740

Пролетарские поэты

1

В 90-х годах прошлого века рабочее движение в России превратилось в серьезную силу политической жизни страны и создало благоприятную почву для развития рабочего литературного творчества. Выдвинулся ряд новых авторов, по преимуществу стихотворцев, посвятивших свои произведения жизни и борьбе рабочего класса.

Пролетарская поэзия складывалась, однако, не только в процессе стихийного выдвижения литераторов из рабочей среды, но и в результате организованного воздействия, которое оказывали на литературу пролетарская партия и ее печать. Являясь проводником передовых общественных идей, пролетарская поэзия правдиво отразила важнейшие исторические события эпохи; она разработала в русской поэзии тему жизни и борьбы рабочего класса; она практически связала себя с самой революционной партией в России — партией большевиков — и сыграла свою роль в деле подготовки Великой Октябрьской социалистической революции.

В дооктябрьской рабочей поэзии обнаруживаются зачатки той свободной литературы, которая мыслилась Лениным как литература, проповедующая идею социализма и сочувствие трудящимся, как литература, служащая «миллионам и десяткам миллионов» людей, наконец, как литература, «оплодотворяющая последнее слово революционной мысли человечества опытом и живой работой социалистического пролетариата».1

О процессе формирования этой новой, социалистической литературы Горький писал в 1914 году:

«Я крепко убежден, что пролетариат может создать свою художественную литературу, как он создал — с великим трудом и огромными жертвами — свою ежедневную прессу.

«Это убеждение выросло на почве долголетних наблюдений моих за усилиями, которые сотни и сотни рабочих, ремесленников, крестьян упрямо тратят в попытках изложить на бумаге свои думы о жизни, свои наблюдения и чувства». И далее: «...мы уже можем сказать, что, несмотря на ужасные условия жизни русского рабочего, он постепенно создает свою интеллигенцию, выделяя часть своей физической энергии, — претворяет ее в энергию психическую, духовную. Вот откуда истекает все возрастающее среди рабочих стремление к писательству, к литературе».2

741

Творчество пролетарских поэтов было тесно связано с демократическими традициями русской литературы. В свое время «теоретики» Пролеткульта (Богданов и др.) пытались представить рабочую поэзию как антитезу художественным ценностям народа, как оружие «борьбы» пролетариата с культурным наследием прошлого. На самом деле передовые поэты пролетариата считали себя преемниками демократических и революционных традиций русской литературы, исходили в своей творческой практике из основных принципов художественного реализма. Усвоение классического наследства сочеталось в их творчестве с ожесточенной борьбой против враждебных пролетариату литературных течений: против народнического соглашательства, либерализма и славянофильской реакционности, против всех разновидностей декадентства.

С течением времени наиболее одаренные поэты из рабочих приобретали все бо́льшую художественную самостоятельность, переходя от прямых подражаний к глубокому и самобытному освоению классического наследства. На это обратил внимание Горький в статье «О писателях-самоучках» (1911). Он отмечал, что раньше «зависимость (этих писателей, — Ред.) от книги сказывалась и в манере писать, и в выборе тем, и в настроении»; в ранних стихах рабочих поэтов Горький находил особенно много подражаний Некрасову, Никитину и Надсону.

«В материале, который теперь я имею в руках, — добавлял при этом Горький, — почти совершенно отсутствует подражание».1

В период зарождения пролетарской поэзии к ее рядам примыкали выходцы из городской мелкобуржуазной среды, вносившие в литературу элементы мещанской лирики и псевдорабочего фольклора. Порой пролетарская поэзия испытывала влияние народнических эпигонов — недавних крестьян и отсталых рабочих, идейно не связанных с пролетариатом. Наконец, поэзия эта далеко не всегда была художественно совершенна, что объясняется трудностями ее развития в условиях капитализма (ограниченные возможности культурного роста рабочих авторов, игнорирование их творчества критикой и т. п.).

Ведущая роль в развитии пролетарской поэзии всегда принадлежала передовым русским рабочим, связанным с большевистской партией, активно участвующим в революционной борьбе. Большевистские газеты стали центрами организации и воспитания кадров пролетарских поэтов. Горький на протяжении многих лет растил и пестовал самоучек-поэтов. Прошедшая школу революционной борьбы, оберегаемая партией, наставляемая Горьким, поэзия рабочих представляла собой, таким образом, одно из наиболее прогрессивных и интересных явлений в русской литературе предоктябрьской поры.

2

Зарождение пролетарской поэзии относится к концу 80-х годов XIX века. Живительной почвой для нее послужили рост в России промышленного пролетариата и подъем массового революционного движения рабочих. В нелегальных песенниках, издававшихся в России и за границей, в немногочисленных «вольных» периодических изданиях стали публиковаться стихи рабочих и представителей марксистской интеллигенции. Появились первые рабочие гимны. На русский язык стали переводиться революционные песни западных пролетариев. Ко времени наступления

742

массовых политических стачек 90-х годов пролетариат уже насчитывал в своих рядах таких поэтов, как Л. Радин (подпольщик-пропагандист, создатель революционных песен «Смело, товарищи, в ногу!», «Снова слышу» и «Смело, друзья»), А. А. Богданов-Волжский (партийный работник, автор популярнейшей в 900-х годах «Песни пролетариев»), Г. М. Кржижановский (старый большевик, автор русских текстов «Варшавянки», «Красное знамя», «Беснуйтесь, тираны») и др.

Обложка книги М. Горького «О писателях-самоучках».
1914 г.

Творчество первых пролетарских поэтов носило ярко выраженный революционно-патетический характер. Тема классового антагонизма неизменно перерастала у них в возвышенную проповедь революционной борьбы. Центральным образом этой поэзии был образ пролетария, творца земных богатств, которому должен принадлежать весь мир (стихотворения «Кто под землей», «Вперед», «Прогнили оковы», «Праздник светлый и свободный», революционные песни).1

Противопоставление массы тружеников кучке поработителей, воспевание революционного подвига определили в основном идейное содержание ранней рабочей поэзии. «Почвой социального идеализма, — писал Горький, — является у молодой нации, у молодого класса ощущение своей силы, еще не израсходованной на практические опыты социального переустройства..., этот идеализм я и считаю силой, которая толкает сотни единиц к духовному общению с родной им массой, — к попыткам литературного творчества».2 То, что Горький называл «социальным идеализмом», и нашло свое выражение в революционном романтизме пролетарской поэзии, в высоком пафосе утверждения ею новых социальных идей. Неоспоримо в данном случае влияние самого Горького, чьи аллегорические песни и сказки служили для рабочих авторов живым поэтическим образцом.

Огромную роль в дальнейшем развитии пролетарской литературы сыграла борьба за создание марксистской партии в России. В 90-е годы, когда такой партии еще не было, но существовали уже кружки и союзы, подготовлявшие организацию партии, часть рабочих поэтов группировалась вокруг этих союзов и отразила в своем творчестве те новые задачи, которые встали перед русским пролетариатом. Мало того, борьба за

743

реализм в рабочей поэзии была неразрывно связана с овладением новыми формами политической агитации, выдвинутыми в порядок дня пролетарским движением.

Руководимый В. И. Лениным «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» выпустил ряд поэтических прокламаций («Майский праздник», «Камаринская», «Ты ведь не раз уже встречался с законом») и опубликовал в своем органе («Рабочий листок») ряд песен и стихов, представлявших собой явление, качественно новое для рабочей поэзии. Как известно, «Союз борьбы» первый осуществил переход от кружковой пропаганды к массовой политической агитации и практическое соединение марксизма с рабочим движением. Это и наложило свой отпечаток на творчество руководимых «Союзом» агитаторов-стихотворцев. Материал повседневной жизни рабочего класса они освещали идеями революционной борьбы; борьбу с отдельными фактами произвола, насилия, грабежа, характеризовавшими условия труда при капитализме, они поднимали на уровень общеполитических задач рабочего класса. Это сочетание реализма с революционной патетикой представляло собой значительный шаг вперед в развитии пролетарской поэзии. Отвлеченные романтические образы первого ее этапа наполнились злободневным политическим материалом: в стихах описывалась гибель рабочих под колесом машины, каторжный труд на фабриках, неприглядная жизнь в городских трущобах. Листовки «Союза борьбы» служили как бы связующим звеном между поэзией первых пролетарских романтиков и творчеством массовиков-агитаторов, выступивших на поэтическом поприще в начале 900-х годов.

Пролетарская поэзия 1901—1904 годов была, таким образом, в значительной мере подготовлена к выполнению тех широких политико-агитационных задач, которые перед ней были поставлены. Задачи эти были однажды сформулированы в предложении, сделанном поэту А. А. Богданову нелегальным марксистским кружком. Ему было предложено написать стихи для рабочих, которые, как вспоминает сам поэт, «должны были удовлетворять следующим требованиям: 1) быть правдиво-художественными, 2) доступными для масс и 3) агитационно-политическими, подчеркивая необходимость борьбы с царизмом».1 Если учесть, что годы 1901—1904 отмечены в истории России небывалым подъемом стачечного движения, открытыми выступлениями рабочих против царского гнета, повсеместным проведением политических демонстраций, то станет ясным смысл этих требований.

Поэзия 1901—1904 годов шла как бы по живым следам событий, отразивших назревание в стране революции. Стихотворные листовки, полные ярких воодушевляющих призывов, стали спутниками рабочих и студенческих демонстраций. Таково стихотворение «На улицу», распространявшееся в феврале 1902 года в виде листовки на юге России:

На улицу, на улицу! На наш могучий зов
Пусть рать тотчас откликнется товарищей-борцов;
Пусть братьев, спящих в юдоли, как громовой раскат,
Пробудит к битве праведной призывный наш набат!..

На улицу, на улицу! Пускай на нас враги
Пошлют все силы темные, нагайки и штыки —

Протеста всенародного царю не заглушить,
Пожара кровью праведной тирану не залить!2

744

Таково же стихотворение «Слава вам, друзья, страдавшим», написанное по поводу стачки московских печатников в сентябре 1903 года, таковы и первомайские песни этой поры («Вот настал уж май зеленый», «Наш праздник рабочий пришли мы справлять» и др.).

Значение революционной песни в пору перехода к открытым формам массовой пролетарской борьбы (митингам, демонстрациям) было отмечено И. В. Сталиным в статье «Российская социал-демократическая партия и её ближайшие задачи» (конец 1901 года): «Уличная демонстрация создаёт уличную агитацию, влиянию которой не может не поддаться отсталая и робкая часть общества. Достаточно человеку выйти во время демонстрации на улицу, чтобы увидеть мужественных борцов, понять, ради чего они борются, услышать свободную речь, зовущую всех на борьбу, боевую песнь, изобличающую существующий строй, вскрывающую наши общественные язвы. Потому-то власть больше всего боится уличной демонстрации».1

Таким образом, обличая ненавистный народу общественный строй, песня наряду со «свободной речью» становится оружием политической мобилизации масс.

Изменяется в этот период, в сравнении с предыдущим, не только содержание, но и характер основных поэтических образов пролетарского творчества. Аллегорический образ борца уступает место конкретно-реалистическому образу рабочего-революционера, в стихах воспеваются выходцы из народа, отдавшие жизнь за рабочее дело («Расправа» А. Я. Коца, «Памяти В. Лосиевского» — группы студентов, и др.)«Наконец, в этот период завершилась работа по созданию пролетарского гимна: в 1902 году А. Я. Данин-Коц переводит на русский язык «Интернационал» Э. Потье, который получает широкое распространение среди русских рабочих).

Успехи пролетарской поэзии были во многом определены тем, что именно в этот период установились близкие связи между рабочим литературным творчеством и пролетарской печатью, а с момента создания социал-демократической партии — также и с ее организациями.

Основанная В. И. Лениным в конце 1900 года «Искра», сплотив вокруг себя марксистские рабочие кружки и превратив своих корреспондентов в организаторов будущей партии, стала идейным вдохновителем рабочей поэзии. «Искра» поощряла литературное творчество и сама непосредственно обращалась к поэтическому оружию для обличения русского самодержавия, для пропаганды революционных идей (см. стихотворный фельетон «В погоне за миллионами», опубликованный в иллюстрированном приложении к «Искре» за сентябрь 1901 года, а также выдержки из революционных песен и стихов в самом тексте газеты).

«Искра» положила начало той связи между поэзией и печатью, которая в последующие годы определила ряд важнейших стилевых особенностей пролетарского творчества.

3

В период первой русской революции с исключительной силой сказался прогрессивный характер рабочей поэзии, обеспечивший ей видное место в событиях этих лет.

Романтические обличения и призывные лирические стихи не могли уже отвечать запросам и задачам вышедшего на арену борьбы рабочего

745

класса. Опыт обслуживания стачек и демонстраций 90-х годов должен был быть дополнен новыми формами агитационной поэзии. Появились стихи-лозунги, стихи-агитки, злободневные политические куплеты, басни, частушки и в огромном количестве новые революционные песни. Они были стилистически близки фольклору и нередко распространялись изустным путем: таковы песни об январском расстреле, революционные солдатские песни, антимонархические частушки и т. д. Но, в отличие от коренных произведений фольклора, стихи и песни эти носили отпечаток традиций газетного стихотворного фельетона, усвоенного поэтами при посредстве большевистской партийной печати. «Вперед» и «Новая жизнь», «Казарма» и «Пролетарий», «Рабочая газета» и «Социал-демократ», «Голос солдата» и «Штык», «Борьба» и «Пролетарское дело» — вот перечень газет, в которых начали свой творческий путь многие поэты из рабочих и солдат. Находясь в центре политической жизни, они откликались на все важнейшие события революционной борьбы. Поэзия 1905—1907 годов стала как бы живой летописью революции. Десятками песен и гневных стихов она встретила весть о царской расправе с народом 9 января (помимо указанных выше, назовем еще стихотворения «Братья, в ком сердце застыть не успело» неизвестного автора, «Обнажите головы!» А. Я. Коца, «Страшитесь, палачи!» Вельде и др.). Во время политических судебных процессов пролетарские поэты выступали с обличением буржуазно-помещичьего правосудия («Памяти Окрейши», стихи о кронштадтцах). В маршах-реквиемах они воспели погибших за рабочее дело борцов («На смерть Баумана», «Жертвам царизма»). Они выразили мнение народа о царском манифесте 17 октября («Не верь врагам» и «Жертвам 18 октября» А. Микульчика, «По поводу манифеста» И. Привалова, «Догорели огни» А. Белозерова). Наконец, они откликнулись на московские баррикадные бои («декабрьский» цикл Е. Тарасова, «На баррикадах» А. Белозерова и др.).

Не менее ярко содержание пролетарского творчества сказалось в сатире. В эти годы сатира наряду с агитационной лирикой и песней стала одним из ведущих жанров пролетарской поэзии. Продолжая традиции революционно-демократической сатиры XIX века (Некрасова, Курочкина) и пользуясь живыми источниками фольклора, пролетарские поэты сделали сатиру подлинно народной, отвечавшей запросам широких демократических масс. Пародийно-сатирические фельетоны (вроде «Гром победы, раздавайся» — о военном крахе царизма на Дальнем Востоке), антимонархические памфлеты (направленные против царя, а также многочисленных представителей царской камарильи — Витте, Трепова, Святополк-Мирского, Победоносцева, Рожественского, Мина), политические басни («Осел и собака», в которой легко могли узнать себя Трепов и Куропаткин), сатирические поэмы, вроде «Писем Николая II Вильгельму II», составили арсенал большевистской сатиры в 1905—1907 годах.

Дух революционной непримиримости придавал пролетарской сатире такую идейную и политическую силу, что в этом отношении она оставила позади себя почти всю сатирическую журналистику 1905—1907 годов, когда в общей прессе выступило немало талантливых фельетонистов и поэтов, не поднимавшихся, однако, выше либеральной критики царизма.

Громадную роль в определении задач пролетарской поэзии сыграла в этот период статья В. И. Ленина «Партийная организация и партийная литература». Появившаяся в «Новой жизни» в ноябре 1905 года статья эта со всей убедительностью показала зависимость литературы от классовой борьбы и «лицемерно-свободной, а на деле связанной с буржуазией,

746

литературе» противопоставила «действительно-свободную, открыто связанную с пролетариатом литературу».1 «Перед нами, — писал В. И. Ленин, — трудная и новая, но великая и благодарная задача — организовать обширное, разностороннее, разнообразное литературное дело в тесной и неразрывной связи с социал-демократическим рабочим движением. Вся социал-демократическая литература должна стать партийной».2

Боевая идейная направленность, глубокий реализм, органическая связь с фольклором, равно как и характер основных поэтических жанров пролетарского творчества (сатира, газетная лирика, песня), были близки к требованиям, которые ставил перед литературой В. И. Ленин в своей программной статье. Последующие годы показали, что только на основе партийности, на основе неразрывной связи с народом рабочая поэзия могла служить идейным и эстетическим интересам широкой демократии.

В годы 1905—1907 выдвинулось целое поколение революционных поэтов, среди которых были как рядовые рабочие, так и представители партийной литературной интеллигенции. В 1906 году вышла книга стихов — «Песни пролетариев» А. Я. Коца (Данина), начавшего свою литературную деятельность еще в 90-х годах. Творчество Коца, интеллигента-революционера, работника социал-демократического подполья, может служить наглядным выражением эволюции от романтико-аллегорической поэзии 90-х годов к боевой политической лирике 1905 года. Евгений Тарасов, прозванный «певцом декабрьского восстания», выпустил в 1906 году сборник «Стихи. 1903—1905», ознаменовавший путь поэта от подражательной лирики 1903—1904 годов к боевой поэзии декабрьских дней («Убить», «Око за око», «Смолкли залпы запоздалые», «Они лежали здесь» и др.). И. Привалов — рабочий-прядильщик, выходец из крестьян, организатор забастовочного движения среди ткачей, подвергавшийся неоднократно полицейским репрессиям, выступил с сатирическими куплетами по поводу августовского манифеста 1905 года о Государственной думе, а затем по поводу манифеста 17 октября; он писал памфлеты против черносотенцев и стихи о рабочей нужде; он создал, наконец, знаменитую песню «Прядильщики» (подражание Гейне), впервые появившуюся в журнале «Ткач» в 1906 году (все эти произведения были объединены в сборнике Привалова «Песни прядильщика», 1907). В мае 1905 года выступил рабочий поэт М. Микульчик, который ко времени выхода в свет своей первой книги («Стихотворения рабочего», 1906) был заключен за революционную деятельность в тюрьму. Как и у Е. Тарасова, у Микульчика подражательные лирические мотивы первых стихов уступили место высокой гражданской поэзии, отразившей чувства бдительности, классового братства, жгучей ненависти к врагам («Не верь врагам», «Жертвам 18 октября» и др.).

В годы первой революции определилось творческое лицо поколения ранних рабочих поэтов, вышедших частично из крестьянской, частично из ремесленной и полупролетарской среды и в прошлом идейно не связанных с революционным пролетариатом. К ним принадлежали Ф. Шкулев, Е. Нечаев, М. Савин, Ф. Гаврилов. Под влиянием революционных событий идеи гражданского самосознания взяли верх над мещанско-либеральными мотивами, наполнявшими в прошлом творчество этих поэтов; лирика их приобрела черты мужественности и оптимизма (сборники «Смелые

747

песни» Ф. Шкулева, «Песни рабочего» М. Савина, «На заре» Ф. Гаврилова и др.).

Революция вызвала к творческой жизни и множество начинающих рабочих поэтов, сгруппировавшихся вокруг легальных профсоюзных журналов 1905—1907 годов. Они выступили с целой серией стихотворений, посвященных труду рабочих различных профессий: булочников, печатников, ткачей, портных, бумажников, прядильщиков, граверов, бронзовщиков, металлистов. Творчество этих поэтов полностью основывалось на традициях рабочего фольклора. Эти поэты-самоучки подвергали поверхностной литературной обработке бытующие среди рабочих песни и стихи (так сложилась, например, песня фабричных: «У нас на Волге то направо»).

Не будучи достаточно совершенной в художественном отношении, массовая рабочая поэзия, однако, была сильна тем, что показывала тяжелые условия труда, выражала протест народных масс против насилия и нужды.

4

Период столыпинской реакции (1908—1912) был для пролетарской поэзии серьезным политическим испытанием. В обстановке разгрома революционного движения, наступления идеологической реакции, господства в литературе декадентства и мистицизма пролетарские поэты сумели сохранить верность реалистическим и демократическим принципам своего искусства. Горький подчеркивал крепкую веру «этих духовно здоровых людей в торжество добра, разума и правды», противопоставляя им господствовавший тип писателя-интеллигента — скептика, пессимиста и нытика, который «явно склонен ощущать мрачное, подчеркивать скотское и зверское». Горький ссылался при этом на стихи, опубликованные в сборнике «Галлерея современных поэтов» (1909). «Сотрудники этой „Галлереи“, — писал Горький, — рабочие, приказчики, люди тяжкого ежедневного труда, и все это — люди живой души».1 Горький отмечал «бодрое, дееспособное и часто восторженное» настроение большинства известных ему в эти годы самоучек-поэтов.

Пролетарская поэзия 1908—1911 годов прежде всего противопоставила себя ренегатско-веховской литературе, заклеймив ее праздность, эстетизм, предательство интересов народа:

Вам — «чары навии», рукоплесканья,
Пиры безумные, цветы ажурные...
Нам — жизнь в безвестности, снега изгнанья,
Могилы братские, скитанья бурные...

Вам — звоны сладостных цевниц,
Нам — цепи ржавые темниц...2

Подобные же стихи поэты обратили против либеральной интеллигенции, оказавшейся в большинстве своем по ту сторону баррикад (стихотворение «Интеллигенции» и др.). Поэты заявили о своей верности борьбе («Нет, цел наш стяг и невредим и в верных он руках» — из стихотворения неизвестного автора, опубликованного в большевистской газете «Вперед»), выступили с обличениями царя-вешателя, обрушились на ренегатов, нытиков, скрытых врагов.

748

Вот текст популярнейшей в те годы нелегальной сатирической песни, обличавшей царя (напечатана в подпольной солдатской газете «Штык»):

Всероссийский алкоголик,
Царь жандармов и штыков,
Царь-убийца, провокатор
И создатель кандалов,
Побежденный на Востоке,
Победитель на Руси.
Будь ты проклят, царь жестокий,
Царь, запятнанный в крови,

Всенародный кровопийца,
Покровитель для дворян,
Царь-убийца для рабочих,
Царь-убийца для крестьян.
Люд восстанет за свободу,
Победит тебя <и трон>,
Долю лучшую народу
Завоюет в битве он.1

Революционные настроения отразились и в отдельных сборниках рабочих-поэтов — в «Смелых песнях» Ф. Шкулева (1911), в «Стихотворениях» А. Белозерова (1910). Одновременно выдвинулись и новые авторы: Н. Рыбацкий (Чириков), питерский рабочий (из рыбаков), участник Обуховской обороны, прошедший многолетнюю школу ссылки и тюрьмы, где и было написано большинство его стихов («Песня пария», «Своя неосторожность», «Перестукиваемся», «Ночью» и др.); замученный царскими тюремщиками молодой рабочий Гмырев (Михайлов) — автор ряда талантливых лирических и гражданских стихов («Мои песни», «Набат», «Они победили», «После суда», «Полночная», «Сокол», «Я погибну» и др.).

Творчество некоторых пролетарских поэтов не было свободно в эти годы от чужеродных влияний. Сборник Е. Тарасова «Земные дали» (1908) отразил чувство растерянности поэта перед реакцией и лишь отдельными страницами мог напомнить читателям прежний творческий облик поэта. В целом же пролетарская поэзия решительно противостояла духу уныния и распада, охватившему в эту пору творчество буржуазных поэтов.

Борьбу с тлетворным влиянием буржуазного декаданса пролетарские поэты вели не только в своем творчестве, но и в публицистике, в критике. Еще в 1901 году Л. Радин в статье под характерным заглавием «Объективизм в искусстве и критике» разоблачал теорию «чистого искусства» и практику декадентской поэзии. Произведения декадентов, по его словам, знаменуют собой «упадок художественного творчества» и «ни о чем ином, кроме банкротства мысли, не говорят».2

В годы реакции большую воодушевляющую силу пролетарской поэзии отметила газета бакинских большевиков «Гудок». Рабочая песня, по словам этой газеты, «гремела, и разливалась, и возвещала всем людям, всем угнетенным и обиженным о своей воле, о своем желании переустройства человеческой жизни».3 С защитой принципов революционной поэзии, с гневным обличением сторонников «чистого искусства» в 1911—1912 годах выступали Демьян Бедный и критики-большевики.4

749

5

В январе 1912 года на конференции в Праге большевики оформились в самостоятельную партию. Последовавшие затем годы подъема революционного движения, рост кадров большевистской партии и развитие партийной печати вызвали новую активизацию пролетарской поэзии.

Громадную помощь оказали ей в эти годы Ленин и Сталин. Еще в апреле 1911 года в письме к Горькому В. И. Ленин говорил о внимании к творчеству рабочих поэтов.1 И. В. Сталин в передовой первого номера «Правды» (5 мая 1912 года) писал: «...рабочие-литераторы не падают готовыми с неба, они вырабатываются лишь исподволь, в ходе литературной работы. Нужно только смелее браться за дело...».2 После этого «Правда» не только открывает широкий доступ на свои страницы рабочим авторам, но и публикует ряд статей и обзоров, посвященных пролетарской поэзии.3 Литературный отдел «Правды» теснейшим образом связывается с рабкорами, опирается на их постоянную поддержку.

Большую работу по собиранию кадров рабочих поэтов и по их идейно-творческому воспитанию провел в эти годы Горький. В 1913 году Горькому было поручено руководство литературным отделом большевистского журнала «Просвещение», к участию в котором В. И. Ленин рекомендовал привлечь демократических писателей и поэтов.4 Редакция «Просвещения» посылала Горькому произведения рабочих авторов, с которыми Горький устанавливал непосредственную связь. В феврале 1913 года, в письме к рабочему поэту Е. Ганьшину (автору сборников «Искра», 1911; «Предрассветные песни», 1913; «Песни гражданина») Горький одобрил его за «бодрый тон стихотворений» и рекомендовал ему познакомиться с произведениями другого рабочего поэта, сибиряка Тачалова. Наконец, по приезде в Петербург, Горький объединяет вокруг себя поэтов-правдистов и выпускает «Первый сборник пролетарских писателей», значение которого он подчеркивает в предпосланной этому сборнику статье. Горький расценил этот сборник как «новое и очень значительное явление» в жизни рабочих поэтов: это явление «красноречиво говорит о росте интеллектуальных сил пролетариата».5 В сборник вошли произведения тридцати двух авторов, из которых семнадцать сотрудничали в «Звезде» и «Правде». Значительная часть принятых в сборник стихотворений (девятнадцать из пятидесяти) ранее были напечатаны в этих газетах. «Звезда» и «Правда» были подлинными центрами массовой творческой организации рабочих поэтов.

Свое влияние на литературное творчество рабочих партия осуществляла также через легальные большевистские журналы («Просвещение», «Работница») и через массовые культурно-просветительные организации рабочих (Лиговские вечерние классы, Народный дом Паниной и др.). Слушателями Лиговских классов в 1913 году был выпущен сборник стихов «Эхо ответное». В том же году рабочие авторы подготовили два сборника «Наши песни», из которых вышел в свет только один; второй был конфискован.

750

В среде пролетарских поэтов обозначился ряд новых имен. Ведущее место среди них занял Демьян Бедный, выступивший в «Звезде» весной 1911 года и ставший бессменным сотрудником «Звезды» и «Правды». Имя Д. Бедного заняло видное место как в развитии пролетарской поэзии предоктябрьских лет, так и в советской поэзии. Выдвинулись в 1912—1913 годах и такие авторы, как А. И. Маширов (Самобытник) — рабочий гравер, большевик с 1908 года, подвергавшийся за революционную работу неоднократным арестам и ссылке, автор сборников «Под красным знаменем» (1918) и «На перевале» (1920), в которые вошли стихи 1912—1914 годов, в том числе такие широко известные, как «Гребцы», «Ручьи», «Красный цветок»; Яков Бердников — рабочий путиловец, автор поэмы «Литейщики», фрагменты которой («Шуми, вагранка, дуй сильней») получили еще до их публикации широкое устное распространение; И. Садофьев (Аксень-Ачкасов) — рабочий фрезеровщик, осужденный в 1916 году за принадлежность к партии на ссылку в Якутию, поэт-правдист, позже — участник пролеткультовского движения; А. Поморский, Д. Одинцов, И. Логинов, А. И. Соловьев (Нелюдим), В. Зеленский (Котомка) и др.

Вот стихи этих лет, характерные своим бодрым тоном пробуждения, идеей дружной, неустанной борьбы:

Мы — родных полей ручьи...
Смело мы вперед несемся,
С чутким сердцем обоймемся
И об каменную грудь
Дружно в брызги разобьемся...
Не погибнем! Вновь сольемся —
И опять в свободный путь!

(А. Маширов).

Период 1912—1914 годов ознаменовался в пролетарской поэзии возрождением, на новой тематической и идейной основе, мотивов революционно-патетической лирики 90-х годов. Живой почвой для воскрешения этих мотивов послужили подъем массового рабочего движения и то ощущение близости революции, которое стало господствующим в настроениях рабочих поэтов. Пафос поэзии этого периода был, однако, существенно отличен от пафоса поэзии 90-х годов, поскольку он отразил в себе богатый опыт реалистической песенной поэзии, накопленный пролетариатом за двадцать с лишним лет. Авторы призывно-романтических стихов 1912—1914 годов были одновременно газетчиками, сатириками, обслуживающими самые насущные политические нужды рабочего класса.

Чувством пролетарского коллективизма, верой в неизбежность социальных перемен было проникнуто творчество большинства названных нами поэтов. Черты эти были запечатлены в символико-романтических образах, рисующих «зарницы» будущей грозы (А. Маширов), свет «лучезарного нового города», очертания могучих дворцов (А. Поморский). Широко пользуются поэты пейзажно-лирическими образами, в которых они выражают свои предвесенние бодрые чувства. В духе реалистической аллегории создаются также широко популярные рабочие песни: «Мы кузнецы» Ф. Шкулева и «Рабочий дворец» А. Поморского.

Общественный подъем отразился и в газетной поэзии — в стихах и баснях, откликавшихся на политические даты, на рабочие и студенческие демонстрации, на противонародные действия властей (басни Д. Бедного, «Стачка» А. Поморского, «Первое мая» А. Белозерова и др.). Восстанавливается связь поэтов с профсоюзной прессой; журналы «Металлист»,

751

«Текстильный рабочий», «Вестник портных» широко предоставляют свои страницы поэтическим корреспонденциям рабочих, фельетонам на злободневные темы, песням и стихам.

Многие поэты 1912—1914 годов стали активными участниками большевистской прессы в 1917 году. Но между этими двумя периодами лежали годы империалистической войны, когда рабочая поэзия очутилась в исключительно трудных условиях.

Уже в начале войны все большевистские газеты были разгромлены, журналы профсоюзов закрыты, рабочие поэты арестованы, посажены в тюрьмы, отправлены на фронт. Волна шовинистической пропаганды захватила не только весь лагерь декадентской поэзии, но — на первых порах — и многих представителей мелкобуржуазной художественной интеллигенции, выступившей с лубочно-патриотическими стихами, дешевыми фронтовыми агитками и т. д. Этой волне мужественно противостояли передовые русские писатели, возглавляемые М. Горьким; по настроениям своего творчества к ним примыкали пролетарские поэты.

В годы войны Горький совместно с А. П. Чапыгиным приступает к организации второго сборника пролетарских писателей, но выпустить его удается лишь после Октября. Рабочие поэты используют скудные легальные возможности, предоставляемые им страховыми и профсоюзными изданиями («Вопросы страхования», «Голос печатного труда», «Наша газета»). В большинстве же своем рабочие авторы пользуются средствами подпольной агитации — участвуют в составлении прокламаций, «негласных» брошюр, рукописных журналов и т. д.

Так рождалась антивоенная рабочая поэзия. Из окопов выходит острый антимилитаристический памфлет «На темы дня», распространявшийся в списках среди рабочих и солдат. Поэт Иван Логинов пишет «Марсельезу социал-шовинистов», которая за короткое время распространяется по крупнейшим городам и фронту; в ней обличаются дутые российские патриоты-меньшевики, пошедшие на выучку к махровым реакционерам.

Антивоенные стихи пишут Д. Бедный, А. А. Богданов, И. Садофьев и др. Отношение пролетарских поэтов к шовинистическим песнопениям буржуазных литераторов ярко выразилось в памфлете И. Логинова «Литература наших дней», направленном против Л. Андреева, Ф. Сологуба и клики «лукоморских певцов» (сотрудников шовинистического журнала «Лукоморье»).

6

Возобновившаяся в мае 1917 года большевистская «Правда» в специальном обращении к пролетарским писателям указывала:

«Полного расцвета пролетарское искусство достигнет, конечно, только в социалистическом строе. Но уже теперь, когда сброшена часть оков, лежащих на пролетариате, — искры свободного искусства должны разгореться в яркое пламя.

«Этого властно требует момент. Этого требует революция».1

В самом ходе революции, как справедливо подчеркивала «Правда», «искры свободного искусства» (т. е. принципы новой поэзии) должны найти широкое творческое применение. Весь свой опыт, всю проникновенную силу лирики, всю романтику песен, весь пафос сатиры пролетарская

752

поэзия должна была направить на достижение поставленных перед народом исторических задач.

Партия, как и прежде, через свою печать, а также и через специально созданные организации и клубы («Общество пролетарских искусств», солдатский социал-демократический клуб «Правда», клуб первого Петроградского городского района, матросские клубы в Ревеле и Гельсингфорсе) руководила массовым литературно-творческим движением рабочих и солдат. «Правда», «Окопная правда», «Окопный набат», «Солдатская правда», «Социал-демократ», «Волна», «Деревенская беднота», «Голос правды» и другие большевистские газеты широко использовали политическую поэзию рабочих для борьбы с правительством министров-капиталистов и его эсеро-меньшевистскими приспешниками.

Революционная поэзия, применяя весь арсенал газетно-листовочного искусства, стала теперь мощным орудием пропаганды большевистских лозунгов в массах. Все факты борьбы за осуществление социалистической революции, все события 1917 года — от массового братания на фронте до подавления корниловского мятежа, от идейного разгрома меньшевиков и эсеров и до Октябрьского вооруженного штурма — составили содержание рабочей поэзии 1917 года. Факты эти не просто отражались в стихах: они служили поводом для политических обобщений, для злободневной сатиры, для развития принципов агитационного политического искусства («К рабочим Европы» И. Логинова, «Песня о красном знамени» А. Богданова, «Красные цветы» Самобыткина и др.).

За время от весны до осени 1917 года заметно расширились кадры пролетарских поэтов. Их творческое ядро образовали поэты-правдисты старшего поколения: Д. Бедный, А. Богданов, И. Логинов, А. Поморский, Я. Бердников, А. Белозеров, А. Маширов. Большого размаха достигло литературное творчество солдат-фронтовиков. Издавались специальные солдатские газеты и рукописные журналы на фронтах, устраивались митинги с чтением стихов, изготовлялись листовки для распространения их в немецких окопах. Из числа русских солдат выдвинулись такие одаренные лирические поэты, как С. Ефремов (автор сборника «Песни солдата», 1919), Н. Щербаков и др. За короткий период солдатская поэзия проделала путь от тоскливых окопных песен до ярких политических стихотворений, составивших единый творческий поток с произведениями рабочих поэтов.

7

«Социальная революция XIX столетия (т. е. революция пролетарская, — Ред.) не может черпать свою поэзию из прошлого: она должна ее черпать из будущего... Прежним революциям необходимы были всемирно-исторические воспоминания о прошедшем, чтобы заглушить в себе мысль о собственном содержании. Революция XIX века должна предоставить мертвецам хоронить своих мертвых, чтобы уяснить себе собственное содержание. Там фраза преобладала над содержанием, здесь содержание преобладает над фразой».1

Эти слова Маркса служат ключом к пониманию не только идейных, но также стилевых и художественных особенностей пролетарского литературного творчества. Служа делу социалистической революции, оно могло черпать свое вдохновение «только из будущего», оно полно было поэтому

753

боевого революционного пафоса; оно отличалось поэтому разносторонностью содержания, которое у него «преобладало над фразой».

Этого уровня пролетарская поэзия достигла не сразу. Путь ее развития был путем борьбы за реализм, за преодоление абстрактности и схематизма, за правдивое и конкретное изображение жизни. На этом пути пролетарская поэзия пережила этап ученичества, наивного подражания старым поэтическим образцам.

В поисках конкретных форм выражения своих гражданских чувств поэты обращались иногда к «высокому» патетическому словарю, к проклятиям по адресу «вампиров», «демонов алчности», «идолов богатства» и т. д. Для передачи величия надвигавшихся революционных событий они пользовались старыми поэтическими аллегориями вроде «девятого вала», «храма свободы» и т. п. Воспевая труд, они прибегали часто к натуралистическому копированию ритма машины. В бытовой лирике они иногда обращались к традиционным образам, интонациям и сюжетам.

Но все эти явления были характерны главным образом для раннего периода развития пролетарской поэзии, а в последующие годы — лишь для представителей отсталой в культурном отношении части рабочих. Самостоятельный стиль пролетарского творчества складывался в практике ведущих поэтов; стиль этот в историко-литературном плане был связан с двумя плодотворнейшими традициями русской поэзии — с традициями художественного реализма XIX века и лучшими образцами народного творчества.

Своими учителями передовые рабочие поэты считали Пушкина и декабристов (с которыми они связывали пафос гражданственности), Кольцова и Никитина (у которых они заимствовали народно-песенные формы поэзии), наконец, Некрасова и революционных демократов, которые были их ближайшими предшественниками. В творчестве некоторых авторов заметно было также известное влияние западноевропейской революционной поэзии, в частности Гейне (у И. Привалова), Беранже (у И. Логинова, А. Скорбина), Уитмэна и Верхарна (у ряда поэтов).

Отношение пролетарских поэтов к современным им буржуазным литературным течениям, особенно к символизму, было резко враждебным. Однако в отдельных случаях авторы пользовались элементами символистской поэтики, причем влияние символизма на рабочих поэтов, как правило, носило внешний, преходящий характер. На это в свое время обратил внимание Горький: «...большинство пьес, — указывал он в 1911 году, — пишется под явным влиянием „Жизни Человека“, „Царя Голода“, но и это влияние — внешнее: берут форму, а не настроение автора, не его отношение к жизни».1

Что касается традиций устной поэзии, то на них ориентировались, в конечном счете, все пролетарские стихотворцы. Вне этих традиций было бы немыслимо создание боевых рабочих песен, завоевавших такую широкую популярность в России; невозможны были бы также достижения пролетарской сатиры, использовавшей для своих целей все формы народной шуточной и обличительной поэзии — от прибаутки и басни до частушки, райка. Однако пролетарские поэты не подчиняли своего творчества фольклорным традициям, а многосторонне осваивали их. Формы устной поэзии приобретали гибкость и новизну благодаря вкладываемому в них новому политическому содержанию; традиционные образы басен, сказок, стихов переосмыслялись авторами в плане злободневных явлений общественной

754

жизни. Так возникли политические сказки («Сказка о попе и чорте», «Сказка о зайце и сером волке»), басни («Осел и собака», «Крестьянин и комар»), плясовые песни («Камаринская» в разнообразных сатирических вариациях) и т. д. Особо следует отметить тягу поэтов к эпической форме стиха, к народным эпическим аллегориям. На этом пути возник целый цикл песен о рабочих-богатырях, песен о кузнецах, кующих счастье народу («Песня кузнеца» А. Микульчика, «Мы кузнецы» Ф. Шкулева, «Кузнец» Е. Андреева, «Кузнец» А. Тельзнера).

Пролетарские поэты оставили в поэзии революционной эпохи глубокий след. Ошибкой было бы считать, что их учениками и продолжателями явились поэты Пролеткульта, которые на самом деле своим отрывом от масс, от революционной практики, от жизни противопоставили себя реализму дооктябрьской рабочей поэзии.

Историко-литературное значение пролетарской поэзии 1890—1917 годов заключается в том, что опыт ее существенным образом сказался в творчестве поэтов советской эпохи — в традициях советской политической лирики, в разработке жанра советской массовой песни.