- 336 -
ЛЕТОПИСНЫЕ ИЗВЕСТИЯ О БОГАТЫРЯХ
ДОБРЫНЕ И АЛЕКСАНДРЕ ПОПОВИЧЕI.
СОФИЙСКАЯ ПЕРВАЯ ЛЕТОПИСЬВъ лѣто 6732 (1224)... (Описание битвы на Калке). И Александръ Поповичь ту убиенъ бысть съ инѣми 10 храбров. (ПСРЛ, т. V, вып. 1. Л., 1925, стр. 206).
НОВГОРОДСКАЯ ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕТОПИСЬ
Въ лѣто 6732 (1224). (Описание битвы на Калке) ... убиша Александра Поповича, а с нимъ богатырь 70, и людеи множество...
(ПСРЛ, т. IV, ч. I, вып. 1. Пг., 1915, стр. 203).
***
Оба известия о гибели Александра Поповича в битве на Калке восходят к недошедшему до нас летописному своду «Владимирскому Полихрону Фотия» (составленному в 1418 или 1423 г.), в котором, по предположению Д. С. Лихачева1, это известие читалось так: «И Олександр Поповичь ту же убиен бысть с инеми семиюдесять храбрых». По наблюдению Д. С. Лихачева, известие о смерти Александра Поповича в битве на Калке появилось впервые много лет спустя после битвы, так как в сообщениях более ранних об участии в ней этого богатыря ничего не говорится.
II.
«КРАТКАЯ» ПОВЕСТЬ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ПОПОВИЧЕВедомо ж да будет, яко Алексанъдръ Храбрый глаголемый Поповичь от ростовских житель и слуга у него именем Тороп, прочих же храбрых того же града 70.
И внегда бысть брань князю Костянтину Всеволодовичю ростовскому с меншим братом своим Юрьем Всеволодовичем владимерском о княжении и мнози бои быша межи ими, той же Александр храбръствуя выезжая из Ростова князь юрьевых вой побиваше, их же побитых от него около Ростова на реце Ишне и под Угодичами на лугу многи ямы костей накладены. С ним же храбръствуя и Тиманя Златый Пояс. На иных же боех той же Александр с теми храбрыми и Юряту храброго уби и Ратибора храброго, иже хотяше седлы войско Костянтиново (войско)
- 337 -
наметати хваляся, уби. Князю Юрью ж Владимерскому о брате и о рати зело печально бысть сердце храбрости их ради. Вскоре же князя Костянтина ростовского бог отдели века сего, отиде к богу, и ростовское княжение достася князю Юрью ко граду Владимеру. Той же Александр совет сотвори с прежреченными своими храбрыми, бояся служити князю Юрью — аще мщение сотворит, еже на боех ему сопротивни быша; аще разъедемся по разным княжениям, то сами меж себя побиемся и неволею, понеже меж князей несогласие. И тако здумавше, отъехаша служити в Киев. Лутче, рече, есть нам вместе служити матери градовом в Киеве великому князю Мстиславу Романовичю Храброму. Той же великий князь Мстислав Романовичь о всех храбрых хваляше в гордости своей: ужь слух дохождаше русским князем, яко безбожнии татарове многи страны поплениша: ясы, обези, касоги и безбожных половец множество избиша, и проидоша землю их, избивающе их гневом божиим, зане милостивый бог мстя им кров христианскую, хотя их окаянных половъцев погубити. И прогониша тии татаровя половцев до реки Днепра. Князь же Мстислав рече гордяся надеяся на своих храбрых, их же преж рекохом. «Донележе, — рече, — аз есмь на Киеве, то по реку Яик и по море Понтийское и по реку Дунай не махивати сабли». Сего ради и с храбрыми своими купно погибе, хотя помогати половцем от татар и своя вся и сам с ними погибе, яко же писано есть в Калкском побоище».
(Хронограф XVII в. — не позже 1661 г., ГПБ, F.XVII. 17, лл. 337 об. — 338 об. Впервые опубликована в статье Д. С. Лихачева «Летописные известия об Александре Поповиче». Тр. ОДРЛ, т. VII, М. — Л., 1949, стр. 34.)
***
Приведенная повесть является кратким вариантом помещенного в Тверском сборнике «Описания», также посвященного «храбру» Александру Поповичу2. По предположению Д. С. Лихачева, и «Описание» и повесть «восходят оба вместе к какой-то более подробной повести об Александре Поповиче, не зависимой ни от какой летописи»3.
При сравнении повести об Александре Поповиче с былиной об Алеше Поповиче и Тугарине прежде всего бросаются в глаза сходство в именах и несходство по существу: Алеша Попович — этнический герой, победивший полумифическое существо, олицетворяющее внешнего врага; Александр Попович — участник княжеских междоусобиц, погибший в битве с татаро-монголами на р. Калке. В былине киевский князь изображен трусливым и нерешительным, не имеющим сил бороться за свою честь. В повести киевский князь — наоборот, слишком самонадеян, «хваляшесь в гордости своей» в надежде на своих «храбрых».
- 338 -
В то же время повесть и былина имеют некоторые общие детали. И в повести и в былине герой «ростовский житель», он отправляется служить к киевскому князю. В обоих случаях — обязательное упоминание имени слуги, деталь, отсутствующая в былинах об Илье Муромце и Добрыне Никитиче.
Обращает внимание и общий «антикняжеский» пафос обоих произведений, выразившийся в повести в осуждении княжеских междоусобиц и нежелании участвовать в братоубийственной войне, а в былине в осуждении позорной трусости князя Владимира.
Все это дает основание предположить генетическое родство повести и былины, в основе которых лежали местные ростовские предания, обработанные в повесть и былину независимо друг от друга, в одном случае в соответствии с жанром исторического повествования, а в другом в соответствии с героико-эпической традицией.
III.
СОКРАЩЕННЫЙ ЛЕТОПИСНЫЙ СВОД 1493Въ лѣто 6725 (1217). Бысть бой князю Юрью Всеволодичю съ княземъ Костянтином с Ростовскым на рѣце на Где, и поможе Богъ князю Костянтину Всеволодичю, брату старѣишюму, и правда его же пришла. А были с ним два храбра: Добрыня Золотыи Поясъ да Александро Поповичъ съ своим слугою с Торопом (ПСРЛ, т. XXVII, М. — Л., 1962, стр. 234).
***
Приведенное здесь описание Липецкой битвы 1217 г. тождественно текстам Сокращенного летописного свода 1495 г.4 и Хронографа 1512 г.5 Все три текста, вероятно, восходят к Хронографу Пахомия Логофета 1442, основным источником которого был Владимирский Полихрон Фотия. Отсутствие данного текста в Софийской 1-ой и Новгородской 4-ой летописях, по которым восстанавливается Владимирский Полихрон (см. выше), заставляет предполагать, что этот текст внесен в Хронограф самим Пахомием. Вероятно он пользовался той же повестью об Александре Поповиче, что и составители «Описания» в Тверском сборнике и краткой повести Хронографа, приведенной выше. В Хронографе Пахомия Логофета местный ростовский герой Тиманя был заменен Добрыней, ставшим к тому времени общерусским эпическим героем. При этой замене Добрыня получил прозвище Тимани «Златой пояс». Вслед за Хронографом Пахомия Логофета упоминание о двух участниках Липецкой битвы Добрыне Златой Пояс и Александре Поповиче попало в Никоновскую летопись.
- 339 -
IV.
НИКОНОВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ (XVI в.)
БОГАТЫРИ ВЛАДИМИРА СВЯТОСЛАВИЧАа.
Въ лѣто 6508 (1000). Прииде Володарь съ Половцы къ Киеву, забывъ благодѣяниа господина своего князя Владимера, дѣмономъ наученъ. Володимеру же тогда въ Переславцѣ на Дунаи, и бысть смятение велие въ Киевѣ, и изыде нощию во стрѣтение имъ Александръ Поповичь, и уби Володаря, и брата его и иныхъ множество Половецъ изби, а иныхъ въ поле прогна. И се слышавъ Володимеръ, возрадовася зѣло, и възложи на нь гривну злату, и сотвори и́ вельможа въ полатѣ своей.
(ПСРЛ, т. IX, М., 1965, стр. 68).
***
Здесь ошибка летописца на 100 лет. Володарь Ростиславич вместе с половцами подошел к Киеву в 1100 г. Это произошло не при Владимире Святославиче (в то время половцы еще были неизвестны), а при Владимире Мономахе.
б.
Богатыри. Въ лѣто 6509 (1001). Александръ Поповичь и Янъ Усмошвець, убивый Печенѣжьскаго багатыря, избиша множество Печенѣгъ, и князя ихъ Родмана и съ трема сыны его въ Киевъ къ Володимеру приведоша. Володимеръ же сътвори празднование свѣтло... (там же).
в.
Въ лѣто 6512 (1004). Идоша Печенѣзи на Бѣлъградъ; Володимеръ же посла на нихъ Александра Поповича и Яна Усмошвеца съ многими силами. Печенѣзи же слышавше, побѣгоша въ поле... (там же).
***
По словам Д. С. Лихачева, «перед нами несомненное отражение народного эпоса»6. Обращает на себя внимание сам термин «богатыри», пришедший на смену более раннему «храбр». Замена в первом Владимира Мономаха Владимиром Святославичем говорит о том, что во всех трех отрывках летописец использовал источник, где эти две фигуры уже слились в одну эпическую фигуру киевского князя Владимира, и ему самому предстояло решать, о каком именно Владимире идет речь.
- 340 -
БОГАТЫРИ КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА ВСЕВОЛОДОВИЧА
а.
[Упоминание Добрыни Златого пояса и Александра Поповича при описании Липецкой битвы, идентично приведенному в отрывке III.] (ПСРЛ, т. X, М., 1965, стр. 70).
б.
[Речь боярина Андрея Станиславича, предостерегающая князей Юрия и Ярослава от борьбы с Константином] «...еще же и храбрыхъ нынѣ не вѣси у него Александра Поповичя и слугу его Торопа, и Добрыню Рязаничя златаго поаса...?» (там же, стр. 71—72).
***
Отговаривая Юрия и Ярослава от борьбы с Константином, Андрей Станиславич среди прочих доводов ссылается и на то, что у Константина имеются храбрые богатыри. В этом отрывке имени Добрыни впервые сопутствует прозвище Рязанич. Как известно, во многих поздних былинах родиной Добрыни названа Рязань (см. Примечания, стр.
366, 368). в.
[Подвиги Мстислава Мстиславича, сторонника Константина]. Князь Мстиславъ Мстиславичь съ своими полки проѣха трижды сквозѣ полки Юрьевы и Ярославли, и бѣ самъ крѣпокъ и мужественъ... И прииде на него Александръ Поповичь, имѣа мечь нагъ, хотя разсѣщи его: бѣ бо силенъ и славенъ богатырь. Онъ же возопи глаголя, яко азъ есмь князь Мстиславъ Мстиславичь Новогородцкий; онъ же уставися, и тако спасе его Богъ отъ смерти. И рече ему Александръ Поповичь: «Княже! ты не дерзай, но стой и смотри; егда убо ты глава убиенъ будеши, и что суть иныя и камо ся имъ дѣти?»... (Там же, стр. 74).
***
По словам Д. С. Лихачева7, в этом эпизоде «отразились военные воззрения XV—XVI вв., что предводитель войска не должен принимать личного участия в боевых схватках». В XIII и XIV вв. князья еще лично участвовали в битве. Таким образом, этот рассказ может датироваться не ранее XV в.
- 341 -
г.
Въ лѣто 6733 (1225) [Описание потерь в битве при Калке]... убиша же на томъ бою: и Александра Поповичя, и слугу его Торопа, и Добрыню Рязаничя Златаго пояса, и седмьдесятъ великихъ и храбрыхъ богатырей, всѣ побиени быша... (там же, стр. 92).
***
О гибели Александра Поповича в Калкской битве упоминается не впервые. Имя же Добрыни в этом тексте — весьма вероятно прибавлено самим летописцем. «Зная» из имеющихся у него источников о совместной борьбе Александра и Добрыни в войске князя Константина Всеволодовича в Липецкой битве, «зная» о гибели Александра Поповича и других богатырей в битве при Калке, он мог уже сам домыслить, что и Добрыня разделил общую судьбу в Калкской трагедии.
***
Упоминание Добрыни Рязанича и Александра Поповича в Хронографе и Никоновской летописи свидетельствует о том, что в XV—XVI вв. эти имена были широко популярны в общерусском фольклоре.
V.
СКАЗАНИЕ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ПОПОВИЧЕ
ИЗ КОМПИЛЯТИВНОГО ТРОИЦКОГО ЛЕТОПИСЦАВ лѣто 6717. Князь Мстислав сяде во граде Галичи въ Полях, а под ним князеи 32 и вся Руская земля. А на Киеви князь Мъстислав, а воеводы оу него Дроздь да Волчи Хвостъ, и одоли Половец и Жомоть и Печениги, многи земли. Так и оу великого князя от[ъ]я землю по реку Почаину, отчину его. И князь великии Мстислав и вся земля Руская сташа на реки Почаине, и ту прииха к нему Олександръ Попович с Торопцем. И то слышав киевский князь, собра силу тяшку, Половец, Жомоть, Ляхи, Печенизи, и сташа в Полях. И рече Дрозду: еди, испытаи, есть ли князь великии на реки Почаинѣ. И он рече: не иду, яз Дроздъ потка, а тамо есть Соловеи. И рече Волчи Хвостъ: и яз ихав испытаю. И пригна к рѣцѣ Почаинѣ, воскликне ратным гласом: черлен щит, ѣду сим. И то слыша Александръ, посла к нему с черленым щитом Торопца, на нем же написан лют змѣи. И пригна к нему, рече: человѣче, что хощеши оу щита сего? И он рече: яз хощу того, хто за ним издѣт. И Торопец пригна ко Александру, рече: тоби, господине, зовет. И Олександръ похватя щит, бысть за рекои и рече ему: от[ъ]еди. И тако борзо ся съихашася. И Александръ вырази воеводу из сѣдла и ступи ему на горло и обрати оружие свое, рече ему: чего хощеши? И он рече: господине, хощу живота. И Олександръ рече: иди, 3-жды погрузися в реки Почаинѣ да буди оу мене. И он погрузився и прииде к нему. И Олександръ рече: ѣдѣ ж къ своему князю, рци ему тако: Олександръ Попович велил тоби ступитися земли великого князя вотчине, или ся не сступишь и мы оу тебе возьмем же; да что ти отвѣчает и ты буди у мене, се ли не будешь
- 342 -
и яз тебе среди полков наиду. И он пригна къ своему князю, исповѣда ему. И князь не сступися земли. И воевода опять пригна ко Александру, рече: князь не сступился земли. И он отпусти его. И великии князь и вся Руская земля бысть за рекои Почаинои. И Олександръ Попович наиха на вси полки и Половецки и победи я, Жомоть и Печенизи, и множество паде от руку его. И наиха на князя киевскаго со оружием, и он трижда паде пред Александром на земли, моляся ему. И он князя отпусти. Тако очисти землю великому князю, его отчину. Се бысть первая воина Олександра Поповича.
Сказание впервые опубликовано в 1968 г. и перепечатывается здесь по первоизданию1. Оно входит в состав компилятивного летописца новгородского происхождения. По мнению Б. М. Клосса, опубликовавшего этот памятник, Сказание было включено в летописец между 1518 и 1560-ми годами2. Сказание изобилует анахронизмами и фактическими неточностями. Так, княжения Мстислава Мстиславича в Галиче и Мстислава Романовича в Киеве относятся не к 1209 г., а к более позднему времени. Эти князья не воевали между собой. Наоборот, Мстислав Мстиславич Удалой добыл Киев для Мстислава Романовича. Воевода Волчий Хвост, судя по летописям, жил в X в. при князе Владимире Святославиче. Пограничное положение реки Почайны вызывает сомнения, так как оно противоречит другим историческим сведениям.
Подобное вольное обращение с историческими фактами характерно для фольклорных произведений. Имена Александра Поповича и его слуги Торопца, река Почайна, «лют змей» на щите богатыря и другие детали Сказания подтверждают справедливость вывода Б. М. Клосса о том, что «перед нами, очевидно, литературная композиция, в значительной мере основанная на мотивах устного народного творчества»3. Заключительная фраза текста, на что обратил внимание и Б. М. Клосс, свидетельствует о бытовании в XVI в. определенного цикла сказаний об Александре Поповиче. Большинство из них до нас, по-видимому, не дошло.
Примечательна открытая оппозиция Александра Поповича киевскому князю, превосходство героя над ним, унижение князя. В этом отношении былина «Алеша и Тугарин» выглядит последующей ступенью в эволюции фольклорного противопоставления Алеши Поповича киевскому князю. «Киевизация» былин, вероятно, и начиналась именно таким образом, с прямой оппозиции местных героев удельным князьям и постепенно переходила к формам эпической идеализации Киева, когда уже не только герой противопоставлялся князю, но и сам Киев как эпический эквивалент всей Руси также противопоставлялся своему неизменному правителю — князю Владимиру.
СноскиСноски к стр. 336
1 Л. С. Лихачев. Летописные известия об Александре Поповиче, Тр. ОДРЛ, т. VII. М. — Л., 1949, стр. 26.
Сноски к стр. 337
2 ПСРЛ, т. XV. М., 1965, стр. 336—337.
3 Д. С. Лихачев. Летописные известия об Александре Поповиче, стр. 35.
Сноски к стр. 338
4 ПСРЛ, т. XXVII, стр. 320.
5 ПСРЛ, т. XXII, ч. 1. СПб., 1911, стр. 396.
Сноски к стр. 339
6 Д. С. Лихачев. Указ. соч., стр. 38.
Сноски к стр. 340
7 Д. С. Лихачев. Указ. соч., стр. 43.
Сноски к стр. 342
1 Б. М. Клосс. Новый памятник русского эпоса в записи XVI в. — «История СССР», 1968, № 3, стр. 151—157.
2 Там же, стр. 155.
3 Там же, стр. 152.