ЭСТОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Книгопечатание на эстонском языке зародилось в XVI в. Лютеранская церковь, провозгласившая в качестве одного из основных своих принципов отправления богослужения на языке паствы, остро нуждалась в религиозных текстах на эстонском языке, тем болеее что священники в большинстве своем не были эстонцами. Появление книгопечатания явилось дальнейшим стимулом в развитии эстонского языка. В 1535 г. в Виттенберге два таллинских священника — Симон Ванрадт, выходец из Рейнской области, и Иоганн Кёль (Кооль), вероятно эстонец, — издали лютеранский катехизис с параллельными нижненемецким и эстонским текстами. Два года спустя эта книга была изъята из обращения и, по-видимому, уничтожена. Несколько сохранившихся отрывков из книги были найдены лишь в 1929 г. Есть письменные свидетельства, что в XVI в. были созданы и другие книги и рукописи на эстонском языке, впоследствии утраченные в религиозной борьбе, сопровождавшейся войнами.

Продолжительная Ливонская война, начавшаяся в 1558 г., опустошила страну. Война привела к распаду Ливонского ордена и разделу территории Эстонии между Польшей, Швецией

382

Иллюстрация:

Генрих Шталь.
Руководство по эстонскому языку

Ревель, 1637 г.

и Данией. В результате военных действий и последовавших за ними голода и эпидемий чумы погибло около двух третей населения Эстонии: к началу XVII в. осталось в живых только шестьдесят-семьдесят тысяч эстонцев.

Религиозная литература в этот период раскололась на два течения потому, что на севере, принадлежащем Швеции, лютеранская церковь сохранила свое первенство, тогда как на юге польские власти делали все возможное для восстановления католицизма. На протестантском севере произведения религиозного содержания, главным образом собрания проповедей, имели хождение в рукописной форме. Одно из таких собраний, содержащее тридцать девять проповедей и написанное Георгом Мюллером (Юргеном Муллером) в 1600—1606 гг., принадлежит к числу наиболее ранних эстонских литературных памятников. Мюллер получил образование за границей, он обладал незаурядной эрудицией: его проповеди изобилуют ссылками на писателей и философов античности.

Центром католической пропаганды в Южной Эстонии был Тарту. В 1583 г. здесь была основана гимназия, а два года спустя — духовная семинария, в которых учились, вероятно, тоже некоторые эстонцы. Церковные власти устраивали для горожан красочные театральные представления на религиозные сюжеты. В 1605—1610 гг. ряд религиозных произведений был переведен на эстонский язык И. А. Велтерусом, читавшим проповеди на эстонском языке в Тарту, однако его переводы до нас не дошли. Значение религиозных произведений этого времени определяется тем, что они заложили традиции эстонской письменности.

В 1629 г. по Альтмарскому перемирию вся материковая Эстония, а в 1645 г. и остров Сааремаа отошли к Швеции. Шведское правительство стремилось к утверждению лютеранства во всей Восточной Прибалтике и поэтому поощряло распространение пронизанного религиозным духом образования. В Таллине и Тарту были основаны гимназии, а Тартускую гимназию в 1632 г. преобразовали в университет. В обоих городах были основаны типографии, причем таллинская типография, открытая в 1633 г., сыграла значительную роль в истории эстонского книгопечатания.

Поскольку многие священники плохо владели эстонским языком, им приходилось в значительной мере полагаться на рукописные тексты, которыми пользовались сообща. С течением времени эти тексты были собраны воедино, отредактированы и опубликованы в форме служебников. Одним из наиболее активных собирателей был Генрих Шталь, богослов из Северной Эстонии. Его основные произведения — «Служебник и домашнее руководство для Эстонского герцогства в Лифляндии» (1632—1638), четырехтомный труд с параллельными немецким и эстонским текстами, и двуязычное собрание проповедей в двух томах (т. 1 — 1641; т. 2 — 1649). Приблизительно в это же время (1632) Иоахим Россиниус издал катехизис с евангелиями и посланиями из Нового Завета на южноэстонском диалекте. Служебники предназначались главным образом для духовенства; их язык далек от народного, а орфография механически скопирована с немецкой. К середине XVII в. встал вопрос о полном переводе Библии. Перевод Нового Завета на североэстонский диалект был осуществлен в 1640—1660 гг., но не был опубликован, тогда как перевод Нового Завета Андреаса и Адриана Виргиниусов на южноэстонский был напечатан в Риге в 1686 г. Результатом этого и других рижских изданий

383

явилось временное преобладание в книжной литературе южного диалекта над северным. Дальнейшим стимулом в развитии литературного языка явилась новая, упорядоченная орфография, предложенная Б. Г. Форзелиусом и принятая рижскими издателями.

Публикация в Риге религиозной литературы на североэстонском диалекте, базирующемся на реформированной орфографии, которая значительно отличалась от шталевской, вызвала резкое недовольство таллинской консистории и положила начало длительному конфликту между двумя епархиями (Рижской и Таллинской), который в конечном счете задержал развитие эстонского книгопечатания. В конце концов были подготовлены полные переводы Библии на оба диалекта, но из-за интриг таллинской консистории ни один из них не вышел из печати. Затем начало Северной войны и порожденные войной условия сделали невозможным издание Библии. Эстонская Библия смогла увидеть свет лишь полстолетия спустя.

Шведские власти предпринимали определенные меры для распространения грамотности среди эстонского крестьянства. Но лишь в последнее десятилетие XVII в. местные школы добились определенных успехов, в известной мере благодаря усилиям молодого и энергичного педагога Бенгта Готтфрида Форзелиуса (ок. 1660—1688), инициатора организации в 1684 г. в Тарту учительской семинарии. В 1686 г. Форзелиус издал эстонскую азбуку, впоследствии неоднократно переиздававшуюся. Сам факт появления в конце XVII в. книг на эстонском языке и некоторый прогресс в деле народного образования имели несомненное значение. Немецкие названия и подзаголовки книг стали уступать место эстонским; книги читали уже не только священники, но и эстонские крестьяне. Растущий уровень грамотности отмечался во многих официальных документах того времени.

В XVII в. в эстонской литературе, как и в других прибалтийских литературах, получил распространение жанр стихов «на случай». Стихи эти писались на разных языках, в том числе и на эстонском. Они создавались по образцу аналогичных немецких стихов, характерных для барочной литературы того времени, поэтому их можно рассматривать как одно из ее проявлений. Источником вдохновения для многих поэтов того времени, живших в Эстонии, было творчество известного немецкого поэта Пауля Флеминга, который в 30-е годы XVII в. приезжал в Таллин в обществе своего друга Адама Олеариуса и создал там значительное число стихотворений. Его примеру последовали местные стихотворцы, некоторые из них были профессорами таллинской гимназии. Наиболее талантливым представителем этой группы был Райнер Брокман (1609—1647), бывший студент Гамбургского и Ростокского университетов. Он писал салонные стихи на нескольких языках, включая эстонский, и перевел значительное число лютеранских хоралов на эстонский язык. Также благодаря Флемингу в первых опытах эстонской светской поэзии нашли отражение поэтические принципы немецкого писателя Мартина Опица.

Сохранилось почти тридцать эстонских стихов «на случай». Большинство подобных стихов — свадебные и погребальные песни или посвящения. Многие из них напечатаны вместе с произведениями на иностранных языках в небольших брошюрах или на отдельных листах, которые распространялись на свадьбах и похоронах. Некоторые из них дошли до нас в рукописях. Наиболее характерным для этого периода был свадебный гимн. Сохранились четыре свадебные песни, принадлежащие перу Брокмана. Религиозные идеи зачастую любопытным образом перемежаются в стихах «на случай» с фривольными шутками и остротами. Одно из лучших произведений названного жанра — стихотворение неизвестного автора «Дорогой брат, золотое сердце»; оно отличается красочностью стиля и богатством языковых средств. В форме стихов «на случай» издавались и некоторые религиозные песнопения. Сохранилось несколько погребальных песен, немногим отличающихся от традиционных хоралов. Исключение составляют лишь несколько песен, написанных в 1697 г. по случаю смерти шведского короля Карла XI, поскольку они были обращены непосредственно к эстонским крестьянам. Более многочисленны поэтические посвящения, предпосылавшиеся не только произведениям религиозного содержания, но и некоторым университетским диссертациям и т. п. Эти первые поэтические опыты оказали определенное влияние на последующее развитие эстонской поэзии. Традиции стихов «на случай» пережили XVII столетие, они появлялись еще в первой четверти XVIII в.