ГРАНО́ВСКИЙ, Тимофей Николаевич [9(21).III.1813, Орел, — 4(16).X.1855, Москва] — рус. историк. Проф. Моск. ун-та. Род. в семье помещика. В 1832—35 занимался на юридич. ф-те Петерб. ун-та, где изучал гл. обр. лит-ру и историю. Поэтич. переводы Г. привлекли внимание П. А. Плетнева, к-рый в 1835 представил его А. С. Пушкину. В том же году в журн. «Библиотека для чтения» была опубл. первая статья Г. по истории — «Судьбы еврейского народа». В 1836 Г. был послан для завершения образования в Берлин, где слушал лекции Савиньи, Риттера, Ранке. Под влиянием Н. В. Станкевича, к-рый сыграл большую роль в его развитии, Г. принялся за изучение философии Гегеля. В 1839 вернулся в Россию и был назначен преподавателем всеобщей истории в Моск. ун-те. Одновременно вошел в кружок передовой московской интеллигенции, сблизился с А. И. Герценом, В. Г. Белинским, М. С. Щепкиным и др. Для мировоззрения Г., примыкавшего к западничеству, характерны глубокая ненависть к крепостничеству, деспотизму и произволу. Он выступал за всемерное развитие просвещения, за свободу личности. Однако ему оставались чужды идеи материализма и утопич. социализма. Умеренность Г. отчетливо проявилась в спорах его с Герценом в 1845 и особенно в 1846, касавшихся гл. обр. философ. вопросов: Г. выступил против материалистич. воззрений Герцена. Эти споры явились одним из первых важных симптомов расслоения западничества, хотя противоречие между двумя формирующимися тенденциями — либерально-бурж. и революц.-демократич. — в те годы еще не стало главным. В 1843—44 Г. прочитал первый публичный курс лекций по ср.-век. истории в Моск. ун-те. Хотя он не касался в лекциях злободневных вопросов развития России, но скрытое в подтексте осуждение произвола, мракобесия, невежества, подчеркивание идеи историч. прогресса сделали их фактом не только научной, но и обществ. жизни, вызвали небывало широкий резонанс, были высоко оценены Герценом. В дальнейшем Г. прочитал еще два курса лекций (в 1845—46 и в 1851). В 1845 Г. защитил магистерскую диссертацию «Волин, Иомсбург и Винета», в 1849 — докторскую диссертацию «Аббат Сугерий» («Об общинах во Франции»). Г. сотрудничал в «Отечеств. записках», «Москвитянине», а с 1847 — в «Современнике». Очень тяжелым для Г. был период реакции 1848—55, обрушившейся прежде всего на Моск. ун-т. На Г. писались доносы, ему делались «внушения». Несмотря на это, он остался верен просветительским, антикрепостнич. убеждениям.

Через всю деятельность Г.-историка проходят настойчивые поиски осн. закономерностей развития человеч. общества. Истории, ставящей своей целью регистрацию фактов, он противопоставлял «философию истории», вскрывающую в этих фактах определ. необходимость. В поисках объективных закономерностей Г. в конечном счете приходил к признанию надысторич. идеальной силы — «верховного», т. е. нравств. закона. В последние годы Г. остро чувствовал недостатки идеалистич. метода в историч. науке, утверждая, что «история... по необходимости должна выступить из круга наук филолого-юридических, в котором она так долго была заключена, на обширное поприще естественных наук» (речь «О современном состоянии и значении всеобщей истории», 1852). В этой связи он настаивал на особой роли для истории антропологии, а также изучения влияния природных условий, климата и т. д., что уже явилось шагом по направлению к историч. воззрениям Н. Г. Чернышевского. В своей научной и пед. деятельности Г. выступал противником славянофилов

329

(см. Славянофильство); против них были направлены его положения об общности историч. развития России и зап.-европ. стран, о недопустимости идеализации нар. преданий и, наконец, само понимание истории как науки, проверяющей факты критикой. Г. не оставил литературоведч. работ, однако он всегда стоял в центре лит. жизни своего времени и оказал большое нравств. влияние на мн. рус. писателей, особенно на Герцена, И. С. Тургенева. Обращаясь к лит. памятникам в лекциях (напр., к песням трубадуров) и в статьях («Песни Эдды о Нифлунгах», «Испанский эпос. Новые исследования о Сиде»), Г. неизменно подчеркивал их связь с историей. Изящество и живописность изложения, свойственные статьям и устной речи Г., при простоте и отсутствии нарочитых эффектов, снискали ему еще при жизни славу «Пушкина истории».

Соч.: Соч., 4 изд., М., 1900; Полн. собр. соч., т. 1—2, СПБ, 1905.

Лит.: Герцен А. И., Публичные чтения г. Грановского (Письмо в Петербург), О публичных чтениях г-на Грановского (Письмо второе), Собр. соч. в 30 тт., т. 2, М., 1954; его же, Былое и думы, там же, т. 9, М., 1956, часть 4; Неопубл. статья А. И. Герцена, «Нов. мир», 1962, № 3; Чернышевский Н. Г., Соч. Т. Н. Грановского, Полн. собр. соч., т. 3, М., 1947; Тургенев И. С., Два слова о Грановском. Собр. соч. в 12 тт., т. 11, М., 1956, с. 225—28; Т. Н. Грановский и его переписка, т. 1—2, М., 1897; Ветринский Ч. (Вас. Чешихин), Т. Н. Грановский и его время, Историч. очерк, 2 изд., СПБ, 1905; Дементьев А. Г., Грановский и Шевырев, «Ученые записки ЛГУ. Серия филологич. наук», 1939, в. 3; Нифонтов А. С., Россия в 1848 году, М., 1949; Косминский Е. А., Жизнь и деятельность Т. Н. Грановского, «Вестн. МГУ», 1956, № 4.

Ю. В. Манн.