326
Как во славном было городи во Киеви,
А у ласкова-то князя у Владимера
А заводилосе пированьё-столованьицё, поче́сной пир
А на всих свои́х-то князей, бо́яр жа,
5 А на всих-то на руських могучих на бога́тырей,
На купцей-то, гостей торговыя,
А на тих-то гостей, калик да перехожия.
А как светел день-от идёт на е́сени,
Красно солнышко идёт на всей вы́шины,
10 А поче́сен-от-то пир идёт наве́сели;
А как вси-то на пиру сидят да пьяны, ве́селы,
А как вси-то на честном сидят пьют-то, едят, хвастают:
Как богат-от хвастат золотой казной ’суда́ревой,
А иной-от фастаёт да широки́м двором,
15 А как сильнёй-от хвастат да своей силою,
А иной-от хвастат всё добры́м конём;
А как глупой-от хфастат молодой жоной,
Неразумной-от хфастат всё родной сёстрой;
А как умной-от всё хфастат родным батюшкой,
20 А разумной-от хфастат родной матушкой.
Как Владимер-князь по полаты-то похаживат,
А с ножки на ножку переступыват,
А жолты́ма-ти кудрями приростряхиват,
А как белыма-ти ручками розмахыват,
25 А златыма-ти перстнями принашшалкиват;
А он сам-от говорил да таковы речи:
«Уж вы гой еси, моя вы князья, бо́яра!
А как вси у мня во Киеви поже́нёны,
Красны девушки заму́ж пода́ваны;
30 А как я един-то князь Владимер всё холо́ст хожу,
Я холост хожу да нежонат слову́.
Вы не знаите ли мне обрушьници,
А обрушьници мне-ка-то супроти́в себя,
Шьто обрушьници-то мне-ка, красной девици:
35 Шьтобы возрастом нема́ла и умом сверстна,
А бело́ лицё-то было у ей снегу белого,
А как ясны очи были как у сокола,
У того же со́кола как переле́тного,
Че́рны брови были у ей как у соболя черно́го всё сибирского,
40 А как я́годйници были у ей ка-быть маков цьвет,
А походочка у ей была павиная,
Ти́ха, кро́тка речь была шьтобы лебединая?»
А как большо́й-от князь хоронитьце за среднёго,
А вот средней-от тули́тьце всё за меньшого,
45 А от меньшого, от бо́льшого ответу нет.
Говорит-то князь Владимер по второй након,
А как говорил-то князь да по-в трете́й након:
«Уж вы гой еси, мои да князи, бо́яра,
Уж вы руськии могучи-сильни всё бога́тыри!
50 А не знаите ли мне обручници, да красной девици,
Красной девици да супроти́в меня:
Чтобы возрастом была нема́ла и умом сверстна,
А бело́-то личё у ей-то было ка-быть белой снег,
А как ясны очи были как у сокола,
327
55 У того же сокола как переле́тного,
Черны брови были ў ей как у соболя сибирского,
А как ягодьници были у ей ка-быть маков цьвет,
А походочька была ее́ павиная,
Тиха речь-то, кро́тка бы́ла лебединая?»
60 Как большой-от князь хоронитьце за среднёго,
А как средней-от князь хоронитьце за меньшого;
А от ме́ньшого, от бо́льшого ответу нет.
Из-за то́го жо стола да всё око́льнёго,
Из-за той жо скамеячки да белоду́бовой,
65 Из-за той же ествы всё саха́рныя
А ставал-то на резвы́ ноги дородьнёй доброй молодець
А как той жо Добрынюшка Микитич млад;
Ишше сам он говорит да таковы речи:
«Уж ты гой еси, Владимер князь да стольнё-киевськой!
70 А благослови-тко мне-ка слово вымолвить,
Ты моги меня за слово́-то всё помиловать,
А не будь меня-то не казнить, не весити,
Не садить-то меня в те́мну те́мницю
А за крепкия всё караулы жо».
75 Говорил-то князь да таковы речи:
«Уж ты гой еси, Добрынюшка ты Микитич млад!
Говори-тко ты, да шьто те надобно.
Я не буду тибя не казнить, не весити,
Не садить тобя да в те́мну те́мницю;
80 Я могу тобя да всё помиловать, пожаловать». —
«А как знаю-то я тебе обручницю-то, красну девицю,
Красну девицю да супроти́в тобя:
Она возростом нема́ла и умом сверстна;
Как бело́ лицё у ей-то бытьто снегу белого,
85 А как ясны-ти очи как у сокола,
А черны́-ти брови как у соболя сибирского,
А да ягодьници у ей были как ведь маков цьвет,
А походочька у ей павиная,
Тиха, кро́тка речь да лебединая.
90 А у того жа коро́ля у Лёховинського
А как есть-то у ёго две-то дочери любимыя:
А больша́ ёго-то дочь Настасья Королевичьня,
А та есть не тобе чета, да не тобе жона —
Она ездит по чисту́ полю, полякуёт;
95 То нама ровна́ и нам чота́;
А меньшая дочь Опраксея Королевичьня,
Она возростом нема́ла и умом свёрстна,
Бело лицё у ей-то бытьто снегу белого,
А как ясны-ти очи как у сокола,
100 У того же сокола как переле́тного,
А черны́-ти брови как у соболя сибирського,
А походочка ее́ была павиная,
Тиха, кро́тка речь да лебединая,
А да ягодьници-ти у ей были как маков цьвет.
105 Я не сам видал, да от людей слыхал,
От того-то брата назва́ного-крестового
А как от Дуная сына всё Иванова.
А он жил-то у короля ровно́ й двенадцеть лет:
А он три года жил у ёго всё ’ дворниках,
110 А да три года он жил ў ёго во конюхах, —
А как ездили они с Настасьёй во чисто́ полё поляковать;
А да три года-та он жил у ёго во ключниках, —
328
А-то всё было ёму пове́рёно;
А да три года-то жил-то он во стольниках,
115 А во стольниках-то жил, да у столов стоял;
А когды-то ёго дочери сидят кушаю,
А играл-то он во звончяты́ гусли,
Утешал-то у ёго дочери любимыя.
А как топере у тя Здунай да сидит во те́мной те́мници
120 А за крепкима замками-ти заморскима,
А за строгима-ти караулами».
Говорит-ту всё Владимер-князь да таковы слова:
«Уж ты гой еси, Добрыня всё Микитичь млад!
А бери-тко ты у мня со спички золоты ключи».
125 А да брал тут Добрыня, не ослышилсэ,
Ишше скоро брал да золоты ключи,
А пошол он отмыкать да те́мны те́мници;
Отмыкал он те́мну те́мницю,
Заходил-то он да в те́мну те́мницю.
130 А сидит Здунай среди да те́мной те́мници,
Да повесил буйну голову с могучих плеч,
А потупил очи́ ясны в се́реды кирпичьния.1
Сам проходит к Здунаю Добрынюшка близёхонько:
«Уж ты здравствуй, брат названыя-крестовыя!»
135 Уж как ’вилял Здунай Добрынюшку Микитьиця,
Он да скоро скоцил на резвы́ ноги,
А как бил челом во рученьку во правую:
«Уж ты здраствуй, ты мой брат крестовыя,
Крестовый ты мой брат, назва́ныя!»
140 А как говорит тут Добрынюшка Микитич млад:
«Уж ты гой еси, Здунай ты сын Иванович!
Мя-то выкупить-то было из неволюшки:
А как я тобой при пиру-то всё похвастал жа
Тому-то князю Владимеру —
145 А ты жил у короля двенадцеть лет,
Увидал у ёго Опраксею Королевичьню.
Ты пойдём топере ко князю на поче́сён пир».
А как ту Здунай да не ослышилсэ,
А пошол ко князю на поче́сен пир,
150 Заходил-то он в полаты в княже́не́цькия;
А как крест-от он кладёт да по-писа́ному
Да поклон-от ве́дет да по-уче́ному,
Ише бьёт челом князю Владимеру во рученьку во правую:
«Уж ты здраствуй-ко, Владимир-князь да стольно-киевской!» —
155 «Уж ты здраствуй-ко, Дунай да сын Иванович!
У тя милости прошу да на поче́сён пир.
А как ты у мня, Здунай, да в забытьи́ прошол».
А садил-то Здуная во большо́ место,
Во большо место, да во большой угол;
160 Наливали Здунаю чару зелена́ вина,
А не ма́лу, не вели́ку — в полтора вёдра,
Подавали Здунаю сыну Иванову;
Принималсэ Здунай да едино́й рукой,
Выпивал-то тут Здунай да едины́м духом;
165 А как ту жа чару наливали пива хме́льнёго;
Выпивал-то он да единым духом,
На закуску, на запивку — турей рог да мёду сладкого.
Как сидит Дунай, нечим не хвастаёт;
А повесил он ведь буйну голову с могучих плеч,
329
170 А поту́пил очи ясны в се́реду кирпичьнюю;
А сидит он не пьёт, не ест, не хвастает.
А как наливали вторую чару зелена вина,
А не ма́лу, не вели́ку — в полтора ведра,
Выпивал-то он да едины́м духом,
175 На запивку — турей рог да мёду сладкого.
А как тут-то Здунай да стал поглядывать,
А поглядывать ту за́чал, поговаривать,
А как зачал тут Дунай да стал похвастывать.
Говорит-то князь Владимер жа:
180 «Уж ты гой еси, Здунай да сын Иванович!
Уж ты много езживал да по святой Руси,
Уж ты много живал да в проклято́й Литвы.
А не знашь ли мне-ка всё обручьници, да красной девици,
Шьтобы возростом была нема́ла и умом сверстна,
185 А бело́-то лицё у ей-то было ка-быть белой снег,
А как ясни-ти очи были как у сокола,
У того же сокола как переле́тного,
А черны брови были как у соболя сибирьского,
Тиха речь-то кро́тка бы́ла лебединая,
190 А походочька у ей была павиная?» —
«У того-то короля да Лёховинського,
То я знаю, есть две дочери любимыя:
А больша́ ёго-то дочь Настасья-королевичьня,
Она ездит по чисту́ полю, полякуёт —
195 То нам ровна́ и нам чета;
А меньшая дочь Опраксея-королевичьня,
А та есть тобе чета да тобе жона».
Говорит-то князь да таковы речи:
«Привези-тко ты за меня ею́ в замужесьво;
200 Ты бери-тко у мня силы, сколько надобно,
А бери ты золотой казны несчётную».
Говорил-то Дунай князю таковы речи:
«А нашьто мне твоя силушка великая?
А как мне с силой не дратисе, не воеватисе;
205 Мне ненадобна твоя да золота казна несчётная:
Ише мне твоей казной не откупатисе.
Только дай мне-ка двух крестовых братьиц́ей, названыя:
Как перьво́го брат-Добрынюшку Микитьиця,
А второго брат-Олёшеньку Поповиця.
210 Привезём-то мы тебе Опраксею-королевичьню;
Он с чести не отдаст, дак мы боё́м возьмём».
Говорил-тко князь да таковы речи:
«А бери-тко, Дунай, да кто те на́добно».
Они брали со спичьков пуховы шляпы,
215 Как молились они Спасу пречистому
А да матери-то Божьей Богородици,
А пошли они да со чесна́ пира,
Со чесна пира да на широкой двор;
А седлали, уздали своих добры́х коней.
220 А как тольке видели, как бога́тыри срежалисе,
А не видели, как на добры́х коней сежаючись,
А не видели поездки богатырськия;
Тольке видели — в чисто́м поли́ да курева́ стоит,
Курева стоит, да только три столба столбит.
225 А приехали они да к королю да на широкой двор,
Соходили со добры́х коней,
А везали ко́ней середи двора к дубову́ столбу,
330
К дубову столбу да к золотым кольцю.
Говорил-то Здунай да таковы речи:2
230 «Уж ты гой еси, да брат ты мой крестовыя-назва́ныя!
Ты останьсе это, середи двора.
Как учюёшь — зазвенит неровно́ моя да сабля вострая,
Заскрипят-то мои плечи богатырськия, —
А тогды секи на двори, руби ты старого их ведь, малого,
235 Ни единого не оставлей королю на се́мяна».
А как заходят они на красно́ крыльцё,
С красна́ крыльця да на новы́ сени,
Оставляют тут Добрыню на новых сенях:
«Ты останьсе, мой ты брат крестовыя;
240 А как зазвенит-то моя сабля вострая,
А ты руби, секи старого, всё ведь младого,
Не единого королю не оставлей на се́мёна».
А как пошол Здунай в полаты королевськия;
Заходил-то он в полаты королевськия;
245 Отпирал-то он да двери на́ пяту,
Запирал-то он да двери на́крепко —
Шьто полата королеська потрясаласе,
Ставники́ в дверях да помиту́сились;
Он бьёт во рученьку во правую королю да Лёховиньському:
250 «Уж ты здраствуй-ко, король да Лёховиньськия!» —
«Уж ты здраствуй-ко, Здунай ты сын Иванович!
Ты пошьто ко мне приехал жа?
А служить-то мне приехал всё по-старому, по-прежному
А да той же верой, всё ведь правдою?» —
255 «Не служить-то я приехал те́бе́ не по-старому, не по-прежному,
Я не верой служить тебе, всё не правдою,
Не послом-то я приехал послан жа;
А как я приехал к тобе сватом свататьсе
На твоей-то на любимою на дочери
260 А на той жо Опраксеи-королевичьни —
За того жа за нашого князя Владимера,
За Владимера да стольнё-киевська.
Ты отдай-ко ею́ с чести, с радости,
Безо драки отдай да кроволитныя,
265 Не проливай крови напрасныя;
Уж ты с чести не отдашь, дак мы боё́м возьмём,
Той да дракой кроволитною».
Говорил-то король да таковы речи:
«У мня, право, Опраксеюшка просватана,
270 А просватана да запоручена
За того жо вот за поганого Идо́лишша;
А у нас топерече ведетьце пир,
У нас белыя ручки испода́ваны,
Златыма перстне́ми испоме́ненось.
275 А сидит у мня Идолишшо за тима́ столами белоду́быма,
За тима за есвами да всё саха́рныма».
А как говорил Здунай да во второй након:
«Уж ты право, король, Опраксеюшку — за князя за Владимера,
Уж ты чесьти отдай е́ю, с радости,
280 А без драки ты отдай да кроволитныя;
Уж ты с чесьти не отдашь, дак мы боё́м возьмём».
Говорил-то Здунай да во трете́й након:
331
«Ты отдай-ко, король, с чести, с радости,
Без драки ты отдай да кроволитныя,
285 А не проливай ты чужой крови понапрасному».
Говорил король да таковы слова:
«У мня, право, Опраксеюшка просватана, запоручена
За того жо за царишша за Идолишша».
Как стоит Здунай да призадумалсэ,
290 А повесил буйну голову с могучих плеч,
А потупил очи в матушку сыру землю́,
А как думал думушку да промежду́ собой:
«Нам не чесь-хвала-то будёт да молодецькая,
А не выслуга будёт у князя молодецькая,
295 А не чещь-хвала-то будёт богатырськая,
А шьто не привезём-то Опраксеи мы за князя всё в замужесьво!»
Как его стало рети́во сердьцё розъерятисе,
А горе́чя кровь ёго да розгорятисе,
Лепета́ в лици стала переменятисе;
300 Как у ёго сердцё розъерилосе,
Богатырськи плечи шшевелилисе.
Подходил-то он да ко дубовы́м столам,
А ко тому столу́-то3 рыта бархата,
А как то́лконул поганого Идолишша во грудь-то ёму в поганую,
305 А как падало Идолишшо со сту́ла рыта бархата.
Ухватил-то он ёго да за резвы́ ноги,
А как начал тотарином Идолишшом по столо́м помахивать,
Ишшо сам он ёму да приговаривал:
«А как жи́ловат тотарин, всё не порвитьце,
310 Косьлив тотарин, всё не сломитьце!»
А под дубовы-то король столы пехаитьсе,
Че́рной шубой соболиной закрываитьсе,
А он говорит да таковы речи:
«Уж ты гой еси, Здунай да сын Иванович!
315 А бери топерь Опра́ксею за князя за Владимера,
А вези-тко ей да на святую Русь,
Не губи-тко моёго народу понапрасному».
Как бросал-то тотарина да из белы́х-то рук,
А как сам пошол в полаты к Опраксеи-королевичьни,
320 А заходил-то в полату, в светлу све́тлицю
А ко той жо Опраксеи-королевичьни.
Как увидяла-то Здуная Опраксея-королевичьня —
А сидела-то она на стули рыта бархата,
Вышивала-то поганому Идолишшу шириночку,
325 А шириночку-ту вышивала красным золотом —
Она увидяла Здуная сына Иванова,
А скочила она на резвы́ ноги
И бьёт челом Здунаю сыну Иванову:
«Уж ты здрастуй-ко, Здунай да сын Иванович!» —
330 «Уж ты здрастуй, Опраксея-королевичьня!
Ты срежайсе ехать со мной на святую Русь,
На святую Русь да ты в замужесьво
За того-то за нашого-то князя за Владимера».
Ту недолго Опраксея собираласе,
335 Собралась она да покрутёшенько.
А как брал-то Здунай-то ей за рученьку за правую
Выводил-то ей да на новы́ сени;
332
На новы́х сенях прибито народу всё несчётною.
А идёт она-то, ужасаитьсе,
340 Она горькима слезами заливаитьсе,
А сама она да говорит да таковы речи:
«А умел-то меня батюшко вспоить, вскормить, возро́стити,
Не умел-то меня отдать в замужесьво,
А как с той жо чесьти отдать да с радости,
345 А без драки всё да кроволитныя».
Выводил-то ей да на широкой двор,
А садил-то он собе да на добра́ коня;
Они4 скоро́, лёкко скакали на добрых коней,
Как из города поехали не воротами,
350 А скакали через стену городо́вую.
А как едут они путём-дорогою,
А наехали они на и́скопеть глубокую.
А как одёржал-то Здунай всё добра коня;
Уж и сам он говорит да таковы слова:
355 «Уж ты возьми-ко-се, Добрыня, у мня Опраксею на своёго на добра́ коня,
Я поеду по этой и́скопыти глубокия».
А как брал-то Добрыня Опраксею на добра коня;
А поехали они ко городу ко Киеву,
А ко ласкову князю ко Владимеру;
360 А как Здунай поехал пода́лече в чисто́ полё.
А во ту пору, во то время
Приехал Добрынюшка во красен Киев-град.
А ко ласкову-ту князю ко Владимеру.
А сречаёт князь всё Владимер жа,
365 А сречаёт середи двора.
Как пошла у Владимера да пир наве́сели,
Повелась у Владимера тут свадьба навесели;
Зачал князь женитисе,
Женитисе на Опраксеи-королевичьни.
370 А во ту пору, во то время
А приехал Здунай да ко белу́ шатру,
Соходил-то он со добра́ коня,
Заходил-то он в бел шатёр в поло́тьняной,
Увидал — в шатри лежит да душа красна девиця,
375 А как та же Настасья-королевичьня;
Она спит лежит да розметаласе,
Она крепким сном засыпала богатырским жа.
А как повалилсэ спать Здунай да сын Ивановичь,
А как обнимал-то Здунай да красну девицю,
380 А от сна девиця пробуждаласе да испугаласе;
Она скоро выскакивала из бела́ шатра,
А кричала она да громким голосом:
«Уж ты гой еси, невежа, доброй молодець!
Ты зачем мне-ка приехал ко белу́ шатру,
385 А зашол ты во бело́й шатёр?
Отчеку-то я тебе-то да буйну голову,
Отчеку-то я да на чисто́м поли́!»
Не познала она Дуная сына Иванова;
А скакала на добра́ коня.
390 Выходил Здунай да из бела́ шатра,
А садилсэ он скоро́ да на добра́ коня.
Как розьехались они да по чисту́ полю,
А как сьехались они да во одно место,
Как ударили они да саблями вострыма —
333
395 У их сабельки все да пошшербалисе;
А как друг друга они не ранили,
А как не́ дали на собя раны кровавыя.
А они розьехались да по второй након,
А ударились они да палиц́еми тяжолыма —
400 Они друг друга не ранили,
А как не дали на собя раны кровавыя.
А розьехали они да по-в трете́й након,
А ударились они да ко́пьеми да борзоменьскима.
А как падала Настасья со добра́ коня да из седёлышка,
405 А как падала она да на сыру землю.
А как соскакивал Дунай да на сыру землю,
А как сел Настасьи на белы́ груди,
Вынимал он из кинжалишша булатен нож,
Залупал у ей-то груди белыя,
410 Захотел-то спороть белы́ груди,
Досмотрить-то у ей да ретива́ сердца.
Тут Настасья испугаласе,
А бога́тырю Настасья возмолиласе:
«Уж ты гой еси, дородьнёй доброй молодець!
415 Не пори-тко моих белы́х грудей,
Не смотри-ко ты моёго ретива́ сердьця,
А возьми-ко ты меня да за собя заму́ж;
Уж я буду тебе да жона верная,
А как верная — служить те буду верой-правдою».
420 А как брал ставал-то он скоро́ да на резвы́ ноги,
Подымат-то ей да за белы́ руки,
За белы́ руки да за золоты́ персьни,
Чёловал е́ю в уста саха́рныя:
«Уж ты гой еси, Настасья королевичьня!
425 Не узнала ты Здуная сына Иванова».
Как садились они да на добры́х коней,
А поехали они да ко белу́ шатру;
А приехали они да ко белу́ шатру,
Соходили они да со добры́х коней,
430 Насыпа́ли коням шаници белояровой,
А спускали йись травы муравою,
А сами в шатёр зашли, они спать легли;
Они спали поры-время трои суточки;
На четвёрты суточки от сна да пробужалисе,
435 А как в красён Киев они отправлялисе,
А приехали ко князю на широкой двор.
Увидал-то князь да со кнегиною,
А увидяла Опраксея всё родну сестру.
А как тут Здунай-от взял Настасью за собя замуж,
440 За собя замуж да всё в супружесьво.5
А сидят-то они на чесном пиру-ту, пьют, едят да хвастают;
А Здунай-от как похвастал своей силушкой:
«А как нет из бога́тырей меня сильне́ да во чисто́м поли,
Дельней меня да стрелеть стрелочкой,
445 Той-то стрелочкой кале́ною».
Говорит-то Настасья да таковы речи:
«Уж ты гой еси, сударь Здунай да ты Ивановичь!
Ты не хвастай-ко да своей силушкой:
А как нет сильней в чисто́м поли да Ильи Муромця —
450 Ише нет ему да супротившыка;
А как нет дельней стрелеть меня, да красной девици —
334
Ты не стре́лишь, как я стре́лю, доброй молодець:
Я ростре́лю на буйно́й главы злачён персте́нь». —
«Я ростре́лю на буйно́й главы злачён персте́нь».
455 А они поспорили да на чесном пиру;
А как тут Здунаю сыну Иванову за беду показалосе.
А поехали они стрелеть да во чисто́ полё;
Розьезжались они да по чисту́ полю.
Клал-то на свою-ту буйну голову да свой злачён перстень;
460 Натяга́ла тут Настасья свой розрывчат лук,
Она клала стрелочку калёную,
Как ко стрелочки да приговариват:
«А полети моя калена́ стрела далеко да во чисто́ полё,
А не падай моя калена не на́ воду, не на́ землю,
465 А не падай Дунаюшку во правой глаз,
А попади стрела Дунаюшку в злачён перстень,
Росшиби ты перстень надвоё.
Полетела стрелочка да во чисто́ полё,
Она падала не на́ воду, не на́ землю,
470 А как падала Здунаю во злаче́н перстень,
А росшибла она перстень надвоё —
Не котора половинка не больше, не меньше.
Как стреляёт Здунай Настасьюшки в злачён перстень,
А как сам он приговариват ко стрелочки калёною:
475 «А не падай, моя стрелочка, не на́ воду, не на́ землю,
А не на воду, не на землю, не в злачён перстень,
А пади-тко, моя стрелочка, Настасьюшки во правой глаз».
Полетела стрелочка не на воду, не на землю,
А попала Настасьюшки во правой глаз.
480 Падала Настасья со добра́ коня,
Мать сыра земля да потресаласе.
Приезжает-то Здунай к Настасьюшки,
Соходит он со добра коня,
Вынимаёт из кинжалишша булатен нож;
485 А спорол Настасьи груди белыя,
Досмотрил Дунай Настасьи ретиво́ серцо.
Как увидал в утробы два младеня жа,
Два младеня, два́ сына, —
А как тут Здунай брошалсэ на тот жо на булатён нож,
490 Закололсэ Здунай да на востро́м ножи,
А как тут Здунаю с Настасьёй смерть пришла.