Уж как на родине да Михайла спородили,
Как отец-мать и Михайла ненавидели,
Уж как род да племя да не взлюбили его держать —
Они отдали его бабушке-задворенке.
5 Уж как ростила его бабушка-задворенка,
Она кормила его кусками прожженными,
Она поила молочком его козловейником.
Как по этому-то молоку козловому
546
Уж как прозвали Михаила Козаричем.
10 Как повырос Михайло до семнадцати полных лет,
Говорит-то ему бабушка-задворенка:
«Уж ты гой еси, Михайло постылый сын!
Ты пойди-ко, Михайло, на конюшенный двор,
Выбирай-ко ты себе коня езжалого,
15 Ты езжалого коня, кормленого.
Не того бери, что с повети стоит нос,
А того бери, у которого сверх повети стоит нос.
А седлай-ка ты золотым седлом,
Золотым-то седлом да серебряной уздой.
20 Поезжай-ка, Михайло, во чисто поле
Ты стрелять-то гусей да серых уточек —
Достреляйся до белой до лебедушки!..»
Как пошел-то Михайло да на конюшенный двор,
Зануздал он да коня езжалого.
25 Только видели, как Михайло на коня-то сел,
А не видели поездки Михайловой.
Уж как едет наш Михайло как день пору —
Уж как едет Михайло другу пору,
Не пиваючи он едет да не едаючи,
30 Он добру коню отдыху не даваючи.
Как завидел да Михайло: да сырой дуб стоит.
На сыром-то дубу да черный ворон сидит,
Уж как чёрен ворон да птица вещая.
Натегает тут Михайло да свой могучий лук,
35 Направляет-то Михайло да калену стрелу.
Говорит тут ему ворон своим голосом,
Уж как голосом он да человеческим:
«Уж ты гой еси, Михайло постылый сын,
Не стреляй-ко ты в меня да черна ворона.
40 Как моего-то мяса не есть тебе будет,
Как моей-то крови не пить тебе будет;
Тебе силы со мной да не спроведати,
Тебе силы своей да богатырской.
Поезжай-ка ты, Михайло, да во чисто поле,
45 Во чистом поле да буйство стоит —
Бьются-дерутся да три татарина,
Промежду собой да они делы делят,
Они дел-то делят — да красну девицу-душу:
Она по роду тебе будет да родна сестра.
(Он и не знал.)
50 Как скочил да Михайло на добра коня.
547
Он ехал, Михайло, день поры,
Уж как ехал Михайло другой поры —
Там завидел Михайло да бел поло́тен шатер.
Как во етом во шатре да красна девица сидит,
55 Она плакучи сидит да рыдаючи,
Ко сырой-то земле да припадаючи.
А как за тем-то за белым шатром
Там и бьются-деруться да три татарина.
Как первой-то татарин да девку улещал:
60 «Уж ты плачь хошь не плачь, да красна девица-душа!
Уж как ты-то только да мне достанешься —
Я возьму-то тебя за племянника взамуж,
Будешь ключницей ты да замочницей,
Золотой-то казны да будешь счетчицей!»
65 Как другой-то — да девку улещал:
«Уж ты плачь хошь не плачь, да красна девица-душа!
Уж как ты только мне да ты достанешься —
Я возьму-то, возьму да за сына тебя взамуж,
Я поставлю тебя ко кровати да ко тесовой,
70 Буду секти-то да плеткою шелковой!..»
А как треть-е‹т›-то татарин да девку улещал:
«Уж ты плачь хошь не плачь, красна девица-душа!
Уж как ты-то только мне достанешься —
Я возьму-то тебя да за себя взамуж,
75 Я срублю твою да буйну голову,
Разрублю всё твоё тело белое
Я на мелкие куски, да на череньевы,1
Раскидаю их да по чистом по́ полю
Черным воронам да на погра‹я›ние,
80 Серым волкам-то на потаскание!..»
У Михайлы-то очи ясны да помутилися,
Горюци-то слезы да покатилися.
Он ведь двух-то татар конем стоптал,
Он как третьего татарина да вострой саблей ссек,
85 Он срубил да его да буйну голову,
Разрубил его да тело грязное,
Разбросал он да по чисту полю.
Взял с собой да красну девицу душу́,
Посадил да он да на добра коня.
90 Вот едут они до первы пор,
Уж как едут они да други пор —
Говорит-то ему да красна девица душа:
«Покормить-то надо нам да добра коня,
548
Уж и нам-то с тобой надо попить-поесть.
95 Уж ты гой еси, Михайло постылый сын,
Ты возьми-ко меня в себе замуж,
Я женой-то буду тебе верною,
Я слугой буду да неизменною». —
«Уж ты глупа́-преглупа́, да красна девица душа,
100 Уж ты глупа-переглупа да дочь Петровна хороша:
Ты ведь по роду мне будешь родна сестра!»
Уж как сели они опять, поехали.
Приезжают они ко двору да ко батюшкину.
Отец с матушкой на красном стоят крыльце,
105 И стоят они да низко кланяются:
«Ты пожалуй-ко-ся да родная дочь,
Уж ты Марфа ты да Петровна,
Ты пожалуй во светлу гридну
К нам не хлеба-солит ‹есть› — пивовару пить».
110 А Михайла они да не примолвили.
У Михайла-то оци да помутилися,
Горюци слезы да покатилися.
[Дальше былина продолжалась. Татары увезли маленького Ивана, брата Михайла, но исполнительница не помнит].2