- 475 -

КУРДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сведения о курдской литературе XVIII в., так же как и обо всей курдской литературе в целом, крайне скудны. Тот материал, которым мы располагаем, показывает, что XVIII в. можно считать веком относительного застоя курдской литературы, в особенности по сравнению с ярким ее расцветом в предыдущем столетии.

Курдские земли по-прежнему входили в состав Турции, Ирана, Ирака. В Османской империи, включавшей в себя большую часть курдских районов, это время разложения военно-ленной системы, застоя в экономике и резкого ухудшения положения народа. Тяжело приходилось и курдам, жившим на территории Ирана (северо-западные районы). Усиление в курдской литературе XVIII в. религиозно-мистических настроений, стремление уйти от действительности и найти успокоение в мире мистики было своеобразной реакцией на угнетения со стороны иранских и турецких завоевателей.

Наряду с литературными центрами, возникшими в Раннее Средневековье (северо-восточная Турция — княжества Хаккари, Бахдинан, Бохтан; северо-западный Иран — княжество Ардалан), в XVIII в. в Курдистане появляются литературные центры в северном Ираке (Бабан и Соран). Там возникла литература на южном диалекте курдского языка (сорани). В северовосточной Турции основным литературным языком был северный диалект курдского языка (курманджи), а в северо-западном Иране поэзия создавалась на диалекте гурани.

Наиболее значительное явление курдской литературы XVIII в. — творчество Хариса Битлиси, имя которого до последнего времени оставалось неизвестным. Его перу принадлежит курдская литературная версия «Лейли и Меджнун» — единственное, судя по дошедшим до нас данным, крупное произведение курдской поэзии этого периода.

Поэма написана в 1758—1759 гг. (дата зашифрована в хронограмме), она небольшая по объему (740 бейтов, или 1480 строк). В ней явственно звучит протест против традиционной морали, против деспотии родительской власти и родовой чести, которые стоят на пути влюбленных и приводят к трагической развязке.

Харис Битлиси в отличие от других поэтов, разрабатывавших этот сюжет, окружает героев множеством конкретных реалий курдского быта, удачно сочетает элементы классической арабо-персидской поэтической традиции со стилистикой, несомненно навеянной курдским фольклором. Об этом свидетельствует и ряд эпизодов, отсутствующих у Низами и других авторов. По форме поэма Хариса Битлиси — маснави, она написана одним из размеров аруза — хазаджем. Но этот размер, выдержанный в местах, наиболее насыщенных арабизмами (вступительные главы — славословие Аллаху и пророку), постоянно нарушается там, где превалирует курдская лексика. Объясняется это силлабо-тонической природой курдского стиха, который не укладывается в рамки аруза, основанного на чередовании долгих и кратких слогов.

Поэму Хариса Битлиси, разумеется, нельзя считать произведением оригинальным по сюжету, однако автор проявил известную самостоятельность в трактовке образов героев и в разработке отдельных ситуаций, отразив особенности курдской жизни и характер своего народа.

Другой поэт этого периода, Мурад-Хан Баязиди (1737—1777), известен как автор небольшого дивана касыд и газелей на диалекте курманджи. До нас дошли всего две газели Мурад-Хана. Это типичный образец суфийской лирики, которая, как всегда, может трактоваться двупланово: возлюбленная символизирует божество, ее локоны и родинки — атрибуты божественной красоты; страдания и муки влюбленного — страсти и искушения на пути познания божественной истины; желание свидания с возлюбленной — стремление к соединению с божеством, к растворению в нем своего «я». Характерное для курдской литературы XVIII в. увлечение религиозно-мистической тематикой, желание уйти от действительности, отречься от мирских благ и вступить на стезю суфийского пути совершенствования души, стремящейся к слиянию с божеством, отразились и в одной из поэтических версий курдского народного сказания «Продавец корзин», приписываемой Мурад-Хану Баязиди. Это сказание, очень популярное в курдском фольклоре, рассказывает о любви супруги могущественного курдского эмира к простому юноше — плетельщику корзин. В народных версиях и более ранних поэтических обработках сказания (XIV—XV вв.), которое является единственным образцом городской литературы, сюжет имеет социальную окраску: протест против деспотии властолюбивой хатун (жены эмира), которая хотела вопреки желанию юноши сделать его своим возлюбленным. Однако, презрев угрозы и посулы

- 476 -

своенравной хатун, юноша остается верным своей любимой.

В обработке, приписываемой Мурад-Хану Баязиди, сюжет и образы трактуются совершенно иначе. У него главный герой, прежде чем стать плетельщиком корзин, был сыном падишаха и проводил время в увеселениях и пирах. Но однажды во сне ему было откровение, после которого он решил отречься от мирских благ, непрестанно творить молитву и совершать добрые дела, зарабатывая хлеб насущный трудом — плетением корзин. В конфликте между ним и женой эмира, которую он встречает, уже став плетельщиком корзин, принимает участие и божественная воля: юношу, который, желая уклониться от притязаний властной хатун, бросается вниз с высокой дворцовой башни, подхватывает посланец божий — ангел Джебраил и бережно опускает на землю. После долгих странствий и мытарств плетельщик корзин возвращается домой и, умудренный тяготами жизни, становится благочестивым и справедливым правителем. В поэме, таким образом, выражены суфийские идеи о бренности земного существования, о необходимости духовного совершенствования и мечта о справедливом монархе.

Поэма «Продавец корзин» написана не обычным для курдской литературы арузом, а в форме четверостиший (с рифмой по схеме: bbba, ccca, ddda или aaaa, bbbb, ccca и т. д.), размером силлабо-тонического восьмисложника, с переменной расстановкой ударений в строке. Видов сочетаний ударных и неударных слогов в поэме несколько. В пределах одной строфы возможно сочетание двух типов комбинаций ударных и безударных слогов, что придает стиху подвижность и своеобразный ритмический рисунок. Силлабо-тонические четверостишия — характерный для курдской народной поэзии размер, который нередко использовали средневековые авторы для поэтических обработок фольклорных сюжетов.

В языке поэмы много элементов южного диалекта. Объясняется это, по-видимому, тем, что текст поэмы был записан со слов сказителя — носителя южного диалекта. Авторство Мурад-Хана Баязиди окончательно не доказано, однако то обстоятельство, что поэма, проникнутая религиозно-мистическими настроениями, приписывается Мурад-Хану, позволяет предполагать в нем поэта-суфия, что подтверждается и содержанием его двух дошедших до нас газелей.

К XVIII в. относится зарождение курдской поэзии на южном диалекте курдского языка (сорани), которая до сих пор почти не исследована.

Литературным центром поэтов, писавших на этом диалекте, был город Сулеймание (северный Ирак). Мы не располагаем источниками, относящимися к этому периоду истории курдской литературы; нам известны лишь имена отдельных поэтов, наиболее крупными из которых были Мела Абдаллах Бетуши (1779—1826), Шейх Маруф Ноде (1759—1848), Мевлена Халид (1777—1821), Мела Арваси (даты жизни неизвестны) и др. Все эти поэты, писавшие на южном диалекте курдского языка сорани, а также на персидском и арабском языках, по-видимому, не создали ничего значительного. Тематика их произведений в основном сводится к религиозно-мистическим мотивам, воспеванию Аллаха и пророков, толкованию хадисов и Корана.

В XVIII в. при дворе ардаланских правителей (северо-западный Иран) продолжает существовать поэзия на диалекте гурани, в которой можно выделить четыре доминирующих жанра: романический эпос («Фархад и Ширин», «Хосров и Ширин», «Бахрам и Голандам», «Хуршид и Хавар» и др.); героический эпос, воспевающий подвиги иранского богатыря Рустама; религиозно-мистическая поэзия; пейзажная лирика.

Судя по дошедшим до нас данным, в XVIII в. поэты, писавшие на диалекте гурани, не создали сколько-нибудь значительных эпических произведений. Зато усилилось религиозно-мистическое направление в гуранской поэзии. Придворный поэт ардаланского правителя Хосро Хана-Махзуни прославился своими стихотворениями, в которых воспевал блаженство общения с божеством и экстаз, охватывающий верующего при слиянии его души с душой божественной.

Кроме суфийско-мистической тематики, в литературе XVIII в. на диалекте гурани разрабатывается и религиозно-богословская тема. Так, поэт Ханай Кубади (1700—1759) посвящает свою поэму «Салават-наме» («Молитва») восхвалению Аллаха, пророка Мухаммада и Али.

Из всех поэтов XVII и XVIII вв., писавших на диалекте гурани, ярко выделяется Ахмед Бек Комаси (XVIII в.), прославившийся своей знаменитой элегией (марсия) на смерть любимой жены. Сравнивая ее со знаменитыми элегиями Фирдоуси, Хагани и Хафиза, известный русский востоковед В. Ф. Минорский считает, что стихотворения прославленных иранских поэтов уступают элегии безвестного курдского певца.

Свежая могила Лейли

Сегодня пришел я к свежему могильному холму Лейли,
Сел я у ее ложа и с бьющимся сердцем
Обнял ее надгробный камень,
Вскричал я: «О, ты, возжегшая пламень в моем

- 477 -

сердце, смотри, вот перед тобой Кайс, одетый в рубище,
Подними свою голову, о кипарисостанная,
Я — твой Меджнун! Видишь, что случилось со мной —
Твой безвременный уход поверг меня в такое горе,
Что я не дорожу более своей душой и хочу смерти!
.......................
Что с тобой? Спокойна ли ты?
В каменном холоде своего жилища
Какие камни служат теперь тебе изголовьем?
Вместо рук твоего безутешного Кайса?
......................
Я здесь рыдаю у твоего ложа,
Припадая глазами к праху твоего жилища,
Ты не видишь моей тоски,
Не слышишь моих горестных прощальных криков и рыданий!
........................
О, Ахмед, из-за того, что ушла твоя возлюбленная,
Ты будешь бодрствовать у ее могилы до самой своей смерти!».

Чувства поэта просты, безыскусственны, покоряют силою и искренностью скорби, не затемненной ни религиозно-мистическими настроениями, ни изощренностью поэтического стиля.

«Словно язычник, который живет в непосредственном общении с природой, — пишет В. Ф. Минорский, — поэт физически ощущает холод тесного жилища Лейли... А скорбь жжет, словно рана, о которой поэт говорит с реализмом воина».

Поэма написана в форме народной гуранской поэзии — это силлабо-тонические четверостишия, в которых каждые две строки рифмуются парной рифмой. Каждая строка содержит десять слогов, разделенных цезурой посередине.