1012

А. В. Марков, А. Л. Маслов

ПРЕДИСЛОВИЕ

<к первой части «Материалов,
собранных в Архангельской губернии летом 1901 года»>

В последнюю четверть века русская народная музыка является предметом серьезного изучения, которому положили начало Серов и князь Одоевский. Вместе с тем явилось сознательное отношение к делу записывания образцов народного музыкального творчества; появилось много собраний обрядовых, бытовых, семейных и других песен, хотя все эти записи носили более или менее случайный характер, и систематическое изучение народной песни до сих пор не начато. Менее всего собрано образцов былинных напевов, несмотря на то, что это один из древнейших видов народного музыкального творчества; напевы в сборнике Кирши Данилова, несколько примеров в собрании Гильфердинга, да несколько записей последнего времени, сделанных Песенной комиссией Императорского Русского географического общества и членами Московского этнографического отдела Императорского Общества любителей естествознания, — вот почти все, что имеется в распоряжении ученых по части былинных напевов.

Установившееся предвзятое мнение об исчезновени былинных сказателей заставляло ученых невольно мириться с таким положением дела.

Последние два-три года, однако, пролили новый свет на этот вопрос, считавшийся решенным и забытым. Несколько экспедиций, предпринятых членами Московского этнографического отдела к берегам Белого моря, обаружили на этой отдаленной окраине существование целых семейств былинных сказателей с огромным репертуаром былин и духовных стихов. Так, еще в 1899 и 1900 г. действительный член Отдела А. В. Марков совершил две поездки к берегам Белого моря, где ему удалось собрать большой материал по былинному эпосу от неизвестных доселе сказателей, не уступающих по своему репертуару лучшим певцам прежнего времени. Записанные г. Марковым былины составили объемистый сборник, изданный Этнографическим отделом в 1901 г. под заглавием «Беломорские былины». Не будучи музыкантом-специалистом, А. В. Марков не мог записать былинных напевов, и к его сборнику приложены только два напева, заученные им с голоса певцов. Для пополнения этого пробела, по предложению А. В. Маркова, решено было снарядить новую экспедицию в тот же край с участием музыканта и фотографа, причем имелось в виду обратить внимание и на другие виды народной песенной поэзии.

Экспедиция была организована Этнографическим отделом в 1901 году при содействии Императорской Академии наук. В экспедиции приняли участие члены Этнографического отдела А. В. Марков и А. Л. Маслов и фотограф-любитель Б. А. Богословский. Целью экспедиции было преимущественно разыскание остатков старинного былевого эпоса в некоторых пунктах Архангельской губернии, по полученным заранее сведениям и указаниям, а также имелось в виду попутно собрать и другие песенные материалы, например, духовные стихи. Особенное внимание решено было обратить на музыкальную сторону, записывая напевы при помощи графофона и по слуху, а также желательно было снять фотографии певцов и собрать биографические сведения о них.

Достигнув Белого моря, мы, по заранее намеченному маршруту, направились было в Поморье, но вскоре должны были изменить свой план, так как, по сведениям, полученным от пассажиров беломорского парохода, на котором мы ехали, в некоторых намеченных нами местах нельзя было ожидать благоприятных результатов. Таким образом, миновав Поморье, мы достигли села Кандалакши, к востоку от которой тянется приморская область, называемая Терским берегом. Уже здесь, в Кандалакше, а также в близлежащей деревне Федосеевой мы нашли поющих былины, или, как там называют,

1013

«стихи». Подвигаясь отсюда к востоку по Терскому берегу, мы достигли сел Ку́зомени и Ва́рзуги, где встретили бо́льшее количество знающих былины и духовные стихи. В обоих этих селах даже и молодежь знает былины; правда, что некоторые уже заимствованы из школьной книги, о чем легко было узнать из расспросов. Собрав здесь значительное количество записей, мы отправились с Терского берега в село Золотицу, лежащую на Зимнем берегу Белого моря, противоположном Терскому. А. В. Маркову в этом селе пришлось быть уже два раза; здесь он записал «Беломорские былины», в настоящее время уже изданные отдельной книгой. На этот раз предстояло прежде всего записать напевы к собранным раньше текстам, а затем произвести новые записи былин и духовных стихов. Музыкальные записи выполнены А. Л. Масловым.

Иллюстрация:

Любава Стрелкова, бывшая плачеей на свадьбах в Зимней Золотице.

Иллюстрация:

Наряд невесты в Зимней Золотице.

Село Золотица представляет собою уголок, удаленный от культурного центра и населенный довольно богатыми рыбопромышленниками, и заключает в себе богатый источник эпического народного творчества. Здесь живут такие певцы, как А. М. Крюкова, знающая более 60 «старин» (более 10.000 стихов), Г. Л. Крюков, Ф. Т. Пономарев, он же Почошкин, и другие. Эти певцы называются здесь сказателями и сказительницами, тогда как на

1014

Терском берегу для поющих старины нет особого прозвища; точно также на Терском берегу нет и профессиональных сказателей, каких мы знаем в Олонецкой губернии, например, подобно Рябинину и другим. Кроме того, на Терском берегу мы совсем не встретили мужчин, поющих былины, что в связи с другими фактами указывает уже не на свежесть былинной традиции, а скорее на упадок ее на Терском берегу.

Во время нашего пребывания на Зимнем и Терском берегах нам приходилось записыать не только былины и духовные стихи, но и другие виды музыкального творчества — различные песни и заплачки (причитания), — всего более ста номеров. По отделам наши записи распределяются так: былины и исторические песни (записано 67 напевов), духовные стихи (22 напева), наконец, песни и причитания (всего 24). Первые два отдела у поморов считаются серьезными произведениями и поются не только в обыкновенное время, но и Великим постом, когда пение других песен считается предосудительным. На Терском берегу собственно былины, исторические песни и духовные стихи одинаково называются «стихами»; изредка лишь различаются божественные стихи от «старин». В музыкальном отношении и со стороны собственно мелодической характеристики их можно разделить на три вида: во-первых, былины полуречитативного характера, напев которых не простирается далее сексты; во-вторых, исторические песни, которые несколько приближаются к обыкновенной песне и имеют уже больший объем в звукоряде напева, и, наконец, в-третьих, духовные стихи, с явным отпечатком церковности, по звукоряду тоже незначительного объема.

Встречаются исторические песни, которые поются на мотивы былин, и былины, поющиеся на мотивы духовных стихов и обратно, в зависимости от того, к какому роду поющий причисляет данный текст, — к «старине» или к «стиху». Однако большинство исторических песен по напеву часто тождественны с былинами, а потому все сказанное о былинах, за редким лишь исключением, может относиться и к историческим песням.

Былины Терского берега как по содержанию, так и со стороны музыкальной, весьма отличаются от былин Зимнего берега. Прежде всего, обращает на себя внимание их ритмическое строение.

В этом отношении записанные нами былины делятся на два вида: с ритмом (в элементарном смысле этого слова) двухдольным и трехдольным. Первый на Терском берегу встречается как исключение (у сказательниц У. Вопиящиной, М. Ф. Кожиной, И. Ф. Кореховой), а трехдольный является господствующим; на Зимнем берегу двухдольный ритм встречается чаще. В мотивах на всем Терском берегу легко усмотреть одну общую основу и близкое родство, на Зимнем — мы встречаем разнородные напевы, и это разнообразие объясняется, вероятно, частыми сношениями золотицких крестьян с жителями северо-восточной части Архангельской губернии.

Обращаясь к отдельным певцам, мы должны заметить, что каждый сказатель поет большую часть своих былин на один излюбленный напев, лишь некоторые старины из его репертуара поются им на другие «голоса». За выдающегося исполнителя былин в Зимней Золотице нужно признать Ф. Т. Пономарева-Почошкина. Музыкальный репертуар его, правда, исчерпывается тремя, четырьмя напевами, но это настоящий художник, мастер своего дела. Напев у него, в противоположность другим сказателям, выработался в некоторую определенную форму, и он принадлежит к числу тех сказателей, которые точно соблюдают размер стиха, лишь изредка допуская расширения или сокращения, что очень часто случается у других, например, у Г. Л. Крюкова. Индивидуальную особенность в музыкальном отношении представляет молодая сказательница М. С. Крюкова; старины, которые пришлось у нее слышать, она поет на особые напевы, из которых одни, как она утверждает, переняты ею у деда, другие у мезенских калик. Но напевы ее, как и самый текст, страдают какой-то неустойчивостью и отсутствием определенного размера. Подчас казалось, что в данный момент она сочиняет

1015

старину и укладывает ее в первый попавшийся напев, быть может, ею сочиненный или заимствованный из другой былины.

Достоин замечания тот факт, что сказатели часто меняют напевы былин и, при повторении в другой раз, нередко поют их совершенно на другой голос, не говоря уже о перемене тональности, в зависимости, например, от усталости певца.

Из всех напевов обращает на себя внимание своеобразный стиль «Кострюка» в исполнении Г. Л. Крюкова. Только прослушав подлинное исполнение, можно иметь понятие о таком пении: это не мелодическое пение и не речитатив, а, пожалуй, если можно так выразиться, скороговорка в пределах музыкальности, напоминающая скоморошью манеру, очень распространенную еще в селениях бассейна реки Пинеги; отсюда-то через мезенцев, вероятно, этот стиль попал и на Зимний берег.

Не меньший интерес представляют напевы духовных стихов. В мелодическом отношении они разделяются на три вида: во-первых, напевы, заимствованные из обиходной церковной музыки, или, по крайней мере, носящие сильный отпечаток таковой, как, например, «Преподобный Макарий», записанный на Терском берегу; во-вторых, на голос былин (например, «Царь Агапий», «Непростительный грех», «Василий Кесарийский»), и, в-третьих, собственные напевы духовных стихов чисто народного склада, с выработавшимися для подобных стихов характерными заключениями (кадансами).

Исполняются духовные стихи, как и былины, соло, лишь изредка певцы соединяются в группы.

Приемы вокализации при исполнении былин и стихов на Терском и Зимнем берегах одинаковы; так, при встрече двух различной высоты нот под одним слогом с двумя согласными в нем делается растяжение, свойственное вообще русской народной песне: например, вместо «двенадцать лет» поется «дивенадыцать лет» и т. п.

Совершенно иной род музыкального творчества представляет светская песня, и главную роль здесь играет песня обрядовая, традиционно соблюдаемая с религиозным благоговением, и вследствие этого сохраняющая свой архаический склад. Песни эти, как остаток глубокой старины, в музыкальном отношении представляют также интересный материал для уяснения основ древнерусской народной музыки. К таким относятся записанные нами на Терском берегу песни: свадебные, весенние, круговые, причитания свадебные и похоронные.

Народное творчество, проявляющееся бессознательно, веками не изменяет своего характера, пока направление его не подвергнется какому-нибудь внешнему давлению. Бросив беглый взгляд на экономический быт помора в связи с состоянием эпического творчества, мы заметим, что там, где нет обостренной борьбы за существование, где наряду с зажиточностью крестьян имеется и досужее время, условия благоприятствуют процветанию народного эпоса; наоборот, когда помору нечем поживиться в родном селе, и он принужден идти для заработков на Мурманский берег, у него не остается досужего времени, и ему уже не запомнить длинной былины, а если случится что позаимствовать, так это разве какую-нибудь коротенькую песню, преимущественно нового склада. Нарождающаяся культура Мурмана дает себя чувствовать почти на всем протяжении Терского берега. Здесь почти повсюду уже можно встретить гармонику и песни вроде «Разлука», «В темнице несносной» и т. п. Расширившаяся за последнее десятилетие деятельность лесопильных заводов на Беломорском побережье, а также падение в последние годы рыбных промыслов у берегов Кандалакши и т. п. обстоятельства — создали неблагоприятные условия для сохранения эпического достояния народа. Можно почти наверно сказать, что былинная традиция Терского берега переживает кризис.

Исключительное положение пока занимает Зимний берег, не подверженный еще указанным выше вредным условиям; его не коснулась мурманская культура, а благодаря обилию рыбного, а также зверобойного промыслов,

1016

крестьянину нет нужды в сторонних заработках, соединенных с тяжким трудом и продолжительной отлучкой из родного села, не оставляющими времени для спокойного удовлетворения нравственных и художественных запросов.

Иллюстрация:

Яхта крестьянской работы на берегу моря около Зимней Золотицы.

Мало-помалу мы, таким образом, придем к тому заключению, что главное условие сохранения народного эпоса — это наличность благоприятных экономических условий. Поразителен контраст в этом отношении Зимнего берега с Терским, на котором мы уже не встречаем таких маститых сказателей, как в Золотице. Тем не менее, что касается собственно музыкального материала, собранного на обоих берегах, то, независимо от высказанных соображений, он одинаково сохранил для нас интерес.

Особенную услугу в деле записывания напевов оказал графофон. Из 113 записанных напевов 55 приходятся на долю графофона. При пользовании им встречались, конечно, препятствия; например, легко было уговорить сказательницу петь в рупор, но заставить петь громко было почти невозможно; большинство пело очень тихо, так что графофон, передавая точно абсолютную высоту, очень слабо воспроизводил силу звука. Несомненная заслуга этого инструмента заключается в точности воспроизведения напева в его природном строе.

В настоящем I-м выпуске «Трудов Музыкально-Этнографической Комиссии» печатается только часть материала, собранного в экспедицию 1901 года, а именно то, что записано на Зимнем берегу Белого моря, в двух селах, в Нижней и Верхней Зимней Золотице, остальные же записи войдут во II-ой выпуск «Трудов». Здесь печатаются, во-первых, вновь собранные в эту поездку тексты духовных стихов, былин и причитаний вместе с относящимися к ним напевами, во-вторых, некоторые мелодии к тем былинным текстам, которые были уже ранее изданы Этнографическим отделом в вышеназванном

1017

сборнике: «Беломорские былины, записанные А. Марковым» (Москва, 1901 г.). Для читателей, не имеющих под руками этого издания, здесь, вслед за вновь записанными текстами, перепечатываются из названного издания начальные стихи тех былин, к которым теперь записаны мелодии. При этой перепечатке особенности местного говора не сохранены, кроме тех случаев, когда того требует напев. Из вновь печатаемых текстов №№ 16—20 записаны Б. А. Богословским, а все остальные — А. В. Марковым.1