных идей — от религ. ортодоксии до подлинного свободомыслия и даже неверия. Наиболее видные представители С. л. 13—14 вв.: Абу Хамид Аухададдин Кермани (ум. 1298); азербайджанцы — Аухади Марагаи Исфахани (ум. 1338) и Махмуд Шабустари (ум. 1320), автор стихотв. катехизиса по суфийской символике «Розарий тайны»; хамаданец Фахраддин Ибрахим Ираки (ум. 1289), автор экстатич. поэмы «Книга влюбленных» и газелей; Афзаладдин Мухаммед Каши (Баба Афзал), автор прозаич. трактатов и четверостиший; поэт Мухаммед Ширин Магриби (ум. 1406), бесконечно варьировавший

- 278 -

в своих касыдах пантеистич. идеи Ибн аль-Араби; выдающийся персо-тадж. лирик Кемал Худжанди (ум. 1400), в прозрачно ясных и кратких газелях к-рого реальное изображение всепоглощающего чувства земной любви со всеми его оттенками заставляет нынешнего читателя забыть об иносказат. суфийском плане. В 15 в. представителями С. л. были: Шах Ниматаллах Вали (ум. 1481) и продолжавший традицию Магриби замечательный тадж. лирик, автор любовных газелей, ставших народными песнями, Бадриддин Хилоли. Своеобразно используя мотивы антиортодоксального суфийского мистицизма, каждый по-своему достигли вершин гуманистич. поэзии мирового значения такие корифеи, как Низами, Саади, Хафиз и Джами.

На тюркских языках С. л. формируется сначала в Ср. Азии, а затем в Азербайджане и Турции, причем многие из тюркоязычных поэтов писали также на фарси и на араб. яз. Развивал в простонар. худож. форме мотивы ортодоксального суфизма шейх Ахмед Ясави (ум. 1166); примыкал к школе Кемала Худжанди проникновенный узб. лирик Лутфи (ум. 1465); развивал пантеистич. идеи Ибн аль-Араби в сочетании с практич. этикой шейха Накшбанда (призыв: «душой к возлюбленному — божеству, рукой — к труду») великий Навои, поднявшийся в своей поэзии до вершин активного гуманизма возрожденческого типа. Своей пантеистич. ересью выходит в известной мере за рамки С. л. великолепная мистич. поэзия «хуруфитов» — азербайджанцев (писавших и на фарси) Несими (ум. 1417) и Касима аль-Анвара (ум. 1434). В Турции С. л. начинается с агиографич. произв. 13—14 вв. об Ахмеде Ясави, Джалалиддине Руми и др. Наиболее видными суфийскими поэтами были сын Руми — Султан Велед, затем Юнус Эмре, Ахмет-паша, Бакы.

На афганском яз. (пушту) С. л. представлена творчеством руководителей движения «рошанийцев», Баязида Ансари и Мирза-хана Ансари (16—17 вв.) и особо популярного Абдуррахмана (1632—1708). Наиболее известные представители С. л. на малайском яз. — Хамза Пансури (16—17 вв.), Шамсуддин Пасейский (ум. 1630) и Нуруддин ар-Ранири (17 в.). На курдском яз. — Мела Ахмед Джезири (15 в.), Мухаммед Факи Тейран (16 в.) — автор популярной поэмы «Шейх Сан’ан», Дурфишани (17—18 вв.).

И. С. Брагинский.

Развитие С. л. в Индии связано с распространением ислама, проникавшего туда уже со 2-й пол. 7 в., а особенно — в 11 в., когда осн. положениям суфийской доктрины было найдено обоснование в мусульм. ортодоксии. Суфийские ордена либо пришли в Индию из Ирака, Ирана, Ср. Азии (чиштие, кадирие, накшбандие), либо возникли в самой Индии (сухравардие). Многие шейхи ордена чиштие (в Индии — с 12 в.) одновременно являлись литераторами и в проповеднич. целях часто обращались к разл. жанрам С. л. Они также брали на себя духовное руководство поэтами-суфиями. Одним из первых произв. агиографич. жанра в С. л. Индии была запись речений шейха Низамаддина Аулия Чишти (1253—1325) — 5-томное соч. «Полезности сердечные» (1322) поэта Хасана Дехлеви (1253—1327), послушника Низамаддина. Его послушником был также выдающийся поэт Амир Хосров Дехлеви (1253—1325). В его поэме «Восход светил» (1298/9), к-рая является «ответом» на «Сокровищницу тайн» Низами, суфийский подтекст весьма силен. Осн. языком С. л. в Индии был вначале фарси в форме, близкой к таджики, однако довольно быстро возникает С. л. на местных яз. Шейх чишти Фарид Шакаргандж (1173—1265) был одним из первых суфийских поэтов, писавших на пенджабском яз. Обращение к местным яз., а через них и к местной лит. традиции влияет на весь ход развития С. л. в Индии. Мусульмане здесь оказались в окружении иной религ. среды; это заставляло их особенно

- 279 -

блюсти чистоту вероучения, уделять много внимания полемике с индуизмом. Однако именно суфии обратились к преданиям и религ. учениям индусов как к материалу для аргументации в религ. полемике. С течением времени развиваются тенденции веротерпимости, растет число переводов С. л. с фарси на местные яз. в Пенджабе, Синде, Кашмире, Гуджарате, Бенгалии, осваивается местный материал, а сюжетам С. л. на фарси иногда дается перетолкование в духе местных традиций. Пенджабское предание об идеальных влюбленных Сасси и Пунну и синдхский сюжет о Хир и Ранджхе получают в С. л. Пенджаба в творчестве Варис Шаха и Хашим Шаха (18 в.) такое же истолкование, как и классич. сюжеты «Лейли и Меджнун» и «Фархад и Ширин». Произв. бенгальских поэтов Доулота Кази и Алаола (17 в.) построены на использовании нар. песенно-танцевальных сюжетов. С. л. Индии осваивает жанры, не имевшие места в С. л. на фарси. В «Шах Рисале» синдхского поэта Шаха Абдула Латифа (нач. 18 в.) традиционное суфийское месневи сочетается с жанром индуистских гимнов, связанных с лит-рой бхакти. Взаимный интерес теоретиков суфизма и бхакти — индуистского мистицизма — возникает в 15—16 вв., когда обнаруживается сходство теоретич. основы суфизма, концепции «единства сущего» Ибн аль-Араби и монистич. учения «адвайта веданты» — основы бхакти. Ахмад Сирхинди (16—17 вв.) подверг критике концепцию Ибн аль-Араби и его интерпретаторов. Концепция Сирхинди («единство доказательного»), в частности признание им самоценности мира во всех его проявлениях, оказала влияние на лит-ру на урду и фарси в Индии. Она придала глубину и новизну творчеству Бедиля (1644—1721); в его произв. нашел кульминацию т. н. «индийский стиль». Творчество Бедиля можно считать последним крупным явлением С. л. на фарси. Однако черты суфизма несет поэзия Мирзы Галиба (1797—1869), писавшего на урду и фарси. Он развивает концепцию «единства сущего» в сторону ведантического понимания этого единства как бытия, не имеющего антонима. Мухаммад Икбал (1877—1938), также писавший на урду и фарси, стоит ближе к концепции Сирхинди с его признанием внешнего мира.

Н. И. Пригарина.

Лит.: Бертельс Е. Э., Избр. труды, т. 3, Суфизм и суфийская лит-ра, М., 1965; Григорян С. Н., Средневековая философия народов Ближнего и Среднего Востока, М., 1966; Петрушевский И. П., Ислам в Иране в VII—XV вв., П., 1966; Брагинский И. С., 12 миниатюр, [М., 1966]; Раджабов М., Абдурахман Джами и тадж. философия XV в., Душанбе, 1968; Алиев Г. Ю., Персоязычная литература Индии. Краткий очерк, М., 1968; Керимов Г. М., Аль-Газали и суфизм, Баку, 1969; Лит-ра Востока в ср. века, ч. 2, М., 1970; Рипка Ян, История перс. и тадж. лит-ры, М., 1970; Ризаев З. Г., Индийский стиль в поэзии на фарси в конце XVI—XVII вв., Таш., 1971; Rama Krishna L., Pañjābī sufī poets, [L.], 1938; Gölpınarlı A., Meolâna Celaleddin, İst., 1959; Zaehner R. Ch., Hindu and Muslim mysticism, L., 1960; Ahmad A., Studies in Islamic culture in the Indian environment, Oxf., 1964; Касем Гани, Бахс дар асар-о-афкар-о-ахвал-е Хафез, ч. 2, Тарих-е тасаввоф дар эслам..., Тегеран, 1330 с. г. х. (1952); Зарринкуб А., Арзеш-е мирас-е суфийэ, Тегеран, 1344 с. г. х. (1965); Суратгар Л., Таджаллийат-е орфан дар адабиййат-е фарси, Тегеран, 1345 с. г. х. (1966); Табари Э., Бархи баррасиха дар барэ-йе джаханбиниха ва джонбешха-йе эджтемаи дар Иран, Тегеран, 1348 с. с. х. (1970).