354

1.
15/28 апреля 1903 г., Париж

Paris, 65, rue du Kanalûgh 15/28, april 1903

Глубокоуважаемый
       Антон Павлович,

Зная Ваши отношения к А. М. Пешкову (Максиму Горькому) и припоминая, с другой стороны, Ваше отрицательное отношение к вопросу об охране прав русских авторов за границей (оно высказалось во время моей первой командировки в Россию, в 1894 г., для заключения франко-русской литературной конвенции¹), я позволяю себе напомнить Вам о себе по следующему поводу:

Успев перевести раньше других новую пиесу Горького “На дне”, я поместил мой труд в парижском журнале “Revue Bleue”², а затем Антуан, директор известного Вам театра, носящего его имя³, принял мой перевод для постановки на его сцене. Я сейчас же телеграфировал об этом Алексею Максимовичу в Нижний Новгород и, не получая ответа, написал ему и послал, через одного моего петербургского знакомого, подробное письмо в Ялту на Ваш адрес, так как по сведениям моего знакомого, Горький находится теперь в Крыму и Вы, наверное, с ним видитесь. Но вот уже прошел месяц, и я до сих пор не получаю ответа. Между тем, я просил в этом письме (как раньше в телеграмме) автора “На дне” разрешить мне постановку его пьесы и предлагал условиться о части гонорара, которую он желал бы получить за постановку моего перевода пьесы во Франции и которая должна была состояться еще в настоящем сезоне, т. е. в самом непродолжительном времени. Я объяснил также, что, при отсутствии литературной конвенции, я должен был спешить с переводом пьесы и поэтому не мог просить разрешения раньше появления его (перевода) в печати. Незнание же точного адреса Алексея Максимовича и возможность замедленья его ответа (как оно и случилось) дали бы время другому переводчику предупредить меня.

Но тут вдруг объявился новый переводчик, некий Семенов⁴, еще не выпустивший своего перевода в печать, но заявивший в Figaro, что он, якобы, имеет исключительное право во Франции на перевод “На дне”, право, данное ему немецкими издателями русского текста этого произведения (изданного в Мюнхене). И ввиду этой довольно запутанной комбинации г. Семенов и немецкие издатели угрожают мне судом, если Антуан поставит мой перевод.

355

Конечно, я отлично знаю и наиболее компетентные юрисконсульты подтверждают, что, юридически, никто не может мне запретить издание и постановку моего перевода русского произведения. Но с нравственной точки зрения я не желал бы идти против воли автора, если только на самом деле его воля в том, чтобы театр Антуана (самый подходящий театр не только во Франции, но и во всей Европе) не ставил моего перевода, но и ничьего другого, так как Антуану я и мои переводные работы давно известны, а г-на Семенова ни он, ни французская публика совсем не знает.

Вот почему, как также небезызвестный Вам, я позволяю себе обратиться к Вам, Антон Павлович, с покорнейшей просьбой помочь мне получить от Алексея Максимовича тот или иной ответ. Не скрою, что я никак не могу предположить, чтобы угрозы судом г-на Семенова и С^o были деланы с ведома Горького; петербургские литераторы, мои друзья, полагают даже, что своими сутяжническими угрозами от имени автора господа эти оказывают ему плохую услугу, в особенности когда в России столь свободно переводят французских авторов. Как бы то ни было, я считаю своим долгом попросить разрешения Максима Горького на постановку моего перевода, и не исключительного разрешения, так как мне нисколько не мешает, если и другие будут переводить, издавать и ставить “На дне”, чей перевод будет лучше, тому и достанется заслуженный успех. Если же почему-либо автор произведения не желает этого свободного соревнования, то я прошу по крайней мере известить меня об этом, и для этого-то я и обращаюсь к Вашему благосклонному содействию⁵.

Пользуюсь заодно случаем напомнить Вам, что во время нашего последнего свидания в Москве я просил Вас разрешить мне перевести Вашу повесть “Моя жизнь”. Вы с удовольствием согласились на это, поставив лишь условием Ваш запрос г-ну Boyer, выразившему раньше меня желание перевести эту же повесть, думает ли он вскоре исполнить свое намерение и, если нет, сообщить мне об этом письменно или же лично в Париже, куда Вы собирались прошлой осенью. С тех пор прошло уже больше года, а перевод все еще не появляется. Не сочтете ли Вы поэтому возможным дозволить сделать этот перевод мне. Я с тем большим удовольствием занялся бы им, что и Л. Н. Толстой особенно интересовался переводами Ваших произведений, когда я посетил его, в прошлом году, в Ясной Поляне.

         Глубоко уважающий Вас и искренно преданный

И. Гальперин-Каминский.

P. S. Одновременно с письмом я послал также Алексею Максимовичу три номера “Revue Bleue”, в котором появился мой перевод трех актов “На дне”; четвертый не был еще тогда напечатан.

¹ Вопрос о литературной конвенции широко освещался в русской прессе в феврале-июне 1894 г. В газете “Новости дня”, начиная с 26 февраля, публиковались интервью Н. О. Ракшанина (подпись: Н. Р.) с А. П. Чеховым, И. Н. Потапенко, Л. Н. Толстым, В. Е. Маковским, Гальпериным-Каминским. Беседа с Чеховым была напечатана 1 марта; она была изложена так, что позиция Чехова выглядела противоречиво: он не дал ясного ответа, предложив отложить решение вопроса о конвенции. А. А. Плещеев, сын поэта А. Н. Плещеева, приводит в своих воспоминаниях “У Ан. П. Чехова” (“Петербургский дневник театрала” — 1904. № 1. 4 января) следующее высказывание Чехова о конвенциях: “Я беседовал как-то по этому поводу с покойным ныне Ракшаниным, и он мою мысль, очевидно, не понял. Я высказывался за конвенцию и имею на это основания”(подробнее см. об этом: V, 534—535 — комментарий Л. М. Долотовой к письму Чехова к Суворину от 27 марта 1894).

² “Revue bleu” (“Revue politique et littéraire. Revue bleu”) — еженедельный журнал, выходивший в Париже с 1863 г. Перевод “На дне” Горького печатался в мартовских номерах журнала за 1903 г.

356

³ См. наст. кн., Г. Каэн — Чехову, п. 1, примеч. 1.

⁴ Евгений Петрович Семенов (Соломон Моисеевич Коган, р. 1861) — журналист, переводчик, корреспондент газеты “Новости” в Париже; перевел на французский язык пьесу Горького “Мещане”.

⁵ Исключительное право на издание своих пьес за рубежом Горьким было дано Юлиану Мархлевскому (1866—1925), польскому коммунисту, деятелю германского и русского революционного движения, книгоиздателю (фирма в Мюнхене “Мархлевский и К^о”). 15 февраля 1903 г. М. Горький писал К. П. Пятницкому: «Посылаю <...> письма иностранцев о переводе “Дна”. Почему они не обращаются <...> к Мархлевскому?» (Архив А. М. Горького. Т. 4. Письма к К. П. Пятницкому. М., 1954. С. 120). Ю. Мархлевский возбудил против Гальперина-Каминского дело, обвиняя последнего в нарушении авторского права.

О том, что Мархлевский намерен судиться с Гальпериным, Горький узнал из корреспонденции в “Курьере” (1903. 18 марта — там же. С. 125) и в тот же день отправил Пятницкому телеграмму: «Сообщите Мюнхен. Гальперин-Каминский прислал перевод “Дна”. Просит авторизации. Сообщает, что договорился театром Антуана о постановке пьесы. Письмо Гальперина высылаю. Перешлите его Мюнхен» (Архив Горького. Т. 4. С. 126). Как видно из писем Горького Пятницкому, Горький был всецело на стороне Мархлевского. 27 марта 1903 г. он писал: “Посылаю письмо Гальперина, полагая, что его следует переслать Мархлевскому и что в процессе их оно может служить известную службу последнему”. Постановка “На дне” в театре Антуана не состоялась.