- 659 -
САРКА́ЗМ (греч. σαρκασμός, от σαρκάζω, букв. — рву мясо) — вид комического, идейно-эмоциональная оценка, предполагающая едкую, язвительную насмешку над изображаемым. В структурном отношении С. близок к тропам, к одному из его видов — иронии. Связь С. и иронии зафиксирована еще антич. теоретиками. В псевдоаристотелевой «Риторике к Александру» выделено четыре вида иронии: остроумие (asteïsmós), шутливая насмешка (chleuasmós), насмешка (myctērismós), издевательство (sarcasmós). Т. о., С. определен как высшая степень иронии. Подобная классификация воспринята более поздними риториками, в т. ч. русскими (в «Кратком руководстве к красноречию...» М. В. Ломоносова, в «Общей риторике» Н. Ф. Кошанского и др.). Эта традиция нашла отражение и в лит. критике (ср. у В. Г. Белинского: «Главное орудие Искандера... — ирония, нередко возвышающаяся до сарказма...», Полн. собр. соч., т. 10, 1956, с. 325). Однако сущность С. не исчерпывается более высокой степенью насмешки, обличения, но заключается прежде всего в особом соотношении двух планов — подразумеваемого и выражаемого. Если в иронии дан лишь второй план и полностью выдержано иносказание, то в С. подразумеваемое выступает рядом с выражаемым и иносказание нарочито ослабляется. С. — это исчезающая, точнее — дезавуируемая ирония.
По способу передачи двуплановости можно наметить след. виды С.: 1) С., достигаемый тем, что ирония выражается в повелительном наклонении: «Лежа, поля измеряй и Гесперию, дерзкий Троянец, || Коих искал ты войной...» (Вергилий, Энеида, XII, строки 359—60; пер. В. Брюсова и С. Соловьева). Нек-рые теоретики, в т. ч. Ломоносов, данную форму рассматривали в качестве единств. формы С. Это объясняется тем, что иные формы, воспринимаемые сегодня как С., считались прежде самостоятельными, напр.: 2) Диасирм, где ирония дезавуируется благодаря тому, что дается пояснение мысли, снимающее иносказание. «Ты уснешь, окружен попечением ||Дорогой и любимой семьи|| (Ждущей смерти твоей с нетерпением)» (Н. А. Некрасов, «Размышления у парадного подъезда»). 3) С. достигается параллелизмом подразумеваемого и выражаемого, к-рые, постоянно соприкасаясь, внешне даны самостоятельно:
...каждый — со своей
Газетой (со своей
Экземой!) Жвачный тик,
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.(М. Цветаева, «Читатели газет»).
4) Наконец, почти любая форма иронии может быть передвинута в С. с помощью внетекстовых способов разрушения иносказательности — интонации, мимики, жестов и т. д. Во всех случаях иронич. двуплановость обязательна в С. как исходный рубеж и известный непреодоленный «остаток»; этим С. отличается от прямых форм обличения, напр. инвективы, т. е. обвинительной или бранной речи (ср. с приведенными выше примерами: «Надменный временщик, и подлый и коварный, ||Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный, ||Неистовый тиран родной страны своей...» — К. Ф. Рылеев, «К временщику»). С., в отличие от иронии, не свойственно возвышенно спокойное отношение к предмету изображения или «игра» с ним. Напротив, С. отличает тон негодования, возмущения; в С., говоря словами А. А. Григорьева, «...вражда не осилила здесь действительности...» («Литературная критика», 1967, с. 195). Поэтому широкое распространение С. получил в лирич. и дидактич. жанрах, а также в ораторском
- 660 -
иск-ве. С. — одно из важных стилистич. средств юмора и особенно сатиры.
Ю. В. Манн.