240

58. ВЗЯТИЕ КАЗАНИ И КАЗНЬ ЦАРЯ СИМЕОНА

Ишше было во городи в Казани тут;
Ай во том ли во Казаньском городи,
Середи было Казани, славна города,
Шьчо во тех было в полатушках всё во царьскиих
5 Опочовали-то, спали да царь с царицою,
Семион-от ведь царь с царицой со Еленою.
Ище царь-от ведь сьпит себе он да крепким сном,
Да Елена-та царица да она спать не сьпит;
Она мало-то спала-то всё ночку тёмную,
10 Она видела себе-то да такой страшной сон:
Да как будто со востоцьню-ту со стороночку
Там ведь грозна-та тученька подымаласе,
Подымалась-то туця грозна́ великая;
Вылетаёт там скоро ка-быть сизо́й орёл,
15 Прилетел он а на крышу-ту всё на царьскую,
Он ведь стал-то на крыши да всё полётывать,
Он во крышу-ту орьлиным-то носом всё поклёвывать.
Ай выходит Семион-от царь будто на улицю;
Приклёвал он у ево будто буйну голову,
20 Он выклёвывал у ево будто очи ясныя.
Ай ведь тут ли цярица-та приужа́хнитцэ.
Она думат про собя, думат думы крепкия,
Думя крепки-ти думат, всё премудрыя;
Говорит она сама собе таковы слова,
25 Закрычала своим она зысьним голосом:
«Тебе полно-то спать, царь, усыпатисе!
Пробужайсе, Семион ты царь, от крепко́го сну.
Росскажу-ту я тебе да дивной, страшной сон,
Росскажу-ту я тебе да всё поведаю».
30 Пробуждаитьце Семион-царь от крепко́го сну;
Ему стала царица Елена всё росказывать:
«Я ноце́сь мало спала, много во сьни видяла:
Со востошну-ту со сторону как орёл летит;
Он садилсэ к нам на крышу на золочёную,
35 Он ведь стал у нас крышочки всё поклёвывать,
А тебя, царь Семион, будто в буйну голову,
В буйну голову тебя будто, во жолты́ кудри,
Во жолты́ кудри тебя будто, во ясны́ оци».
Говорит Семион-царь таковы реци:
40 «Уж ты глу́па, царица да всё Елена ты!
Неужли́ же мы будём снам всё ва́ровать?
Некогда я же не буду сну всё варовать».
А не в долго-то было-то как то времецько,
Подымаитьце тут ведь да всё москоськой князь,

241

45 Да москоськой-от князь, ишше наш-от белой сьвет,
Ишшё той ли нашой верушки православною,
Ишше тот ли Иван да свет Васильёвиць;
Ишше скоро подъежат к Казани, славну городу
Он со многима своима с полками, со солдатами,
50 Он со старыма каза́ками да всё со славныма.
Приежаёт он ко Казани тут;
Навозил-то да он ведь бочки пороху,
Он спускает ведь к боцькам свешшу да по подзе́мелью.
Придводители ево вси ужахну́лисе,
55 А один-то предводитель да он смело́й же был:
«Уж ты милой ты князь наш Иван Васильёвиць!
Ты пошто спусьтил свешшу-ту всё по подзе́мелью?
Розорвёт-то всю ведь матушку сыру землю».
Тут доходит огонь-то всё до боцёк с порохом;
60 Ище с порохом боцьки всё заима́лисе,
От огню-ту они скоро загорелисе,
Загорелисе от пороху скоро, да захлопала
Ище матушка-та да всё сыра земьля;
Тут скопляитьце скоро земьля тут во одну гору.
65 Загорели [в]си царьски-ти тут полатушки.
Ише царица Елена была хитра, мудра́,
Да хитра была, мудра, всё она догадьлива;
Она слыхала про матушку про сьвятую Русь —
Ишше как на Руси-то да дело делают.
70 Да берёт она цариця да в руки белой хлеб,
Шьчо стрецят она князя света Москоського,
Ище Грозного царя Ивана Васи́льёвича,
Ище кланеитце всё ему низёшенько,
Принесла ему покорносьть всё з благодарносью.
75 Ише тут же цярю-ту всё пондравилось,
Да приятны слова в цесь показалисе
Ище той ли царицы-то всё Елены-то.
Ище царь-от Семион да был упрямой-от,
Да упрямой-от был да он гордо́й он сам.
80 Ище наш-от ведь руськой князь розрети́велсэ,
Ище Грозной-от наш Иван Васильёвиць;
Брал-то царя Семиона он за жолты́ кудри,
Он держал его кудри жо́лты во белы́х руках,
У живого оци ясны взял повыкопал,
85 Он срубил-то буйну голову-ту с могуцих плець,
Отьбирал-то у его всё платьё царьскоё,
Ишше ту ли потфи́ру-ту государьскую,
Он ведь тут всё себе, да он собе же взял;
А царицу-ту Елену да он привёл ею́,
90 Окресьтили, привели в веру православную,
Посьтригали-то ей всё во мана́шины;
В манастырь-то он увёз ей во спасёной-от.
Ище сам-то уехал в матушку в Москву ли он,
Он во матушку уехал в камянну́ Москву;
95 Он со той ли поры да стал царём царить.