I

И. Ениколопов

ГРИБОЕДОВ

в

ГРУЗИИ

При участии

М. Заверина

Под редакцией

О. Поповой

_______________________

Издательство

Заря Востока

Тбилиси

1954

II

III

А. С. Грибоедов. Портрет  —  гравюра на дереве Н. Чернышкова

IV

V

ПРЕДИСЛОВИЕ

Последние годы жизни Грибоедова тесно связаны с Грузией. Этому важному периоду жизни поэта и посвящена книга И. К. Ениколопова, которому удалось использовать ряд новых материалов о Грибоедове и лицах, окружавших его в Грузии. Материалы эти извлечены либо из фондов Государственного архива Грузии, либо найдены в старых, забытых ныне печатных изданиях.

Пути изучения жизни и творчества Грибоедова трудны, ибо ни семейный, ни личный архив писателя до нас не дошел. Исследователю приходится прослеживать жизненный и творческий путь Грибоедова по материалам, собранным и собираемым на протяжении многих лет по крупицам. Настоящая книга наглядно свидетельствует о том, что процесс разыскания и систематизации материалов о Грибоедове еще далеко не закончен.

В книге публикуется новый, не известный прежде документ, написанный рукой Грибоедова и найденный И. К. Ениколоповым в фондах Государственного архива Грузии — «Сведения относительно Тифлисского благородного училища». Документ этот еще раз говорит о многообразии обязанностей, возложенных на Грибоедова в 1827 году. Приводится в книге и обнаруженное доцентом А. Иоселиани «Мнение» декабриста И. Г. Бурцова о «Российской закавказской компании», создание которой проектировалось Грибоедовым и Завилейским. Интересен и анализ «Мнения» Бурцова, сопоставляемый в книге с Уставом Союза Благоденствия, членом которого был Бурцов, и с «Практическими началами политической экономии», составленными декабристом Пестелем.

«Мнение» И. Г. Бурцова резко отличается, как мы теперь можем убедиться, от «Замечаний» М. С. Жуковского, которые еще совсем недавно, до исследования историка О. П. Марковой, приписывались декабристу Бурцову.

Как ни осторожен был Бурцов в своем отношении к проекту Грибоедова и Завилейского (в «Мнении» указывается, например, что не следует чрезмерно увлекаться развитием новых видов промышленности в Закавказье и рекомендуется заниматься уже освоенными

VI

отраслями промышленности), он твердо полагал, однако, что «компания, устроенная на обдуманных правилах и составленная из одних русских акционеров («без капиталов чужеземных»), принесет великую пользу государству».

В противовес Бурцову, генерал-интендант Кавказского корпуса М. С. Жуковский, обладавший, — нужно отдать ему справедливость, — незаурядным умом и находчивостью в своих нападках, сделал все, чтобы погубить Проект Грибоедова, представляя статьи Проекта в превратном, искаженном свете.

Не возражая в принципе против пользы учреждения частных компаний, «ибо и подлинно одному частному лицу нельзя так успеть, как компаниею», Жуковский вместе с тем заявлял, что и без компании благосостояние Грузии «может быть доведено до желаемой цели теми мерами, на которых основано и возросло благосостояние России», что и без компании русское правительство может помочь процветанию края «законами», «правосудием», «защитою от внутренних и внешних неприятелей».

Жуковский, утверждая, что компания с ее привилегиями на 50 лет скорее явится тормозом на пути развития промышленности в Закавказье, чем двигателем ее по пути развития, искажал основной, прогрессивный по своему характеру, замысел Грибоедова, подробно изложенный им во Вступлении к проекту устава: «...Компания испрашивает себе некоторые исключительные преимущества: но она далека от того, чтобы вредить другим производителям; ибо не токмо не намерены сохранять в тайне, употребляемые ею средства усовершенствования разных родов промышленности, но напротив того, доступ открыт будет всякому желающему освоиться с предметами ее упражнений... для изучения ремесл общеполезных... употребление орудий дотоле здесь небывалых...» «По окончании привилегии Компании... какая масса людей полезных распространится из ее мастерских по всем сторонам закавказским!» — писал Грибоедов.

Реакционная сущность «Замечаний» Жуковского на Проект Грибоедова совершенно ясно видна из его возражений против улучшения положения крестьян, которые должны были быть закреплены за компанией сроком на 50 лет. На слова Грибоедова, что «в нужде и недостатках всякого рода редко преуспевают добродетели», Жуковский возражает: «Видим диких и нагих лапландцев, по нашему понятию беднейших, а по ихнему довольных, и имеющих добродетели в высшей степени государственные — сколько понятия их достигают».

Крепостнику Жуковскому вторит в унисон и Паскевич: «Греки и римляне были добродетельнее в бедности, нежели когда сделались богаты».

Реакционной является позиция Жуковского в вопросах культурного расцвета страны:

«К чему же заводить тут лицей и университеты?» — спрашивает он. И отвечает: «Время может довести и до сих заведений, подобно тому, как и в Европе не вдруг все заведено». Характерна позиция Жукавского и в вопросе о развитии в стране промышленности. Она сводится, в сущности, к вопросу — зачем торопиться?

VII

«...Чтобы довести до фабрик, сколько веков провели европейские государства и наконец Россия», — говорит он.

В недрах архива Паскевича, а затем и его заместителя, барона Розена, погиб, как показывает И. К. Ениколопов, Проект Грибоедова, чрезвычайно важный для понимания его политических и социально-экономических взглядов.

Исследования о жизни и творчестве Грибоедова за истекшие 125 лет со дня его смерти обогатили наше представление о нем, как о великом писателе и выдающемся дипломате. Грибоедовский проект «Российской закавказской компании», ставший предметом пристального изучения лишь в последнее время, позволяет со всей широтой поставить вопрос о Грибоедове и как о государственном деятеле большого масштаба.

Нельзя не вспомнить при этом слов Пушкина, еще в 1829 году понявшего, какую огромную культурную силу теряла Россия в лице Грибоедова: «Способности человека государственного оставались без употребления; — писал поэт. — Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, — когда случалось им говорить о нем, как о человеке необыкновенном. Люди верят только славе и не понимают, что между ими может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в Московском Телеграфе...» («Путешествие в Арзрум»).

Документальный материал о Проекте Грибоедова, снабженный автором книги интересными фактическими справками, показывает отношение Грибоедова к вопросам развития торговли, вскрывает те источники, которые могли лечь в основу проекта «Российской закавказской компании»: возможность знакомства Грибоедова с «Уложением царя Вахтанга», с материалами, собранными «Комитетом о сельском в Грузии хозяйстве».

Интересно раскрыт в книге и круг участников проектируемой компании, впервые в грибоедовской литературе даны развернутые характеристики некоторых из них: П. Д. Завилейского, Никиты Всеволожского, Е. Г. Чиладзе, Н. М. Сипягина, А. Г. Чавчавадзе.

Собранный И. К. Ениколоповым материал о жизни Грибоедова в Грузии приобщает читателя к той стороне жизни и деятельности великого поэта, которая до сих пор была предметом изучения лишь узкого круга исследователей-специалистов. В этом, несомненно, большая заслуга автора книги.

Новая книга И. К. Ениколопова, построенная, в основном, по хронологическому принципу (отчего некоторые темы, затронутые автором, проходят через ряд глав книги), позволяет проследить основные этапы жизни Грибоедова в Грузии, помогает воскресить в памяти своеобразную жизнь старого Тбилиси и выявить некоторые новые факты в биографии Грибоедова (неоднократные поездки его в Кахети, возможные знакомства Грибоедова в столице Грузии).

Прожил Грибоедов в Грузии, в общей сложности, всего около четырех лет. Но то были годы его напряженного творческого горения, оставившие глубокий след и в русской литературе, и в истории

VIII

русской дипломатии, и в жизни Грузии, ставшей для русского писателя второй родиной.

История не долгой, но яркой жизни Грибоедова в Грузии раскрывает одну из интереснейших страниц русско-грузинских культурных отношений, одну из славных страниц летописи нерушимой дружбы русского и грузинского народов.

О. ПОПОВА

________________

В цитатах сохранена, в основном, орфография и пунктуация оригиналов.

1

ПРИЕЗД ГРИБОЕДОВА В ГРУЗИЮ

«Скажите Нине, что это продолжаться не будет и что скоро, не больше как через два года, я сделаюсь отшельником в Цинондалах»1, — писал А. С. Грибоедов в 1828 году, когда, казалось, высокий пост полномочного министра-резидента в Иране создавал ему, столь недавно начавшему свою служебную карьеру, более чем завидное положение.

Решение поселиться в Грузии, где поэт мог бы посвятить себя любимому «поприщу» — литературе и осуществлению проекта Закавказской компании, если бы таковой был утвержден правительством, — находит отражение и в письмах Грибоедова и в его «записках» к Паскевичу2.

Мысль навсегда связать свою судьбу с Грузией зародилась у Грибоедова не случайно: она явилась следствием его глубокого изучения страны, быта и нравов населяющего ее народа.

Уже первые страницы дневника, рассказывающие о посещении Грузии в 1818 году, показывают, как радостно воспринимал Грибоедов ее природу, какой большой интерес вызвали в нем и славная история страны, и «живые свидетели прошлого» — памятники старины, и пленительные «утренние песни грузинцев»3.

2

Впечатления от Грузии отражены не только в дневниковых записях поэта, в его поэзии, но и в первоначальной редакции комедии «Горе от Ума». Так, Чацкий в монологе из 4-го действия (10-е явление) сравнивает быстроту распространения сплетни о его сумасшествии с разрушительным обвалом в горах Кавказа:

. . . . . Я был в краях,
Где с гор верьхов ком снега ветер скатит,
Вдруг глыба этот снег, в паденьи все охватит,
С собой влечет, дробит, стирает камни в прах,
Гул, рокот, гром, вся в ужасе окрестность.
И что оно в сравненьи с быстротой,
С которой чуть возник, уж приобрел известность
Московской фабрики слух вредный и пустой1.

Но Грибоедова поражают не только величественные картины кавказской природы: от его взора не укрываются и тяжелые стороны жизни народа, и произвол царских чиновников, и «мерзости провиантских комиссаров», которые «не скупают во-время хлеб, все хотят дешевле. Время уходит, и они, в зимнюю пору и в отдаленных местах, подряжают несколько тысяч арб; волы падают без корма. За отпуск пыли деньги выморжают. Жители обременяются и войска не довольствуются во-время»2.

Первое пребывание Грибоедова в Тбилиси было не долгим: приехав в столицу Грузии 21 октября 1818 года, он выехал из нее в Иран 28 января 1819 года.

В ту пору в Тбилиси, не оправившемся еще от следов варварского разорения Ага-Магомет-ханом в 1795 году, насчитывалось, вместе с расположенными в нем войсками, около 40 тысяч жителей. Во многих частях города на месте прежних улиц и площадей видны были либо пустыри, либо остатки разрушенных стен. Все население города ютилось в трех тысячах домов, из которых фактически лишь треть была пригодна для жилья. Скученность населения, сосредоточившегося преимущественно в центральной части города (жители Тбилиси не решались селиться по левому берегу реки Куры, так как были напуганы прежними набегами абрагов3), усугублялась

3

еще присутствием русских войск, расположенных на постой в квартирах обывателей. Все это вынудило Ермолова, управлявшего краем, принять меры к застройке города и к его расширению.

Пожелавшим переселиться в Россию вюртембергским немцам-«сектаторам»1 были предоставлены по прибытии в Грузию (в 1818 году) земли в лучших частях края: земледельцам — неподалеку от Тбилиси, а ремесленникам — участки в городе. Тогда же началось строительство каменных казарм на Авлабаре и здания штаба армии, провиантского депо — в верхней части города; приступили также к перестройке здания дворца.

В этом смысле справедливо замечание Грибоедова в его письме к редактору «Сына отечества» от 21 января 1819 года о том, что «город приметно украшается новыми зданиями».

В этом же письме Грибоедов делится некоторыми своими впечатлениями о Тбилиси: «На крытых улицах базара, — пишет он, — промышленность скопляет множество людей, одних для продажи, других для покупок...» «В караван-сарай привозятся предметы трудолюбия, плоды роскоши, получаемые через Черное море, с которым ныне новое ближайшее открыто сообщение сквозь Имеретию. В окрестностях города вюртембергские переселенцы бестревожно обстраиваются...

Вечером в порядочных домах танцуют, на саклях (террасах) звучат бубны, и завывают песни, очень приятные для поющих»2.

За время своего первого пребывания в Тбилиси Грибоедов приобретает знакомства не только среди чиновников управленческого аппарата, но и среди местного, коренного населения. С годами связь с местным населением все более и более крепнет и приводит Грибоедова, наконец, к решению связать свою деятельность с Грузией, свою личную судьбу — с Н. А. Чавчавадзе.

4

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГРИБОЕДОВА В ИРАНЕ

(1819 — 1821 гг.)

Главной задачей Грибоедова в его дипломатической деятельности было установление прочных торговых отношений между Россией и Ираном. Отношения эти, имевшие долгую традицию, с 1804 года были нарушены беспрерывными войнами между двумя государствами.

Гюлистанский договор 1813 года, положивший конец войнам, открывал широкие возможности для нового развития торговли. Но возможности эти оставались неиспользованными — договор был обнародован лишь 18 июля 1818 года. С момента его обнародования главной целью русской миссии стало его энергичное претворение в жизнь.

Так, в инструкции, подписанной министром иностранных дел Нессельроде, с замечаниями министра финансов указывалось, что необходимо: «Приобрести в самой Персии достоверное сведение: 1) о числе ханств, городов, селений, народа и о роде правления каждого ханства. 2) какого рода подати... 3) какие продукты почитаются в Персии главнейшими и куда высылаются... 4) о дорогах... 5) в каких именно местах удобнее и выгоднее учредить можно торговые наши конторы...» и т. д. Далее в инструкции говорилось: «Впрочем местное соображение может открыть более видов, о которых здесь подробного изложения сделать не можно»1.

5

Русская миссия находилась тогда в столице Южного Азербайджана — городе Тавризе, где жил наследник шахского престола Аббас-Мирза, руководивший внешней политикой страны. На него большое влияние успела приобрести английская миссия, также расположенная в Тавризе.

Вытесняя (особенно с 1809 года) своего конкурента — Францию из Ирана, Англия, связанная с последней договором, воспользовалась тем, что в стране отсутствовали представительства других держав, и за короткое время, используя тракт Трапезунд — Тавриз (через Баязет и Диадин), захватила главенствующую роль в торгово-промышленной жизни Ирана.

Однако английским планам захвата иранского рынка был нанесен сильный удар войной, начавшейся между Ираном и Турцией, которая всецело подчинилась к тому времени английскому влиянию.

С войной было прервано движение по тракту Трапезунд — Тавриз, вследствие чего прекратилась доставка английских товаров в Северный Иран.

Имея в виду это обстоятельство, русская миссия передавала в секретном сообщении на имя Ермолова: «Мы теперь более нежели когда-либо имеем случай распространить наши коммерческие сношения с сим государством»1. Следствием этого сообщения было то, что вскоре был налажен экспорт товаров из Закавказья в Иран, принявший сразу же внушительные размеры.

Большая заслуга в успешном осуществлении этого мероприятия должна быть, по справедливости, приписана Грибоедову, заменявшему долгое время главу русской миссии в Тавризе Мазаровича, который выезжал в Тегеран для свидания с шахом.

Авторитет Грибоедова-дипломата уже в этот период был очень высок, а престиж Мазаровича все более падал. Не случайно современники называли Мазаровича «авантюристом» (В. Андреев) и «взяточником» (Я. Ваценко), считали, что он «роняет честь своего звания» (Н. Н. Муравьев).

Новая обстановка, сложившаяся в Иране, заставила Ермолова ускорить проведение в жизнь давно

6

задуманного им большого проекта транзитной торговли Западной Европы и России с Ираном через Грузию. Для этого, совместно с Гамба, французским консулом в Тбилиси, на Кавказе стали вырабатывать правила льготной торговли с Ираном. Работа проводилась в большой тайне, так как «от прозорливости англичан не ускользнула опасность принятия этой мысли русским правительством, но дело ведено было Ермоловым так быстро, что английской дипломатии не оставалось возможным препятствовать ему»1.

Нет сомнений в том, что Грибоедова вызывали из Тавриза в Тбилиси с тем, чтобы он мог принять участие в подготовке проекта договора о транзитной торговле (по свидетельству С. Бегичева, Грибоедов в течение трех лет пребывания в Иране часто приезжал в Тбилиси)2.

Новый проект, в сущности, вел к осуществлению некоторых важных условий Гюлистанского договора, по которому русские купцы получали право свободной торговли в Иране, а иранские — в России; русским купцам предоставлялся ряд льгот и привилегий: установление 5-процентных ввозных пошлин, освобождение от уплаты внутренних таможенных пошлин и т. д.

8 октября 1821 года был опубликован утвержденный Александром I указ, содержавший 11 статей (сроком на 10 лет). Указ устанавливал, в частности, обложение европейских товаров, — а в том числе привозимых и из Ирана, — пошлиной только в 5 процентов с объявленной цены.

В годы пребывания в Иране Грибоедов уделял много времени и своим творческим замыслам. Он продолжает работать над комедией «Горе от Ума», пишет поэму «Путник» (или «Спутник»), от которой сохранился лишь отрывок — «Кальянчи».

Недавно в Центральном государственном архиве Грузии нами обнаружен интересный документ: отношение Мазаровича к управляющему гражданской частью на Кавказе, генералу А. А. Вельяминову за № 185 от 5 декабря 1820 года из Тавриза (в бытность там секретарем Грибоедова), в котором говорится: «Несколько дней тому назад двое бродяг... прежние выходцы из

7

Казахской дистанции... вывели в здешний базар на продажу похищенного ими Маркобинского селения (сел. Марткоби — И. Е.) мальчика грузина Татия. Я представлял здешнему правительству о беззаконности такого поступления, но иноземца ли голос будет уважен, когда восстает против издревле укрепившихся обычаев в чужом народе?

Служащий при миссии господин Лорис-Меликов по моему приказанию силой извлек из Шахзадинского1 дворца маленького несчастливца, которого я ныне с караваном отправляю в Карабах с извещением о нем письмом к г. полковнику Реуту, о чем вашему превосходительству донести честь имею»2.

Случай освобождения из неволи отрока-грузина и отправки его на родину с караваном и нашел, можно предполагать, претворение в поэме Грибоедова «Путник» (или «Спутник»), дошедший до нас лишь в отрывке, под заглавием «Кальянчи». В поэме, по свидетельству В. К. Кюхельбекера, была «прекрасно изображена Персия», что дало впоследствии Кюхельбекеру повод в стихотворении «К Грибоедову» вспоминать

Певца, воспевшего Иран —
И — ах! — сраженного Ираном.

Грибоедов выехал из Тавриза лишь в конце 1821 года, в самый разгар ирано-турецкой войны. Он был направлен к Ермолову для точного информирования о положении дел в Иране3.

8

ТБИЛИССКИЕ ГОДЫ

По пути из Тавриза в Тбилиси Грибоедов сломал себе руку. Длительное лечение перелома послужило для него одним из предлогов, чтобы оставить Иран, где службою с Мазаровичем он стал тяготиться, и перевестись при поддержке Ермолова в Тбилиси. Вот почему Ермолов, умалчивая о настоящих причинах перевода Грибоедова в Тбилиси, писал Нессельроде дипломатично:

«С сожалением должен я удалить его (Грибоедова) от занимаемого им места, но зная отличные способности молодого сего человека и желая воспользоваться приобретенными им в знании персидского языка успехами, я покорнейше честь имею просить определить его при мне секретарем по «иностранной части».

Просьбу Ермолова удовлетворили, и Грибоедов, приехавший в Тбилиси в ноябре 1821 года, с 19 февраля 1822 года назначен был чиновником при Ермолове «по дипломатической части». Служба при Ермолове стала для Грибоедова временем длительного «досуга», так как Ермолов не обременял его служебными делами. Однако для деятельного, живого, энергичного Грибоедова пребывание в Тбилиси не прошло бесследно: он с глубоким интересом наблюдал новую для него страну. Самый город Тбилиси, представлявший тогда интереснейшую, чрезвычайно своеобразную картину, весьма поучительную для наблюдательного ума, давал обильную пищу для общих заключений об этой стране, которые и легли позднее в основу проекта Грибоедова о Закавказской компании.

9

Описание Тбилиси тех лет представляет с этой точки зрения для нас большой интерес. Обратимся поэтому к правдивой картине жизни тогдашнего Тбилиси, которая запечатлена неизвестным автором в статье под оригинальным названием: «Впечатления и воспоминания покойника»1.

«Мы пошли прогуляться до базара... подходя к караван-сараям или к базару, то есть, к самой деятельной части города, были пробуждены странным стуком, шумом, криком и разнообразною пестротой народу.

Тут в открытых лавках, окружающих небольшую площадь, медники сколачивали из красной листовой меди большие котлы и, ударяя в меру, производили однообразный страшный стук... Далее горшечники очень искусно вывертывали из желтой глины огромные кувшины, ведра в полтора, для воды и для вина. Но занимательнейшие ряды — золотых и серебряных дел мастеров, которые на воздухе плавят металл, куют его, раздувают и стучат, а иные поджав ноги тут же пилят и обделывают самые тонкие вещи — набор на уздечки, или запонки, перстни и всякие украшения, не только для лошадей, но и для щеголих грузинок. Не менее занимательны также ряды сапожников, портных и шапочников, которые в своих лавках открыто сидят на пятках, кроят и шьют, стучат и кричат; тут же сидя мерки снимают и примеривают; тут же едят что-нибудь и запивают из кувшина чахирем. К этому нужно прибавить беспрерывную толкотню всякого народу с ношами и без нош, вечный говор и шум, смесь разных костюмов... и вы можете представить себе картину этой вечной ярмарки в одной части города, тогда как в других все пусто и спокойно. Все это на первый раз чрезвычайно занимательно. Весь базар состоит из нескольких улиц и площадок, наполненных с утра до вечера народом; в каждой улице и на площадке ряды с лавками одного цеха ремесленников или фабрикантов. В середине этого базара помещаются три больших караван-сарая; один из них против моста выходит красивою колоннадою. К караван-сараям беспрестанно приходят или из них отходят верблюды с большими тюками товаров.

10

Весь город расположен в тесном ущелье, которое ограждается оконечностью высокого кряжа гор, идущих от запада. Это самое причиною нестерпимых жаров и духоты в городе летом, когда лучи солнца отражаясь от гранитных скал, сгущают и распаляют воздух, который может очищаться только восточными ветрами. Город по правую сторону Куры разделяется на две части: новую верхнюю и старую нижнюю. Первая заключает в себе все русские здания европейской архитектуры, начиная от Петербургской заставы до Эриванской площади. Эта часть несколько возвышеннее и в ней не так душно жить, как в нижней, расположенной от Эриванской площади далее между старою крепостью и берегом Куры за серногорячими банями. Тут грузины живут очень тесно в своих глиняных и каменных, до половины врытых в землю, домах». Далее неизвестный автор рассказывает:

«Азиатская или нижняя часть города состоит из множества небольших кварталов, ограничивающихся глухими стенами, которые отделяются между собой кривыми узкими улицами... В верхней части города есть три хорошие площади: Николаевская, Александровская и Эриванская, обстроенные лучшими домами европейской архитектуры в два и три этажа с колоннами и крышами. Только площади неправильной фигуры и недовольно обширны... Почти на каждой площади есть гауптвахта. Казенные дома присутственных мест, магистрата, азиатского училища и полиции очень хороши. Даже съезжий дом с каланчою первой части имеет хороший вид. Эриванская площадь обставлена лучшими домами корпусного штаба, управляющего комиссариятскою комиссиею и других. За то ремесленных вывесок в городе очень мало. Немцы — портные, сапожники и часовые мастера живут рядом в одной улице близ базара. Магазинов вовсе нет, выключая одного французского, де-Кастелло, с хрустальною посудой. Ресторации очень плохи, и тех не много. Никольская уединенная прибрежная площадь обставлена немногими хорошими домами, из которых лучший князя Мадатова...

За большим мостом, на скалистом берегу Куры, построена генералом Ермоловым новая крепость Метехская, в виде обширного замка с казематами и зубчатыми башнями в три этажа. Этот замок необыкновенного вида составляет лучшее украшение города. Тут военный

11

ордонанс-гауз, арестантская для заключения важных преступников и больница их. Против того замка, над азиатскою частью города, остались по горе разрушенные стены старого замка и турецкой крепости, которая еще при генерале Ермолове занималась караулом; но он снял с нее всю кирпичную одежду, из которой выстроил новый Метехский замок, а оставшиеся подвалы обратил в пороховые погреба. Под развалинами старой крепости из оврага вытекает горный ручей, впадающий у нового замка в Куру; крутые и скалистые берега его усажены виноградником, а внизу мост и у моста серногорячие бани.

Ниже моста, по берегу, на левой же стороне Куры, расположен сенной рынок...

Далее, по берегу, вверх реки, расположены немецкие колонисты до деревни Куки. Ниже моста, за Метехским замком, находится меньшая часть города, Авлабаром называемая, которая населена грузинами; в ней своя церковь и базар... Ниже Авлабара, версты две, красуется военный госпиталь на урочище, называемом Атлуг, где есть слободка госпитальных служителей и дома чиновников».

Еще более подробно описаны «Незнакомцем» тбилисские сады:

«Весь город по полугоре выше строений украшается обширными садами, из которых один находится при дворце главнокомандующего. Сады здешние разделены продольными и поперечными аллеями, которые обсажены виноградником около жердей, в виде шпалер со сводами, где расстилаются на все стороны ветви с листами и гроздьями. Все это летом представляет душную, теплую тень, весьма нездоровую, особенно во время цветения винограда; зато по утрам и вечерам, если восточный ветер разредит густоту воздуха, нет ничего приятнее, как гулять под сводом беспрерывной зелени и встречать перед глазами на каждом шагу сочные грозды винограда, как полную грудь красавицы... Поэтому можно судить об изобилии винограда в Тифлисе. Середина куртин вспахана и засевается огородною зеленью; около дорожек в аллеях рассажены кусты роз, сирени, лилии, бархатки, пеоны. В иных садах по углам, где нет виноградника, растут большие волошины или ореховые, также фиговые и персиковые деревья, а по аллеям, где

12

мало виноградника, рассажены высокие пирамидальные тополи. В больших садах есть чахирни или дома, где давят в чанах виноград и приготовляют вино; тут же, в земляных ямах, стены обкладываются глиною на подобие кувшина, которые снутри обжигаются, и потом в них для хранения, вместо погребов и бутылок, наливают вино. Такие кувшины бывают в несколько сот ведер, в которых иногда находили утопленников, неосторожных пьяниц. Лучшим из виноградных садов здесь почитается бывшего начальника артиллерии Ахвердова».

Упоминание об Ахвердове для нас особенно ценно, так как Грибоедов был в его доме частым гостем.

Исследователь Кавказа — А. Берже, посвятивший жизни и творчеству Грибоедова ряд интересных работ, пишет: «Поселившись на Армянском базаре, в небольшом доме, в котором занимал верхний этаж, состоявший всего из двух небольших комнат, обращенных окнами на север, откуда открываются предгорья главного кавказского хребта, Грибоедов большею частью оставался у себя...»1

Дом этот, по словам Д. Эристави, одного из первых местных исследователей жизни и творчества Грибоедова, находился на Экзаршеской площади (ныне площадь Ираклия II), возле дома Александра Вахтанговича Орбелиани.

Это сообщение подтверждается записью в черновой тетради Грибоедова от 5 марта 1822 года, в которой говорится, что его соседями были тогда «царевнины сыновья»2.

Известно, что царевна Текле Багратион (дочь Ираклия II) была замужем за Вахтангом Орбелиани и жила тогда на Экзаршеской площади вместе со своими сыновьями Александром, Дмитрием и Вахтангом. О них и говорит Грибоедов.

О жизни Грибоедова в Тбилиси говорит в своих записках Н. Муравьев.

2 февраля 1822 года Муравьев пишет: «Пришел ко мне обедать Грибоедов; после обеда мы сели заниматься и просидели до половины одиннадцатого часа: я учил его по-турецки, а он меня по-персидски. Успехи,

13

которые он сделал в персидском языке, учась один, без помощи книг, которых у него тогда не было [поразительны]. Он в точности знает язык персидский и занимается теперь арабским. Я нашел его очень переменившимся, и он мне очень понравился вчера. Он рассказывал, между прочим, обращение Мазаровича в Персии и каким он образом роняет честь своего звания, а следственно и государя, своим поведением в Персии».

3 февраля. «Грибоедов приходил ко мне поутру и мы занимались с ним до пяти часов вечера...»

5 февраля. «Я провел часть дня у Грибоедова, занимаясь восточными языками...»

10 февраля. «Я был почти целый день дома и занимался. Я писал к Грибоедову записку, в которой объяснил ему, что занятия мои по службе не позволяют мне больше продолжать занятия наши в восточных языках и что в субботу должен у нас последний урок быть. Ввечеру поздно он ко мне пришел и просидел до полночи. Образование и ум его необыкновенны».

19 марта. «Я провел часть дня у Грибоедова и обедал у него, занимаясь с ним турецким языком»1.

К этому времени относится пребывание в Тбилиси В. К. Кюхельбекера, который должен был занять место Грибоедова в Иране. Кюхельбекер пробыл в Тбилиси недолго, всего полгода2, но за это время он тесно сблизился с Грибоедовым, которого в годы изгнания часто вспоминал в своем дневнике. По этим воспоминаниям видно, сколь глубокое влияние имел на него Грибоедов в нравственном и литературном отношении. Но и Кюхельбекер был дорог и полезен Грибоедову. Ему он мог поверять свои замыслы, свои литературные планы.

А. С. Грибоедов посещал «лучшие семейные кружки Тифлиса», он был частым и желанным гостем в домах кн. В. Г. Мадатова и губернатора Р. И. Ховена, с которым поддерживал дружеские отношения.

Под председательством Ховена как раз в эти годы была учреждена особая комиссия, которой было поручено составление «полного и ясного перевода» на русский

14

язык «Уложения царя Вахтанга»1 — кодекса феодального права Грузии. Членами комиссии были Е. Чиляев (Чиладзе), Н. Палавандов (Палавандишвили) и др.

Нужно полагать, что, часто бывая у Ховена, Грибоедов не мог не увлечься этой интересной работой и тогда же подробно ознакомился с «Уложением», значительно пополнив свои знания по истории Грузии.

Грибоедов служил в ту пору в пограничном отделении при гражданской канцелярии главнокомандующего Закавказским краем. Чиновники отделения, подведенные под ранг «переводчиков», выделялись своей ученостью и знанием языков.

Среди этих «переводчиков» особой известностью пользовался тогда Мирза Априам — ученый, лучший знаток восточных языков, про которого Ермолов писал: «Подполковник Мирза Априам Ениколопов — старший и лучший переводчик»2. Ни одна школа не могла в то время дать Грибоедову больше знаний, чем он получил в среде таких сотрудников, как Мирза Априам, Аббас-Кули Бакиханов (автор известной «Истории восточной части Кавказа»), братья Туманишвили и др.

Кроме домов своего «начальства», как указывает Берже, Грибоедов посещал «чаще всего дом Ахвердовой», где встречал к себе самое радушное отношение.

Сам Ф. И. Ахвердов занимал в Тбилиси сначала должность «правителя Грузии», затем — начальника артиллерии Кавказского корпуса. Будучи человеком весьма состоятельным, он любил устраивать у себя частые приемы. Коренной тбилисец, имевший большую родню, Ахвердов принимал у себя все местное общество; к нему шли его товарищи по службе, чиновники и военные, которым «тогда не легко было, как русским, проникнуть в круг грузинского, а тем более армянского семейства, и сделаться у него домашним человеком»,— замечает Торнау в своих «Воспоминаниях»3. Такое смешанное общество придавало особый интерес и привлекательность дому Ахвердовых.

Те же традиции в доме сохранила после смерти мужа

15

(в 1820 г.) вдова его — женщина очень умная и образованная1. У нее тогда воспитывалась Нина Чавчавадзе, будущая жена Грибоедова, с которой поэт и познакомился впервые у Ахвердовых.

Отец Нины — А. Г. Чавчавадзе командовал в то время Нижегородским драгунским полком, стоявшим в с. Караагач, недалеко от имения Чавчавадзе — Цинандали (Кахети), которое часто навещали его друзья и знакомые.

Тамара Давидовна Грузинская рассказывала мне, со слов отца своего Давида2 — любимца Грибоедова, что поэт неоднократно бывал в Цинандали, любовался здесь красивейшей природой и рекой Алазани, отлично видимой с балкона дома.

Ал. Чавчавадзе, являясь поклонником старого уклада жизни грузинских семей, ввел у себя вместе с тем много новшеств: в доме его слышалась русская и французская речь, дети его обучались модным танцам, игре на рояле, интересовались театром и литературой. Предполагают, что в его доме состоялось первое представление комедии «Горе от Ума». Эта двойственность вкусов Ал. Чавчавадзе отразилась и на имении его — Цинандали, которое поражало всех своим благоустройством. Побывавший там французский консул Гамба восхищался этой усадьбой, в особенности ее дворцом, этим «чудом, не уступающим по своему устройству лучшему европейскому замку»3. В то же время Гамба обратил внимание в доме Чавчавадзе на специально приспособленные для южного климата широкие балконы и галлереи, не свойственные архитектуре «европейских замков». Поражало также Гамба сочетание декоративного сада с подстриженными кустами с привольно раскинувшимися виноградниками.

В Цинандали бывала вся передовая молодежь того времени. Частыми гостями здесь были как офицеры Нижегородского полка, стоявшего в Караагаче, так и

16

многие выдающиеся грузинские деятели литературы и искусства (поэты Гр. Орбелиани, М. Туманишвили и др.). Большое впечатление произвело Цинандали и на побывавшего там Льва Пушкина. Об этом можно судить по письму отца его Сергея Львовича (от 9 июля 1835 года), который писал: «Лев... попрежнему восторгается Тифлисом и Кавказом, называя этот край земным раем. Объехал Леон всю Грузию и провел 15 дней в деревне у вдовы несчастного Грибоедова, да, смешно сказать, железное сердце храброго капитана не осталось чуждо поэзии: Леон нам пишет, что считает эти 15 дней самыми счастливыми днями своей жизни, очарован умом и любезностью жены своего покойного друга; и опять туда поедет, во ожидании Розена»1.

Пребывание Грибоедова в Кахети, в имении Цинандали, нашло поэтическое отражение в следующем стихотворном отрывке, оставленном поэтом в «черновой тетради»:

«Там, где вьется Алазань,
Веет нега и прохлада,
Где в садах сбирают дань
Пурпурного винограда,
Светло светит луч дневной,
Рано ищут, любят друга...
Ты знаком ли с той страной,
Где земля не знает плуга,
Вечно-юная блестит
Пышно яркими цветами
И садителя дарит
Золотистыми плодами?..
Странник, знаешь ли любовь,
Не подругу снам покойным,
Страшную под небом знойным?
Как пылает ею кровь?
Ей живут и ею дышат,
Страждут и падут в боях
С ней в душе и на устах.
Там самумы с юга пышат,
Раскаляют степь...
Что́ судьба, разлука, смерть!»...

...И сейчас в Цинандали все словно овеяно именем великого Грибоедова. Здесь сохранились развалины старой часовни, в которой обручились Грибоедов и Нина Чавчавадзе, беседка, развесистая липа, под сенью которой так любил отдыхать поэт...

17

* * *

Делясь своими впечатлениями о жизни в Тбилиси с Кюхельбекером (1 октября 1822 года), Грибоедов писал: «...Только что было расписался, повестили мне об отъезде с г. Клендс в Кахетию; это третье путешествие с тех пор, как мы расстались...»1

О двух предыдущих путешествиях Грибоедова в Кахети биографам его не было известно. Сейчас, после ознакомления с книгой Лайола «Путешествие по России, Крыму, Кавказу и Грузии», пробел этот можно восполнить.

Лайол и Грибоедов выехали из Тбилиси в Кахети 22 июня 1822 года.

Переправившись через Иори, путники приехали в Гомбори, где тепло были встречены местной общественностью. После подробного ознакомления с Телави и ночевки в Энисели — имении Джорджадзе, Грибоедов и Лайол прибыли в Кварели. Ночевали в старинном доме Чавчавадзе; гостеприимный хозяин «угостил ужином, где вино подавалось нескончаемо и пили его в огромном количестве». 26 июня направились дальше по Алазанской долине к развалинам древней крепости Греми. Следующий и последний день путешествия был посвящен осмотру крепости и монастыря Алаверды, для чего путникам пришлось переехать р. Алазани.

Затем Грибоедов и Лайол возвратились в Тбилиси.

Несмотря на разнообразие жизни в Тбилиси и на частые поездки по Кавказу, Грибоедова угнетало отсутствие литературного общения, театра, интимных друзей. В письме к Кюхельбекеру (1 октября 1822 г.) он жалуется на свое одиночество: «Теперь в поэтических моих занятиях доверяюсь одним стенам, им кое-что читаю изредка свое или чужое, а людям — ничего; некому»2. В другом письме к Кюхельбекеру тоскливые ноты звучат еще сильнее.

Большое внимание уделяет в это время поэт своим служебным обязанностям, особенно проведению в жизнь указа 1821 г., ибо транзитная торговля (тракт

18

Трапезунд — Тавриз попрежнему был закрыт для караванов) приобретала огромное значение.

Но широкие возможности развития торговли не использовались вследствие казенного формализма чиновников. Несмотря на имеющееся разъяснение министра финансов (от 12. IV 1822 г.), предписывающее взыскивать пошлину согласно Гюлистанскому трактату1, чиновники не могли отрешиться от привычки взымать всякие побочные поборы с купцов, что заставило даже французского консула в Тбилиси — Гамба официально направить жалобу на имя Ермолова2.

Эта жалоба, поступившая к Грибоедову, была переведена им на русский язык и представлена Ермолову.

Несмотря на ряд трудностей, транзитная торговля уже спустя сравнительно короткое время начала все более и более развиваться. Как сообщает Гамба3, в 1823 году «Сараджев первый прибыл в Одессу и закупил заграничного товару на сто тысяч франков и доставил его в Редут-Кале... на следующий год шесть купцов армян, соединившись в компанию, поехали в Лейпциг на ярмарку, где закупили товара на шестьсот тысяч франков, и доставили также через Галицию и Россию до Одессы, а оттуда в Редут-Кале... в 1825 г. уже многими купцами было закуплено в Лейпциге товару до миллиона двести тысяч франков».

Широкий размах торговли подтверждается и статьей в журнале «Библиотека для чтения»: «Первый опыт доставки их (т. е. европейских товаров — И. Е.) в Тифлис через Редут-Кале был сделан в 1823 году... Успех этой спекуляции произвел переворот в Закавказской торговле. В следующем году тифлисские армяне приехали для закупок в Одессу и потом стали ездить на лейпцигские ярмарки, где всегда находили большие запасы дешевых мануфактурных товаров, приноровленных к азиатскому вкусу...»4

Налаживалась торговля и из Ирана в Европу. В одном из отношений к министру финансов Ермолов писал:

19

«Один из иностранцев... искупив в Персии некоторое количество шелка, прислал оный в Тифлис, чтоб при случае отправить во Францию»1.

Много труда должен был приложить Грибоедов для того, чтобы привлечь русских купцов к транзитной торговле, дальнейшему развитию которой сильно мешало неблагоустройство транспортных путей по Военно-Грузинской дороге и по Волге, а также отсутствие удобного порта в Астрахани (порт был построен в 1826 г.).

С этой целью Грибоедов устанавливает тесную связь с заводчиком А. Всеволожским, основателем Волжского пароходного дела и целого ряда промышленных предприятий2.

Начальнику Черноморского флота адмиралу Грейгу, как указывает Гамба, предложено было обеспечить безопасность пароходного движения из Одессы в Редут-Кале; порт Редут-Кале и дороги на Тбилиси приводились в должный порядок. В Тбилиси начались большие работы по строительству гостиниц и караван-сараев.

Побывавший летом 1822 года в Грузии англичанин Роберт Лайол говорит о желании Ермолова сделать Тбилиси «большим складочным пунктом между южными и восточными странами мира и Россией... Из этих соображений ряд магазинов уже был построен, а базарные помещения исправлены...»

Платон Зубов в своих «Шести письмах о Грузии и Кавказе» писал: «Будучи центром торговли Закавказского края с Россией, Тифлис привлекал для оной купечество различных стран Азии и Европы...»3

Не менее интересные сведения о жизни Тбилиси той поры приводит Гамба в своем «Путешествии...»: «Иногда в Тифлис в один и тот же день приезжают негоцианты из Парижа, курьеры из Петербурга, купцы из Константинополя, англичане из Калькутты и Мадраса, армяне из Смирны и Иезда и узбеки из Бухары, так что этот город может быть назван главным узловым пунктом между Европой и Азией»4.

20

Гамба, французский консул в Тбилиси, меньше всего, конечно, думал о развитии хозяйства края. Его прельщала мысль на разгруженных в Редут-Кале пароходах вывозить во Францию гилянский шелк-сырец, хлопок и другие товары.

Важность многих вопросов, возникших в процессе транзитной торговли, обязывала Ермолова установить непосредственную связь с министром финансов. Надо полагать, что именно поэтому в марте 1823 года Грибоедов получает отпуск «по дипломатическим делам» на четыре месяца и уезжает в Россию.

21

РАБОТА ГРИБОЕДОВА НАД КОМЕДИЕЙ

«ГОРЕ ОТ УМА» В ТБИЛИСИ

Важным событием в жизни Грибоедова была, как уже указывалось выше, встреча его с Кюхельбекером, побывавшим за несколько месяцев до прибытия в Грузию в Париже, в Ницце (во время Пьемонтской революции) и в Германии.

Причины приезда Кюхельбекера в Грузию не совсем ясны. По одной версии, опального поэта удалось перевести на Кавказ с помощью друзей, использовавших пребывание в то время в Петербурге главноуправляющего краем генерала Ермолова. (В доброжелательное отношение Ермолова как будто верил и сам Кюхельбекер).

Противоположным является свидетельство Н. Муравьева о том, что Ермолов, принимая Кюхельбекера на службу, имел тайное приказание его «извести».

Как видно из «Аттестата», Кюхельбекер «мало употребляем был в должность и потому собственно по делам службы способности его не изведаны»1.

В первые же дни после встречи Кюхельбекер посвящает Грибоедову стихотворение, в котором предсказывает ему, как поэту, блестящую будущность.

В своем дневнике Кюхельбекер сообщает интересные подробности работы Грибоедова над комедией «Горе от Ума»: «Грибоедов писал «Горе от Ума» почти при

22

мне, по крайней мере, мне первому читал каждое отдельное явление непосредственно после того, как оно было написано»1.

Очень ценны сведения, даваемые биографом поэта — А. Берже, использовавшим воспоминания друзей и знакомых Грибоедова, встречавшихся с ним в Тбилиси, в период 1821—1823 гг.

«У себя дома, — пишет Берже, — поэт, одетый по своему обыкновению в туземный архалук, находил лучшее развлечение в отделке своей знаменитой комедии или в музыке...»2

О том, что Грибоедов закончил в основном свою комедию в Тбилиси, имеется и ряд других подтверждений. Так, Ф. Булгарин в своих «Воспоминаниях о незабвенном А. С. Грибоедове» писал: «Комедия сия заняла все его досуги, и он кончил ее в Тифлисе, в 1822 году»3.

Хорошо знавший Грибоедова литератор К. Полевой в предисловии ко второму изданию комедии отмечал: «В Тифлисе была написана им вся комедия «Горе от ума»; но написана, так сказать, вчерне, потому что по приезде в Москву он почти совершенно переделал ее и написал многие сцены вновь»4.

И, наконец, В. Г. Белинский писал: «Грибоедов создал на Кавказе свое «Горе от ума»: дикая и величавая природа этой страны, кипучая жизнь и суровая поэзия ее сынов вдохновили его оскорбленное чувство на изображение апатического, ничтожного круга Фамусовых, Скалозубов, Загорецких, Хлестовых, Тугоуховских, Репетиловых, Молчалиных — этих карикатур на природу человеческую...»

Между тем, С. Бегичев, имевший возможность рассказать много интересного из жизни своего друга, совершенно иначе освещает факты.

К прибытию Грибоедова в Москву, сообщает он, «Из комедии его «Горе от ума» написаны были только два действия. Он прочел мне их, на первый акт я сделал ему некоторые замечания, он спорил, и даже показалось мне, что принял это нехорошо...» «...Вслед за

23

мной приехали ко мне в деревню брат мой с семейством и Грибоедов. Последние акты «Горе от ума» написаны в моем саду, в беседке. Вставал он в это время почти с солнцем; являлся к нам к обеду и редко оставался с нами долго после обеда; но почти всегда скоро уходил и приходил к чаю, проводил с нами вечер и читал написанные им сцены. Мы всегда с нетерпением ожидали этого времени...»1

Бегичев утверждает, что Грибоедов привез в Москву из Грузии лишь два действия комедии «Горе от Ума», а остальные были написаны им в его, Бегичева, деревне.

Однако все эти утверждения опровергаются фактами.

В грузинской газете «Иверия» (№ 188, 1893 г.) за подписью «Садзагелов-Ивериели» и позже в сборнике «Весь Кавказ» за подписью «Е. К.» грузинский общественный деятель конца прошлого столетия Г. Садзаглишвили (католикос Кирион) ознакомил читателей с найденным им рукописным списком «Горе от Ума», принадлежавшим семье Сулханишвили из сел. Тирдзниси Горийского уезда.

Автор приводит имеющуюся на первой странице рукописи, хранящейся ныне в Государственном музее Грузии, запись о том, что написана комедия в Грузии, в 1822 году (это обозначено на рукописи четырьмя буквами грузинского хроникона)2.

В Москве, в Государственном театральном музее имени Бахрушина также имеется рукописный список «Горе от Ума», на заглавном листе которого указано, что «окончена» комедия «в Тифлисе, в 1822 году».

На недостоверность фактов в «Воспоминаниях» Бегичева первым обратил внимание известный исследователь жизни и творчества Грибоедова профессор И. Шляпкин, выпустивший полное собрание его сочинений.

Другой исследователь жизни и творчества Грибоедова — профессор Н. Пиксанов также пишет: «С. Бегичев в своих показаниях бывает неточен, смутен, кое-чего не договаривает»3.

24

Учитывая все вышеприведенное, можно сделать определенный вывод, что «Горе от Ума» в первоначальной редакции написано в Тбилиси, в 1822 году1.

Почти весь написанный рукою Грибоедова, этот первоначальный текст комедии, принадлежавший С. Н. Бегичеву, хранится ныне в Государственном историческом музее в Москве и носит условное название «Музейный автограф». Последние листы рукописи имеют водяной знак с пометкой: «1821 г.». Это еще раз говорит за ее тбилисскую редакцию.

В Москве и Петербурге, куда поэт выезжал в 1823 году «по дипломатическим делам», он несколько раз читал комедию в кругу литераторов и театралов, хлопотал о постановке ее на сцене, но безуспешно; цензура признала ее «пасквилем на Москву» и запретила к постановке.

В письме к Бегичеву от 9 декабря 1826 года Грибоедов, сообщая ему, что он «на досуге кое-что пишет», просит в конце письма: «Заставь Ермолова Петра Николаевича возвратить мне мой манускрипт «Горе от ума»2.

«Манускрипт», о котором идет речь, вероятно, в чем-нибудь отличался от других, если Грибоедов просит вернуть его. Надо полагать, что находившийся у П. Ермолова список был близок к окончательной редакции, завершаемой поэтом в это время.

Надежда на то, что комедия «Горе от Ума» может быть напечатана, не покидала Грибоедова. Он продолжает упорно работать над своим произведением, шлифуя отдельные стихи, заменяя одни слова другими.

В начале 1827 года, когда война с Ираном вступила в свою решающую фазу, в Тбилиси были сосланы многие прикосновенные к декабрьскому восстанию лица, а также некоторые непосредственные участники восстания. Большинство из них — старые знакомые Грибоедова: Н. Раевский, томившийся вместе с ним под арестом в Главном штабе, В. Вольховский — товарищ Пушкина по лицею, М. Пущин, И. Бурцов, В. Сухоруков и др. Общение с ними, а также с местными литераторами и научными деятелями (Ал. Чавчавадзе, Е. Чиладзе,

25

Аббас-Кули Бакиханов, Шаган Джрпет, П. Санковский и др.) в какой-то степени могло сказаться на творчестве Грибоедова.

Окончательное завершение работы Грибоедова над «Горе от Ума» надо отнести к весне 1827 года. Это было время, когда с новой силой возобновились военные действия против Ирана, в которых Грибоедов принимал непосредственное участие, заведуя в то же время дипломатическими делами.

После взятия крепости Эривань офицеры действующего корпуса решили поставить на любительской сцене «Горе от Ума», пользуясь указаниями автора. В конце 1827 года, в Сардарском дворце, в присутствии Грибоедова, были представлены отрывки из его комедии.

* * *

Какова же судьба окончательного текста комедии «Горе от Ума»?

Один из первых местных исследователей творчества Грибоедова — Д. Г. Эристави в предисловии к изданной им в Тбилиси в 1879 году комедии «Горе от Ума» удостоверяет, что «автограф Грибоедова («Горе от Ума») находился у князя Александра Церетели. Известный грузинский поэт Ак. Церетели передавал нам, что он сам видел эту рукопись у князя Ал. Церетели вместе с оконченной поэмой «Грузинская ночь». Полагают, что рукопись эта была украдена вместе с другими бумагами Грибоедова у князя Давида Александровича Чавчавадзе и случайно приобретена кн. Григорием — отцом Ал. Церетели»1.

Несмотря на тщательные розыски, Д. Эристави не удалось найти эту рукопись. «Существовала еще другая рукопись в Грузии, исправленная рукой Грибоедова. Она находилась у генерала Алексея Петровича Опочинина (участника русско-персидской войны, зятя Я. Орбелиани), но и она пропала у владельца», — свидетельствует тот же Эристави2.

Оба эти сообщения заслуживают особенного внимания. Они подтверждают существование авторизованных

26

рукописей «Горе от Ума» у кавказских друзей и родственников Грибоедова.

Такие списки, во всяком случае, должны быть близки к окончательному тексту комедии.

Среди кавказских друзей поэта можно отметить Михаила Априамовича Ениколопова (Энаколопашвили) и его отца Мирза Априама, состоявших переводчиками восточных языков в канцелярии главноначальствующего на Кавказе. Мирза Априам Ениколопов еще при жизни своего отца, Мирза-Гургина, видного дипломата Ираклия II, изучил восточные языки и литературу Востока. После присоединения Грузии к России он был принят на дипломатическую службу в канцелярию главноначальствующего, числясь по штату «старшим переводчиком». (С этой канцелярией был тесно связан Грибоедов во время пребывания на Кавказе, как было указано выше).

Десять лет знакомства и совместной службы, общий интерес к истории и литературе Востока, наконец, близкие отношения Грибоедова с семьей Ахвердовых — родственников Ениколоповых безусловно должны были связать поэта узами дружбы с семьей Ениколоповых.

В этой семье сохранился рукописный список «Горе от Ума», хранящийся ныне в Государственном литературном музее Грузии.

Как и при каких обстоятельствах появилась эта рукопись,— неизвестно. Написана она вся одним почерком, тождественным с почерком Михаила Априамовича Ениколопова. В этом убеждаешься при сличении ее с другими бумагами, написанными его рукой.

В рукописи — 133 страницы; текст переписан с соблюдением всех особенностей грибоедовской пунктуации; есть основание считать, что рукопись просмотрена Грибоедовым: имеются две приписки — ремарки, написанные почерком, очень схожим с грибоедовским; заметны кое-где исправления по выскобленному тексту. В рукописи нет ни одной фразы, отклоняющейся от общеизвестной редакции; число действий и явлений сохранено.

Написание ее следует отнести к 1827 — 1828 гг., когда М. А. Ениколопов участвовал в персидском походе. После занятия русскими войсками Тавриза было образовано Азербайджанское областное правление, в котором он служил. Возможно, что вместе с Грибоедовым, принимавшим

27

непосредственное участие в устройстве этого «Правления», он бывал не раз в Ереване и принял участие в представлении комедии «Горе от Ума», поставленной любителями-офицерами.

Рукопись — в сафьяновом переплете типично персидской работы; бумага — без филигранных знаков. Это говорит за то, что рукописный список составлялся в бытность Ениколопова в Иране.

В рукописи имеются разночтения: и чисто стилистического характера и такие, которые придают стихам, хотя и в ущерб рифме, бо́льшую содержательность. Значительно расширены ремарки. (Характерно, что даже те места, которые после долгой переработки утвердились в Жандровской рукописи, здесь вновь подверглись изменению).

Скажем еще об одной интереснейшей особенности рукописи М. А. Ениколопова, заслуживающей внимания. Заключается она в том, что в заглавии пьесы «Горе от Ума» последнее слово написано с прописной буквы, что встречается в очень немногих списках.

«Горе от ума» — бытовое изречение. Речь в этом случае может итти об ошибках, неудачах и волнениях бытового характера, притом с ироническим оттенком.

Но не таково толкование «Ума», которое имел в виду автор, озаглавливая свое произведение. У него «Ум» обнимает все конкретные формы проявления мышления. Здесь нет иронического оттенка. «Горе» связано не с личными страданиями, а с уродливыми формами общественного строя.

Это очень существенный момент для того, чтобы установить правильное отношение к произведению Грибоедова. Такое правописание заглавия пьесы Грибоедова полностью выражает идею, которую автор вложил в свою «сценическую поэму».

Аналогичную транскрипцию заглавия Грибоедов дал еще в первой редакции своей рукописи — в «Музейном автографе».

28

ДВЕ ЗАПИСКИ ГРИБОЕДОВА

В литературном наследии Грибоедова большого внимания заслуживают две его записки — «О Гилани» и «О лучших способах вновь построить город Тифлис». Опубликовавший их в 1859 году Д. А. Смирнов, владевший черновой тетрадью поэта, пришел к выводу, что составлены они в Тбилиси, в 1822 — 1823 годах. Относя их к этому времени, Смирнов исходил из того, что «никак нельзя относить их к последнему, кратковременному и тревожному, перед началом войны1, пребыванию Грибоедова в Грузии с осени 1826 года по весну 1827 года, но всего правильнее отнести их ко времени его мирной там жизни и служебных занятий, т. е. к году с февраля 1822 по март 1823 г...» Сам Грибоедов как будто подтверждает правильность этого вывода: «На войну не попал, — писал он С. Бегичеву,— потому что и А. П. (Ермолов — И. Е.) туда не попал; а теперь другого рода война — два старших генерала ссорятся, а у подчиненных перья летят»2. Из этого письма Смирнов делает вывод, что «не может оставаться никакого сомнения, что Грибоедову в это время было не до проектов и записок»3.

Однако предположения Смирнова были не совсем убедительны. Уже в 1889 году редактор полного собрания сочинений Грибоедова, профессор И. А. Шляпкин,

29

принял предложенную Смирновым дату лишь к записке «О Гилани», а записку «О лучших способах вновь построить город Тифлис» отнес к 1827 году.

В изданном Академией наук в 1917 году полном собрании сочинений Грибоедова профессор Н. К. Пиксанов уже обе записки отнес к 1827 году.

Основанием для такой датировки ему послужило то, что «В записке о Гилани Грибоедов говорит о Ермолове в третьем лице и в прошедшем времени, что было бы невозможно в 1822 — 23 гг. С Ермолова обязанности сняты 29 марта 1827 года, а 4-го апреля И. Ф. Паскевич уже дает предписание надв. сов. Грибоедову принять в свое ведение заграничные сношения с Турцией и Персией; с этого момента Грибоедов пишет много официальных бумаг и докладов по инициативе Паскевича и своей собственной; несомненно, Паскевичу записка и была адресована... ее следует отнести к апрелю 1827 г., т. к. позднее Грибоедов скитался с Паскевичем в походах»1.

Между тем, в записке, говоря о Ермолове в третьем лице и в прошедшем времени, Грибоедов имеет в виду лишь эпизод из путешествия Ермолова по Ирану в 1817 году, когда последний в качестве чрезвычайного посла был встречен в Тавризе бегларбеком Фет-Али-ханом. Об этом же эпизоде рассказывается в «Записках» самого Ермолова, в воспоминаниях члена посольства — Бороздны и в специальном очерке А. Берже. Итак, Грибоедов, упоминая в записке Ермолова, говорит о нем не как о главноначальствующем на Кавказе, а как о «чрезвычайном после» в Иране.

Время написания записки «О Гилани» можно определить безошибочно, лишь приняв во внимание события, происшедшие в тот период на Кавказе.

В 1822 — 1823 годах, как указывалось выше, в центре внимания была транзитная торговля через Грузию. В это время продолжал действовать указ от 8 октября 1821 года, в одном из пунктов которого говорилось об учреждении русского консульства в Иране. На должность консула вскоре был назначен статский советник Я. Ваценко, о чем канцелярия Ермолова, где секретарем по иностранной части был Грибоедов, известила гилянского правителя Мамед-Риза-Мирзу. Завязалась длительная

30

переписка, касающаяся, главным образом, вопроса о местопребывании консула.

Ваценко прибыл в Баку осенью 1822 года в сопровождении целого штата служащих1. Следует напомнить, что к этому времени правителем Гиляна был уже не Мамед-Риза-Мирза (у Грибоедова Риза-Мирза), а старший сын наследника шаха — Ягча (Ягья)-Мирза.

В записке «О Гилани» Грибоедов, упоминая принца Ягча (Ягья)-Мирза, одновременно указывает на «частые наши сношения с сим краем по случаю вновь учреждаемого консульства». Становится очевидным, что записка Грибоедова «О Гилани», предназначавшаяся в качестве справки консулу, была написана во второй половине 1822 — начале 1823 года.

В ней Грибоедов, проявив прекрасное знание этой богатой провинции, сумел обрисовать особенности ее географии, экономики, истории тиранического управления шахскими наместниками этой области, а также ее этнографические особенности: «Народ отделен от Персии географическим положением, отменою в наречии и даже складом лица».

Записка «О Гилани» отличается вместе с тем большой точностью исторических фактов. Приводя, например, родословную правителей Гиляна, автор указывает, что «фамилия Решти управляла так же независимо в Гилани, как цари в Грузии, с одинаковым титулом «Вали»2.

Последнее замечание характеризует Грибоедова как большого знатока взаимоотношений Грузии с Ираном. Титул «Вали» (он соответствовал званию наместника) один из почетнейших в Иране; он жаловался лишь крупнейшим феодалам страны, а также царю Грузии и ханам Арабистана, Лористана и Курдистана. Записка уточняет, что этот титул распространялся и на владетелей Гиляна.

Многие оценки политических деятелей, данные Грибоедовым в записке «О Гилани», оказались верными, прозорливыми и принесли в дальнейшем большую пользу русскому командованию. Например: сын Гедаст-хана — Фет-Али-хан, который, по словам Грибоедова,

31

является приверженцем России, в 1827 году, во время осады и взятия Тавриза действительно оказал русским войскам значительную помощь.

Записка «О Гилани» очень важна для понимания отношения Грибоедова к правам малых народов. Не случайно она заканчивается указанием на то, что в Гиляне, если бы там утвердилось «наше владычество», необходимо управлять «по своим обычаям (т. е. местным — И. Е.), независимо от наших министерств»1.

Помещая в журнале («Русское слово» важнейшую из «черновых» тетрадей Грибоедова, Д. Смирнов указывал в предисловии на затруднительность своей работы по подготовке текста к публикации из-за неразборчивости почерка Грибоедова2. Вследствие этого, возможно, в тексте записки «О Гилани» и появились ошибки, особенно при написании имен.

В той части записки, например, где рассказывается о Муртаз-Кули-хане, которому русское правительство «подкрепляло права на персидский престол», говорится: «Брат его, дед нынешнего шаха, ожесточенный против правителя Гилани, убил его...»

В этой фразе, вместо слова «дед», — помещенного ошибочно, — следует читать «дядя». Братом Муртаз-Кули-хана, о котором говорит записка, был известный изувер Ага-Магомет-хан Каджар, провозгласивший себя в дальнейшем ханом Ирана. Он приходился дядей, а не «дедом нынешнему шаху», каковым тогда был Фет-Али-шах.

Обращает на себя также внимание неправильное написание имен: Ага-Манучер-хана (в тексте — «Ага-Манугер-хан»), Муртаз-Кули-хана (в тексте — «Муртез-Кули-хан»), а также географического названия: Рудбара (в тексте — «Рубарь»).

* * *

В середине 1827 года было решено приступить в Тбилиси к большому городскому строительству.

Записка Грибоедова «О лучших способах вновь построить город Тифлис»3, написанная в этот период,

32

показывает, сколь широки были его интересы, как быстро он откликается на важнейшие события в жизни страны.

Грибоедов предлагает подойти к строительству с учетом особенностей местного быта, традиций национальной архитектуры.

Он высказывается, например, за сохранение «балконов» (айвани) и деревянных галлерей вокруг домов: «Навес, который от кровельной застрехи прикрепляется к столбам на аршин и более от стен, — пишет Грибоедов, — доставляет тень, благотворную в здешнем жарком поясе и препятствует кирпичу распекаться от жара».

Еще более интересна та часть записки, где Грибоедов говорит о строительстве мостов.

В ту пору в Тбилиси существовал лишь один мост у Метехского замка, что представляло огромное неудобство для жителей района Куки (на левом берегу Куры), принужденных совершать слишком далекий объезд. Грибоедов предлагает «всего более... заботиться об устроении моста против армянского монастыря или артиллерийского дома, или между сими двумя пунктами».

Это указание Грибоедова, сделанное им с такой прозорливостью, впоследствии было претворено в жизнь: существующий ныне мост имени Бараташвили построен рядом с тем местом, где находился «армянский монастырь», а Воронцовский — вблизи «артиллерийского дома», помещавшегося на Инженерной улице (сейчас Парижской Коммуны).

Описывая старую часть города — Кале, Грибоедов объясняет, почему там «перестройка» проводилась с трудом. «Каждый аршин земли, — пишет он, — дорого ценится, и потому когда хотели привести в исполнение новые планы, — на всяком шагу нарушали права владельцев и тем возбудили справедливый ропот».

Особенное возмущение у населения Тбилиси вызвало разрушение городской крепости, имевшей славную многовековую историю. Разобрав крепостные стены, Ермолов использовал строительный материал при постройке «двухъярусного замка» в Метехи для заключения там арестованных.

Говоря словами Грибоедова, «справедливый ропот» населения при разрушении этого древнейшего архитектурного памятника Грузии был столь силен, что заставил

33

даже военного губернатора Сипягина отдать специальное распоряжение гражданскому губернатору - Ховену, в котором говорилось: «Покорнейше прошу дать кому следует строжайшее предписание, дабы никто не отваживался разрушать остатков крепостной стены в г. Тифлисе и брать оттуда материала для строений»1.

34

РУССКО-ПЕРСИДСКАЯ ВОЙНА. ОБЩЕСТВЕННАЯ

И ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГРИБОЕДОВА

В 1827 — 1828 гг. В ТБИЛИСИ

Подписывая Гюлистанский договор, персидское правительство все свои помыслы устремило на реваншистские цели. С помощью иностранных советников наследник персидского престола Аббас-Мирза вооружил свое войско, обученное на европейский лад, новейшей техникой, а свой удел — город Тавриз превратил в крепость.

В июне 1826 года в Тегеран прибыло русское посольство во главе с Меншиковым.

Посольство имело двойную задачу: привести к мирному разрешению спор, возникший со времени Гюлистанского трактата, о русско-персидских границах и довести до сведения персидского двора о воцарении Николая I. Посольство Меншикова успеха не имело. Его прибытие не только не смягчило остроту положения, но даже усилило ее. Меншиков застал персидское правительство в разгаре интенсивной подготовки к войне с Россией. Миролюбивый шаг русского правительства был расценен шахом как проявление слабости Русского государства.

Н. Муравьев в своих «Записках» так описывает прием, оказанный прибывшему в Тегеран посольству: «Он (Меншиков — И. Е.) был принят горделиво шахом и наследником престола Аббас-Мирзою, которые полагали, что внутренние беспокойства, возникшие в недрах нашего отечества, и соперничество двух братьев, ищущих

35

престола, понудили государя приступить к мере столь смиренной и искать покровительства или помощи персидского двора. Старания Меншикова о восстановлении дружеских сношений между обеими державами были тщетны; ему отвечали дерзко, надменно и в то же время подвигали войска к границам нашим»1.

Воинственные планы персиян объяснялись происками английской миссии, стремившейся к прекращению транзитной торговли через Грузию.

16 июля 1826 года, не объявляя войны, персидские войска вторглись в русские пределы. Начальник пограничной области Бамбак — кн. Севарсамидзе имел в своем распоряжении всего два батальона. Сдерживая натиск противника, он принужден был отступить за Бамбакский хребет.

Не встречая серьезного сопротивления, персидские войска скоро захватили большую часть Закавказья. Всякое сообщение между Грузией и мусульманскими провинциями оказалось прерванным. Прямая опасность угрожала Тбилиси, ибо вражеским отрядам удалось дойти до немецкой колонии Екатериненфельд (невдалеке от города), совершенно разорить ее и большинство жителей увести в плен.

В самом Тбилиси также не было спокойствия: приверженцы царевича Александра, сына Ираклия II, ожидали для выступления лишь удобного момента. Военные мероприятия Ермолова, вынужденного сосредоточить в одном месте основные силы армии, сводились лишь к сдерживанию неприятеля. Только после получения категорического предписания из Петербурга «действовать... непременно наступательно, сообразно обстоятельствам по усмотрению вашему»2, Ермолов отдает приказ генералу Мадатову перейти в наступление.

В это же время Николай I, извещая Ермолова о скором прибытии на Кавказ ген. Паскевича, писал: «Он пользуется моею доверенностью и [будет] сообщать мне все, что от вас поручено будет давать знать».

Получив это распоряжение, Ермолов понял значение

36

приезда на Кавказ Паскевича. Зная, что это была его смена, он не думал, однако, уступать свою власть без борьбы. После победы, одержанной под Шамхором ген. Мадатовым, Ермолов не без злорадства писал ему: «Как хорошо случилось, любезный князь, что вы сделали начало совершенно в подтверждение донесения моего, что распорядил я наступательное действие прежде прибытия ген. Паскевича. Думали, что мы перепугались и ничего не смели предпринять»1.

При создавшихся отношениях между Ермоловым и Паскевичем, столь неприязненно настроенным друг против друга, трудно было, конечно, ожидать единства в их действиях. И действительно, вскоре между ними возникли крупные недоразумения и разногласия, о которых в письме к Бегичеву, как нами уже указывалось выше, сообщает Грибоедов, находившийся в то время уже в Тбилиси при канцелярии главноуправляющего. «На войну не попал,— писал Грибоедов,— потому что и А. П. [Ермолов] туда не попал. А теперь другого рода война. Два старшие генерала ссорятся, а с подчиненных перья летят»2.

Участь Ермолова была уже решена. Его смещение было ускорено казнью подозреваемого в измене муллы, совершенной на виду всего города. Об этой казни стало известно в Петербурге, и Ермолов «от имени императора получил строгий выговор»3.

В то же время русские войска под командованием ген. Паскевича одержали под Елисаветполем новую победу. В результате ее вся занятая врагами территория Закавказья была освобождена. Русские войска зазимовали в Карабахе, готовясь к новому походу.

Тогда же Николай I отдает через всесильного в то время начальника главного штаба графа Дибича, находившегося в Тбилиси, следующее распоряжение: «Ген.-ад. Паскевича воля государя есть употребить при главных силах для командования оными, как корпусного начальника,

37

почему его величеству угодно, чтобы при сем генерале составлен был особый корпусный штаб»1.

Этим приказом Ермолов был отстранен от командования войсками.

28 марта 1827 года Паскевич вступил в должность главноуправляющего, а 4 апреля того же года Грибоедов получил от него следующее предписание: «Вступив в звание главноуправляющего в Грузии, предписываю вам принять в ваше заведывание все наши заграничные сношения с Турцией и Персией, для чего вы имеете требовать из канцелярии и архива всю предшествовавшую по сим делам переписку и употреблять переводчиков, какие вам по делам нужны будут»2.

Назначение это не явилось для Грибоедова неожиданностью, так как с момента своего возвращения в Тбилиси (3 сентября 1826 года) он фактически уже ведал всей иностранной дипломатической перепиской. Но лишь при Паскевиче Грибоедов получил возможность проявлять в ней большую личную инициативу, которой был лишен при властном Ермолове. Недаром Грибоедов свою службу при Ермолове характеризовал хорошо известными нам словами: «При Алексее Петровиче у меня много досуга было и если я немного наслужил, так вдоволь начитался»3.

Паскевич же, занятый почти исключительно военными делами, по собственному признанию, не имел возможности вникать во все вопросы гражданского управления и занимался этими делами только урывками.

А. Берже в предисловии к VII тому «Актов Кавказской археографической комиссии» сообщает: «Одно из главных достоинств бумаг, исходящих от графа Паскевича, заключается в ясном и за немногим исключением, прекрасном их изложении. Сам он, как известно, до того слабо владел пером, что Грибоедов и другие не только сочиняли приказы и реляции, но даже писали частные его письма; не меньше содействия оказывали и в других отношениях».

И действительно, в управлении краем доля Грибоедова,

38

хорошо изучившего особенности Кавказа и знавшего его нужды, в этот период особенно велика.

Интересуясь вопросами развития промышленности, шелководства, виноградарства, Грибоедов оказывал, например, поддержку Кастелла, открывшему шелкомотальную фабрику в Тбилиси, Э. Эристави, построившему в Горийском уезде стекольный завод, и др.

Много внимания уделял Грибоедов существовавшему тогда в Тбилиси «благородному училищу», преобразованному вскоре в гимназию.

Об этом свидетельствует написанная рукой Грибоедова записка (не известная прежде в грибоедовской литературе), составленная им в начале мая 1827 года по поручению генерала Ховена.

Напомнив историю училища, Грибоедов говорит о необходимости его дальнейшего расширения. Он обращает, в частности, внимание на библиотеку училища, которая «по недавнем ея учреждению, весьма недостаточна и непременно должна быть увеличена, особенно по части словесности, законоведения, географии и математики».

К этому же времени относится борьба за издание в Тбилиси газеты, в которой Грибоедов, по всей вероятности, принимал непосредственное участие, так как дело об учреждении газеты проходило через дипломатическую канцелярию главноначальствующего, которую в то время возглавлял Грибоедов.

Официальным поводом для ходатайства об издании газеты послужило то обстоятельство, что во время войны с Ираном необходимо было держать население в курсе происходивших тогда событий.

Надо полагать, что ходатайство инициаторов издания газеты, выражавших мнение передовых людей грузинского общества, встретило в Петербурге ряд возражений, т. к. оттуда долго не поступало официального разрешения. Только в конце апреля 1828 года, в бытность Грибоедова в Петербурге, последовало высочайшее соизволение «на издание газеты «Тифлисские ведомости», наблюдение за которой было передано специальному комитету под «попечением» ген. Сипягина. В состав комитета входили также губернатор ген. Ховен (на время отсутствия Сипягина), чиновники по особым поручениям Н. Палавандов (Палавандишвили) и П. Санковский,

39

переводчик канцелярии главноуправляющего подполковник А. Бебутов, старший корпусный адъютант штабс-капитан Сумбатов (Сумбаташвили) и адъютант ген. Сипягина — поручик С. Чиляев (Чиладзе)1.

По указанию Паскевича в газете должны были печататься «официальные известия, разные объявления, главные общие новости для края сего, любопытные и вообще всякие сведения, согласные с видами правительства».

Первый номер «Тифлисских ведомостей» вышел 4 июля 1828 года2.

Через несколько лет после выхода «Тифлисских ведомостей» Пушкин дает газете высокую оценку, назвав ее «единственной между русскими газетами, имеющей своеобразную окраску и в которой встречаются статьи, представляющие действительно европейский интерес»3.

Если принять во внимание тогдашние тяжелые условия выпуска газеты вообще, а в провинции в особенности, станет понятным, какие неимоверные трудности пришлось преодолеть энтузиастам газеты. Внешний вид ее для того времени был весьма удовлетворителен. Печаталась она на листках обыкновенного формата, в два столбца. Выходила газета раз в неделю. Главными отделами ее были: внутренние и иностранные известия4. Наряду с правительственными распоряжениями и объявлениями, в ней помещались художественные очерки, а также статьи исторического и этнографического характера. Многие из статей «Тифлисских ведомостей» тогда же привлекли внимание столичной печати, которая пользовалась ими для ознакомления русского общества с новым и интересным для него краем.

Авторы большинства статей скрывали свое настоящее

40

имя, выступая либо под псевдонимами, либо вовсе не подписывая свои статьи в газете. Если принять во внимание тот факт, что в Тбилиси в то время проживало много сосланных сюда декабристов, то можно с достаточным основанием предположить, что работа в редакции «Тифлисских ведомостей» протекала не без их участия. О сотрудничестве в этой газете «прикосновенного» к декабрьскому восстанию сотника Сухорукова1, например, говорит Ушаков в своем труде «История военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 29 гг.». (Варшава, 1843 г.).

В работе газеты принимал участие также декабрист Бестужев (Марлинский), опубликовавший там интересные очерки из военного быта.

Грибоедов и после отъезда в Иран не переставал интересоваться газетой. Так, 3 декабря 1828 года он писал из Тавриза Паскевичу: «Прилагаю здесь несколько строк для тефлисских (так в подлиннике — И. Е.) газет, коли вы одобрите»2.

Помимо участия в газете, несмотря на большую занятость, Грибоедов не оставляет и любимого литературного труда. Известно, что в 1828 году, приехав в Петербург, Грибоедов читал друзьям трагедию «Грузинская ночь», в основе которой лежит грузинское народное предание. Она, так же как и комедия «Горе от Ума», проникнута антикрепостническим пафосом.

К этому же времени относится написание Грибоедовым плана трагедии «Радамист и Зенобия», задуманной им в результате глубокого изучения истории Грузии и Армении.

* * *

Говоря о русско-персидской войне 1826—1828 гг., нельзя не коснуться вопроса об участии в ней коренных жителей Грузии.

В 1827 году военные действия против Ирана перекинулись на территорию Эриванского ханства, где действовал отряд ген. Бенкендорфа. Главные же силы, под

41

личным командованием Паскевича, группировались в районе Тбилиси, готовясь к выступлению. Готовился к походу и Грибоедов, в ведении которого находилось политическое управление армии.

12 мая войска выступили в поход, направляясь к Еревану.

Еще накануне Паскевич, по примеру прошлого года, представил на «высочайшее» имя свои соображения относительно формирования национальных войсковых частей; ответ, за подписью Дибича, предписывал: «По докладу государю императору представления вашего о формировании армянского и грузинского земских ополчений, имею честь известить, что е. в. соизволяет на предлагаемую вами меру только лишь на нынешнее военное время»1.

Следует, однако, отметить, что в то время, как шла переписка, национальные войсковые части в Грузии фактически уже давно были созданы. В сражении под Елисаветполем, где персидские войска потерпели решительное поражение, грузинские части сражались в составе русских войск.

Н. Муравьев, сообщая интересные подробности образования этих частей, писал, что Н. Палавандишвили, состоявший чиновником особых поручений при Паскевиче, сочинял воззвания к народу и что по его призыву сначала «ополчились дворяне, за ними их крестьяне и уездные маршалы». Ополченцы, направившиеся сначала к Тбилиси, подошли затем к р. Храми, а оттуда — к сел. Квеши.

15 сентября 1826 года в ополчение прибыл герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов. Он «привел с собой, — пишет Муравьев, — прославленную грузинскую конницу 3-х уездов Горийского, Душетского и Тифлисского, коей считалось 1800 человек»2.

«Ген. Давыдов, — пишет далее Н. Муравьев, — решился итти прямо к Мираку. Достигнув возвышения, с которого открывалось укрепление на Мираке, он увидел неприятеля, занимавшего высоты вблизи и с правой стороны от укрепления. Остановив свое войско, Давыдов послал немедленно Севарсамидзе с авангардом вперед и

42

придал ему всю грузинскую конницу и приставших к отряду армян конных и пеших, приказав сбить правый фланг неприятеля с высоты около укрепления. Конница атаковала персиан». В результате нападения укрепление было занято и русские войска перешли границу.

Рассказывая о событиях 1827 года, Н. Муравьев вновь упоминает грузинскую дружину. Он пишет: «Сипягин также сформировал в Тифлисе одну дружину из грузин, в коей было до ста человек; она состояла частью из бедных дворян, участвовала в деле под Ушаганом, была и в Эривани»1.

Воспоминания Муравьева дают лишь беглое представление о грузинских национальных частях, история создания которых такова:

Как только весть о переходе границы персидскими войсками и нападении их на пограничные посты достигла жителей Грузии, отовсюду стали поступать донесения о твердом намерении народа грудью защищать свой очаг от врагов.

Многим еще памятны были бедствия, постигшие Тбилиси в результате нашествия Ага-Магомет-хана, вспоминались ужасы, вызванные непрестанными набегами абрагов, предводительствуемых феодалами, на граничившие с ними земли за р. Алазани.

Подстрекаемые теперь Сурхай-ханом2, действовавшим по наущению персидского главнокомандующего, абраги вновь стали готовиться к набегам.

К тому же значительная часть отряда под командованием ген. Эристави, находившегося в Кахети, была неожиданно вызвана в Казахскую дистанцию, имея задание прикрыть дорогу из Карабаха, где сгруппировались крупные соединения персидских войск.

Последствия этого распоряжения Ермолова не замедлили сказаться. Не прошло и десяти дней, как (10 августа 1826 года) на Караагач было совершено нападение. Положение в крае еще больше осложнилось после того, как последовало распоряжение о выводе из Кахети стоявшего в Царских колодцах (Дедоплис-цкаро)

43

Нижегородского полка. Только вера в доблесть кахетинцев, как объяснял главнокомандующий, позволила ему оголить границу.

Первыми создали ополчение сигнахцы. Они выставили из Кизики 2220 человек пеших и 400 конных, а из помещичьих селений 93 пеших и 27 конных. Быстро были сформированы войска и в Телавском уезде. На помощь кахетинцам тогда же пришли пшавы, хевсуры и тушины.

Во всех «опасных местах» сельчане были вооружены ружьями. Только по Сигнахскому уезду в отрядах насчитывалось 3545 человек пеших и 530 конных. Такое, сравнительно небольшое, селение, как Анага, например, выставило 180 человек.

Кахетинцы не дали врагам проникнуть на родную землю. Этим они во многом способствовали и общему успеху в войне.

Кроме того, была снаряжена также конница от каждого из уездов Грузии. Конница от Сигнахского уезда, например, численностью до двухсот человек, под командованием Зураба Андроникова (Андроникашвили), «оказавшего русскому правительству услуги», уже 14 августа была в Тбилиси. Конница от Телавского уезда под командованием подполковника Ивана Эристави насчитывала 250 человек.

15 августа оба эти отряда получили предписание выступить из города, присоединиться к отряду ген. Мадатова и состоять под его начальством1.

Аналогичный приказ получил также отряд, собранный из горцев, проживавших в районе Военно-Грузинской дороги. Состоял он из грузин и осетин, как пеших, так и конных, общей численностью в 593 человека.

Ермолов, сообщая 15 августа об этом отряде ген. Мадатову, писал: «Прибудут конные и пешие из народов, управляемых подполковником Канановым; из сих последних вы найдете хороших и весьма полезных стрелков».

Все эти формирования приняли непосредственное участие в боях кампании 1826 года.

44

В то же время добровольцы из Горийского, Тифлисского и Душетского уезда получили указание «следовать в Борчалинскую дистанцию на р. Храм».

Горийское ополчение имело наибольшее количество людей. По «примерному исчислению», в нем было до «двух тысяч человек». Во главе ополчения стоял майор Давид Тархнишвили.

В круг обязанностей этого отряда входило «охранять жителей от набегов хищников, открывать и преследовать неприятельские шайки и заставлять жителей заниматься уборкой хлеба». Это не могло не оскорбить самолюбия участников ополчения, желавших влиться в состав действующей армии. И действительно, 28 августа Тархнишвили писал Ермолову: «Прошу ваше превосходительство не оставить нас в праздности и приказать следовать к своему назначению, т. к. желание общества нашего есть достигнуть до настоящего неприятеля и лично сражаться с оным».

Последовавший на это обращение ответ (от 31 августа) рекомендовал «оставаться еще до некоторого времени в Борчалинской дистанции».

Вскоре грузинская конница, находившаяся в Борчало, вступила в отряд Дениса Давыдова и приняла участие в боях.

Количество желающих принять участие в войне было столь велико, что понадобилось даже строгое предписание телавскому и сигнахскому предводителям дворянства «не высылать сюда больше желание изъявляющих присоединиться к отряду», а когда Соломон Чавчавадзе, Джандиери и другие прибыли из Телави в действующий отряд, пришлось их «отослать обратно».

Во время кампании 1827 года к ополчениям присоединились новые части (пешая дружина, например, сформированная в Тбилиси, и др. См. приложение № 2).

В приказе ген. Паскевича (см. приложение № 3) по случаю завершения кампании 1827 года грузинские соединения названы «доблестными сотрудниками победоносного российского войска».

Особенно доблестно проявил себя грузинский конный отряд под общим командованием генерала

45

Константина Багратион-Мухранского в боях у Джеван-Булака, Сардар-Абада и при взятии крепости Эривань.

Участие в войне грузинского ополчения в составе русских войск является ярким свидетельством проверенной годами нерушимой дружбы грузинского народа с великим русским народом.

46

НАЗНАЧЕНИЕ ГРИБОЕДОВА ПОЛНОМОЧНЫМ

МИНИСТРОМ В ИРАНЕ. ЖЕНИТЬБА ГРИБОЕДОВА

22 февраля 1828 года в деревне Туркманчай был подписан мирный договор между Россией и Ираном, подготовленный Грибоедовым.

По условиям договора, к России отошли территории ханств Нахичеванского и Эриванского, Россия приобретала исключительное право иметь в Каспийском море свой военный флот и получала контрибуцию в размере 20 миллионов рублей.

Для представления мирного договора Николаю I Паскевич избрал Грибоедова, о котором писал в донесении:

«Я осмеливаюсь рекомендовать его, как человека, который был для меня по политическим делам весьма полезен. Ему обязан я мыслью не приступать к заключению трактата прежде получения вперед части денег; и последствия доказали, что без сего долго бы мы не достигли в деле сем желаемого успеха»1.

По пути в Петербург Грибоедов задержался в Тбилиси. «При вступлении его в дом Сипягина, по сигналу, ракетою данному, открылась пальба из орудий Метехского замка. Известие сие было везде принято с большой радостью»,— отмечает в своих записках Муравьев.

47

Ознакомившись с содержанием Туркманчайского договора, министр иностранных дел К. Нессельроде должен был признать, что «все статьи трактата до мелких подробностей обдуманы с строжайшей точностью».

После заключения договора, Грибоедов, по воспоминаниям Булгарина, «намеревался выйти в отставку, посвятить себя совершенно наукам и словесности»1.

Однако жизнь его сложилась иначе. Напомним, что Мазарович давно уже был отстранен от службы, а другого поверенного в делах назначить не успели. Между тем именно теперь, в связи с заключением договора, России необходимо было иметь в Иране дипломата, хорошо знающего страну. Дело осложнялось еще и все ухудшающимися отношениями России с Турцией. Назревала новая война, и роль русского представителя в Иране быстро возрастала в своем значении.

15 апреля Грибоедов был назначен министром-резидентом в Иране. Сообщая об этом Паскевичу, Нессельроде писал:

«В звание министра определен статский советник Грибоедов, по каковому случаю дана ему с высочайшего утверждения инструкция, которую долгом поставляю сообщить при сем в копии для сведения вашего сиятельства. Познания Грибоедова в языке персидском, короткое знакомство его с местными обстоятельствами, наконец, дарования и усердие, оказанные им при минувших переговорах, достаточно доказывают, что высочайший выбор пал на чиновника, способнейшего к исполнению важной должности»...2

В начале июня Грибоедов покинул столицу и 27-го был уже в Ставрополе. Здесь он узнал о взятии Анапы, а во Владикавказе — о штурме и падении Карса.

«Как добрый патриот, радуюсь взятию Анапы»... «Мои желания и предчувствия сбылись. Карс взят штурмом. Читаю реляцию и проповедую ее всенародно»... «У нас здесь все от славы с ума сходят»3, — писал Грибоедов 27—30 июня 1828 г. Успехи эти тем более радовали Грибоедова, что он хорошо знал, какое впечатление произведут они в Иране.

48

Подробности путешествия Грибоедова мы узнаем из писем его попутчика и сослуживца — Аделунга.

Он пишет:

«3-го июля... дошли мы до Казбека... Дорога от Казбека до Коби, так же как и прежние, шла вдоль свирепого Терека. Мы проехали с версту, когда к нам подошел офицер водных путей сообщения и сказал, что образовавшаяся от таяния снега вода сделала дорогу непроходимой.

По некотором размышлении Грибоедов решил ехать дальше... За несколько верст до ближайшей станции, по названию Коби, нас встретил майор Челяев со свитой примерно в 10 человек казаков и грузин... Нам подали здесь обед... нас было семеро за столом: Грибоедов, два грузинские офицера, Челяев, командир редута и два секретаря... После обеда... мы поехали дальше, майор нас провожал. После того как мы прошли верст 5 по очень трудной дороге, встретились нам несколько осетин, которые отозвали Челяева в сторону и что-то сказали ему... Мы узнали, что в трех верстах отсюда собрались 300 осетин, чтобы напасть на проезжающих... Несмотря на это предупреждение, Грибоедов решил ехать дальше, но, уступив... просьбам и мольбам Челяева, вернулся с тем, чтобы продолжать путь на другой день...

5 июля... выехали мы в путь. Мы ехали по прекрасной местности до маленького городка Душет ...когда мы пили [чай] ...явились чиновники в парадной форме засвидетельствовать почтение проезжавшему министру... В Гартискаре, последней станции перед Тифлисом, мы обедали под дубом на разостланном ковре. Здесь нас ожидали чиновники, выехавшие навстречу Грибоедову, — два его курьера, тифлисский исправник и некоторые другие...»1

9 июля, около девяти часов вечера, Грибоедов прибыл в Тбилиси и остановился в доме Паскевича.

Главнокомандующего в городе не было, и Грибоедов вынужден был ехать к нему в действующий отряд. 13 июля Грибоедов, в сопровождении Мальцова, отправился в главную квартиру на свидание с Паскевичем, но

49

неожиданное известие об эпидемии, распространившейся в войсках, заставило его возвратиться в Тбилиси.

Здесь Грибоедов стал готовиться к поездке в Иран.

Перед отъездом в личной жизни Грибоедова произошло важное событие — он обручился с Ниной Чавчавадзе.

* * *

Знакомство Грибоедова с Ниной Чавчавадзе началось уже с первых дней его пребывания в Тбилиси. Он охотнее всего проводил свободное время в семьях Чавчавадзе и Ахвердовых, связанных между собой тесной дружбой и родством.

Отец Нины Чавчавадзе — Александр Гарсеванович, к тому времени начальник Армянской области, был сыном Гарсевана Чавчавадзе, известного дипломата времен Ираклия II, заключившего в 1783 году трактат с Россией.

По окончании Отечественной войны 1812 года А. Г. Чавчавадзе продолжает военную службу у себя на родине, в Нижегородском драгунском полку; занимая последовательно ряд высших командных должностей, он выдвигается одновременно и как крупный общественный деятель. Почетное место занял Александр Гарсеванович и в истории грузинской литературы; самобытный поэт, он один из первых познакомил грузинское общество с лучшими образцами мировой классической литературы, переводя произведения Пушкина, Расина, Вольтера.

Мать Нины — Саломе Ивановна, была урожденная Орбелиани. Дети Чавчавадзе росли и воспитывались на глазах Грибоедова. Получив назначение на должность начальника Армянской области, А. Г. Чавчавадзе поручил воспитание старшей дочери, Нины, вдове начальника кавказской артиллерии — П. Н. Ахвердовой, которую Берже характеризует, как «замечательно умную, достойную и высоко образованную женщину». Дом Ахвердовой, постоянно открытый для молодежи, посещался и Грибоедовым, впервые встретившимся здесь с Ниной Александровной.

Родилась Нина Чавчавадзе в 1812 году и была моложе Грибоедова на семнадцать лет. Еще совсем молоденькой девушкой, почти подростком, она уже выделялась своей красотой, недюжинными способностями и

50

добротой. Грибоедов охотно занимался с ней музыкой, беседовал о литературе и науках: так незаметно росла любовь поэта к девушке. Нина, со своей стороны, с раннего детства считала Грибоедова близким человеком и проявляла к нему большую привязанность.

В 1827—1828 гг. Нина Александровна уже славилась в Тбилиси как блестящая красавица и исключительного обаяния женщина. «За ангельскую красоту, не вдаваясь в метафору, можно ее было назвать существом истинно неземным»,— говорит в своих воспоминаниях Торнау. Из записок Д. И. Кипиани мы узнаем, что не лишена была Нина Чавчавадзе, видимо, и сценических дарований: «В немногочисленном кругу тогдашних образованных дам,— сообщает он,— блистали в Тифлисе... Нина Александровна Чавчавадзе, впоследствии супруга Грибоедова, и Марья Ивановна Орбелиани, впоследствии мать супруги фельдмаршала князя А. И. Барятинского. Пожелали они устроить домашний спектакль — представление училищного акта. Могло ли придти кому-нибудь в голову воспротивиться этому, в сущности невинному, желанию таких первоклассных представительниц грузинской красоты? Конечно, нет. И устроили подобие акта. Официальных сановников, конечно, там не было; а были все родственники и родственницы... Происходило это во время каникул... в доме у княжны Марьи Ивановны Орбелиани. В представлении участвовали ученики высших классов. В их числе был и я. Импровизированный акт сошел весьма удачно и мы удостоились одуряющей благодарности»1.

О своем сватовстве Грибоедов подробно рассказал Булгарину в письме от 24 июля: «Это было 16-го. В этот день я обедал у старой моей приятельницы (Ахвердовой — И. Е.), за столом сидел против Нины Чавчавадзевой... все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял ее за руку и сказал ей: «Venez avec moi, j'ai quelque chose á vous dire». Она меня послушалась, как и всегда; верно думала, что я ее усажу за фортепиано;

51

вышло не то; дом ее матери возле, мы туда уклонились, взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыхание занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабушке, к ее второй матери Прас. Ник. Ахвердовой, нас благословили, я повис у нее на губах во всю ночь, и весь день, отправил курьера к ее отцу в Эривань с письмами от нас обоих и от родных. Между тем, вьюки мои и чемоданы изготовились, все вновь уложено на военную ногу. Во вторую ночь я без памяти от всего, что со мною случилось, пустился опять в отряд, не оглядываясь назад»...1

Грибоедову необходимо было перед отъездом в Иран повидать Паскевича, о местонахождении которого он не имел точных сведений. 20 июля, добравшись до Джелалоглы, он получил известие от Паскевича, в котором тот уведомлял, что «намерен сделать движение под Ахалкалаки». 22-го Грибоедов был уже в Гумрах (Ленинакан), а на следующий день отправился в главную квартиру, под Ахалцихе. Здесь он задержался на несколько дней, совещаясь с Паскевичем о персидских делах.

Из Гумр поэт посылает письмо Ахвердовой, целиком посвященное Нине: «Скажите Нине, что это продолжаться не будет и что скоро, не далее, как через два года, я сделаюсь отшельником в Цинондалах. Мой курьер не является, и когда и где он меня найдет? Я укрылся в палатке, дует сильный ветер и я полагаю, что он нас всех унесет. Мы с Мальцовым загнали нескольких лошадей из тех, что я купил в Тифлисе. И к чему мы спешили! Добрейший друг мой, говорите Нине обо мне побольше, всякий раз, когда Вам нечего будет делать лучшего. Помните, что мы оба любим Вас, как нежную мать. Ваши приемыши, Ваши дети, это она и я...»2

«В Гумрах же нагнал меня ответ, — пишет Грибоедов Булгарину, — от кн. Чавчавадзева — отца, из Эривани; он благословляет меня и Нину, и радуется нашей любви. Хорошо-ли я сделал? Спроси милую мою Варвару Семеновну и Андрея. Но не говори Родофиникину, он вообразит себе, что любовь заглушит во мне чувство других

52

моих обязанностей. Вздор, я буду вдвое старательнее за себя и за нее»1.

4 августа Грибоедов возвратился в Тбилиси. Здесь у него повторился приступ жестокой лихорадки. «Это был один из самых сильных припадков и продолжался до утра»2, — пишет Грибоедов 10 августа, пролежав в постели больше недели. Измученный и исхудалый, он долго не решался показаться на глаза молодой невесте, через Ахвердову успокаивая ее разными отговорками, но, наконец, должен был признаться, что лежит, и Нина Александровна стала ухаживать за больным.

Едва Грибоедов начал поправляться, как заторопился со свадьбой. Венчание состоялось 22 августа. В этот день ген. Сипягиным был дан официальный обед по случаю побед, одержанных Паскевичем над турками, а вечером состоялось бракосочетание Александра Сергеевича и Нины Александровны в Сионском соборе3.

Говоря о женитьбе Грибоедова, второй секретарь посланника, К. Ф. Аделунг, пишет отцу 3 августа 1828 года: «Его будущая жена — молодая шестнадцатилетняя княжна Нина Чавчавадзе; она очень любезна, очень красива и прекрасно образована».

16 августа Аделунг снова говорит о невесте Грибоедова: «...она необычайно хороша, ее можно назвать красавицей... очень хорошо воспитана, говорит по-русски и по-французски и занимается музыкой...»

«Весь Тифлис проявляет живейшее сочувствие к этому союзу; он любим и уважаем всеми без исключения; она же очень милое, доброе создание, почти ребенок...»

В письмах Аделунга находим и описание свадебного торжества Грибоедова.

«24-го, в пятницу, Грибоедов давал обед более чем на 100 персон; все было, как мне передавали, блестяще (Аделунг на обеде не присутствовал из-за болезни. — И. Е.)... после обеда часов в 6 начались танцы; веселились до 11 часов...»

53

В воскресенье губернатор Сипягин давал бал «в честь молодоженов», открыв его полонезом «с мадам Грибоедовой... Она в этот вечер была восхитительна»...— пишет Аделунг1.

«Недаром Грибоедов назвал ее мадонной Мурильо»,— пишет А. П. Берже, ссылаясь на того же Аделунга, и добавляет: «...сделавшись обладателем женщины, блиставшей столько же красотой, сколько и душевными качествами, он имел полное право сознавать свое блаженство и гордиться счастьем, которое, увы! было так скоротечно, так мимолетно!»2

Несмотря на свое счастье, свадебные хлопоты, Грибоедов не переставал, однако, работать над запиской об учреждении Российской закавказской компании. За короткий срок своего пребывания в Тбилиси, он, совместно с П. Д. Завилейским, закончил ее составление и 7 сентября передал ее на заключение Паскевичу.

9 сентября Грибоедов с женой и всем штатом русской миссии выехал из Тбилиси в Иран...

54

ОТНОШЕНИЕ ГРИБОЕДОВА К ТРАНЗИТНОЙ

ТОРГОВЛЕ В ГРУЗИИ. ПРОЕКТ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

ЗАКАВКАЗЬЯ

Из всех проектов Грибоедова, посвященных преобразованию края, особенно интересен своей обширной программой его план учреждения Российской закавказской компании. Но прежде чем рассмотреть его, необходимо, хотя бы кратко, вспомнить предыдущую деятельность Грибоедова в области развития торговли и промышленности.

Являясь сторонником транзитной торговли и внедрения ее на Кавказе, Грибоедов немало сделал для превращения Тбилиси в центр торговли между Европой и Азией. Это встретило, однако, уже вскоре большое противодействие со стороны Англии, всячески препятствовавшей проникновению Франции и Германии в Иран, а также со стороны русских фабрикантов, главным образом текстильной и сахарной промышленности, жаловавшихся на застой в торговле. Эти жалобы были поддержаны в 1823 году министром финансов Канкриным, убежденным протекционистом.

Между Канкриным и Ермоловым возникла длительная переписка. В отношении (от 10 мая 1824 г.) министр писал Ермолову: «...Относительно транзита нахожу я, что предмет сей требует величайшей осторожности, ибо фабриканты наши уже жалуются на подрыв со стороны ввозимых французских товаров...»1

55

Далее министр предлагал учредить в Редут-Кале таможню и «ввозимые туда иностранные товары подвергать также общему европейскому тарифу, не лишая впрочем иностранца Гамбу и тех, кои уже учредили там торговые заведения, предоставленных им на основании указа 1821 г. октября 8, преимуществ». Возражения Ермолова сводились к тому, что «принадлежащие нам области лишатся всех выгод, доставляемых транзитным торгом», что «было бы противно точному смыслу Гюлистанского трактата и высочайшего указа в 8-й день октября 1821 года последовавшего, и не принесло бы никакой пользы...»1

В дальнейших письмах Канкрин еще настойчивее проводит свой взгляд: «Торг через Редут-Кале, — писал он, — служит, и впоследствии еще больше должен служить к подрыву нашей торговли и особенно фабрик, потому что иностранцы, а особливо французы... частью уже открыли путь для доставления своих товаров в Персию, кои начали вытеснять там наши изделия из оборота»2.

Однако Ермолов указывал, что торговля французов сделалась «вовсе ничтожной», запрещение же «обратится собственно в пользу англичан, которые не участвуют доселе в означенном торге»...3

Несмотря на попытки Канкрина запретить транзитную торговлю, последняя продолжалась, правда, не в столь широких размерах, как прежде, и прекратилась лишь по истечении обусловленных договором десяти лет.

Грибоедов, пробывший в Москве и Петербурге «по дипломатическим делам» около двух лет (с 1823 по 1825 гг.), был, конечно, в курсе всей переписки между Канкриным и Ермоловым.

Грибоедов вынужден был считаться с правительственной политикой, к тому же он, как никто, видел все выявившиеся недостатки транзитной торговли: «Но на благосостояние помещиков и земледельцев, более всех обремененных казенными повинностями, сие нисколько не подействовало, нисколько не придало поощрения внутренней промышленности; не возникло ни одной фабрики, не процвело ни земледелие, ни садоводство. Бродящие татары, скитаясь по тучным пастбищам, как и прежде,

56

не знали другого употребления из прекрасной шерсти овец своих, кроме обмена на самонужнейшие предметы в полудикой кочевой их жизни. В течение нескольких лет более двух, трех иностранных кораблей не приставало к берегам Мингрелии, и то для опыта нового сбыта товаров своих, не требуя для нагрузки произведений туземных, по маловажности и несовершенству их не пригодных к европейскому употреблению. И между тем как базар Тифлисский пестреет привозными товарами, взор наблюдателя напрасно будет искать домашних изделий или продуктов, на которые их можно было бы обменивать». (Проект об учреждении Российской закавказской компании).

Грибоедов мог убедиться, что за все время действия транзита не было основано ни одной крупной конторы для оптовой торговли ни в Редут-Кале, ни в Тбилиси; транзит не способствовал также развитию или усовершенствованию промышленности в крае. Русские товары (текстиль, сахар, бумажные изделия) встречали большую конкуренцию, а требуемый в большом количестве на внутреннем рынке шелк вывозился из Ирана за границу, через Грузию. К тому же дороговизна транспорта, потребность в специальных помещениях для складывания товаров — все это ставило русских промышленников в невыгодное положение. Один же завоз товаров в Закавказье их не прельщал.

У Грибоедова, как явствует из его письма к Всеволожскому, связанному с ним общими деловыми планами, в это время рождаются новые «коммерческие замыслы», которые, однако, «рушились за безденежьем всей компании».

Обнаруженный Н. Кальма1 архив Т. Этье, связанного с французским консулом в Тбилиси, позволяет судить об этих «коммерческих замыслах» Грибоедова.

Н. Кальма считает, что Грибоедов был вынужден обратиться к услугам Т. Этье, знакомого с экономическими возможностями Ирана, ибо ему, как дипломатическому представителю, заниматься торговлей было невозможно.

Заручившись рекомендательным письмом, Этье едет в Иран.

Распродав там свой товар и собрав нужные сведения

57

об условиях местной торговли, Этье возвращается в Москву. Надо полагать, что поездка Этье в Иран носила лишь разведывательный характер, так как вскоре Всеволожский просит Этье «приехать в Петербург, где мы сможем окончательно оформить наше предприятие».

В Петербург Этье привез свой «План торгового предприятия между Россией и Персией», в котором указано, какие товары следует в Иране покупать, на какие товары существует там спрос и, главное, в каких пунктах следует организовать отделения русского торгового дома. Этье считал, что для начала необходимо ввезти в Иран товаров на 150 — 200 тысяч рублей1.

Однако арест Грибоедова в конце января 1826 года, в связи с восстанием декабристов, и начавшаяся вскоре война с Ираном надолго откладывают осуществление этого предприятия.

* * *

В марте 1828 года, приехав в Петербург для представления Туркманчайского мирного договора Николаю I, Грибоедов получил возможность широко познакомить своих единомышленников с планом создания Российской закавказской компании.

К планам создания компании сочувственно относился министр финансов Канкрин, который фактически осуществлял назначения чиновников на Кавказ. Так, на место начальника Тифлисской казенной экспедиции тогда же был назначен Канкриным его чиновник для особых поручений П. Д. Завилейский, о котором он писал Паскевичу: «Я за долг почел обратиться к вашему сиятельству с покорнейшею моею просьбою удостоить сего чиновника вашего внимания; он известен в Министерстве финансов по отличной своей деятельности и усердию и пользам казны, и по уважению сих качеств назначен в настоящую должность»2.

П. Завилейский в дальнейшем участвовал совместно с Грибоедовым в разработке проекта Российской закавказской компании.

«Когда Грибоедов ездил в Петербург, — писал Н. Муравьев в своих «Записках», — увлеченный

58

воображением и замыслами своими, он сделал проект о преобразовании всей Грузии, коей правление и все отрасли промышленности должны были принадлежать компании на подобие Восточной Индии». Как представлял себе Муравьев, «Сам главнокомандующий и войска должны были быть подчинены велениям комитета от сей компании, в коем Грибоедов сам себя назначил директором, а главнокомандующего членом; вместе с сим предоставил он себе право объявлять соседним народам войну, строить крепости, двигать войска и все дипломатические сношения с соседними державами. Все сие было изложено красноречивым и пламенным пером и, как говорят, писцом под диктовку Грибоедова был З[авилейский]»; ...Грибоедов «говорят, настаивал, чтобы приступлено было к завоеванию турецкой крепости Батума, что на Черном море, как пункта, необходимо нужного для склада в предполагаемом распространении торговой компании...» «Не могу утвердительно сказать, но, кажется, что даже были тогда сделаны некоторые приготовления к сей экспедиции... Проект сей, уничтожающий почти совершенно власть Паскевича, не мог ему нравиться и он в последствии времени не был взят во внимание никем. Когда же Грибоедов, женившись, уехал в Персию, то З[авилейский], полагая себя как бы поверенным Грибоедова, сильно вступался за оный и уверял даже, что он находится на рассмотрении у министра финансов в Петербурге. Таким образом он мне однажды прочитал довольно длинное вступление к сему проекту. Оно было начертано Грибоедовым и было чрезвычайно завлекательно как по слогу, так и по многоразличию новых мыслей, в оном изложенных; но по внимательном рассмотрении вся несообразность огромного предположения сего становилась ясною, и никто не остановился бы на сем любопытном, но неудобосостоятельном предположении, от коего З[авилейский] приходил в восторг»1.

Муравьев не был, конечно, заинтересован в расцвете края. Отсюда его враждебное отношение к Проекту. Муравьев искажает факты, когда говорит, что «Грибоедов, получив назначение министра в Персии, значительные выгоды и почести, сделался равнодушнее

59

к своему проекту и обратясь к новому предмету, стал бы о прошедшем говорить с улыбкой, как о величественном сне, им виденном»1...

Известно, что основную часть работы по составлению Записки Грибоедов проделал в Тбилиси, в 1828 году, перед отъездом в Иран, уже будучи полномочным министром.

По сообщению Е. Вейденбаума, «Июля 17, Грибоедов и коллежский советник Завилейский подписали в Тифлисе Вступление и объяснительную записку к проекту Устава Российской Закавказской компании»2. (См. приложение № 4). Некоторое время спустя была закончена вся работа и по составлению проекта.

«Завтрашний день,— писал Грибоедов Паскевичу,— пойдет от меня и Завилейского к в[ашему] с[иятельству] План компании и Записка на благосклонное ваше рассмотрение. Во время болезни я имел довольно трезвости рассудка и досуга, чтобы обмыслить этот предмет со всех сторон. Прошу вас почтить труд наш и полезное предприятие прозорливым и снисходительным вниманием... 6 сентября 1828 г., Тифлис»3.

Уже на следующий день Проект был направлен Паскевичу. При составлении Проекта Грибоедов и Завилейский могли использовать данные, собранные существовавшим в ту пору в Тбилиси «Комитетом о сельском в Грузии хозяйстве».

В состав его входили Н. Палавандов (Палавандишвили), подполковник И. Андроников (Андроникашвили), Ш. Туманов (Туманишвили), старший член конторы колонистов Мензенкампф и адъютант Сипягина — поручик С. Чиляев (Чиладзе).

Комитет этот был создан с целью «содействовать к распространению и улучшению хозяйственных заведений, от чего непосредственно зависит благосостояние жителей Грузии»4. Для этого из каждого уезда и дистанции «вызывались по одному помещику, которые бы

60

более прочих были опытны в сельском хозяйстве и могли по общему совету исчислить средства, необходимые для усовершенствования хлебопашества и приведения в надлежащее устройство хозяйственных занятий жителей».

В обязанность его входило также «по внимательном соображении препровожденных мнений, составить Проект для улучшения земледелия, садоводства и других хозяйственных заведений, применяя к почве земли и по образу европейского хозяйства». Комитет также должен был обсудить вопрос «о пользе заведения в Грузии образцовых ферм сельского хозяйства и виноделия», которые бы могли служить убедительным примером для помещиков.

Для этого были затребованы от всех окружных начальников и приставов сведения «о настоящем положении хлебопашества, садоводства и пр.».

Первые же заседания комитета выяснили точку зрения помещиков, которые принимали с благодарностью «попечение начальства», но считали возможным это осуществить лишь после того, как «само начальство сделает испытание и покажет им пример, коему могли бы они после подражать».

Тогда же выяснилось, что «комитет, равно как и они, не имея ни суммы, ни чиновников, ни мастеровых лишен всех способов к учинению испытания и к показанию примера, ...почему и полагает представить просьбу дворянства на утверждение, с присовокуплением, что без того дальнейшее существование комитета сего останется бесполезным».

В сентябре 1828 года комитет прекратил свое существование. Собранный им фактический материал о сельском хозяйстве Грузии представлял большую ценность: он давал представление о развитии сельского хозяйства по каждому уезду.

Немаловажное значение имеет решение вопроса о том, какова степень участия Грибоедова и Завилейского в составлении Проекта.

Н. Муравьев, подробно рассказывающий в своих «Воспоминаниях» о Проекте, считает, что он целиком составлен Грибоедовым. Завилейский, по его мнению, был лишь «писцом под диктовку».

Иного взгляда придерживался Мальшинский, впервые

61

опубликовавший «Докладную записку»1, принадлежащую перу Грибоедова и Завилейского. «Ему (Завилейскому — И. Е.), по всей вероятности, более, чем Грибоедову, принадлежит почин»,— писал он.

Оба эти мнения, на наш взгляд, односторонни. «Почин» составления Проекта принадлежит всецело одному Грибоедову: в основу Проекта положены принципы, которые он проводил во время своей предыдущей деятельности в Грузии и, особенно, во время заключения Туркманчайского договора. Завилейским, скорее всего, составлено большинство параграфов Устава к Проекту, а также общая часть Вступления.

Затронутые в Проекте вопросы «о начертании законов, согласных с местными обычаями» (вопрос, на котором Грибоедов не раз останавливался в своих высказываниях — И. Е.), составления «Кадастра»2, свидетельствующие о блестящем знании истории страны и ее нынешних потребностей, указывают на большую роль Грибоедова в совместной работе с Завилейским.

Можно с уверенностью сказать, что слова из Вступления к Проекту: «для исследования, собрания и проверки... и притом для приноровления к ним кодекса, нужны разбор внимательный, досуг и спокойствие» — принадлежат Грибоедову, который в своих высказываниях не раз указывал на необходимость обращаться к «местным обычаям».

Автор этой части Проекта, несомненно, был хорошо знаком с результатами работы «Особой Комиссии по переводу Уложения царя Вахтанга», созданной в 1822 году. Именно Грибоедов, как указывалось выше, был тесно связан со многими членами комиссии (ген. Ховеном, Е. Чиладзе и др.).

Проект, представленный Паскевичу на одобрение, состоял из Вступления и Докладной записки с приложением к нему Устава.

Газета «Тифлисские ведомости», назвавшая Проект «исполинским предприятием», справедливо замечает, что «все предположения по сему предмету основаны на самых ясных доводах, почерпнутых из фактов глубокого

62

исследования края»...1 И действительно, такие важные для того времени вопросы, как переселенческий, судоходства по Куре, устройства в Батуми порта, эксплуатации казенных земель Закавказья, а также развития местной промышленности и торговли — нашли место в грибоедовском Проекте. Только человек, всесторонне и глубоко изучивший экономику и нужды Кавказа, мог взяться за составление такой грандиозной программы.

Следует напомнить, что к тому времени уже существовала Российско-Американская компания на Аляске, с уставом которой, несомненно, был знаком Грибоедов. Автор книги о Паскевиче — Щербатов, например, говоря о Проекте Грибоедова и Завилейского, находит, что «они пришли к мысли учредить эту компанию подражая Северо-Американской компании»...2 К тому же известно, что деятельными участниками этой компании были старые знакомые Грибоедова: Д. И. Завалишин, Н. С. Мордвинов и др., которые могли, конечно, познакомить Грибоедова с уставом Северо-Американской компании.

По мысли Грибоедова, к участию в намечавшемся «предприятии» необходимо было привлечь и Иран. Во Вступлении говорилось: «Может быть Персия, между всеми азиатскими народами, способнейшая к подражанию и принятию новых впечатлений, позаимствуется от нового образования и просвещения сего края. Нам кажется решенным вопрос о преимуществе находиться в соседстве с государством благоустроенным».

Некоторые исследователи жизни и творчества Грибоедова высказывают мнение, что, «уехав в Персию полномочным министром он, конечно, не имел времени да и не мог по своему положению» заниматься Проектом3.

Между тем письма секретаря Грибоедова — Аделунга свидетельствуют о том, что Грибоедов продолжает и в Иране интересоваться делами компании. Аделунг говорит, например, о плане Грибоедова завязать торговые сношения компании с Индией (закупка шерсти в Кашмире была обещана Аделунгу)4.

Территориально разместившись в Закавказье, имея

63

центром г. Тбилиси, компания, по мнению Грибоедова, наладила бы торговые связи с Ираном, куда направлялась бы продукция русских фабрик, а также местные товары.

Начинается Проект с описания положения края, причем составители его, как бы вскользь, высказывают уверенность, что «конечно образ управления, до сих пор вынужденный обстоятельствами, коль скоро оные прекратятся, уступит место другому, более усовершенствованному и согласному с местными надобностями».

В намерение авторов Проекта входило открыть в Грузии фабрики, школы для обучения различным ремеслам, пригласить из России и из-за границы мастеров по выделке стекла, пряжи, шерсти, приготовлению вин, разматыванию шелка и т. д.

В Проекте уделено большое внимание развитию экономических ресурсов края (шелководство в районе Шемахи, виноделие в Грузии, хлопководство, бакинская нефть).

Очень показательны те части Проекта, где говорится об участии в компании лиц местного происхождения, ибо, как указывают авторы Проекта, «ничто не скрепит так твердо и нераздельно уз, соединяющих россиян с новыми их согражданами по сю сторону Кавказа, как преследование взаимных и общих выгод». Участие «здешних жителей по делам Компании, ознакомит их с характером русских и знакомство сие, конечно, даст им выгодное понятие о сих последних». Это «сольет их в один состав плотный и неразрывный».

Несомненный интерес представляют в Проекте разделы «О переселенцах» и «Касательно свободного мореплавания».

В первом говорится об армянах, «вновь перешедших в Российские пределы из-за Аракса». Переселение их, на основании статьи XV Туркманчайского договора, оказалось неподготовленным и сразу же приняло уродливые формы. Армяне-переселенцы попали в очень тяжелое положение.

Грибоедов брался разместить их на землях компании, а после утверждения устава выдать им «достаточную сумму взаимообразно за счет Компании для обеспечения существования означенных армян». Не дожидаясь

64

утверждения устава компании, Грибоедов, как известно, принял необходимые меры для предоставления переселенцам свободных земельных участков, на которых они могли бы обосноваться; он помог им также сохранить имущество, оставшееся в Иране. Об этом Грибоедов сообщал в письме к своему другу В. С. Миклашевич: «К нам перешло до 8.000 армянских семейств и я теперь за оставшееся их имущество не имею ни днем, ни ночью покоя, сохраняю их достояние и даже доходы; все кое-как делается по моему слову»1.

В главе «Касательно свободного мореплавания» подробно говорится о Батуми, находившемся тогда под властью Турции.

Главные порты на Кавказском побережье Черного моря — Редут-Кале (Кулеви), через который шла основная перевозка военных грузов, и порт-крепость Поти не могли обеспечить все предполагавшиеся перевозки компании.

Строго говоря, Редут-Кале не представлял собой порта; корабли останавливались в открытом море, в двух километрах от города, и товары должны были перегружаться на мелкие суда. Неудобная якорная стоянка затрудняла такую перегрузку, а при сильных штормах опасность угрожала и самим кораблям; все это значительно увеличивало расходы по перевозке.

Понятен поэтому интерес, проявляемый Грибоедовым к Батуми. «Порт Батумский, — говорилось в Проекте, — если войдет в новую черту наших границ, представляет в сем случае для компании, местным своим положением, наивеличайшие удобства».

Мысль Грибоедова о включении Батуми «в черту наших границ» после войны с Турцией, видно, была принята Паскевичем к сведению. Завязав через кн. Бебутова сношения с аджарским пашою Ахметом, Паскевич ставил ему условием «завладеть Батумом и покорить все ближайшие горные округи»2.

Пожелание Грибоедова видеть Батуми «в черте наших границ... с дарованием прав порто-франко»3, как

65

известно, осуществилось только 50 лет спустя (в результате русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг.).

Батуми тогда не был присоединен к России, причем современник Грибоедова Л. Исарлов приводит следующую интересную подробность: «В мирном трактате, заключенном фельдмаршалом Дибичем в 1829 г. в Андрианополе [река] Чорохи превратилась в Чолоки. Была ли это ошибка или было сделано с целью — неизвестно, так как по-турецки Чолок и Чорох пишутся почти одинаковыми изображениями букв»1.

Затрагиваемые в Проекте вопросы развития производительных сил края, его «процветания», привлечения «в общий состав массы оборотных капиталов», создания в Грузии своих «мануфактурных заведений», «выписание машин» для прядения «хлопчатой бумаги, находящейся в Армянской области в огромном количестве», усовершенствование техники в обрабатывающей промышленности — все это носило прогрессивный характер, вело к ускорению развития производительных сил края. На это указывает и М. В. Нечкина в своей книге «Грибоедов и декабристы».

Уверенность учредителей в успехе начатого дела была столь велика, что они приступили даже к выполнению намеченной программы. Было получено, в частности, разрешение на установление пароходного движения между Одессой и Кулеви, Астраханью и Баку. Ал. Чавчавадзе начал заниматься в Армении мареноводством, новой для Кавказа отраслью сельского хозяйства. Из Франции был выписан известный винодел Лену, из России приехали бочары и т. д. Все готовилось для широкой деятельности компании, в которой российские купцы были бы «русскими вкладчиками закавказской компании»; а «большая часть акционеров» должна была «состоять из помещиков и купцов закавказских».

66

«МНЕНИЕ» И. БУРЦОВА И «ЗАМЕЧАНИЯ»

М. ЖУКОВСКОГО НА ПРОЕКТ ГРИБОЕДОВА

И ЗАВИЛЕЙСКОГО

Паскевич вернулся в Тбилиси с главными силами армии в первых числах октября 1828 года. С ним возвратился и причастный к декабрьским событиям полковник И. Бурцов.

Ему Паскевич и поручил рассмотрение Проекта, представленного Грибоедовым и Завилейским. За это говорит уже один факт нахождения «Мнения» Бурцова в бумагах Паскевича вместе с другими документами, относящимися к Проекту.

В Тбилиси в это время находились многие непосредственные участники декабрьского восстания, сосланные на Кавказ.

Разгром восстания, сопровождавшийся жестокой реакцией, не сломил воли передовых людей России. Ненависть к деспотизму и крепостничеству не только не затихала, но, напротив, она крепла все более и более.

Сосланные в Грузию декабристы образовывали здесь «сообщества», принимали активное участие в издании газеты и т. д. Даже Паскевич, говоря о них, должен был признать, что «многие из них, не оставили прежних мыслей»1. Среди сосланных в Грузию декабристов был и И. Бурцов, один из образованнейших людей своего времени.

Иван Григорьевич Бурцов (1794 — 1829) одним из

67

первых среди ссыльных декабристов был переведен на Кавказ и причислен к главнокомандующему; здесь исполнял он многие ответственные поручения. Еще до освобождения Еревана, в сентябре 1827 года Бурцов был послан в Баку и Астрахань для «подробного исследования всех имеющихся средств для десанта на персидских берегах»; вскоре после этого он был назначен губернатором Тавриза, а затем членом Азербайджанского областного правления, в открытии которого принимал участие и Грибоедов. Участник взятия Карса, Ахалцихе, Байбурта, Бурцов был известен как человек замечательной храбрости. «Не менее храбрый до дерзости знаменитого гусара» (его однофамильца Бурцова, прославленного поэтом Денисом Давыдовым), Бурцов получил хорошее по тогдашнему времени образование: воспитывался в Московском университетском благородном пансионе, слушая лекции лучших профессоров. Принимал участие в наполеоновских войнах»1.

Бурцов был деятельным членом «Союза Благоденствия», куда его принял член того же союза — Александр Муравьев.

И. И. Пущин, однокурсник А. С. Пушкина по лицею, в своих «Записках» говорит о большом влиянии, которым пользовался тогда Бурцов, принявший его (Пущина) и В. Д. Вольховского в общество2. Бурцов принял в члены общества также Е. П. Оболенского, М. М. Нарышкина, Н. И. Лорера и многих других3.

С 1819 года Бурцов — адъютант начальника штаба 2-ой армии ген. П. Д. Киселева в Тульчине. Там, по словам декабриста И. Якушкина, «почти все члены тайного общества перебывали у Бурцова»4. В 1826 году, будучи командиром Украинского полка, Бурцов был арестован и заключен на полгода в Бобруйскую крепость, откуда его затем перевели на Кавказ в Тифлисский полк.

Незадолго до окончания русско-турецкой войны 1828 — 1829 гг. Бурцов, будучи командиром Херсонского гренадерского полка, был смертельно ранен в бою близ селения Харт и умер через четыре дня. «Надо было видеть, — пишет участник этих боев Андреев, — горесть и

68

уныние офицеров и солдат, потерявших своего любимого командира»1. О «последних его минутах» пишет также декабрист Д. Искрицкий в своем неопубликованном письме к В. Вольховскому (от 6 сентября 1829 г., г. Эрзерум). Прах его перевезли в г. Гори — место стоянки Херсонского полка, где Бурцову вскоре был установлен памятник.

Узнав о его смерти, поэт Денис Давыдов писал А. Закревскому, что это был необыкновенных дарований и учености офицер.

Другой его современник — С. Шипов, в своих «Записках» называет Бурцова «человеком превосходных душевных качеств, весьма даровитым, необыкновенно основательно образованным»2.

До сих пор исследователям жизни и творчества Грибоедова было лишь известно, что Бурцов представил ген. Паскевичу свое «Мнение» на Проект. Однако сам текст «Мнения», по которому можно было бы судить о взглядах Бурцова на проект, не был обнаружен. Этот пробел может быть ныне восполнен. (См. приложение № 5).

«Мнение» Бурцова, в целом, свидетельствует о его благожелательном отношении к Проекту. Оно основано на тех принципах, которыми руководствовались члены тайных обществ,— борьба против «рабства крестьян», устранение иноземного влияния в государстве.

Бурцов был хорошо знаком с уставом «Союза Благоденствия» и с «Практическими началами политической экономии», составленными декабристом Пестелем. По сообщению И. Якушкина, после ликвидации «Союза Благоденствия» было приступлено к «сочинению нового устава»... и «редакцией этой части занялся Бурцов»3.

В Уставе «Союза Благоденствия» говорилось: «Показывать всю нелепую приверженность к чужеземному и худые сего следствия, также стараться уверить, что добродетельный гражданин должен всегда предпочитать приятному полезное и чужеземному — отечественное»4.

69

Первые же строки «Мнения» словно повторяют слова из устава «Союза Благоденствия»: «Компания устроенная на обдуманных правилах и составленная из одних русских акционеров, принесет великую пользу государству».

Глава устава «Союза Благоденствия» — «Общественное хозяйство» показывает, какое значение придавалось декабристами «вольным обществам для усовершенствования хлебопашества и прочих родов промышленности»1. Поэтому представленный Грибоедовым и Завилейским проект Российской закавказской компании нашел поддержку Бурцова.

При ознакомлении с «Мнением» может вызвать недоумение тот факт, что Бурцов противится применению в промышленности по переработке сельскохозяйственных продуктов «утонченных ремесл и мануфактур», а также внедрению «тропических произведений». Бурцов, однако, и в этом лишь придерживался программы общества. Вот что записано было в «Практических началах политической экономии»: «Земледельческие работы настолько просты, что они не допускают разделения труда и применения машин в таких же размерах, как на фабриках»2.

А в отношении таких культур, как виноград, оливки, сахарный тростник и кофе, Пестель придерживался того мнения, что они не способствуют благосостоянию государства. Относя их в разряд «предметов земледелия, которые не дают постоянного дохода»3, Бурцов, однако, стоит за развитие виноградарства и виноделия, получивших в большей части Грузии развитие с древнейших времен.

В конце своего разбора Проекта Бурцов говорит об имеющихся у него еще «некоторых частных возражениях», до нас, однако, не дошедших. Из этих слов Бурцова можно заключить, что он им не придавал важного значения, ибо в «Мнении» были высказаны все его основные мысли о Проекте.

Свое «Мнение» Бурцов мог представить Паскевичу в конце 1828 года, когда он находился в Тбилиси. После

70

этого Паскевич передал Проект Грибоедова и Завилейского другому лицу, составившему свои «Замечания».

А. Мальшинский, опубликовавший впервые «Докладную записку» к Проекту1, искажая факты, приписал авторство «Замечаний», в которых открыто проявляются убеждения заядлого крепостника, И. Г. Бурцову.

А. Мальшинский пользовался текстом «Замечаний», найденным недавно доц. А. Иоселиани (см. приложение № 6), под заглавием «Замечания на записку об устройстве земледельческой, мануфактурной и торговой компании». В этом легко убедиться, т. к. пропущенные в публикации Мальшинского места неразборчивы и в тексте документов, обнаруженных доц. А. Иоселиани. Этот документ является копией, в чем легко убедиться по имеющимся на полях пометкам, сделанным тем же писарским почерком, что и вся рукопись.

Обнаруженные «Замечания» ценны, главным образом, тем, что они во многом помогают восстановить не найденный до сих пор проект Устава, ибо, разбирая отдельные параграфы Устава, автор приводит их целиком.

Благодаря изысканиям О. Марковой2 удалось установить и автора «Замечаний». Это действительный статский советник М. С. Жуковский, генерал-интендант Отдельного Кавказского корпуса, знакомый Грибоедова по службе в Азербайджанском временном правлении (в Тавризе).

«Замечания» Жуковского позволяют установить бесспорную преднамеренность Мальшинского, стремившегося набросить тень на благородный облик Грибоедова. «Замечания» дают вместе с тем ясное представление о социальных взглядах авторов Проекта. В пункте «к» Проекта, приведенном в записке Жуковского, Компания ходатайствует, например, о предоставлении навсегда своим поселенцам прав колонистов в отношении казенных повинностей: «Они освобождаются от постоя, дачи подвод и проч. и вообще не обязаны непосредственно к платежу поселенцев и крестьян, приобретенных в Грузии».

«На такие права кто не пожелает из России и из здешних мест переселиться в подданство Компании?» — спрашивает Жуковский. «...Права, выпрашиваемые

71

подданным Компании, — отмечает он далее, — свобода от личных податей и земских повинностей, будут делать более счастливыми подданных Компании, нежели подданных правительства».

Проектировавшееся Грибоедовым переселение крестьян, делает справедливый вывод О. Маркова, означало если не фактическое, то юридическое освобождение их от крепостного права. Повидимому, освобождение крестьян и вызвало, в первую очередь, резко неприязненное отношение к Проекту со стороны прикрывавшегося мнимой «лойяльностью» крепостника Жуковского.

Отдельные параграфы Устава, приведенные в «Замечаниях», дополняют известные прежде части Проекта и сейчас уже позволяют с достаточной полнотой судить о том большом деле, которое задумали Грибоедов и Завилейский, твердо уверенные в том, что осуществление их Проекта приведет к процветанию края и «общему благу», а также «сблизит и соединит к России узами нравственными разные закавказские народы».

Для правильного понимания параграфов Устава необходимо указать на ошибку, вкравшуюся в публикацию О. Марковой. Она устанавливается из сопоставления «Замечаний», имеющихся в нашем распоряжении, с «Примечаниями» Жуковского1, мало отличающимися по существу друг от друга.

Утверждение исследователя, что обнаруженный текст «Примечаний» является подлинником, не оправдывается. В тексте, опубликованном О. Марковой, многие из пометок Паскевича принимаются ею за пометки Жуковского; уже одно это доказывает, что «Примечания» — копия, на которую писарь добросовестно перенес вместе с текстом также и пометки Паскевича (например: «Греки и римляне были добродетельнее в бедности, нежели когда сделались богаты» — стр. 131. Или: «Кто может дознать какие употребит компания капиталы значительные?» — стр. 154 и другие).

Две копии возражений Жуковского, известные ныне исследователям, дополняют одна другую и вносят много нового, важного в наше понимание Проекта.

72

УЧАСТНИКИ КОМПАНИИ

Соавтором Грибоедова по Проекту Российской закавказской компании был П. Д. Завилейский.

Обращение Грибоедова к помощи Завилейского не случайно. Архивные материалы и воспоминания современников рисуют его, как одного из способнейших чиновников, прекрасно разбиравшегося в экономике, в сложной податной системе Закавказья, стремившегося к проведению различных финансовых реформ.

О жизни П. Д. Завилейского известно, что на военной службе, с 1813 по 1825 год, он «отмечал себя честью, пользой и преданностью». С марта 1825 года, состоя при министерстве финансов, Завилейский исполняет «весьма важные, трудные многосложные поручения». Он проводит ревизии в нескольких пограничных таможнях, где им были вскрыты большие злоупотребления. 13 апреля 1828 года он был назначен в Грузию исправляющим должность начальника Казенной экспедиции Верховного грузинского правительства. С 1829 года Завилейский — гражданский губернатор Грузии. В 1831 году, однако, деятельность Завилейского в Грузии оборвалась навсегда. Служебный крах объясняется его постоянными выступлениями против грузинских феодалов.

Ал. Чавчавадзе, характеризуя Завилейского, с которым он сблизился по сходству «образа мыслей», писал: «Благородность его души, его благонамеренность, его неусыпная деятельность по многосложным обязанностям на него возложенным, его смелая справедливость ко всем

73

без различия лицам, особенно верное и скорое постижение вещей для него новых, чрезвычайно нравились мне в нем и час от часу усиливали мои к нему любовь и уверенность. Он имел об Грузии самое точное понятие...»1

В другом месте Чавчавадзе добавляет: «Нашед в нём подлинно качества достойные человека благородного и благонамеренного, я с ним подружился»2.

Грибоедова с Завилейским сближало то, что последний интересовался вопросами промышленности, был противником крепостничества. В одном из донесений, например, Завилейский с возмущением писал: «Почти все помещичьи крестьяне не имеют недвижимой собственности, должны делать то, что угодно господину, который может продать их, заложить, подарить другому, одним словом, поступать с ними по произволу...»3

Завилейский не был, конечно, единственным русским деятелем в Закавказье, сочувствовавшим планам Грибоедова.

Большую роль в делах будущей компании отводил Грибоедов и И. С. Мальцову. Близкий родственник И. А. Мальцова, владельца известных на всю Россию чугунолитейных и стекольных заводов, он являлся для Грибоедова как бы представителем заводчика в Закавказье.

Присутствие его, вместе с Завилейским, в качестве свидетеля при бракосочетании Грибоедова с Ниной Чавчавадзе говорит за то, что Грибоедов считал его одним из своих друзей.

Как выясняется сейчас из переписки И. С. Мальцова с С. А. Соболевским, крупным промышленником, Мальцов был одним из «давних акционеров» Российской американской компании, с деятельностью которой он, несомненно, подробно ознакомил и Грибоедова.

Могла связывать Грибоедова с Мальцовым и общность их литературных интересов. И. С. Мальцов, служивший сперва в Московском архиве, а затем в коллегии иностранных дел, входил в «Общество любомудрия»,

74

уделял много времени занятиям философией и литературой.

Посвященным в планы Грибоедова был и Никита Всеволожский. 13 января 1826 года последний писал Этье: «Вы пишете мне о Грибоедове... я буду рад исполнить это поручение тем более, что я вскоре смогу оказаться довольно близко от него. Считаю долгом сообщить вам, что я все еще настаиваю на мысли осуществить наш план торговли с Персией»1.

Однако только в мае 1827 года Всеволожский осуществляет свой план поездки в Грузию. Пробыв некоторое время в своих поместьях (в Кизлярском уезде), славящихся рыболовецким хозяйством, табачными плантациями, рисовыми полями (новой в России отраслью сельского хозяйства), шелководством, «заводом для выделки тюленьей кожи на манер бобровой» и виноделием, Всеволожский выехал через Минеральные воды в Тбилиси по Военно-Грузинской дороге.

В Тбилиси он пробыл только пять дней, живя у Сипягина2. Здесь Всеволожский подает Паскевичу прошение, в котором говорит о своем желании «продолжать статскую службу» под его начальством. После этого Паскевич обратился к министру иностранных дел Нессельроде со следующим письмом: «...камер-юнкер кол. ас. Никита Всеволожский изъявил желание продолжать [службу] в Грузии. Находя полезным для здешнего края службу г. Всеволожского, известного мне с весьма хорошей стороны, я покорнейше прошу в. с. уволить его из Ин. дел министерства, представить в Правит. Сенат о награждении на основании имяного высочайшего указа 19 дек. 1803 г. чином надв. сов. и объявить сему чиновнику дабы он отправился в Тифлис для определения к назначенной ему должности. Честь имею. 20 окт. 1827 г.»3.

В материалах Государственного архива Грузии за 1828 год имеется запись о назначении камер-юнкера, надворного советника Никиты Всеволожского в канцелярию военного губернатора.

В октябре — Всеволожский уже снова в Тбилиси4.

75

Охваченный духом предпринимательства, как и многие помещики того времени, Всеволожский сочувствовал грандиозным планам Грибоедова, интересовался проектом создания Российской закавказской компании.

Женатый на сестре Всеволожского военный губернатор Кавказа — Н. М. Сипягин был, несомненно, знаком с Проектом Грибоедова, так как им самим разрабатывались планы хозяйственного и культурного развития Закавказья. «Через несколько дней по возвращении из Петербурга Грибоедов целый день (10 июля 1828 года) провел у Сипягина. Не приходится сомневаться, что проект Российской закавказской компании, составлением которого Грибоедов и Завилейский в это время занимались, был одной из главных тем беседы»1.

Много внимания уделял Сипягин планам повышения производительных сил Закавказья. Ему принадлежала руководящая роль в организации ярмарки, вызове из Франции виноделов, «искусных садовников», открытии школы-мастерской для обучения слесарному и столярному делу. Убедившись, что хозяйства земледельцев края «находятся... в младенческом состоянии», он приходит к выводу о том, что «распространение коммерции будет весьма много способствовать к распространению хозяйственных заведений жителей»2. По его настоянию отданы также «надлежащие распоряжения насчет переписи населения», приступили к собиранию камеральных сведений. В его намерения входило «уравнять крестьян в податях по способам населяемых ими мест и все сборы, взимаемые в натуре, обратить в постоянную денежную подать».

Сам Сипягин, в компании с Всеволожским, имел фарфоровый завод в Богородском уезде Московской губернии3.

Говоря о том, что большая часть акционеров компании должна была «состоять из помещиков и купцов закавказских», авторы Проекта подразумевали, в первую очередь, Ал. Чавчавадзе. Материалы Армянского областного правления, где он был начальником с 21 февраля

76

1828 года, рисуют его кипучую деятельность по приведению в порядок разрушенных во время недавних войн оросительных канав, разведению хлопка, чалтыка, пшеницы и, в особенности, марены. Его непосредственным помощником по управлению областью был полковник Н. Кашкарев, близкий к декабристам и известный своими экономическими проектами.

«Князь Чавчавадзе, — пишет французский консул Гамба, побывавший в его имении — Цинандали, — занимается большею частью старательно всем, что касается разведения виноградников и приготовлением вина. В этом его главный источник дохода. В урожайные годы он имеет до 30 тыс. тунг вина. У него родится также хлеб, и по примеру лезгин, его соседей, его крестьяне числом 1.500 чел. начинают с успехом разводить тутовое дерево и воспитывать шелковичные черви...»1.

Грибоедов, имея в виду большие запасы вина в имении Чавчавадзе, пишет во Вступлении: «В самый первый год может быть произведен значительный отпуск в Россию вина самого лучшего разбора».

Другим крупным участником компании следует считать Е. Г. Чиладзе.

В 1803 году Е. Чиладзе переехал вместе с братьями в Петербург, где и получил образование. Живя в России, он увлекался масонством.

Чиладзе — автор произведения «Начертание права природного» (1812 г.), переводчик Монтескье и Мабли.

Патриот своей родины, Чиладзе переезжает в сентябре 1820 года в Грузию, где занимает вскоре должность прокурора Верховного грузинского правительства, в которой проявляет себя, как хороший знаток местных законов и обычаев.

По его ходатайству в Грузии был учрежден прокурорский надзор для пресечения злоупотреблений в судопроизводстве и для наблюдения — «нет ли где запрещенных поборов, жалоб и ропота».

В сотрудничестве с Н. Палавандишвили, Ховеном и др. Чиладзе перевел «Уложение царя Вахтанга», с которым тогда же, надо полагать, познакомился Грибоедов.

Занимая должность прокурора, Чиладзе сумел

77

провести в жизнь ряд важных мероприятий, направленных к облегчению тяжелых условий жизни крепостных крестьян в Грузии. Так, например, в 1824 году в Тбилиси был открыт Совестный суд, состоявший из выборных представителей от всех сословий. В компетенцию этого суда входил разбор как уголовных, так и гражданских дел.

В 1826 — 1827 годах Чиладзе — в Петербурге. Однако уже в апреле 1827 года он снова в Грузии, куда его направили для «финансового обозрения» страны. Эту миссию он выполнял в продолжение целого года.

В том же 1827 году Чиладзе были написаны записки о горских народах, живущих по Военно-Грузинской дороге, и о торговле в горах1.

Далее мы видим Чиладзе в распоряжении тифлисского военного губернатора ген. Сипягина, после смерти которого в 1828 г. он вынужден был оставить службу.

К этому времени относится письмо Грибоедова к Паскевичу, в котором он выступает ходатаем за Чиладзе:

«Примите, — пишет он из Тавриза 3 декабря 1828 года, — в ваше покровительство надв[орного] сов[етника] Чиляева, который некогда был прокурором в Тефлисе, потом при Сипягине. Он меня об этом не просит, но еще в бытность мою в Тефлисе он очень желал быть лично известным вашему сиятельству. Все его знают за самого благонамеренного и расторопного человека, сведущего в законах и наконец грузина, каких я мало встречал, с европейским образованием и нравственностию. Нина тоже обращается к Вам с просьбою о нем, и не смея прямо это сделать, стоит возле меня и заставляет меня всеусердно о том при вас стараться»2.

Умер Чиладзе в Ленкорани, в октябре 1838 года. Из рапорта управляющего Талышинским ханством становится известным, что все бумаги покойного были отобраны корпусным жандармом — капитаном Роде «по возложенному на него поручению», опечатаны им и отправлены в Тбилиси3. Этот факт рисует отношение к Чиладзе со стороны царских властей.

78

Предположительно можно считать разделявшими взгляды Грибоедова в отношении компании также К. Орбелиани, П. С. Санковского, редактора «Тифлисских ведомостей», и чиновника П. М. Сахно-Устимовича. О планах Грибоедова, вероятно, знали и другие чиновники, приехавшие с ним из Петербурга (Хомяков, Зубарев, Савостьянов, Яновский и др.).

Считал себя участником компании и сослуживец Грибоедова — К. Аделунг1.

79

СУДЬБА ПРОЕКТА

В Докладной записке об учреждении Российской закавказской компании Грибоедов очень дипломатично «напоминал» Паскевичу о том, что тот «неоднократно изъяснял» желание — извлечь пользу из провинций, «которую в течение 27 лет Россия напрасно от них ожидала». «Быстрые и славные происшествия Персидской кампании не допустили сим полезным идеям достигнуть желаемой зрелости, и ваше сиятельство сами приказали их бегло набросать на бумагу, чтобы к ним вновь обратиться во времена более спокойные. Притом вы обнаружили ясно ваш образ мыслей, чтобы несколько людей благонамеренных и зажиточных, в виде коммерческого товарищества, предприняли реформы, необходимые в хозяйстве и промышленности сего края»1.

Грандиозный проект развития производительных сил Закавказья, созданный Грибоедовым и Завилейским, был, однако, обречен на провал. Он столкнулся с колониальной политикой царизма на Кавказе, ясно сформулированной Паскевичем: «Не должно-ли смотреть на Грузию, как на колонию, которая доставляла-бы грубые материалы (шелк, хлопчатую бумагу и проч.) для наших фабрик, заимствуясь от России мануфактурными изделиями? В противном случае, при учреждении в Грузии таковых-же мануфактур не ослабнет-ли естественно взаимная связь оной с Россией»2.

80

Паскевич резко выступил против авторов проекта, принципиально отрицавших крепостное право, являвшееся тормозом на пути экономического и культурного развития страны1.

Имея в виду это обстоятельство, Щербатов, автор книги о Паскевиче, пояснял:

«Они (т. е. учредители компании — И. Е.), — не содействовали «общему благу»... а потому проект Грибоедова и Завелейского не нашел себе поддержку с его (Паскевича — И. Е.) стороны»2.

Царское правительство не поддержало, разумеется, грандиозный проект создания Российской закавказской компании.

Более того, оно принимало все меры к быстрейшему пресечению всех планов Грибоедова.

10 октября 1828 года в Тбилиси, при загадочных обстоятельствах, скончался Н. Сипягин. Проливая свет на обстоятельства его смерти, Пушкин в «Путешествии в Арзрум» писал: «Генерал С[ипягин], говорят, умер оттого, что его домовой лекарь, приехавший с ним из Петербурга, испугался приема предлагаемого тамошними докторами, и не дал оного больному».

А один из биографов Сипягина заявляет, что смерть его была вызвана тем, что врачи «предписали сильный прием меркурия» (ртути — И. Е.)3.

Тело Сипягина было скрытно вывезено в ближайшее от Тбилиси дачное место — Коджори и там погребено, несмотря на высказанное Сипягиным перед смертью «желание быть похороненным в России».

По распоряжению Паскевича была учреждена «следственная комиссия для приведения в известность всех казенных денежных сумм, находящихся в распоряжении» Сипягина4.

Все домашнее имущество Сипягина было вынесено

81

на улицу и распродано с торгов. Опекуны над имуществом покойного — Н. Всеволожский и А. Жадовский не успели даже принять каких-либо мер.

При столь же загадочных обстоятельствах скончались спустя некоторое время камер-юнкер Ф. Хомяков и купец Кастелла.

Если принять во внимание то особое доверие, которое оказывал Паскевич доктору Мартиненго, состоявшему у него на службе, то многое станет понятным. Выходец из Пьемонта, авантюрист Мартиненго втерся в доверие к Паскевичу и стал выполнять его различные поручения, не имеющие ничего общего с медициной. Отрицательно отзывался в 1830 году Ермолов о Мартиненго, подчеркивая его «важную роль» при Паскевиче1.

Вряд ли можно сомневаться в наличии связи между загадочной смертью Сипягина и подозрительной деятельностью Мартиненго!

Многие сторонники Проекта вынуждены были покинуть службу (Сахно-Устимович и др.). Опале подвергся в это время, например (конец октября 1828 года), и другой предполагаемый крупный участник компании — Ал. Чавчавадзе. Командуя самостоятельным отрядом, действовавшим в Турецкой Армении, он захватил Баязетский пашалык. Однако вместо благодарности, Чавчавадзе получил строгий выговор и был в конце концов вовсе удален с театра военных действий.

Такой же была участь ген. В. Вольховского, Н. Раевского и др., разделявших идеи авторов Проекта.

Следует указать и на разногласия между Паскевичем и Грибоедовым в этот период, о которых упоминает и Н. Муравьев. «Паскевич, — пишет он, — имел неудовольствия на Грибоедова, и причиной оных было то, что последний, будучи облечен званием министра двора нашего в Персии, должен был сообразоваться с данными ему из Петербурга наставлениями и не мог слепо следовать распоряжениям Паскевича. Прямые же сношения

82

Грибоедова с министерством иностранных дел, минуя Паскевича, были неприятны последнему»1.

* * *

Проект Грибоедова и Завилейского ставил перед собою задачу развития производительных сил Закавказья. «Не может быть сомнений в объективно-капиталистическом характере проекта. Он не носит в себе никаких феодальных черт», — пишет М. Нечкина2. «После восстания декабристов те мечты об общем буржуазном преобразовании России, которые делил с ним Александр Бестужев, рухнули. Творческая энергия Грибоедова, его страстное желание изменить мир ищут выхода. Он проектирует частичное осуществление процветания нового хозяйственного типа в далеком краю, где некогда властвовал Ермолов, в краю, куда не всегда дотягивается рука правительства, где может быть искусственно ослаблен крепостнический гнет.

Проект Грибоедова и Завилейского правительство отвергло, забраковало, оно не признало его «своим», что вполне понятно»3.

83

СОБЫТИЯ 30 ЯНВАРЯ 1829 ГОДА

С февраля 1829 года письма и донесения от Грибоедова стали приходить в Тбилиси все реже и реже. Перестали поступать какие-либо сведения и от остальных сотрудников русской миссии в Иране.

В Тбилиси не знали, чем объяснить это молчание. Родственники служивших в миссии забеспокоились, а некоторые даже выехали в Иран, чтобы на месте узнать о случившемся.

Вскоре стали проникать смутные слухи о гибели в Тегеране всей русской миссии. Так, начальник пограничного отряда в Кахети генерал-майор Раевский извещал Паскевича:

«Честь имею донести вашему сиятельству, что в Дагестане распространились слухи о разрыве Персии с Россией и об умерщвлении нашего посланника в Тегеране. Я еще не знаю, если сии известия нечаянно распространились, или с намерением распущены муллами и хаджами. Я обратил все свои старания, чтобы уничтожить сии ложные слухи пред выступлением наших войск за границу, и дабы они не препятствовали набору лезгинского ополчения»1.

«Тифлисские ведомости», однако, продолжали хранить упорное молчание, не помещая даже официального сообщения о судьбе русского посольства. Как выяснилось впоследствии, газета вынуждена была не касаться этого события по распоряжению Паскевича.

84

Первым официальным подтверждением распространившихся слухов о смерти Грибоедова явилось сообщение генерального консула в Тавризе — Амбургера: «Сегодня утром прибыл сюда человек Мирза-Муса-хана, который привез более подробные известия из Тегерана о случившемся там ужасном происшествии. Кажется, что духовенство тегеранское было главною причиною возмущения, соделавшего нашего министра жертвою ожесточенной черни, ибо в главной мечети провозглашали сбор правоверных. Злополучный Александр Сергеевич сделался жертвою своей храбрости. Услышав шум, выбежал с обнаженною саблею в руке и в то самое мгновение был поражен брошенным камнем. Он пал от удара; ворвавшаяся толпа совершила его ужасную участь. Покой душе его! Все люди тут бросились к нему и все пали жертвою остервенелой черни. Все имущество ограблено кровопийцами, и дом, данный министру шахом, совершенно разрушен»1.

В этот день, кроме Грибоедова, из числа служащих миссии погибли: второй секретарь посольства Аделунг, переводчик Нариман Мирза Шах-Назаров, канцелярист С. Кобулов (Кобулашвили), доктор Мальберг, Рустам, В. Дадашев, только что прибывший в Тегеран с подарками для шаха, камердинер Грибоедова — А. Грибов, Г. Мамацев (Мамацашвили), П. Калатозов (Калатозишвили), состоявший переводчиком при Мальцове, курьеры И. Саркисов и X. Шахназаров (уроженцы Тбилиси), С. Шахпулов (Шахпулишвили) и др. Погибла также охрана посольства, состоявшая из казаков.

В то время как в Тегеране было подготовлено и совершено убийство, Нина Александровна Грибоедова жила в Тавризе (см. приложение № 7). Большим утешением для нее были письма Александра Сергеевича. Но вот получение их прекратилось. Первое время это можно было объяснить неисправностью дорог, различными случайностями и т. д. Но когда русский консул в Тавризе, А. К. Амбургер, получил точные сведения о катастрофе, — сомневаться уже не приходилось. От Нины Александровны решено было скрыть печальное известие и ждать приезда Мальцова, который бы успокоил ее и посоветовал бы ей от имени Александра Сергеевича

85

ехать к матери. Но Мальцов не приезжал, и все усилия друзей и родных Грибоедова сводились к тому, чтобы уговорить Нину Александровну немедленно выехать в Тбилиси. (См. приложение № 8).

В середине февраля 1829 года Нина Александровна оставила Тавриз. В Тбилиси, в доме матери, она, окруженная заботами близких, стала, однако, все более тревожиться о судьбе Грибоедова. Однажды к ней заехала жена Паскевича — двоюродная сестра Грибоедова, заговорила об Александре Сергеевиче и его молчании, запуталась в объяснениях, расплакалась и открыла все. С Ниной Александровной сделалась истерика, и на другой день она преждевременно разрешилась. Ребенок прожил всего несколько часов.

Спустя неделю после убийства персидское правительство послало людей раскопать яму, найти труп Грибоедова, перевезти его в армянскую церковь и предать земле в ее ограде на случай, если русское правительство потребует его выдачи.

Обезображенный труп Грибоедова едва был узнан по сведенному мизинцу на руке — от раны, некогда полученной на дуэли с Якубовичем. Тогда же его перевезли и похоронили в ограде армянской церкви.

«Через две недели, — рассказывает Шермазанян1, — когда Манучар-хан трупы своей матери и Соломона Меликова поместил на одном тахт-реване для отправки в Эчмиадзин, в сопровождении нескольких верховых, тогда же в Тифлис был отправлен и труп Грибоедова; наполнили два мешка соломою, навьючили ими лошадь, а труп, уложенный в гроб, поместили посередине этих мешков, так как одним только гробом нельзя было удобно нагрузить лошадь».

В начале апреля траурная процессия достигла Тавриза, о чем извещен был Амбургер, который в секретном своем донесении от 14 апреля из Даралагеза сообщал: «Тело несчастного Александра Сергеевича точно прибыло в Тавриз. О встрече не пишут ни слова. Гроб, содержащий в себе тело полномочного нашего министра, сколочен из простых досок и покрыт куском черного бархата; кажется, также не приняты никакие меры для

86

сохранения тела его. Напротив того, — тела матери Манучар-хана и князя Меликова, которые также прибыли в Тавриз вместе с телом министра нашего, хранятся в прекрасных гробах, обитых красным бархатом и обшитых золотыми галунами. Также тела оных бальзамированы»1.

Печальная процессия подошла к границам России лишь к концу апреля.

В своем донесении Паскевичу Амбургер так описывает этот кортеж:

«1-е мая, которое всегда приносит с собой радость и веселие, был для нас днем грусти и печали. В этот день, наконец, тело покойного нашего полномочного министра в Персии было переправлено через Аракс; генерал-майор Мерлини, полковник Эксан-хан и многие чиновники поехали навстречу оного; вперед был послан из Аббас-Абада священник, один батальон Тифлисского пехотного полка с двумя полевыми орудиями, как и здесь приготовленный балдахин.

Гроб, содержащий бренные останки покойного Грибоедова, находился в тахт-реване, сопровождаемом пятидесятью конными под начальством Келб-Али-Султана. Когда вынули гроб из тахт-ревана и уверились, сколько возможно, что он содержит тело покойного министра, отдали ему воинскую честь и отпели вечную память, после чего положили его в гроб здесь приготовленный и поставили на дроги под балдахином. Скомандовали «на погребение», и тихо и величественно началось траурное шествие при звуках печальной музыки.

Дроги, везомые шестью лошадьми, накрытыми черными траурными попонами и ведомые людьми в траурных мантиях и шляпах, которых было кроме сих 12 человек, шедшие с факелами по обе стороны гроба... все это произвело на всех сильное впечатление, даже на персиян. Кроме священника русского, выехало навстречу покойному все духовенство армянское под начальством архиерея Парсега (Барсега — И. Е.), что еще более придавало величия печальному шествию. Таким образом достигли Аланджи-чая, где назначен был ночлег.

2-го числа мая шествие продолжалось. Когда достигли Нахичеванского моста, сделали привал. Русский священник отслужил панихиду и отпели вечную память,

87

и шествие продолжалось. Когда начинали приближаться к городу, то вышли навстречу генерал-майор Мерлини, полк. Эксан-хан, подполковник Аргутинский, майор Носков, я и переводчик Ваценко, и все военные и статские чиновники, которые находились в Нахичевани и все уже следовали за гробом до церкви. Здесь офицеры сняли гроб с дрог и внесли в церковь, где по отслужении панихиды и отпетии вечной памяти все удалились.

Народу было неимоверное множество; мужчины, женщины и дети, — все, кажется, принимали живейшее участие в злополучной участи покойного и нередко слышны были между ними громкие рыдания. Женщины до самого вечера не отходили от церкви; только надобно заметить, что это по большей части были армяне и такое участие, конечно, делает честь сему народу.

На другое утро 3-го мая, все, которые участвовали прошедшего дня в церемонии, опять собрались в церковь... Стечение народа было еще большее, нежели второго числа; трудно было верить, что Нахичевань содержит в себе такое огромное народонаселение.

Все, находящиеся в церкви генералы, штаб и оберофицеры, провожали покойного до второго источника по эриванской дороге. Здесь сняли гроб с дрог, войско сформировало каре вокруг оного и священник русский отслужил панихиду и отпели вечную память, после чего мы все простились с покойным, прикладываясь к кресту на гробе его. Исполнив таким образом последний долг и отдав последнюю честь покойному, все возвратились в город.

Приятно и трогательно было видеть живое участие, которое все принимали в несчастной кончине покойного г-на Грибоедова, и это ясно доказывает, что кто хотя только один раз с ним повстречался, уже не мог забыть его.

Долго еще толпы народа с печальными лицами стояли на высотах, окружающих город, и весьма медленно рассыпались...

Большое утешение, что последнее желание г. Грибоедова исполнилось, а именно, чтобы тело его не оставалось в Персии»1.

11 июня, невдалеке от Гергер, траурный кортеж

88

встретился с Пушкиным, рассказавшим об этом в «Путешествии в Арзрум».

«Я переехал через реку. Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу.

— Откуда вы, — спросил я их. — «Из Тегерана». — Что вы везете? — «Грибоеда».

Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис. Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году в Петербурге, перед отъездом его в Персию. Он был печален и имел странные предчувствия».

Только 17 июля, вечером, после многочисленных задержек, печальная процессия подошла к Тбилиси.

Паскевич в своем предписании тифлисскому военному губернатору (от 21 мая 1829 г.) писал:

«Поручаю вашему превосходительству сделать распоряжение, чтобы по привезении в Тифлис тела полномочного министра нашего в Персии, с. с. Грибоедова, оное при въезде в город встречено было со всею приличною сану покойного почестью и с равною почестью предано земле в Тифлисе же, в церкви св. Давида, так как покойный министр изъявил желание быть там погребенным. Насчет разрешения погребения тела в церкви св. Давида вместе с сим пишу я к митрополиту Ионе, экзарху Грузии»1.

В местной газете2 находим описание похорон Грибоедова:

«Тело покойного российского полномочного министра в Персии, с.с. Грибоедова, привезенное из Тегерана со всеми почестями, приличными сану, в который он был облечен, по выдержанию всех карантинных сроков, 17 июля перевезено из тифлисского карантина в Сионский кафедральный собор, где оное поставлено было на нарочито для сего изготовленный великолепный катафалк. На другой день его высокопревосходительство тифлисский военный губернатор, весь генералитет, военные и гражданские чиновники собрались в соборе. По совершении божественной литургии, его высокопреосвященство экзарх Грузии произнес надгробное слово и

89

исчислением доблести покойника произвел тем сильнейшее впечатление над слушателями, что сердца всех присутствовавших расположены уже были к глубокой печали воспоминанием о горестной потере столь отличного мужа. По окончании обычных обрядов, бренные останки Александра Сергеевича Грибоедова, в сопровождении его высокопреосвященства экзарха Грузии и всех присутствовавших, отнесены в монастырь св. Давида, и преданы земле согласно с волею, неоднократно объявленною покойником при жизни».

А. С. Грибоедов погребен в особом гроте. Над могилою сооружен памятник работы скульптора Кампиони — из черного мрамора с бронзовым крестом, у подножья которого — вылитая из бронзы фигура коленопреклоненной плачущей женщины.

На передней стороне пьедестала памятника — барельеф писателя, а рядом лежит книга — «Горе от Ума». Под ними выбито золотыми буквами: «Александр Сергеевич Грибоедов, родился в 1795 году, генваря 4 дня, убит в Тегеране в 1829 году, генваря 30 дня». С южной стороны надпись: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя», с северной — другая: «Незабвенному его Нина».

* * *

Грибоедов первым среди русских поэтов побывал в Грузии и первым высоко оценил грузинскую культуру.

По словам современника Грибоедова — В. Григорьева, поэт «любил Грузию так пламенно, так чисто, как редкие любят даже родину свою»1. Одним из свидетельств этого является Проект Грибоедова, посвященный развитию производительных сил Закавказья. Проект Грибоедова — одна из интереснейших страниц в истории дружбы русского и грузинского народов.

Имя Грибоедова близко и дорого грузинскому народу; «ум и дела» великого русского поэта, автора гениальной комедии «Горе от Ума» — «бессмертны в памяти» всех народов нашей страны.

__________

90

91

ПРИЛОЖЕНИЯ

92

93

Приложение № 1.

«СВЕДЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ТИФЛИССКОГО

БЛАГОРОДНОГО УЧИЛИЩА»

№ 2871 19 мая 1827 г.

Вследствие предложения вашего превосходительства от 28 апреля за № 1851 имею честь представить требуемые от меня сведения относительно Тифлисского благородного училища, основываясь на представлении ко мне директора училища.

1. По высочайше утвержденному в 8 день августа 1803 года проэкту князя Цицианова определено ежегодно производить на Тифлисское благородное училище 10.000 руб. серебром. Но сумма сия никогда полным числом не выдается в распоряжение учебного ведомства, а отпускается только на наличное число чиновников и учеников на расходы обыкновенные и чрезвычайные, по мере встречающихся надобностей.

2. Сумма на жалованья директору и учителям по определенным уже доселе окладам, должна простираться в течение 1827 года до 3.972 р. 43¹/₄. Но к сему числу надлежит присовокупить сумму, потребную на жалованье недостающих учителей грузинской словесности, математики, географии, российской словесности и языка российского по нижним классам, также на прибавку к жалованию директора другой половины его оклада, на письмоводителя и канцелярские расходы, всего около 2.000 руб. серебром. Следственно на жалованье чиновников потребно будет всей суммы около 6.000 рублей.

94

3. На обыкновенные ежегодные расходы по содержанию училища, отопление, освещение, воду, наем сторожей, музыкантов для танцовального класса, на покупку классических надобностей, на дрова и свечи для училищных чиновников, на основании высочайше конфирмованного устава учебных заведений ст. 168 и прочие мелочные издержки по дому, предположено в течение сего 1827 года отпустить, сообразно с прошлым годом, 850 р. серебром. Но при существовании полного числа учителей вероятно понадобится увеличить и сию сумму. Сверх того ежегодно отпускается на приращение постоянной библиотеки 50 р. серебром и на награды при публичных испытаниях книгами, красками и инструментами отличившихся учеников 200 р. серебром, из коих почти до половины уделяется и на приобретение журналов и газет для училища.

4. К числу чрезвычайных издержек в нынешнем году должно отнести во первых значительное приращение училищной библиотеки, которая по недавнем ее учреждению, весьма недостаточна и непременно должна быть увеличена особенно по части словесности, законоведения, географии и математики. Сверх того нужно приобрести для рисовального и чертежного классов, несколько рейсфедеров, разного рода бумаги и карандашей; также хорошие стенные часы для классов и построить вновь некоторые мебели...

...По высочайше утвержденному 1803 года августа в 8 день проэкту князем Цициановым учреждено в Тифлисе в следующем 1804 году мая 21 дня Благородное училище для обучения российскому и грузинскому языкам.

Из проэкта сего видно, что он имел намерение учредить род корпуса или такового заведения, где воспитанники жили бы в особом доме под надзором учебных чиновников. Но как дворянство, полагать должно, разлучиться с детьми тогда не соглашалось и вверить надзору русских чиновников, то предназначенное содержание, по высочайше утвержденному проэкту обращено в жалованье ученикам в виде некоторой награды родителям за позволение детей своих обучаться.

Вероятность сего предположения подтверждается следующими обстоятельствами: в том же проэкте назначено было по окончании курса наук в Тифлисском

95

благородном училище отправлять воспитанников на казенное содержание в благородный пансион при Московском университете для окончательного образования. Вскоре кн. Цицианов, встретив решительное несогласие со стороны грузинского дворянства, принужден был испросить высочайшего соизволения на отмену сего распоряжения. При последующих г. г. главноуправляющих, заведение сие, невзирая на особенные местности, почитало сближаться по наружному виду с губернскими гимназиями существующими внутри России и испрошено было высочайшее соизволение на введение гимназического учения. В 1807 году действительно введены были кроме установленных наук и иностранные языки: немецкий и латинский. Большая часть на содержание Училища употреблялась на денежное пособие ученикам. Следствием сего было то, что когда по воле Главноуправляющего генерал от инфантерии Ермолова поручен был в 1818 году непосредственный надзор за Тифлисским заведением, то при обозрении моем я не нашел в нем ни библиотеки, ни достаточного количества пособий и не заметил ни малейших успехов со стороны учащихся; училище сие было в жалком положении; учеников считалось от 50 до 60. Из них большая часть получала денежное пособие, проживало в домах у своих родителей или по деревням, вовсе не посещая Училище. Прекратив по мере возможности сии непорядки, я обратил особенное внимание на приноровление учебного заведения в круге преподаваемых наук к местным обстоятельствам. Введенные прежде сего немецкий и латинский языки, за неимением учителей уже не преподавались. Мною исходатайствовано было заменить необходимыми по местному положению Грузии, татарским и персидским и ввести нужнейшие науки: полевую фортификацию, ситуацию, геодезию, гражданскую архитектуру и искусства черчения и танцования.

Преобразование сие последовало в 1819 году. Естественно что, при таком состоянии заведения, нужно было увеличить число учителей и снабдить Училище разными пособиями, на что потребны были без сомнения и новые издержки. Возможность к сему, не выходя из штатного положения суммы, найдена в уменьшении числа учеников получающих жалование и самих денежных пособий, которые убавлены в половину...

96

Признавал бы необходимым учредить такое учебное заведение, в котором бы все воспитанники были помещены в казенных строениях под надзором особенных чиновников или самих учителей. Заведение сие по мнению моему должно содержать в себе два отделения: одно для приготовления молодых людей в военную службу, а другое, для приготовления в службу гражданскую, с подразделением по различным ее отраслям...

(Автограф А. С. Грибоедова).

ЦГИА Грузии, ф. 16, д. 3610, лл. 91 — 94.

97

Приложение № 2.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ДЛЯ СОСТАВЛЯЕМОГО

ГРУЗИНСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ

1-е Оное состоять будет из батальонов.

2-е В батальон записываются грузины по собственному желанию.

3-е Они принимаются не моложе 18 и не старее 30 лет, но сие правило не может ныне строго соблюдаться, а требуется только, чтобы человек имел силы достаточные для перенесения похода.

4-е Они освобождаются с женами и детьми от всяких податей и повинностей на время службы их.

5-е Они должны обязаться только служить на то время пока продлится война с Персией: после чего они будут свободны возвратиться в домы свои или поступить на службу в земское войско.

6-е Им читаются при определении артикулы устава Петра Великого, касающиеся до наказания положенных за преступления, коим они подвергаются наравне с воинскими чинами.

7-е Они принимают присягу на верность службы.

8-е На сих правилах принимаются все желающие и им производится содержание, до совершенного устроения кадры 1-го батальона, на счет казны.

9-е Состав батальона.

       Штаб-офицер — 1

       Капитанов — 2

       Штабс-капитанов — 2

       Порутчиков — 4

       Подпорутчиков — 4

98

       Прапорщиков — 4

       Казначей — 1

       Адъютант — 1

       Горнистов — 4

       Барабанщиков — 4

       Унтер-офицеров — 80

       Рядовых — 800

       Нестроевых фурлейтов — 40

10-е Офицеры назначаются зауряд самим корпусным командиром, по расторопности, способностям и усердию каждого.

11-е За особенное отличие каждого будут представляемы к награждению настоящими первыми офицерскими чинами.

12-е Сверх сего командует каждым батальоном штаб-офицер или капитан настоящей службы, который должен быть родом из грузин.

13-е К каждому батальону назначается священник и лекарь из обывателей.

14-е Каждый батальон делится на 8-м сотен или дружин, а сотня на 10 десятков.

15-е Каждому ратнику выдается казенное ружье, сума на ременном поясе, 30 боевых патронов и 10-ть кремней.

16-е Каждый ратник должен иметь свой собственный кинжал и суму холщевую чрез плечо, для носки четырехдневного провианта.

17-е Унтер-офицерам иметь сабли вместо кинжалов.

18-е Офицерам иметь пару пистолетов и сабли.

19-е Одежда.

Чекмень суконной серого цвета. Архалух из темного бурмета. Шаравары из темного же бурмета. Шапка по образцу грузинских. Бурка.

20-е Все чины получают жалованье наравне с воинскими чинами настоящей службы.

21-е Вместо одежды получают рядовые по 10 рублей серебром в год, а унтер-офицеры по 15 рублей, на каковые деньги они должны делать себе одежду, до того времени покуда правительство не распорядится, дабы давать им оную из казны.

22-е Ополчение сие снабжено будет палатками.

23-е К батальонам прикомандируются барабанщики и горнисты из полков.

99

24-е Провиант получают наравне с настоящими войсками.

25-е При первой возможности заведены будут книги провиантские и комиссариатские и снабдят их 10-ти дневным провиантом.

26-е С выдачей книг и провианта прекратится денежное суточное содержание.

27-е Больные принимаются и содержатся в военных госпиталях.

28-е На каждый десяток полагается одна вьючная лошадь, палатка, котел и два пуда двадцать пять фунтов сухарей. На два десятка один нестроевой.

На пять десятков один топор и одна лопатка.

В каждой сотне учредятся артели.

29-е Служба:

Должны знать самую необходимую часть егерского учения, стреляние в цель, строить отделения, взводы, колонны к атаке и каре.

Стоят в карауле со всей потребной исправностью.

Их не будут обременять сложными построениями и выправкою.

Всего более требуется от них совершенного и безусловного повиновения начальникам.

Командные слова будут на грузинском языке.

Им доставлена будет выписка из устава Петра Великого и о строевой службе.

Тифлис 24 мая 1827 года.

Командующий войсками в Грузии, Тифлисский военный губернатор, генерал-адъютант Сипягин.

ЦГИА Грузии, ф. 16, д. 3536, лл. 79 — 80.

100

Приложение № 3.

ПРИКАЗ

по Отдельному Кавказскому корпусу.

В крепости Эривани.

Октября 6 дня 1827 года № 99.

Храбрые грузинские князья и дворяне!

Ратные труды ваши кончены: отправляю вас в вашу родину, с полной моей благодарностью и с славным именем доблестных сотрудников победоносного российского войска; в Персидской кампании 1827 года под моей командой вы себя отличили, и я свидетель ваших подвигов. На походе из Тифлиса в Нахичевань и после того, вы несли труды тяжкие в самую знойную пору здешнего лета. 5-го июля в сражении при Джеван-Булаке, два раза удержали стремление на нас отборной Куртинской конницы, и когда неприятель был опрокинут с жаром его преследовали. В экспедиции Урдобатской вы незабвенно себя отличили, когда горсть наших храбрых, сопротивлялась многочисленным толпам неприятельским, и они отступили видя невозможность одолеть всех, которые смерть предпочитают поражению и рабству. 19 сентября по покорении Сардар-Аббада, в ту ночь когда гарнизон и малодушный его начальник, думали воспользоваться темнотой, дабы спастись от рук победителей, вы с прочей Российской конницей настигли, рубили и брали в плен бегущих. Наконец во время осады знаменитой Эривани, вы были мной посланы для занятия путей, по которым неприятель мог вторично укрыться бегством, и 1-го октября при овладении сей крепостью, из первых

101

ворвались в нее, когда еще не совсем пальба умолкла. Буду уметь свидетельствовать великому государю о вашей службе на поле чести, и сим моим приказом хочу ознаменовать имена ваши и оказать вам мое уважение пред всеми вашими единоземцами, достойные князья и дворяне грузинские, служившие под моим начальством: Горийского уезда князья: подполковник Михаил Мачабелов, майор Торник Эристов, Захарий Цицианов, Теймураз Амилахваров, Евстафий Тарханов; Тифлисского уезда князья: капитан Георгий Баратов, отставной подпорутчик Александр Орбелианов, Кайхосро Орбелианов, Яков Орбелианов, Иван Меликов, княжеские дворяне: Зураб Хмаладзе, Кайхосро Пурцеладзе; Душетского уезда князья: губернский секретарь Давид Эристов Ксанский, Ростом Эристов Ксанский; Имеретинский князь: подпорутчик Ростом Эристов Рачский и дворянин Кация Бакрадзе; Телавского уезда князья: отставной подполковник Иван Эристов, Индо, Иясе и Атанасе Макоявы, Давыд, Нашрыван, Соломон и Александр Чавчавадзе, Заал Вахвахов, Дмитрий Фабулов, Иван Русиев; Сигнахского уезда князья: порутчик Зураб и Иосиф Андрониковы, Оман Вачнадзе, Кайхосро Гарсеванов Вачнадзе, Кайхосро Захаров Вачнадзе, Иосиф, Николоз и Бесарион Вачнадзе; Борчалинской дистанции Агалар Паша-Ага Вали-Бек-Оглы.

При сем случае вменяю себе в приятнейшую обязанность, изъявить мою особенную благодарность начальнику Грузинского конного ополчения, господину генерал-майору князю Багратиону, за неусыпные попечения его о благоустройстве сего ополчения и сохранении во всех случаях надлежащего порядка.

Подлинный подписал: командир Отдельного Кавказского корпуса генерал от инфантерии генерал-адъютант Паскевич.

ЦГИА Грузии, ф. 16, д. 3546, л. 20.

102

Приложение № 4.

ЗАПИСКА ОБ УЧРЕЖДЕНИИ РОССИЙСКОЙ

ЗАКАВКАЗСКОЙ КОМПАНИИ

При внимательном рассмотрении Закавказского края каждый удостоверится, что там природа всё приготовила для человека; но люди доселе не пользовались природою. Настоящее правительство поддержано токмо самим собою; но известно, что для лучшего успеха в деле государственного хозяйства необходимы соединенные усилия правительства и частных людей. Некоторые же лица, действуя отдельно, мало или вовсе не могут содействовать благим намерениям мудрого правительства, а тем более здесь, где нет ни значительных капиталистов, ни людей по торговле и промышленности предприимчивых и стремящихся на частных выгодах основать общественные.

При таковых обстоятельствах статский советник Грибоедов и коллежский советник Завилейский, по внимательном исследовании богатств и средств сего края, ревнуя благу общему, — предположили составить его сиятельству графу Ивану Федоровичу Паскевичу-Эриванскому план учреждения компании для заведения и усовершенствования в изобильных провинциях, по сю сторону Кавказа лежащих: виноделия, шелководства, хлопчатой бумаги, колониальных, красильных, аптекарских и других произведений.

Ваше сиятельство тотчас по вступлении в управление краем, в первую треть 1827 г. и потом в шуму лагеря и военных приготовлений в Джелал-оглу, неоднократно изъясняли одному из нижеподписавшихся желание ввести новое образование в вверенных вам провинциях,

103

чтобы извлечь из них для государства ту пользу, которую в течение 27 лет Россия напрасно от них ожидала.

Под вашим руководством был начертан план к очищению Куры до Самух для будущего по ней судоходства, сие же место, к которому примыкает богатая Кахетия, Шекинское ханство и Елисаветпольский округ, вы предназначили для складки здешних произведений и для учреждения там ярмарки в такое время года, когда зной не так силен, и русские купцы, после Нижегородской ярмарки, могли бы для обмена свозить туда товары отечественные.

Быстрые и славные происшествия Персидской кампании не допустили сим полезным идеям достигнуть желаемой зрелости, и ваше сиятельство сами приказали их бегло набросать на бумагу, чтобы к ним вновь обратиться во времена более спокойные. Притом вы обнаруживали ясно ваш образ мыслей, чтобы несколько людей благонамеренных и зажиточных, в виде коммерческого товарищества, предприняли реформы, необходимые в хозяйстве и промышленности сего края. Ваши виды по сему предмету вскоре сделались гласными.

Вот что послужило первым основанием сообщений между собою подписавшихся, которые, по случаю, сошлись в С.-Петербурге вскоре после заключения Тюркменчайского трактата. Другое важное обстоятельство поощрило их более и более стремиться к исполнению замышляемого ими дела. При энергическом характере государя императора Николая Павловича многие части управления и отдаленнейшие грани империи, о которых прежде менее радели, — внезапно привлекли к себе внимание и сделались предметом рассуждения государственных людей. Настала очередь и Закавказскому краю. Он как будто выступил из мрака, которым была подернута его статистика, этнография, администрация, финансовое образование, нужды народные и способы к их удовлетворению. Временное значительное пособие, ассигнование важных сумм для внутреннего улучшения края, устроение пароходов из Астрахани в Баку, из Одессы в Редут-Кале, — всё сие ясно свидетельствовало о новых благотворных попечениях высшего начальства, и конечно бы на сем не остановились, если бы внешняя политическая система наша не была нарушена нынешнею войною с Турциею. Нижеподписавшиеся тем более воспламенились

104

одобрительною надеждою, что, согласно с чувством верноподданных, видами предначертанного ими преобразования они встретились с образом мыслей, позволенным, желаемым и требуемым правительством.

Движимые сим сильным побуждением, они решительно приступили к сочинению правил для нового хозяйственного и коммерческого общества по сю сторону Кавказа и ныне имеют честь представить вашему сиятельству плоды трудов своих. При составлении сего проекта они руководствовались высочайшим манифестом 1 января 1807 года. Они уверены, что, быв подкреплены сильным вашим предстательством у престола всеавгустейшего монарха, получат высочайшее соизволение и возможность привести в действие их виды ко благу общему, которые дотоле останутся в области умозрения и желаний еще неопределенных.

Ваше сиятельство усмотрите из вступления, а также из второй главы проекта устава компании, что учредители испрашивают ей некоторые преимущества, которые должны послужить залогом не токмо будущего ее благосостояния, но без которых она решительно не может воспринять своего начала. По примеру других компаний, в России существующих1, которые все от щедрот наших государей получили разные преимущества, испрашиваемые ныне состоят:

1. В отводе земель

Компания, приобретая, на известных условиях, определенное количество пустопорожних земель, — присвоит, можно сказать, себе не более, как право первообладания2; будущие ее заведения, разработка, самое орудие, строение и руки, на то употребленные, — придадут уже ценность тем участкам3, которые в диком своем виде брошены были в забвении и как будто никому не принадлежали. Привилегия сия не есть новая. Во-первых, указом 8 октября 1821 года дозволено отводить в Закавказских провинциях земли всем того желающим; во-вторых, на сем основании отведено уже, между прочим, французскому

105

консулу Гамбе, в Имеретии, 15 т[ысяч] десятин лучшего лесу, с платою по 1 руб. ассигнациями за десятину и с рассрочкою платежа на шесть лет без процентов, на условии поселения колонистов, учреждения фабрик и проч.; в-третьих, во всей России колонистам отводят земли, с предоставлением им многих льготных лет. Еще недавно в Таврической губернии отведено бесплатно до 50 т[ысяч] десятин земли для колонистов герцога Ангальтского; а в Грузии правительство делало сверх того колонистам, при водворении их, разные пособия довольно значительные.

2. В уступке компании казенных садов

Сады сии, все вообще, находятся в чрезвычайно расстроенном положении, особенно лежащие близко к персидской границе, которые в последнюю войну были совершенно разорены. Привести их в хорошее положение правительству почти невозможно и будет стоить издержек чрезвычайных.

Состояние сих садов до войны и малый доход, который казна с них получала, доказывают ясно: а) невыгодность для казны заниматься отраслями промышленности, более частным людям свойственными, и b) неудобность управления казенными имуществами сего рода.

Отдача же сих садов в откупное содержание на общем основании, на короткий срок, — не только не представляет никаких особенных выгод, но еще причиняет вред; ибо откупщики, по истечении времени откупа, стараясь умножить собственный доход, портят сады.

Если же компания получит их от казны, — то без всяких со стороны сей последней пожертвований они будут исправлены, умножены и, словом, приведены в самое цветущее положение и после сданы в ее ведомство1 в лучшем состоянии.

Сверх того казна, вместо того, чтобы самой употреблять на оные значительные суммы, будет получать первые

106

10 лет в полтора раза более против высшего дохода из 3-х последних лет, и по истечении каждого десятилетия наростать будет еще треть всей суммы1, чего при казенном управлении и при нынешней откупной системе ожидать невозможно.

3. В позволении водворить на своих землях всякого

рода переселенцев на особых условиях

И сие не заключает в себе ничего нового: в самой России и здесь, в Грузии, в различные времена, были водворяемы колонисты на особых правах; но здесь мало ими принесено пользы краю. Первое потому, что они разбросаны на большом протяжении и мало имеют способов к сообщению и дружному исправлению работ своих; второе потому, что лишены были того надзора и руководства, которым бы пользовались под влиянием компании, способной всему придать вид единства и согласного стремления к одной цели. При том первые опыты их были неловки и неудачны, по незнанию ни климата, чрезвычайно здесь разнообразного, ни почвы земли, на которой они водворялись.

Нижеподписавшиеся почитают долгом при сем коснуться состояния армян, вновь перешедших в российские пределы из-за Аракса. Многочисленная сия эмиграция, хотя побужденная словами Тюркменчайского трактата, но при подписании оного никак не могла быть предвидена. Стечение обстоятельств, в отношении к тому предмету побочных, как-то: продолжительное занятие нашими войсками Хойской провинции и т. п., немало сему способствовало2. Исполнена же она была в первые четыре месяца по замирении; ничего не было и не могло быть приготовлено к их принятию. Для сего денежных пособий недостаточно; собственное их незнание края, для них нового, может быть для них гибельно; перемена воздуха из знойного в суровый, при возвышенной полосе наших областей и наоборот, все сии затруднения могут еще продлиться.

107

Компания охотно берется разрешить их,— если на то последует согласие вашего сиятельства, — приняв в свое ведение то число семейств, которое собственными средствами содержать себя не может и в новом своем водворении не укоренилось надлежащим и прочным образом. В сем предположении внесена по сему предмету статья в проекте устава. Если же сии выходцы требуют скорого пособия, то нижеподписавшиеся просят ваше сиятельство, дабы им, как учредителям, по утверждении устава тотчас была выдана достаточная сумма заимообразно на счет компании, для обеспечения существования означенных армян, и дозволено было их принять немедленно в ведение компании, на известных условиях. Сумму же сию компания обязывается возвратить, коль скоро подписки на акции и взнос денег приведены будут к окончанию.

4. Касательно свободного мореплавания и отпусков

товаров компании водою в Россию или за границу

Нижеподписавшиеся просят ваше сиятельство обратить внимание на необходимость иметь ей складочное место для своих произведений на Черном море. Если бы на сие последовало высочайшее соизволение, с отдачею в полное распоряжение компании той или другой пристани, с дарованием ей прав порто-франко, окружностию на две или три версты полупоперешника от берега, что при ныне существующем положении распространено на всю Грузию, — то сие ощутительно бы подействовало на расширение круга торговли и оборотов компании и, вместе с тем, всего края.

При сем нижеподписавшиеся, действуя в сем случае, равно как и во всем касательном до проекта компании, — отдельно от звания и обязанностей, несомых ими ныне по службе, но поступая в сем предприятии, как частные люди, — осмеливаются предложить вашему сиятельству политическое их мнение насчет приращений сего края, со стороны Азиатской Турции, которое быстрые и блестящие успехи войск, вами предводимых, соделали не сомнительным. Порт Батумский, если войдет в новую черту наших границ, представляет в сем случае для компании, местным своим положением, наивеличайшие удобства. По неприступности междуземной полосы, по

108

трудности дорог, из Грузии туда ведущих, по разобщенному его положению в отдаленном и крайнем углу наших Закавказских владений, порт сей принесет казне мало пользы. Но усилиями компании удобно будет проложен коммерческий путь, и устроено будет всё, что требуется для складочного места1, для учреждения фактории и проч., и правительство, по истечении срока, даруемого компании, найдет уже всё готовым для всякого рода заведений, которые оно в свою очередь признает общеполезными. Если же виды сии покажутся безвременными или несогласными с тем назначением, которое высшее начальство уже предначертало сему порту, — то учредители компании будут всеподданнейше ожидать от щедрости монарха и от ходатайства вашего сиятельства обмена сей приморской точки на другую, выше или ниже ее лежащую. Но обо всем этом не сделано в самом проекте устава ни малейшего намека.

Необходимость всех прочих привилегий, испрашиваемых в проекте устава, изложена в самом вступлении. Они не токмо присвоены многим другим обществам, но даже частным лицам, которые пользуются исключительными патентами при изобретении или водворении ими новой промышленности.

Нижеподписавшиеся в заключение убедительнейше испрашивают деятельного участия и покровительства вашего сиятельства в благом их предприятии, — надеясь, что вы, как первый виновник и творец их начинаний и как благотворитель Закавказского края, расширением его пределов и последствием неимоверных военных успехов оградивший его будущую безопасность, — благоволите в скором времени повергнуть к стопам его императорского величества проект устава Закавказской компании — и сами не отречетесь ознаменовать начало ее бытия принятием лестного для нее звания президента, как ее основателя и попечителя. Сие самое в глазах

109

России, признательной к блестящим вашим заслугам, присвоит рождающемуся обществу доверие нации и убеждение в его будущих успехах.

Статский советник Грибоедов.

Коллежский советник Завелейский.

Г. Тифлис

7 сентября 1828 г.

ЦГИА в Ленинграде, ф. 1018, оп. 3, д. 165, 1828 г., лл. 1 — 12.

110

ВСТУПЛЕНИЕ

К проекту устава Российской Закавказской компании.

Есть истины ощутительные, о которых стоит только намекнуть, чтобы присвоить им согласие и одобрение всеобщее.

Если благие нравы, любовь к отечеству и воинственный дух народа в защиту политического бытия своего основывают силу и прочность государства, то с сим вместе сопряжены условия непременные, как тело с душою: способы прокормления, одежда, строения, приспособленные к климату, доходы верные и их приращение, по мере возрастающих удобств и приятностей жизни, наконец всё то, что требует давняя оседлость. В нужде и недостатках всякого рода редко преуспевают добродетели.

Но чтобы избавиться от нужды, чтобы умножить свои доходы, надлежит трудиться, производить и сбывать свои произведения, руководствуясь требованиями на них, более или менее многочисленными. Сии последние различествуют по времени и месту. Тот бы грубо ошибся в своем расчете, кто, увлекаясь изобилием вещества и средств к добыванию какого-нибудь продукта, стал бы исключительно производить то, что уже всякий у себя имеет. Таким образом мы с некоторого времени, при несметном изобилии хлеба, ничего за него не выручаем. Между тем в России, в нашем любезном отечестве, открыты все пути к обретению высшего благосостояния. Обширные ее провинции заключают все климаты, все произведения, от холодного севера и до благословенного юга. В северной и средней части ее просвещение, а вместе

111

с ним промышленность и торговля, достигли уже известной степени развития. От сего она не только не одолжена иностранцам за их произведения, свойственные полосе холодной или умеренной, но еще из своих продуктов производит значительный отпуск за границу. Нам недостает только произведений теплого и жаркого климатов, и мы принуждены заимствовать оные от западной и южной Европы и средней Азии. Все почти привозные товары из тех стран составляют именно сии предметы. И если европейская торговля довольно еще выгодна для России, то азиатская клонится совершенно не в ее пользу. В сем мы легко можем удостовериться из видов торговли, министерством финансов издаваемых. Впрочем недостаток сей происходит, как выше сказано, не от того, чтобы Россия не могла иметь собственных южных и даже тропических произведений; но доселе по многим весьма важным причинам невозможно было извлечь сей пользы, которая от самой природы ей предоставлена в областях ее, лежащих под жарким полюсом: именно в Грузии и Закавказских провинциях.

Причины ясные. Россияне, перешагнув через Кавказ, прежде всего заботились, чтобы стать твердою ногою в Грузии, которая сама испросила покровительства наших монархов, и в ханствах, приобретенных императорским оружием. Для сего нужно было оградить внешнюю безопасность новых подданных и всегда быть готовыми к отпору против беспрестанных хищничеств и нападений. Европейские войны не допускали правительство развернуть вполне те средства, которые со стороны Азии могли бы единовременно обуздать внешних ее неприятелей: персиян и турок. Внутри новоприобретенных провинций мятежи от введения иного порядка, небывалых прежде соотношений, взыскательности начальства, желавшего скорого исполнения, послушания, дотоле неизвестных, и вообще от перемен, которым никакой народ добровольно не подчиняется. Сообщение с Россией можно было учредить только с трудом величайшим и постепенно. Вооруженною рукою пробивались к пристаням двух морей — Каспийского и Черного, и каждый шаг на Военно-Грузинской дороге сначала был запечатлен русскою кровью. В таком положении дел нельзя было помышлять ни о новом образе управления,

112

ни о начертании законов, согласных с местными обычаями, для исследования, собрания и поверки которых, и притом для приноровления к ним кодекса, нужны разбор внимательный, досуг и спокойствие. Так точно и для сочинения кадастра. Большая часть имений оставалась и ныне пребывает спорною. Управление образовалось, как обстоятельства того требовали, единственно военное, кроме Грузии в тесном смысле, где водворенное сначала устройство, сходное с Учреждением о губерниях, смешалось впоследствии, по управлению уездами, с особенным родом гражданского образования, вынужденного военным положением края. Финансовая система последовала тому же направлению. Некогда было помышлять об уравнении и правильном взимании налогов. Надлежало пещись о квартировании и продовольствии войск, о перевозке провианта в назначенные магазины или в действующие отряды. Таким образом обращены в закон повинности всякого рода. Житель закавказский не имел времени думать об улучшении своего хозяйства; дом его, домашняя утварь, упряжь, арба, скот и почти всё недвижимое имущество ежеминутно могли быть потребованы для нужд общественных, при движении войска и пр., и он наконец не только не простирал видов своих на будущее время, но и в настоящем равнодушно смотрел на свою собственность. Мы здесь вовсе не разумеем злоупотреблений тех или других чиновников, но упоминаем только о неизбежных бедствиях войны, которых часто ни предвидеть, ни предотвратить не можно.

Мир Бухарестский, и вскоре потом Гюлистанский, не столь благодетельно подействовали в пользу здешнего края, как ожидать надлежало; ибо и с тех пор гром оружия не утихал к укрощению горцев или других возмущенных народов: попеременно то на линии, которой управление сосредоточено в одних руках с закавказским, то в Дагестане, то в западных приморских провинциях. Всё внимание тогдашних правителей было поглощено сими происшествиями. Для просвещения сделано мало. Незабвенный князь Цицианов открыл одну школу на 300 человек; при слабых сих начатках остановились надолго. Торговля несколько оживилась указом 1821 года: некоторые из тифлисских купцов с тех пор ездят в Лейпциг за товарами, сбывают их дома и в Персии с успехом и наживают себе значительные капиталы. Но на благосостояние

113

помещиков и земледельцев, более всех обремененных казенными повинностями, сие нисколько не подействовало, нисколько не придало поощрения внутренней промышленности: не возникло ни одной фабрики, не процвело ни земледелие, ни садоводство. Бродящие татары, скитаясь по тучным пастбищам, как и прежде, не знали другого употребления из прекрасной шерсти овец своих, кроме обмена на самонужнейшие предметы в полудикой кочевой их жизни. В течении нескольких лет более двух, трех иностранных кораблей не приставало к берегам Мингрелии, и то для опыта нового сбыта товаров своих, не требуя для нагрузки произведений туземных, по маловажности и несовершенству их не пригодных к европейскому употреблению. И между тем как базар Тифлисский пестреет привозными товарами, взор наблюдателя напрасно будет искать домашних изделий или продуктов, на которые их можно бы обменивать. Наконец, последнее вторжение персиян, за которое граф Паскевич-Эриванский отомстил с толикою славою для России, и ныне преследуемые им успехи в турецких пашалыках стоили Закавказским провинциям чрезвычайных пожертвований, и более всего Грузии, особенно несущей бремя войны. Можно смело сказать, что с 1826 года по сие время она хлебом, скотом вьючным и тяглым, погонщиками и проч. в сложности более истратила от своего достояния, нежели бы то могла сделать самая цветущая из российских областей, между тем как населением и величиною равняется только трем уездам из губерний великороссийских.

Нет сомнения, что сие изображение нынешнего хода дел за Кавказом нисколько не отымает надежды на будущие лучшие времена. Сие состояние противуестественно и не может продлиться. Но предположив наперед войну с Оттоманской Портою счастливо и славно оконченною, внешнюю безопасность сего края отовсюду обеспеченною и жителей отдохнувшими от понесенных ими усилий и утрат, остаются еще на разрешение следующие важные вопросы:

1) Природные средства края могут ли поставить его на почтенную степень образованности и благосостояния, и через сие самое принести пользу всему государству?

На сие можно отвечать утвердительно. Естественные произведения Закавказского края столь разнообразны и

114

столь богаты, что остается только выбрать те, обрабатывание коих будет полезнее.

Главнейшие из них составляют: виноград, шелк, хлопчатая бумага, марена, кошениль и другие красильные, также лекарственные растения и табак; при том разведение сахарного тростника, в древности здесь бывшего известным, маслинные дерева и наконец кашемирская шерсть могут составить также важнейшие отрасли промышленности. Одним словом все произведения жарких климатов с величайшим успехом могут быть присвоены сему краю.

Виноград почти всех сортов во множестве растет в Закавказских провинциях, не требуя ни малейшего попечения, — и несмотря на неумение здешних жителей в выделке вин, на недостаток бочек и стеклянной посуды, они почти ничем не уступают лучшим французским винам (бургонским). При малейшем улучшении способа выделки, вино сие (коего добывается ныне до 1.700.000 ведр ежегодно в одной Кахетии) может заменить вина иностранные.

Шелка также собирается во множестве, особенно в ближайших к югу областях. Разведение оного может принести чрезвычайные выгоды. Ныне одно неумение разматывать сей шелк причиною низких на него цен. В Москве например в 1825 году продажные цены шелка были: шамахинскому от 300 до 370 р. за пуд, органзину от 1000 до 1500 рублей.

Прибывший же недавно в Тифлис из Франции шелкомотальный мастер образцами размотанного им шелка доказал, что он нисколько не уступает итальянскому, и подал причину надеяться, что со временем шамахинский шелк будет предпочитаем итальянскому, а вместе с тем естественно должна возвыситься и цена на коконы.

Не говоря уже о других произведениях, о коих упомянуто выше, кажется, довольно указать на сии две отрасли и еще на хлопчатую бумагу, чтобы подать идею о выгодах, с обработкою оных сопряженных.

2) Могут ли отдельные усилия частных людей (хозяев, винодельцев, промышленников и других) доставить сему краю желаемую степень благосостояния? —

Конечно нет; ибо для сего нужно, чтобы капиталы решительно с сею целию были нажиты и отложены в сторону многолетнею бережливостью и трудом; надобно

115

необыкновенное единодушие в целом народе или сословии, постоянно устремленное внимание к одному и тому же предмету, что так редко встречается даже и в тех государствах, где способом книгопечатания, стараниями ученых практических обществ дано направление духу, способностям и деятельности народа, — где беспрестанно наблюдают, дабы не дать им уклониться от прямого пути. Кроме того нужны иногда издержки на опыты в хозяйстве и мануфактурных заведениях, не всегда удачные, и которые приносят только [тогда] обильные плоды, когда бывают сопряжены с частым повторением оных и постоянством упорным. Но откуда робкий, непредприимчивый и недостаточный хозяин закавказский почерпнет сии душевные силы, не осязая, так сказать, своими руками желаемого и верного прибытка! Непросвещение лишает его всякой дальновидности, и алчность к близким и скорым наслаждениям заставляет его хвататься за то, что он, можно сказать, имеет токмо под руками. Кроме того жадность к корысти, превышающая всякий благоразумный расчет, руководствует, как мы видим, здешних торговцев. Они не пускают на обороты, не имея в виду по крайней мере 50 на 100 употребляемого ими капитала. С сим вместе сопряжен всеобщий недостаток доверия одного лица к другому: величайшее препятствие в предприятиях хозяйственных и торговых. Неудобство это есть общее всякому народу, всякому краю, вновь возникающему и который из дикого состояния переходит в некоторое устройство. Таким образом мы видим, что производители бросаются в промыслы разного рода, не справясь с силами, с возможностию продолжать с успехом их занятия, лишь бы только в самом начале получить некоторые временные непрочные выгоды. Откупщики один другому соревнуют, кто более надбавит за такую или иную статью, быв уверены наперед, что они не исполнят своего контракта в отношении к правительству, и между тем стесняют разные промыслы, за которые они взимают множество дробных налогов (особенно в ханствах); но им всё равно, когда для крайних нужд своих и двунедельного поддержания семейства, или даже для потребностей нелепой роскоши, что-либо выручат. Залоги, представляемые ими в обеспечение, нисколько не ограждают казны от ущерба, ибо при общем стоянии дел, при недвижении денег, секвестрованные имущества

116

лишены ценности и обременяют токмо правительство новыми заботами и расходами.

Теперь если бы и нашлись некоторые благонамеренные люди, которые, руководствуясь умеренным желанием своих выгод и преуспеянием какой-либо отрасли промышленности, посвятили бы ей свои труды и капиталы, — то в сем окружающем их неустройстве целого народа на кого они могут положиться в сотрудничестве, в обменах, в сделках, в ссудах своих и займах? Все же вышеозначенные разнородные стихии беспорядка и недоверия завлекут их самих в такую же запутанность и с отчаянием заставят бросить дела; счастливы, если не заплатят за то совершенным разорением своим и своих верителей, чему уже мы видели неоднократные примеры.

3) Может ли правительство одними средствами своими заставить процвесть край сей в смысле народного обогащения?

Все в том согласны, что хотя правительство и не дает исключительно направления силам народным, но много способствует к их развитию. Климат, естественные произведения, образ воспитания — вот начала, направляющие деятельность общественную к той или другой цели. Но гражданские постановления, но механизм администрации, меры к облегчению сообщений, полицейские, финансовые учреждения и проч., — вот что водворяет порядок и совокупность, неразлучные с благосостоянием всякого политического тела. Мы питаем твердую веру в отеческую попечительность нашего правительства, которое не укоснит облагодетельствовать край здешний гражданским постановлением, необходимым к его благополучию. Конечно образ управления, до сих пор вынужденный обстоятельствами, коль скоро оные прекратятся, уступит место другому, более усовершенствованному и согласному с местными надобностями.

Ныне уже Закавказский край получил новый залог щедрости великодушного монарха.

По ходатайству г. Главноуправляющего высочайше пожаловано 5 мил[лионов] руб[лей] собственно для сего края; из оных значительная часть предназначена на устройство сообщений.

Сверх того учреждаются на счет казны пароходы по Черному и Каспийскому морям и принимаются меры к

117

устройству таможенной части в Закавказских провинциях.

Таким образом правительство откроет новые пути промышленности и торговле и облегчит частным лицам средства пользоваться теми выгодами, кои предоставляет им сама природа.

Но если хозяйственная часть здешних жителей останется в том же детстве, как ныне, то мы сокрушенным сердцем увидим, что меры правительства мало будут действительны. На торговых путях, им вновь открытых, не более будет движения, как и прежде: разве в течении нескольких месяцев один уединенный караван сменится другим, и то не для похищения обильной дани от трудолюбия туземцев, не для собирания от земли несчетных сокровищ, ныне дремлющих в ее недрах; но, следуя из-за границы к какой-либо отдаленной точке империи и обратно, мимоходом будет снабжать села, сакли оседлых и подвижные шатры кочующих народов теми грубыми изделиями, без которых они не могут прожить и в нынешнем совершенном их оскудении.

Складочные места, ярмарки, будут носить токмо сии названия, как бы недостроенное здание, но наперед украшенное затейливыми вывесками того, что в нем завести намеревались. Если бы даже предположить щедрость и способы правительства беспредельными, то и тут надлежит взирать не на количество единовременных сумм, отпускаемых в пособие частным лицам, но на их употребление. Где ручательство, что вспоможение правительства послужит в пользу, и именно к предназначенной цели, и не будет растрачено на суетные, мечтательные виды и просто на прожиток бесполезный?? Иметь же надзор за домашними расходами каждого хозяина конечно не входило и не может входить в голову никакого государственного правителя. Главное неудобство остается то же: развлечение видов и усилий производителей, не проникнутых общею мыслию и желанием одной цели; всякий отдельно от другого будет стремиться к своим истинным или обманчивым пользам, одни другим противоречащим. Соревнование будет обращаться в теснейшем кругу с видами мелкого вреда ближнему, чтобы на том соорудить свой эфемерный нажиток, будучи лишено главного своего светильника: пользы общественной.

4) К каким наконец мерам надлежит прибегнуть для

118

достижения желаемой цели — обогащения здешнего края — и дабы с тем вместе извлечь из него истинную пользу для всей империи?

Всё, что мы до сих пор изложили, ясно доказывает необходимость соединить в общий состав массу оборотных капиталов (capitaux disponibles), или лучше сказать в одно общество достаточное число производителей-капиталистов, долженствующих поспешествовать один другому своими познаниями, денежными средствами и трудами. Для сего необходимо учредить Компанию земледельческую, мануфактурную и торговую, которая могла бы заняться добыванием всех тех богатств природы, которых произведение, обрабатывание и усовершенствование, равно и сбыт в самые отдаленнейшие государства, превышают средства каждого частного лица отдельно. Ниже сего будут изложены правила, признаваемые при начале сего общества, по местным обстоятельствам, удобнейшими. Здесь мы только коснемся:

А) Тех условий, которые необходимы при всяком рождающемся заведении, без которых оно ни возникнуть, ни процвесть не может, и В) тех выгод, которых ожидать надлежит:

а) Собственно Компании от ее круга действий.

b) Закавказскому краю и всем его иноплеменным жителям.

с) Империи Российской.

А) Везде, где земледелие, садоводство включительно, ремесла, более сложная мануфактурная промышленность, и наконец торговля приобрели себе некоторую самостоятельность, даруемые нескольким лицам привилегии, монополии и проч. должны почесться мерами стеснительными, которые в пользу той или другой отрасли промышленности останавливают успехи всех прочих. Но там, где еще не сделано никакого начала трудолюбием и деятельностию заводчиков и торговцев, куда не проник еще дух благородной предприимчивости, первые, которые дерзают на предприятия полезные, должны быть наделены со стороны правительства преимуществами, уступками и отклонением в их пользу от общепринятых правил. Известно, что часто одна видимая удача, плод глубокого размышления и трудов долговременных, внезапно поощряют толпу непрозорливых подражателей на то же поприще, к тем же занятиям, которых они не обмыслили

119

и которые им часто несродны, лишь бы похитить себе награду, заслуженную другими. Они бывают часто наказаны неизбежным разрушением своих замыслов; но тем самым нанесен уже существенный вред первым начинателям, на которых часто распространяется общее недоверие, справедливо постигшее их опрометчивых соперников. Страстное желание полезного, ожидаемые выгоды, благополучие целого сословия и даже народа, всё потонет в общем невыгодном отзыве о намерениях и заведениях самых благодетельных, и тогда уже никакие усилия не помогут. Нет края в свете, где бы сии опасения были основательнее, как именно по сю сторону Кавказа. Всякий подвиг нов; ни к чему не было приступлено; от малейшего покушения к лучшему можно ожидать плодов прекрасных, которых еще никто не домогался, и потому именно совместничество, если не воздержать его законом, не будет знать никаких пределов. Корыстолюбцы всякого рода, руководимые тою же алчностью прибытка, о которой мы говорили выше,— станут подзирать начинания, меры, успехи Компании, захотят перенимать, часто нелепо, неудачно; суетными обещаниями постараются привлечь к себе требователей; будут переманивать людей полезных — мастеровых, роботников, выписанных не их средствами, а попечениями и издержками Компании; и несмотря на то мало или даже ничего не произведут из того, что предполагали; но замедлят и даже разрушат средства к исполнению благих целей нововозникающего общества. Предвидя же сии неудобства, никто не захочет быть вкладчиком, при столь не надежном положении дел, и требуемый значительный капитал и содействие людей многих и нужных никогда не состоятся.

Итак, для утверждения Компании на незыблемом основании, надлежит ей непременно прибегнуть к высокому, просвещенному покровительству монарха, испрашивая себе, для хозяйственных заведений, для колонизации землепашцев, для устроения фабрик, для единовременного приобретения земель, к тому пригодных, для внутреннего и внешнего сбыта своих произведений — многоразличных привилегий, торжественным актом обращенных в закон, который бы на определенное время исключил от участия в оных всех тех, кои в самой Компании участвовать не будут.

В) Относительно выгод, ожидаемых от учреждения

120

Компании, мы их обнимем с трех сторон, как выше означено.

а) Выгоды для самой Компании. Коль скоро будет собран наличный достаточный капитал для приведения в исполнение основных видов общества, то управление в наискорейшем времени выпишет из внутри России и из чужих краев искусных виноделов, шелкомотальных, прядильных, хлопчатой бумаги и прочих нужных для своих заведений мастеровых и рабочих; равно земледельческие, мануфактурные орудия, к тому потребные; также растения, семена и т. п., для разведения колониальных продуктов. Но между тем, при самых нужнейших на первый раз постройках, тотчас будет приступлено к возделыванию, обрабатыванию уже существующими в самом крае обыкновенными средствами тех произведений, которые в нем изобилуют.

Таким образом капитал и даже в самом начале не останется без движения. Рачительный надзор за производимыми работами, труды неутомимые умножат произведения в двадцать раз против того, сколько их до сих пор свозилось на разные торжища, и наконец сбыт, который попечениями правительства день ото дня облегчается, — поставят немедленно акционеров в возможность получать значительные выгоды. Садоводство и земледелие представят тотчас обширнейшие виды верных доходов, ибо в самый первый год может быть произведен значительный отпуск в Россию вина самого лучшего разбора; также хлопчатая бумага, находящаяся в Армянской области в огромном количестве, по выписании машин, немедленно может быть спрядена и поступить в продажу. Притом устроение самых малосложных, не требующих больших издержек фабрик, для снабжения горских жителей одеждою и вещами, необходимыми для их домашнего употребления, которые они в большом количестве выписывают из Персии, присвоит Компании при самом ее начале важнейшую отрасль доходов. В течении же времени коль скоро новые, усовершенствованные способы придадут и произведениям и товарам ценность, дотоле неизвестную, и соделают их достойными явиться наряду с плодами промышленности государств просвещенных, — то круг ее торговли, постепенно расширяясь, быстро охватит не только соседственные, но даже отдаленные государства, не говоря уже о России, откуда лежит

121

такой близкий и прямой путь в край, ею усыновленный и тогда могущий с избытком заплатить за ее покровительство. Караваны, идущие из глубины Азии в Алеп и Дамаск, для торговых сообщений с вечерними странами, конечно охотно в половину сократят путь и издержки свои, зная, что в землях между Каспийским и Черным морями найдут то же, чего искали прежде в отдаленных городах Сирии. Наконец и европейские народы наперерыв устремятся к Мингрелии и Имеретии, где предложены им будут те же колониальные произведения, в том же количестве и такого же достоинства, которых они прежде того искали в другом полушарии, отваживаясь на опасные и продолжительные плавания по Атлантическому и Тихому океанам.

b) Выгоды для Закавказского края. Выше сего сказано, что Компания испрашивает себе некоторые исключительные преимущества: но она далека от того, чтобы вредить другим производителям; ибо не токмо не намерена сохранять в тайне употребляемые ею средства усовершенствования разных родов промышленности, но напротив того доступ открыт будет всякому желающему освоиться с предметами ее упражнений; а сами акционеры могут отдавать людей своих в ее же заведение для изучения ремесл общеполезных. Бо́льшая же часть акционеров конечно будет состоять из помещиков и купцов закавказских. Частое обращение с людьми сведущими, приглашенными Компаниею из разных государств Европы; присутствие при новом роде их занятий; употребление орудий, дотоле здесь небывалых; наконец, ежедневное наблюдение, хотя бы и невнимательное; привычка, к которой большая часть людей более склонна, нежели к отвлеченным размышлениям, — всё сие нечувствительно изменит нынешний род жизни туземцев, заставит их искать утонченных, более изысканных приятностей, и породит в них новые понятия. Сперва корысть (ибо в общем деле Компании всякий вкладчик будет видеть частную свою пользу) заохотит многих из них и более познавать, и самим действовать. Таким образом, просвещение появится как средство вспомогательное, подчиненное личным видам; но вскоре непреодолимым своим влиянием завладеет новыми искателями образования, и чувство лености, равнодушия к наукам и искусствам, бесплодное, всему вредящее своелюбие, уступят место порывам

122

благороднейшим — страсти к познаниям и стремлению самим быть творцами нравственно улучшенного бытия своего.

Ободрительные награды от правительства некоторым лицам мало к сему способствуют. Мы это видим в Тифлисской гимназии, в которой платили и платят родителям, чтобы учили детей своих, но просвещение от того ничего не выиграло. Участие в каком-либо деле, поощренное надеждою быть богаче и счастливее, ближе и скорее доводит до цели. Каждый из закавказских акционеров, пристально следуя за успехами Компании, и сам для себя будет успевать, — как уже мы выше сказали, — в очищенных своих понятиях. Исчезнет мелкая суетность, ревность, жажда к непозволительным прибыткам. Увидят, что, созидая фортуну свою к вреду ближних, мало выигрывают; а споспешествуя цели, всем равно предпоставленной, основывают богатство всех, следовательно каждого, и самого себя.

По окончании привилегии Компании, каждый отдельно уже вступит в права ее и, наученный многолетными ее опытами, употребит их в пользу свою и своего семейства. Какая масса людей полезных распространится из ее мастерских по всем сторонам закавказским! Для службы, для мореходства, для торговли, для всякого рода заведений учебных, медицинских, мануфактурных найдется множество лиц, которых мы здесь теперь напрасно будем отыскивать; и та бесполезная часть народонаселения, ныне скучающая в праздности и невежестве, тогда вовсе исчезнет. Кочевые племена, которых грабительства и неустройства мы не без причины теперь остерегаемся и которые в свою очередь тяготятся нынешним правлением — познают наконец выгоды и преимущества оседлой жизни, ибо никакое убеждение на них столько не подействует, как видимая их глазами, осязаемая их чувствами прибыль. Окрестные горские народы, которые к дальнейшим своим соседям спускаются только для нарушения их спокойствия, и не видя в их гражданской жизни другой отмены в сравнении с своими обычаями, кроме подчиненности, ими нетерпимой, тогда изумятся превосходству их ума и благосостоянию. Никогда войско, временно укрощающее неприятеля, или готовое только истребить его, не может так прочно обуздать и усмирить вражду, как народонаселение образованное и богатое,

123

которое оттеснит до крайних пределов варварские племена,— или примером своим и обоюдностию выгод сольет их с собою в один состав плотный и неразрывный. Таким образом при расчистке лесов, или водворении усадеб и хлебопашеств, исчезают хищные звери и уступают место свое животным кротким и домашним, питающим человека. Северо-Американские Соединенные Штаты представляют тому образец самый поучительный.

По сю сторону Кавказа удобнейший и прочнейший род строений, улучшение дорог, чистота и бережливость в содержании домов, тоже в одежде, способствующие к здоровью, наконец столько полезных и необходимых мер, к которым все понуждаются полицейскими насильственными средствами, тогда добровольно, для собственной пользы будут жителями приведены в исполнение. Наконец правильное разделение работ займет каждого по способностям, и в общем движении, направленном к истинно благим видам, край сей, можно сказать, возродится для новой, неведомой ему доселе, жизни.

с) Выгоды империи. Во всем вышеизложенном виден зародыш возможного будущего благосостояния провинций Закавказских, и сами собою уже явствуют государственные выгоды, от того проистекающие. Но мы еще ближе их рассмотрим:

а) В отношении экономическом. Из официальных сведений известно, что Россия ежегодно получает из-за границы

Красильных произведений на	15 м.[иллионов]
Аптекарских материалов	2 »
Фруктов	4 »
Масла оливкового	3 »
Виноградного вина	15 »
Хлопчатой бумаги	35 »
Шелка сырца	45 »

__________________________________

Итого                                            119 м.[иллионов]

В провинциях же Закавказских Компании легко можно будет производить и обработать на первый только случай ¹/₄ часть сих произведений ежегодно, то есть по крайней мере на 29 мил[лионов]. Результат сей слишком удовлетворителен, и кажется не требует дополнительных пояснений.

124

б) В отношении государственных доходов. Ныне слышен всеобщий голос в России, что приобретения за Кавказом для нее обременительны; что они даже не оплачивают содержания войск, на них употребляемых. Окинув токмо беглым взглядом военный бюджет и сумму доходов, из провинций Закавказских получаемых, легко можно убедиться в справедливости сего намерения. Но послушаем с другой стороны отзыв закавказского жителя, обремененного беспрерывными пожертвованиями в пользу родной стороны, так что сам у себя не признает никакой собственности, ибо она от него ежеминутно требуется на издержки во время войны, на содержание пограничных караулов, на городские расходы, на квартирование войск; и нельзя будет не соболезновать о бедственном его состоянии. Если же сличим платимое им ныне в казну с тем, что бы он мог вносить легко и безропотно при малейшем улучшении его хозяйства, то увидим, что государственные доходы легко могут быть впятеро увеличены. Но повторяем еще раз, что сего желаемого преобразования от собственных отдельных усилий туземцев ожидать невозможно и усилий сих решительно не будет. Одно учреждение предполагаемой Компании может токмо осуществить сии ожидания. Сколько ныне произведений почитается здесь ничтожными: растений, к которым рука человеческая никогда не прикасалась; плодов, которые далеко превышают местные домашние надобности, и которых избыток предается истлению. Компания, не только покупая всё ныне производимое, но и не давая ничему теряться бесполезно, дает всякому новые средства производить еще более и более, и поселянин, постепенно обогащаясь, легко понесет нововводимые налоги, в соразмерности с приращением его капитала.

в) В отношении к обмену с Россиею. Нужно ли к сему прибавить, что коренным россиянам, любезным нашим соотечественникам, открыто будет новое, неизмеримое поле к огромным мануфактурным и торговым предприятиям? И в нашем отечестве, хотя совершенно по другим причинам, господствует всеобщий недостаток кредита. С одной стороны накопление капиталов без всякого верного употребления; с другой слабеющая деятельность, чтобы не сказать совершенный упадок иных заведений; в чужих краях чрезмерные пошлины на русские товары — всё сие заставляет с беспокойством отыскивать себе

125

новых путей к продаже своих произведений. Компания никогда не вступит в соперничество с отечественными фабриками, по тем предметам, кои в России гораздо легче, удобнее и дешевле будут обделаны. Произведения ее будут совершенно различного рода и собственно такие, каких Россия по свойству своего климата никогда доставлять не может. Здешние жители при более цветущем своем положении поищут в России тех изделий, в которых они и ныне нуждаются, но отказывают себе в них, по недостатку денежных средств. Между тем русские вкладчики Закавказской Компании, выручая значительные проценты по своим акциям, и собственный курс сих акций, постепенное их возвышение и перехождение из одних рук в другие, придадут уже необыкновенное движение отечественной торговой деятельности.

г) В отношении нравственном и политическом. Ничто не скрепит так твердо и нераздельно уз, соединяющих россиян с новыми их согражданами по сю сторону Кавказа, как преследование взаимных и общих выгод. До сих пор русский заезжий чиновник мечтал только о повышении чина и не заботился о том, что было прежде его, что будет после в том краю, который он посетил на короткое время. Он почитал Тифлис, или какой-либо другой город за Кавказом, местом добровольной ссылки, которое желает как можно скорее оставить, чтобы возвратиться восвояси. Прибавим еще, в отношении к чиновникам, приезжающим сюда на службу, что из них отличенные истинными достоинствами лишают свою родину талантов, усердия, которые они ей должны были нести в дань предпочтительно видам своей личности. Сознаемся, что Россия не имеет еще чрезмерного количества людей способных и образованных, и наделяя ими колонии свои или завоеванные ею иноплеменные провинции, она себе во вред истощается. С другой стороны выходцы из России, заметные по отсутствию полезных и похвальных качеств, водворяют токмо безнравственность, и без того уже глубоко вкорененную в Азии при необразованности народов, населяющих сию часть света. Между тем грузин или мусульманин из Ширвани, Карабага и проч., по возвращении из похода, вложив саблю свою в ножны, отклоняется от иного рода службы и чуждается русских. Изумляясь их храбрости и счастию в боях, он долго власть их чиновников почитает бременем, стесняющим буйную его свободу; в их беседах, скрепя сердце, является

126

минутным гостем и то разве по нужде и по искательству особого рода. Компания в обширных занятиях своих привлечет к соучастию и займет, кроме выходцев русских и других европейцев, деятельность множества туземцев, всякого сословия, различных языков и разных исповеданий. Ничто в свете не может так скоро и действительно послужить к их сближению между собою. Товарищи в заведениях, в торговле, в рассылках, в комиссиях нечувствительно сделаются такими же и в домашней своей жизни. Часто предпринимаемые путешествия здешних жителей в Россию, по делам Компании, ознакомят их с характером русских, нынешних властителей здешнего края, и знакомство сие конечно даст им выгодное понятие о сих последних. До сих пор они их почитали гордыми, неприступными: ибо знали их только у себя облеченными во власть повелительную и строгую. Мирные, приятные сношения для собственных выгод, обоюдные услуги всякого рода водворят некоторое равенство между членами одного и того же общества. Таким только образом исчезнут предрассудки, полагавшие резкий рубеж между нами и подвластными нам народами, и сие будет совершенно соответствовать высшим видам наших человеколюбивых монархов, равно благотворящих всем своим подданным, какой бы они нации ни были. Чрез сие создалась и возвысилась Россия. Относительно же чиновников, которых мы выше сего коснулись: то служители Компании и их дети, долженствующие получить хорошее образование в школах, ею заводимых, удобно могут со временем поступить на службу государственную и пополнить присутственные, судебные и прочие места закавказского управления.

Чем более здешние жители почувствуют пользу и приятность от нового измененного рода жизни, тем более возлюбят род правления, поставивший их на сию ступень. Тогда они охотно в защиту его втеснятся в ряды воинов-патриотов, в виде ли милиции, правильно устроенной, или полков регулярных; но во всяком случае сберегут России тысячи драгоценных жизней сынов ее, которые здесь часто находят смерть не в сражениях, не на приступах, но изнемогают жертвами климата, им не свойственного.

Мы заключим сию статью еще одним замечанием не уверительным, но в виде желания. Может быть Персия, между всеми азиатскими народами, способнейшая к

127

подражанию и принятию новых впечатлений, позаимствуется от нового образования и просвещения сего края. Нам кажется решенным вопрос о преимуществе находиться в соседстве с государством благоустроенным; стоит только сличить спокойствие и безопасность на европейской нашей границе, с линиями Кавказской и Оренбургской, и с шаткостию пограничных сношений наших в мирное даже время, от Гурии до Талышинского ханства.

128

Приложение № 5.

МНЕНИЕ ОБ УЧРЕЖДЕНИИ РОССИЙСКОЙ

ЗАКАВКАЗСКОЙ КОМПАНИИ

Бесспорно, что Закавказские страны, щедро одаренные природою в отношении к произведениям земли, представят обильные выгоды для России, если явятся люди способные раскрыть сии дары и если они приложат к тому достаточные капиталы.

Компания устроенная на обдуманных правилах и составленная из одних русских акционеров, принесет великую пользу государству: она не допустит в сем краю применения капиталов чужеземных и тем всю прибыль ожидаемую от возрастания капиталов, сюда внесенных, обратив в недра нашего отечества, послужит к обогащению оного. Эту мысль почитаю я самою важнейшею и так сказать основною для составления компании и для всех ее действий.

Далее, полагаю я для вернейшего успеха не возлагать надежд как на произрастание здесь тропических произведений, для коих надлежит еще прибегать ко многочисленным опытам, так и водворение в сем краю утонченных ремесл и мануфактур, для коих двоякий недостаток людей и познаний, долго будет ощутительным.

Препятствие климата неодолимое, губительное должно войти в расчеты компании, как самоважнейший перевес на сторону неудач.

Все сии соображения представляют мне наиполезнейшим следовать менее развлеченным путям, в ходе компании.

Первым действием должно быть обработание той отрасли хозяйства, которая обещает ближайшие и вернейшие выгоды. Это есть виноделие. Но и в оном нужна соразмерная постепенность. На первый случай достаточно будет находящееся в краю вино пустить в торговлю

129

в лучших нежели (не разб.) сосудах, т. е. в бочках и бутылках. Потом, по мере успеха, можно приложить более попечения к обработанию вина; далее, к лучшему хождению за виноградниками, к выбору лучшего рода винограда и тому подобное. Польза от такого действия будет та, что скоро вырученные проценты на акции, усилят кредит компании и тем умножат ее средства.

Определив черту движения одной отрасли, можно по тщательному рассмотрению приступить и к другим, также ощутительно полезнейшим. Во всех однако должно руководствовать одно главное правило: довольствоваться сколько возможно, в краю находимыми людьми и способами, с применением только неизвестных здесь искусств, учреждать заводы простые и служащие к первой отделке грубых веществ, но отнюдь не вдаваться в многосложные мануфактуры, доколе просвещение не озарит всей страны яркими лучами, истечение способных людей не соделается весьма приметным.

Относительно испрашиваемой компаниею общей привиллегии на все отрасли промышленности, я нахожу что оное сковывая на полвека все (не разб.) ума и деятельности здешних необразованных народов, могла бы им показаться весьма обременительною и переходя от главных правителей компании к частным лицам, не всегда благонамеренным, могла бы соделаться поводом к неправильному стеснению; почему и полагаю удобнейшим оставить внутренней торговле и промышленности всю настоящую, полную свободу, но в то же время оградить права и выгоды компании пределом торга внешнего, под коим разумею я и торг с Россиею.

Мысль сия заключает в себе следующее:

оставляя внешнюю торговлю Грузии в том виде в коем она ныне существует, не дозволять впредь вывоза никаких новых предметов, обработанных по образцам, улучшенным компаниею, как равно и тех веществ, на которые она первая обратила свое внимание, без особого на то от нее дозволения.

В сем заключаются главные мысли, которые предлагаются на рассуждение г. г. учредителей компании, а что касается до некоторых частных возражений, то оные отмечены противу различных (не разб.) составленного ими устава.

ЦГИА в Ленинграде, ф. 1018, оп. 3, д. 233, лл. 1 — 2.

130

Приложение № 6.

ЗАМЕЧАНИЯ НА ЗАПИСКУ ОБ УСТРОЙСТВЕ

ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОЙ, МАНУФАКТУРНОЙ

И ТОРГОВОЙ КОМПАНИИ

1-е вступление.

Вступление есть такая часть проекта или сочинения которая дает направление идеям на все сочинения, для того надобно рассмотреть вступление со вниманием.

а) Вступление начинается: если благие нравы, любовь к отечеству и воинственный дух народа, суть основание силы и прочности государства: то с тем вместе сопряжены способы прокормления, одежда, строения приспособленные к климату. Доходы и их приращения по мере возрастающих удобств и приятностей жизни, наконец, все то чего требует давняя оседлость.

Кто же скажет, чтобы грузины и прочие Закавказских провинций жители не имели достаточно способов прокормления, одеяния, жилищ приспособленных к климату и доходов по мере удобств и приятностей жизни их.

Следственно они имеют и те добродетели, кои суть основанием силы и прочности государств.

б) Нужды и недостатки в коих редко преспевают добродетели.

Это можно сказать о состояниях частных, уничиженных так сказать отчужденных от благосостояния общего стечением каких-либо обстоятельств. Но где дело идет о народе, сказать сего не можно: ибо нет в свете народа в таких нуждах и недостатках. Видим диких нагих и лапландцев, по нашему понятию беднейших а по ихнему довольных, и имеющих добродетели в высшей степени государственные, сколько понятия их достигают.

131

В Грузии и провинциях, о коих речь идет, в краях природою щедро наделенных, тем паче народ не имеет тех нужд и недостатков, кои можно бы считать препятствующими преспеянию добродетелей. (Греки и римляне были добродетельнее в бедности, нежели когда сделались богаты) 1.

в) Трудно согласиться, будто бы приобретение Россией высшего благосостояния зависит от произведений теплого и жаркого климатов.

(Те провинции, которые могли бы производить такие растения, не потребовали бы хлеба от тех где хлеба в изобилии и сии так же страдали как теперь от неизбытка хлеба. Следственно болезнь не в том состоит, что не имеет своих колониальных растений) 2.

г) Напрасно военные обстоятельства обвиняются, будто бы чрез них Грузия не доведена до высшей степени образования. Взглянем на Европу: сколько веков прошло от начала образования нынешних просвещенных народов, а о сю пору еще сколько не совершенств в них по судебной части и управлениям, а в народе старых предрассудков и невежеств. Грузия же давно ли вышла из-под ига грубого варварства, не много ли она успела уже по размеру времени.

д) Не русский бы говорил это. Напротив признательный грузин иначе рассуждает. Он говорит: прежде мы ничего своего не имели, ниже жизни верной обеспеченной под игом правления азиатского. Жена и дети не смели показаться из сакли, подышать свежим воздухом от хищничества злодеев, хозяин выходя на ниву, не мог быть уверен что возвратится к семейству, на торжищах Азии нас продавали как скотов, жены и дети наши были добычею хищников и жертвою сералей. Теперь благодаря бога и царя русского мы поставлены наряду с людьми, живем свободно безопасно. Ежели есть злоупотребления от властей нижних, то есть и защита от высших. Да где же нет зла в некоторой степени.

Прежде мы не знали что значит продавать хлеб, хлебопашество наше было в мере небольшой потребности

132

нашей. Теперь из полей наших исходят сотни тысяч четвертей российских.

Прежде виноделие наше состояло в нескольких тысячах тунг. Теперь миллионы ведер исходят из садов наших, и где прежде нога наша не дерзала ступить, теперь там поля и сады наши.

Прежде мы считали богатство наше десятками абазов. Теперь считаем тысячами серебряных рублей и червонцев.

Прежде мы довольствовались изделиями собственными грубыми. Теперь знаем уже сукна и материи европейские.

Прежние войны слабых царей наших губили их и нас. От нынешних войн — победоносных российских богатеем, ибо за все платят нам.

Чего же больше для такого края и народа, где больше и учеников нет. К высшим наукам немного бывает способных и по состоянию — могущих достигать их: к чему же заводить тут лицей и университеты. Время может довести и до сих заведений, подобно как и в Европе не вдруг все заведено.

Откуда же купцы тифлисские нажили капиталы, ежели не от помещиков и земледельцев, ибо казна русская, втекающая сюда миллионами, не идет прямо в руки купцов, но к земледельцам, ремесленникам и помещикам, за их продукты, извозы и работы.

Чтобы дойти до фабрик, сколько веков провели европейские государства и наконец Россия.

Татарская шерсть ни прежде ни теперь не прекрасна, но обыкновенная простая. Тем не меньше однако полезна и необходима есть и будет для простого народа. Ибо в мериносовую шерсть и там народ не одевается где изобильно мериносов.

Это так. Но могло ли иначе быть по размеру времени.

Что от вторжения персиян потерпели части, куда было кратковременное вторжение неприятельское то правда. Но большие ли эти части. А там где не было неприятеля, ни от войны персидской ни от нынешней турецкой, никто достояния не истратил. Ибо за все плочено и платится от казны деньгами и наличными.

В протчем тут есть противуречие. Выше Грузия была

133

представляема слишком бедною, что жители в продолжение времени владычества России не имели времени и думать об улучшении хозяйства своего, а тут представляется слишком богатою. Иначе как бы Грузии, равняясь одному уезду российскому вынести такие тягости, нельзя сказать и того, чтобы Грузия равнялась одному российскому уезду.

1) Странно бы было сумневаться в том, что по натуре вещей не подлежит сумнению. Притом же хотя бы война и продлилась, то по вышеизъясненному не в убыток Грузии.

Г. Автор считает неразрешенным вопрос природные средства сего края могут ли поставить его на почтенную степень образованности благосостояния и через сие самое принести пользу государству.

Видам народы северные не заключая в себе произведений теплых климатов, достигающими до почтенной степени образованности и благосостояния, следственно того же и в Грузии ожидать можно, хотя бы не было тропических произведений, но был бы народ, земля для содержания народного и правление народом мудрое.

Предметы роскоши могут делать благосостояние нескольких торгующих оными, а не целых государств и народов. Можно спросить те народы, у коих растут дорогие растения роскоши, пользуются ли они благосостоянием образованных народов.

Не более ли они угнетены корыстолюбием торгующих дорогими произведениями тамошними.

Известно, что владельцы Грузии начинают уже улучшивать виноделие свое, и противу прежнего много улучшили и умножили. Следственно нет сумнения, что промышленность сия пойдет далее в свою очередь, ибо кто не хочет больше иметь выигрыша.

Хотеть же чтобы все виноделие в краю было отлично сего и в тех краях (откуда получаем лучшие вина европейские) не существует. И там вина для народа народные простые не лучше здешних. Улучшиваются же по частям искусством и временем. Для народа таковые вина были бы дороги, и не для каждого виноделателя выгодны.

Шелководство так же противу прежнего умножилось уже и умножается, и нет сумнения, что время и

134

собственнаю выгода каждого более еще умножат. Что же лежит до улучшения в размотовке, известно лучшая размотовка требует лучших коконов на выбор, и от того таковой шелк больше ценности имеет. Следственно это дело промышленности уже, а не хозяйства. Хозяин получает от природы коконы разных качеств, так и продает и так всегда продавать будет подобно как хлеб и другие произведения хозяйства продаются. Дело промышленного, занимающегося размотовкою, покупаемые коконы сортировать: подобно как и торгующий хлебом, покупая всякой хлеб за одно, у себя разделяет на сорты.

Второй вопрос: могут ли отдельные усилия частных людей, хозяев, владельцев, промышленников и других, доставить краю сему желаемую степень благосостояния.

Кто же доставил России и протчим государствам Европы нынешнюю степень благосостояния их, ежели не отдельные частных людей усилия. Известно, что компаний не было. Компании и фабрики возникли впоследствии уже благосостояния от усилий частных происшедшего. Следственно того же и в Грузии ожидать можно в свою очередь.

Это есть свойство соревнования общего, без которого не было бы промышленности и торговли, ниже самого просвещения, которым опыты научают.

Откупщики, как и всякого состояния люди, есть полезные и вредные, и есть случаи, в которых они необходимы. Правительство дало пользоваться первыми и избегать последних. Впрочем откупщики есть дело частное случайное, в кругу образования края и народа, о чем дело идет, ничего не значущее.

Непостижимое дело где и какие те беспорядки и неустройства целого народа, которые здесь представляются, что могут мешать благонамеренным людям посвятить труды свои и капиталы промышленности в Грузии.

Обывателей видим свободно и безопасно занимающихся своим хозяйством, кто как умеет. Купцов торгующих также, как и сам автор говорит: базар тифлисский пестреет привозными товарами, транспорты с товарами ежедневно как река текут и нигде не слышно ни грабежей, ни разбоев, ни насилий, или обманов разрушающих доверие общее. Следственно, от каждого зависит, кто лучше умеет хозяйство и торговлю вести, нежели здешние

135

обыватели и купцы умеют, приехать сюда и пользоваться превосходством ума своего. Этого права никто ни у кого не отнимает, и ежели благонамеренные люди действительно с умеренными желаниями своих выгод, то таковых выгод никакое совместничество не оспорит. Но когда г. г. нововводители хотят вдруг разбогатеть без трудов и бережливости в хозяйстве, чрез одно только стеснение промышленности других, тогда не есть благонамеренность и нет пользы общественной.

Третий вопрос: может ли правительство одними своими средствами заставить процвесть край сей в смысле народного обогащения.

Заставить нельзя то процвести что от натуры не сотворено к тому, и когда время к тому не приспело. Правда, прихоть и искусство производят цветы безвременные, но они не так прочны, и при том дороже нежели сами того стоят. То же видим и в моральном и политическом ходе вещей, как в физическом.

Но что от правительства зависит поспособствовать процветанию края, средствами от правительства зависящими, то есть законами, правосудием и защитою от внутренних и внешних неприятелей, в том нет никакого сумнения. А при таковых пособиях правительства нет сумнения что и край сей может процвести без насильственных пособий. О сю пору уже видим большую перемену против того, что край сей был прежде. Уже купцы здешние знают Москву, Макарьевскую ярмарку и Лейпциг, и не в нескольких месяцах, не один уединенный караван сменяется другим, но в несколько часов Тифлисская таможня наполняется разными караванами, и это доказывает, что хозяйственная часть здешняя и торговля уже не в детстве. Следственно растет, и что растет то и далее расти может собственною натурою своею, при назидании только со стороны правительства, подобно как поля и сады растут не теми способами которые употребляются для забавы или прихоти в оранжереях. От сих способов не пропитались бы целые народы.

Странно бы было и войти таковой мысли чтобы правительству иметь надзор за домашними расходами каждого хозяина. Но есть порядок вещей, который без сего средства охраняет интересы правительства.

Целые государства, и можно сказать целый свет в

136

политическом бытии своем на том основан, что у каждого человека свои виды и свои усилия к достижению своей цели, то есть: своих выгод и неудобства в том государи и государства не имеют, удерживая только частные виды и усилия в границах общего порядка. Следственно и в Грузии не может быть неудобства от развлечения видов и усилий производителей.

Трудно верить чтобы соревнование в хозяйственных и торговых оборотах, где душа есть интерес, сколь бы ни было оно просвещено, предпочитало пользу общественную собственной, и слава богу ежели оно удерживается законами в видах мелкого только вреда ближнему. В этом состоит достоинство законов и государственного порядка, а не просвещения. Ибо видим просвещенных негоциантов, чем больше утонченных, тем больше стремящихся к прибыткам и менее уважающих на вред ближним.

Четвертый вопрос:

К каким мерам надлежит прибегнуть для достижения желаемой цели. Обогащения здешнего края, и с тем вместе извлечь истинную пользу для всей империи.

Вопрос сей решается теми мерами правилами и законами на которых основано и возросло благосостояние России. Следственно и Грузия теми же мерами может доведена быть до желаемой цели.

Г. Автор полагает средством учредить компанию земледельческую, мануфактурную и торговую из достаточных капиталистов. Кто же мешает сему, в добрый час везде допускаются компании согласившихся между собою торговать или производить что-либо общими силами. Ибо и подлинно одному частному лицу нельзя так успеть как компаниею. Но это есть дело частное. Компания, так же как и всякое лицо может думать только о своих прибытках, и иначе не может быть по натуре вещей. Для того и компания чтобы соответствовала общей цели, надобно чтобы подвержена была общему порядку и законам. Иначе выйдет Status in statu1 и ущерб общего порядка как и сам Автор говорит сколь вредны привиллегии, даруемые некоторым лицам монополия и проч.

137

Неужели же Грузия и протчие Закавказские провинции суть то что для англичан Ост-Индия, или для России дикие острова Северо-Американские, куда без Северо-американской компании нога человеческая не заходила. И подлинно те дерзали, кто первый решался на предприятия сопряженные с трудностями опасностями и пожертвованиями, на которые правительство само собой может быть бы не решилось, переплывать моря, покорять неизвестные народы, и устраивать не одно хозяйство, и промышленность, но самое правление, в чрезмерной отдаленности от способов к тому. Таковые предприятия в самом существе заслуживали воздаяния преимуществами. Грузия и прочие Закавказские провинции суть части уже тела России, ей сопредельные, в них есть уже в довольной степени образованность, есть правление, и есть люди заслужившие уже права свои и привиллегии другими привиллегиями несовместные.

В них нельзя сказать что не сделано еще никакого начала трудолюбием и деятельностью. Напротив в них есть уже земледелие, виноделие и садоводничество, ремесла и торговля, есть правление и науки. Достигнув до той степени в какой теперь находится, нет сумнения что достигнут и далее. Ибо в мире как физическом, так и нравственном, в образовании народов — все идет постепенно и не останавливается, ежели какие-либо чрезвычайные преткновения, либо противный дух правления, не остановят.

В числе таковых преткновений можно считать исключительные привиллегии, которыми подавляются общие налагая запрещение на деятельность и промышленность общую.

Приводимые г. Автором причины к удалению от предприятий Компании, совместничества находятся можно сказать в большой части России и даже Европы, где заведение фабрик и многих предметов в хозяйстве есть дело еще новое неоткрытое. Однако ж там не даются исключительные права на таковые заведения, не опасаются что один у другого перенимать будет, и напротив таковые подражания ободряются и все идет в своем порядке. И в Англии привиллегия Ост-Индской компании не распространена на сопредельные Англии острова и провинции, ни даже на вновь приобретенные ею места не распространяется. Стало быть привиллегии сии не везде

138

пригодны. Может быть и Ост-Индской компании не существовало бы, ежели правительство Англии в те времена было с теми силами и способами каковые ныне имеет, покорять и управлять народами самому без пособия компаний.

Представленные здесь выгоды Компании столь велики и скороспешны, а способы к тому столь малозависящи от правительства и частных совместничеств, что нельзя не удивляться, почему Компания о сю пору не составилась и не вступила в действие без требуемых привиллегий, ежели нет других видов в требовании ее.

Потребность на предполагаемые Компаниею предметы есть столь обширна, что ежели бы и еще несколько компаний составилось на обрабатывание оных, то едва ли чувствительно бы было совместительство. Сам автор ниже определил для одной России на 114-ть миллионов потребностей сверх того хочет еще и европейские народы снабжать произведениями своими. Следственно есть около чего многим компаниям трудиться. В таком кругу о частных хозяйствах и промышленниках говорить нечего, они как малые тела по необходимости большому служить будут. Но чтобы сии малые тела не были поглощены большими, для того-то есть общие по состояниям права, законы и порядок. Ибо государству все ровно дети.

В изложенных выгодах для Компании очевидна существенность, и Компания столь благоразумна, что пока нововводимые мастера и орудия будут выписаны, она не гнушается и простыми, существующими уже в крае средствами и теми произведениями, которые в нем изобилуют, составлять себе доход бескорыстный.

Напротив в выгодах для Закавказского края провозглашается только обещание будущих благ через 50 лет, как между тем закавказцы должны служить Компании работниками и приказчиками.

Не похоже ли это на тех учителей, которые предложили бы помещику научить его просвещенному хозяйству с тем чтобы он уступил им хозяйство свое на 50 лет, и между тем был бы он и дети его работниками у учителей.

Соединенные Штаты Америки г. Автор говорит представляют образец самый поучительный.

И подлинно поучительный, не по одной части

139

хозяйственной, но и в политическом отношении к бывшему отечеству их Англии.

2) Выгоды империи.

Что в провинциях Закавказских на первый только случай Компаниею будет произведено и обработано произведений ежегодно по крайней мере на 28-м миллионов.

Г. Автор говорит — результат слишком удовлетворительный. Напротив можно сказать слишком неудовлетворительный и требующий пояснений.

Во-первых как скоро, когда именно, и чем такая масса произведений может быть сделана.

Во-вторых произведения сии с пошлиною ли будут входить в Россию или без пошлины. Ежели без пошлин, то что за польза империи что Закавказская компания будет богата. Мало ли и теперь есть богачей, у которых лежат в банках миллионы. Но облегчается ли тем бремя правительства и бедных, с трудом несущих подати и повинности государству.

Скажут заводить фабрики. Фабрики могут обогатить нескольких фабрикантов, и так же Грузию и протчие провинции Закавказские, ибо и фабрики для изделий своих отсюда же потребуют произведения шелка, хлопчатой бумаги, красок. А русские земледельцы с своими произведениями все-таки останутся бедными.

Следственно какая тут польза империи.

Не с тем, однако, говорю сие, чтобы не заводить в Закавказских провинциях то, что натура заводить позволяет, но заводить без пожертвований чрезвычайных коренными заведениями, правами, и порядком общими государственными.

Что ныне существующие государственные доходы с Закавказских провинций от учреждений Компании могут увеличены быть впятеро чрез улучшение хозяйства обывателей.

Доходы нынешние не от того малы, что хозяйство обывателей худо, но от того, что не приведены еще в систему государственного порядка. Привести в порядок можно и должно без компании и без помощи компании хозяйство обывателей, по ныне противу прежнего много уже улучшенное, без сумнения год от году будет более еще улучшиваться и так никто не сомневается, что доходы Грузии могут упятериться или еще и больше увеличиться,

140

без пожертвования для компании существенного за обещания мнимые.

В протчем приводимый Автором всеобщий голос в России, что приобретения за Кавказом для ее обременительны, что они не оплачивают содержания войск на них употребляемых не заслуживает уважения. Ибо оскорбительно бы даже думать что столь великие пожертвования кровию русскою и казною делаются для каких-нибудь доходов или плантаций сахарных. Должно думать что пожертвования делаются для гораздо высшей и более достойной таковых пожертвований цели, и именно: дабы покорением во власть свою неприязненных народов, удалить опасность от сердца России. Не покорив народов сих, надобно бы держать войска противу их на старых пределах России, и может быть с большими еще пожертвованиями.

Было время, что также рассуждали о Крыме, не рассуждая что приобретение Крыма оградило Россию от набегов орд татарских, доставило России владычество Черным морем и все что теперь видим в тамошнем крае города, губернии, и флоты, есть следствие приобретения Крыма — хотя полуостров сей сам по себе можно сказать ничтожен для государственных доходов.

Что коренным россиянам открыто будет новое неизмеримое поле к огромным мануфактурам и торговым приобретениям. Разве теперь закрыто. Напротив, поелику в торговле души есть свобода и соревнование: то не будет ли оное тогда закрыто, когда одна Компания будет обладать всем, и от нее будет зависеть налагать цену на произведения, как здешние так и российские, какую захочет. Кто ей тогда помешает, когда не будет других капиталистов, все должны быть ее акционеры, или она подавит.

Капиталы в России из которых должны составиться акции, конечно, и теперь не мертвы, имеют и будут иметь ход свой в общем обороте торговой деятельности отечественной. Несколько более процентов от Закавказской компании, нежели от других оборотов, что значит в общей массе государственной тщетное обещание.

Что Компания просветит край, образует людей, сблизит и соединит к России узами нравственными разные закавказские народы.

Что же правительство значит. Неужели компания частная может иметь больше способов к управлению и

141

образованию народов нежели правительство. Это позор правительству. (Нарушение прав народных, не более ли отдалит дух народный от преданности к России)1.

3) Цель и средства компании.

Цель довольно ясно видна. Посмотрим на средства.

4) Привиллегии компании.

а) На 50 лет привиллегии во всех Закавказских провинциях, как ныне находящихся в непосредственном владении России, так и впредь могущих быть присоединенными с сей стороны к ее державе.

Итак не на одних закавказцев налагаются оковы на 50 лет, но и самое правительство Российское неизъемляется от них. Ежели бы случилось России покорить, либо доброю волею присоединить народы или и целые государства Азии (а в 50 лет чего не случится), то правительство Российское не вправе уже будет располагать приобретениями своими иначе, как по сему договору с Компаниею.

Таковые договоры насчет будущих приобретений могут место иметь между державами соединенно действующими, между товарищами пускающимися соединенно в какую-либо промышленность и даже между государем и подданным, когда подданный обещает какое-либо новое единственно от сего зависящее приобретение, как например приобретение неизвестных дотоле стран Америки, Индии, Сибири. Но тут что за причина государю российскому налагать на себя договор насчет будущих приобретений, от собственной силы и власти его зависящих и с кем же договор, с своим подданным, ни чем не жертвующим, а напротив желающим пользоваться тем, что приобретено уже.

б) Отвести Компании участки в уезде Елизаветопольском, дистанциях: Шамшадальской и Борчалинской, провинциях: Шекинской, Карабахской, Бакинской и Кубинской, в Имеретии, области Армянской и других. Всего 120 т. десятин.

Следственно это не то что обыкновенно отводится в одном каком-либо пространстве определенное количество десятин, а по выбору частями, объемля пространство всех Закавказских областей от одного моря до другого. При каковом выборе участков, все прочее пространство без

142

отвода может сделаться зависящим от отведенных участков и никуда больше не годиться.

в) Обрабатывать плантации и населять российскими и грузинскими крестьянами, покупкою приобретенными.

Без сумнения российских крестьян может Компания купить сколько угодно при нынешнем упадке в России цен на имения, в большом количестве задолжавшихся в банках неоплатно. Но какие виды для бедных крестьян российских.

Плантации для растений колониальных не могут быть иначе как в самых нездоровых местах, откуда жители природные бегут в горы во время жаров летних. Европейцы в их колониях употребляют к таковым плантациям негров или ссылают преступников, а тут крестьяне российские должны будут служить вместо негров и преступников. Не говоря уже о человечестве, за которое вся Европа вступается теперь в запрещении торга неграми, не почувствует ли Россия оскудение в народонаселении, а с тем вместе в рекрутировании войск, в доходах казенных государственных и в содержании земских повинностей, в России, ибо смертность на плантациях будет непомерная, и она должна будет наполняться людьми русскими.

г) Земли возвращаются в казну, если по истечении пятнадцати лет по крайней мере одна четверть оных не будет обработана под хлопчатою бумагою и проч. и в сем случае движимое и недвижимое на землях сих имение остается собственностью Компаний.

Какой же возврат земель в казну, когда недвижимость на землях сих остается собственностью Компаний, то есть: домы, заводы, фабрики, мельницы, сады, огороды, плантации и тому подобное, недвижимость хозяина составляющее.

д) Когда до истечения 15-ти лет доказано будет что все условия исполнены, то право вечного владения утверждается с того времени, а по утверждении вечного владения, когда впоследствии Компания должна будет заключать свое существование и рассчитаться с акционерами, в таком случае земли, не заселенные людьми, на праве колонистов состоящими, могут переходить в частное владение.

Из всего можно вывесть такое заключение:

исполнить до истечения 15-ти лет то, что располагается

143

на 50 лет, и при том исполнить такие предметы, которые зависят не от одних усилий человеческих, но от самого времени более 15-ти лет требующего, есть дело не естественное, но в ходе дел человеческих — посредством доказательств, возможное.

Потом когда утвердится вечное владение к чему продолжать Компанию, когда скорей и корочше будет получить выгоды от уничтожения ее, разделив земли с заведениями и поселенными крестьянами каждому в свою собственность. Акционеры русские конечно не погонятся за горы Кавказские.

е) По истечении 15-ти лет платить казне ежегодной повинности за каждую десятину по 15-ти коп. ассигнациями, а где ныне имеется водяное сообщение по 30 коп. ассигнациями.

Во-первых платеж ассигнациями неопределителен, может возвышаться и упадать по курсу.

Во-вторых известно что ныне водяных сообщений почти нет или слишком ничтожны.

Наконец, платеж по десятинам употребляется в степных местах за земли степные, а тут где достоинство земли состоит не в числе десятин, а в угодии делающем малый кусок земли дороже многих десятин, таковой платеж неприличен и в вышепоказанной цене слишком ничтожен.

В здешних местах как и в Крыму от подобных земель платится обыкновенно положенная часть от урожая.

ж) С истечением 15-ти лет начать платеж на земские повинности, за первые земли по 6-ти, за последние по 10 коп. от десятины ассигнациями.

Не говоря уже о том, сколь и сей платеж ничтожен за земли дающие дорогие произведения: земские повинности зависят от обстоятельств, ежегодно или чрез три года изменяются, на содержание почт, постоев и проч. За что же правительству оградить владения Компании, когда другие владельцы будут платить дороже на службу общественную.

з) В протчем земли сии и заведения изъемляются от всяких других повинностей.

Кто знает какие в последствии времени могут родиться еще повинности по обстоятельствам государственным

144

за что же другие владельцы будут оным подлежать, а владения Компании изъяты и прилично ли самому правительству налагать на себя законы на времена и обстоятельства будущие, неизвестные.

и) Дозволить Компании покупать крестьян в России, с тем что с поступлением во владения компании освобождаются от крепостного состояния, с обязанностью служить на плантациях Компании 50 лет.

Кто же доживет до освобождения от крепостного состояния, ибо 50 лет есть век человека. В протчем о сем предмете говорено выше под литерою в).

i) Поселяющимся на землях Компании иностранцам, нововодворяемым армянам, и природным российским поселенцам, предоставить на всегда в отношении казенных повинностей все права колонистов, а в отношении к Компании должны исполнять условия при переселении заключенные с ними. Они освобождаются от постоя, дачи подвод и проч. И вообще не обязаны непосредственно к платежу каких-либо повинностей в казну.

На такие права кто не пожелает из России и из здешних мест переселиться в подданство Компании, с условиями какие компании будут угодны, когда свобода от обязанностей казне и службе общественной обещается. Но кто же будет правительству российскому служить рекрутами, постоем, подводами и прочими повинностями, от коих подданные Компании освобождаются. (Не похоже ли это на древние привиллегии церковные в церкве католической, от которых мало кто оставался служить государству) 1.

к) Относительно прочих поселенцев и крестьян приобретаемых в Грузии, то платежу податей в казну поступает с них наровне с помещичьими крестьянами, исключая земских повинностей, отправляемых не в натуре, но деньгами.

Таким образом и грузины и татары поспешат в подданство компании, чтобы освободиться от повинностей правительству.

л) Вызываемые Компаниею иностранные поселенцы, при ввозе из-за границы и вывозе из России собственных имений, свободны во всякое время от платежа пошлин.

145

Надобно знать согласно ли это с правилами государственными и с правами других подобных поселенцев.

м) На землях Компании принадлежащих, торговля и фабрики совершенно освобождаются от гильдейских правил.

Следственно во владениях Компании возникнут и возрастут города, а города правительства уничтожатся. Это похоже на бывшую Польшу, где города и местечки вельмож процветали, а коренные были в упадке. Теперь и там живущие в владельческих местечках купцы и мещане подлежат гильдейским и городским правилам.

н) Отдать Компании все без изъятия казенные сады на 50 лет с платежом казне в первые десять лет ежегодно высшую цену из чистого дохода последних трех лет, с увеличением платы половиною сей суммы, и надбавкою по истечении каждого десятилетия еще третьей части.

Это требует исчисления по сведениям казенной экспедиции.

В протчем не лучше ли сады сии с публичных торгов вовсе продать в частные владения. Ибо казне хозяйничать невозможно и всегда сады казенные будут в упадке — без пользы для казны, и в убыток краю.

о) Переселенные из Персии армянские семейства представить в ведение Компании, на условиях какие между ими и Компаниею заключены будут, с тем, что для поселения их, если представится надобность в большом количестве земли против того, которое будет отведено Компании, то отвести оной еще потребное количество. Сим средством обеспечится состояние нововодворяемых армян в затруднительном их по новости положении и правительство избегнет значительных издержек.

Тут достойно замечания: пока учреждение Компании может состояться, так как такие дела не так скоро делаются ибо подлежат большому рассмотрению правительства. Армяне могут поселиться уже, трудности нового поселения будут преодолены, и издержки казны совершатся уже. Следственно к чему тут может служить участие компании. Одно остается заключить: что права выпрашиваемые подданным компании, свобода от личных податей и земских повинностей, будут делать более счастливыми подданных компании нежели

146

подданных правительства и для того армяне согласятся вступить в подданство Компании, с теми землями на коих поселены уже будут.

На сей конец повидимому выговаривается прибавка земель Компании для поселения армян. Какая же тут польза правительству.

п) Право разводить и пользоваться сими произведениями т. е.: колониальными предоставить Компании исключительно на 50 лет.

Из примеров других государств и в самой России видим что такие права даются на изобретения искусственные ума человеческого, о коих никто не имел понятия и которые были бы погребены вечно или по крайней мере на долго, в неизвестности, ежели бы не были изобретателем открыты. Затем никто не оскорбляется такими правами, которые собственно искусству изобретателя принадлежа, ничьих других прав не нарушают. Но растения естественные не есть тайна и заводить их где свойство земли позволяет, не есть новость открытия требующая. Тут зависит только от доброй воли каждого, и возможности состояния. Добрая воля родится от видов пользы, а возможность состояния от времени, доставляющего способы возрастать состоянию.

Ежели дела времени и натуры не так скоро спеют, как бы кому хотелось, то виноват ли тот, от кого сие не зависит. Лишить же права закавказского жителя на 50 лет умножать хозяйство свое и состояние дарами натуры, всем вообще от натуры дарованными и законами правительства верным подданным, предоставленными, лишить за то что он не успел раньше другого воспользоваться оными, есть наказание ни с чем несообразное и нигде не слыханное.

Мало ли есть в России предметов, которыми хозяйственность тамошняя не возобладала еще, да и в других государствах тоже. Но наказываются ли за то хозяева лишением их права к достижению таковых предметов. Напротив, они поощряются со стороны правительства одобрениями, со стороны собратии своей примерами и соревнованием, а не останавливаются монополиею, которая стремится одна все поглотить.

Стоит взглянуть на улицы и торжища Тифлиса, чтобы убедиться сколь живо хозяйственность и торговля закавказская стремятся к возвышению, а образ жизни и

147

нравственность к образованию европейскому. Но чтобы более удостовериться в первом, можно взять в сравнение годовые табели правительства с самого начала присоединения Грузии по ныне о урожаях хлеба, шелка, вина и проч. и о доходах таможенных, несмотря на то что доходы таможенные терпят от позволенной торговли европейской, а чтобы удостовериться в успехах образования нравственного, взять ведомости от училищ сколько какого рода учеников было в начале, и сколько теперь, взять так же сведения от полков сколько теперь из здешних дворян и разночинцев и даже магометан служат в войске.

При таковом всеобщем направлении нельзя сумневаться, что гораздо скорее нежели Закавказская компания, в проекте своем предполагает, могут возникнуть такие открытия и заведения, каковых в тесных пределах компании предположить невозможно. Ибо ход умов неограничен, и нельзя сказать что несколько человек компании всеми путями ума возобладают: ограничив же привиллегиями Компании, на 50 лет остановят.

р) Компания повторяет уверение в цели своей, что кроме прибытка своего, имеет оную в распространении познаний способов частного благосостояния и совершенствования тех средств к приобретению народного богатства, которые возвели на высшую степень образования государства европейские и в случае, если бы Компания не достигла в планах своих возможного успеха собственно для своих выгод, и по каким-либо обстоятельствам разрушилась, то и тогда принесет важную пользу.

Выше в практике под литерою д. изъяснено, сколь обеспечены выгоды компании и в случае разрушения ее, но пользы для края и государства не видно. Напротив монополия в распространении познаний и заведений может сделать вред чувствительный.

Упомянутые в проекте государства европейские сколько известно не употребляли таковых средств к образованию себя.

с) Правом размножения всех вообще полевых произведений, собственно Закавказскому краю ныне принадлежащих, Компания должна пользоваться наравне с прочими жителями без всяких особенных преимуществ.

Каких же еще преимуществ, когда подданные Компании, такие же земледельцы, как и другие и теми же

148

предметами занимаясь, будут свободны от многих противу других повинностей, как напротив другие будут обременены постоем, подводами и проч. и проч.

В таком положении имея более досужества не трудно будет Компании и в простом хлебопашестве иметь более других успехов. Но за что же такое преимущество.

т) Право разведения и собирания некоторых произведений в диком состоянии в крае сем находящихся, употребление коих жителям края доселе неизвестно: дикой лен, каперсы и прочее, что должно быть определено с точностью по прошествии трех лет, право разведения и собирания в нынешнем грубом состоянии предоставить Компании наравне с жителями закавказскими, а извлечение из оных пользы, жителям края доселе неизвестной, предоставить Компании исключительно на 50 лет.

Бедные жители они будут не властны и в том, что им леса и поля не производят от натуры. Ежели отец не знал что делать с какого-либо растения то и сыну и внуку запрещается знать на 50 лет. Им позволяется только быть работниками Компании, собирать растения сии в грубом состоянии для пользы Компании.

Упомянутые в проекте дикой лен и каперсы, сколько известно, не составляют таковой важности о которой стоило бы говорить Компании, но повидимому есть в виду что-либо важнее, о чем предоставляется определить с точностью чрез три года.

Кажется можно отгадывать, что дело идет о красильных и лекарственных растениях, каковые в России и здесь жителями время от времени более открываются и уже заменяют места заморских произведений, а по мере умножения требований на растения сии в аптеки и фабрики, промышленность жителей умножается.

Недавно, можно сказать, на сих днях, здешним кожевенным заводчикам чрез прибывших из Крыма татар сделано открытие растения которого корень в изобилии и с преимуществом заменяет дубовую кору на выделку кож.

Таковое ж открытие недавно сделано желтой краски из растения в здешних лесах.

Таковые открытия могут происходить до бесконечности, ибо богатства натуры здешней слишком еще неоткрыты. За что же Компания хочет присвоить себе одной

149

право пользоваться такими открытиями, которые без помощи ее делаются.

у) Если Компания для виноделия, размотовки шелка, обрабатывания хлопчатой бумаги и проч. введет новый способ, или значительно усовершенствует прежний, то право пользоваться ими предоставить Компании исключительно на 50 лет.

Не говоря уже о том, сколь больно будет жителю закавказскому не иметь права улучшивать свое хозяйство, видеть пользующихся к тому правом тех, которые менее его государству служат податьми и повинностями, трудно будет решить, какие прежние способы, и как Компаниею будут более прежнего усовершенствованы. Из сего могут произойти споры и тяжбы со стороны жителей к доказательству принадлежности им способов.

ф) В течение 50 лет Компании пользоваться исключительным правом вывоза в Россию и за границу, как в грубом состоянии, так и обработанных всех вновь разведенных его продуктов; равным образом, обработанных его усовершенствованными или новыми способами из обыкновенных в крае произведений. Правом же вывоза в Россию и за границу всех прочих произведений пользоваться Компании наравне со всеми жителями, без всяких особенных преимуществ.

Не говоря и тут о том, сколь больно и закавказцу и русскому будет не иметь права к свободной торговле, когда Компания имея все в своих руках будет принуждать их продавать и покупать все по угодной Компании цене, каким образом можно будет различить и решить продукты: что новыми усовершенствованными способами сделано и что старыми краю принадлежащими, ревнующий о пользе своей житель, родившийся с особо изобретательным умом, каковых видим примеры, может, не заимствуясь новыми Компании способами свои старые так приспособить, собственными прилежанием и изобретением, что обделка продуктов выйдет не хуже Компанейской (только в меньшем количестве) 1. Подобно видим рукоделия простым ножом сделанные, не хуже сделанных инструментами нарядными, и видим вина теперь же при старых способах, но только с большим прилежанием и разбором сделанные, не уступающими лучшим иностранным.

150

Не произойдет ли из такого разбора, что старыми и что новыми способами сделано, споров и тяжб беспрерывных, да и это ли способ просвещать нацию, налагая запрещения на плоды просвещения.

х) В течение 50 лет не дозволять учреждения подобной компании и не выдавать частным лицам таковых привиллегий во всех Закавказских провинциях, как ныне подвластных Российской державе, так и впредь могущих быть к ней присоединенными с сей стороны.

Итак, ежели бы какой народ Азии захотел прибегнуть под скипетр России, с противными сему условию Компании желаниями, то есть желаниями прав коренными законными России подданным ее даруемых, пользоваться хозяйственностью и промышленностью свободно: правительство не властно будет принять их без соизволения Компании.

ц) Но привиллегии, выданные уже разным лицам до утверждения сей компании, должны быть оставлены в своей силе.

Как же разуметь грамоту дворянскую дворянам, городовое положение гражданам, и всем вообще манифесты и коренные законы российские, упрочившие каждому права и привиллегии по состояниям до утверждения сей Компании. Все они противны правилам Компании. Но неужели привиллегии частные святее привиллегий целого народа и коренных постановлений государственных.

ч) Хотя бы на некоторые из произведений Закавказского края были уже выданы привиллегии до утверждения Компании, но оная на ровне с прочими поданными может обрабатывать в местах запринадлежавших России во время выдачи привиллегий тех, и продавать по всеместно собственные произведения.

О не собственных слова нет, следственно и упоминать об них нечего. Но когда Компания своими привиллегиями не хочет ни с кем делиться, за что же сама хочет участвовать в чужих, распространения продажу своих произведений завсеместно, следственно и там, где существуют выданные привиллегии на обработку: как будто бы в обработке состоит сила выгоды, происходящей от привиллегии. Работать можно везде сколько угодно и привиллегированный фабрикант может не поспорить допустить работать даже на собственной фабрике, но

151

важность в продаже. Привиллегированный фабрикант, и за привиллегированной ему области, не может позволить продажу ибо продажа будет делать ему подрыв.

ш) Если бы в течение 50 лет явились желающие заняться улучшением какой-либо отдельной земледельческой промышленности, не входящей в круг действий Компании, правительство предварительно благоволит снестись с Компаниею, и когда оная отзовется не возможностью к таковому же обрабатыванию, то на оное выдавать привиллегии и другим лицам.

Следственно Компания признается, что не все способы улучшения земледельческой системы знаниями Компании могут быть объяты, что могут открыться еще новые; почему же Компания своих знаний другим не уделяя, хочет пользоваться чужими. Ибо когда правительство должно будет у Компании спрашивать согласия на новое открытие, тогда тайна оного Компании будет объявлена, и тогда мудрено ли будет Компании согласиться на то что окажется ей выгодным; таким образом Компания предварительно покоряет владычеству своему и такие предметы, о коих сама еще не знает. Сколько же таким образом может сокрыто быть знаний людьми, которые не захотят отдаться во власть Компании.

щ) Равным образом если кто пожелает учредить фабрики или заводы, то привиллегии на оные могут быть выдаваемы если они непротивны распоряжениям Компании.

Из сего следует, что от Компании будет зависеть позволение на учреждение фабрик и заводов. Таким образом на что обременяться Компании заведениями своих фабрик и заводов, ей довольно будет выгодно торговать позволениями.

ь) Если Компания каким-либо из собственных произведений в состоянии будет заменить иностранные, сего же рода привозимые из-за границы, то по объявлении о сем правительству должен быть запрещен ввоз таковых продуктов или пошлина на оные значительно возвышена.

Ежели производимые Компаниею произведения будут ценою и добротою равны произведениям иностранным, тогда можно будет считать что оные заменяют иностранные. Когда же произведения ее будут несравненно

152

дороже, а к тому еще и добротою хуже, тогда будет ли иметь право Компания требовать запрещения на ввоз иностранный.

При том же надобно знать: откуда и куда считать таковой ввоз, толи только считать что непосредственно из иностранных земель прямо в Грузию ввозится для здешнего только употребления или и то что идет чрез Россию сюда и отсюда в Россию; в первом случае здешние только жители потерпят, а в последнем и Россия.

Между тем кто может ручаться, что Компания не распространит сего права на торговлю зависящим от ее позволением ввозить и не ввозить иностранные произведения. Иностранцы могут платить порядочную дань, чтобы компания не мешала торговле их.

ы) Дозволяется Компании покупать на свое имя и брать в арендное содержание в Закавказских провинциях земли как частные так и казенные с заселенными на них крестьянами или без оных.

При столь обширных привиллегиях Компании, которые должны подавить все другие права и привиллегии, и одной ей присвоить всю хозяйственную фабричную и торговую промышленность не трудно будет Компании стяжать огромные денежные капиталы, а с капиталами искупить или взять в арендное содержание всю Грузию, и все области Закавказские, таким образом, все будет ей подвластно. Сообразно ли это с системою правительства.

ъ) Равным образом Компания может продавать или закладывать земли купленные ею самой. Относительно же состояния крестьян на купленных землях населенных и колонистов, поступать как сказано в случае возвращения в казну отведенных земель, то есть: крестьяне обращаются в казенное ведомство, а колонисты причисляются к колонистам, с надлежащим по сему званию количеством земли.

В сем пункте представляются виды для казны и для свободы крестьян довольно лестные. Но виды сии, предоставлены в таком случае, когда Компания будет продавать или закладывать земли купленные ею. На что же ей покупать, ежели после продавать и закладывать тут нечто требующее пояснения.

ю) Компания имеет право делать на свое имя займы на общих правилах.

Займы обеспечиваются на имениях. Как же отводимые

153

Компанией от казны земли не будут ей вечно принадлежать, пока по устроении обещаемых заведений не будут ей утверждены на вечность: то могут ли деланы быть займы на такие земли, пока не будут утверждены на вечность.

Насчет крестьян также могут ли сделаны быть займы когда им обещается свобода.

я) Компания может входить в сношения с владельцами Закавказских провинций, по особым трактатам в посредственном только владении России, или под покровительством состоящими для учреждения в них заведений и торговли и заключать с ними условия.

Здесь у протчих горских народов России не подвластных, кажется Компания справедливо могла бы искать права исключительного, каковым подобные компании пользуются от Англии в Ост-Индии, от России на островах Северо-Американских. Но это есть дело политических соображений правительства.

аа) Содействие Компании со стороны правительства.

Правительство обязано всем подданным своим содействовать, покровительством и защитою правосудия и порядка, на основании общих правил и законов. Преимущественное же одному сословию пред других покровительство, есть нарушение общего.

На это можно сказать, что винным откупщикам правительство покровительствует преимущественно пред другими. За то винные откупщики платят в пользу государства знатный доход и при том в таком предмете, который по роду своему коренными законами государства изъят из промышленности общественной. Тут же напротив Компания не только ничего правительству не платит, но еще от правительства в пользу свою многое обращает, и при том общественную промышленность лишает таких предметов, которые по коренным законам государства сей последней принадлежат.

бб) Беспошлинная выписка из-за границы потребных для Компании предметов, хотя бы тарифом какие-либо были запрещены.

Что запрещено, то значит что для государства вредно.

вв) Дозволить Компании устроение церквей и училищ во владениях ее.

Кому ж это непозволено, на общих правилах и законах.

154

5) Условия на коих даруются привиллегии.

а) Чтобы оными нисколько не стеснить жителей Закавказских провинций.

Как же не стеснить когда в существе привиллегии суть стеснительные. Не похоже ли это на басню льва, который позволил волку снять по шкурке с овцы, только с тем чтобы отнюдь не более как по одной.

b) Чтобы обеспечить выгоды Компании.

В сем нет никакого сумнения, довольно обеспечены.

с) Если по истечении 15 лет со времени открытия Компании, по удостоверению высшего местного начальства, окажется, что стараниями ее те отрасли промышленности, на кои она получила привиллегии, распространены в Закавказских провинциях или на некоторые из них Компания употребила значительные капиталы, то привиллегия ее утверждается на 50 лет.

Во-первых, бог весть какое начальство будет через 15 лет, во-вторых, утверждение привиллегий по успехам некоторым есть весьма неопределительно (кто может дознать какие употребит компания капиталы значительные) 1.

Если же напротив доказано будет, что Компания в течение 15 лет не обратила внимания на какое-либо произведение: то утвердив привиллегию ее на все прочие предметы, уничтожить оную именно в отношении к сему произведению, и в таком случае по воле правительства на оное может быть выдана привиллегия кому-либо другому.

Естественно что Компания предпочтет употребить труды свои и занятия на такие предметы, которые будут для нее выгоднее. Другие бесполезные сама бросит, чтобы не трудиться даром и так вот что останется в распоряжение правительства для других, оглоданные кости.

е) Компания ручается что доходы получаемые казною ныне с Закавказских провинций, не только не уменьшатся вовсе в продолжении привиллегии, но необходимо должны еще возвыситься.

В этом без ручательства Компании нельзя сумневаться. Новороссийские губернии за 50 лет были в полном значении слова пустые степи. Одессы за 34 года и имени не существовало. Но что теперь видим. Там не

155

было и нет привиллегированных компаний. Следственно от времени и правительства, а не от компаний, образование краев и народов, а с тем вместе и возрастание доходов, зависят. Грузия ж и Закавказские провинции не пустые степи.

6) Состав управления Компании.

а) Не входя в рассмотрение состава Компании, образа действий ее и управления, так как это должно принадлежать к тем лицам до коих будет касаться, нельзя не заметить однако новость кажется нигде еще не бывалую: к одному президентству четыре президента определяются.

Президент по смыслу слова есть лицо первенствующее, а по праву первенства дающее вес и порядок голосом собрания. Кто же будет тут первый и кто будет решать, когда президенты между собою будут не согласны.

б) В § 160-м сказано: если бы собрание акционеров по истечении срока не признало ни общей ни частной пользы в дальнейшем существовании Компании, в таком случае она приступает к разделению капиталов заключающихся в имениях и землях.

Напротив выше в § 6-м сказано: земли не могут переходить в частные руки — какой же раздел.

7) Докладная записка.

а) Изложенный образ мыслей достоин начальника благомыслящего. Но исполнение посредством привиллегий стесняющих ход хозяйства и промышленности общественной в пользу некоторых соответственно ли таковому образу мыслей.

б) Указ 1821 года не предоставил отводить на выбор лучшими кусками, и не дает тех привиллегий, которые здесь требуются. Следственно оной указ ни правилом ни примером делу сему служить не может.

Отвод лесов Гамбе не должен служить примером, ежели то правда, что он вместо обещанного поселения и фабрик, продает просто леса на дрова и проч. и так когда по истечении срока, за невыполнение обязанности, казна захочет леса свои взять назад, получит вместо лесов пустыни.

Колонисты в России пользуются временными льготами, но льготы сии не стесняют другие состояния.

а) Неприятель там не был где главные сады находятся. А где был там сады не значущие.

156

Это справедливо. Для того лучше сады продать. Ибо и с Компаниею могут произойти невыгодные расчеты. Компанию могут обманывать управители равно как и казну, а Компания будет просить у правительства снисхождений и уступок.

На счет какой же компании отпустить сумму, когда на акции подписка еще не сделана, чем заем сей обеспечится.

Неизвестно какая польза для России от порто-франко в Одессе. По крайней мере там порт и город принадлежащие правительству, а промышленность всем вообще. Гражданам, тут же предполагается некое особенное владение Компании.

Рассмотрение сего предмета принадлежит не только до коммерческих, но и до политических соображений правительства.

8) Мнение г. пол. Б.

Мнение г. пол. Бур. столь основательно, что Компания, прочитав его, должна бы сама ужаснуться предприятию своему. Но г. г. учредители повидимому не менее все предвидят. Для того ограждают себя такими привиллегиями, что им и неудача не в убыток.

В 15-ть лет, а по обстоятельствам может и в 25-ть с таким капиталом, какой собрать предполагается и по лестным видам привиллегий можно ожидать что собрать будет возможно, с такими привиллегиями, по хозяйству и торговле исключительными, кои делают Компанию владычецою не только всего Закавказского края, но и заграничной торговли, с такою свободою подвластным ей людям, от всяких платежей и повинностей, которая будет делать их досужими для работ и промышленности компаний, — при всем том на избранных кусках земли с лучшими угодьями; весьма не трудно будет основать и устроить порядочные помещичьи владения, с заведениями без тропических растений, простыми, лишь с некоторыми только противу здешних хозяйств улучшениями, не маловажный и верный доход давать могущими.

Тогда, ежели бы в дальнейших видах Компании оказался неуспех, в видах чем более по замечаниям г. пол. Б. не соответственных средствам и самой натуре вещей, тем более, загадочных, — тогда Компания на основании

157

§ 6 привиллегий может разрушить бытие свое, оставя в пользу свою устроенную в 15-ть лет движимость и недвижимость.

Следственно учредители Компании идут к цели своей не слепо, но весьма основательно и благоразумно.

158

Приложение № 7.

Генерал-майора
князя Чавчавадзе	В ДИПЛОМАТИЧЕСКУЮ КАНЦЕЛЯРИЮ,
7 ноября 1829 года	ГОСПОДИНА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
№ 67	В ГРУЗИИ
г. Тифлис.

На отношение оной канцелярии от 6 числа сего м-ца № 358 имею честь уведомить как известно мне: дочь моя Нина Грибоедова, по поручению супруга ея покойного полномочного министра Грибоедова пред отъездом его из Тавриза в Тегеран пятьсот червонцев от Г. Монтиса чрез генерального консула Амбургера получила в Тавризе.

Генерал-майор князь Чавчавадзе.

ЦГИА Грузии, ф. 2, д. 53, л. 36.

159

Приложение № 8.

Г. ГЕН.-МАЙОРУ КН. ЧАВЧАВАДЗЕ

Ваше Сиятельство испрашиваете у меня дозволения отправиться лично в Тавриз для взятия обратно с собой дочери Вашей — супруги покойного министра статского советника Грибоедова.

При всем желании исполнить в точности Вашу просьбу, невозможность сообразить в Тифлисе разные политические отношения Персии в настоящее время приезда Вашего, препятствуют мне дать Вам ныне совершенного разрешения и требуют предоставить сие обстоятельство усмотрению генерального консула Амбургера.

Я дозволяю Вам доехать до Аракса и оттуда написать о своем прибытии к г. Амбургеру, которому вместе с сим поручено от меня по получении от Вас такового разрешения немедленно отвечать Вашему Сиятельству можете ли Вы по местному его политическому соображению ехать в Тавриз лично или ожидать дочери своей у Аракса.

Во всяком случае я просил г. Амбургера оказать ей все возможное с его стороны насчет дочери содействие.

(Паскевич).

ЦГИА Грузии, ф. 2, оп. 1, № 2019.

160

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие	V
Приезд Грибоедова в Грузию	1
Деятельность Грибоедова в Иране (1819 — 1821 гг.)	4
Тбилисские годы	8
Работа Грибоедова над комедией «Горе от Ума» в Тбилиси	21
Две записки Грибоедова	28
Русско-персидская война. Общественная и литературная деятельность Грибоедова в 1827 — 1828 гг. в Тбилиси	34
Назначение Грибоедова полномочным министром в Иране. Женитьба Грибоедова	46
Отношение Грибоедова к транзитной торговле в Грузии. Проект преобразования Закавказья	54
«Мнение» И. Бурцова и «Замечания» М. Жуковского на проект Грибоедова и Завилейского	66
Участники компании	72
Судьба проекта	79
События 30 января 1829 года	83
Приложения:
«Сведения относительно Тифлисского благородного училища»	93
Предположение для составляемого грузинского ополчения	97
Приказ по Отдельному Кавказскому корпусу. В крепости Эривани	100
Записка об учреждении Российской Закавказской компании	102
Вступление к проекту устава Российской Закавказской компании	110
Мнение об учреждении Российской Закавказской компании	128
Замечания на записку об устройстве земледельческой, мануфактурной и торговой компании	130
В дипломатическую канцелярию, господина главнокомандующего в Грузии	158
Г. Ген-майору кн. Чавчавадзе	159

_______________

Редактор О. Попова.

Портрет — гравюра на дереве

и художественное оформление

Н. Чернышкова.

Подписано к печати 8 апреля 1954 г.

Бумага 84 × 103¹/_32. 2,625 бум. л = 8,61 п. л. + 1 вклейка.

Учетн. издат. 8,5 л.

Цена 5 руб.

Заказ № 628          Тираж 10.000          УЭ00389

____________________________________________________________

Отпечатано в типографии «Заря Востока».

Тбилиси, пр. Руставели, № 42.