- 313 -

СЮРРЕАЛИ́ЗМ (франц. surréalisme, букв. — сверхреализм) — авангардистское течение, возникшее на

- 314 -

рубеже 10—20-х гг. 20 в. во франц. лит-ре, затронувшее также живопись, скульптуру, театр, кино и давшее ответвления в др. странах (Бельгия, Чехословакия, Югославия, США, Мексика, Япония). Термин «С.» был впервые употреблен Г. Аполлинером в пьесе «Сосцы Тирезия» (1918) и в ст. «Дух нового времени и поэты» (1918) для размежевания с опошленным реализмом. Ведя свою родословную от маркиза де Сада, Ж. Нерваля и далее через А. Рембо, Лотреамона к А. Жарри, Аполлинеру и П. Реверди, С. опирался на традицию романтико-анархич. бунтарства в худож. мышлении; будучи исподволь подготовлен бергсониаяством (см. А. Бергсон), он обрел философ. предпосылки в психоаналитич. учениях З. Фрейда и отчасти К. Г. Юнга.

У истоков С. находится журн. «Littérature» («Литература», 1919—24), осн. Л. Арагоном, А. Бретоном и Ф. Супо, к к-рым вскоре примкнули П. Элюар, Р. Деснос, А. Арто, Р. Витрак и приехавший из Швейцарии Т. Тцара. До 1924 С. вырабатывает собств. доктрину в сближениях и расхождениях с др. авангардистскими школами, особенно с дадаизмом, к-рый послужил расчисткой почвы для окончат. становления С. Еще в 1919 Бретон и Супо дали прообраз текстов С. — «Магнитные поля» («Les Champs magnétiques», опубл. 1920), запись потока видений, проплывающих в голове без контроля разума; в пору сюрреалистской «эпидемии снов» (1922—23) Деснос выступил в роли своего рода медиума, за к-рым слушатели записывали его грезы. В 1924—25, с выходом в свет «Манифеста сюрреализма» («Manifeste du surréalisme», 1924) Бретона, первых номеров журн. «La Révolution surréaliste» («Сюрреалистская революция», 1924—29), эссе Арагона «Волна сновидений» («Une Vague de rêves») и созданием т. н. «Бюро сюрреалистских исследований» во главе с Б. Пере и П. Навилем, движение получает теоретич. и оргагизац. платформу; к нему примыкают, наряду с художниками М. Эрнстом, С. Дали, И. Танги, Г. Арпом, Х. Миро, А. Массоном, кинематографистом Л. Бюнюэлем, кинокритиком Ж. Садулем, писатели М. Лерис, Ж. Юнье, Р. Шар, Р. Кено, А. Батай, П. Юник, Р. Кревель, А. Мишо, Р. Кайуа и др.

С. претендовал на роль не столько очередной лит. школы, сколько исследования, призванного разрешить некие вечные трудности жизни человека в обществе, раскрепостить все подспудные духовные устремления и прибегающего к технике образного мышления скорее из «научных», чем из эстетич. соображений. Будучи «чистым психическим автоматизмом, посредством которого предполагается выразить... действительное функционирование мысли» (Breton A., Manifeste du surréalisme, P., 1924, p. 42), С. апеллирует к младенч. бездумию, бреду, галлюцинациям, простодушию первобытных племен и их иск-ва. Согласно С., художник также может проникнуть в подполье сознания, отбросив логич. анализ и доверившись интуитивным озарениям, ясновидению. По существу эстетика С. оказывается сугубо прикладной: она состоит из советов, как обычному человеку превратиться в ясновидца, и ряда приемов письма, позволяющих фиксировать толчки подсознания. Среди них — «черный юмор», ошарашивающие сопряжения несочетаемых вещей и понятий (модель заимствована у Лотреамона: «прекрасно, как случайная встреча на столе для вскрытия трупов зонтика и швейной машины», — «Oeuvres complètes», P., 1956, p. 327), чем создается атмосфера волшебного произвола. Затем — «автоматическое письмо», скорая запись первых приходящих в голову слов или обрывков речи. Ортодоксальными жанрами С. становятся «автоматические тексты», записи снов и лирика, близкая к этим образцам, лишенная опоры на действительные житейские происшествия и события, на «внешние обстоятельства».

- 315 -

Доктринерские требования Бретона ставили подлинных творцов из его кружка в затруднит. положение. Привлеченные поначалу радикальностью предложенных способов расковать вдохновение и вернуться к непосредственности лирич. признания, открыть чудесное в примелькавшейся повседневности и приобщиться к духовным токам мироздания, они вскоре обнаружили пагубность психоаналитич. экзерсисов, размывавших само понятие стихотворения как завершенной смысловой целостности. Поэтому нек-рые из них, как П. Элюар, жестко отграничивали от своей лирики область «автоматического письма», оставляя за ним эксперимент. значение. С конца 20-х гг. от С. отходят недюжинные мастера слова (сначала — Супо, Арто, Витрак, затем Деснос, Ж. Превер, Кено и Лерис — авторы направленного против Бретона памфлета «Труп» — «Un Cadavre», 1930), а приходят лит. ремесленники. В 1931 споры вокруг революц. поэмы Арагона «Красный фронт» («Le front rouge») послужили толчком и для его разрыва с С. Во 2-й пол. 30-х гг., несмотря на организацию выставок (в 1936 в Лондоне, в 1938 в Париже) и междунар. признание С., его ряды покинули Шар, Тцара, Элюар.

Все эти разрывы имели причиной, помимо собственно творческих, и философски-политические расхождения. С. провозгласил вражду к бурж. цивилизации и решимость перестроить жизнь на новый лад. Однако мятеж сюрреалистов был лишь лично-метафизич. бунтом против плоской позитивистской культуры, и сам выглядел скорее кризисным порождением, чем преодолением иррационалистич. смущения умов, обреченной утопически-мифотворч. попыткой одолеть неразумие социального хаоса с помощью жизнестроительства, замешанного на полном отречении от разума и сдаче перед подсознательным хаосом. Беспомощность замкнутого в самом себе «мятежа» побудила его провозвестников искать иных, действенных средств переделки общества и, в частности, самоопределиться по отношению к коммунистам, что вызвало в среде запальчивых бунтарей от лит-ры череду колебаний и разногласий.

С 1930 группа издавала журн. «Сюрреализм на службе революции» («Le Surréalisme au service de la Révolution», 1930—33) и одновременно заявляла о своей полной независимости от всех и вся. Еще в 1926 сюрреалисты сблизились с промарксистским журн. «Clarté» («Ясность»). В 1927 Арагон, Юник, Бретон, Пере и Элюар вступили в компартию, но в 1933 трое последних были из нее исключены (в 1942 Элюар вернулся в партию). Сюрреалисты сотрудничали с коммунистами в антиколониальном и антифаш. движении 30-х гг. Однако часть их, прежде всего сам Бретон, постепенно смыкались с троцкизмом. После Мюнхенского сговора левоанархич. лозунг Бретона «ни вашей войны, ни вашего мира» послужил поводом к окончат. развалу течения. Накануне вторжения гитлеровцев во Францию история С. «первого призыва» фактически была завершена.

В 40—50-е гг. были предприняты попытки возродить С.: Бретон опубл. в эмиграции в США «Пролегомены к третьему манифесту сюрреализма, или Нет» («Prolégomènes au Troisième Manifeste surréaliste ou Non», 1942), кн. «Аркан 17» («Arcan 17», 1945); Пере опубл. в Мексике памфлет «Бесчестие поэтов» («Le Deshonneur des poètes», 1945), где обвинил в «предательстве суверенной поэзии» литераторов — участников Сопротивления; в послевоен. годы Бретон развернул деятельность в Париже в среде писателей, примыкавших к журнальчикам «Néon» («Неон»), «Médium» («Медиум»), «Surréalisme, même» («Сюрреализм, он самый»). Однако все эти попытки носили эпигонский характер.

На рубеже 60—70-х гг. нек-рые лозунги С. («вся власть — воображению!») были подхвачены леворадикалистской

- 316 -

мыслью (нем.-амер. социолог Г. Маркузе и др.) и взяты на вооружение опирающимися на нее лево-анархич. ответвлениями молодежного бунтарства на Западе.

В биографиях таких революционных писателей, как Арагон, Элюар, Деснос, Превер и др., годы С. стали порой кристаллизации их смутной и пылкой неприязни к бурж. укладу и его обветшалому интеллектуальному багажу, временем зарождения их творч. манеры. С. помог им внести свежесть в атмосферу франц. лит-ры 20 в., освободить ее от рассудочной рутины и истертых образных клише. Техника ассоциативного монтажа, разработанная С., прочно вошла в заруб. прозу (Ж. Грин, П. де Мандьярг), лирику, живопись и кино, равно как и в обиход худож. ремесел (афиши, убранство помещений и витрин, оформление книг и т. п.).

В целом же С., как другие кризисные течения, не осуществил провозглашенных им задач: его психоаналитич. натурмагия не могла способствовать преображению духовной жизни человечества, а тем более изменить обществ. устои.

В Чехии в 1934 В. Незвал организовал группу сюрреалистов: поэт К. Библ, теоретик К. Тейге, режиссер Й. Гонзль, художники Туайен и И. Штырский и др. Чеш. сюрреалисты восприняли философско-эстетич. доктрину Бретона, но в политике поддерживали линию КПЧ и единого антифаш. фронта. Когда внутри пражской группы обнаружились троцкистские и антисов. тенденции, Незвал заявил о роспуске группы (1938). Чеш. С. явился своеобразным продолжением поэтизма, однако он оказал меньшее влияние на развитие лит-ры. В его лит. наследии наиболее значительны поэтич. сб-ки Незвала «Женщина во множественном числе» («Žena v množném čisle», 1936), «Абсолютный могильщик» («Absolutní hrobář», 1937) и др. Попытки возродить С. в послевоен. литературе не увенчались успехом.

Сюрреалистич. течение в словац. лит-ре («надреализм»), близкое по эстетич. программе чеш. и франц. С., сложилось в конце 30-х гг. (поэты Р. Фабры, В. Рейсел, Ю. Ленко, Ш. Жары, Я. Брезина, теоретики М. Бакош и М. Поважан и др.). В период существования марионеточного Словац. гос-ва в творчестве большинства «надреалистов» выразилось неприятие профаш., националистич. идеологии (см. Словацкая литература). После освобождения Чехословакии они влились в русло социалистич. лит-ры.

В Югославии течение С. сложилось в конце 20-х — нач. 30-х гг. только в серб. лит-ре (М. Ристич, О. Давичо, А. Вучо, Дж. Йованович, Д. Матич и др.) и, просуществовав неск. лет, распалось. Осн. издания журн. «Трагови» (1928—29), «Надреализам данас и овде» (1931—32), альманах «Немогуће» (1930). Серб. сюрреалисты пропагандировали синтез марксизма с фрейдизмом как единств. путь создания революц. лит-ры. В дальнейшем осн. ядро группы примкнуло к антифашистскому течению; Йованович стал критиком-марксистом. В сер. 50-х гг. Ристич, Давичо, М. Дединац возрождают концепции и практику С., что оказало влияние на лит. жизнь Югославии (см. статьи Сербская литература, Словенская литература, Македонская литература).

Лит.: Коган П., Сюрреализм, «Искусство», 1925, № 2; Ромов С., От дада к сюрреализму, «Вестник иностр. лит-ры», 1929, № 3; Фрид Я., Сюрреализм, «Нов. мир», 1931, № 2; Балашов Н. И., Дадаизм и сюрреализм, в кн.: История франц. лит-ры, т. 4, М., 1963; Подгаецкая И., В поисках единства, в сб.: Социалистич. реализм и худож. развитие человечества, М., 1966; ее же, Поэтика сюрреализма, в сб.: Кри-тич. реализм 20 в. и модернизм, М., 1967; Куликова И. С., Сюрреализм в иск-ве, М., 1970; Большаков В., Сюрреализм, его традиции и преемники, «ВЛ», 1972, № 2; Hugnet G., Petite anthologie poétique du surréalisme, P., 1934; Breton A. et Eluard P., Dictionnaire abrégé du surréalisme, P., 1938; Nadeau M., Histoire du surréalisme, P., 1945; его же,

- 317 -

Documents surrealistes, P., 1948; Breton A., Situation du surréalisme entre les deux guerres, P., 1945; его же, Manifestes du surréalisme, P., 1963; Tzara Т., Le surréalisme et l’Après-guerre, P., 1947; Vailland R., Le surréalisme contre la revolution, P., 1948; Alquié F., Philosophie du surréalisme, P., 1955; Duplessis J., Le surréalisme, P., 1961; Raymond M., De Baudelaire au surréalisme, P., 1963; Carrouges M., A. Breton et les données fondamentales du surréalisme, P., 1967; Béhar H., Etude sur le théâtre dada et surréaliste, P., 1967; Gershman H. S., The surrealist revolution in France, P., 1969; «Europe», 1969, № 480—81 (Numéro special); Bréchon R., Le surréalisme, P., 1971; Stoll L., К sociologii romantism, в его кн.: Z bojů na levè frontĕ, Praha, 1964; Kapidžić-Osmanagić H., Srpski nadrealizam i njegovi odnosi sa francuskim nadrealizmom, Sarajevo, 1961; Marković Sl., Književni pokreti i tokovi izmectu dva svetska rata, Beograd, 1970.

С. И. Великовский;

С. А. Шерлаимова (С. в Чехословакии и Югославии).