344

367. Дунай

(См. напев № 37)

А во стольнём было городи во Киеви
А у ласкова князя да у Владимера
Уже было пированьицё-почесьён пир,
А про многих кнезей, про многих бояроф,
5. А про тех руських сильних про богатырей,
А про тех же полениць да приудалых-е,
А про тех про купьцей, людей торговых-е,
Ише пир-от идёт нонь пир навесели;
Ише день-от идёт день ко вечору,
10. Красно солнышко катицьсе ко западу,
А ко западу катицьсе — ко закату.
Ише фсе на пиру нонь напиваюцса,
Ише фсе на чесном нонь наедалисе;
Ише фсе на пиру да пьяны-весёлы,
15. Ише фсе на чесном нонь приросхвастались:
Ише сильней-от хвастат своей силою,
А богатой-от хвастат золотой казной,
Ише средней-от хвастат шыроким двором,

345

А наезницёк хвастаёт добрым конйм,
20. А веть глупой-от хвастаёт молодой жоной,
Неразумной-от хвастаёт родной сёстрой,
Уш как умной-разумной старой матушкой:
«У ей, що было, не было — нонь фсё прошло!»
А Владимер-княсь по грынюш(к)и погуливат,
25. Он сапок о сапок сам поколачиват,
Сереберьчятыма скопками набрякиват,
Он и белыма руками прирозмахиват,
Он злаченыма перснями принашшалкиват,
Ише сам из рецей он выговарыват:
30. «А уш вы ой еси, князя, мои бояра,
Уш вы руськия сильния богатыри,
Уш как фсе поленици приудалыя,
Ише те же купьци, люди торговыя!
У нас фсе нонь во городи поженёны,
35. А красны девушки взамуш фсе повыданы, —
Я один-ле нонь молодець холост хожу,
Я холост-де хожу да нежонат жыву.
Вы не знаете ле где-ка мне обручьници
А обруцьници вы мне-ка красной девици:
40. А котора бы девиця красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
Да лицё-то у ей — да как и белой снек,
У ей ягодници — как-бутьто алой цвет,
Очи ясны у ей — как у ясна сокола,
45. Брови черны у ей — как у черна соболя,
А ресници-ти у ей — как два чистых бобра,
А походочька у ей была павиная,
А тиха-смирна рець бы лебединая?..»
Тут и большой-от кроицьсе за средьнёго,
50. А тут средьней бороницьсе за меньшого,
А от меньшого, сидят, долго ответу нет.
И-за того где стола было окольного
Выставал тут удалой доброй млодець,
А по имени Добрынюша сын Микитич млад.
55. Он поближе ко Владимеру подвигаицьсе,
Он пониже Владимеру поклоняицсэ:
«Уш ты батюшко Владимер, князь стольнекиевский!
Ты уволь-ко, Владимер, мне слово сказать, —
Не уволь миня за слово скоро казнить,
60. Ты скоро где сказнить, скоре повесити,

346

Не сылать меня ф сылоцьки во дальния,
Не садить во глубоки темны подгрёбы!»
Да говорит тут Владимер таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка сын Микитиць млад!
65. Говори-тко-се, Добрынюшка, що те хоцицьсе;
А не будёш у мня за слово ты скоро сказнён
А скоро ты сказнён, скоро повешон же,
Не сошлю я тя ф сылоцьки во дальния,
Не посажу во глубоки ф тёмны подгрёбы!»
70. Да говорил тут Добрынюш(к)а таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
У тя ес<т>ь где двенаццэть темных подгрёбоф;
У тя ес<т>ь там сидит да пу<о>терёмщицёк,
А по имени Дунаюшко сын Ивановиць;
75. Он веть много бывал нонь во других землях,
Он много служил, Дунай, другим кнезьям,
А кнезьям где служил фсё кнезевицям,
Королям он служил и королевичам.
Он не знаёт ле где тибе обручници,
80. А обручници не знаёт ле красной девици:
А котора бы девиця красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
А лицё-то у ей — да ровно белой снек,
У ей ягодьници — как-бутьто алой цвет,
85. Очи ясны у ей — как у ясна сокола,
Брови черны у ей — как у черна соболя,
А ресници у ей — как два чистых бобра,
А походочька у ей была павиная,
А тиха-смирна бы рець лебединая?»
90. А Владимеру тут реци прилюбилисе;
А да закричял он своим да громким голосом:
«Уш вы ой еси, слуги мои верные!
Да вы берите-тко ключи да фсё железные,
Отмыкайте-тко подите глубоки темны подгрёбы,
95. А берите Дунаюшка за белы руки,
А ведите вы Дуная на поцесьён пир!»
А на то ёго слуги не ослушались;
Они брали ключи да фсё железные,
Отмыкали бежали глубоки темны погрёбы,
100. Они брали Дунаюшка за белы руки,
А вели они Дуная на поцесьён пир.
Проходя идёт Дунай на красно крыльцо,

347

Проходя идёт Дунай в нову горницю.
Он и двери отпирал с крюкоф на пяту.
105. Он и крёст-от кладёт по-писаному,
Он поклон-от ведёт по-учоному;
Он кланялса на все чотыре стороны:
Во-первы-ти он князю-ту Владимеру;
Во-вторы-ти он кланялса крестовому —
110. А крестовому он братёлку названому,
Он веть молоду Добрыни сыну Микитичю.
Во-третьи-ти он кланялса фсё старому,
Во четво(ё)ртой рас кланялса весёлым гостям.
Говорыл тут Владимер-княсь таково слово:
115. «Уш вы ой еси, слуги мои верныя!
Вы налейте-тко цяру зелена вина,
А не малу, не велику — ф полтара ведра, —
А подайте-тко Дунаю сыну Ивановичю!»
А на то ёго слуги не ослушались,
120. Наливали ету чярочьку зелена вина
А подавали Дунаю сыну Ивановичю.
Принимал Дунай цяру единой рукой,
Выпивал эту цяру к единому духу.
Говорил тут Владимер-княсь таково слово:
125. «Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановиць!
Уш ты много бывал нонь во других землях;
Уш ты много служил нонь другим кнезьям,
Ты кнезьям где служил и фсё кнежевичям,
Королям ты служил и королевичям.
130. Ты не знаёш ле где-ка мне обручьници,
Ты обручьници не знаш ле красной девици:
А котора девиця бы красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
А лицо-то у ей — аки белой снек,
135. У ей ягодьници — как-бутьто алой цвет,
Очи ясны у ей — как у ясна сокола,
Брови черны у ей — как у черна соболя,
А ресници у ей — как два чистых бобра,
А походоцька у ей была павинная,
140. А тиха-смирна бы речь лебединая?..»
Говорит тут Дунаюшко таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевский!
Я сидел во тюрьме у тя двенаццэть лет:
Уш я где не бывал, да нонь фсё забыл!»

348

145. Наливал Владимер чярочьку зелена вина,
Он не малу, не велику — ф полтара ведра, —
А да подавал он Дунаю сыну Ивановичю.
Принимал Дунай чяру единой рукой,
Выпивал ету чярочьку к едному духу.
150. Говорил тут Владимер-княсь таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!
А не знаёш ле ты где-ка мне обручьници?»
Говорил тут Дунаюшко таково слово:
«А во том где-ка в Цярьсве в Ляховиньском где,
155. А во том же во городе-то Ляхове,
У того у короля у ляховинского
У ёго ноньче было нонь две дочери:
Уш как первая доць была Наста́сея,
Уш как фторая доць была Опраксея.
160. Ишше та Настасея-королевисьня
Ишше та где, Владимер-княсь, не тибе чота,
Не тибе чота, Владимер-княсь, не тибе ровня,
Не тибе ровня, Владимер-княсь, не тибе жона:
Ише та — полениця преудалая.
165. А веть фторая дочь была Опраксея,
Ише та Опраксея-королевисьня;
Ише та где, Владимер, и тибе чота,
А тибе чота, Владимер-княсь, та тибе ровня,
А тибе ровня, Владимер-княсь, пусть тибе жона:
170. А красотой она красна и ростом высока,
А лицо-то у ей — бутьто-аки белой снек,
У ей ягодьници — как бутьто алой цвет,
Очи ясны у ей — как у ясна сокола,
Брови черны у ей — как у черна соболя,
175. А ресници у ей — как два чистых бобра,
А походочька у ей была — павиная,
А тиха-смирна речь — да лебединая!»
А Владимеру тут речи прилюбилисе,
По ретивому серцу роскатилисе:
180. «А дак ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!
Ты бери-тко у меня силу-рать великую,
Колько надобно, беры ты золотой казны;
Поежжай только ф Чярьсьво в Ляховиньскоё
А за той Опраксеей-королевисьней;
185. А добром как король даст, дак ты добром бери,
А добром не даёт — бери силою!»

349

А говорил тут Дунаюшко таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиефьский!
Мне не нать твоя сила-рать великая,
190. А не надо твоя и золота казна, —
Уш ты дай мне брателка крестового,
Дай крестового мне брателка названого,
Дай мне молоца Добрыню сына Микитичя!
А поедём мы с им ф Цярьсьво в Ляховиньскоё
195. А за той мы Опраксеей-королевисьней;
Нам добром король даст, дак мы добром возьмём,
А добром нам не даст, мы возьмём силою!»
А тут стали молоцци где снарежатисе,
А поскоре того удалы стали сподоблятисе:
200. Надевали на сибя они платьё цветноё,
Одевали они збрую фсю богатырьскую,
Выводили они ноньче добрых коней,
А седлали-уздали они добрых коней.
А садились молоцьци тут на добрых коней,
205. А поехали они в Цярьсьво в Ляховиньскоё.
Тут не видели поески богатырьское,
Только видели: ф чистом поле дым столбом валит.
Не путём они ехали, не дорогою, —
Они ехали дорожечькой прямоежжою.
210. Они приехали ф Цярьсьво в Ляховиньскоё.
Они заехали в город не воротами, —
Они скакали черес стены городовое,
Церес те они башни наугольние.
Они приехали к королю тут к шыроку двору —
215. А скакали молоцьци тут со добрых коней;
Они оставили коней не привязаных,
Не привязаных оставили не приказаных.
А пошол тут Дунаюшко на красно крыльцо, —
А пошол он, Добрыни наговарывал:
220. «Уш ты ой еси, Добрынюшка сын Микитичь млад!
Ишше що мне в короля в грыдьни не понравицсэ, —
Закрыцю я своим да громким голосом,
Уш я стукну двереми в ободьверины.
Ты поди ты тогда по городу по Ляхову;
225. Поди бей ты тотар да фсех до едного:
Не остафь ты на улици не курици,
Не единого тотарина для семени!»
А ушол тут Дунаюшко на красно крыльцо,

350

Проходя идёт Дунаюшко ф светлу грыню,
230. Становилса он на место на гостинноё.
Выходил тут король веть ляховиньские:
«Уш ты здрастуй, Дунаюшко сын Ивановичь!»
Говорыл тут Дунай таково слово:
«Уш ты здрастуй, король ляховиньские!»
235. Говорит тут король таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Иванович!
Уш ты жить ле пришол але служить ко мне?
У миня тибе робота не цяжолая —
А играть-де тибе нонь в звоньчяты гусли,
240. Утешать Опраксею-королевисьню!»
Говорыл тут Дунаюшко сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, король ляховиньские:
Я не жыть-де пришол и не служить тобе;
Я пришол-де, король, к тибе посватацьсе
245. Я на той Опраксеи-королевисьни
Я за нашого князя за Владимера!»
А король-от скричел, аки зверь зревел:
«Не оддам я за плута, за мошенника;
Не оддам я за вора, за розбойника,
250. Я за вашого князя за Владимера!»
Говорил ёму Дунаюшко во фто́рой рас:
«Уш ты ой еси, король-де ляховиньские!
Я пришол веть, король, к тибе посватацьсе;
А добром ты нам даш — дак мы добром возьмём,
255. А добром не даёш — мы возьмём силою!»
Заревел тут король по-звериному,
Зашипел тут король по-змеинному,
Засвистел тут король по-соловьёму:
«Не оддам я за плута, за мошенника;
260. Не даю я за вора, за розбойника
Я за вашого князя за Владимера!»
Ише тут-де Дунаю за беду стало,
За велику досаду показалосе.
Говорил ёму Дунаюшко во третей рас:
265. «Я пришол веть, король, к тибе посватацьсе
Я за нашого князя за Владимера
Я на той Опраксеи-королевисьни;
А добром ты нам даш — дак мы добром возьмём,
А добром нам не даш — дак возьмём силою!»
270. А король-от скричел тут, аки зверь зревел:

351

«Не оддам я за вора, за розбойника;
Не даю я за плута, за мошенника,
Я за вашого князя за Владимера!»
А тут-де Дунаю за беду пришло:
275. Его ясны-ти очи сомутилисе,
Богатырьско ёго серьцё розъерилосе,
А могучи ёго плечя росходилисе.
Затоптал он во середы кирпичьние, —
А посыпались тут пецьки фсе муравлёны.
280. А пошол тут Дунаюшко ис светлой грыни,
Он и стукнул двереми в ободьверины.
Выходил тут Дунаюшко на новы сени —
Он пошол к Опраксеи-королевисьни.
Он на сенях-то прыбил двенаццать сторожоф,
285. Он замки-ти веть шы́плёт аки пугофки.
Заходил он к Опраксеи во светлу грыню.
Тут сидит-ткёт Опраксеюшка золоты́ красна́;
По кобылоцькам104 у ей сидят сизы голубы,
По набилочькам у ей — да ясны соколы,
290. По подножечькам у ей — черны куночьки.
У ей сизы-ти голубы розлеталисе,
У ей ясны-ти соколы роспрятались,
У ей черны-ти куночьки рос<с>какалисе.
Говорил тут Дунаюшко таково слово:
295. «Уш ты ой еси, Опраксея-королевисьня!
Ты срежайсе, Опраксеюшка, по-дорожному;
Ты, получше коё платьё, то с собой бери,
А похуже которо, то и здесь остафь!»
Говорит тут Опраксея таково слово:
300. «Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!
У мня нет ноне крылышка-та правого,
Нету правого крылышка прави́льнёго,
Ише нет у мня ноньче родной сёстры

Ише той Настасеи-королевисьни;
305. А была бы она — с вами приуправилась!»
А тут ето Дунаюшку за беду прышло,
За велику досаду показалосе, —
Говорил тут Дунаюшко таково слово:
«Уш ты ой еси, Опраксея-королевисьня!

352

310. А была мне своя бы вольня волюшка,
Я за эти твои речи прегрубыя
Я сказнил бы, срубил тибе буйну голову!»
Тут и стала Опраксеюшка снарежатисе,
А поскоре-де того она сподоблятисе,
315. А получше коё платье, то с собой брала.
А тут брал ей Дунаюшко за белы руки,
А повёл ей Дунаюшко и-светлой105 грыни.
А выходят они да на новы сени, —
А по сеням текут ручьи кровавыя.
320. Говорит тут Опраксея таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!
Ише ес<т>ь <г>де-небудь в других землях,
Ише ес<т>ь <г>де-небудь и у других кнезей
А из-за хлеба давают, из-за соли106;
325. А миня-де родитель схо́жой107 батюшко
Со великого дават меня кроволитея!..»
А пошли где они тут со красна крыльца.
А во ту где-ка пору и во то время
Ише тот-де Добрыня сын Микитиць млад
330. Он и ходит по городу по Ляхову,
Он и бьёт-де тотар да фсех до едного.
А во ту где-ка пору и во то время
Услыхал тут король веть ляховиньские,
Выходил тут король на красно крыльцо,
335. Говорил тут король веть таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!
Просим милости ко мне хлеба-соли кушати,
А гусей, белых лебедей порушати!»
Говорыл тут Дунаюшко сын Ивановичь:
340. «Уш ты ой еси, король веть ляховиньские!
На приездинах ты гостя не употчовал, —
На отъездинах гостя не учостовать!»
А да говорил тут король да ляховиньские,
Говорил ишше король тут таково слово:
345. «Уш вы ой еси, удаленьки добры молоцци!
Вы остафьте мне на улици хош по курици,
Вы единого тотарина — для семени!»

353

И садил ей Опраксеюшку на добра коня, —
Посадил он веть ей нонь позади себя, —
350. А поехали они да нонь ис цярьсьва вон.
А поехали, они ехали ноньче в стольней Киев-град.
Они ехали молоцьци где по чисту полю,
А наехали они на ископыти108 лошадиные.
А на тех ископытях было потписано:
355. «А поежжала тут полениця преудалая,
356. Ише та Настасея-королевисьня».

Далее певец не знал.

Сноски

Сноски к стр. 351

104 По объяснению певца, «кобылоцьки» — два блока, на которых передвигают два ряда ниток, а «набилоцьки» — две доски, в которые вставляются бёрда.

Сноски к стр. 352

105 Было пропето «ис ветлой» (т. е. с одним с).

106 Т. е. «с добра», — объяснил певец. [Речь идет об отдаче невесты в замужество ради богатства. — Ред.]

107 Значения этого слова певец не знал.

Сноски к стр. 353

108 <...> Все четыре слога при пении были очень кратки и составляли одно целое с одним только ударением «и́скопыти».