- 521 -
КОММЕНТАРИИ
Тексты былин публикуются по следующим научным изданиям (в скобках курсивом — сокращенное название, употребляемое в комментариях):
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958 (Кирша Данилов).
Песни, собранные П. В. Киреевским; Вып. 1—4. — М., 1860—1862 (Киреевский).
Былины и песни южной Сибири/Собр. С. И. Гуляева. — Новосибирск, 1952 (Гуляев).
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. — Т. I—II. — 2-e изд. — М., 1909—1910 (Рыбников).
Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года — Т. I—III. — 4-e изд. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949—1951 (Гильфердинг).
Русские былины старой и новой записи/Под ред. Н. С. Тихонравова и В. Ф. Миллера. — М., 1894 (Тихонравов — Миллер).
Беломорские былины, записанные А. Марковым. — М., 1901 (Марков).
- 522 -
Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым в 1899—1901 гг.: Т. I. — М., 1904; Т. II — Прага, 1939; Т. III. — Спб., 1910 (Григорьев).
Ончуков Н. Е. Печорские былины. — Спб., 1904 (Ончуков).
Былины новой и недавней записи из разных местностей России/Под ред. В. Ф. Миллера. — М., 1908 (Миллер).
Былины Пудожского края/Подгот. текстов, ст. и примеч. Г. Н. Париловой и А. Д. Соймонова. — Петрозаводск, 1941 (Парилова — Соймонов).
Листопадов А. М. Былинно-песенное творчество Дона. — Ростов-н.-Д., 1948 (Листопадов).
В комментариях к конкретным былинам указаны: источник текста (название издания, том, номер текста), исполнитель; если район записи по приведенным выше данным известен, он не указывается.
Задача кратких комментариев к текстам: определить место былины в эволюции русского эпоса; отметить наиболее существенные черты главных действующих лиц; соотнести произведение с исторической обстановкой, в которой оно могло сложиться, и выявить его идейный замысел; указать исторические факты, нашедшие отражение в былине; разъяснить отдельные непонятные словосочетания или сцены.
При расположении былин в сборнике и формировании его разделов учитывались: история развития жанра, время «вхождения» героя в эпос, тематика и характер изображения эпических событий. Последовательно придерживаться одного из критериев материал не позволяет, поэтому одни разделы оказались «хронологическими» (первый и последний), другие сложились из былин об одном богатыре, третьи — из былин на сходные темы. Хронологический принцип — ведущий, но сквозное его применение невозможно, поскольку более или менее точное время происхождения большинства былин не определено, да и былины о главных богатырях разместились бы в таком случае вперемежку с другими былинами по всей книге. Так, Илья Муромец, войдя в эпический мир после Святогора и Добрыни, постепенно становился «современником» их и более поздних героев былин Киевского цикла. С другой стороны, ряд текстов из разделов «Добрыня Никитич» и «Илья Муромец» мог бы занять место в «Социально-бытовых былинах», но тогда пострадали бы представления о цельной личности и многогранной деятельности главных богатырей.
В книгу вошли былины, записи которых велись на протяжении двух столетий. Собиратели придерживались разных принципов фиксации произношения и особенностей исполнения, при печатании былин не было единства в их графическом оформлении. Для популярного сборника унификация в подаче материала необходима. При подготовке книги проведена обработка текстов, облегчающая их восприятие при
- 523 -
чтении. Орфография и пунктуация приближены к современным литературным нормам. Устаревшие и местные слова объяснены в словаре, но в единичных случаях исправлены (с учетом других вариантов былины) искаженные исполнителями или неверно записанные собирателями слова; опущены слова, неудобные для печати. Дополнительные частицы и междометия, особенно когда они заполняют чуть ли не половину строки, затрудняют чтение; их избыточность, без ущерба для основного ритмического рисунка стиха, в отдельных текстах (главным образом из сборников Григорьева, Маркова, Ончукова) устранена. Некоторые былины печатаются с незначительными сокращениями (оговоренными в комментариях), не нарушающими художественной цельности произведений. В большинстве изданий былины печатались без абзацев внутри текстов; в книге — каждый эпизод начинается с красной строки. Прямая речь выделяется кавычками, без красной строки, если не с нее начинается эпизод.
Более полутора столетий наука занимается былинами, о них опубликованы десятки статей и книг. В комментариях учтены результаты изучения отдельных былин и русского эпоса в целом. В конце сборника приводится список основных книг о былинах, принадлежащих дореволюционным и советским ученым.
СТАРШИЕ БОГАТЫРИ
В одной из былин о первых подвигах Ильи Муромца несколько раз повторяются стихи:
Старши богатыри дивуются:
«Нет на поездку Ильи Муромца!
У его поездка молодецкая,
Вся поступочка богатырская!»(Киреевский, I, с. 78—81)
Иначе говоря, старшие богатыри радуются появлению молодого богатыря, когда их боевой путь закончен. Имена этих богатырей неизвестны, но ученые середины XIX в. взяли сочетание «старшие богатыри» для обозначения персонажей русского эпоса, обладающих наиболее архаичными признаками, не связанных с Киевом, с Древнерусским государством. К старшим богатырям относят Волха (Вольгу) Всеславьевича, Святогора, Микулу Селяниновича. Былины об этих героях разнородны по тематике и идейной направленности, по художественным достоинствам. Это остатки древнейших, догосударственных эпических циклов, принявшие на себя и поздние наслоения. Сочетание «старшие богатыри» не обладает строгостью научного понятия, но наиболее приемлемо для названия первого раздела.
- 524 -
1. Рождение богатыря. Гуляев, № 21.
Скимен-зверь — мифологическое существо, властвующее на земле, главным образом над миром зверей. Рождение богатыря вызывает смятение Скимена-зверя, власть которого сменяется властью всемогущего человека. В некоторых вариантах родившийся богатырь — Добрыня Никитич. Но это едва ли не позднее наделение Добрыни качествами архаического героя, вызвавшего своим рождением вселенское потрясение. Оно могло сопровождать рождение богатырей старших (Вольга, Святогор), которым свойственны космические масштабы деятельности.
2. Волх Всеславьевич. Кирша Данилов, № 6.
Былина, наиболее последовательно и полно сохранившая следы сказочно-мифологического эпоса, предшествовавшего во времени историко-героическому эпосу. Герой былины — сын Змея — благодаря сверхъестественным способностям (оборотничество) достигает всех своих целей. Древнейший слой произведения — потрясение в природе при рождении богатыря, его чудесный рост, эпизоды охоты, превращения Волха; само имя Волх — от волхв, то есть волшебник, владеющий тайнами природы, покоряющий ее. В более позднем слое (захват Индейского царства) нашло отражение становление первых форм государства и феодальной власти. Намерение Индейского царя захватить Киев, введенное относительно поздно, привело былину в соответствие с идейной направленностью основного состава русского эпоса, оборонительного по своему характеру.
Индейское царство, Индейский царь вошли в былину тоже, вероятно, поздно, из книжных источников, для обозначения некоей богатой земли и ее правителя.
3. Святогор и сумочка переметная. Рыбников, I, № 86. Записано от крестьянки Дмитриевой.
4. Святогор и Микула Селянинович. Рыбников, I, первая часть пересказа (приведенного в примеч. к № 51) былины о женитьбе Святогора, которая сама по себе имеет легендарно-сказочный характер, поэтому здесь не печатается.
Святогор — архаичный и наиболее загадочный в своей трагичности образ. В одном из вариантов говорится, что Святогор ездит только по горам (или лежит на них), что его мать сыра земля не держит. Нет ему равных по силе, и в то же время эта сила не находит применения. Святогор не совершает воинских или каких-либо других подвигов. Не случайно сумочка, которую не мог поднять Святогор, принадлежит Микуле Селяниновичу, пахарю. То, что легко несет пахарь, губит богатыря, не связанного с земледельческим трудом или с защитой родины.
Былины о Святогоре почти не сохранились в напевном исполнении.
- 525 -
В первой из приведенных былин сохраняется еще в какой-то мере ритмичность пересказа, вторая — полностью в сказочном стиле. Возможно, что древнейшие (задолго до эпохи Киевской Руси) произведения об этом богатыре и не имели песенной формы.
5. Святогор и Илья Муромец. Парилова — Соймонов, № 4. Записано от А. М. Пашковой.
В первой былине о Святогоре мы уже видели смерть этого богатыря. Здесь тоже есть эпизод с поднятием сумочки, но он завершается благополучно. Все же Святогор обречен на гибель, и не от руки противников (у него их нет), а движением истории, наступлением эпохи государственности, в которую появляются другие богатыри.
В печатаемом варианте Илья Муромец не перенимает силу от Святогора. Как правило, в этой былине Илья отказывается от избытка силы, передаваемой ему Святогором, но именно последний наделяет его богатырской силой, которой у Ильи сначала не было. В передаче силы от старшего богатыря к младшему реализовалась идея преемственности богатырских поколений.
6. Вольга и Микула. Гильфердинг, II, № 156. Записано от И. А. Касьянова.
В образе Вольги, возможно, отложились следы деятельности первых киевских князей, особенно Олега и Ольги, направленной на объединение восточнославянских племен. Одновременно Вольга наследует признаки архаического чудесного героя Волха Всеславьевича. В былине он становится племянником князя Владимира и, не утратив волшебных качеств, вынужден уступить первое место новому герою — земледельцу. Ученые предполагают, что далекий поэтический предшественник Микулы Селяниновича был «божественным пахарем», «культурным героем», научившим народ земледелию. Однако в дошедших до нас вариантах противопоставление пахаря князю-воину приобрело социальную окрашенность. Правда, в былине борьба происходит лишь в виде состязания, а Микула после демонстрации своего превосходства над Вольгою и его дружиной все-таки соглашается помогать князю. В этом поступке Микулы — отражение понимания (возможно, позднего) народом необходимости объединения восточнославянских земель, проводимого князьями Рюриковичами в IX—Х вв.
Для уяснения связи былины с исторической действительностью имеют значение: пожалование городов князем Владимиром своему племяннику, поездка за данью («за получкою»), напоминающая древнерусское полюдье (военный поход); названия былинных городов (Курцовец, Крестьяновец, Ореховец), в которые едет Вольга, и названия городов Древлянской земли, которая долго не покорялась Киеву (Вручий, Искоростень, Олевск), созвучны.
- 526 -
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
Первый по времени былинный богатырь, связь которого с исторической личностью с тем же именем не подвергается сомнению, — Добрыня. Об историческом Добрыне известно, что он был дядей князя Владимира I по матери: мать Владимира, ключница княгини Ольги Малуша, — сестра Добрыни (Владимир — побочный сын Святослава). Будучи старше Владимира, Добрыня был его наставником, затем сподвижником в военных походах и других делах государственного значения.
Связь Добрыни Никитича с реальной действительностью конца X — начала XI в. не означает, что все былины о нем порождены историческими событиями того времени. Став героем эпическим, Добрыня живет по законам устного эпоса: он усваивает черты более древних богатырей, входит в произведения, ранее существовавшие и позднее слагаемые. Возможно, что большинство древних песен о Добрыне давно забыто. Однако место Добрыни среди других богатырей русского эпоса свидетельствует о том, что он был главным героем эпических песен, циклизовавшихся вокруг киевского князя Владимира Святославича.
7. Добрыня и Змей. Гильфердинг, II, № 148. Записано от А. Е. Чукова.
Змееборство — древнейший мотив в мировом фольклоре, оно встречается в других былинах, в сказках, преданиях, легендах. Образ Змея как олицетворение враждебных русскому народу и государству сил истолковывается учеными по-разному: иноземные враги, язычество как система верований прошлого, противопоставляемая христианству. Последнее толкование подкрепляется тем, что былинный Добрыня побивает Змея шапкой земли Греческой, откуда на Русь пришла новая вера, а исторический Добрыня был активным участником христианизации Руси. В удвоенном сюжете былины (Добрыня дважды сражается со Змеем) нашел отражение процесс превращения Змея как властителя природных стихий во врага «государственного», а Добрыни (или героя с другим именем) — из персонажа сказочно-мифологического эпоса в богатыря, защищающего интересы Русской земли, действующего по поручению князя Владимира. А это уже прикрепление эпического сюжета к историческому месту и времени. Популярность имени исторического Добрыни способствовала закреплению этого имени за эпическим героем.
8. Добрыня и Маринка. Гильфердинг, I, № 5 (1-я часть сводной былины). Записано от П. Л. Калинина.
Как видно по всему составу былин о Добрыне, этот богатырь часто оказывается в ситуациях с участием женщин, в том числе представительниц враждебного мира. Добрыня как подлинный богатырь не обладает
- 527 -
волшебными качествами, но «неверная» (не той веры) Марина связана со сверхъестественными силами. Она — враг внутренний: живет в Киеве и губит русских богатырей. По эпическим законам, от нее надо избавить город Киев, что и делает Добрыня. Имя противницы Добрыни — по́зднее. Предполагается, что оно пришло в былину от Марины Мнишек, польской авантюристки начала XVII в., жены Лжедмитриев, первого и второго, затем атамана Заруцкого; о ней в народе ходили слухи как о колдунье.
9. Добрыня и Настасья. Гильфердинг, I, № 5. Часть сводной былины в записи от П. Л. Калинина, в которой объединены бытовавшие как самостоятельные произведения «Добрыня и Маринка», «Добрыня и Змей», «Добрыня и Настасья», «Неудавшаяся женитьба Алеши Поповича». На связь с предшествующим сюжетом указывает и одно из суждений Добрыни, «оправдывающих» бессилие перед женщиной: «Со змеею же Добрыня нынь повыбился».
Образ поленицы, женщины-богатырки, сам по себе очень древний (амазонки). Здесь поленица уже включена в историко эпический мир: она дочь короля Ляховицкого, выходит замуж за киевского богатыря Добрыню. В ряде вариантов былины на ней женится Дунай Иванович. Встреча русского богатыря с поленицей не всегда заканчивается его победой. В нашей былине побеждает женщина, что обеспечивает ей право выбора своего суженого. В былинах могучие женщины, ставшие женами богатырей, утрачивают свои богатырские качества (см. «Неудавшуюся женитьбу Алеши Поповича»). Стремление проявить их может закончиться для жены, бывшей поленицы, трагически (см. былину «Непра и Дон» и конец былины «Дунай и Добрыня сватают невесту князю Владимиру»).
10. Женитьба Добрыни. Марков, № 47. Записано от Г. Л. Крюкова.
Здесь та же Настасья Королевична, что и в предшествующей былине, она тоже выходит замуж за Добрыню Никитича, но по-другому. Более поздняя форма богатырской женитьбы, когда право на невесту доказывается могуществом жениха, против которого не может устоять сторона невесты, если даже ее будет защищать все королевское войско.
11. Бой Добрыни с Дунаем. Григорьев, II, № 21 (233). Записано от Е. Д. Садкова.
Дунай Иванович — русский, но «бродячий» богатырь. Он служил не киевскому князю, а королю «неверному», поэтому забыл закон братства русских богатырей, что выразилось в его угрожающей надписи у входа в шатер. Для Добрыни Никитича, Ильи Муромца как подлинных русских богатырей, а также для князя Владимира нет никаких сомнений в том, что поведение Дуная заслуживает осуждения и наказания.
- 528 -
При перепечатке опущены первые пять строк, не имеющие отношения к данному сюжету, и две строки внутри текста.
Три года Добрынюшка ключничал... стольничал... приворотничал... — то есть по три года был ключником, стольником, приворотником. Речь идет о службе богатыря при дворе князя Владимира. Таким зачином открываются многие варианты былины «Добрыня и Маринка».
Как два неверных бьются, буду притакивать... — Илья собирается подзадоривать ту и другую сторону.
12. Дунай и Добрыня сватают невесту князю Владимиру. Григорьев, II, № 5 (217). Записано от Н. П. Крычакова.
Добрыня и Дунай — те же герои, что и в предыдущей былине, причем в начале последней разрешается конфликт, завязавшийся ранее: Дунай, заточенный в «погреб глубокий», как знаток «ляховинских» дел и королевской семьи, понадобился Владимиру для выполнения княжеского поручения. О службе в земле Ляховинской напоминают Дунаю Ивановичу король и его дочери.
В былинной женитьбе киевского князя нашел отражение реальный факт женитьбы Владимира Святославича на полоцкой княжне Рогнеде (матери Ярослава Мудрого) в 980 г. Увозу невесты в Киев предшествовало, как и в былине, применение военной силы, причем решающая роль при этом принадлежала Добрыне (в сватовстве участвовал и сам Владимир). Летописная невеста будто бы сказала: «Не хочу розути робичича», то есть сына рабыни; речь шла о свадебном обычае, согласно которому перед брачной ночью невеста снимала с жениха обувь. В былине на социально низкое происхождение князя Владимира намекает король: «Я отдам ли за того за нищего...»
Былина, объединяя две женитьбы — Владимира и Дуная, подчеркнуто противопоставляет княжеский и богатырский выбор невест. Однако историко-бытовая обстановка (средневековье), в которой развивается действие, обусловливает трагический исход второго брака. Жена, даже если она поленица, не должна быть равной мужу в своих правах и возможностях. Брак Дуная и Настасьи мог быть «счастливым», если бы невеста выполнила свое обещание мужу: «повиноваться, как лист траве».
Былина печатается с незначительными сокращениями (исключено 25 стихов). В источнике отчество Дуная — Дунаевич — здесь исправлено на общее для былин — Иванович (см. былину 11).
Ляхов — главный эпический город королевства Ляховинского (Ляховицкого, Лехоминского); ляхи — старое название поляков.
13. Добрыня Никитич и Василий Казимирович. Гуляев, № 10. Записано от Л. Тупицына.
Исторические князь Владимир и Добрыня — рубеж X—XI вв., земля Поленецкая (очень редкое в былинах свидетельство взаимоотношений
- 529 -
Древней Руси с Половецкою степью) — XI—XIII вв., Батур (Батый) — середина XIII в.; ученые находят в былине следы событий 1380 г. (Куликовская битва) и времени освобождения Руси от ордынского ига в 1480 г. Следы эпох и событии пяти-шести веков, как и во многих былинах, отложились в этом произведении.
Имя «поленецкого» царя, необходимость уплаты дани ему (русские князья сами отвозили ее в Орду) — весьма знаменательные свидетельства об ордынском иге на Руси. Однако русские богатыри не могут мириться с подневольным положением своей земли. Вопреки намерению князя они сами взимают дань с неприятельского правителя. Поездка за данью — одна из форм богатырской деятельности (см. былину «Михайло Потык»), а Добрыня — один из богатырей (как и исторический Добрыня), успешно выполняющих такие поручения. Добрыня как собиратель дани одновременно стал и освободителем Руси от иноземного ига. Имя и некоторые черты былинного Василия Казимировича, возможно, идут от известного новгородского посадника и военачальника 70—80-х годов XV в. Василия Казимира.
14. Бой Добрыни с Ильей Муромцем. Григорьев, II, № 17 (229). Записано от М. П. Локтева.
Если иметь в виду время появления героев в эпосе, то Добрыня значительно старше Ильи Муромца. В данной былине наоборот, Илья старше Добрыни, что свидетельствует о большой известности Ильи как главного русского богатыря во время сложения былины. Киевское происхождение Добрыни в предшествующих былинах вне сомнения. Здесь же Добрыня — рязанец. Присвоение Добрыни Рязанью нашло отражение, под влиянием устных сказаний или былин, в позднем (XVI в.) летописном своде, где в числе богатырей, погибших на Калке (1223 г.), назван рязанский Добрыня Золотой пояс. Из первых строк былины следует, что Рязань, будучи «слободой», то есть пригородом, второстепенным городом, не могла давать богатырей, равных Илье Муромцу. Теперь, возвысившись до ранга города, она породила Добрыню, способного победить самого сильного богатыря. Соперничество Мурома и Рязани в пределах Муромо-Рязанского княжества относится к XII в. В середине XII в. в этом княжестве роль главного города перешла от Мурома к Рязани, что своеобразно воплотилось в победе молодого рязанца Добрыни над старым Ильей Муромцем. Впрочем, идея единства Русской земли, основная для эпоса, отторгла местническую тенденцию: Добрыня признает главенство Ильи.
Былина печатается с некоторыми сокращениями: опущен наказ матери молодому богатырю помолиться в церкви и сделать вклады монастырям, не нашедший реализации в действиях Добрыни, а также ряд реминисценций из былины об исцелении Ильи.
- 530 -
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
Самый известный герой русского эпоса, признанный за главного и другими богатырями, — Илья Муромец. О нем нет сведений в русских письменных источниках ранее XVI в., но свидетельств о его давней популярности больше, чем о каком-либо ином персонаже былин.
В немецкой поэме об Ортните, правителе Ломбардского королевства, Илья Русский (Ilias von Riuzen) — дядя и верный помощник Ортнита, могучий и неукротимый герой. В северогерманской «Тидрек-саге» действуют русский король Владимир и Илья, ярл (то есть приближенный) короля Греции. Оба произведения относятся к XIII в.; есть упоминания об Илье в германских источниках и более ранние, но тоже относящиеся к сфере устного творчества. Они свидетельствуют о популярности русского богатыря и о проникновении его в эпос других народов.
Первое письменное упоминание Ильи в русских источниках относится к 1574 г. Оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский жаловался в письме на то, что он оказался без средств и забытым; но, считал он, о нем тоже вспомнят, как об Илье, когда он будет нужен. Христианская церковь признала Илью Муромца святым, он изображался на иконах. До недавнего времени на родине богатыря, в селе Карачарове и в городе Муроме (Владимирская обл.), бытовали предания о следах деятельности Ильи.
В середине XIX в. жители Мурома указывали на старое русло Оки, которое якобы завалил Илья Муромец, сдвинув гору, когда пробовал свою силу; рассказывали о ключе недалеко от Мурома, как о выбитом копытом богатырского коня. Над этим ключом стояла часовня, и считалось, что вода из него дает здоровье и богатырскую силу.
Возвышение Ильи Муромца над всеми другими богатырями — процесс длительный, но его стимулировали два наиболее важных обстоятельства: 1) Илья — выходец из Северо-Восточной Руси, которая с XII в. стала играть ведущую роль среди древнерусских земель; 2) Илья не просто представитель одной из земель, он еще и представитель народа, основного создателя и хранителя эпоса.
15. Исцеление Ильи Муромца. Рыбников, I, № 51. Первая часть полупрозаического пересказа, озаглавленного «Святогор с Ильей Муромцем», записанного от Л. Богданова. «Исцеление» редко записывали как самостоятельную былину; с него обычно начинаются былины «Илья и Соловей-разбойник», «Три поездки Ильи Муромца» и некоторые другие.
Былина, начинающая биографию главного русского богатыря, возникла после других былин о нем: надо было объяснить крестьянское
- 531 -
происхождение, истоки могущества и неуязвимости Ильи Муромца, исключительные качества его коня. Сложение былины не обошлось без участия кали́к перехожих, бродячих богомольцев, питающихся подаянием. Таким образом, появилась вторая, «христианская» версия получения силы Ильей (первая версия: Илья получает силу от умирающего Святогора).
16. Первые подвиги Ильи Муромца. Киреевский, I, с. 34—39. Записано в Нижегородской губ.
В былине русский богатырь намечает «программу» своей жизни — послужить князю Владимиру, стоять за стольный Киев-град. Эту программу, в которую входит и наказ отца творить только добрые дела, Илья начинает осуществлять уже при первой поездке. По пути в Киев он освобождает Чернигов от осады, устраняет преграду, отделившую этот город от Киева, прокладывает дорогу через непроходимые леса. Илья провозглашает основную идею богатырства как опоры и гарантии безопасности родной земли: «Святая Русь не пуста стоит, на Святой Руси есть сильны могучие богатыри».
Соловей-разбойник, обладающий чертами птицы и человека, — древний мифологический образ, но он включен в историческую обстановку Древней Руси. Быт в его доме (кровосмесительные браки внутри семьи) демонстрирует давно изжившие себя порядки, которые настала пора уничтожить. Общая идея былины, диктуемая историческими условиями, — обеспечение безопасности и единства Русской земли. Более или менее конкретные факты, отразившиеся в былине, назвать трудно: тема разбойничества была актуальна на всем протяжении истории Древней Руси, Здесь эта тема связана с темой цельности Киевского государства. Конец XI — начало XII в., когда распад Киевской Руси становился реальностью, — наиболее вероятное время сложения былины.
17. Илья и Соловей-разбойник. Гильфердинг, II, № 74. Былина записана от выдающегося сказителя Трофима Григорьевича Рябинина.
Сцены, изложенные в предыдущем тексте очень скупо, здесь получили высокохудожественную и по-эпически обстоятельную разработку. Крестьянское происхождение Ильи, особо подчеркиваемое, вызывает настороженность, недоверие Владимира и его окружения к приехавшему богатырю. Намерение Ильи послужить князю Владимиру еще не поколеблено, но в дальнейшем в него будут внесены существенные поправки, обусловленные классовыми симпатиями исполнителей.
«Я обедал-то у старого казака Ильи Муромца...» — В древнерусской литературе, в устной поэзии некоторые явления обозначались иносказательно-символически. Так, сражение — пир, угощение; в данном случае Илья «угостил» Соловья, поэтому Соловей выполняет только требования богатыря.
- 532 -
Соловью славу поют... — Речь идет не о славе в ее положительном значении (добрая молва), а о славе как песенной форме сохранения памяти о событиях, связанных с Соловьем-разбойником.
18. Илья Муромец и Калин-царь. Гильфердинг, II, № 75. Запись от Т. Г. Рябинина.
Противостояние крестьянина-богатыря и князя имеет особое значение для характеристики отношения Ильи к своему главному долгу. Когда Илью просит князь заступиться за Киев, богатырь не говорит о своих обидах; когда из-за личных обид ушедшие из Киева богатыри отказались идти в сражение, Илья, больше всех обиженный, проявляет единственно верное понимание сложной обстановки; когда Калин-царь предлагает Илье перейти к нему на службу, богатырь заявляет, что будет служить Владимиру (тому самому князю, который постоянно оскорбляет богатыря); когда вражеские войска разбиты, именно Илья советует другим богатырям отвести Калина-царя к Владимиру. Действия Ильи, направленные на отражение вражеского нашествия, одновременно противопоставлены поведению других богатырей, которые службу князю Владимиру отождествляют со службой Русской земле. Раз их Владимир обидел, пропадай и Русь! Для Ильи князь неравнозначен понятию Родина. Из былины вытекает и другая мысль: Илья один, как бы он ни был силен, не мог одолеть врага. Только все вместе богатыри сумели это сделать. Былина утверждает важнейшую для эпохи феодальной раздробленности истину: в единстве — сила.
Враги в былинах называются татарами. Возможно, что в ней отложились воспоминания об отражении первого нашествия монголо-татар на Киев в 1239 г.
Опущенная в записи Гильфердинга сцена приезда татарского посла в Киев (она в квадратных скобках) восстановлена по исполнению того же сказителя в другой записи (Рыбников, I, № 7).
19. Илья, Ермак и Калин-царь. Рыбников, II, № 120. Записано от Н. Прохорова.
Та же тема, что и в предыдущей былине, с некоторыми осложнениями и вариациями. «Организатором» отказа стоять за Киев выступает Илья Муромец, и в то же время ясно, что ушедшие из Киева богатыри готовы дать отпор врагу. Существенно, что в своих просьбах к богатырям Владимир «забывает» первые и главные требования Калина-царя, а сосредоточивает внимание на последнем: отдать княгиню Калину-царю. С темой защиты родной земли «независимо» от князя сочетается другая важная тема — преемственность богатырских поколений. Илья поручает Ермаку только узнать, много ли силы у противника. Молодой и горячий Ермак вступает в сражение, хотя ясно, что ему одному не справиться с многочисленным вражеским войском. В некоторых вариантах былин горячность Ермака приводит его к гибели.
- 533 -
Сочетание имени-отчества, возможно, досталось молодому богатырю от Ермака Тимофеевича, покорителя Сибири (вторая половина XVI в.), ставшего героем народных песен. Есть предание о другом Ермаке, тоже молодом герое, участнике битвы с татарами на р. Воже в 1378 г. Связь былинного богатыря с этим Ермаком более вероятна.
20. Илья в ссоре с Владимиром. Гильфердинг, II, № 47. Записано от Н. Прохорова.
Тема противостояния Ильи Муромца и князя Владимира, в других былинах только сопутствующая ведущему конфликту, стала здесь основной. Забыть позвать на княжеский пир Илью значит обойтись при решении государственных вопросов без главного богатыря. «Пир», который устраивает Илья для «голей», то есть для неимущих людей города, слишком опасен для князя, и он осознает свою «ошибку». Илья снова занимает по праву принадлежащее ему место за княжеским столом.
21. Илья Муромец в изгнании и Идолище. Марков, № 43. Записано от А. М. Крюковой.
Илья Муромец представлен в былине как единственный богатырь, способный отстоять Киев, но ненавидимый боярским окружением Владимира. Сам киевский князь, зависимый от бояр, предстает в очень жалком виде при захвате Киева Идолищем поганым. В большинстве вариантов былины «Илья и Идолище» захват врагом-чудовищем Киева происходит тогда, когда Илья находится в «чистом поле». Здесь же богатырь-крестьянин изгоняется князем Владимиром из стольного города по наговору «бояр кособрюхих».
Идолище, наследник змееподобных врагов, в былине приобретает черты предводителя чужеземного (татарского) войска. «Шляпа сорочинская», которой Илья побивает противника, возможно, трансформация «колпака земли Греческой» из былины о Добрыне и Змее.
22. Илья Муромец и Идолище в Царьграде. Гильфердинг, I, № 48. Записано от Н. Прохорова.
Языческий идол как символ отжившей культуры соединяется с именем былинного врага — Идолища поганого (Paganus — языческий), ставшего обобщенным образом захватчика-насильника. Здесь, как и в предыдущей былине, главные противники — Илья и Идолище, но действие перенесено в Царьград, где правит царь Константин Боголюбович. Надо иметь в виду многовековые связи Киева с Византией и роль последней в насаждении христианства на Руси. В 1453 г. Царьград (Константинополь) был захвачен турками и разграблен. Реакцией на падение традиционного центра православия и было создание новой версии былины об Илье и Идолище. Илья Муромец предстает в новой роли — освободителя дружественной страны.
23. Застава богатырская (Илья Муромец и Сокольник). Ончуков,
- 534 -
№ 1. Былина записана от Федосьи Емельяновны Чуркиной, одной из лучших печорских сказительниц (Усть-Цильма).
Сюжет о встрече и сражении не знающих друг друга отца и сына зародился как художественное отражение трагических противоречий, возникавших при переходе от матриархата к господству отцовской формы рода. Этот сюжет встречается у многих народов. В условиях древнерусской государственности сын (Сокольник) приобретает черты иноземного врага, угрожающего уничтожить народ и его культуру. То, что этот иноземец оказывается еще и сыном главному защитнику Русской земли, придает особую остроту конфликту. В былине, чем она особенно интересна, все богатыри собраны вместе (правда, не все названы), они выполняют главный свой долг — охраняют Русскую землю; Илья Муромец — признанный глава богатырской дружины, в которую входят представители всех земель и сословий.
Образ неприступной богатырской заставы сложился и как отражение исторической реальности. Еще в конце Х в. при Владимире Святославиче на южных рубежах Киевской Руси были возведены заставы для защиты от печенегов. Заставы-дозоры постоянно действовали на путях возможного появления противника.
24. Илья Муромец и дочь его. Гильфердинг, II, № 77. Записано от Т. Г. Рябинина.
Другая версия предшествующей былины: вместо сына противником Ильи выступает неизвестная ему дочь-поленица; сильнее заострены личные мотивы поведения противника.
25. Илья Муромец и Батый Батыевич. Киреевский, IV, с. 38—46. Записано в Архангельской губ.
С войсками Батыя (Батыги) сражается в былинах, как правило, Василий Игнатьевич (см. былину № 38). Данная былина возникла, по-видимому, как проявление тенденции приписать главному русскому богатырю и отражение самого страшного нашествия на Русь — монголо-татарского под предводительством хана Батыя (1237—1240 гг.). В основных эпизодах здесь повторяются сцены, известные по другим былинам об отражении вражеского нашествия (см. былины № 19, 20, 27), что свидетельствует об относительно позднем сложении былины.
26. Мамаево побоище. Ончуков, № 26. Записано от П. Р. Поздеева (Усть-Цильма).
Примечательно, что в былине Илья Муромец действует как хозяин Киева: князь Владимир у него на посылках и беспомощен как правитель Русской земли. Илья, как и в ряде других былин, — организатор разгрома вражеского нашествия и главный богатырь во время сражения.
Былина озаглавлена «Мамаево побоище» (в источнике: «Маево побоище»), поскольку в некоторых вариантах ее вражеское войско возглавляет царь Мамай (Кудреванко-царь — один из эпических противников
- 535 -
Киева, действует в ряде былин). В собирании богатырей перед сражением исследователи находят сходство с историческим фактом собирания войск русских князей перед Куликовской битвой. Вполне вероятно, что разгром войск Мамая в этой битве повлиял на окончательное сложение былины, однако основа ее более ранняя.
Посол Кудреванка-царя именуется Тугарином и Идолищем; последнее имя исправлено нами на Тугарище.
27. Илья Муромец с Добрыней на Соколе-корабле. Место записи неизвестно, впервые опубликовано в сб. Тихонравова — Миллера (№ 16) по рукописи из Вологодской губ.
Былина, известная преимущественно в районах казачьего расселения. Главным героем ее вместо Ильи может быть Степан Разин. Иногда на Соколе-корабле Илья Муромец и Степан Разин оказываются вместе. Противники наших героев — исторически поздние: турки, крымские татары, калмыки и др. Любимые эпические персонажи «живут» очень долго и входят во вновь создаваемые фольклорные произведения.
Хвалынское море — Каспийское.
Две куницы мамурские — неясно: мамурой, по Далю, называют ягоды — куманику, княженику, красную морошку и т. д. Может быть, куницы ярко-красного цвета?
28. Илья Муромец и разбойники. Киреевский, I, с. 17—18. Записано в Симбирской губ.
Разбойничество как обычное социально-бытовое явление не могло не затронуть и «живших» на Руси богатырей. Илье как борцу против несправедливости и насилия пришлось дать урок и разбойникам. Показателен его отказ принять от разбойников выкуп. Смысл его слов: у Ильи в течение его долгой жизни было много возможностей, пользуясь которыми он мог бы стать самым богатым человеком. Бескорыстие — одна из главных нравственных заповедей Ильи Муромца.
29. Три поездки Ильи Муромца. Гильфердинг, III, № 221. Записано от И. П. Сивцева-По́ромского.
Былина, вобравшая в себя встречу богатыря с разбойниками, сказочные эпизоды с коварной девицей, улавливающей богатырей, царей и королей, с нахождением клада, изъяв который Илья строит в Киеве «церковь соборную», — сложена поздно как завершение богатырской биографии народного героя. Связь былины с «Исцелением Ильи», созданным под сильным влиянием религиозных идей, несомненна: там Илье предречено было, что ему «смерть на бою не писана», здесь он испытывает судьбу на самых «грозных» (сказочных) опасностях, но остается жив. Окаменение героя — мотив, идущий из далеких глубин древности, здесь получает христианскую окраску.
Да поныне его мощи нетленные. — Илья Муромец признан был русской
- 536 -
православной церковью святым, и его «мощи» (мумифицированные останки), по свидетельству европейского путешественника XVI в. Эриха Лассоты, лежали в Софийском соборе Киева; в наше время, возможно, те же «мощи» находятся в одной из пещер Киево-Печерской лавры (ныне музея).
АЛЕША ПОПОВИЧ
У Алеши Поповича был исторический прототип — Александр Попович, ростовский герой начала XIII в., участник сражения между ростово-суздальскими и новгородскими войсками на р. Липице (1216 г.). Летописи, составлявшиеся в разное время, отразили эволюцию этого героя из местного «храбра» в общерусского киевского богатыря: вместе с другими воинами он гибнет в битве на р. Калке (1223 г.); затем Александр Попович отнесен в более раннее время, он — богатырь Владимира Мономаха, воюет с половцами (конец XI — начало XII в.) и, наконец, еще раньше, действует против печенегов при Владимире Святославиче (конец X — начало XI в.).
30. Алеша Попович и Тугарин. Ончуков, № 85. Записано от П. Г. Маркова (Пустозерская вол.).
Единственная сравнительно широко известная былина, где Алеша Попович выступает в роли главного защитника Киева, освобождает его от врага. Как воин-богатырь в других былинах Алеша — на подсобных ролях и далеко не всегда проявляет себя истинным героем. Алеша не силен, но напуском смел — так говорил о нем Илья Муромец. И в этой былине Алеша побеждает не столько силой, сколько хитростью.
Былинного Тугарина ученые сближают с Тугорканом, половецким ханом XI в., находившимся в родственных отношениях с князьями и не раз бывавшим в Киеве. В 1096 г. при Владимире Мономахе Тугоркан разорил окрестности Киева, но его войско было разбито и сам он убит. В данном варианте былины, когда Алеша Попович идет на поединок с Тугарином, ему встречается некий братец названый Гурьюшко. От него Алеша получает «поршни кабан-зверя», «шолон (шелом) земли Греческой» и шалыгу подорожную. Поскольку эта сцена случайна (в других вариантах былины ее нет), в печатаемом тексте она опущена.
31. Алеша Попович и Илья Муромец. Тихонравов — Миллер, № 31. Записано в г. Мезени Архангельской губ. Печатается первая часть сводной былины; во второй ее части Алеша Попович вместе с Ильей и Добрыней стоит на заставе (см. былину «Илья и Сокольник»), где он терпит поражение от Сокольника.
Современный исследователь былин С. Н. Азбелев предполагает, что в начальной части произведения нашел отражение факт, попавший
- 537 -
в летопись под 1224 г.: «Александр Попович после смерти ростовского князя, которому он служил, созвал других храбров (то есть богатырей. — Ф. С.), и они постановили больше не служить враждующим между собой местным князьям, приняв решение: «служити им единому великому князю в матери градом Киеве». Отъезд богатырей в Киев знаменовал торжество общерусского самосознания во времена феодальной раздробленности» (см.: Былины/Подгот. текстов, вступ. ст. и примеч. С. Н. Азбелева; Примечания. — Л.: Лениздат, 1984. — С. 387).
Увидеть отголоски какого-либо конкретного исторического факта в разгроме «силы неверной» под Киевом едва ли возможно: избавление стольного города от осады стало «общим местом» былин. Имя предводителя вражеского войска вошло в былину, вероятно, из переводной повести XVII в. «Василий Златовласый». Василием Прекрасным именуется в некоторых вариантах былины «Соломан Премудрый и Васька Окулов» и похититель жены Соломана-царя. В рассматриваемой былине сказалась тенденция «уравнять» Алешу Поповича с другими главными богатырями, совершившими не один подвиг: кроме расправы с Тугарином Алеша еще и разбивает вражеское войско под Киевом. Впрочем, былина широкого распространения не получила, — она известна в одной записи.
32. Неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Гильфердинг, II, № 149. Записано от А. Е. Чукова.
Сюжет о возвращении мужа на свадьбу своей жены, известный в фольклоре многих народов, прикрепился к популярным героям русского эпоса. «Бабий пересмешник» Алеша Попович (как он иногда характеризуется в былинах) подошел для роли неудавшегося жениха. Князь Владимир оказался в неприглядной роли сводника. Предполагается, что первоначально образ Алеши был целиком положительный. Иронически-насмешливое отношение к попам (см. сказки о попах) постепенно делало и Алешу, как сына попа, объектом насмешек.
Жалоба Добрыни на свою судьбу в начале былины оправданнее в тех вариантах, где богатыря, только что женившегося, князь Владимир на многие годы отправляет на заставу либо дает другое поручение. Все же следует признать, что суровая доля богатырей — постоянно истреблять врагов, тоже людей, — могла вызвать горестные размышления у Добрыни, отличающегося «вежеством», мягкостью характера.
33. Алеша и сестра братьев Петровичей. Ончуков, № 3. Записано от Ф. Е. Чуркиной (Усть-Цильма).
Широко известный балладный сюжет, приставший к имени Алеши Поповича. Во многих вариантах этого произведения Алеша своим хвастовством губит девушку: братья, уличив сестру, убивают ее.
- 538 -
ДРУГИЕ ВОИНЫ-БОГАТЫРИ
Богатыри, былины о которых составляют данный раздел, известны одним воинским подвигом. Большинство былин входят в Киевский цикл и по историческим приметам датируются XII—XIII вв.
34. Данило Игнатьевич и сын его Михайло. Григорьев, II, № 19 (231). Записано от Е. Д. Садкова.
В былине развивается тема преемственности богатырских поколений: старые воины неизбежно должны уступить место молодым, причем в эпосе последние, как правило, малолетки (Ермак). Таков и Михайло Данилович, которого отец оставляет вместо себя, затем передает ему богатырское снаряжение и вооружение, коня со сбруей, а главное — свой воинский опыт. Примечателен наказ старого Данила Игнатьевича сыну побивать полки окольные, не ездить в толщу-матицу; речь шла о том, чтобы Михайло бил противника с наиболее уязвимых флангов. Упоенный «легкостью» первых побед, Михайло забывает наказ отца и едва не платит за это жизнью.
Царя Кудревана этой былины ученые сближают с половецким ханом Шаруканом, войска которого были разбиты войсками русских князей на р. Суле под Лубном в 1107 г. К этому же времени (1106—1108) относится путешествие игумена Даниила в Иерусалим. Предполагается, что паломник Даниил был прототипом Данила Игнатьевича. Другое историческое событие, возможно, повлиявшее на содержание былины, — сражение с половцами на р. Супое (1136 г.), когда был убит известный по историческим источникам воин Иван Данилович.
35. Потап Артамонович. Ончуков, № 72. Записано от Н. П. Шалькова (Пустозерская вол.).
Потап Артамонович — вариант образа Михаила Даниловича, но действующий самостоятельно, без опеки старших богатырей. Молодой богатырь — надежный защитник Киева.
В предыдущей былине у Кудреванка-царя в войске пановья-улановья и мурзы-татаровья; здесь Кудреванко-царь — из земли Литовской, его войско называется то проклятой литвой, то татарами погаными. В эпоху формирования русского народа (XIV—XV вв.) и окончательного сложения его героического эпоса основным противником становящегося Московского государства была Золотая Орда; отношения с западным соседом — Великим княжеством Литовским далеко не всегда были мирными. Неприятельские войска, ранее в эпосе именовавшиеся по-другому, постепенно вытеснились татарами и литвой, причем часто те и другие смешивались или выступали вместе. Орда и Литва стали употребляться как имена нарицательные, например, былинному герою задавали такой вопрос: «Ты из какой орды, из какой литвы?» Значение вопроса: ты из какой чужой земли?
- 539 -
36. Мишута Данилович. Миллер, № 46. Одна из двух былин, записанных в середине XIX в. в Воронежской губ. Позднее здесь былины уже никто не знал (кроме «Ильи и разбойников», исполняемых хором М. Е. Пятницкого).
У главного героя то же имя, что и в былине «Данило Игнатьевич и сын его Михайло Данилович». Мишута Данилович тоже молодой богатырь, но тема взаимоотношений между молодыми и старыми воинами здесь решается по-иному: молодой богатырь выступает против врага вопреки желанию признанных богатырей (За беду стало старому Илье Муромцу, За великую досаду показалося). Его самоутверждение осуществляется через победу над королем Бузыгином (преобразование: Батый → Батыга → Батыгин → Бузыгин). Возможно, что былины «Данило Игнатьевич и сын его Михайло» и «Мишута Данилович» восходят к одному произведению, однако в зафиксированном виде обе они самостоятельны. В отличие от первой былины, где герой уничтожил все неприятельское войско, осадившее Киев, здесь Мишута Данилович лишь «прочистил дорогу прямоезжую», чтобы пропустить в Киев (тоже осажденный) «партианские запасы крестьянские».
Партианские — вероятно, от слова «провиант» (запасы хлеба, других продуктов).
37. Суровец-Суздалец. Киреевский, III, с. 110—112. Записано в XVIII в.
Былина с неясной исторической основой. Если иметь в виду, что главные русские богатыри — выходцы из городов, растущих и становящихся центрами древнерусских княжеств — Илья из Мурома, Алеша из Ростова, Добрыня из Рязани, — то богатырь из Суздаля мог бы занять место среди этих героев. Но былина о Суздальце, судя по ее немногим записям, была почти забыта, в ней остались лишь общие для героических былин эпизоды. Суровец, первая часть имени богатыря, связана с городом Сурожем (Судак в Крыму), с которым Русь торговала в XIII в. Двойное имя богатыря — свидетельство широких территориальных масштабов его деятельности, эпические конкретности которой не сохранились.
38. Василий Игнатьевич и Батыга. Рыбников, II, № 194. Записано на р. Онеге.
Василий Игнатьевич — выходец из городских низов. Именно на это указывает его принадлежность к «голям кабацким» — так называли в XVI—XVII вв. нищих, бродяг, беглых и т. п. Присущее былинам преувеличение достоинств и пороков эпических персонажей поставило Василия Игнатьевича в начале былины в предельно «низкое» состояние. Как и в ряде других былин, при вражеском нашествии боярское окружение князя оказывается беспомощным.
Имя вражеского царя — Батыга — свидетельствует о связи содержания
- 540 -
былины с монголо-татарским нашествием на Киев в 1240 г. О предстоящей «погибели» Киева вполне определенно говорится в запеве. Возможно, существовало самостоятельное эпическое произведение о трагической судьбе Киева, но оно постепенно переосмыслялось, впитывая отголоски событий более позднего времени. В древнерусской повести о нашествии Тохтамыша на Москву в 1382 г. некий суконщик Адам с городской стены убил стрелой сына одного из ордынских ханов. Этот случай мог отразиться в былине: Василий убивает стрелой сына и зятя Батыги. Бытовая обстановка в былине поздняя: кабаки на Руси появились во второй половине XVI в.
Былину завершает развернутая концовка, в которой древним городам с могучими богатырями и другими высокими достоинствами в комическом плане противопоставляются современные «измельчавшие» обитатели северных местностей, прилегающих к р. Онеге (где записана былина) и Онежскому озеру.
39. Царь Саул Леванидович. Кирша Данилов, № 26.
Фантастически быстрое взросление, богатырское детство (жестокие игры) Константина Сауловича, поиски «супротивника», приведшие к пленению молодого богатыря, — все это черты сказочные и общеэпические, существенного интереса для выявления художественного своеобразия русского эпоса или особых граней народного характера не представляющие. Отъезд отца-царя из дома перед рождением сына, а затем поиски его — также в русле сказочной и общеэпической поэтики. Но редчайшая и, пожалуй, единственный раз встречаемая в былинах деталь — Половецкая земля, в которую едет царь Саул собирать «дани-невыплаты». То есть былина сохранила воспоминания о каких-то взаимоотношениях с Половецкой землей, возможно, унаследовала ее название от не дошедших до нас эпических песен Киевской Руси.
Былина не включена в Киевский цикл, Саул живет в вымышленном царстве Алыберском, город Углич вошел сюда только названием, и едва ли какие-то события, с ним связанные, оставили здесь следы. Влияние книжных сказаний на сложение былины не исключено.
40. Сухмантий Одихмантьевич. Рыбников, II, № 148. Записано от Шальского лодочника (имя неизвестно) на Пудожье.
В былине изображаются воинские подвиги, но основной конфликт приобретает социально-нравственный аспект. Князь Владимир не верит богатырю, подвергает его заточению. Одерживая нравственную победу, богатырь погибает.
Имя Сухмантий восходит к тюркскому су-хан — князь реки, что может быть связано с финалом былины: от крови богатыря начинает течь Сухман-река. Отчество Одихмантьевич тоже тюркское. В былине нашли отражение явления XII в., когда русские князья привлекали для обороны южных рубежей от половцев воинов из тюркских племен (торков,
- 541 -
берендеев, черных клобуков). Судьба Сухмантия напоминает судьбу торческого князя Кунтудвея: он, будучи на службе у русских князей (последняя четверь XII в.), одерживает ряд побед над половцами (стремящимися перерезать Днепровский путь), но по наговору подвергается опале, затем, отпущенный, воевал некоторое время на стороне половцев.
41. Михайло Казаренин. Кирша Данилов, № 22.
В 1106 г. киевский воевода Козарин освободил русских пленников, уведенных половцами при набеге на Волынскую землю. Исторический факт (и далеко не единичный) переплелся с сюжетами о полонянках, об освобождении братом сестры из плена и едва не совершившемся инцесте (кровосмешении), о службе богатырей при дворе эпического Владимира. Михайло Казаренин — герой одной былины, в большинстве ее вариантов он не служит в Киеве и сестру находит и отбивает у татар независимо от какого-либо княжеского поручения.
42. Королевичи из Крякова. Рыбников, I, № 21. Записано от Т. Г. Рябинина.
Увод в плен малолетних детей во время набегов степняков — обычное явление в Древней Руси до и после монголо-татарского нашествия. Набегам подвергались не только русские земли, но и западные соседи. Былина вовлечена в Киевский цикл, у братьев, нашедших друг друга, русские имена, но вполне вероятно, что Кряков, их родной город, — историческая столица Польского государства.
Летаем мы от пана поганого по три году. — В Олонецкой губ., где записана былина, было много преданий об иноземцах, которых всех называли панами (память о литовских набегах).
От тех татаровей поганыих увезен был маленьким ребеночком. — вместо совр. литературной формы: теми татарами...
43. Князь Роман и братья Витники. Рыбников, II, № 135. Записано от А. П. Сорокина.
У былинного Романа Дмитриевича могло быть два исторических прототипа: князь Роман Мстиславович Галицкий (конец XII в.) и князь Роман Михайлович Брянский (вторая половина XIII в.); оба они вели успешную борьбу с литовскими князьями. Для истории русского эпоса важен факт притягивания былины к Москве, где живет главный герой. Это указывает на возможность образования наряду с Киевским Московского цикла былин. «Московский цикл» есть, но он состоит из произведений другого фольклорного жанра — исторических песен. По-видимому, формирование нового типа исторического эпоса (XVI—XVII вв.) помешало сложиться обширному циклу московских былин.
Роман Дмитриевич как эпический герой способность к оборотничеству унаследовал от архаичных богатырей типа Волха Всеславьевича (см. № 2).
- 542 -
44. С каких пор перевелись витязи на Святой Руси. Киреевский, IV, с. 108—115. Былина записана в 1840 г. поэтом Л. Меем в Сибири. Запись сделана, по-видимому, с пересказа, а не с напевного исполнения. В ней заметны следы литературной обработки — в отдельных словах и предложениях, в стиховой структуре; эпизоды с убийством и оживлением Добрыни с помощью мертвой и живой воды привнесены из сказок. Однако по основному содержанию печатаемый текст — былина, что подтверждается наличием вариантов этого произведения.
Всесокрушающее монголо-татарское нашествие в XIII в., разорение и покорение русских земель заставляло народную мысль искать причины случившегося. Одно из объяснений, возникшее под влиянием религиозных идей, нашедшее отражение в письменных памятниках: бог покарал русский народ за грехи великие. В былине «грех творят» сами богатыри: они кичатся своей непобедимостью, кощунствуют, бросая вызов «силе нездешней» (в других вариантах: силе небесной). В более поздние эпохи былина стала объяснением отсутствия богатырей в современной жизни.
Сафат-река — возможно, измененное название Ефрат-реки, часто упоминаемой в сказаниях религиозного характера.
СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ БЫЛИНЫ (Былины-новеллы)
В пору феодальной раздробленности Руси постоянно возникали раздоры между князьями, переходившие в кровопролитные войны. Эпос «не замечает» таких войн. Богатыри, отстаивая единую Русскую землю, сражаются только с иноземцами. Это не значит, однако, что распри между городами и княжествами не нашли отражения в эпосе. Падение политического престижа Киева заметно в тех былинах, в которых приезжие из других русских земель и городов богатыри побеждают князя Владимира или его людей в различного рода состязаниях. В отличие от былин на социально-политические темы, где конфликты улаживаются относительно мирно, семейно-бытовые конфликты, как и в воинских былинах, разрешаются богатырской силой, но победитель далеко не всегда прав. Иначе говоря, былины ставят серьезные проблемы нравственного порядка.
В разделе представлены былины, напоминающие средневековые новеллы с «занимательным» сюжетом на тему внутренней жизни семьи, города, государства. Военные столкновения с иноземцами не исключаются, но не они главное в этих былинах.
45. Соловей Будимирович. Кирша Данилов, № 1.
Былина на тему сватовства и женитьбы былинных героев. В отличие от богатырской женитьбы, когда невеста добывается сражением,
- 543 -
здесь происходит мирное сватовство (с некоторыми осложнениями, внесенными торговцем-неудачником Давыдом Поповым). Соловей Будимирович, как и жених в свадебных песнях, прибывает с «чужой стороны», на кораблях, с дружиной; «земля непаханая и неораная» в зеленом саду, которую получает от князя герой, постройка дружиной теремов в саду Запавы Путятишны, игра Соловья на гуслях — эти и ряд других образов и ситуаций обычны для свадебного обряда. Однако в отличие от свадебных песен, в которых эти образы и ситуации иносказательно-символически изображают обстановку и действия, в былине они «достоверны».
Из исторических фактов, могущих преобразоваться в былинное событие, наиболее вероятный — женитьба норвежского принца Гаральда на дочери Ярослава Мудрого Елизавете. Гаральд, впоследствии король норвежский, дважды приезжал в Киев. Первое его сватовство к дочери Ярослава Мудрого было неудачным. После десятилетнего пребывания в Византии он вернулся в Киев и взял за себя Елизавету (1042—1043).
46. Михайло Потык. Гильфердинг, I, № 52. Записано от Н. Прохорова.
Былины воинского содержания, как правило, повествуют о борьбе богатырей с иноземными захватчиками. Многовековая борьба восточных славян со степными народами, затем с ордынским игом заслонила события эпохи становления и расширения Киевского государства. Прежде чем защищать «Святую Русь», надо было ее создать, а это не делалось само собой. В древних эпических произведениях могли воспеваться подвиги героев, которые «корили языки неверные», «прибавляли земельки святорусские». Отголоски такой деятельности — в начале былины: ею занимаются Илья, Добрыня, Михайло Потык. Потык, найдя себе невесту, забыл о поручении, и в Киеве ему пришлось выдумывать историю с неполученной данью; правда, потом эта история стала реальностью, но события былины пошли в другом направлении. На эпическом фоне деятельности богатырей разыгралась драма далеко не воинского характера.
В образе Марьи Лебеди белой причудливо переплелись древнейшие черты девы-оборотня, волшебницы, взятой в жены из иного мира обыкновенным человеком, и средневековые представления о женщине как воплощении зла, предательнице, жестокой и льстивой авантюристке. Безмерное коварство и жестокость жены противопоставлены беспредельной доверчивости мужа, верности его слова, его привязанности к жене.
Захоронение в колоде (выдолбленное толстое бревно) известно по археологическим раскопкам и по письменным источникам (например, павших в Куликовской битве воевод везли в Москву в колодах). Договор
- 544 -
о сошествии в могилу живым одного из супругов в случае смерти другого — отголосок древнеславянского обычая захоронения живой жены вместе с умершим мужем.
Стоит там шатер, еще смахнется, стоит шатер там, еще размахнется... — Речь идет о том, что у шатра от ветра входные клапаны (двери) то открываются, то закрываются.
Доски шахматны, до́роги тавлеи золоченые — шахматы, но исполнитель едва ли представлял конкретный ход игры, особенно ее окончание.
А почал бить поганую в одноконечную — то есть без перерыва.
47. Иван Гостиный сын. Кирша Данилов, № 8.
Соперничество киевского князя и черниговского богатыря предполагается разрешить состязанием на конях, но чудесный конь Ивана Гостиного сына не доводит дело до скачки, распугивая коней Владимира, своих соперников. В былине нашли отражение явления начала XII в., времени княжения Владимира Мономаха. Этот князь, охотник, любитель коней, наездник, сам неоднократно за один день ездил от Чернигова до Киева (260 верст). В это же время жил половецкий хан Тугоркан (см. пояснения к № 30), прообраз былинного Тугарина, и захваченный у него конь на конюшне Владимира считался лучшим.
Просты поруки крепкие, записи все изодраные... — Просты, то есть пусты, потеряли силу; князь намерен уйти от отдачи заклада, разорвав обязательства. Однако поручившийся за Гостиного сына владыка (глава церкви) Черниговский не допускает нарушения договора: он забирает у проигравшего Владимира корабли на Днепре, предупреждая остальных проигравших о неизбежности уплаты заклада.
48. Чурила и князь Владимир. Рыбников, II, № 179. Записано от И. П. Сивцева-Поромского.
Редкий в русском эпосе случай, когда князь Владимир выезжает за пределы Киева. На первый взгляд, Владимир унижается перед Чурилой, но, приглашая его на службу, он избавляется от разбойного соседа-феодала. Правда, в Киеве Чурила Пленкович не становится в ряды богатырей — защитников Русской земли (тема Чурилы-щеголя и хвастуна разрабатывается в других былинах). Былина очень богата историко-бытовыми деталями (описание промыслов, одежды, жилища).
В отношениях былинных Чурилы и Владимира историки находят сходство с отношениями князя Кирилла (Всеволода) Олеговича с киевским князем (начало XII в.). Двор Кирилла находился недалеко от Киева за рекой Почайной.
По до́рогу яблоку свирскому... — Пуговицы на шубе Чурилы сделаны в виде шаров, эти шары называются яблоками.
Все в тереме по-небесному... — Речь идет о художественной росписи потолков, где изображались небесные светила.
- 545 -
Старицы по кельям опакишь дерут... — Опакишь, возможно, неверно записанное слово. В записи Гильфердинга от того же сказителя соответствующая строка: «Да старицы по кельям онати́ они дерут...» Онати — искаженное манатьи, мантии, монашеские одежды.
49. Дюк Степанович и Чурила Пленкович. Гильфердинг, III, № 230. Записано от П. А. Воинова.
Несмотря на то что Дюк Степанович хвастается богатством и роскошью своего двора, былина не осуждает героя. Как установил Добрыня, похвальба Дюка небезосновательна. Дюк оказывается богаче киевского князя, посрамляет служащего при дворе Владимира Чурилу Пленковича. Предполагается, что первоначально былина сложилась в Галицко-Волынской земле (Дюк оттуда приезжает в Киев) и в пору соперничества феодальных княжеств изображала свою землю и богаче, и выше в культурном отношении, чем Киев. Поддержка, оказываемая богачу Дюку Степановичу Ильей Муромцем, самым авторитетным богатырем, в других случаях пренебрежительно относящимся к богатству, могла быть привнесена при включении былины в Киевский цикл.
Ситуация, представленная в былине, — возможное отражение исторической обстановки, сложившейся в первой половине XIII в., когда Галицко-Волынское княжество не только соперничало с Киевом, но и включало в себя Киевское княжество (при князе Данииле Галицком).
В тех межах ему числа не дать — не разобраться, не суметь систематизировать, не подсчитать.
50. Чурила и Катерина. Гильфердинг, I, № 35. Записано от И. А. Гришина.
Не вышло из Чурилы Пленковича ни придворного, ни воина-богатыря. Человек, творивший грабежи на Русской земле, не может стать ее устроителем и защитником. Начавший свою деятельность с широким былинным размахом (набеги на киевские охотничьи и рыболовные угодья в первой былине о нем), Чурила гибнет бесславно в рядовом бытовом событии. Не нужен Чурила ни Киеву, ни другим багатырям.
51. Глеб Володьевич. Марков, № 80. Записано от Г. Л. Крюкова.
Маринка в Киеве чуть было не погубила Добрыню Никитича (см. былину № 8 «Добрыня и Маринка»). Здесь коварная женщина с тем же именем творит злые дела уже на «международном» уровне, обирая иноземных гостей-корабельщиков и даже отбирая у них корабли.
Русские князья неоднократно совершали походы на город Корсунь (стоял вблизи нынешнего Севастополя), крупный торговый центр на Черном море. Один из походов связан с женитьбой Владимира Святославича
- 546 -
на греческой царевне Анне (конец Х в.). Другой поход на Корсунь, более определенно отразившийся в былине, осуществили русские князья Глеб Святославич и Владимир (Володарь) Ростиславич в 70-е годы XI в. Поход происходил во время безвластия в Корсуни, о котором говорится в былине. Непомерные таможенные поборы в Корсуни — реальность; они служили причиной распрей между государствами.
Как в таможню заходили, не протаможила... — Марина, взяв высокие пошлины, очевидно, не разрешила торговать купцам Глеба Володьевича.
52. Идолище сватает племянницу князя Владимира. Марков, № 49. Записано от А. М. Крюковой.
Приход Идолища под Киев, его требования и угрозы традиционны для былин о вражеском нашествии. Доводить дело до кровопролития из-за княжеской племянницы «люди добрые, простые крестьяне православные» отказались, Владимир вынужден уступить. Победа над насильником достигается не силой, а хитростью невесты; богатыри Добрыня и Алеша выступают лишь в роли ее помощников.
Былина печатается с изъятием нескольких строк.
Я в сани сажусь к тебе, Владимир-князь... — В начале XX в., когда былину записывали, на Зимнем берегу Белого моря и летом ездили в санях; в переносном значении: сажусь в сани — отправляюсь в путь. Поскольку Идолище «роднится» с киевским князем, он намекает на совместный жизненный путь.
53. Иван Горденович. Ончуков, № 80. Записано от А. И. Дитятева (Пустозерская вол.).
Военный поход за невестой для Ивана Горденовича с участием богатырских дружин, санкционированный князем Владимиром, как будто удачен. Однако богатырский обычай добывания жен дает осечку: взятая силой невеста не хочет быть женой Ивана. Маремьяна, с точки зрения Ивана Горденовича, изменница, предательница. Но ведь и сам Иван принудил ее предать первого жениха — Василия Окуловича. Намерение богатыря все решить силой сорвалось, внимание в былине акцентируется на нравственной стороне конфликта.
54. Непра и Дон. Гильфердинг, I, № 50. Записано от Н. Прохорова.
Происхождение рек от крови героев — древнейший мифологический мотив, вошедший в исторический эпос. Герои, давшие начало главным рекам, по которым шло расселение славян, если судить по былинам, жили при князе Владимире Святославиче. Так, из крови Дуная Ивановича потекла река Дунай (по вариантам этой былины, в которых на месте Дона — Дунай), из крови Непры — Непрарека (Днепр); в данном варианте былины не говорится о начале реки
- 547 -
Дона от крови богатыря с тем же именем, но так предполагается.
Гордые и независимые женщины-воины (поленицы) унаследованы былинами тоже от древнейшего родо-племенного эпоса. Такова Непра Королевична. Однако основной конфликт былины обусловлен уже семейным укладом феодального общества: Непра обесчестила Дона, во-первых, тем, что посмела хвастаться умением стрелять, поставив себя в ряд русских богатырей и обойдя при этом своего мужа; во-вторых, на деле доказала свое превосходство над Доном. А это вызов феодально-семейной иерархии. Дон жестоко расправляется с женой, губит своего неродившегося сына-богатыря и сам гибнет.
Когда же ты охоча-то была, удалая... — Если ты такая охочая и удалая, то...
55. Ставр Годинович. Рыбников, I, № 30. Записано от А. Е. Чукова.
Распространенный у многих народов мира сюжет: жена выручает мужа из неволи. Как бы ни был недогадлив Ставр Годинович, долг Василисы — не допустить унижения мужа, выручить его. Главное в действиях Василисы — ее «догадки женские».
Родина Ставра Годиновича в печатаемом варианте — земля Ляховицкая, хотя ясно, что герой — из какого-то русского города. Ученые предполагают, что в былине нашел отражение факт заточения в Киеве Владимиром Мономахом новгородского боярина, сотского Ставра (1118 г.).
56. Хотен Блудович. Григорьев, III, № 2 (306). Записано от В. Я. Тяросова.
Бытовой конфликт между двумя городскими вдовами, разрешение которого достигается былинными способами. Защитниками Чайны Чусовичны выступают девять ее братьев с наемными дружинами; Хотен Блудович мстит за оскорбление своей семьи один, поскольку у него есть богатырские способности. Пренебрежительное отношение к Хотену, высказанное Чусовой вдовой (затем ее дочерью), обусловлено социально-имущественным неравенством поссорившихся вдов: сватовство Блудовой вдовы оскорбительно для Чусовой вдовы; последняя находит поддержку у князя, нанимает дружины, а Блудова вдова может пожаловаться только своему сыну.
57. Данила Денисьевич. Киреевский, III, с. 32—38. Записано в Нижегородской губ.
Мы видели Владимира, помогающего Алеше Поповичу завладеть женой Добрыни. Здесь князь губит одного из лучших богатырей, чтобы взять его жену. Илью Муромца, осмелившегося осудить преступное намерение князя, он сажает «во погреб». Данила должен погибнуть на охоте, но он остается жив. И этим вызвано выступление против него «силы русской». В печатаемом варианте эпизод охоты выпал, и может
- 548 -
показаться, что недоброжелатели догоняют Данилу. На самом деле они встречают его на обратном пути. В условиях феодальных междоусобий русские люди убивали друг друга. Именно это неприемлет Данила. Он мог бороться и с выступившими против него богатырями, но:
Еще где это слыхано, где видано —
Брат на брата со боем идет?!
НОВГОРОДСКИЕ БОГАТЫРИ
Былины, дошедшие до нас, группируются вокруг двух центров древнерусской государственности — Киева и Новгорода, причем большинство из них принадлежит к Киевскому циклу. Новгородскими иногда считают былины «Глеб Володьевич», «Хотен Блудович», «Вольга и Микула» и некоторые другие. Возможно, что первоначально с Новгородом было связано значительно больше эпических героев, но тенденция к «киевизации» русского эпоса оставила Новгороду только двух богатырей — Садка и Василия Буслаева. В былинах об этих богатырях — своеобразие жизни средневекового вольного города в ее противоречиях.
58. Садко. Рыбников, II, № 134. Записано от А. П. Сорокина. Исполнитель дал в едином произведении все известные об этом герое былины: Садко-гусляр, Садко состязается в богатстве с Новгородом (новгородскими купцами), Садко у Морского царя.
В отличие от других героев былин у Садка нет ни физической силы, чтобы бороться с противниками, ни богатства (первоначально), чтобы состязаться с соперниками. Он — богатырь в сфере искусства, но для богатого торгового Новгорода его искусство неприемлемо либо непостижимо. Жизнь Новгорода подсказала способ борьбы: победить богатство можно только богатством. Возможности, которые давала сказка и которые былина использовала, сделали Садка равным всему Новгороду по богатству (или, в некоторых вариантах, даже победителем).
По летописям известен Сотко Сытинич (или Съдко Сытинець), построивший в 1167 г. в Новгороде каменную церковь Бориса и Глеба. О постройке церкви Садком в конце былины тоже сообщается. Былина могла возникнуть как объяснение способа обогащения реального новгородского торговца.
59. Садков корабль стал на море. Кирша Данилов, № 47. Вариант последней части предыдущей былины. Своеобразие варианта: Морской царь живет на берегу моря в «избе великой», лежит на лавке; как и в реальном свадебном обряде, Садка с невестой укладывают спать в
- 549 -
подклеть; у царя в прислугах «девушка поваренная»; корабли Садка плывут по Хвалынскому (то есть Каспийскому) морю. Сближение художественного мира былины с «реальным» — позднее явление.
60. Садко выходит на кораблях во синё море. Листопадов, № 37. Запись 1902—1905 гг.
Образец казачьей песенной обработки былины, в которой остался лишь один эпизод — остановка корабля на синем море. О путешествии Садка на дно морское, по-видимому, забыто. Имя Садко фактически становится фамилией (Садков).
61. Василий Буслаев. (Бой с новгородцами). Рыбников, II, № 150. Записано от Шальского лодочника (см. № 38).
62. Василий Буслаев молиться ездил. Кирша Данилов, № 19.
Социально-политические конфликты, часто разрешаемые в средневековом Новгороде драками на Волховском мосту, несомненно, получили художественное воплощение в первой былине о Василии Буслаеве. Но своей масштабностью образ этого богатыря выходит за пределы новгородской действительности. «Васька Буслаев — не выдумка, а одно из величайших и, может быть, самое значительное художественное обобщение в нашем фольклоре», — писал А. М. Горький. Если в былине о Садке мы видели прославление величия Новгорода, его людей, возвеличение новой, христианской идеологии (отказ Садка от союза с Морским царем, принятие помощи христианского святого Миколы Можайского и возведение церкви в его честь), то в былинах о Василии Буслаеве боярско-купеческий Новгород, хотя и признается его сила, подвергается унижению, а христианская церковь, ее представители (убийство Старчища Пилигримища) и святыни (в Иерусалиме) — осмеянию. Васька не признает и народно-языческие обычаи и верования («А не верую я... ни в сон, ни в чох», поведение при встрече с «пустой головой», черепом, на горе Сорочинской). Отношение к Василию неоднозначно: при любовании его «подвигами» где-то глубоко в подтексте проступает сожаление о напрасной трате физических сил и «избытка душевного огня» (В. Г. Белинский). Неизбежная судьба гигантски противоречивой личности нашла совершенное художественно-символическое воплощение в эпизоде на горе Сорочинской. Даже перед лицом смерти Василий не может изменить сущности своего характера — делать все вопреки общепринятому, установившемуся.
- 550 -
КАЛИКИ ПЕРЕХОЖИЕ
И ВЕСЕЛЫЕ ЛЮДИ СКОМОРОХИДве относительно немногочисленные социальные группы, имеющие отношение к распространению былин и оставившие заметные следы в их содержании, калики перехожие и скоморохи.
Каликами перехожими в России называли весь бродячий люд, кормившийся подаянием (слепцы, убогие, нищие). Каликами могли быть и здоровые люди, странствующие по монастырям, паломники к святым местам. Основной репертуар калик — легенды и песнопения о деяниях христианских святых и подвижников, на библейские и евангельские темы. Калики знали и былины, поскольку их пение не считалось «греховным». Калики не могли быть удовлетворены тем, что в былинах они представлены эпизодически. И появились произведения, героями которых стали калики перехожие.
Скоморохи — средневековые бродячие артисты-музыканты и певцы, плясуны и комедианты. Комическая и радостная сторона жизни — стихия их творчества, отвергаемая и каликами перехожими, и официальной церковью. Постоянные гонения на скоморохов, особенно усилившиеся в XVII в., привели к постепенному угасанию скоморошества. Былины входили в скомороший репертуар, да и сами скоморохи создавали эпические произведения.
63. Калика-богатырь. Гильфердинг, III, № 207. Записано от Т. И. Суханова.
Незавидная роль калики перехожего, обладающего богатырской силой, но уклоняющегося от сражения, в былинах об Илье и Идолище (см. № 22 и 23), не могла быть привлекательной для реальных калик перехожих. Сложенная ими былина отвергла представление о каликах как избегающих участия в «мирском» деле защиты Руси. Калика не просто участвует в сражении, но выполняет главную роль, а воины-богатыри — лишь подсобную. О позднем сложении былины свидетельствует имя противника — Турченко.
64. Сорок калик со каликою. Григорьев, II, № 78 (290). Записано от Я. Ф. Попова.
Сами по себе христианские чудеса, о которых рассказывается в конце былины, особого интереса не представляют. Многие легенды о них формировались в каличьей среде и распространялись каликами. Но калик перехожих все таки тревожила слава былинных богатырей, далеко не всегда отличавшихся благочестием. Богохульник Васька Буслаев был не менее популярен, чем какой-нибудь чудотворец. Из предыдущей былины следует, что калики сотворили «своего» богатыря, который защитил Киев от нашествия, но для этого ему надо было «переквалифицироваться», стать воином. Следовало ввести калик в былинный
- 551 -
мир со своим, каличьим подвигом. И это осуществлено в печатаемом произведении. Калики по пути в Иерасулим проходят через Киев, где правит эпический князь Владимир, а ему прислуживают богатыри Добрыня и Алеша Попович. Оказывается, что калики тоже были воинами и не утратили богатырских качеств: их пение потрясает землю, они играючи наказывают Алешу Поповича. Но все это попутные качества. Главное — нравственная стойкость людей, давших аскетический обет, проявившаяся как в поведении каличьего атамана и его мученичестве, так и в поведении других калик, жестоко карающих товарища.
Княгиня Апраксия была в роли соблазняемой в былине «Чурила и князь Владимир», теперь она — соблазняющая. Нравственный уровень хозяйки княжеского дома — это народная оценка самого этого дома.
Паломничество в Палестину получило широкое распространение в XII в., когда Иерусалим был в руках крестоносцев. Для истории нашей былины существенно, что, по письменным источникам, 40 калик ходили в Иерусалим в 60-е годы XII в. и в 1329 г. В летописи оба сообщения внесены уже в конце XIV в. по устным легендам, на основе которых сложилась былина.
65. Вавило и скоморохи. Григорьев, I, № 85 (121). Запись от Марьи Дмитриевны Кривополеновой (Пинега), единственной сказительницы, знавшей эту былину.
Христианские святые Кузьма и Демьян стали в былине скоморохами и покровителями скоморохов. Скоморохи, слуги дьявола, по церковной легенде, преследуемые властями, окружены в былине ореолом святости, наделены богатырскими возможностями в утверждении справедливости. Представления народа о могучей силе искусства с помощью сказочных средств получают «реальное» воплощение. Искусство преобразует людей и окружающий мир, уничтожает Инищее царство зла и насилия.
Куропки с рябами — куропатки с рябчиками; пеструхи, чухари, марьюхи, косачи — различные названия тетеревов.
66. Агафонушка. Кирша Данилов, № 27.
Вместо широких раздолий чистого поля, где могучие богатыри вершат великие дела, вместо вселенского фона, на котором и обычные события получают величественное звучание, пространство в «Агафонушке» предельно сужено (в избе на дому, на печи на дровах). Высота ли, высота поднебесная, глубота, глубота окиян-море — так начинается былина о Соловье Будимировиче; в «Агафонушке» высота — потолочная, а синее море — в лохани вода. В песне изображается взятие города, но города жорного (от глагола жрать), а противники сражаются предметами бытовой утвари. В бабьей драке, изображение которой само по себе было бы комично, «применимы» веретено и горшок, помело и кокошник, но здесь эти предметы соотнесены с богатырским оружием. В одежде
- 552 -
молодого Агафонушки нетрудно заметить те же детали, что и в одежде Дюка Степановича или Чурилы Пленковича, но эти детали предельно снижены и обезображены. Иначе говоря, в действиях персонажей, в их изображении — пародия на былинные события, на былинный стиль. Однако было бы неверно воспринимать эту пародию как высмеивание подвигов богатырей, отрицание художественной ценности былин. В песне противопоставляется современный певцам «низкий» мир, населенный людьми с ограниченными интересами и вздорными претензиями, былинному миру высоких идеалов и свершений, грандиозных событий и великих людей.
В качестве самостоятельной могла бытовать вторая часть печатаемого текста, жанровая природа которой несколько иная: это песня-небылица. Такие песни тоже входили в репертуар скоморохов.
ПОЗДНИЕ БЫЛИНЫ
В разделе печатаются былины, возникшие на основе местных преданий, книжных и сказочных сюжетов. В XVI—XVII вв. былинное творчество на исторические темы угасает, возникает и развивается новый эпический жанр — исторические песни. В местах с сильной эпической традицией (районы Европейского Севера) некоторые из ранних исторических песен (XVI—XVII вв.) с удалением от времени изображенных в них событий приобретали черты былин. Одна из таких песен, ставшая былиной, — «Скопин».
67. Соло́ман Премудрый и Васька Окулов. Ончуков, № 27. Записано от П. Р. Поздеева (Усть-Цильма).
В средние века сказания о библейском царе Соломоне распространялись устно и письменно по всем странам Европы и Ближнего Востока. Одно из таких сказаний — о неверной жене Соломо́на — было переработано в былину. В авантюрном событии, хотя и происходящем в условных Соло́мановом и Васькином царствах, бытовая обстановка, персонажи, их поведение — все былинно-русское.
В источнике вместо царя Васьки Окулова иногда называется князь Владимир. В печатаемом тексте смешение имен устранено: везде восстановлен Васька Окулов.
Походочка у ней чтобы упавая... — Возможны различные объяснения: 1) от слова купавый — красивый; 2) как у павы; ср. у Пушкина: «выступает будто пава»; или в былинах: «походочка у ней павиная».
У нас среды-то, пятницы не постуют, Велики четверги у нас ничем зовут... — Предполагается, что царство Соломана — православно-христианское, где соблюдаются посты по средам и пятницам и отмечается
- 553 -
великий четверг (перед пасхой), а царство Васьки — «неверное», где нет ограничений в скоромной пище.
Уж одно-то колесо да еще катится, а друго-то колесо да не останется — Загадочная речь мудрого Соломана, смысл которой: переднее колесо — он, Соломан, а заднее — его дружина. Василий Окулович понимает сказанное в прямом смысле: заднее колесо останется, когда перетрется ось.
68. Рахта Рагнозерский. Гильфердинг, I, № 11. Записано от П. Л. Калинина.
Местная (пудожская) обработка карело-русского предания о силаче-крестьянине, лесорубе и рыбаке. В общем процессе эпического творчества сложение былины о своем, местном герое, оказавшемся сильнее иноземного борца, против которого во всей Москве никто не посмел выступить, — это стремление удаленных от государственных центров слоев населения «приобщиться» к большой истории. Своим завершением былина близка к финалу ряда исторических песен, в которых герой за заслуги перед царем получает какие-нибудь привилегии. Так, Ермака Тимофеевича царь Иван Грозный жалует «славным тихим Доном», где казаки получают право на вольную жизнь.
69. Нерассказанный сон. Рыбников, I, № 35. Записано от А. Е. Чукова.
Обработка известного сказочного сюжета: мальчику приснилось, будто ему суждено возвыситься, а его отцу пить воду, в которой сын мыл ноги; он никому не хочет рассказать свой сон и подвергается за это гонениям; сон сбывается.
В конце — шуточная прибаутка, к содержанию былины отношения не имеющая.
Отдавал ему полцарства-полменства — то есть именства (того, что имел), имущества, богатства.
70. Скопин. Ончуков, № 60. Записано от И. В. Торопова.
Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, выступающий в былине как Скопин Михайлович, — известный военачальник начала XVII в., племянник царя Василия Шуйского. М. В. Скопин-Шуйский (1586—1610) во главе русско-шведской армии освободил Москву в 1610 г. от осады ее войсками Лжедмитрия II. Популярность Скопина вызывала зависть бояр и царя Василия Шуйского, подозревавшего племянника в стремлении захватить московский престол. Приглашенный в крестные отцы к сыну князя И. М. Воротынского, Скопин был отравлен на крестинах его противниками, а непосредственно (чаша с ядом) — женой Дмитрия Шуйского, дочерью известного в царствование Ивана Грозного опричника Малюты Скуратова.
О подвигах и смерти Скопина слагались сказания и песни. С удалением во времени от изображаемого события забывались его конкретные
- 554 -
детали и второстепенные персонажи; среда, знавшая былины, постепенно преобразовала историческую песню о смерти Скопина в былину (хотя сохранялись и собственно исторические песни о Скопине). Событие из Москвы перенесено в Киев, отравление происходит на пиру у киевского князя Владимира, реальные лица начала XVII в. — Скопин и дочь Малюты Скуратова — сидят на пиру вместе с Ильей Муромцем и Добрыней Никитичем. Историческое событие получило эпическое оформление.
———