- 917 -
«ПОТО́КА СОЗНА́НИЯ» ЛИТЕРАТУ́РА — литература 20 в., тяготеющая преим. к модернизму, характерным изобразит. приемом к-рой является непосредственное воспроизведение процессов душевной жизни, переживаний, размышлений.
В зап.-европ. и амер. критике понятие «поток сознания», заимствованное из психологии, обычно отождествляется с «внутренним монологом». В сов. традиции «поток сознания» принято считать предельной ступенью, крайней формой «внутреннего монолога». «Поток сознания» претендует на особую полноту иллюзии «присутствия», «сопереживания» при передаче психич. движений.
Анализ внутр. жизни человека посредством прямого ее отражения отмечается в лит-ре с давних времен. «Разговор души самой с собой» (Платон), драматич. монологи, «исповеди», «эссе», «афоризмы», «максимы», «анатомии», произведения «в письмах» — в различной степени и форме фиксируют живое течение мыслей, чувств, «отчет ощущений» (Н. В. Гоголь). Передать в причудливом многообразии игру ума сделал своей исключит. задачей Л. Стерн; его роман «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» (1767) — значит. веха в развитии средств психологич. анализа, в углублении «внутреннего монолога»; Стерн старался уследить за оттенками переживаний с такой дотошностью, что А. С. Пушкин шутливо назвал его «несносным наблюдателем». Стерн во мн. отношениях предвосхитил пристальный интерес к скрытым психич. процессам, к-рый распространился в лит-ре нач. 19 в. как одно из проявлений широкого пересмотра рационалистич. просветительских взглядов на человеческую природу. «Чувства человека неясны и разноречивы; они слагаются из множества изменчивых впечатлений, ускользающих от наблюдателя, и слова, всегда слишком грубые и слишком общие, могут, разумеется, их обозначать, но не способны их определять» (Констан Б., Адольф, М., 1959, с. 24).
Однако освоение способов душевного анализа шло своим чередом; существенную роль здесь сыграл Стендаль. Возникает понятие «внутренний монолог» — у раннего А. Дюма-отца, а также Т. Готье; рус. критика так характеризовала анализ внутренних переживаний героев в произведениях Л. Н. Толстого: «Внимание графа Толстого более всего обращено на то, как одни чувства и мысли развиваются из других; ему интересно наблюдать, как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний... Графа Толстого всего более [интересует. — Ред.] сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души...» (1856, Чернышевский Н. Г., Полн. собр. соч., т. 3, 1947, с. 422—23). Л. Толстой, увлекавшийся в молодости Стерном, открывает новый и высший этап в разработке средств психологич. анализа; ему оказываются доступны в сущности все возможности «внутреннего монолога», вплоть до крайних, получивших в дальнейшем обозначение «потока сознания». Однако он не считает нужным нарушать во внутр. речи определ. меры упорядоченности, отступая, как правило, от границ «потока» к более организованным формам внутр. речи. Толстой видит одну из характерных черт совр. лит-ры в том, что «интерес подробностей чувства заменяет интерес самих событий», и как следствие этого распадается традиц. построение сюжета, все более маскируется,
- 918 -
как будто совсем исчезая, фигура автора; в итоге определяется борьба между «описанием» и «изображением». Обострившееся до предела внимание к субъективному, внутреннему, скрытому в психике человека выражало все растущее недоверие к реализму и потому оказалось особенно созвучно лит-ре декаданса (см. Декадентство).
В 1880-х гг. амер. философ и психолог У. Джеймс (Джемс) в лекциях, а затем в кн. «Научные основы психологии» (1890) дал термин «поток сознания»: «Мы то видим, то слышим, то рассуждаем, то хотим, то вспоминаем, то ожидаем, то любим, то ненавидим; и мы знаем, что наши сознания заняты попеременно сотнею других способов... Каждая мысль, которую мы имеем в данном моменте о данном факте, строго говоря, единственна и только носит подобие родства с другими нашими мыслями о том же самом факте... Сознание никогда не рисуется самому себе раздробленным на куски. Выражения вроде „цепи“ или „ряда“ не рисуют сознания так, как оно представляется самому себе. В нем нет ничего, что могло бы связываться, — оно течет. Поэтому метафора „река“ либо „поток“ всего естественнее рисует сознание» (указ. соч., СПБ, 1902, с. 116, 118, 120). Ту же т. з. утверждал А. Бергсон в «Очерке о непосредственных данных работы сознания» (1889). Тогда же Э. Дюжарден выступил с романом «Лавры сорваны» (1887), к-рый считается первым опытом в духе «потока сознания». Более сдержанно применил этот принцип брат У. Джеймса — писатель Г. Джеймс. В разной мере прибегали к нему Дж. Мередит, Дж. Мур, Дж. Конрад, Ж. Гюисманс. «Поток сознания» оказывается уже не одним из приемов, а последовательной манерой, техникой письма, поглощающей писателя целиком. «Поток сознания» с его задачей «перехватить мысль на полдороге», склонностью к зыбким впечатлениям, текучестью формы находит соответствие в др. лит. родах и видах иск-ва на рубеже 19—20 вв.: в поэзии символизма, в живописи и музыке импрессионизма, позднее — в киномонтаже. (Бергсон по мере успехов кинематографа называет «поток сознания» «внутренним кино»).
Новое подкрепление идея «потока сознания» получила в работах З. Фрейда, а затем К. Юнга. В первые десятилетия 20 в. мн. писатели с энтузиазмом говорят о «потоке сознания»: «Бессмертное выражение бессмертного Уильяма Джеймса» (Д. Г. Лоренс). Вокруг «потока сознания» уже как творч. принципа объединяется целая «школа», составившая собственно литературу «потока сознания»: М. Пруст, Г. Стайн, В. Вулф, А. Белый, наконец, Джеймс Джойс. С выходом его романа «Улисс» (1922) «поток сознания» был провозглашен мн. модернистами (Валери Ларбо, Итало Свево, Т. С. Элиот) единственно совр. методом. Джойс, действительно, продемонстрировал различные формы внутр. речи — от вполне традиц. «внутреннего монолога» до буквальной регистрации мыслей на десятках страниц с однажды лишь употребленным знаком препинания; он же на собств. примере показал исчерпанность возможностей «потока сознания». Однако его влияние на молодых писателей было заметным, и начинавшие тогда Ф. Скотт Фицджеральд, Э. Хемингуэй, У. Фолкнер, О. Хаксли, Г. Грин и др. отдали в ранних произв. известную дань школе «потока сознания»; из рус. писателей от нее были зависимы Б. Пильняк, отчасти Ю. Олеша и В. Вишневский.
Элементы «потока сознания» как одного из средств психологич. анализа получили весьма широкое распространение в 20 в. у писателей различных школ и направлений. Непосредственными продолжателями школы провозглашают себя сторонники «нового романа». Вместе с тем, напр. в Англии, раздаются критич. голоса (Ч. П. Сноу, Энгус Уилсон), считающие «поток сознания»
- 919 -
как метод изжитым; они призывают восстановить роман в классич. форме — с его тягой к социальным вопросам, роман о человеке в обществ. окружении, а не в изоляции, роман с прочно построенным повествованием и четким сюжетом, роман, не сведенный к формальному эксперименту.
Лит.: Палиевский П. В., Экспериментальная лит-ра, «ВЛ», 1966, № 8; Мотылева Т. Л., Внутренний монолог и «поток сознания», в ее кн.: Зарубежный роман сегодня, М., 1966; Humphrey R., Stream of consciousness in the modern novel, Berk., 1955; Friedman M., Stream of consciousness. A study in literary method, New Haven — L., 1955.
Д. М. Урнов.