ШВЕДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В XVII в. Швеция в результате ряда войн (шведско-польская война из-за Восточной Прибалтики, участие в Тридцатилетней войне, увенчавшееся Вестфальским миром 1648 г., войны с Польшей, Данией и Россией в 50-е годы и т. д.) чрезвычайно укрепилась в военно-политическом отношении, расширила свои владения, главным образом за счет Прибалтики, встала в ряд великих держав. Параллельно с внешней экспансией шло укрепление абсолютизма, долгое время, впрочем, уживавшегося с сословным представительством в риксдаге. Участие в широкой международной торговле (железо, медь, продукты сельского хозяйства) влекло за собой усиление феодальной эксплуатации, попытки закрепощения крестьянства, раздачу коронных и податных земель дворянству (при Густаве-Адольфе, 1611—1632, и королеве Кристине, 1632—1654). Однако этот процесс был приостановлен «снизу» — недовольством крестьянства и горожан, имевших в риксдаге своих представителей, и «сверху» — самой королевской властью, нуждавшейся в укреплении военного бюджета и в рекрутах для ведения войн. Необходимость «редукции», т. е. возвращения крестьянских земель в «казну», обнаружилась с особенной силой во время войн Карла X. Сама «редукция» была проведена Карлом XI в 70-е годы и имела большое значение для укрепления королевского абсолютизма.
Забота о развитии национальной культуры, меценатство по отношению к ученым и поэтам входили в политическую программу шведского
276
абсолютизма: Густав-Адольф открыл ряд школ и способствовал возрождению Уппсальского университета. Королева Кристина пригласила в страну нескольких выдающихся иностранных ученых, среди которых были Декарт и Гроций. Кристина сама выступила как автор «Максим» в духе Ларошфуко. Известная французская прециозная писательница М. де Скюдери вывела ее под именем Клеобулины в романе «Великий Кир».
Связь шведской литературы с королевским двором и придворным кругом была очень прочной, но роли ее не надо преувеличивать. Вряд ли есть необходимость, как это часто делают шведские литературоведы, выделять в истории шведской литературы особый «период великодержавия» (с середины XVII в. почти до середины XVIII в.), якобы непосредственно следующий за реформационной эпохой. Основные вехи литературного процесса в XVII в. в общем и целом совпадают в Дании и Швеции. И для Швеции исключительное значение имело иностранное влияние, причем не только немецкое, но и французское и даже итальянское. Многие поэты писали стихи не только по-шведски, но и на других языках. Французское влияние, усилившееся после заключения при дворе Кристины франко-шведского договора 1631 г., было особенно популярно в аристократической среде; для литературных вкусов бюргерства определяющими оставались немецкие и голландские образцы.
Началу XVII в. в Швеции, как и в Дании, были присущи черты «ученого века», ученость очень ценилась; однако таких выдающихся деятелей науки, как в Дании, здесь не было.
Заслуживает упоминания Иохан Буреус (1568—1652), отличавшийся большой эрудицией в различных областях знаний, и в первую очередь в древнешведской филологии и рунологии. Идеализация родной старины у поздних шведских гуманистов еще более бросается в глаза, чем у датских. В этом плане очень интересен Олоф (Олаус) Рудбек (1630—1702), человек универсально образованный, анатом, оспаривавший у Томаса Бартолина честь открытия лимфатической системы, а также выдающийся ботаник, преподававший в Уппсальском университете не только биологические дисциплины, но и математику, физику, музыку. Исключительную самоотверженность проявил он во время пожара в Уппсале (1702), спасая университетскую библиотеку и ценные коллекции. Однако больше всего Рудбек прославился у себя на родине псевдоисторическим сочинением «Атлантика» (1679—1698), в котором отождествил древнее готское (якобы тем самым шведское) государство с мифической Атлантидой, в образе которой Платон представляет идеальное общественное устройство. Развивая с помощью фантастических этимологий эту археологическую утопию, Рудбек пришел к выводу, что древняя Швеция — земной рай и колыбель человечества. Это произведение Рудбека является вершиной так называемого «готицизма», ставшего под его пером идеологическим оружием шведского «великодержавия».
Большое место в шведской научной литературе XVII в. занимает историография, включающая не только описание древностей, но и хронику политической жизни XVI—XVII вв. История Швеции — частично в прозе, частично в стихах — была написана профессором Уппсальского университета Иоханнесом Мессениусом (1579—1636), который по обвинению в сношении с врагами государства был пожизненно заключен в тюрьму. Мессениус ввел историческую национальную тематику и в драматургию, написав шесть исторических хроник, интересных сценами из народной жизни.
Однако эта попытка заменить в драматургии античную тематику национальной не имела серьезного продолжения. Школьные комедии и родственные им жанры постепенно исчезают на протяжении XVII в. не под влиянием национально-исторических хроник, а в силу увлечения аллегорическими балетами при дворе королевы Кристины.
Что касается собственно поэзии, то в первую половину XVII в. мы сталкиваемся с крайне запоздавшими проявлениями Позднего Возрождения, а во вторую половину, совпадающую с «великодержавием», — с расцветом поэзии барокко.
Оригинальным поэтом был Виваллиус (Ларс Свейнссон, 1605—1669), широкая натура, со склонностью к авантюризму. Он много странствовал по Европе, искал удачи среди католиков и протестантов, по возвращении пытался жениться на высокородной дворянке, приписав и себе с этой целью аристократическое происхождение. Однако проделка привела его в тюрьму и даже угрожала жизни. «Блудный сын» добропорядочного шведского общества, он разделял общий националистический пыл периода завоевательных войн, особенно ярко проявившийся в стихах, написанных в тюрьме и обращенных к Густаву-Адольфу. Виваллиус написал много стихов «на случай». Стихи его отличаются необыкновенной легкостью и музыкальностью. В них есть и наивная религиозная вера, и страх смерти, и пробудившееся чувство природы, и юмор. Объясняя свою проделку с дворянским титулом, Виваллиус лукаво ссылается на Купидона и силу любви, сокрушившую столько стойких сердец. Посреди ламентаций о преходящести всего земного он вставляет
277
свой живой лирический портрет, полный самоиронии. В «Жалобной песне», написанной в момент освобождения из тюрьмы (1641), Виваллиус, используя традиции и народных песен, и псалмов, молит Провидение о благополучии урожая в родной Швеции, поет гимн северной природе, пробудившейся после зимней спячки: яркое солнце и оживленное пение птиц помогают пережить нужду. В некоторых поздних стихах Виваллиуса встречается помпезность и патетика, свидетельствующие о его эволюции в сторону барокко.
Крупнейший поэт позднего шведского Ренессанса, у которого можно обнаружить тенденции к классицизму, — Георг Шерньельм (1598—1672). Сын бедного рудокопа стал крупнейшим ученым, проявившим себя буквально во всех отраслях науки (математика, естествознание, юриспруденция, философия, филология), метром поэзии при дворе королевы Кристины (впоследствии он впал в немилость из-за своих связей с оппозицией). Оставаясь в рамках литературной ортодоксии, Шерньельм был одновременно гуманистом, испытавшим сильное влияние античности и ренессансной философской мысли. Как свободный мыслитель, веривший в широкие возможности человека, Шерньельм невольно входил в противоречие с лютеранским представлением о слабости человека. Широко знакомый с европейской культурой, Шерньельм вместе с тем разделял популярное в XVII в. в Швеции представление о древнем величии своей страны.
Шерньельм дебютировал поздравительными стихами к королеве Кристине (1643). Став ее придворным поэтом, он пробовал свои силы в самых разнообразных жанрах, включая излюбленные Кристиной балеты («Плененный Купидон» и др.). Из целой серии лирических стихотворений юмористического характера выделяются написанные гекзаметром «Воспоминания о свадебных затруднениях».
Значение поэтической деятельности Шерньельма очень велико, в частности, для развития шведского поэтического языка и стихотворной формы. Именно поэтому его иногда называют отцом шведской поэзии. Он нашел средства применить в шведской поэзии такие классические размеры, как гекзаметр, сапфический, алкеический стих и, конечно, александрийский стих.
Главное произведение Шерньельма — «героическая» поэма «Геркулес», написанная гекзаметром (работа над ней была начата в 1647 г., опубликована поэма в 1658 г.). Тема заимствована у Силия Италика и Ксенофонта, официальным образцом послужил античный эпос Гомера и Вергилия. Но фактически поэма крайне далека от этого образца. Под флагом героического эпоса Шерньельм создал ученую аллегорическую и дидактическую поэму, в которой использованы приемы моралите, силен маскарадно-театральный колорит. Живые аллюзии чрезвычайно естественно соединяются с аллегорическими абстракциями. Сам Геракл изображен очень похожим на молодого шведского дворянина. За его душу борются зло и добро под видом фру Наслаждения и фру Добродетели. Фру Наслаждение ссылается на быстротечность жизни и призывает Геркулеса пользоваться каждым мгновением, а фру Добродетель проповедует идеалы чести и мужества немного на римский лад, импонировавший представителям позднего ренессансного гуманизма. В поэме нет аскетизма, радость чувственного восприятия мира не отрицается, а, наоборот, живописуется в ярких красках, и ей противопоставляется не вечное блаженство на небесах, а разумное гармоническое существование, мужественное, отвечающее высоким нравственным принципам. Геркулес, начавший со свойственных юности легкомыслия и строптивости, в конце концов отказывается от бездумных любовных приключений, попоек и картежной игры, чтобы соблюсти нормы жизни, достойные его предков. В свете этого последнего устремления фру Добродетель оказалась связанной с идеалами древнешведского мужества, а фру Наслаждение должна была в какой-то мере ассоциироваться с романской фривольностью. Так гуманистический идеал гармонической личности, лютеранский этический императив и патриотический «готицизм» сливаются воедино.
Роль Шерньельма в шведской литературе во многом та же, что роль Арребо — в датской (связь с Поздним Ренессансом, формирование поэтического языка, реформа метрики и т. д.). Вместе с тем стилистическое и жанровое различие между ними весьма значительно. Если Арребо выражает гуманистический пафос с помощью библейских образцов, то Шерньельм — сугубо светский поэт, прежде всего ориентированный на традиции ренессансно-античных светских жанров.
И во второй половине века чисто религиозная поэзия Хагвина Шпегеля (1645—1714), переводчика Арребо и автора церковных песнопений, или Иеспера Сведберга (1653—1735) не стала гегемоном, как в Дании.
К Шерньельму в известной мере примыкает автор, писавший под псевдонимом Скугекер Бергбу (Друг Леса, Житель Гор), оставивший множество сонетов (сборники «Венерид» и «Фютанцио») и стихотворение во славу родного языка («Жалобы шведского языка»).
Непосредственными продолжателями Шерньельма в следующем поколении были Самюэль
278
Иллюстрация:
Гравюра с титульного листа
первого издания поэмы Г. Шерньельма «Геркулес»
Стокгольм (?), 1658 г.
Колумбус (1642—1670), Петер Лагерлёф (1648—1699), Люцидор (Ларс Йохансон, 1638—1674) и некоторые другие. Их творчество — поэзия по преимуществу любовно-эротическая. Люцидор, присоединявший к своему псевдониму эпитет «несчастный», был поэтом богемного склада, окончившим жизнь в трактирной драке. Люцидор сочинял стихи для похорон и свадеб, часто с целью заработка, а стихи на различных иностранных языках — в порядке ученого экспериментаторства. В его лирике необузданная радость жизни перемежается с тоской и страхом смерти. Стихи Люцидора были изданы после его смерти под заглавием «Стихи Геликона».
Ведущее положение в Швеции в последней трети XVII в. заняла лирика барокко. Первым произведением нового стиля была поэма Иохана Паулинуса (1655—1732) «Распятый Христос» (1686).
Виднейшим представителем шведского барокко был Дальшерна (Гунно Аурелиус, 1661—1709). В Швеции, как и в Дании, поэзия барокко была связана не с оппозицией абсолютизму, а, наоборот, с его окончательным укреплением (после «редукции», от которой пострадала аристократия). В поэзии барокко получили развитие и заострение те формальные искания в области метрики и тропов, которые были начаты поэзией Позднего Ренессанса. Но, в отличие от гармонизирующих устремлений, ориентированных на античные образцы, лирике Дальшерны и его соратников (Торстен Руден и др.) свойственны резкие контрасты, яркие краски, сложные, хорошо рассчитанные смысловые эффекты, неожиданные образы и картины, игра слов, замысловатые метафоры. Дальшерна испытал сильное влияние Силезской школы и итальянского маринизма. Отражением его увлечения итальянским является перевод «Верного пастуха» Гварини.
Главное произведение Дальшерны — «Королевский скальд» (1697). Это написанное александрийским стихом с октавами траурное стихотворение, посвященное Карлу XI и соответствующее ритуалу гражданских похорон. Кроме метрических новшеств в «Королевском скальде» широко применены изощренные метафорические иносказания вроде «небесный серебряный сосок» (месяц), «мозговая горячая река» (слезы) и т. п. При этом патриотическое одушевление Дальшерны имеет характер экзальтированного роялизма. Даже религиозное чувство подчинено роялизму. Стилизуясь под
279
народную песнь, он воспел Карла XII в «Шведской героической песне о Карле XII и о господине Педере» (т. е. о Петре Великом).
В самом конце XVII в. особое развитие получила жизнерадостная легкая поэзия «на случай», с элементами галантной иронии или грубоватого юмора, пользовавшаяся успехом у Карла XII и его военного окружения. Автора «легких» песен Израеля Гольдштрема (1660—1708) считают в некоторых отношениях предшественником Белльмана (см. наст. изд., Наиболее одаренным из поэтов позднего каролингского времени был Йохан Руниус (1678—1713), также писавший стихи «на случай», проявляя метрическое и стилистическое новаторство (обнаружившееся, в частности, в использовании бурлескной строфы), живость, легкость, юмор. Стихи Руниуса и Гольдштрема могут быть определены стилистически как зачатки поэзии рококо.