426

НА ПОРОГЕ ПРОСВЕЩЕНИЯ.
ЭДВАРДС

Среди тех, кто сыграл важную роль в развитии американской мысли XVIII в., следует назвать Джонатана Эдвардса (1703—1758). Человек, далекий от социальных и политических бурь эпохи (он умер слишком рано, чтобы принять

427

участие в спорах о национальном самоопределении), замкнувший свою деятельность кругом проблем пуританства, он отдельными положениями своей философии все же отдаленно предвосхищает просветительское движение. Современник века Разума, Эдвардс разделял страстное желание мыслителей своей эпохи определить меру возможностей человека, вырывавшегося из рамок сословных ограничений, хотя о последних он думал менее всего. Тогда как просветители, выступая в защиту человеческой свободы, в большинстве своем начинали с критики несправедливости сословных отношений, Эдвардс рассматривал человеческую личность и историю вне категорий социального бытия. Обращаясь лишь к сфере сознания, он словно даже и не подозревал о существовании экономических, социальных и правовых основ свободы человеческого разума и воли. Более того, все свои силы он отдал доказательству доктрин, в его время терявших популярность даже в рамках пуританской ортодоксии. Это ограничивало не только возможность постижения им общих закономерностей исторического процесса, но и степень его воздействия на современников. Тем не менее в предложенном Эдвардсом истолковании традиционных проблем пуританства ощутимо сказались новые веяния.

Что еще существеннее, они взросли на той же основе, что и идеи его более знаменитого современника, Франклина, — на учении Локка о человеческом разуме. Эдвардс был от природы щедро одарен той активностью чувственного восприятия, которая выдвигается Локком в качестве первичного этапа, имеющего решающее значение для всего процесса мышления. Еще в юном возрасте Эдвардс сделал несколько открытий, занесенных в историю естествознания. Его ждала сфера научных исследований, однако он отдал предпочтение метафизике. Именно с ее помощью полагал он разрешить мучившие его вопросы о пределах человеческого знания и человеческой свободы, о предназначении человека и смысле его существования и т. д.

Состояние, в котором пребывало современное Эдвардсу пуританство, не удовлетворяло его: оно слишком погрязло в эмпиризме, не позволяя надеяться на новое прозрение истины. В «Личном описании» (1739? — опубл. 1830) он писал: «С самого детства ум мой был полон возражений против доктрины верховной власти бога, который по своему усмотрению избирает одних для вечной жизни, а других по своему желанию отвергает, оставляя их на вечную погибель и бесконечные адские муки. Эта доктрина казалась мне ужасной».

Несмотря на внутреннее сопротивление, Эдвардс принял ее, но для этого ему пришлось переосмыслить ряд основополагающих понятий пуританства. В системе взглядов Эдвардса бог впервые в пуританской традиции утрачивает характер гневной и грозной силы и становится богом милосердия и любви. Она-то и лежит в основе божественного промысла, направляющего жизнь человеческую к человеческому же благу.

В этом плане трактовалась Эдвардсом и свобода воли — одно из краеугольных понятий философии XVIII в., — рассмотрению которой посвящен его главный философский труд — «Тщательное и подробное исследование основных современных представлений о свободе воли» (1754). В понимании Эдвардса, свобода воли, проявляющаяся в поступках и деяниях человека, в действительности призрачна, поскольку ее определяют среда и унаследованные от прошлого традиции, понятия о добре и зле. В результате он приходил к заключению: «Тот, кто обладает свободой действия согласно своей воле, есть Агент или деятель, которым обладает воля, а не обладающий ею». От произвола случайности человека и должно избавить божественное провидение, доказывал Эдвардс, идя в трактовке свободы воли вразрез с философией Просвещения, однако одновременно частично сближая пуританскую доктрину с деизмом.

Американские исследователи не раз высказывали сожаления по поводу того, что Эдвардс не стал поэтом. Богатство воображения, лирическая приподнятость, эмоциональная напряженность, внутренний драматизм повествования — все эти свойства, в высокой степени присущие сочинениям Эдвардса, в особенности «Личному описанию» и знаменитой проповеди «Грешники в руках разгневанного бога» (1741), говорят о том, что сожаления эти небезосновательны.

Произведения Эдвардса явились высшим достижением пуританской мысли на всем протяжении ее развития на Американском континенте. По этой же причине они стали и последним ее рубежом: двигаться дальше в направлении, предложенном Эдвардсом, значило окончательно разорвать связь с теологией. Сам он сделать этого не мог, что и определило судьбу его наследия. С кончиной Эдвардса влияние теологической мысли и ее удельный вес в духовной жизни нации заметно падают. В тех случаях, когда в XIX в. она вновь становится одним из ведущих идейных факторов, это происходит в первую очередь на основе ее обращения к насущным проблемам общественной жизни, как, например, в аболиционистском движении.

Наследие Эдвардса важно для понимания

428

дальнейшего развития американской общественной мысли, хотя в значительной степени ее эволюция определяется не столько усвоением, сколько преодолением выдвинутых им концепций. Не утратила своей силы и исполненная огромного эмоционального накала образность, влияние которой сказывается в американской поэзии вплоть до наших дней.