260
62. ЖЕНИТЬБА ДОБРЫНИ
И НЕУДАВШАЯСЯ ЖЕНИТЬБА АЛЕШИ
Во славном городи во Киеви
Добрынюшка сидел со своей с ро́дной маменькой,
Оне под тем-то окошечком косисьц́етым,
Оне смотряли всё да во чисто́ поле.
5 Говорила Добры́ни ро́дна маменька,
Пожила вдова Омельфа Тимофеевна:
«Что пора тебе, Добрынюшка, женитьце-то»,
Скоро́й отьвет дёржал Добрыня своей маменьке:
«Я женилсэ бы, маменька родимая, —
10 У нас в Киеви-то девушки-то все заму́ж да испода́ваны.
Мне-ка нужно поезьдить по дальним го́родам,
По села́м-то мне и по деревьням-то,
Поискать-то мне невесты, красной девици».
Как ставал-то он скоро на резвы́ ноги:
15 «Скучно, скучно здесь сидеть мне, добру молодцу,
Я поеду да розгуляюсе;
Что сьежжу-то я во чисто́ полё,
Ись чиста́ поля проеду на Пучай-реку».
Спровожала ево маменька родимая,
20 На просьти́нах-то слово́ ему сказала:
«Поежжай-ко-се, Добрынюшка Никитич мой;
Не бери-ко своего коня да Воронеюшка,
Ты возьми коня-та батюшка родимого,
Ты возьми ево саблю вострую,
25 Ты возьми ево палицю военную,
Возьми плёточку шелко́вую;
Твой-от батюшко без плёточки не ежживал».
Поехал Добрыня во чисто́ полё,
Увидал-то он и́скопоть лошадиную,
30 Он пусьтил коня туда доганивать;
Увидал он тут поленицю приуда́лую:
На коне она по́ полю розгуливат,
На вороном по чистому розьежживат.
Подъежжает он к ней очунь близко-то,
35 Он выте́гивает скоро лук тугия-ти,
Он направливает стрелочку калёную,
Что ко стрелочки да приговариват:
«Вот лети, лети, моя стрела калёная,
Ты стрели, стрели в поленицю в буйну голову».
40 Как летела-то стрелочка калёная,
Розьлетелась поленици в буйну голову;
Сидит полениця — не ове́рнитце,
Назадь она да не посмотрит-то.
Он направливаёт стрелочку второй-от раз.
45 Розьлетелась стрелочка калёная
Она обратно-то, опять поленици в буйну голову;
Полениця-та сидит да не ове́рнитце,
Позади сибя да не посмотрит-то.
Он стреляет в поленицю в трете́й-от раз;
261
50 Тогда полениця огленуласе,
Огленуласе она да розьмехнуласе:
«Что думала я, что руськия комарики меня покусывают, —
Ажно руськия могучи-ти киевськи бога́тыри
Калену́ стрелу в меня пускают-то».
55 Она хватала-то Добрыню за желты́ кудри,
Спускала ево да во глубок корман.
Везла она ево да трои суточки;
Проговорил-то тут у ей конь, лошадь добрая:
«Что молода моя хозяйка ты,
60 Что душочка Настасья-та Микулична!
Тяжело мне везьти да двух бога́тырей,
Когда раньше в пору1 возил тебя одну я красну девицю,
Красну девицю, поленицю преудалую».
Тут ответ держит Настасья-та Никулична:
65 «Что ты какой уда́лой доброй молодець?
Ис какой земли, да ты которого города, села да урожда́нець-от
Чьего отца да чьей ты матери?
Уж ты князя ли сын, али короля-та сын,
Ты того ли купця какого сын богатого,
70 Ли простого ты сын всё хресьянина?»
Отвечаёт ей Добрынюшка Никитич-от:
«Тьбе чово нужно знать, полениця приудалая?
Не скажу тебе про своего отца с матерью,
Не поведаю, какого роду есь-то я». —
75 «Уж ты руськой-от могучой-от бога́тырь-эт!
Кабы знала, что ты старой-эт,
Я отрубила бы тебе да буйну голову;
Чтобы знала кабы я, что ты ведь мла́дой-эт,
Назвала бы я тебя да ро́дным брателком;
80 Кабы знала я, что ты летами-ти да со мной на́ровень,
Я пошла бы вза́муж за тебя-то всё».
Говорит-то её доброй конь:
«Он ведь руськой-от могучой есь бога́тырь-эт
Что по имени Добрынечка Никитич-от;
85 Он ведь силою-ту супроти́в тибя,
Он ведь сьмелосьтью вдвоём тибя,
А летами-ти он с тобой ведь на́ровне».
Выпускала тут Добрынёчку Настасья-та Никулична;
Оне садились скоро на добры́х коней.
90 Говорит-то тут Настасья-та Никулична:
«Ты бери, Добрынюшка, меня теперь да во супружество».
Как ответ держал Добрынюшка Никтичь млад:
«Ты поедем-ко, Настасья дочь Никулична,
К нам во славной город-от во Киев-от,
95 К моей маменьки к родимыя,
К пожилой вдове Омельфы Тимофеевне».
Оне путь дёржали скоро в Киев-град;
Подъежали к Добрыни к широку́ двору,
Оне добры́х коней спускали во конюшну-ту,
100 Насыпали им пшеници белояровой,
Пошли в полаты оне всё белокаменны.
Как стречает их ведь матушка Добрынина;
Говорил Добрынюшка да ро́дной матушки:
«Что нашол я теперь да себе сужону,
105 Ту ли всё Настасью я Никуличну.
Мы пойдём теперь с Настасьёй во Божью́ церьковь,
262
Мы одёржим-то с Настасьёй по злату́ веньцю».
Тут давала-то благословленье ро́дна матушка.
Они скорей того пошли да во Божью́ церьковь,
110 Одёржали-то Добрыня со Настасьёй по злату́ веньцю;
Шол у их тогда да пир наве́сели.
Был на пиру-ту князь Владимер-от,
Была кнеина Апраксеия;
Приглашо́ны-то ведь были все бога́тыри.
115 Уж как вёлсэ пир да трои суточки;
Посьле троих суточок-то вси госьти розьехались;
Оставалсэ только Добрыня с молодой женой.
Прошло-то тому времени да три-то годичка.
Перестала тут Настасья-та Никулична
120 По чисту́ полю розьежживать;
Жила она в доме супруга-та
Со ево-то с ро́дной маменькой.
А как тоже2 князь [в] поче́стной пир
Посылал-то по́слов звать Добрынюшку Никитича
125 Со его-то он с молодой женой.
Тут Добрынюшка Никитиць одевалсэ-то,
Одевалась хорошо Настасья-та Никулична;
Они пошли ко князю-ту да на почёстной пир.
Шол ведь день скоро у них да прокатилсэ-то,
130 Пир весёлой-от да под конець пошол.
Говорил-то князь Владимир таковы речи:
«Кто бы нашолсэ из вас, да из бога́тырей —
Ише сьездьдить-то во ту землю в неверную,
Как к моему тесьтю любимому,
135 Прирубить-то ево войсько — подошло к ему войною-ту;
Он писал ко мне, просил на помочь-ту бога́тырей;
Получал-то я ведь утром скору грамоту.
Кто из вас будёт да толь ведь доброй-эт,
Чтобы мог эту службу-ту сослужить-то ведь?»
140 Тут бога́тыри все замолчали-то,
Никто князю ответа не держали-то.
Говорил-то князь да во второй-от раз,
Говорил-то князь и во трете́й-от раз.
Тогда со скамейки белоду́бовой
145 Как ставал могучой русько́й бога́тырь-эт,
Что тот ли Але́шинька Попович млад:
«Ай кроме́ Добрыни из нас никто там не бывал-то ведь;
Добрынёчка у короля бывал-то там;
Он ведь знат бой-от держать по-ихному».
150 Говорил-то князь ему да таковы слова:
«Не исполнишь ты, Добрыня, наказаньица —
Я розгневаюсь на тибя князь Владимер-от,
Выселю тибя да вон ис Киева».
Как ставал Добрыня на резвы́ ноги,
155 Благодарил князя с кнегиною,
Он пошол скоро́ да ис полат-то вон;
Он идёт скучно́й да к родной маменьке,
К родной маменьке да молодой к жоне.
Тут начел тут Добрыня в путь-дорожку-ту збиратьце-то,
160 В далеку́ землю да отправлятьце-то.
Некому́ в семье о том не сказыват;
Тут узнали только нянюшки-ти, мамушки,
Все Добрынины прислужницы,
Донесьли о том ево да ро́дной маменьке,
263
165 Пожилой вдове Амельфы Тимофеёвне.
Она бьёт,3 сле́зно плачёт-то,
Слезьми она да уливаитце:
«Ты куда, моё чадо́, да отправляисьсе,
Ты куда, моя скатна́ жемчужина,
170 Ты куда у мня, сладка ягода нали́вная,
Ты куда, моё чадо любезно, отправляисьсе?
Почто о том ты маменьке не скажошь-то,
Зачем родимой — тайносьти да не поведаешь?»
Говорит-то тут Добрыня ро́дной маменьке:
175 «Ты чого у мня всё выспрашивашь,
Что у мня выведывашь?
Что живой буду — к тебе приеду-то,
Помру — дак ждать тогда неково.
Я гневаюсь на тебя, моя маменька родимая:
180 Для чево меня, Добрынюшку, несчасново споро́дила,
Почему меня, Никитича да неталанного?
Где моё счасьё приосталосе,
Кому оно от миня доставалосе?
Лучше ты меня несчастного на бел свет не споро́дила!
185 Лёжал бы я, Добрынюшка, да серым камешком
У той ли у реке да всё Пучай-реке,
Век по́ веки лежал бы этот ка́мешок,
Некто его не шевелил бы никогда да не треложил бы;
Только езьдят-то к этому-ту камешку бога́тыри,
190 ’ни тому камню́ да удивляютце.
Нет — споро́дила миня ты ро́дна маменька
Во чисто́м поли берёзинькой кудрявою;
Как у той ли у берёзеньке
Как бога́тырь’ отдыхают во чисто́м поле.
195 Нет бы ты меня Добрынюшку, да ро́дна матушка,
Мале́шенького в корзиночку поло́жила,
По Днеп-реки по течению спусьтила-то!
Миня не было б в живых да на бело́м свети».
Во сьлезах Добрыни маменька сказала-то:
200 «Я ведь рада бы тебя на белой свет спородить счастливаго:
Таланью-ту тебя да в Илью Мурамця,
Силою тебя в Светогора-та-бога́тыря,
Кротосью тибя в Давида Кроткого,
Хитросью тибя в Сало́мана Премудраго,
205 Храбросью тибя в Олександра Храбраво,4
Красотой тебя бы в Осипа Прекрасного,
Богатьством-то тебя в Садка́ новгородскаго,
Походочкой тебя в Чурила Пле́нковиця,
Как тебя бегосьтво́м5 в Добрынюшку Никитиця,
210 Как пером писать — в Дуная-та Ивановича,
Сьмелосью тебя в Алёшеньку в Поповича.
У мня не было детей, кроме тебя, да не единого.
Уж как не дал Бох счасья — теперь не будет-то».
Она пошла скоро́ в полаты белокаменны
215 Г богоданому своёму дитетку,
К молодой Настасьи-то Никуличне:
«Чего сидишь, Настасья? ничого сидишь не ведаешь,
Над собой незведушки6 не знаешь-то:
Как твой супруг-от отправляитце,
220 В богатырьско платье одеваитце.
Ты поди сходи-ко сь ним просьтись-ко-се;
264
Ты зайди к нему со правого со стре́мена,
Говори-ко ты ему да со улыбкою,
Говори-ко ты ведь, как скажу-то я,
225 Как скажу-то, научу тебя:
«Уж ты ладушка моя, да лада милая,
Ты веньчельня моя лада, обручельняя!
Мы с тобой, лада, в Божьёй черьквы стояли-то,
Золоты веньци на головах дёржали-то,
230 Как из одной чары с тобой мы роспивали-то,
Золотыма-ти перснями мы менялисе;
Мы в согласьи жили да три годичка.
Скучно мне теперь с тобой да роставатце-то!
Ты скажи-тко мне, супруг любимой мой,
235 Скажи ты мне слова да всё приятные:
Ты куда, моя надежда, собираисьсе,
Далече́ ли в путь да отправляисьсе».
Говорит-то ей Добрынюшка Никитич млад:
«Уж ты ладушка моя да моя милая,
240 Ты дрожаюшша, мила́ супруга ты!
Я скажу-то тибе правду сушшую:
Что жив буду — к тебе приеду-то;
Жив не буду — ждать тибе миня-то не́чого».
Она спрашиват ево да во второй-от раз,
245 Она спрашиват ево да во трете́й-от раз.
«Я не буду к тебе, Настасья, не приеду три-то годичька —
Подожди, Настасья, ты ише́-то три;
Тому исполнитце-то времени да шесь-то годичков.
Ты исполни перьву заповедь женьскую,
250 Посиди-ко, подожди миня.
Как не приеду я друга́-та шесь-то лет —
Тому исполнитце двенадцеть лет;
Тогда исполнишь заповедь-ту вдовьюю:
Ты давай тогды мою да золоту казну
255 На поминанье в церьквы Божьия,
В мона́стыри-ти посылай да во спасёныя,
По вдовам давай да всё по бедным-то,
По сиротьским давай малым деточкам.
А тебе, Настасья, — воля вольняя:
260 Хоть вдовой живи, хоть ты взаму́ж поди
За того поди за князя, за кнежёвиця,
За короля поди, за прынца-та,
За того поди бога́тыря ты руськаго,
Ты иди-ко за купця да хоть богатого,
265 За простого-то иди хоть за хресьянина.
Только не даю тебе да дозволеньицо —
За тово ты за руського бога́тыря,
За моево брата крестового
За Алёшеньку Поповичя».
270 Тут скоро-то Добрыня уежал да с широка́ двора,
Уехал он да во чисто́ поле,
Ись чиста́ поля поехал в ту землю неверную.
Как приехал он к тому да королю к неверному,
Он ведь начел рубить войсько неприятеля.
275 Он не много воёвалсэ, всё не мало-то —
Как прошло-то тому времени двенадцеть лет;
Не возрашшалсэ домой Добрынюшка Никитич-от,
А когда уехал был Добрынюшка Никитич млад —
Тому времени прошло да три-то годичька,7
265
280 Приежает-то Алёша ись чиста́ поля;
Привозил он весточку Владимеру:
«Что видел я во чистом поле-то,
Что лёжит бога́тырь-от убитой-эт;
Опознал я всё по платьицю по цьве́тному,
285 Что надоть быть моему брату крестовому
Что тому ли всё Добрынюшки Никитичу.
Ты поди-тко-се, сходи, князь, к его ро́дной маменьке,
Передай ты им это извесьицо».
Одевалсэ князь Владимер-от,
290 Он пошол скоро к Добрыниной ко маменьке;
Передал-то он ей извесьицё, што получил от Алёшеньки Поповиця.
Тут заплакала Добрынина да ро́дна маменька.
Говорит Добрынина да молода жона:
«Я нейму-то, всё не верю-то;
295 Неправду сказыват Алёшенька Попович-от.
Подожду я ’шше́ Добрынюшку друга́ три года».
Как прошло-то тому времени-то шесь годов,
Привозит-то Алёшенька извесьтие,
Что, слышил он, убит Добрынюшка в земле неверной-то.
300 Как приходит князь опять к ево родимой маменьке.
Тут заплакала Добрынина да ро́дна маменька.
Говорит опять Настасья-та Микулична:
«Я нейму-то всё у него Алёшеньки, не верю-то.
Ишше хто ему дал-то всё изьвесьицё?»
305 Как исполнилось тому времени-то деветь годичьков,
Запосылал тут Алёша князя-та Владимира:
«Ты сходи-ко, поди, князь Владимир-от,
К Добрыниной да к ро́дной маменьке,
Уж ты сватайсе на Настасьи на Микуличне».
310 Как пошол князь скоро ко Добрыниной да ро́дной маменьке;
Он заходит к им в полаты белокаменны,
Он ведь спрашиват да у прислужниць-то:
«Вы дол’жите-тко Омельфы Тимофеёвны,
Что пришол я к ей да посоветовать:
315 Что я слышал-то теперь да весь-ту праведьливую,
Что нет в живых Добрынюшки Никитича».
Приходила тут Добрынина-то ро́дна маменька:
«Уж ты здрастуй-ко-се, князь Владимер-от!
Ты каку принёс к нам весточку радосьню?» —
320 «Хоть нерадосьню и весть-ту вам принёс теперь:
Вдостоверь-то нет Добрынюшки в живых у тя.
Как ждала Настасья-та двенадцеть лет,
Не могла его она дождатьце-то.
Ты отдай теперь Настасью-ту Никуличну,
325 Ты отдай замуж за Але́шеньку Поповиця».
Отвечает тут Добрынина да ро́дна матушка:
«Я не знаю про Настасью про Никуличну;
Есьли́ пойдёт она, дак и пушшай идёт;
Не пойдёт, не пожелат, дак я не вы́даю». —
330 «Ты поди, поди, Настасья, за Алёшеньку взаму́ж Поповиця». —
«Я ждала Добрынюшку шесь годичьков,
Исполняла тогда заповедь-ту женьскую;
Теперь исполнилось двенадцеть лет —
Исполнила заповедь-ту вдовьюю.
266
335 Я иду теперь взамуж за Алёшеньку Поповиця».
Как ведутце у князя-та пиры весёлыя,
Что идёт свадьба́ Алёшеньки Поповичя, —
Далече́-то, далече́ да во чисто́м поле
Сьпит Добрыня во бело́м шатре
340 Крепким сном-то он да богатырским-то.
Тут забил-то конь копытом о сыру землю,
Ростреложил Добрынюшку Никитичя,
Розбудил-то он Добрынюшку от сна-та утренна.
Говорит Добрынюшка да таковы слова —
345 Ударил он плёточкой шелко́вою:
«Что ты, волчья сыпь да травеной мешок,
Не захотел мне служить да верой-правдою?» —
«Нечево́ ты, Добрынюшка, не знаешь-то,
Что во твоей семье несчасьё-то случилосе:
350 Молода твоя жона взаму́ж пошла
За мла́дого Але́шеньку Поповиця».
Он скакал скоро на своево коня да Воронеюшка,
Он сьтегал его плёточкой шолко́вою.
Приежат-то скоро на широкий двор;
355 Он не привезал коня да г золоту кольцу,
Спускал ево всё да во конюшну-то,
Пошол он скоро в полаты́-то белокаменны.
Тут за ним-то все идут прислужники, прислужници,
’ни приносят жалобу к Омельфы Тимофеёвны:
360 «Что приехал тот бога́тырь-от скорым гоньцём да ис чиста поля,
Безо всякого дозволенья прошол к тебе в полату белокаменну».
Тут заплакала Добрынина-та ро́дна маменька:
«Кабы был у мня во живности Добрынюшка Никитич-от,
Не удалось тебе бога́тырю да насьмеятьце-то
365 Над моим двором сиротьским-то». —
«Уж ты гой еси, Омельфа Тимофеевна!
Ты не гневайсе на меня на руського бога́тыря:
Я з дозволеньица приехал всё Добрынина.
Мы вчерась з Добрынёй прирозьехались;
370 Он поехал во чисто́ полё,
Меня послал во город-от во Киев-от
Передать тебе ниско́й поклон». —
«Не насьмехалсэ ты, русько́й могучой-от бога́тырь-эт,
Кабы был в живых Добрынюшка, наехал бы». —
375 «Я дивуюсе тебе, да ро́дна маменька,
Что не признала ты меня Добрынюшки Никитичя». —
«У мня ведь был Добрынюшка Никитич млад —
Его личенько ведь было как порошки снегу белого,
На ём платьё было всё ведь цветное». —
380 «Ты родима моя маменька,
Как дожжами-ти на мне всё платьичё причёлкано,
Красным солнышком лицё моё да запеклосе всё». —
«У моёго-то у дитетка
Как была у его всё приметочка —
385 На право́й-то ноги́ была родинка».
Скиныва́л-то он сапожки тут сафьянные,
Показал-то он придьметочку.
Тут узнала его маменька родимая,
Во сьлезах она всё росказала-то:
267
390 «Что твоя-та молода жона
’на ушла замуж за Алёшеньку Поповиця.
Он сказывал мне весточки нерадосно;
Я скорьбила о тебе да ретиво́ серьцо,
Я сьлезила о тебе да очи ясныя». —
395 «Неси, маменька, мне всё, родимая,
Ты неси-ко моё платье цветное,
Ты неси-ко мои гусьлици игро́мыя;
Нарежусь-то я скаморошиной,
Я пойду ко князю на широкой двор,
400 С широка́ двора зайду в полату белокаменны».
Одевалсэ тут Добрыня скаморотьшиной,
Брал с собою звоньчаты́ он свои гусьли-ти;
Он заходит всё ко князю ко Владимеру,
Он хрест кладёт да по-писа́ному,
405 Он поклон ведёт да по учёному,
Он кланеитце князю со кнегиною:
«Уж и здрастуй, князь Владимир стольне-киеськой!
Ты дозволь-ко мне-ка место, куда сесь-то мне». —
«Вашо место-то да скоморошьноё
410 Что на печьки на муравленой».
Заходил-то он на место, где назначено.
«Ты дозволь-ко мне-ка, князь, да всё зыграть в гусли». —
«Ты играй-ко, играй, да скоморотьшина».
Он ведь зачел тут выигрывать.
415 Он берёт-то всё да ис Царя́града,
Наговариват на красной Киёв-град,
Алёшеньки Поповичю наце́ниват,
Настасьи-то Никуличны да выговариват.
Тут Настасьюшка да догадаласе,
420 Тут Никулична узнала-то.
Говорит она да таковы речи:
«Ты позволь-ко, князь Владимер, мне
Ты налить-то мне-ка чарку мёду сладкого,
Поднесьти мне да кому надобно». —
425 «Наливай-ко-се, Настасья дочь Никулишьня,
Подноси тому, да кому надобно».
Наливала она чарочку да мёду сладкого,
Поднесла она уда́лой скоморотьшине.
Принимал-то скоморотьшина одной рукой,
430 Выпивал-то он да на единой дух;
Говорил-то он тогда да таковы слова:
«Ты позволь-ко, князь, мне слово вымолвить;
Ише дай-ко мне-ка позволеньиця
Как налить-то мне-ка чару мёду сладкого,
435 Поднесьти-то мне, кому жалаю-то».
Подносил-то он ведь чарочку Настасьи-то Никулишне.
Выпивала она чароцьку да мёду сладкого;
Прикатилсэ к ее́ устам сахарным золотой перстень.
Она хватала скоро золотой перстень,
440 Одевала-то себе на пра́ву ручушку;
Сама скакала-то из-за тех столов ’зза белоду́бовых,
Она падала Добрынюшки да во резвы́ ноги:
«Ты просьти, просьти, Добрынёчка Никитичь млад!» —
«Я прошшаю тибя, Настасья всё Никулична.
445 Не дивую я тибе да уму женьскому,
Я дивую только князю-ту Владимеру
Потому-то, что у жива́ мужа жену отьнел».
268
Тут ставал Алёшенька Попович млад,
Он говорил-то всё таки речи:
450 «Ты просьти, просьти, меня, брателко крестовой-от,
Ты во той вины меня да в виноватой-то,8
Шьто посидел я возьле твою-ту любу́ семью». —
«В той вины тебя, братець, Бох просьтит;
Только в той не прошшу тибя,
455 Что омманул ты мою маменьку родимую:
Сказал — нет в живых Добрынюшки Никитичя».
Он хватал Алёшу за желты́ кудри,
Он бросал его да о кирпичной пол,
Хотел сказьнить у ево да буйну голову
460 Ише той ли всё да саблей острою.
Удёржал у его саблю острую
Что старо́й казак да Илья Мурамець:
«Розойдитесь вы ведь, братьиця-та, помиритесь-ко».
Он брал тут молоду жону;
465 Пошли оне да к ро́дной маменьке.