- 417 -
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
Жил-был в городе Муроме, в селе Карачарове крестьянин Иван Тимофеевич. Был он зажиточный
крестьянин: скотоводством и хлебопашеством занимался. У него был сын Илья. Илье уже было ‹тридцать›
лет, а он всё еще не может ни рукой, ни ногой шевельнуть. Вообще — калека: если не кормят, то ни
есть, ни пить не может.5 Когда Ильи было ‹тридцать› лет, отец его Иван Тимофеевич с женой пошли на далекий участок
луга — чистить его — на трое суток. Остался Илья один лежать на голбце. Вдруг слышит Илья —
кто-то стучится. Отвечает Илья: «Нет, говорит, никого».А с улицы говорят: «Как — нет? Сам же ты говоришь. Голос слышно, значит есть человек». —
«Я, — говорит Илья, — не человек, а калека. Не могу тридцать лет ни рукой, ни ногой шевельнуть.
10 Не могу я вам открыть». — «Брось, Илья! Почему нас обманываешь, что не можешь открыть?»
Долго так стучались. А Илья всё отвечает: «Не могу открыть...»А на улице три каличища стояли — они это и стучались. «Давай, говорят, Илья, попробуй, открой!
Можешь ты открыть, да нас обманываешь». Попробовал Илья правую руку тронуть — действует рука,
как полагается. Другую тронул — тоже действует. Ногами шевельнул — тоже действуют. Сел Илья,
15 посидел немного и обратно лёг. А с улицы всё стучат. «Почему, говорят, не открываешь, Илья?» —
«Я же, — отвечает Илья, — говорю вам, что не могу ничего сделать, шевельнуться не могу». —
«Брось, говорят, Илья. Ты же посидел и обратно лёг».Опять Илья попробовал встать. Встал, как полагается. И тогда вышел и открыл крыльцо.
А сам вернулся и снова лёг на свое место.20 Зашли три каличища. «Ну, говорят, Илья, давай нам попить. Мы, говорят, жаждуем». — «Рад бы,
говорит, дал, да некому вам дать-то». А каличище, на середине которой стоит, и говорит: «А ты сам,
Илья, почему не даешь? Сам ведь можешь». — «Я, говорит, тридцать лет с места тронуться не могу». —
«Да брось, говорит, Илья: если бы не мог, так крыльца бы нам не открыл. Видим, что можешь, и знаем,
что можешь».25 А Илье всё еще не верится, что он может ходить. Кажется ему всё это сном. Опять он встал и видит,
что и руками и ногами владеет. Взял он кружку, влез в голбец. А Иван Тимофеевич без квасу никогда
не жил. Зачерпнул Илья кружку из кадки, вылез обратно и дал каличищу. Каличище, стоявший на
середине, уже ко рту поднес, да раздумал и дал Илье обратно: «Пей, говорит, Илья. Ты еще больше
нас жаждуешь». Илья обратно взял кружку и выпил, один раз только дохнул. А в кружку влезало полтора
30 ведра. «Ну, — говорит каличище, — теперь принеси нам».Илья взял кружку, опять влез в голбец и притащил другую кружку квасу. В середине стоявший
каличище опять поднес ко рту, но снова отдал Илье: «Ты еще, говорит, не напился Илья». Илья взял
и, ни разу не дохнув, выпил всю кружку. В середине стоявший каличище и говорит: «Что, говорит, Илья,
чувствуешь?» Илья отвечает: «Чувствую такую силу, что если есть на земле медное кольцо, так переверну
35 обратно всю землю». — «Ну, иди, еще раз принеси, Илья, квасу», — говорит в середине стоящий каличище.
Илья опять пошел и третью кружку принес. В середине стоящий каличище опять поднес ко рту и опять
отдал Илье: «Ты, говорит, Илья, еще не напился. Давай пей еще и третью кружку». Илья опять выпил
всё, целиком, из кружки. «А теперь, говорит, половина силы сбавилась».Каличище и говорит: «Хватит тебе и этого, а то ты был чересчур сильный и земля тебя не держала
40 бы, как не держит Святогора-богатыря. Ну, Илья, ты будешь богатырем. И будешь драться за православную
веру. Никого не бойся: в святых правилах написано, что Илье в битве смерти не будет. Ты борись
с любым богатырем, кроме Святогора-богатыря и Самсона Колывановича: он носит двенадцать евангельских
глав. Не дерись еще с Микуловским родом. А больше никого не бойся, с любым дерись. Ты, Илья,
- 418 -
не думай, что мы — простые каличища. Я Исус Христос, а эти двое — два апостола. В будущую субботу
45 в городе Муроме будет базар. Ты вели отцу на том базаре у первого, кто ему встретится, купить жеребца.
Скажи: сколько попросят — сразу отдай столько, не торгуйся и не рядись. Там же пусть отец купит
рыцарские доспехи и седло черкацкое, и узду турецкую». После этого еще говорит каличище: «Всё, что
я тебе сказал, — не ложь, а правда».Три раза предупредил он Илью, и пошли они втроём из дома. А Илья остался один.
50 Вечером Илья пошел к отцу и матери. А они вечером уже спали оба. Илья всю работу за ночь сделал.
Всю, что на трое суток была налажена да еще втрое больше. И не показавшись отцу с матерью, ушел
домой.Утром встал Иван Тимофеевич, пошел с женой работать и видит, что сделано втрое больше, чем он
с женой за три дня думал сделать. Долго они удивлялись — что такое случилось: или же косматые
55 отработали, или Господь Бог послал, или еще что.Вернулись они домой, раз работа кончена. Идут около окна. И видит мать, что по полу будто Илья
ходит. И говорит она Ивану Тимофеевичу: «Мне показалось, что Илья по́ полу ходит». И Иван
Тимофеевич отвечает: «Не Илья, говорит, ходит, а орд1. Как Илья может ходить, коли он тридцать лет
не мог ни рукой, ни ногой тронуть?». В другом окне отец Илью увидал.60 Скоренько зашли они в избу и тут увидали, что по полу ходит не орд, а сам Илья. Да так ходит,
что пол скрипит, чуть половицы не ломаются. Полчаса стояли отец и мать, всё удивлялись, никак не
могли поверить, что ходит Илья. И сказал Илье Иван Тимофеевич: «Что, говорит, Илья, с тобой
случилось?»Илья сел и стал рассказывать отцу с матерью, что с ним случилось.
65 Рассказал Илья и объяснил, что на поле у них не косматые и не небесная сила работала, а он, Илья,
за одну ночь отработал отцу. Потом Илья сказал отцу: «Вот завтра будет суббота. Ты сходи на базар
в город Муром и купи там мне жеребца у того, кто тебе встретится первым. Только не торгуйся и не
рядись. Сколько запросят, столько и отдай».На другой день Иван Тимофеевич пошел в город Муром. Не доходя до города, встретился мужик.
70 Ведет он черного жеребца. Иван Тимофеевич и спросил: «Куда ведешь?» — «На базар продавать». —
«А ты, говорит, мне не продашь его?» — «Да как, говорит, не продам». — «А сколько, говорит,
спросишь?» А мужик говорит: «Сто пятнадцать рублей». Иван Тимофеевич сразу вынул деньги, отсчитал
сто пятнадцать рублей и сразу же отдал мужику. Взял жеребца и увел домой. А мужик остался смущенным:
хотел он спросить пятнадцать, а вышло сто пятнадцать. А тот ему без ряду заплатил. Мужику и хотелось
75 обратно отдать сто рублей, и жалко. «А вдруг, думает, тот вернется и обратно попросит?». Постоял,
постоял да и пошел обратно.Привел Иван Тимофеевич жеребца и отдал Илье: «На, говорит, получай!» Илья взял и повел жеребца
на ‹двенадцать› дней в поле пасти. ‹Двенадцать› дней погулял жеребец. А как крикнул Илья своего
коня — конь бежит, прямо земля дрожит — такой здоровый, большой стал за ‹двенадцать› дней.
80 Так любо стало Илье, он даже поцеловал его три раза. Сел он на коня и приехал домой. Отец уже купил
и принес домой узду турецкую и седло черкацкое и доспехи богатырские. Тогда Илья стал говорить отцу
и матери: «Поеду я завтра по прямой дороге в город Чернигов к своему крестному — черниговскому
князю». А Иван Тимофеевич и говорит: «Куда ты по прямой дороге пойдешь?! Уже ‹шестьдесят›
лет никто по ней не проезживал. Кто поедет, тот и живым не дойдет. Около Адар-горы там собралась
85 шайка — ‹двенадцать› тысяч татар. Убьют и тебя». — «За что меня убьют, что меня они возьмут? У меня
ни красивой жены не останется, денежной козны не останется, боярского платья не останется!»
- 419 -
Конечно, отец умолял, чтобы Илья не ходил по прямой дороге, а Илья всё стоит на своём: «Нужно,
говорит, открыть прямую дорогу».На другой день благословился Илья у отца и матери, оседлал своего коня, тридцатью подпругами
90 прикрепил к коню седло, попрощался с отцом, матерью, садился на коня, пришпорил его, и конь выскочил.
Первый выскок — ‹три› километра. Слез он с коня, поставил столб, прибил к нему доску и написал:
«У Ильи первый шаг — белый свет».Садился Илья на коня и поехал до горы Адар, а татар нигде ни одного нет. «Кажется, уже, говорит,
Адар-гора, а никого не видать. Видно, разошлись все по разным сторонам». Только подумал это Илья,
95 а вдруг, как комары (если у нас зайдешь в лес, бросятся!), так же набросились на Илью двенадцать
тысяч татар. Илья остановил коня и говорит: «Куда вы идете? Что вы хотите сделать со мной? Хотя меня
убьёте — не останется у меня ни красивой жены, ни денежной казны, ни боярского платья!. Хотя у меня
кольчан стоит пятьсот рублей, а кушак и колпак тысяча, а коню моему и цены нет, а что потому у меня
возьмёте?..»100 Долго Илья уговаривал татар, а они окружают его. Илья взял свой лук, натянул и положил стрелу.
Направление он взял не на людей, а стоял на горе двенадцатирассошный дуб, так на него. Пустил он
стрелу — и этот дуб разлетелся на мелкие клочки и даже корни выбросило. Испугались татаре, все
бросились на колени и стали умолять Илью: «Ну, говорят, добрый боярин. Будь, говорят, у нас атаманом.
Будем мы тебе добрые деньги платить и хорошо одевать-обувать и ухаживать за тобой. Чего душа
105 пожелает — всё по-твоему сделаем!» А Илья отвечает: «Нет, братцы, я еще молод. Князём мне быть
неохота, а денежной казны мне не нужно, а хорошего платья — не желаю. Только скажу я вам слово.
За три месяца я съезжу в Чернигов, а потом вернусь обратно. Тогда обойду я всю Адар-гору. И если
увижу трех человек вместе, то не говорите, что сердитый: сразу будет смерть. Разойдитесь вы лучше по
разным сторонам, по-одному да по-два.110 Пришпорил Илья коня и поехал дальше. Приехал ко крестному — черниговскому князю. Прогостил
Илья у него три месяца и вернулся обратно домой. По дороге кругом Адар-горы обошел — больше ‹дву›х
человек татар нигде не видел: испугались они и разошлись по разным сторонам.Приехал он домой в село Карачарово. У родителей Илья семь дней погостил, а в воскресенье утром
говорит отцу, что, говорит, утреннюю сегодня службу здесь, в Муроме, а обедню слушать поеду по
115 прямым дорогам в Киев-град. Отец и говорит: «Как поедешь по прямой дороге, коли там уже сорок лет
никто не ездит. Поселился там Соловей-разбойник и не дает ни проходу, ни проезду, всех убивает.
Свиснет он, так за тридцать километров любой упадет без памяти и не встанет». А Илья и говорит:
«Все равно я по прямой дороге еду. Мало ли по кустам птиц свистит — от всех не нападаешься! Не упаду
и от него».120 Пошел Илья с отцом в Муром, а после утрени попрощался с родителями, благословился, сел на коня
и поехал. На прямой дороге встретилась река шириной в три километра. А раз никто не ездил, то мост
был разрушен. Илья взял, устроил мост и поехал дальше. Приехал он в Бекатовское село, где жили
бекатовцы. А на бекатовцев как раз напали татары, шесть тысяч человек, и шла у них война. Бекатовцев
уже зажимают. Илья начал их освобождать, а татар убивать: всех татар до одного саблей перерубил,
125 а бекатовцев освободил. Когда он после этого ехал селом, то бекатовские бояре вышли все, благодарят:
кто стакан золота, кто стакан серебра, кто стакан жемчугу в подарок принесли. И умоляют его: «Окняжись,
добрый боярин, на Бекато́вском-селе, мы будем платить тебе большие деньги и уважать как князя».
А Илья им и отвечает: «Окняжиться не хочу — молод я еще». А подарки у всех взял и в карманы
из стаканов высыпал. «Это, говорит, братцы, у меня заработано».130 Пришпорил Илья, только пыль столбом осталась, и не видали, куда он уехал. И долго удивлялись
бекатовцы: «Вот, говорят, так боярин: не видали, в какую сторону он и уехал!»Едет Илья по чистому полю. По рассказу отца он знает, что уже должен быть здесь Соловей-разбойник,
а его нет. «Может быть, кто-нибудь его уже убил?» — думает Илья.
- 420 -
Только подумал, вдруг раздался такой свист, что насквозь ухо прошел. Лошадь у Ильи упала набок.
135 Илья как пал‹ицей› коня огрел и ругается: «Неужели ты, травяной мешок, говенной пузырь, не слыхал
из кустов писку птичьего?!» И лошадь вскочила на ноги. Увидел Илья, что за ‹двадцать один километр›
на ‹двенадцати› рассошинах дубовых сидит Соловей-разбойник. Илья взял свой лук, положил стрелу,
натянул и прицелился прямо в лоб ему. Но немного Илья промахнулся: попала стрела Соловью-разбойнику
в правый глаз, а через левое ухо и вылетела. Свалился Соловей-разбойник с дуба на землю.140 Привязал его Илья к своему седлу и поехал дальше. Пришлось ему ехать мимо того места, где стоял
Соловья-разбойника дом. Жена Соловья-разбойника как раз стряпала около печки: дело-то утром было.
А ребята играли на полу, около окна. Увидели они и побежали к матери. Говорят: «Папа едет и чужого
мужика везёт». Посмотрела мать в окно и говорит: «Нет, ребята, это чужой мужик едет да вашего отца
в седле везет».145 Сразу ребята взяли дорожные шалыги и вышли, хотели драться с Ильей. А мать и говорит: «Куда
вам драться! Возьмите лучше стакан золота, стакан серебра да стакан жемчугу и выходите, отдайте
доброму молодцу. Если примет ваши подарки, то попросите у него отца обратно». Вышли ребята на улицу,
пошли навстречу Илье. Поднесли они ему подарки. Илья взял и положил в карман. «Это, говорит,
братцы, у меня отработано». Ребята стали тогда просить: «Отдай, добрый боярин, нам отца!» А Илья
150 и говорит: «Довольно он питался человечиной». И не отдал отца. Стал проезжать через ворота.
А у Соловья была ‹шестнадцатилетняя› дочка, девка Пелька, паленица преудалая. Она взяла ‹сорокапяти›
пудовую железную шалыгу, подбежала к Илье сверху и ударила его прямо по голове. Илья даже на
лошади не пошатался. Оправился Илья и схватил девку Пельку, паленицу преудалую, за волосы
и подбросил вверх так, что она долетела до облака. Упала обратно — одна кровь брызгами разлетелась,
155 больше ничего не осталось.Разозлился Илья, вернулся обратно, облил дом керосином и сжег вместе со всем семейством. Все
имение Соловья-разбойника попалил, ничего не оставил.Поехал Илья дальше в Киев. Приехал он в Киев-град, остановился у князя Владимера. Лошадь
оставил во дворе, а сам зашел в палаты и спросил: «Где князь Владимер?» — «А князь Владимер, —
160 говорят, — обедню в церкви служит».Илья пошел к церкви и зашел туда. Но тут обедня уже кончилась, и люди выходят, и князь Владимер
тоже. Поздоровался Илья с князем Владимером, а Владимер также поздоровался с Ильей. Илья
и говорит: «Слушал утреню сегодня я в Муроме, хотел обедню слушать в Киеве, да задержался в шести
местах и опоздал поэтому». Князь Владимер улыбнулся только и не поверил. Зовет он Илью к себе
165 обедать. Когда пообедали у князя Владимера, гости опьянели, стали хвастать кто чем мог: кто хвастается
своим умом, кто своей силой, кто своей женой. Один только Илья ничем не хвастает. И стал говорить
Илье князь Владимер: «А что же ты, Илья, ничем не хвастаешься?» — «Нечем у меня хвастаться.
Вот сегодня слушал я утреню в Муроме, обедню хотел слушать в Киеве, да задержался немножко: сперва
в три километра реку промостил, потом у Бекетовского села шесть тысяч татар побил, с бекетовцами
170 говорил, с Соловьем-разбойником дрался, девку Пельку, паленицу преудалую, убил, у Соловья-разбойника
именье сожёг». Послушал это князь Владимер и сказал: «Ты, видно, какого-то доброго боярина убил да
его одежду одел, да деньги отнял, да по пути зашел в царёв кабак, да зелена вина хватанул — потому
ты и хвастаешь. Сорок лет по прямой дороге никто не езживал». Илья и говорит: «Я не хвастаюсь:
Соловей-разбойник у меня и сейчас на седле».175 Вышла вся публика на улицу. Смотрят и видят Соловья-разбойника. Князь Владимер и говорит:
«Пусть просвистит он, как может!» Илья и отвечает: «Да, князь Владимер, теперь он не может свистеть,
коли у него кровью и рот, и нос наполнились. Их сначала нужно вычистить». А князь Владимер и говорит:
«Чем же его чистить?» — «А нужно ему два с половиной ведра вина да четыре ведра пива с мёдом».
Сразу князь Владимер принес, сколько нужно было. Отвязал Илья от седла Соловья-разбойника и отдал
180 ему вино и пиво. Соловей-разбойник все шесть с половиной ведер выпил и немножко отчихался,
- 421 -
опростал свой рот и нос и начал понемножко свистеть. И так начал свистеть, что по всему Киеву-граду
все люди стали с ног падать без памяти.Князь Владимер подошел к Соловью-разбойнику и говорит: «Довольно уже, перестань!» Соловей-разбойник
не слушает князя Владимера и всё продолжает. Подошел Владимер к Илье Муромцу и говорит:
185 «Может быть, тебя послушает. Пусть перестанет». Илья велел перестать свистеть. Соловей говорит:
«Не хочу я у вас кушать, не хочу вас и слушать!» Взял тогда Илья Соловья-разбойника и оторвал у него
голову.Зашли все обратно в палаты князя Владимера. Пировали да гуляли там ‹пятнадцать› суток. Были
там и богатыри тоже: Добрыня Никитич, Алёша Попович, Васька Долгополой, Гришка боярской сын
190 и другие. Богатыри силами померялись, и оказался Илья силой выше всех, а после Ильи — Добрыня
Никитич. Илья с Добрыней Никитичем назвались названными братьями, а так как Илья посильнее,
то стал старшим братом, а Добрыня — младшим. И дали они обещание друг дружке, что если старший
брат зовет младшего куда-нибудь, хотя бы тому и не хотелось, — должен слушать. А младший брат если
зовет и просит, — тоже должен слушать. Так с обоих сторон было согласие.