299
40. КНЯЗЬ РОМАН И МАРЬЯ ЮРЬЕВНА
Ишше было во городи во Цари́гради,
Ишше жил-то Роман да князь Иванович;
Ай была-то княгина-та Марья всё ведь Юрьевна.
Он ведь ездил, Романушко, в дальни города,
5 Собирать-то он ездил дани-пошлины;
Обратился домой только ненадолго-то,
Опять прожил во гради тольке пол-месяца;
Поезжаёт опять да во Большу́ землю,
Во Большу-ту в землю́-ту он за пошлиной.
10 Унимает Романушка молода жона,
Молода его жона-то всё Марья Юрьёвна:
«Ты не езди, Роман-от князь, во Большу́ землю,
Очишшать-то не езди ты дани-пошлины,
Дани-пошлины ты ведь всё прошлогодные,
15 Што за те ли за годички всё за прошлые;
Мне но́чесь мало спалось, много во снях виделось:
У меня-то ведь будто да на право́й руки,
Золотой от перстень у меня рассыпался».
А не слушаёт Роман-от да князь Иванович,
20 Он не слушаёт своей-то всё молодой жоны,
Молодой-то жоны своей Марьи Юрьёвны;
Отъезжаёт всё князь-от с широка́ двора.
Че́рез дво́и-то ра́вно̀ суточки,
Со восточню-ту было со стороночку
25 Да со славного-то синя солона́ моря
Там идёт-то три ка́рабля всё чернёныих
Да приходят во гавань князю к Роману-то.
Выздымают они всё флаки́ шелко́вые,
Да мостят они всё мосты дубовые,
30 Настилают всё су́кна-то одинцёвые.
Тут приходит поганоё всё Идолишшо,1
300
Он приходит тут скоро к Роману-ту в полатушки,
Во полатушки приходит всё в белокаменны,
Он приходит со Васькой-то с Торокашком всё:
35 Ишше знаёт ведь Васька язык русския.
Говорит-то ведь Васька да таковы речи:
«Ище где у вас Роман-от свет-Иванович?»
Отвечает княгина-та Марья Юрьёвна:
«Князь Роман-от у нас-то уехал во Большу́ землю,
40 Очишшать же уехал-то дани-пошлины».
Говорит-то ведь Васька-то таковы слова:
«Ты пойдем-ко, княгина Марья Юрьевна,
Ты сними у мня товары с чёрных ка̀раблѐй».
Она стала-то всё у них выспрашивать:
45 «Што у тя товар-от на чёрных ка́раблях?» —
«У меня ведь товары-ти всяки-разные:
Чёрны соболи у мня ведь есть сибирские,
Ясны соколы у мня ведь есть заморские,
Да шолки́-то у мня есть ведь всяки-разные,
50 Ишше сукна у мня всяки-разноличные,
Ишше всяки напитки, каки́ вам надобно».
Набрала она много-то золотой казны,
Золотой-то казны берёт несчётну тут.
Говорят-то ей нянюшки-ти, матушки,
55 Говорят-то вси-ти ее́ прислужинки:
«Не ходи-ко-се, наша мила́ хозяюшка,
Ише та ли княгина ты, Марья Юрьёвна!
Увезёт тебя Васька Торокашка-та,
Торокашка-та Васька-та сын Замо́ренин,
60 Увезёт он тебя-то ведь за синё морё».
Говорила она-то им таковы речи:
«Я не буду сидеть, с им разговаривать;
Откуплю скоре́ товары-то вси заморские».
Говорят-то в глаза ёму всё ведь нянюшки:
65 «Не торговать ты пришол, Васька, — воровать пришол!
Увезти хошь у Романа-та молоду жону,
Молоду-ту жону-ту да Марью Юрьёвну»,
Потихошеньку Марьюшка всё сряжается,
Поскорёшеньку всё она собирается;
70 Надеваёт на себя-то она кунью́ шубу,
Ишше ку́нью-ту шубочку, соболиную,
301
Да пошла-то она по мостам дубовыим,
Да идёт она по су́кнам всё одинцёвыим;
Как стречаёт её Васька Торокашко-то,
75 Торокашка-та Васька сын Замо́ренин;
Он стречат ей на палубу на хрустальнюю,
Он ведёт ей в каюту-ту красна золота;
Он нанёс ей товаров-то всяких-разныих,
Говорит он ей сам-то да таковы речи:
80 «Выбирай-ко в товарах-то, ты рассматривай;
Я пойду-ту, схожу-ту скоро на палубу».
Загляделась она-то да на товары-ти,
Забыла оманы-ти всё ведь Васькины,
Да не спомнила лукаства Торокашкова.
85 Говорил он потихоньку всё матросичкам:
«Постарайтесь вы, мла́дыи всё матросики:
Не берите вы мостов, всё мостов дубовыих,
Не трони́те вы су́кнов-то одинцёвыих,
Вы откуйте потихонечко я́коря́ булатные;
90 Увезём к цари́шшу мы Грубиянишшу,
Увезёмте-тко Марью-ту за ёго заму́ж».
Сам уходит опять скоро во каюту-ту.
Отковали они ведь я́коря́ булатные,
Подымали они-то ведь скоро то́нки па́руса́.
95 Говорит-то княгина-то таковы речи:
«Шчо ты, Васька Торокашко ты сын Замо́ренин!
Ише шчо у вас чернён карабь пошевеливат?»
Говорит-то ведь Васька сын Замо́ренин:
«А припала-то с моря ведь всё погодушка;
100 От того же ка́рабль у нас пошевеливат».
Россчита́лась за́ три-то чернёны ка́рабли —
Да за те она товары за заморские,
Да сама она с Васькой всё распрошшалася;
Как выходит на палубу на хрустальнюю, —
105 Ише мать, родима своя-то да мила́ сто́рона!
Будто белы лебеди только зля́тывают.
Она тут-то ведь слѐзно взяла заплакала̀:
«Уж ты гой еси, Васька ты, Торокашко ты,
Торокашко ты Васька да ты Замо́ренин!
110 Не торговать ты пришол, тольки воровать пришол».
Как приходят к цари́шшу-ту Грубиянишшу.
Да заходят во гавань-то ко царишшу-ту,
302
Вызнимают на радости флаки шолко́вые.
Недосуг тут царишшу-ту дообедывать!
115 Он ведь скоро бежит да в ти́ху гавань-то,
Он ведь скоро убират-то мосты дубовые,
Он ведь скоро настилат да ковры новые,
Да расшиты ковры были красным золотом;
Он ведь скоро заходит на чернён ка́рабь,
120 А берёт-то ей татарин всё за праву́ руку,
Он за те ей за перстни всё за злачёные,
Ишше сам он, татарин, всё усмехается:
«Уж я кольки по белу́-то свету́ не хаживал, —
Я такой тебя, красавицы, не нахаживал». —
125 «Я хоть дам тебе, Васька всё Торокашко ты,
Торокашко ты Васька да сын Замо́ренин,
Подарю за твою тебе за услугушку
Я-то три-то чернёных больших ка́раблѐй
Со всима́ я тебе со матросами.
130 Ты торгуй-ко поди чернёны вси ка́рабли,
Ты поди-ко-се, Васька, на себя торгуй».
Уводил-то ведь всё да Марью Юрьевну
Во свои-то полаты всё во царские,
Он поставил ведь стражу-то кругом дому-то,
135 Он крепки́х-то везде да караульщиков,
Он заде́ргивал окошечка вси косищаты
Он железною частою всё решоткою.
Повелось-то на радости тут почестён пир;
Напивался цари́шшо-то всё поганое,
140 Напивался до пья́на он зелёны́м вином,
Напивался, собака, он пивом пьяныим.
Как во ту ведь пору, всё было́ в то время,
Как молилась ведь Марьюшка богу-господу
Да пречистой царици-то богородици:
145 «Сохрани меня, спаси ты, боже, помилуй-ко
От того-то от татарина от поганого;
Уж ты дай мне, господи, путь-ту мне способную —
Хоть бы выйти на широ́ку светлу улицу.
Я скочу лучше, я по́йду на Почай-реку,
150 Ухожусь лучше пойду́ от своих я рук!»
Не зглянётся поганому-ту татарину,
Скоро за́спал татарин-от Грубиянишшо,
Он крепки́м-то сном за́спал всё богатырским-то
303
Как по божьёй-то было всё по милости,
155 Да по Марьюшкиной было всё по участи:
Напили́сь-то татара-та, все ведь за́спали.
Как выходит она всё до караульщиков,
Да дават им горстьём она красна золота;
Ишше вси-ти ей скоро пропускают-то;
160 Да пошла-то она да богу молится,
По широкой пошла по светлой улици.
По ее́-то было́ да всё по счастьицу:
Да случилось в то время всё в полночь-время;
Ишше спал-то цари́шшо ведь трои суточки.
165 Не идёт, слезами больше уливается,
А питается всякима она фруктами;
Далеко́ она ушла у нас в трои суточки;
Как приходит она всё ко Почай-реки:
«Мне скочить мне-ка разве уж во Почай-реку,
170 Утонуть-то мне разве от своих же рук?
Не достанется мое-то хошь тело белоё
Всё тому-то ли хоть татарину всё поганому.
Сохранил теперь господь от ёго, помиловал».
Обтирала свои она горючи́ слёзы́.
175 Под глазами — ведь лодочка с перевошшиком;
Говорит перевошшик ей таковы речи:
«Ты садись скоре́ в мою-ту, княгина, лодочку;
Я направлю тебя ведь на путь, на истину,
Я на ту тебя дорожочку на широкую».
180 Как дават перевошшику красна золота.
«Мне ненадоть твоё-то ведь красно золото».
Перевёз-то он ей да стал невидимо;
Как открылась дорожочка ей широкая.
Тут проснулся царишшо-то Грубиянишшо;
185 Разнимает скоро он книгу́ волшебную:
«Вы подите, возьмите — за Почай-рекой».
Как пришли-то к Почай-реки по́слы посланы;
Да текёт славна матушка всё Почай-река,
В ширину-то текёт река, текёт широкая,
190 В глубину-ту река очень глубокая.
Говорят-то послы они таковы слова:
«Уж мы скажем царишшу всё Грубиянишшу:
Утонула, мы скажом, што во Почай-реки».
А приехал Роман-от ведь из Большой земли;
304
195 Он искал-то ведь ей да по всим городам;
Подошол он войной ведь под царишша-та,
Он прибил-то ведь со ста́рого и до малого,
Самого-то царишша взял на огни сожёг;
Ишше Васька-то Торокашко да на убѐг ушол.
200 Ишше сам он воротился он во свой же град,
Он во тот ведь во славной Ерусалим же град.1
Да прошло тому времени всё три годичка;
Да на то ведь уж князь-от всё раздумался:
«У мня нет теперь живой, видно, Марьи Юрьёвны!»
205 Как прошло ведь тому времени ровно три года,
Как задумал жениться-то князь Роман Иванович;
Он сосватал себе тоже княженецку дочь.
Он послал-то поле́сничка всё поле́совать;
А полесничёк был он из простых родов,
210 Из простых-то родо́в-то да был из бедности;
Он стрелять-то послал его гусей, ле́бедей,
Он пернащатых маленьких всё ведь уточёк.
А приходит княгина-та Марья Юрьёвна,
Да приходит близёхонько всё к поле́сничку;
215 Как завидела она, видит, што мужской ведь полк, —
Она села за ку́т, сама притули́лася,
Говорила сама ёму таковы речи:
«Уж ты гой еси, мла́денькой ты поле́сничёк!
Ты подай-то мне своё-то хоть платьё верхнёе,
220 Приодень моё-то тело на́гоё.
Не ходи ты ко мне-то сам близёхонько,
Уж ты дай-ко мне-ка ты приобдеться-то;
Я сама-та приду-то да я тогда к тебе.
Не убойся меня ты, бедно́ю погибшою,
225 Не устрашись ты меня-то, бедно́й, бесчастною;
Я ведь роду-ту, роду не простого-то,
Я ведь роду-ту, роду, да роду царского,
Уж я веры-то, веры-то православною́».
Он ведь скоро скинывал-то да платьё верхноё;
230 Она скоро одевала ёго платьицё,
Она скоро идёт к полесничку на́ речи:
«Уж ты здравствуй-ко, мла́денькой ты полесничёк!
305
У тя нет ли чёго-нибудь подорожничков?
Покорми ты мою-ту да душу грешную.
235 Ты скажи-ко, полесничёк, ты какой, откуль». —
«Я хожу-ту, хожу из Царя́града,
Я стреляю хожу всё гусей, ле́бедей,
Я перна́щатых всё стреляю уточёк
Я на свадьбу-ту всё князю Роману-то».
240 Говорит-то она ёму таковы речи:
«Неужли́ у вас Роман-от князь не женился-то?» —
«Некакой у нас Роман-от князь не женился-то;
Ишше только вчерась он сосватался;
А сёгодня-то будёт всё смотреньё-то,
245 Ище завтра-то будёт всё венчаньицё».
Как пришли они с полесничком на широкой двор,
Да сказала она-то полесничку по тайности:
«Ишше я ведь — Романова молода жона,
Молода-то жона ведь я, Марья Юрьёвна».
250 Наливаёт Романушко все полесничку,
Наливаёт с остатку-ту пива пьяного,
Говорит-то полесничек таковы речи:
«Уж ты гой еси, Роман ты князь Иванович!
Ты налей-ко моёму-то бедному товарышшу,
255 Ты налей-ко ёму тольки мёду сладкого;
Поднеси-ко-се, князь-то, да ведь как сам ёму»,
Ище князю-ту тут ему смешно стало:
«Поднесу токо, уж я послушаю:
Да при свадьбы живу-то да всё чужим умом».
260 Подносил-то он ей да мёду сладкого;
Выпивала она-то тут на единой дух
Да спустила ёму перстень всё обручельнёй свой;
Он увидел-то перстень да всё во чарочки,
Он берёт-то ведь перстень да во праву́ руку,
265 Прижимаёт он перстень к ретиву́ сердцу.
«Ты скажи-ко-сь, скажи мне-ка, полесничёк,
Ты ведь где-то, полесничёк, взял товарышша?
Расскажите-ко мне-ко сушшу правду всю,
Сушшу правду вы мне-ка всё наута́йную».
270 Говорит настояшшой ему полесничёк:
«Я скажу-то тебе-то правду, поведаю:
Я нашол ведь в лесу твою-ту молоду жону,
Молоду твою жону-то, княгину Марью Юрьёвну».
306
Ишше тут-то ведь князь да обраде́л у нас;
275 Он ведь брал-то ведь Марьюшку за праву́ руку:
«Ты откуль-то пришла, откуль тебя бог принес?
Заступили ведь-то ведь молитвы-ти
Ищё всё попов-то, отцов духовных,
Ишше всё наших причетничков церковных;
280 Со слёзами за тебя-то они богу молилися». —
«Ты бери-ко, бери-ко-се, мой полесничёк,
Ты бери мою невесту всё обруче́нную!
Не променяю-ту своей-то я молодой жоны,
Молодой своей жоны-то да Марьи Юрьёвны».
285 Повенчал-то он мла́дого всё полесничка
На своей он невесты всё обруче́нныя,
Становил-то всё мла́дого он полесничка
Он к себе на двор главным всё предводителём,
Тут повёлся почестен-от пир на радости
290 Ище князю-то Роману по свиданьицу с ёго да молодой жоной,
Ишше мла́дому-ту всё полесничку,
А повёлся так пир с им вместе тут;
Ишше князь-от Роман-от был всё тысяцким,
Ишше Марья-то Юрьёвна всё ведь сва́тьёю,
295 Овенчели мла́дого всё полесничка;
Обдёржали они ведь всё по злату́ венцу,
На двори у их жить стал главным предводителём.