ЦАРЬ СОЛОМАН И ВАСИЛИЙ ОКУЛОВИЧ

Как за славныим было да синём море́м,
У славного царя у Василья у Окульевича,
А у него-то было заведено столованьице
На всих на князей да на бо́яров,
На всих на могучих бога́тырей,
На всих поле́ниц удалыих.
А ще вси-то на пиру да наедалися,
Вси-то на пиру да напивалися,
А ще вси-то на пиру да порасхвастались:

259

10 А умный-то похвастал отцом, маменькой,
А безумный-то — молодой женой,
А кто-то — кони́ма добрыма,
А ины́й-то — платьима цве́тныма.
С-за того пиру да за почёстного,
С-за того ли стола за дубового
Как выходит-то прекрасный царь
Василий да Окульевич,
Уж он бьет челом да поклоняется:
«Вси вы, князи мои да бояра,
20 Вси вы, сильные могучие богатыри,
Вси вы на пиру да принакормлены,
Вси вы на пиру да принапоены,
А ще вси вы на пиру да й поженены, —
А я один у вас холост-неженат.
Вы найдите-ка мне супротивную,
Чтобы станечком была до ровнёшенька,
И ростом бы была да высокёшенька,
Чтобы телом была да снегу белого,
А очи-то у нее да ясна сокола,
30 А брови-то у нее черна соболя,
Волосо́м-то желта, да умом сверстна».
С-за того ли из-за пиру да почёстного,
С-за стола ли того да со дубового
Как выходит вор Ивашка он Поваренин,
Он бьет челом да царю да поклоняется:
«Прекрасный царь Василий да Окульевич!
Я-то теби знаю супротивную.
Есть у царя Соло́мана царица Солома́ния, —
Она станичком да тут ровнёшенька,
40 Она ростом тут да высокёшенька,
А тело-то у нее да снега белого,
А брови-то у ней да черна соболя,
А очи-то у нёй да ясна сокола,
Волосом желта, да и умом сверстна».
Как ударил Ивашку по той стороны́,
Как переправил Ивашку по той стороны:
«Ах ты вор, ты Ивашка Поваренин!
Разве можно от жива мужа жену отнять?»
Того Ивашка не пугается,
50 Бьет челом да поклоняется:
«Прекрасный царь Василий да Окульевич!
Я ведь знаю, как у жива мужа да жену отнять.
Построй ты мне кораблички червленые,

260

На корабличке посади садичек зеленые,
Поставь туда кроватечку тесовую,
Постели перинушку пуховые,
Клади занавесточки да крусчато́й камки,
А наволечки клади ситцевые,
А сделай грядочки орлёные,
60 Клади-то птицу райскую, —
Чтобы пела песенки-то да царские,
И поставь-ка питья́ забуду́щие,
И сделай ты дороги подарочки:
Соломо́ну-то — шубу соболиную,
А сорока соболей со куницами,
А царице-то — ка́мочку крусчатую, —
А не дороги́ камочки крусчатые,
Только до́роги узоры-то заморские».
Тут послухал прекрасный царь
70 Василий Окульевич,
Он построил кораблики червленые,
На кораблички садил садичек зеленыи,
Сделал тут ребьядую бесёдушку,
И поставил кроватку тесовую,
Позастлал перинушки пуховые,
Клал-то занавесточки крусчатой камки,
Наволочики-то ситцевые,
Посадил-то тут птицы райские,
Чтобы петь могли песни разны царские,
80 Наклал-то пи́тьев забудущиих,
И сделал-то разные до́роги подарочки:
Соло́мону — шубу соболиную,
Сорока соболей со куницами,
А царице — камочку крусчатую, —
А не дорога́ камочка крусчатая,
Только до́роги узоры заморские.
А скоро скажется, да тихо деется.
Раздернул белы парусочики,
Полетел Ивашка за синё море.
90 Как проехал Ивашка за синё море,
Подъехал Ивашка под крут красен бережок,
И подкидывал подмостички дубовые,
Выходил на крут на красен бе́режек,
И подходил к царю да под окошечко,
Закричал-то он громким голосом:
«Ай же ты Соло́мон да Давыдьевич!
Воздай-ка да калике мило́стину, —

261

Было бы чего калике волочитися,
Было бы чего калике есть да пить».
100 Пала-то царица Соломания по плечо в окно, —
А Соломана-то дома не случилося, —
Говорит-то Ивашке да таково слово́:
«Ступай-ка, Ивашка, да на высок терём».
Пришел-то Ивашка во высок терём,
Кресты кладет по-писа́ному,
Поклоны-то ведет по-ученому,
А царице Соломании в особину:
«Здравствуй, царица Соломания,
Я привез-то до́роги подарочки:
110 Соломону — шубку соболиную,
Сорок соболей со куницами,
А тебе камочку крусчатую, —
А тебе камочка крусчатая недо́рога,
Только дороги узоры-то заморские».
Кормила она Ивашку досыта,
Поила она Ивашку допьяна,
Говорил Ивашка да таково слово:
«Ай же ты царица Соломания!
Сходи-ка ты на насады червленые,
120 Оцени у меня живот на ко́рабле,
Чтобы было вам и есть, и пить,
Чтобы было вам платить да дани-пошлины».
Тут царица выгово́риет:
«Торгуй ты, Ивашка, хоть год, хоть два,
Торгуй хоть три годы́,
Мне ни дани, ни пошлины не надобно».
Того Ивашка не пытается,
Он бьет челом да поклоняется:
«Не могу быть без дани, без пошлины.
130 Сходи на насады червленые, —
На тех на насадах червленыих
Оцени товары заморские».
Намылась она белёшенько,
Накрутилась она да хорошохонько,
Пошла она на на́сады червленые,
Начала-то она похаживать,
Начала-то она погуливать,
Увидела питья забудущие, —
Тут царица принапилася,
140 И увидала кроватки тесовые;
И поют-то птички райские,

262

И поют-то песни разные царские, —
Она тут на кроватки да и привалилася.
Что поют-то птицы райские,
И поют-то песни разны царские.

Подуло тут пове́терье,
А развернул он тонки белы парусочики,
Полетел Ивашка в свою сторону.
А скоро скажется, да тихо деется.
150 А середь-то моря царица протрезвилася,
Начала она тут слезно плакати:
«А вор ты, Ивашка Поваренин!
Зачем украл меня, царицу Соломанию?»
Спрого́ворил Ивашка Поваренин:
«Буде бог спасе́т на сине́м мори́,
Выдам я тебя за дру́гого,
За прекрасного царя Василья за Окульевича».

И приехали они за синё море,
Подкатили они сходни дубовые,
160 Выходили на крут на красен бережек.
Встретает прекрасный царь Василий Окулович,
И брал царицу Соломанию,
Целовал во уста да во саха́рные.
Сходили они и во божью́ церко́вь,
Приняли они золоты венцы,
Жили в совете, в любови ровно три года́.

Туто Соломан царь Давидович
Собирал свою силушку великую, —
Кони, люди как крылатые,
170 Собрал он силушку несметную,
Полетел он за славно синё морё.
Прилетели они за синё морё,
Оставил он силушку по край моря́,
И пошел-то, силу понаказывал:
«Ах ты моя силушка великая!
Как я первый раз трублю во турий рог —
Вы уздайте-ка, седлайте добры́х коней;
Как второй раз струблю во турий рог —
Вы садитесь на добрых коней;
180 Как в третий раз струблю во турий рог —
Приезжайте далече во чисто полё».
И сам пришел к царю да под окошечко,

263

Закричал он громким голосом:
«Ай же ты прекрасный царь Василий Окульевич!
Воздай-ка мне милостыню,
Чтобы было мне и исть, и пить».
А как прекрасного царя Василия Окульевича
Дома не случилося,
Увидала царица Соломания,
190 И говорит-то она да таково слово:
«Ступай, Соломан, в высок терём».
Напоила она его допьяна.
«Ай же ты Соломон-царь Давыдьевич!
Скоро приедет прекрасный царь Василь Окульевич.
Поди-ка сядь ко мне да в окова́н ларец.
Скоро приедет прекрасный царь Василь Окульевич».
Сел он с глупым умом да пьяным разумом.
Сретает царица Соломания,
Сретает царя Василь Окульевича:
200 «Ай же ты прекрасный Василий Окульевич!
Кого мы боялись три годы,
А тот сидит в окован ларце,
Под моей под ‹...› под бабьею».

Спроговорит Соломан-царь Василью Окульевичу:
«Ай же ты прекрасный царь Василь Окульевич!
Уж не бей ты меня по-холопьему,
А уж бей ты меня да по-царскому:
Прикажи казнить во чистом поли,
Прикажи поставить столбички точеные,
210 Прикажи класть грядочку орлёную,
И поставить лестницы клейменые,
И повесить две петельки шелко́вые,
Чтобы знали, что царь царя казнил во чистом поли».
Тут сказала прекрасная Соломания:
«Он и первую петлю́ пройде своей хитростью,
А вторую пройдет своей глупостью».
Тут прекрасный царь Василь Окульевич
Приказал своим слугам верныим
Поставить столбики точеные,
220 Положить грядочку орлёную,
Поставить лестницу клейменую,
Сделать петельки шелковые.

264

И повезли Соломана.
«Первую-то кере́жку конь везет,
А вторая-то кережка сама идет,
А третью-то кережку быдто черт несет».
Приехали да́лече-дале́че во чисто поле,
Спроговорит царица Соломания:
«Ай же ты прекрасный царь Василий Окульевич!
230 Отпояшься от себя шелков поя́с,
Повесь третью пе́тлю шо́лкову».
Отпоясала под собой
И повесила третью петлю шолкову.
Испроговорит Соломан-царь Давыдович:
«Ай же ты прекрасный царь Василь Окульевич!
Дай же мне при смерти в тот рог сыграть.
Ты знаешь мое житье юное, —
Что я пас скот в лесу,
И стрелял в гу́сей, лебедей,
240 И перелетных серых малых утушек,
И стрелял я зверей лесо́воих, —
Чтобы все прилетели на царскую смерётушку».
Дал ему прекрасный царь Василь Окульевич
В турий рог протрубить.
Как затрубил — в реках вода застоялася,
Да высокие горы пошаталися,
Сильный пошел у́ моря шум великий,
Все птицы, звери заволновалися,
Вси летят на царскую смерётушку.
250 И второй раз затрубил во турий рог Соломан-царь, —
И поднялся у моря шум великий,
Вси звери и птицы зрадова́лися,
И скликают друг другу они,
Вси летят на царскую смерётушку.
Как поспешно затрубил и третий раз
Во турий рог Соломан-царь, —
Как налетела тут сила великая,
Которы люди, кони крылатые.

В первую петлю клали Ивашку Поваренина,
260 Во вторую петлю клали прекрасного царя
Василья Окульевича.
Тут царица Соломания
Начала слезно плакати:
«Прости меня, Соломан-царь, во той вины».

265

— «Во первой вины тебя бог простит, —
Что пошла на насады червленые,
Что пила питья забудущие;
И во второй вине тебя бог простит, —
Что уехала к прекрасному царю
270 Василью свет Окульевичу;
А в третьей вине не могу простить, —
Что посадила меня в окован ларец
И велела казнить далече во чистом поли,
Сделать шелко́вый пояс».
И приказал повесить Соломанию.

И полетел Соломан в свою сторону.