СВАТАНЬЕ.

Сваха отъ жениха приходитъ къ отцу и матери невѣсты и объявляетъ имъ причину своего прихода. Начинаются переговоры; а послѣ переговоровъ, на другой или третій день приходятъ отецъ и мать жениха и дѣлаютъ рукобитье. Молятся Богу отецъ и мать жениха, отецъ и мать невѣсты. Дѣвицы поютъ:

731 (1).

Вече́ръ къ моей матушкѣ
Свашинька приходила,
Не радостну вѣсточку приносила:
— Хотимъ тебя, дитятко, мы просватати,
Русу твою косынку раздвоити. —
„Сударыня матушка,“ слезно говорила,
„Стоитъ въ бору сосенка не у мѣста,
А я у васъ, матушка, не невѣста.
Стоитъ въ бору сосенка зелененька,
А я у васъ, матушка, молоденька,
Руса̀ моя косынька коротенька.“

Жениха и невѣсту за столъ ставятъ:

732 (2).

Черныя кудрицы за столъ пошли,
Русую косыньку за собой повели;
Черныя кудри косу спрашиваютъ:
„Русая косынька,
Гдѣ ты была да что дѣлала?“
— Я была въ высокомъ терему,
Муку сѣяла, пироги ставила. —
„Русая косынька, да на что пироги?“
— Черныя кудрицы, ко мнѣ гости будутъ,
Гости будутъ, гости батюшкины, гости матушкины,
А ко мнѣ, молодой, все подруженьки.

733 (3).

Не буйные вѣтры съ горъ повѣяли,
Невзначай гости на дворъ взъѣхали,
Обломили сѣни съ переходами,
Раздавили золоту чару,
Выпудили соловья изъ саду.
Встужилась, всплакалась свѣтъ Аннушка,
Взрыдалась свѣтъ Ивановна:
„Свѣтъ вы, сѣни мои съ переходами,
Свѣтъ ты, моя золотая чара,
Свѣтъ ты, мой соловей во саду,
Свѣтъ1) ты, мой молодой зелено̀й!
Кому мене2) поутру рано будить,
Скоро дѣлу учить?“
Тотъ же ее Микита3) сударь уговариваетъ:
— Былъ бы здоровъ я у тебя,
Срублю тебѣ сѣни новыя съ переходами,
Солью тебѣ золоту чару,
Я буду соловей во саду,
Буду рано будить,
Скоро дѣлу учить.
Слушайся, Авдотьюшка4), моего батюшки,
Почитай мою матушку.
Станешь слушать, мила будешь,
А не станешь слушать, бита будешь,
Всегда журеная.

734 (4).

У рѣчунькѣ, рѣчунькѣ,
У быстрой водѣ, у пролуби
Николай-то коней поилъ,
А Ольга дары мыла;
Дары-то бѣле́шеньки,

205

А Николай-то умнешенькій,
А Ольга-то вышколена;
Вышколилъ-то батюшка,
Выманежила-то матушка.
Изъ за лѣсу, лѣсу темнава1)
Подымалася погодушка,
Что погодушка верховая;
Оставала лебедушка
Отъ стаду лебединаго,
Приставала лебедушка
Ко сѣры́мъ гусямъ;
Не умѣла лебедушка
По гусиному кликати,
Учали ее гуси щипа́ти,
Учала лебедушка кричати:
„Не щипите, гуси сѣрые,
Не сама я волей залетывала,
А занесена погодой верховою!“
Отставала-та Олюшка
Отъ батюшки, матушки,
Отъ своего роду племени,
Отъ хоровода отъ дѣвичьяго;
Не умѣла Олюшка
По Николаеву ба́яти,
Учали ее люди ха́яти.
„Ужъ не хайте, люди добрые,
Не сама къ вамъ заходила:
Завезли меня добры кони,
Добры кони Николаевы.
Николай-то со боярами,
Со своими со крестьянами,
Онъ и вышелъ на улицу,
Онъ и снялъ шапку бархатну,
Развернулъ полы камчатныя,
Онъ и сталъ всѣмъ кланяться:
— Ужъ вы, братцы-товарищи,
Сослужите службицу:
Привезите мнѣ гордянушку,
Гордянушку Олюшку.“

Хлѣбъ и соль на столъ ставятъ. Отецъ съ матерью невѣсты садятся на переднюю лавку. Отецъ и мать и вся семья плачутъ. На столѣ стоятъ два стакана рядомъ; будущіе сваты берутъ стаканы, пьютъ, мѣняются стаканами и цѣлуются.