- 829 -

ПОДТЕ́КСТ — скрытый смысл высказывания, вытекающий из соотношения словесных значений с контекстом и особенно — речевой ситуацией. Основой П. как худож. средства является отмеченное В. В. Виноградовым свойство разговорной речи, где «...в зависимости от ситуации, от намерений и цели говорящего, от его экспрессии предметные значения слов могут стать средством выражения эмоционального смысла: прямые лексические значения слов перестают формировать и определять внутреннее содержание речи» (журнал «Вопросы языкознания», 1955, № 1, с. 79). Представление о П. сформировалось на рубеже 19—20 вв. Суть этого приема под названием «второго диалога» была осмыслена в ст. «Трагизм повседневной жизни» (1896) М. Метерлинка, широко прибегавшего к П. в своих пьесах. Понятие П. использовалось также при характеристике чеховских пьес деятелями Художественного театра. В пьесах А. П. Чехова, по словам К. С. Станиславского, «глубоких своей неопределенностью», действующие лица «...чувствуют и думают не то, что говорят. Слишком подробный психологический анализ, обнажающий душу, лишил бы Чехова присущей ему

- 830 -

поэтической дымки» (см. кн.: «„Чайка“ в постановке МХТ», 1938, с. 112). Пример чеховского П. — реплика о жарище в Африке (4-й акт «Дяди Вани»), «обозначающая» попытку Астрова скрыть свою взволнованность и косвенно свидетельствующая о его душевной драме. Впоследствии в системе Станиславского термин «П.» приобрел более широкое содержание и стал обозначать психологич., эмоционально-волевое начало сценич. речи: «Смысл творчества — в подтексте. Без него слову нечего делать на сцене» («Работа актера над собой», 1951, с. 494).

Понятие «П.» вошло и в лит-ведение. Имея в виду П., В. В. Виноградов говорил о «потенциальной семантике» реплик в драматич. произведениях (см. «О художественной прозе», 1930, с. 48), а В. Гофман отмечал, что в пьесах Чехова, наряду со «словами-смыслами», есть «слова-симптомы» (см. «Язык литературы», 1936, с. 365). Термином «П.» обозначается скрытый смысл не только драматич. реплик, но и высказываний рассказчика (напр., у Э. Хемингуэя) или лирич. героя («Тоска по родине» М. Цветаевой, где за словами о равнодушии к отечеству проступает горечь разлуки с Россией). Обычно П. является средством психологич. характеристики, но может также вызывать зрительные образы (строка А. Твардовского «В лесу заметней стала елка», создающая представление о желтизне осеннего леса). Своеобразный П. можно усмотреть в произведениях символистов, с их поэтикой намеков и аналогий. Здесь «...слово представало..., как особенно многозначительное, суггестивное, то есть обладающее способностью внушать представления, выходящие за его пределы» (Гинзбург Л., О лирике, 1964, с. 265). В 20 в. П. становится достоянием многих писателей. Ф. Кафка, по словам Р. Гароди, «...систематически избегает прямого описания... внутренней жизни» героя и «...с ледяной тщательностью... протокола» «...представляет предметы, возбудившие в нем те или иные впечатления...» («О реализме без берегов», М., 1966, с. 189). Хемингуэй по существу включает П. в кредо художника, когда, уподобляя лит. изображение айсбергу, утверждает, что автор «...может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом» (Избр. произв., т. 2, М., 1959, с. 188). Одновременно он предостерегает от злоупотребления П. и иронически говорит о писателях, к-рые, уклоняясь от «прямого утверждения», «напускают тумана», чтобы завуалировать незнание и фальшь (см. там же, с. 176, 188).

В. Е. Хализев.