69
Заводилосе пиро́ванье-столо́ванье
Да у ласкова князя у Владимира,
Заводился почестен пир.
Все сидят гости, хвастают,
5 Промежду собой похваляются.
Тут выходит наш Владимир-князь.
Он ходит по гриденке,
Он каблук о каблук поколачиват,
Он и ясныма очами приразваживат,
10 Тихо-смирну речь выговариват:
«Вот все сидите, гости званые,
Все сидят, потешаются,
Промежду собой похваляются.
Есть на вас ныне служебка,
15 На того же бы Васильюшка,
Да Василья Касимирова.
Он и съездит в землю дальнюю
Свезти дань нынче пошлины,
Да которы завалились за двенадцать лет,
20 Да не русским ли не выплатить
Всё казне мурзомецкоей
Да Бату́ю Кайманову.
Ныне скольки ездило бога́тырей,
Оттуль никто не воро́чался.
25 Че нынь надо съездить туда
Да свезти дани-пошлины,
Да которы завалилисе,
Завалились за двенадцать лет:
189
Вы сорок сороков черны́х соболей,
30 Да бы сорок тысяч больших жеребцов,
Сорок тысяч золотой казны,
И рассчитаться нам начисто».
Что тут ставал наш Василий нынь,
Да Василий Касимирович,
35 Он вставал на резвы́ ноги́,
Говорил таковы слова:
«Ты ли ой еси, наше солнышко,
Ты бы солнышко, Владимир-князь,
Еще дай мне товарища,
40 Мне товарища Добрынюшку,
Нам двоим-то ребятам весело́ будёт».
Тут ставал так Добрынюшка,
Он ставал на резвы́ ноги́,
Говорил таковы слова:
45 «Ой, еще дайте Олешеньку,
Нам троим весело́ будёт».
И согласились тут ребятушки,
Им бы дал нонь Владимир-князь.
«Нынь Владимир-князь, наше солнышко,
50 Ныне дай нам волюшку,
Снаряжай нам черлен кораб.
Вы грузите добры́х коней,
Вы отсчитывайте золото,
Всю бы дань нам бы пошлины,
55 Нам бы съездить в землю дальнюю,
Нам свезти бы дани-пошлины
Ко Бату́ю Кайманову».
И снаряжались добры молодцы,
Отправлялись наши молодцы,
60 Им грузили же дани-пошлины.
Тут примал у нас Василий Касимирович
Всю бы дань ныне пошлину,
Да котора завалилась нынь,
Завалилась за двенадцать лет,
65 Рассчитаться ему начисто.
Ведь сряжалися ребятушка,
Сподоблялись в дальнюю дорожку.
Они пошли бы нынь ребятушка
Ко создателю небесному,
70 К пресвятой богородице:
«Не пособит ли нам нынь она,
Нам свезти бы дани-пошлины,
Да которы завалилися,
Завалились за двенадцать лет,
75 Рассчитаться с им бы начисто».
Да тут пошли бы трое ребятушка,
Помолилися создателю,
Как создателю небесному,
Как святой богородице.
80 И они брали коней добрыих,
Заводили они на ко́рабли,
190
И брали всё дружинушку,
Всё дружинушку хорошую,
Всё хорошую, послушную.
85 Распростилися ребятушка
Нынь с Владимиром-солнышком,
Да бы нать со Апраксией,
Тут с Ильем старым Муромцем,
И распростилися с бога́тырями
90 С малыма, могучима,
Отправлялись все на ко́рабли,
Распростилися, поехали.
Да поклали они сходенки,
Они подняли якоря,
95 Распустили белы паруса.
Они бежали день до вечера,
Темну ночку до бела́ света́.
Пробежали трое суточки
И тут завидели нынь ту землю́,
100 Да землю́-ту Бату́еву.
Там стоят чёрны ко́рабли.
Они подо́брали себе место́,
Тут бы местечко подоткрытое,
Они пристали на свое место́:
105 «Не схватали хошь бы татары ведь,
Нынь татары нечестивые».
Выводили коней добрыя,
Становили белы́ шатры,
И распростилися с дружинушкой,
110 Да с дружинушкой хорошею:
«Если буде мы когда живы́ —
Мы воскликнем вам громким голосом,
Вы спешите тогда к нам скоро-на́скоро.
Не давайте-ко-ся татарам нынь,
115 Подьте ныне в море синее,
Там бы плавайте во море вы.
Мы повезем дани-пошлины,
Мы расплатимся Бату́евы».
Выносили дани-пошлины,
120 Ай тут отправились ребятушка,
Нынь ребята во синё морё́.
Те осталисе на крутом бе́режку:
Да Василий Касимирович,
Да Олешенька Попович брат,
125 Да Добрынюшка Никитич же.
Они пировали тут бо суточки,
Ай столовали они двое тут.
Да на третьи просыпалисе,
Отправлялисе к Бату́ю нынь,
130 Как везти бы дани-пошлины,
Да которы завалилисе,
Завалились за двенадцать лет,
Да не русским ли не выплатить
Всё казне мурзомецкоей.
191
135 Поезжает нонь Василий Касимирович,
Распрощался с братьями.
Они друг с другом побратовалися,
Назвались родныма братьями,
Чтобы друг друга в горе не выдать бы.
140 Он поставил стальной бы нож,
Он заткнул нынь в столешницу:
«Если буду я живой — не будет нож бы ржа́вети,
Если буду я в неволюшке —
Тут прокаплет кровь бы красная».
145 И он бы сел добрый молодец,
Распростился с товарищам,
Он поехал в столицу нынь,
Нынь к Бату́ю, ему дань везти.
Разъезжал-ко добра́ коня,
150 Он скакал он теперь через башню уго́льную,
Через стену городовую.
Конь копытами да не задел.
Он поставил коня доброго,
Не привязывал коня теперь;
155 «До моего коня и дела нет».
Он пошел к Бату́ю в гридню светлую.
Под им лесенки сгибаются,
Да от рук вереюшки шатаются.
Он не спрашивал у дверей придверничков,
160 У ворот приворотничков.
Он идет в гридню светлую.
Он заходит в гридню светлую
И здоровается с товарищем
Да с тем же с Бату́ем же.
165 «Ты гой еси, добрый молодец,
Ты куда же ныне правишься,
Ты куда перепуть дёржи́шь?
Ты приехал битъся-ратиться,
Али нонь ты за добрым делом,
170 За добрым делом, за сватаньем?»
— «Я приехал к тебе с данью-пошлиной,
Я не биться, не ра́титься,
И с тобой не кровавиться.
Я привез тебе дань-пошлину,
175 Завалилась за двенадцать лет,
Рассчитаться с тобой начисто:
Что как бы сорок сороко́в больших жеребцов,
Сорок тысяч черны́х соболей,
Сорок тысяч золотой казны.
180 Примай от меня да дани-пошлины
Да без бою, без кроволития».
— «Я не приму от тя дани-пошлины
Без бою и без кроволития».
Говорит нынь Василий наш:
185 «Принимай нынь дани-пошлины
Без бою, без кроволития.
Давай теперь играть со мной:
192
Мы играть станем нынь во шахматы».
Да во первый раз Василий ступил,
190 Во второй раз Бату́й-от сходил,
А во третий раз ступить не мог.
Тут схватил Бату́й Васильюшка,
Он брал за праву́ руку́,
Он повел вон на улицу,
195 Посадил в башню зауго́льную,
Он навесил замок тяжелый тут.
У Добрыни нож стал ржавиться,
Стал он ржавиться, кровавиться,
Говорит Добрыня Олешеньке:
200 «Знать он, добрый молодец,
В неволе сидит-то посаженой».
И он скочил на добра́ коня,
Покатился во чисто́ поле.
Он оставил Олеше нож,
205 И поехал наш Добрынюшка
Ко Бату́ю Кайманову.
Он скакал через стеночку,
Через стену городовую,
Он поставил коня доброго,
210 Он оставил не приказана,
Не приказана, не привязана:
«До моего коня и дела нет».
Прямо идет он в гридню светлую.
Он не спрашиват у дверей придверничков,
215 У ворот приворотничков.
Как осердился наш Васильюшко,
Расходилась кровь горячая,
Распалилось ретиво́ сердцо́.
Он вставает на резвы́ ноги́,
220 Отворяет дверь с ободвериной:
Перед им ведь Добрынюшка Микитич же.
Впереди идет Добрыня нынь,
А позади его Васильюшка.
Они бежали в гридню светлую
225 Ко Бату́ю Кайманову:
— «Принимай дани-пошлины,
Завалились за двенадцать лет,
Без бою, без драки, без кроволития».
— «Не принимаю я так дани-пошлины
230 Без бою, без кроволития».
Говорит нынь Добрынюшка Микитич же:
«Ну и теперича нам бы да Олешеньку».
Тут Олеше не стерпелося,
Он поехал в тое времечко
235 Ко Бату́ю Кайманову.
И они так же пришли да нынь
Да во гридню во светлую,
Да во ле́жню во теплую.
Собирались тут бога́тыри,
240 Нынь бога́тыри могучие:
193
«Примай дани, примай пошлины
Без бою, без кроволития».
— «Я не примаю нынь так от вас
Без бою, без кроволития».
245 Тут говорят сколько ребята же,
Побегает наш Добрынюшка,
Наш Добрынюшка Микитич же,
Он ко своему коню ко доброму,
Навалилась тут сила татарская,
250 Как бы ныне в поле чернь чернеется,
Все наскакивают на Добрынюшку,
Не давают ему волюшки.
Он и сел на добра́ коня,
Он рубил, косил силу великую.
255 Как и сколько он бьет,
Друга́ столько конь топчет.
Тут рубил, топтал у нас Добрынюшка,
Да Олешенька Попович млад.
Да ничего не разговариват,
260 Подбегает он ко своему коню доброму,
Ко добру́ нонь коню стоялому,
Тут татары на его наскакивают.
Он бы взял татарина да за резвы́ ноги́,
Он и тут приговариват:
265 «Как кость на кость ныне не сломится,
Еще жила на жилу не по́гнется».
Он татарином помахиват,
Ко коню приближается,
Заскакиват Олеша на добра́ коня,
270 Он секёт, рубит силушку татарскую,
Забивает нынь силу великую.
Тут поехали ребятушки,
Один идет по ту руку́,
Он рубит другой другу́ сторону,
275 Они идут ко Бату́ю в гридню светлую.
Тут Василий уговариват,
Всё Бату́ю дань наваливат.
Рассердился наш Васильюшко,
Побегает вон на улицу,
280 Он садился на добра́ коня,
Он рубить стал эту силушку.
Они бились нонь, ратилися
Они с утра день до вечера,
Еще темну ночку до бела́ света́.
285 Нет устатку добрым молодцам
И добрым коням отдо́ху нет.
Они трое суточек тут билися,
Всех они выбили до единого.
Воротилися ребятушки
290 Ко царю ко Кайманову,
И заскакивают ребятушки
Как во гридню во светлую,
Как во ле́жню во теплую,
194
Говорят таковы слова:
295 «Принимай от нас дани-пошлины
Без бою, без кроволития».
— «Нет, не приму я нынь дани от вас
Без бою, без кроволития».
Тут схватился Васильюшка,
300 Он бросался к Добрынюшке,
Да Добрыня к Олешеньке,
Да Олеша живота лишил.
Тогда поехали к белы́м шатрам,
Ко дружинушке хорошоей.
305 Ее кличут они громким голосом,
Глядят во трубочку подзорную,
Закричали громким голосом:
«Подбегайте, наши друзья-товарищи,
Нынь теперь ко шатрам белыим,
310 Вы не бойтеся теперь силы татарские».
Подбегают тут ребятушки
Ко крутой горы, ко бе́режку,
Как бы к тем ко белы́м шатрам.
Тут ребятушки возрадовались:
315 «Что у нас воротилися».
Говорит тогда Васильюшка Касимирович,
Говорит таковы слова:
«Вы, дружинушка хорошая,
Нынь заводите на корабли добры́х коней,
320 Побежим в стольний Киев-град».
Нагрузили чистым золотом,
Нагрузили целы ко́рабли,
Наклали двенадцать ко́раблей,
Побежали в стольний Киев-град.
325 А там давно старо́й ходит, посматриват,
В золотую трубочку поглядыват:
«Наш Василий Касимирович бежит,
Целы ко́рабли золота тащи́т».
Тогда встречали все радёшеньки.
330 И подбегает сам Владимир-князь.
Тут встречают добрых молодцов
Полени́цы приудалые,
Да они люди торговые,
Тут встречают добрых молодцов,
335 Тут пошел у них почестен пир,
Тут пошло пиро́ванье-столо́ванье.
Вот тут и конец.