96

17. МИХАЙЛО ПЕТРОВИЧ (КОЗАРИН)

Ише было-жило у короля деве́ть сынов,
Зародиласе у короля десята доць
Ише душоцька Настасья Королевисьня;
После того-то зародилсэ у их всё десятой сын
5 Ише на́ имя Михайло королевиць сын.
А отец Михайлушка, ни мать не во́злюбил,
Ро́дны братьиця ёго невознавидели;
Захотели Михайлушка конём стоптать,
Захотели Михайлушка копьём сколоть.
10 А увидяла родима ёго се́стрица
Ише та ли Настасья Королевисьня,
Да брала она Михайлушка да на белы́ руки,
Уносила Михайлушка в свои палаты белы-камянны,
Ай поила, кормила, ёго ро́сьтила.
15 Ище стал у ей Михайлушко двенадцеть лет,
Ище стал-то Михайлушко у ей выспрашивать:
«Уж ты гой еси, девиця душа красная!
У меня есь ли на роду-то ро́дной батюшко,
У меня есь ли на свету на белом ро́дна матушка,
20 Ишше есь ли у меня да ро́дны братьиця,
Ишше есь ли у меня да родны се́стрици?»
Как спрого́ворит Настасья Королевисьня:
«Уж ты гой еси, Михайлушко Петровиць млад!
Ише есь-то у тебя на свети родной батюшко,
25 Ише тот ли король да Коромыслов Пе́тр,
Ише есь-то у тебя на свети ро́дна матушка,
Ише есь у тебя на свети деветь братьиц́ей,
Ише е у тя, десятой-от — ты, да млад есён соко́л;
И сестриць-то у тибя да тольки я одна,
30 Тольке я одна Настасья Королевисьня,
Королевисьня-та я ише́ Петровна же.
А как ты-то родилсэ когды малёшенек,

97

На родинушках тебе было пошу́цёно;
Ро́дён батюшко-то с матушкой тебя невознавидели,
35 А хотели тибя, Михайлушко, придать тебя к сме́рти́ ко скорыя,
А хотели тибя, Михайлушко, свинья́м отдать;
А увидяла ведь я да всё сама тибя,
А брала-то тибя да на белы́ руки,
Уносила тибя в полаты я да всё высокия;
40 Я поила тибя, корьмила всё как ро́сьтила».
Тут ведь пал ей Михайлушко в резвы́ ноги:
«Уж ты ми́ла моя се́стриця любимая,
Молода моя Настасья Королевисьня!
Ты умела миня от смерьти всё избавити,
45 Ты умела миня да всё споить-скормить, возро́сьтить всё —
Попрошу об цём, тибе я поконаюсе:
Ты поди сходи-ко к батюшку к родимому,
Ты проси поди у батюшка мне-ка добра́ коня,
Ты проси поди у батюшка-то мне да сабли вострою,
50 Ты проси поди у батюшка да копья вострого,
Ты проси поди седёлышка чиркальского,
Ты проси поди у батюшка всё збруи богатырьския».
Тут Настасья Королевисьня всё не ослышилась;
Она скоро приходит к ро́дну батюшку,
55 Пала батюшку Настасьюшка в резвы́ ноги́:
«Дай-ко, батюшко, ты мне да всё добра́ коня,
Мне добра ты коня всё богатырьского;
Дай ты, батюшко, ты мне да всё востра́ копья,
Всё востра-та копья да брозаменьского;
60 Дай ты, батюшко, седёлышка чиркальского,
Дай ты палици мне, батюшко, цяжолою,
Дай ты всю же мне-ка збрую богатырьскую».
Говорит-то батюшко Настасьи таковы реци:
«Уж ты гой еси, Настасья Королевисьня!
65 Как кому у тя, Настасья, всё конём владеть:
Ишше некому владеть всей сбруей богатырьскою». —
«У мня есь ведь возро́шшон милой-от родимой бра́тёлко
Ишше мо́лодый Михайло-королевиць млад:
Я ёго от смерьти всё избавила,
70 На своих я на белы́х руках возро́сьтила».
Говорит король Настасьи Королевисьни:
«Ты когды была, Настасья, доць мне-ка любимая;
Уж ты зделалась ноне доць постылая».
Ай пришла-то Настасья, приросплакалась,
75 Ро́дну брателку своёму пророзжалилась:
«Не дават-то батюшко, Михайлушко, тибе добра́ коня,
Не дават тибе ведь батюшко да богатырьского!»
Говорит-то Михайло таковы реци:
«Ты не плаць-ко-се, родима моя се́стрица,
80 Молода же ты Настасья Королевисьня!
Я пойду схожу ко батюшку всё на широкой двор,
Я возьму же коня все самолучьшого».
Он ведь взял коня да самолучьшого,
Самолучьшого коня да богатырьского,
85 Он поехал скоро с широка́ двора;
Не поехал он, да не воротами —
Ц́е́рес тын скакал да ёго доброй конь;
А поехал Михайлушко в чисто́ полё;
Во чисто́м-то поли́ да курева́ стоит,

98

90 Курева-то стоит, да дым столбом валит.
А приехал Михайлушко в цисто́ полё;
Он ведь ездил по цисту́ полю, поляковал,
Он ведь ездил немного, немало — ц́елой месець-от;
Нец́ёго не мог наехать во чисто́м поли,
95 Он не старого не мог, да всё не малого,
Не бога́тыря не мог, не полени́ци преуда́лыя.¹
Придумалось ёму же съезьдить на круту́ гору́;
На круту гору приехал он да во темны́ леса;
Там услышил он, да ведь как шум шумит,
100 А как шум шумит, да ише гам гами́т.
Он подалса немножко по тёмны́м лесам —
Во тёмном-то лесу всё три розбойника,
Три розбойника да они дел деля́т
     (именье — награбили где-то):
На перьво́й-от пай кладут да красно золото,
105 На другой-от пай кладут до цисто се́ребро,
На трете́й-от пай кладут да красну девицю.
А как пе́рьвой-от тотарин всё спрого́ворит:
«Ты не плаць, не плаць, деви́ця душа красная,
Ты не плаць, не плаць, Настасья Королевисьня!
110 Ты на мой-от, деви́ця, пай достанисьсе —
Увезу-то я тебе во земьлю во неверную,
Я ведь буду корьмить тибя ведь всё да кобылятиной».
Ай заплакала деви́ця пушше старого:
«Заплели у мня ко́су да на святой Руси;
115 Росьплетут у мня косу́ да в проклято́й Литвы!»
А другой-от тотарин да спрого́ворил:
«Ты не плаць, не плаць, деви́ця душа красная!
Ай на мой-от ты ведь пай да как достанисьсе,
Отсеку у тя по плець я буйну голову».
120 А трете́й-от розбойник-от спрого́ворит:
«Увезу, тебя, девиця, во своё место;
Я поить, кормить тебя буду белы́м хлебом,
Я поить-то тебя буду сла́дко́й водой мёдо́вою».
Говорит-то Михайлушко да таковы реци:
125 «Уж ты гой еси, да всё разбойницьки!
Уж вы дайте-тко-се мне-ка хошь вы по́л пая;
А хошь не дава́ите да мне-ка злата, се́ребра,
Уж вы дайте-ка мне хошь красну девицю».
Говорят-то тут ёму да всё разбойницьки:
130 «Не даи́м-то ты тебе не злата и не се́ребра,
Не даим-то мы тебе да красной девици».
Он ведь перьвого розбойника конём стоптал,
Он ведь дру́гого розбойника копьём сколол,
Он третьё́го-то розбойника да всё на во́лю́ спустил
         (которой хотел поить, кормить).
135 Посадил он деви́цю на добра́ коня,
На добра́-та коня да впереди собя,
Он повёз-то деви́цю на святую Русь;
Он ведь стал-то у ей да всё выспрашивать:
«Ты скажи, скажи, деви́ця душа красная:
140 Ты какого ты роду, какой племени,
Ты какой же земли, какого города?» —
«Уж я роду-ту ведь всё да королевського,
Уж я доць-то всё Петру да Коромыслову». —
«Я ведь тоже роду королеського,

99

145 Я ведь тоже сын Петру да Коромыслову». —
«Как спасибо же тебе, да ро́дной брателко!
Ты повыруцил миня да из неволюшки». —
«А спасибо тибе всё же, ро́дна се́стриця,
Ты Настасья же свет Королевисьня!
150 Ты споила миня, скорьмила всё малёхонького;
А твоё-то мне добро ведь наперёд зашло.
Повезу-ту я теперь тибя да к ро́дну батюшку».
Повёз-то он ведь ей да в королесьво-то;
Он приехал к батюшку-ту под косисьцято окошоцько,
155 Он скрыцял-то своим ведь зыцьним голосом:
«Уж ты гой еси, король да Коромыслов Пе́тр!
Да была ли у тибя да ро́дна доць твоя?»
Отвечаёт-от король ёму скорёхонько:
«Как была-то у меня ведь доць родимая,
160 Молода у мня Настасья Королевисьня». —
«Ишше был ли у тибя да ро́дной дитятко,
Как Михайлушко у тя да млад Петровиць-от?»
От Михайлушка король да отпираитце:
«Ты бери-тко у меня да злата, се́ребра,
165 Ты поставь-ко своё да ты востро́ копьё,
Ты во матушку поставь да во сыру землю;
Я обсыплю тебе копьё-то красным золотом».
Говорит-то Михайло таковы слова:
«Не признашь токо своё да цяда милого,
170 Молодого-то Михайла-королевиця, —
Не отдам токо твою тибе любиму доць».
Отпирал король окошецько косисьцято:
«А ведь был у мня на роду Михайлушко,
А Михайлушко-то был у мня Петровиць млад.
175 Возлюблю теперь Михайлушка я пушше всех,
Посажу теперь Михайла на своё место,
На своё-то я на место королевськое,
Отдава́ю Михайлушку-ту всю державу королевськую,
Шьто повыруцил у мня-то доць любимую,
180 Ише ту ли да Настасью Королевисьню».