- 684 -

ДИ́ККЕНС (Dickens), Чарлз (7.II.1812, Лендпорт близ Портсмута, — 9.VI.1870, Гейдсхилл) — англ. писатель. Сын портового чиновника, Д. рано узнал нищету и лишения. В связи с разорением отца и заключением его в долговую тюрьму (изображенную впоследствии в романе «Крошка Доррит») Д. еще мальчиком помогал семье и заботился о собственном пропитании. Тяжелые условия жизни не позволили ему получить образование, но университетом для Д. послужил жизненный опыт, приобретенный им в должности парламент. стенографа и газетного репортера. Первые нравоописат. очерки Д. появляются в периодич. изданиях начиная с 1833. Рано приобретенная лит. известность, после выхода первых романов переросшая в мировую славу, становится основой его материального благополучия. Если не считать неск. заграничных поездок (Америка, Италия,

- 685 -

Швейцария, Франция), Д. постоянно жил в Лондоне или вблизи него в загородном доме, окруженный многочисл. семейством и друзьями. Д. вел лит. и редакторскую деятельность, издавал два лит.-худож. журнала: с 1850 — «Household Words» («Домашнее чтение»), с 1859 — «All the Year Round» («Круглый год»). Обладая актерским талантом, он постоянно участвовал в любительских спектаклях и разъезжал по стране с чтением своих соч. В творчестве Д. всесторонне отразилась социальная действительность его времени. Перу Д. принадлежат 15 романов, неск. книг очерков, повестей и рассказов, неск. пьес.

Первое произв. Д. — «Очерки Боза» («Sketches by Boz», 1836), принесшее автору известность, дает широкую картину жизни Лондона, его улиц, набережных, рынков, магазинов, уголовных судов, тюрем, больниц. Перед читателем проходят бедные труженики, нищие, проститутки и вместе с ними — богатые денди, жеманные девицы, старые девы и холостяки, кебмены, уличные торговцы. В «Очерках Боза» впервые заявляют о себе: реалистич. сатира Д., носящая яркую антибурж. окраску, его жизнелюбивый юмор и сентимент. пафос, в основе к-рого лежит социальное сострадание. Преобладающее настроение большинства нравоописат. очерков — сентимент. сочувствие беднякам. Д. показывает, как обесценивается человеч. личность в огромном капиталистич. городе, и пробует поднять голос от имени обездоленных («Гордые бедняки», «Мысли о людях»). Часть книги занимают юмористич. рассказы из жизни гор. мещанства, сюжетную основу которых образует к.-л. забавный анекдот («Меблированные комнаты», «Тэггсы в Рамсгейте»).

«Записки Пиквикского клуба»
(Лондон, 1937). Титульный лист.

К «Очеркам Боза» тесно примыкает юмористич. роман «Посмертные записки Пиквикского клуба» («The Posthumous papers of the Pickwick club», 1837, рус. пер. 1838). Он был задуман как серия пояснит. текстов к рисункам, посвященным спортивным приключениям неск. джентльменов. Однако в ходе печатания романа отд. выпусками лит. текст приобретал все большее значение и, наконец, вылился в грандиозную комич. эпопею. В центре романа — ставшая всемирно-известной фигура благодушного чудака м-ра Пиквика, комич. мыслителя и неудачливого, но трогательного благодетеля человечества, а вокруг него группируются в качестве членов организованного им «клуба»: влюбчивый толстяк Тампен, горе-спортсмен Уинкль, несостоятельный поэт Снодграсс; к ним присоединяется в качестве слуги м-ра

- 686 -

Пиквика Сэм Уэллер, шутник и балагур, носитель нар. юмористич. мудрости. Сказочно-благородные и бескорыстные взаимоотношения «пиквикистов» резко контрастируют с окружающим их миром бурж. практики и образуют внутри этого мира нечто вроде странствующей идиллии. При этом комич. герои Д., при всех своих внешних несовершенствах, становятся носителями оптимистич. веры писателя в лучшие стороны человека и в то же время оказываются средством косвенной критики бурж. мира.

«Приключения Оливера Твиста» («The adventures of Oliver Twist», 1838, рус. пер. 1841) — первый роман Д. нового типа, где история отд. героя не заслоняет широкого социального содержания, нередко навеянного политич. «злобой дня». Роман написан под впечатлением бурж. закона о бедных 1834, обрекшего безработных и бездомных бедняков на голодное вымирание в т. н. «работных домах». Свое возмущение невыносимыми условиями, созданными для народа, Д. воплотил в истории мальчика, рожденного в доме призрения и обреченного на голод и скитания по мрачным трущобам Лондона. Однако, несмотря на то, что автор заставляет своего героя против воли стать участником преступлений грабительской шайки, в конце романа все же одерживает верх традиц. моральная схема, благодаря к-рой зло наказано, а добродетель (в лице «добрых» капиталистов, принимающих на себя заботы о герое) торжествует.

Сходное идейное противоречие наблюдается и в романе «Жизнь и приключения Николаса Никльби» («Life and adventures of Nicholas Nickleby», 1839, рус. пер. 1840), реальное жизненное содержание к-рого составляет картина убогого существования мелкого лондонского люда; особое внимание уделено двум злободневным проблемам: изображению ужасающих методов воспитания детей в йоркширских школах и разоблачению продажности и цинизма англ. парламент. деятелей. Однако, невзирая на острую сатирич. направленность многих сцен, в конце романа вновь торжествует фиктивная компромиссная социальная сила — «добрые деньги»: многочисл. моральные и физические испытания приводят героя в объятия владельцев некоей «человеколюбивой» фирмы, участником к-рой он и становится. Одновременно герой вступает в брак с ангелоподобной девушкой, которую он спасает от козней преследующих ее злодеев.

В «Мартине Чеззльуите» («Life and adventures of Martin Chuzzlewit», 1844, рус. пер. 1844), написанном после первого посещения Д. Америки, основой сюжета явилось критич. изображение амер. действительности. В «Американских заметках» («American notes», 1842) Д. дал реалистич. критику амер. образа жизни, осудив делячество и низкий интеллект. уровень среднего амер. обывателя. Писатель был возмущен рабством негров в южных штатах. Гротескные картины амер. бурж. быта перерастают в романе в широкую сатиру на бурж. скудоумие, делячество и лицемерие вообще.

Критич. установкам творчества Д. противостоят постоянные поиски положит. начала в окружающем его мире стяжательства и порока. Поскольку вневременная юмористич. утопия «Пиквикского клуба» не соответствовала реалистич. развитию творчества Д., он, как мы видели, частично обращается к фиктивным образам «добрых» представителей капитала, призванных механически устранять все неразрешимые противоречия реалистич. сюжета. Однако с годами Д. приходит к убеждению, что только в среде угнетенных масс скрываются положит. тенденции совр. общества; по-прежнему отказываясь от идеи борьбы, он сводит эти тенденции к идее морального превосходства бедняков над богачами. Здесь — корни сентимент. фантастики Д., особенно сказавшейся в «Лавке древностей» и в «Рождественских повестях».

- 687 -

По сюжетному развитию роман «Лавка древностей» («The old curiosity shop», 1841, рус. пер. 1843) приближается к сказке. Фигуры двух обездоленных маленьких героинь, Нелли и «маленькой маркизы», близки по характеру к образу сказочной Золушки. Новые образы, введенные в гор. ландшафт, в атмосферу романтич. и полуфантастич. приключений (преследование Нелли злым карликом Квильпом, ее скитания по дорогам Англии в обществе картежников и бродяг, ее приключения в кабинете восковых фигур), дали автору возможность освободить своих героинь от условной безжизненности и традиц. слащавости бурж. романа и в то же время окружить поэтич. ореолом их полное лишений существование. В дальнейшем та же тенденция сохраняется в образах Крошки Доррит и Дженни Рэн («Наш общий друг»).

«Скряга Скрудж» (СПБ, 1895).

«Сверчок на печи» (Ленинград,
1957). Заставка Б. Фитингофа.

Рождественские рассказы, введенные Д. в лит. обиход, как нельзя более соответствовали внутренней логике его худож. метода. Использовав элементы фольклорной фантастики, приуроченные к рождественской ночи, Д. перенес действие своих повестей в капиталистич. город с характерными для него социальными противоречиями и создал жанр сентимент.-фантастич. повести о вовлечении всех людей в ту атмосферу добра и взаимной поддержки, к-рая, согласно социальной философии Д., в реальной жизни существует лишь в среде бедняков. Социальный оптимизм Д. оказался, т. о., ограниченным лишь временными и жанровыми рамками. К числу характерных рассказов этого жанра принадлежит «Рождественская песнь в прозе» («A Christmas carol in prose», 1843), где изображено фантастич. превращение бездушного капиталиста скряги Скруджа в добрейшего «рождественского» дедушку. В «Колоколах» («The chimes», 1845), также представляющих собой род социального нравоучения, но на этот раз уже в адрес бедняков, рассказано, как под влиянием новогодних «духов колоколов» к бедняку-рассыльному возвращается чувство собственного достоинства: он выступает в защиту права своей дочери на создание собственной семьи. В последующих сказках, как, например, в «Сверчке на печи» («The cricket on the hearth», 1846), социальный пафос Д. слабеет и его интерес сосредоточивается на чисто-нравственной, семейно-сентимент. проблематике. Переходными от ранних соч. к зрелому творчеству явились два романа Д., приближающиеся к жанру «романа воспитания». В центре первого из них — «Домби и сын» («Dealings with the firm of Dombey and son», отд. изд. 1848, рус.

- 688 -

пер. 1847—48) стоит образ жестокого собственника, в душе которого стремление к процветанию фирмы вытесняет все человеческие чувства. Этот образ благодаря огромной сатирич. силе перерастает в символ всего темного, злого, античеловеческого, порожденного капиталистич. развитием. Миру Домби и ему подобных противостоят, как обычно у Д., маленькие люди с их скромными радостями и глубокими человеч. чувствами. Несмотря на реалистич. основу, сюжет романа движется по законам «рождественских сказок»: под влиянием ударов судьбы, т. е. с внешне-реалистич. мотивировкой, происходит фантастич. превращение старика Домби в показательно доброго и чувствительного старика. Линия воспитат. романа, намеченная здесь в трагич. истории маленького, обреченного на гибель Поля Домби, находит свое развитие в романе «Дэвид Копперфилд» («The personal history... of David Copperfield», отд. изд. 1850, рус. пер. 1849). Это — автобиографич. «роман воспитания», в к-ром прослежена жизнь героя (детство, юность, первые годы самостоят. лит. деятельности), напоминающая в ряде подробностей жизнь самого Д. Детство Дэвида, его отношения с матерью и няней Пеготти обрисованы в идиллич. тонах, но в дальнейшем под ударами суровой действительности идиллия разрушается, уступая место реалистич. описанию невзгод и моральных испытаний, из к-рых герой выходит умудренный жизнью и готовый к ее правдивому изображению в своих лит. произв. Этот роман открывает пору зрелого творчества Д.

«Дэвид Копперфилд» (Лондон,
1850). Илл. Х. К. Брауна (Физа).

Неудачи чартистского движения в Англии, половинчатые результаты революции 1848 на континенте содействовали выявлению эксплуататорской сущности капиталистич. строя и утрате демократич. иллюзий. К этому времени Д. проникается более глубоким взглядом на бурж. общество и приходит к пониманию его как единой системы зла. В строении романов Д. в этот период происходят значит. сдвиги. Он отказывается от прежней схемы романа-авантюры и переходит к социально-проблемному роману большого масштаба. При этом в центре оказывается к.-л. из сторон социальной действительности, и вокруг этого тематического и сюжетного центра группируются различные персонажи. Действие уже не вытянуто в длину (по типу романа-биографии), а состоит из сложного переплетения неск. сюжетных линий, выражающих углубленное понимание автором запутанного и мрачного характера изображаемой действительности. Пример такого построения — роман «Холодный дом» («Bleak house», 1853, рус. пер. 1854), действие к-рого вращается вокруг многолетнего судебного процесса, захватившего неск. поколений истцов и ответчиков и с течением времени утратившего всякое реальное значение. Задуманный как сатира на бурж. судопроизводство, роман перерастает в символ бессмысленности человеч. существования перед лицом бездушных «бумажных» законов капиталистич. строя. Среди реалистич. образов романа выделяется трагич. фигура маленького подметальщика улиц Джо, воплощающего страдания обездоленных масс при капитализме.

- 689 -

След. роман Д. «Тяжелые времена» («Hard times», 1854) связан с традицией чартистского романа, первые образцы к-рого появляются в Англии в конце 40-х гг. 19 в. Придя к убеждению о внутренней последовательности и неотвратимости законов капиталистич. общества, Д. сделал местом действия романа чудовищный, несуществующий на карте, лишенный былой «диккенсовской» романтики угольный город («Коктаун»), в к-ром оказались схематически противопоставленными два осн. класса бурж. общества — капиталисты и рабочие. Д. создал здесь непревзойденные по сатирич. насыщенности гротескные образы представителей партии «фактов и цифр» Гредграйнда и Баундерби. Однако, несмотря на то, что симпатии автора безраздельно на стороне угнетенных, он все же и здесь не обнаружил понимания необходимости революц. борьбы рабочего класса; в качестве положит. героев он вывел рабочих, проповедующих смирение и христ. всепрощение.

«Тяжелые времена» (Лондон, 1903).
Илл. Ф. Уолкера.

В центре след. романа «Крошка Доррит» («Little Dorrit», отд. изд. 1857, рус. пер. 1856—57), в к-ром Д. вернулся к реалистич. изображению Лондона, — мрачная долговая тюрьма Маршальси, одним из обитателей к-рой некогда был отец писателя. Другая сфера действительности — жизнь гос. учреждений бурж. Англии, к-рые Д. сатирически обессмертил под названием «Министерства околичностей». Имена двух аристократич. родов, стоящих у кормила правления, — Полипов и Пузырей (Barnaeles and Stiltstalkings) стали в Англии именами нарицательными. На примере судьбы семейства Доррит, к-рое по никому неведомым причинам то оказывается сброшенным в пропасть нищеты, то поднято на вершины благополучия, Д. дал символически обобщенное изображение таинственных, зловещих закономерностей капиталистич. системы, превращающих отд. человека в игрушку не познанных им враждебных сил. Меланхолич. концовка, далекая от традиц. счастливых развязок ранних романов, отражает утрату писателем его оптимистич. иллюзий по поводу развития бурж. общества.

«Тяжелые времена» (Москва,
1933). Фронтиспис В. Фаворского.

Для Д. представлял интерес и жанр историч. романа. Первым его опытом в этом жанре был «Бернеби Рэдж» («Barnaby Rudge», 1841). Несколько особняком в цикле зрелых соч. Д. стоит историч. роман о франц. революции — «Повесть о двух городах» («A tale of two cities»,

- 690 -

1859). Отношение Д. к народу противоречиво, изображая нищету и бесправие масс, он горячо возмущается их угнетателями, но вместе с тем активные действия людей из народа вызывают в нем страх. Здесь сказалась та же мелкобурж. ограниченность мировоззрения писателя, что и в романе «Тяжелые времена»: несмотря на яркие сцены, дающие живую картину революц. событий во Франции, Д. стремится противопоставить реальной логике революции логику своего семейно-морализирующего сюжета, согласно к-рому между гл. героями происходит благородная борьба за право жертвовать собой ради благополучия близких.

Последние романы Д. — «Большие ожидания» («Great expectations», 1861, рус. пер. 1861), «Наш общий друг» («Our mutual friend», отд. изд. 1865, рус. пер. 1864—65), «Тайна Эдвина Друда» («The mystery of Edwin Drood», 1870), отмечены спадом социального напряжения. Элементы детективного и криминального жанра, нашедшие развитие в творчестве современников Д., особенно в прозе Уилки Коллинза, играли подчиненную роль в раннем и зрелом творчестве Д., теперь же они выдвигаются на первый план. Одновременно Д. частично возвращается к оставленной им сюжетной схеме «романа-биографии» (история мальчика Пипа в «Больших ожиданиях»). В «Нашем общем друге», несмотря на богатство и разнообразие входящего в этот роман жизненного материала, уже нет былой установки на широкое обобщение. Сюжет строится на постепенном выяснении всеми персонажами сложнейшего клубка тайн, среди к-рых основная — мнимое убийство главного героя. Мировую известность приобрели главы, посвященные сатирич. изображению семейства Подснапов, олицетворяющего лицемерие и самодовольную респектабельность высших классов Англии (т. н. «подснаповщина» — Podsnapery). Роман «Тайна Эдвина Друда» (неоконч.) — в подлинном смысле слова детективный роман, действие к-рого также вращается вокруг раскрытия преступления, совершенного зловещим курильщиком опиума Джоном Джаспером. Соприкосновение Д. с жанром детективного и «сенсационного» романа — показатель ослабления социально-реалистич. направленности его творчества — связано с назревавшим с 70-х гг. кризисом духовной культуры викторианской Англии и с развитием в англ. лит-ре преддекадентских течений психологизма и эстетизма.

С самого начала деятельности Д. выступал решительным противником капитализма и его грязной стяжательской практики. Поднимая голос от имени нар. масс Англии, Д. явился «карателем лжи и лицемерья», «защитником низших классов против высших» (Н. Г. Чернышевский). Однако либерально-демократич. окрашенность мировоззрения писателя помешала ему стать сознательным сторонником англ. революц. рабочего движения — чартизма. Реалистически вскрывая социальные противоречия, Д. неизменно терпел неудачу в своих попытках дать положит. решение проблемы революции («Повесть о двух городах», «Тяжелые времена»). В то же время логика реалистич. отображения действительности вплотную подводила писателя к выводу о бесперспективности любых попыток мирной перестройки бурж. общества («Холодный дом», «Крошка Доррит») и тем самым создавала предпосылки для углубленного понимания закономерностей совр. жизни.

Творчество Д., открывающее новый этап в истории англ. лит-ры, тесно связано с нравоописат. очерками и реалистическим романом 18 в. Однако над морализирующим догматизмом этой лит-ры, куда изображение социальной жизни входило лишь в качестве фона для биографии героя, в творчестве Д. постепенно одерживает верх тенденция к непосредств. изображению неразрешимых внутр. противоречий бурж. общества, перед к-рыми утопия «счастливой жизни», характерная для ранних этапов развития бурж. лит-ры, отступает на

- 691 -

второй план, находя себе место гл. обр. в произв. сентиментально-фантастич. направленности. В соответствии с этим сложным и двойственным характером творчества Д. в его произв. происходит постоянная борьба между стремлением критически вскрыть существенные противоречия действительности и попыткой сказочно-сентиментального их смягчения. В связи с общим спадом реалистич. тенденций в бурж. лит-ре 2-й пол. 19 в. последние романы Д. вобрали в себя элементы детективно-криминального, «сенсационного» романа, образующие третью стилистич. струю в его прозе. Однако для творчества Д. в целом последние тенденции являются второстепенными и не определяют его осн. характер. Д. остается крупнейшим писателем-реалистом, создателем грандиозных социальных романов, с великой полнотой отразивших жизнь его времени. Язык и стиль Д. тесно связаны с общей стилистич. многоплановостью его творчества. Из общереалистич. фона с характерной для него интонацией объективного изложения фактов действительности выделяется, с одной стороны, органически свойственный палитре Д. юмористич. гротеск (от мягкого юмора до бичующей сатиры), в основе к-рого чаще всего лежат эффекты зрительного характера, а с др. стороны — элегически или патетически окрашенная лирич. струя; для нее характерна музыкально-ритмич. организованность и наличие синтаксич. фигур (синтаксич. параллелизм, анафоры и др. повторы).

Мировая слава Д. утвердилась непосредственно вслед за выходом его первых книг. В Германии, Франции, России «Боз» стал известен очень рано. В России соч. Д. имели большой резонанс с нач. 40-х гг.; они систематически печатались на страницах журналов («Библиотека для чтения», «Отечественные записки», «Русский вестник» и др.) и выходили отд. изданиями. Мн. романы Д. вскоре после своего первого появления в России переиздаются и повторно переводятся. Особенно популярны «Пиквикский клуб», «Домби и сын», «Дэвид Копперфилд», «Наш общий друг».

Ф. М. Достоевский писал: «...Мы на русском языке понимаем Диккенса, я уверен, почти так же, как и англичане, даже, может быть, со всеми оттенками» (Полн. собр. худож. произв., т. 11, 1929, с. 71). В суждениях В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, А. Н. Островского, И. А. Гончарова, В. Г. Короленко, М. Горького о романах Д. ведущей является мысль об их демократизме и гуманизме. В рассказе Короленко «Мое первое знакомство с Диккенсом» показана особая проникновенно-живительная атмосфера произв. Д., его умение создавать убедительные образы, вовлекать читателя во все перипетии жизни героев. Короленко подчеркивает страстную, самозабвенную любовь писателя к людям. Горький также писал о том, что Д. «...изумительно постиг труднейшее искусство любви к людям» (Собр. соч., т. 13, 1951, с. 448).

В сов. литературоведении эти тенденции выявления широкого гуманизма Д. на фоне его критич. отношения к капиталистич. миру были продолжены и расширены в ряде работ, подробно анализирующих разоблачит. сатиру Д., его демократич. сочувствие народу.

Историко-лит. традиция, сложившаяся в Англии, начиная с первых работ, посвященных Д. в конце 19 в., и до наших дней, гл. обр. ориентируется на описание творческой биографии и выяснение подробностей его личной жизни (ср. Дж. Форстер, «Жизнь Ч. Диккенса» — Forster J., «The life of Charles Dickens», 1 ed., v. 1—3, 1872—74, а также выходящий в Лондоне журн. «The Dickensian» — «Диккенсиана», 1905—). Особо следует отметить блестящую по форме книгу Дж. К. Честертона «Диккенс» (Chesterton G. K., «Charles Dickens», 1 ed., 1906, рус. пер. 1929). В Германии изучение творчества Д. чаще всего носило характер выяснения различных сюжетных мотивов, связывающих

- 692 -

творчество Д. с предшествующей лит. традицией (Dibelius W., «Charles Dickens», 1916, в рус. пер. — глава «Лейтмотивы у Диккенса», в сб. «Проблемы лит. формы», Л., 1928). Наиболее яркая характеристика Д. как писателя и человека на нем. яз. принадлежит С. Цвейгу (в рус. пер. — Избр. произв. в 2 томах, т. 2, М., 1956). Во Франции изучение творчества Д. носило в основном социологич. характер. Таковы работы И. Тэна («История английской литературы», т. 5, М., 1904) и Л. Казамьяна (Cazamian L., «Le roman social en Angleterre», t. 1—2, P., 1934). В СССР произв. Д. постоянно издаются, ставятся в театрах. В 1957—63 выпущено Собр. соч. в 30 тт. (тираж 600 000 экз.).

Илл. см. на вклейке к стр. 609—610.

Соч.: The complete works, v. 1—30, L., [1900]; Works, v. 1—23, Bloomsbury, 1937—38; The letters, v. 1—3, Bloomsbury, 1938; в рус. пер. — Полн. собр. соч., т. 1—10, СПБ, 1892—97; Собр. соч., т. 1—35, СПБ, 1896—99; Собр. соч., т. 1—33, СПБ, [1905—09]; Полн. собр. соч., кн. 1—49, СПБ, 1909—10; Собр. соч., т. 1—4, М. — Л., 1940—41; Собр. соч. в 30 томах, т. 1—30, М., 1957—63.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс об иск-ве, т. 1, М., 1957, с. 485, 529, 617; В. И. Ленин о лит-ре и иск-ве, М., 1957, с. 556; Белинский В. Г., Оливер Твист, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1954; Чернышевский Н. Г., Полн. собр. соч., т. 1—4, М., 1939—48 (см. Указатель имен); Алексеев М. П., Белинский и Диккенс, в сб.: Венок Белинскому, [М.], 1924; Луначарский А. и Шор Р., Диккенс, М. — Л., 1931; Чуковский К. И., В защиту Диккенса, «Звезда», 1929, № 9; Меринг Ф., Лит.-критич. статьи, т. 2, М. — Л., 1934, с. 235—40; История англ. лит-ры, т. 2, в. 2, М., 1955; Ланн Е., Диккенс (Беллетризованная биография), М., 1946; Ивашева В. В., Творчество Диккенса, М., 1954; Селиверстов М. Л., Диккенс и Теккерей в оценке Чернышевского, Фрунзе, 1954; Сильман Т., Диккенс. Очерки творчества, М., 1958; Михальская Н. П., Чарльз Диккенс. Очерк жизни и творчества, М., 1959; Катарский И. М., Диккенс, М., 1960; Алексеев М. П., Из истории англ. лит-ры, М., 1960 (см. Указатель имен); Чарльз Диккенс. Указатель важнейшей лит-ры на рус. языке (1838—1945), сост. Ю. В. Фридлендер, вступ. ст. М. П. Алексеева («Русский Диккенс»), Л., 1946; Чарльз Диккенс. Библиография рус. переводов и критич. лит-ры на рус. яз., 1838—1960, сост. Ю. В. Фридлендер и И. М. Катарский. Вступ. ст. И. М. Катарского («Диккенс в лит. жизни России»), М., 1962; Hayward A. L., The Dickens encyclopaedia, L. — N. Y., 1924; Jackson Th. A., Ch. Dickens: the progress of a radical, L., 1937; Miller W., The Dickens student and collector, L., 1946; Lemonnier L., Dickens, P., [1946]; Darwin B., Dickens, L., [1947]; Pearson H., Dickens. His character, comedy, and career, L., [1949]; Lindsay J., Ch. Dickens. A biographical and critical study, L., [1950]; Johnson E., Ch. Dickens. His tragedy and triumph, v. 1—2, N. Y., 1952; Chesterton G. K., Ch. Dickens, L., [1956]; Butt J., Tillotson K., Dickens at work, L., [1957]; Bodelsen C. A., Dickens og hans bøger, Kbh., 1957; Miller J. H., Ch. Dickens. The world of his novels, Camb., (Mass.), 1958; Engel M., The maturity of Dickens, Camb. (Mass.), 1959.

Т. И. Сильман.