289
Сидел Илейка без рук, без ног,
На пеци сидел Илейка тридцеть лет.
Ушли у него отець-мать на полё,
Сидит Илейка один на пецьки-муравленки,
5 Под окно пришли калики перехожие:
«Подай, Илейка, мило́стыню ради́ Христа».
Говорит Илейка таково слово:
«Ой есь, калики перехожие!
Рад бы я подал,
290
10 И не действуют ни руки, ни ноги:
Сижу я тридцеть лет без рук, без ног».
Говорит калика перехожая:
«Протяни, грит, праву ноженьку».
Протянул он праву ноженьку —
15 Подействовала его да права ноженька.
«Протяни, грит, леву ноженьку».
Протянул он леву ноженьку —
И подействовала его лева ноженька.
Слез он с пецьки-муравленки,
20 Говорит он таково слово:
«Ой есь, калики перехожие!
Подействовали у меня резвы́ ноги,
Не действуют у меня белы́ руки́,
Не могу я вам подать милостыню».
25 Говорит калика перехожая:
«Протяни, говорит, праву рученьку».
Протянул Илейка праву рученьку —
Подействовала его права рученька.
«Протяни, говорит, леву руку».
30 Протянул Илейка леву руку —
Подействовала его лева рученька.
Вынес он буханочку и подал им.
Говорят калики перехожие:
«Ой еси, Илеюшко!
35 Спустись ты <к> матери во глубок погреб,
Подынь ты, зацерпни кружку квасину».
Спустился он во глубок погреб,
Поднял он квасу круженьку.
Говорит калика перехожая:
40 «Ой еси ты, Илейка Муромець!
Выпей ты эту квасу круженьку».
Выпил Илейка квасу круженьку.
«Чо, Илейка, по се чувствуёшь?» —
«Чувствую я по се силоньки». —
45 «Спустись ешшо во глубок погреб,
Подынь ешшо кружку зелена вина».
Поднял он кружку зелена вина.
Говорит калика перехожая:
«Выпей, Илейка, эту круженьку».
50 Выпил Илейка эту круженьку.
Говорит калика перехожая:
«Чо, Илейка, по се чувствуёшь?»
Говорит-то Илейка Муромець:
«Столько я чувствую в себе силоньки,
55 Было бы кольцё во сырой земли,
Поворотил я бы мать сыру землю».
Говорят калики перехожие:
291
«Дали мы ему силы множество,
Убавить надо силы половинушка».
60 Убавили силы половинушку,
Потерялись калики перехожие.
Выходил Илейка вон на улицю,
Пошел Илейка во чисто полё,
К отцю к матери идёт на полё.
65 Увидела его мати родимая,
Говорит она мужу Мурому:
«Ой есь, мой муж Муром!
Вон идет кто ли, как наш Илеюшко». —
«Глупа ты, баба, нерозумна,
70 Сидит Илейка тридцеть лет без рук, без ног».
Поближе подходит к им Илеюшко.
Говорит опять жена у Мурома:
«Совсем как наш идет будто Илеюшко».
Не верит Муром ейным словам.
75 Подошел к ним Илейко близко-наблизко,
Узнали его и возрадовались.
Поздоровалсе он с отцём, с матерью,
Говорит Илейко таково слово:
«Ой есь ты, мой отець-мати!
80 Садитесь вы на колоденку».
Спрашивают его отець с матерью.
«Пришли под окно два калики перехожие:
„Подай, Илейко, мило́стыню ради́ Христа“.
Говорит Илейко таково слово:
85 „Ой есь, калики перехожие!
Рад бы я подал,
И не действуют ни руки, ни ноги,
Сижу я тридцать лет без рук, без ног“.
Говорит калика перехожая:
90 „Протяни, грит, праву ноженьку“.
Протянул я праву ноженьку —
Подействовала моя да права ноженька.
„Протяни, грит, леву ноженьку“.
Протянул я леву ноженьку —
95 И подействовала моя лева ноженька.
Слез я с пецьки муравленой,
Говорю я таково слово:
„Ой есь, калики перехожие!
Подействовали у меня резвы ноги,
100 Не действуют у меня белы руки,
Не могу я вам подать милостыню“.
Говорит калика перехожая:
„Протяни, грит, праву рученьку“.
Протянул я праву рученьку —
105 Подействовала моя права рученька.
„Протяни, говорит, леву рученьку“.
292
Протянул я леву рученьку —
Подействовала у меня лева рученька.
Вынес я буханочку и подал им.
110 Говорят калики перехожие:
„Ой еси. Илеюшко!
Спустись ты к матери во глубок погреб,
Подынь ты, зачерпни кружку квасину“.
Спустился я во глубок погреб,
115 Поднял я квасу круженьку.
Говорит калика перехожая:
„Ой еси ты, Илейка Муромец!
Выпей ты эту квасу круженьку“.
Выпил Илейка квасу круженьку.
120 „Что, Илейка, по се чувствуешь?“ —
„Чувствую я по се силоньки“. —
„Спустись еще во глубок погреб,
Подынь еще кружку зелена вина“.
Поднял я кружку зелена вина.
125 Говорит калика перехожая:
„Выпей, Илейка, эту круженьку“.
Выпил я эту круженьку.
Говорит калика перехожая:
„Что, Илейка, по се чувствуешь?“ —
130 „Столько я чувствую в себе силоньки:
Было б кольцо во сырой земли,
Поворотил я бы мать сыру землю“.
Говорят калики перехожие:
„Дали мы ему силы множество,
135 Убавить надо силы половинушку“.
Убавили силы половинушку,
Потерялись калики перехожие.
Тогда пошел я к вам во чисто поле».
Говорит Илейко таково слово:
140 «Ой есь, ты мой отец-мати!
Садитесь вы на колоденку,
Подчишшу за вас я полюшко».
Берет он дубину за вершинушку,
За вершину дубинушку подергиват,
145 За полё дубинушку помётыват.
Выцистил он полюшка порядоцьно.
Пошел он домой да с отцём, с матерью.
Проходит у их дома тёмна ноценька,
Ставали они поутру рано.
150 Говорит-то старо́й да Илья Муромець:
«Ой есь, мой отець-матушка!
Дайте мне благословленьицё
Сходить-съездить в стольнёй Киев-град,
Посмотреть князя да со княгиною,
293
155 Посмотреть мне всех руських бога́тырей».
Не дават отець-мать благословленьицё:
«Помрем мы без тебя да смертью лютоей!»
Другой раз старой их выспрашиват:
«Ой есь, мой отец-матушка,
160 Дайте мне благословленьицё
Сходить-съездить в стольнёй Киев-град,
Посмотреть князя да со княгиною,
Посмотреть мне всех руських бога́тырей».
Не дават отец-мать благословленьицё:
165 «Помрем мы без тебя да смертью лютоей!»
Третьей раз старой нонь выспрашиват:
«Ой есь, мой отец-матушка!
Дайте мне благословленьицё
Сходить-съездить в стольной Киев-град,
170 Посмотреть князя да со княгиною,
Посмотреть мне всех руських бога́тырей.
Даите́ — поеду и не даите — поеду!»
Говорит-то его отець Муром:
«Ой ты, мой старой да Илья Муромець!
175 Ехать тебе дорожкой прямоежжено —
Прямоежжая дорожка призапушшена,
Призапушшена дорога, призасорена,
Не ездят той дорогою тридцеть лет.
Заселился там Со́ловей Рахматович,
180 Не пропускат он ни конного, ни пешого,
Не пропускат он зверя рыскучего,
Не пропускат он птицю полетушчую,
Не пропускат он руського бога́тыря,
Убиват он своим свистом громкиим.
185 А кругом дорожкой надо ехать три́ года».
Срежался старой да И<лья> М<уромець>,
Седлал-уздал он коня доброго,
Подстегивал он двенадцеть подпругов,
Тринадцету степ да лошадиную —
190 Не оставил <бы> молодца да в поли доброй конь
Серым-то волкам да на съеденьицё,
Черным воронёнкам нынь на граяньё.
С отцём, с матерью он распрошчается.
Не видали отправки молодецкоей,
195 Не видали поездки богатырьскоей,
Только видят: во поли курева идет,
Курева идет да дым столбом валит.
Приежжал он к ростаням дороженьки,
Поехал он по прямой дороженьки,
200 Приехал он в болотину дыбуцую —
По болотины мостики привыгнили.
Слезывал Илейка со добра коня,
294
У коня брал он повод да во леву́ руку,
Правой рукой дубинушки он подергиват,
205 Болотинку он мост помашчиват.
Перебрался он болотину дыбучую,
Перешел он да во чисто полё.
Садилса он на добра коня,
Поехал он путью-дорожечки.
210 Там увидел во чистом поли,
Увидел он Соловья за семь верст:
Сидит Соловей Рахматович
На семи дубах, на восьми поддубочках.
Увидел Со́ловей руська бога́тыря
215 Во той же дорожки прироссоренной,
Натягал Соловей духи змеиные,
Заревел он громким голосом —
У старого конь да на колени пал.
Бьет коня по туцьным ребрам:
220 «Уж ты конь, да травяной мешок,
Не слыхал ты граю воронового!»
Брал он себе в руки ту́гой лук,
Накладывал стрелу и приговаривал:
«Уж ты, моя калена́ стрела,
225 Не падай не на́ землю, не на воду,
Пади Соловью во пра́вой глаз!»
Закладывал он стрелоцьку каленую,
Не серы волки в поле завоели —
У старого у лука макляки заскрипили.
230 Полетела стрелоцька каленая,
Попала Соловью во правой глаз,
Свалился Соловей Рахматович
С семи дубов, с восьми поддубочков.
Не удалось Соловью на пол пасть —
235 Подъехал старой да И<лья> М<уромець>,
Приковал его к седелышку зеркальцяту,
Едет он по чисту полю.
Были у Соловья две доцери,
Выходили они на крыльцё паратное,
240 Глядели они да во чисто полё,
Видят они: во чистом поле
Отець едет, богатыря везет.
Забежали они к матушки родимоей:
«Ой есь, наша матушка родимая!
245 Татка едет, богатыря везет».
Вышла у них матушка родимая
На то же крыльцё да паратное.
Брала она трубоньку подзорную,
Глядела она во чисто поле,
295
250 Говорит она таково слово:
«Не отець везет, а богатырь отця везёт;
Поднимайте надрешотницы тяжелые,
Зовите гостя попить-поись.
С той же да с пути-дороженьки
255 Заежжать станет в нашу оградушку —
Спустите надрешотницы тяжелые,
Богатырю спустите во буйну голову,
Придайте его к смерти лютоей».
Подъежжат старой да И<лья> М<уромець>,
260 И проехал он мимо в стольной Киев-град.
Приеждат старой в стольной Киев-град,
Слезывал он да со добра коня,
Заходил он к солнышку Владимеру.
Идет у солнышка почесен пир;
265 Садили старого да за переднёй стол,
Тут они стали его спрашивать:
«Поколь же ты, уд<алой> доб<рой> мол<одец>,
Поколь же ты ехал, поколь путь держал?
Ехал ты дорожкой кругоезжеей?»
270 Говорит-то старой да таково слово:
«Ой еси, удалы доб<ры> молодцы!
Ехал я дорожкой прямоезжеей».
Нихто не верят уд<алы> д<обры> м<олодцы>:
«У нас засорена дорожка нонь тридцеть лет,
275 Тут сидит Соловея Рахматович
На той же дорожки прямоежжеей,
Не пропускат он ни конного, ни пешого,
Не пропускат он зверя рыскучего,
Не пропускат он птицю полетушчую,
280 Не пропускат он <и> руського богатыря,
Убиват он своим свистом громкиим».
Говорит-то старой И<лья> М<уромець>:
«Ой есь, уд<алы> д<обры> м<олодцы>!
Я ехал дорожкой прямоезжеей,
285 Сидит у мня Соловей Рахматович,
Сидит он у мня да на добром кони,
Прикован-то <к> седелышку зеркальцяту».
Говорит-то солнышко Владимер-князь,
Говорят все руськи богатыри:
290 «Если есь у тя Соловей Рахматович,
Заведи его да на почесен пир».
Говорит-то старо́й да И<лья> М<уромець>:
«Ой еси, Микитушка Добрынюшка!
Заведи поди Соловья Рахматова».
295 Выходил-то Микитушка Добрынюшка:
«Ой еси, Соловей Рахматович!
Пойдем к солнышку на почесен пир».
296
Говорит Соловей таково слово:
«Не твоё пью-кушаю, не тя и слушаю,
300 Есь у мня хозяин — И<лья> М<уромець>».
Заходил-то Мик<итушка> Добрынюшка:
«Ой есь, старой да И<лья> М<уромець>!
Не идёт со мной С<оловей> Р<ахматович>».
Выходил старой да вон на улицю,
305 Сымал он С<оловья> Р<ахматовича>,
Заводил он его на поцесен пир.
Садили его да за дубовой стол,
Подавали ему цяру зелена вина,
Не большу, не малу — полтора ведра.
310 Тут они сидят, пьют-едят.
Говорит-то солнышко Владимер-князь,
Говорят вси руськие богатыри,
Ти же бояра толстобрюхие:
«Ой есь, старо́й да И<лья> М<уромець>!
315 Разреши свистеть Соловью Рахматову
Своим ему да громким голосом».
Ставал старой да на резвы ноги,
Брал князя он под праву руку,
Матушку Апраксию под левую.
320 Говорит-то старой да И<лья> М<уромець>
Тому же Соловью Рахматову:
«Ой есь, Соловей Рахматовиць!
Натяни ты духи змеиные,
Засвисти ты о полусвиста».
325 Натягал Соловей духи змеиные,
Засвистел Соловей во весь свист —
Всех тут нараз да приошунуло,
Заползали бояра толстобрюхие,
Поддаржал старой да Илья Муромец
330 Князя и мать Апраксию.
Осердился старой да Илья Муромець,
Схватил Соловья за черны кудри,
Поднял он его выше буйной главы,
Опустил он его о кирпитчат пол,
335 Придал его он смерти лютоей.