- 928 -

ПОЭ́ЗИЯ И ПРО́ЗА (поэзия: греч. ποίησις, от ποιέω — создаю, творю; проза: лат. prosa, от prorsa — прямая, простая; proversa — обращенная вперед; ср.: лат. versus — стих, возвращающийся обратно) — два основных типа, две формы иск-ва слова, к-рые внешне отличаются организацией, строением речи художественной: в поэзии речь отчетливо делится на соразмерные отрезки — стихи; в прозе — движется сплошным потоком, прерываясь лишь присущими любой речи паузами в конце синтагм и предложений. Нередко поэзию определяют как речь ритмическую, а прозу — как речь, лишенную ритма или как «обычную» речь. Однако художественная проза всегда обладает специфич. ритмом (см. Ритм) и даже бывает ритмической прозой, что не делает ее поэзией (стихами), но принципиально отличает от «обычной» (нехудожественной) речи.

Первоначально термин «поэзия» обозначал иск-во слова вообще (в иных случаях это понимание встречается и ныне), а «прозой» называли все нехудож. словесные произведения: философские, научные, публицистические, информационные, ораторские и т. п. ( в России такое словоупотребление господствовало в 18 — нач. 19 вв. и было распространено до нач. 20 в.). Дело в том, что вплоть до нового времени (а в России до 19 в.) стихотв. форма играла господств. роль в иск-ве слова в целом. Проза развивалась лишь на периферии иск-ва слова — в смешанных, полухудож. жанрах (хрониках,

- 929 -

диалогах, мемуарах и т. п.) либо в жанрах «низких», лежащих за гранью «большой» лит-ры. Этому не противоречит тот факт, что, напр., древнерус. лит-ра почти не знала стиха. Древнерус. произведения, выходящие за пределы «прикладного» назначения, представляют собой своеобразное явление поэзии, а не прозы в собств. смысле. Так, в «Задонщине» или в житиях, написанных Епифанием Премудрым, речь делится на соразмерные колоны, к-рые оканчиваются или начинаются созвучными глагольными и падежными формами, выступающими как прообразы рифм. Записываясь как проза (хотя бы для экономии пергамента), «повести», «слова», «жития» предназначались для устного исполнения, при к-ром ясно обнаруживалось то членение на соразмерные и созвучные колоны, к-рое присуще, напр., фрагменту из Епифания: «Поганым спасителя, бесом проклинателя, кумиром потребителя, идолом попирателя...» и т. д. Это, конечно, не проза.

Поэзия. Иск-во слова в собственном смысле (т. е. уже отграничение от фольклора) возникает вначале как поэзия, в стихотв. форме. Стих является неотъемлемой формой осн. жанров античности, средневековья и даже Возрождения и классицизма — эпич. поэмы, трагедии, комедии, оды и других видов лирики.

Причина возникновения поэтической формы раскрыта Гегелем: «Свидетельством... зарождения поэзии является двустишие, переданное нам Геродотом с сообщением о смерти павших при Фермопилах греков. Содержание исключительно просто; это сухое сообщение... Интерес был в том, чтобы изготовить надпись, чтобы высказаться об известном деянии перед современниками и потомками только ради самих этих слов; так выражение становится поэтическим, т. е. оно хочет проявиться как действие (ποιει̃ν), оставляющее содержание простым, но преднамеренно строящее высказывание. Слово, овладевающее представлениями, по себе обладает таким достоинством, что оно стремится к отличию от других способов речи и создает двустишие» (Соч., т. 14, М., 1958, с. 170).

Стихотворная форма (двустишие) сама по себе выявляла, удостоверяла, утверждала особую значимость и специфич. природу высказывания. Она сразу свидетельствовала, что данное высказывание — не просто сообщение или теоретич. суждение, но в известном отношении — «высказывание ради самого этого высказывания», т. е. ради самобытного смысла данных слов, к-рые потому и организованы так необычно. Как говорит здесь же Гегель, двустишие само «хочет проявиться как действие», а не просто сообщить о каком-то лежащем вне его действии. Это отчетливо выступает в двустишии, к-рое Гегель имеет в виду: «Странник, во Спарту пришедши, о нас возвести ты народу, Что исполняя закон, здесь мы костьми полегли». То, что это речь от имени мертвых, сразу обнаруживает ее особый смысл, подтвержденный стихотв. формой. Двустишие, строго говоря, не информирует о факте, а создает худож., поэтич. факт, или шире — поэтич. мир, в к-ром, напр., могут говорить мертвые. Конечно, «ирреальность» худож. мира необязательна, но он всегда так или иначе выведен из рамок обыденной достоверности, из рамок прозы (в исконном значении слова). И стихотв. форма является могучим средством этого «выведения». Интересна мысль И. В. Гёте о том, что прозаические по форме произв. следовало бы «набрасывать... сначала в стихах», чтобы освобождаться таким образом от всего «непоэтического», ибо последнее не может облечься в стих (см. И. В. Гёте и Ф. Шиллер, Переписка, М. — Л., 1937, с. 352, 353).

Итак, стихотв. форма — инструмент превращения слова в иск-во и вплоть до нового времени, до создания подлинно худож. прозы, — инструмент необходимый. Конечно, не любой стихотв. текст — уже искусство. Гегель, развивая свою мысль, говорит, что поэзия должна

- 930 -

«...превратить обычный способ выражения прозаического сознания (т. е. речь. — Ред.) в поэтический и все же полностью сохранить видимость непринужденности, непосредственной свободы, необходимой искусству, несмотря на то, что ей приходится действовать преднамеренно...» (Соч., т. 14, с. 172). Значит, стихотв. форма резко и очевидно выводящая слово поэта за рамки речи как таковой (в реальной жизни никто не говорит стихами), в то же время не должна нарушать непринужденность, естественность движения слова. Искусство поэта — в узком смысле понятия — именно в этом и проявляется, а вовсе не в стихотв. форме как таковой, создание к-рой доступно любому человеку.

Необходимость стиха на ранних ступенях развития иск-ва слова диктовалась, в частности, и тем, что оно изначально существовало как звучащее, произносимое, исполнительское. Даже Гегель еще убежден, что все художественные словесные произведения должны произноситься, петься, декламироваться. Это неприменимо к совр. роману, к-рый полноценно существует и как читаемая «про себя» книга; хотя в прозе слышимы живые голоса автора и героев, но они слышимы «внутренним» слухом читателя. Поэзия же, стих, с одной стороны, действительно себя выявляет лишь в устном бытии, а с др. стороны, только стих может всесторонне организовать звучащую материю речи.

Стихотв. форма — одно из осн. условий красоты, совершенства звучащей речи. Аристотель утверждал, напр., что «стиль, лишенный ритма, имеет незаконченный вид, и следует придать ему вид законченности...» («Античные мыслители об искусстве», 1938, с. 194). Ритм, особенно стихотворный, действительно придает речи закругленность, законченность, завершенность. А в эстетике прошлого завершенность нераздельно связана с совершенством, красотой. Это также определяет господство поэзии, стиха в иск-ве слова вплоть до нового времени. «...Древний мир..., — писал К. Маркс, — возвышеннее современного во всем том, в чем стремятся найти законченный образ, форму и заранее установленное ограничение» (К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве, т. 1, 1957, с. 181). Стих и выступает как такое «заранее установленное ограничение», к-рое создает возвышенность и красоту слова. Становление худож. прозы действительно начинается лишь в эпоху Возрождения, а осознание и утверждение прозы как законной формы иск-ва слова происходит даже позднее — в 18 — нач. 19 вв.

Однако сложившееся в 18 в. (в России — 19 в.) господство прозы не отменяет развития поэзии, к-рая временами (напр., в России нач. 20 в.) даже вновь выдвигается на авансцену словесного иск-ва. (Впрочем, сама поэзия претерпевает глубокие изменения. В ней резко ослабевают черты завершенности; отходят на второй план особенно законченные и закругленные строфич. конструкции — сонет, рондо, газель, танка и т. п., развиваются более свободные формы ритма — дольник, верлибр, тактовик и т. п., в стих внедряются разговорные интонации.)

Поэзия в эпоху прозы не отмирает, хотя те осн. причины, к-рые породили ее, уже как бы теряют свое значение: иск-во слова теперь и без стиха способно создавать подлинно худож. мир, а «эстетика завершенности» в сущности чужда лит-ре нового времени. Худож. проза обнаружила способность создавать красоту слова, не уступающую красоте слова в поэзии.

В новейшей поэзии вышли на первый план иные содержат. качества и возможности стихотв. формы. В поэзии 20 в. у А. Блока, Р. М. Рильке, Р. Киплинга, П. Валери, Р. Фроста и др. со всей ясностью выступило то громадное усложнение худож. смысла, к-рое способен дать сам по себе стих. Это свойство стиха характерно

- 931 -

для поэзии всех эпох, но лишь в новейшей поэзии оно выявилось так полно и осязаемо, и только в 20 в. оно было действительно осознано (см. работы Ю. Тынянова «Проблема стихотворного языка», 1924, и C. Caudwell, «Illusion and reality», 1937).

Само движение слов в стихе, их взаимодействие и сопоставление в условиях ритма и рифмы, отчетливое выявление звуковой стороны речи, даваемое стихотв. формой, взаимоотношения ритмич. и синтаксич. строения и т. п., — все это таит в себе неисчерпаемые смысловые возможности, к-рых проза, в сущности, лишена. Мн. прекрасные стихи, если их переложить прозой, окажутся почти ничего не значащими, ибо их смысл создается гл. обр. самим взаимодействием стихотв. формы со словами. Это взаимодействие создает сложнейшие и тончайшие оттенки и сдвиги худож. смысла, к-рые невозможно воплотить иным способом.

Поэзия способна посредством стиха воссоздавать поэтич. голос и интонацию автора. Стих дает для читателя определенное воплощение темпа речи, фразовых ударений, паузы, общего хода ритма. Паузы, ударения, временны́е соотношения опредмечены в самом построении стиха. Это дает возможность воспринять поэтич. голос автора со всеми его нюансами, что вносит в речь богатую и сложную содержательность. Вполне закономерно, что поэзия нового времени — прежде всего лирическая поэзия; именно в лирике оказываются исключительно важными эти смысловые возможности стихотв. формы. Стих не только точно запечатлевает лирич. интонацию, он в то же время «поднимает» личные, часто вполне реальные, переживания автора, поэта в сферу иск-ва, делает их иск-вом — извечная роль стиха. Однако в новейшей поэзии она усложнилась. В далеком прошлом стих выступал как единая и единств. форма всех осн. жанров иск-ва слова. В совр. лит-ре стих связан прежде всего с лирикой, осуществляя «противоречащие» друг другу, но все же неразрывно взаимно связанные цели: возведение реальных личных переживаний автора в сферу иск-ва и точное воссоздание его подлинного неповторимого поэтич. голоса.

Проза. Вплоть до нового времени проза развивается на периферии иск-ва слова, оформляя смешанные, полухудож. явления письменности (историч. хроники, философские диалоги, мемуары, памфлеты, религ. соч. и т. п.) или «низкие» жанры (фарсы, мимы и др. виды сатиры) Правда, существуют многообразные формы ритмич. прозы, к-рая имеет худож. характер (греч. повесть «Дафнис и Хлоя», араб. сказки «Тысяча и одна ночь» и др.). Однако это не проза в собств. смысле слова; точкой отсчета здесь выступает стих, в к-рый легко переходит ритмич. повествование в наиболее поэтич. местах, что можно наблюдать во мн. произв. европ. и азиатского средневековья (напр., во франц. повести «Окассен и Николет», в драме Калидасы «Шакунтала», в житиях Епифания Премудрого).

Проза в собств. смысле, складывающаяся начиная с эпохи Возрождения, принципиально отличается от всех тех предшествующих явлений слова, к-рые так или иначе выпадают из системы стихотворчества. Совр. проза, у истоков к-рой находится итал. новелла Возрождения, творчество М. Сервантеса, Д. Дефо, А. Прево, не примыкает к стиху, не представляет собой «ответвление» поэзии (что характерно для осн. явлений старой худож. «прозы»), а, напротив, сознательно отграничивается, отталкивается от стиха. Она ни в коей мере не является чем-то «менее художественным», нежели поэзия, стих; выработав свои, специфич. худож. принципы и приемы, она выступает как полноценная, суверенная форма иск-ва слова. Наконец, совр. проза по самому существу — письменное (точнее, печатное) явление, между тем как прежние формы прозы исходили из устного бытия речи и так или иначе претендовали на

- 932 -

звучащее исполнение (даже книга Ф. Рабле), что ставило их в один ряд с поэзией.

Изучение природы худож. прозы началось лишь в 19 или даже в 20 в. Очень многое здесь еще проблематично, напр. само понятие ритма прозы: нек-рые теоретики, несмотря на многочисл. свидетельства мастеров прозы, начиная с Флобера, о напряженной работе над ритмом, все же убеждены, что проза ритмична не более, чем всякая речь вообще. Вместе с тем за последние десятилетия появились исследования о сложном ритмич. строении совр. худож. прозы. В поэтич. речи, делящейся на стихи, ритм в той или иной мере константен, обладает постоянством, к-рое придает всему произв. единство. Постоянство ритмич. движения особенно существенно в лирике, где основу произв. составляет единство переживания. Но оно необходимо и в возвышенной поэме, где изменение ритма разрушило бы эстетич. цельность эпич. мира.

В прозе ритм, напротив, гибок и изменчив, что вовсе не исключает определ. единства. В поэзии сохраняется количеств. единица ритма (стих), в прозе — определ. качественная характеристика ритма, общий его настрой и рисунок. Ускоряясь и замедляясь в зависимости от самого движения повествования, ритм прозы все же выдерживается в едином ключе. Но законы ритма прозы еще ждут точного анализа (см. о ритме прозы в ст. Ритм).

Пока лишь в общих чертах выявлены нек-рые существенные принципы, отличающие прозаич. слово от поэтического. Слово в прозе имеет — сравнительно с поэтическим (см. Слово) — принципиально изобразительный характер. Проза прежде всего ставит перед восприятием читателя определ. реальность — предметы, действия, состояния. Слово в прозе в меньшей степени сосредоточивает внимание на себе самом: его задача — вызвать в воображении те или иные осязаемые представления. Говоря точнее, слово в прозе непосредственно ставит перед нами сюжет (если понимать под сюжетом всю последовательность отд. действий, движений, из к-рых и создается худож. мир романа или рассказа). Между тем в поэзии, особенно лирической, нельзя отвлечься от слов. Можно ясно представить себе роман, не помня ни одного слова из тех, к-рые его составляют. Но совсем не помня слов, составляющих поэтич. произведение, можно сохранить лишь общее неясное воспоминание о нем.

Это не означает, что поэзия создает свой особый мир, а проза лишь передает реальные объекты. Различие здесь в способе творчества, а не в его целях. Проза также создает свой худож. мир, но делает это прежде всего путем точного обозначения предметов и действий. Прозаич. речь предстает как прозрачная изобразит. ткань. Слово в прозе преодолевает свою обычную обобщенность и многозначность и воплощает предельно точный и индивидуализированный смысл.

Но проза не только изображает словом. Не менее существенно то, что она изображает слово. Для поэзии характерно единое авторское слово и слово персонажа, однотипное с авторским; поэзия по преим. монологична. Между тем проза насквозь диалогична, она вбирает в себя многообразные, несовместимые друг с другом «голоса». В ней всегда есть установка на «чужое слово», к-рое выступает как предмет изображения (см. об этом в кн.: М. М. Бахтин, Проблемы поэтики Достоевского, 1963, с. 242—72). Сложное взаимодействие «голосов» автора, рассказчика, персонажей является нередко основой художественности в прозе.

Ритм прозы, ее специфич. изобразит. природа и высвобождение худож. энергии в результате столкновения различных речевых планов («голосов») — кардинальные моменты в создании научной теории прозы.

- 933 -

Лит.: Потебня А. А. Поэзия и проза, в его кн.: Из записок по теории словесности, X., 1905; его же, Поэзия. Проза. Сгущение мысли, Полн. собр. соч., т. 1 — Мысль и язык, 4 изд., О., 1922; Пешковский А. М., Принципы и приемы стилистич. анализа и оценки худож. прозы, в его кн.: Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики, М. — Л., 1930; его же, Стихи и проза с лингвистич. точки зрения, в его кн.: Сб. ст., Л., 1925; Тынянов Ю. Н., Проблема стихотв. языка, 2 изд., М., 1965; Виноградов В. В., О худож. прозе, М. — Л., 1930; его же, О языке худож. лит-ры, М., 1959; Шкловский В., О теории прозы, М., 1929; его же, Худож. проза, М., 1959; Тимофеев Л. И., Стих и проза, М., 1935; Кодуэлл К., Поэтич. воображение, в кн.: Совр. книга по эстетике, пер. с англ., М., 1957; Бахтин М. М., Типы прозаич. слова, в его кн.: Проблемы поэтики Достоевского, М., 1963; его же, Слово в романе, «ВЛ», 1965, № 8; Кожинов В. В., О природе худож. речи в прозе, в его кн.: Происхождение романа, М., 1963; Лотман Ю. М., Поэзия и проза, в его кн.: Лекции по структуральной поэтике, в. 1, Тарту, 1964; Роднянская И. Б., Слово и «музыка» в лирич. произведении, в сб.: Слово и образ, М., 1964; Caudwell Ch., Illusion and reality..., L., 1937; Beriger L., Poesie und Prosa, Halle, 1943; Lubbok P., The art of fiction, L., 1960; Proza, poezja... Wybór szkiców i recenzji, t. 1—2, Warsz., 1965—66, Wiersz i poezja. Konferencja teoretycznoliteracka w Pcimiu, Wr., 1966.

В. В. Кожинов.