219

27. ВАСИЛИЙ ИГНАТЬЕВИЧ И БАТЫГА

Из-под той белой березы кудреватыя,
Из-под чудного креста Еландиева,
Шли-выбегали четыре тура златорогие,
И шли они бежали мимо славен Киев-град,
5 И видели над Киевом чудны́м-чудно́,
И видели над Киевом дивны́м-дивно́:
И по той стене городовыя
И ходит-гуляет душа-красная девица,
Во руках держит божью книгу евангелие,
10 Сколько ни читает, а вдвое плачет.
Побежали туры прочь от Киева,
И встретили турицу, родную матушку,
И встретили турицу, поздоровалися:
«Здравствуй, турица, родная матушка!» —
15 «Здравствуйте, туры, малы деточки!
Где вы ходили, где вы бегали?» —
«Шли мы бежали мимо Киев славен град,
Мимо ту мимо стенку городовую,
Мимо те башни городовые,
20 И видели мы над Киевом чудны́м-чудно́,
И видели мы над Киевом дивны́м дивно́:
И по той по стене городовыя
Ходит-гуляет душа-красная девица,
Во руках держит божью книгу евангелье,
25 Сколько ни читает, вдвое плачет».
Говорит тут турица, родна матушка:
«Уж вы глупые, туры златорогие!
Ничего вы, деточки, не знаете:
Не душа-та красна девица гуляла по стены,
30 А ходила-та мать пресвятая богородица,
А плакала стена мать городовая,
По той ли по вере христианския, —

220

Будет над Киев град погибельё:
Подымается Батыга сын Сергеевич,
35 И с сыном Батыгом Батыговичем,
И с зятем Тараканником и с Каранниковым,
И с думным дьяком вором-выдумщиком».
У Батыги было силы набрано,
Набрано было силы, заправлено,
40 И было силы сорок тысячей;
И у сына Батыги Батыговича
Было силы тоже сорок тысячей;
И у зятя Тараканника-Каранникова
Было силы тоже сорок тысячей;
45 И у думного дьяка вора-выдумщика
Было силы тоже сорок тысячей.
И не вешняя вода облеелела,
Обступила кругом сила поганая:
Соколу кругом лететь
50 Будет на меженний день.
И пишет Батыга князю со угрозою:
«Ты старый пес, ты Владимир-князь!
Дай-ко мне из Киева поединщика,
А не то дай-ко мне ты Киев-град,
55 Без бою, без драки великия,
Без самого большого кроволития».
Закручинился князь, запечалился
Той тоской-печалью великою;
Богатырев-то во граде не случилося:
60 Илья Муромец уехал на желтые на пески,
А Добрыня Никитович на Воргановых горах,
А Самсон был богатырь — тот во дальних городах,
А Олеша Попович за синим морем гулял;
Никакого богатыря не пригодилося.
65 Рассказали князю голи кабацкие:
«Ты солнышко наш, Владимир-князь!
У нас есть-то Василий сын Игнатьевич,
И можот со Батыгой поправиться.
И пропил Васильюшко житье-бытье,
70 Всё житье-бытье и богачество,
Теперь не чем Василью опохмелиться,
И лежит нынь Василий в кабаке на печи»,
И солнышко наш Владимир-князь

221

Пошол по кружалам государевым,
75 По тем ли по царевым кабакам,
По кабакам, по питейным домам,
И нашел тут Василья в кабаке на пече.
И соходит Васильюшко со печки долой,
С лица зашол, поклонился князю:
80 «Солнышко наш, Владимир-князь!
Ты не знаешь кручины моей великия;
У тебя есть кручина великая,
А у меня горе-печаль еще больше твоей:
Что трещит-то, болит у меня буйная голова,
85 И дрожит у меня жильё подколенное,
Теперь нечем мне, Василью, опохмелиться:
Опохмель-ка меня чарою опохмельною,
Тогда я со Батыгой поправлюся».
И Владимир-князь столён-киевский
90 Наливает ему чару зелена вина,
Зеленого вина полтора ведра,
Другую наливает пива пьяного,
Третью рюму́ меду сладкого,
И составили питье в одно место,
95 Становилося питья полпята ведра.
И принимает Василий единой рукой,
И выпивает Василий на единый здох.
И заскочил-то Василий на стенку городовую,
И натягивает Василий свой тугий лук,
100 И накладывает Василий калёну стрелу,
И стреляет Василий ко Батыге во шатёр:
И убил три головки, кои лучшенькие,
Убил сына Батыгу Батыговича,
Убил зятя Тараканника-Каранникова
105 И убил думного дьяка вора-выдумщика.
И пишет Батыга князю со угрозою:
«Ты старый пес, ты Владимир-князь!
Ты подай-ко мне из Киева виноватого,
У меня кто убил ровно три головы».
110 И тот ли Василий сын Игнатьевич
Пошел по конюшням кленовыим,
Выбирал себе жеребчика неезженного,
И садился на жеребчика неезженного,
И приезжает Василий ко Батыге на лицо,

222

115 И прощается Василий во перво́й большой вине:
«Прости меня, Батыга, в перво́й большой вине:
Я убил три головки, кои лучшенькие.
Опохмель-ко меня чарою похмельною
Пособлю я тебе взять славен Киев-град».
120 На те речи Батыга понадеялся,
Наливает ему чару полтора ведра вина,
И другую наливал пива пьяного,
И третью наливал меду сладкого,
И составили тут питье в одно место,
125 И становилося питья полпята ведра вина.
И принимается Василий единой рукой,
Выпивает Василий на единый здох,
И говорит тут Батыге таково слово:
«Ай же ты, Батыга сын Сергеевич!
130 Дай-ко ты мне силы сорок тысячей,
Я пойду-подступлю под славен Киев-град».
На те речи Батыга обнадеялся,
Давал ему силы сорок тысячей.
И отъехал Василий прочь от Киева,
135 И прибил-пригубил всех до единого.
И размахалась у Василия ручка правая,
И разгорело у Василия ретиво сердцо
И прибил-пригубил до единого,
Не оставил Батыге на семена.
140 И уезжает Батыга прочь от Киева
С тою ли со клятвою великою:
«Не дай бог бывать боле под Киевом,
Ни мне-то бывать, ни детям моим,
Ни детям моим и ни внучатам!»

145 Сильные-могучие бога́тыри во Киеве;
Церковное пенье в Москве-городе;
Славный звон во Нове-городе;
Сладкие поцелуи новоладожанки;
Гладкие мхи к синю морю подошли;
150 Щельё-каменьё в Северной стороне;
Широкие подолы олонецкие;
Дубяные сарафаны по Онеге по реке;
Обо... подолы по Моше по реке;
Рипсоватые подолы почезерочки;

223

155 Рядные сарафаны кенозерочки;
Пучеглазые молодки-слобожаночки;
Толстобрюхие молодки лексимозерочки;
Малошальский поп до солдатов добр.
Дунай, Дунай,
Более петь вперед не знай!