ФЭБ: Васька-пьяница и Кудреванко-царь.

А ишше шли-де туры подле синё морё —
А переплыли туры дак за синё морё,
А переплыли туры-ти на Буян-остроф,
А идут по Буяну, славному острову.
5. А им настрету турица златорогая,

Златорогая туриця однорогая,
А и(шше) им-то туриця родная матушка.
Говорыт тут-то туриця златорогая:
«Уш вы здрастуйте, вы туры вы златорогие!
10. Ишше где же были, где вы хо́дили?»
Отвечают туры ей златорогие:
«Ишше были мы, матушка, во Шахови,
Государыня наша, мы были во Ляхови;
Нам слуцилосе идти мимо стольней Киев-град,
15. Мимо Божию-ту церкофь воскрисеньскую;
Выходила девица из Божьей церкви,
Выносила она книгу на буйной главы.
А забродила в Неву-реку по поесу,
Она клала где книгу на сер-горюць камень,
20. Она клала, цитала, сама слезно плакала».
А говорыт им турица златорогая,
Златорогая турица однорогая:
«Уш вы глупые туры, вы неразумные!
Не девиця выходила из Божьей церкви,
25. А выходила Мати Божья, Богородица!
Выносила она книгу Евангелье,
Выносила Евангелье на буйной главы,
Забродила в Неву-реку по поясу,
Она клала Евангелье на сер-горюць камень,
30. А цитала-де книгу — слезно плакала:
«Она цюёт нат Киевом незгодушку,
Она цюёт-де нат Киевом великую!..»
Подымаицьсе собака Кудреванко-царь
Со любимым со зятилком со Артаком,
35. А со любимым со сыном он со Коньшыком.
А у Коньшыка силушки было сорок тысицей;
А у Артака силы-то было сорок тысецей;
А у самого собаки дак цисла-сметы нет,
Цисла-сметы-де нету, пересметушки.
40. Как стоял-то сузёмоцёк ле/су темнаго;
Потходило царишшо Демьянишшо
А становило шатры чернополотняны.
Тут покрыло луну в поли красного солнышка
От того же от пару лошадиннаго
45. А от того же от духу от тотарьскаго.
А как садилосе царишшо на ременьцят стул —
Он писал-де ёрлыки скорописьцяты.

Не пером он писал, не чернилом же, —
Вышывал-де он золотом по бархату;
50. А писал он ерлыки, запечятывал.
А выходил царишшо да ис черна шатра,
А скрычял он своим да громкием голосом:
«Уш вы ой еси, пановье-улановье,
Ишше фсе мои поганые тотаровье!
55. А ишше хто из вас съездит да ф красен Киев-грат
А свезёт ерлык да скорописьцятой?»
Выбиралосе Издолишшо проклятоё:
Он брал-де ерлыки во белы руки,
А скорёшенько скакал на добра коня.
60. Он и в город-от поехал не дорогою,
Он и в Киев-от заехал не воротами, —
Он скакал церес стенушки городовые,
Церес те же он башонки наугольние.
А он прямо-де едёт ко грыдьни княжоневское;
65. Соскоцило Издолишшо со добра коня —
Оставляёт коня он не приказана,
Не приказана коня он, не привязана.
А скорёшенько бежало на красно крыльцо —
Отворяёт ворота, двери на пяту.
70. Он господу Богу не молиццэ,
Он князю Владимеру челом не бьёт,
Он кнегинушки Опраксеи не кланеицсэ.
А бросало Издолишшо ёрлык дак на дубовой стол,
А бросал он, кинал — да сам вон пошол.
75. А берёт княсь Владимер ерлык в руки,
А берёт княсь Владимер, роспечятыват,
А читаёт ерлык дак сам слезно плачет.
А собирал княсь Владимер бал, почесьён пир,
А он про тех же про князей, про бояроф,
80. А он про руськиих могуциих богатырей,
А он про тех поленицей приюдалыех,
А он про тех же казаков со тиха Дону,
Он про тех же калик перехожые
Перехожые калик было переброжые,
85. А про тех же хресьянушок прожытосьних.
А ишше фсе-де на пиру дак напивалисе,
Ишше фсе же на чесном дак наедалисе,
Ишше фсе же на пиру сидят пьяны-весёлы;
А весёлая беседушка не на радошшах.

90. А говорит князь Владимер таковы слова:
«Уш вы ой еси, князи мои, фсе бояра,
Уш вы руськие могучие мои богатыри,
Ишше фсе же поленицы вы приюдалые
А ишше фсе же хресьянушка прожитосьни!
95. Ишше хто из вас съездит да во чисто полё
А пересметит-де силушку у Скурлака,
Привезёт пересмету ф красен Киев-град?»
Ишше большой-от хороницьсе за средьнего,
Ишше средьней-эт хороницьсе за меньшего;
100. А от меньшего там, браццы, ответу нет.
А говорыл княсь Владимер по фторой након:
«Уш вы ой еси, князи, вы все бояра,
Уш вы руськие могуцие мои богатыри,
Уш вы фсе же поленицы приюдалыи,
105. Уш фсе же казаки со тиха Дону,
Уш вы фсе же калики перехожые,
Уш вы фсе же хресьянушка прожытосьни!
А ишше хто из вас съездит да во чисто полё,
А пересметит фсю силушку Скурлака,
110. А привезёт пересмету ф красен Киев-грат?»
Ишше большой-от хороницьсе за средьнего,
А средьней-от хороницьсе за меньшого;
А от меньшого там, браццы, ответу нет.
Говорыл княсь Владимер по третьей након.
115. И-за того же з-за стола было з-за окольнёго,
Из-за той з-за скамеецьки было белодубовой
А выстават-де удаленькой доброй молодец,
А кабы на имя Добрынюшка Микитиць млад.
А ставаёт Добрынюшка на резвы ноги,
120. А говорыт тут Добрынюшка таковы слова:
«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!
А Вы позвольте-ко мне-ка слово сказать, —
Не позвольте меня за слово сказнить,
За слово меня сказнить, скоро повесити!»
125. А говорыт-то Владимер стольнекиевской:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
Говоры-ко, Добрыня, тебе що надобно».
А говорит тут Добрынюшка таковы слова:
«Уш ты солнышко Владимер наш стольнекиевской!
130. А на твоём на кружале есь государевом,
А на твоём на царевом большоём кабаки

А ишше есь где-ка Васька, горька пьяница;
Он можот-де съездить да во чисто полё
А пересметити силушку Скурлака,
135. Привести пересмету в красен Киев-грат!»
А надевал княсь Владимер шупку собо́лью;
А побежал по кружалу государеву
А ко тому же ко цареву большему кабаку;
А заходил тут Владимер во цареф кабак.
140. Тут и спит где-ка Васька, горькая пьяница, —
Он спит-де на пеценьки на муравленой;
Он спит-де, храпит, да как порок шумит.
А говорыт княсь Владимер таковы слова:
«Уш ты ста́нь-ко, Васи́лей, пробужа́йсе,
145. Со велиикого похме́льиця направля́йсе!»
Говорыт ему Васька, горькая пьяница:
«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!
А не могу-де я стать да головы поднять:
И болит у меня веть буйна голова,
150. И шипит у меня да ретиво серцо!»
А говорит княсь Владимер таковы слова,
Говорит он цюмаку-человальнику:
«Наливай-ко-се чярочьку зелена вина,
Ты не малу, не велику — полтора ведра!»
155. А наливал цюмак чяроцьку зелена вина, —
Подавали где Васьки, горькой пьяницы.
А он сел-де на пеценьки Васька на муравленой,
Он бутто старык дак девеноста лет;
Он прималсэ за чярочьку единой рукой —
160. А выпивал-де он чярочьку к едину духу;
А он слез-де со пеценьки со муравленой.
А говорит княсь Владимер таковы слова,
Говорит он цюмаку-человальнику:
«Наливай-ко-се чярочьку по фторой же рас!»
165. А наливал цюмак чярочьку по фторой де рас, —
Подавали тут Васеньки, горькой пьяницы.
Как примаицсэ Василей за чярочьку единой рукой —
А выпиваёт он цяру к едину духу.
Говорыт княсь Владимер цюмаку да человальнику:
170. «Наливай-ко-се цяроцьку по третьей рас!»
А наливал цюмак цяроцьку по третьей рас, —
А подавали где Васеньки, горькой пьяницы.
Как прымалсэ Василей за чяру единой рукой —

Выпивал-де он цяроцьку к едину духу.
175. А он нацял по кабаку похажывать,
А и белыма руками стал / помахивать,
А он русыма кудрями стал натряхивать, —
А он и стал молодець да дваццати годоф.
Говорыт-то Василей таковы слова:
180. «Ус<ж> ты солнышко Владимер стольнекиевской!
А послужыл бы я тибе я верой-правдою,
Неизменушкой я тибе великою, —
А заложона у мня збруюшка богатырьская,
А заложон у мня нонеце доброй конь,
185. А заложон у мня ноньце тугой лук,
А заложона вся збруюшка богатырская;
А не во сти рублях и не ф пети же стах,
А заложоно у мня веть ф пети тысецях!»
А говорыт княсь Владимер таковы слова,
190. Говорыт он цюмаку-человальнику:
«Ты оддай-ко-се коня Васеньки доброго,
Ты оддай-ко-се ему сабельку вострую,
Ты оддай-ко-се ёму копьё долгомерное,
Ты оддай-ко-се ему палицу боёвую,
194. Ты оддай-ко-се ему нонеце тугой лук,
Ты оддай же кольцюжыну каленыех стрел,
Ты оддай же фсю збруюшку богатырскую!»
А оддает человальник фсю збрую богатырскую.
А пошол-де Василей да со царева кабака
200. Он со тем же со князём со Владимером
А по тому по кружалу государеву
А ко тому ко шырокому г<к> дому княжоневскому.
А говорит-то Василей таковы слова:
«А уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!
205. А ишше сходим мы с тобой на высок балхон,
А посмотрим-ко ис трубочьки подзорною,
А посмотрим на рать-силу великую!»
А побежали со князём на высок балхон;
А смотрели ис трубочьки подзорное,
210. А смотрели на рать-силу великую —
А завидели шатры чернополотняны,
А завидели царишша Демьянишша.
Тут натегивал Васенька свой тугой лук,
Он тугой свой лук нонь розрыфцивой.
215. Он клал-де-ка стрелоцьку каленую:

«Полети-ко, моя стрелоцька каленая!
А не на землю падай, не на воду —
Ишше прямо ты к царишшу во черны груди;
Роспори-ко у царишша черны груди,
220. Росколи-ко у царишша ретиво серцо!»
А полетела тут стрелоцька калёная,
А не на землю падала, не на воду —
А она прямо ко царишшу во черны груди;
А роспорола у царишша черны груди;
225. Росколола у царишша ретиво серцо.
А ишше тут-то царишшу славы поют,
А славы-де поют и старину скажут.
А тут пошли они со князём со высока балхону.
А говорит это Василей, горька пьяница;
230. Он седлал-де, уздал себе конецька доброго,
А накладывал уздиценьку тесмянную,
Он накладывал седёлышко черкальскоё,
Он вязал-де потпруги фсё шелковыя,
Он двенаццать пот(п)руг да шолку белаго,
235. Он тринаццату пот(п)ругу — церес хребетну кость:
«А мне не ради басы было — ради крепости,
А ишше ради окрепы богатырское,
Ишше ради поески молодецкоей».
А только видели: молодець на коня скоцил,
240. А не видели поезки богатырьскоей.
А он доехал до силушки до великое,
Он начял по силушки поежжывать,
А он вострой-то сабелькой стал помахивать:
Он куда не приедёт — улицэй валит,
245. А назать отмахнёт — дак тут плошшадью.
Он бил-де, рубил силу трои сутоцьки;
А перебил он всю силушку поганую —
А не оставил тотаровям на семена.
Тут поехал Василей ф красен Киев-грат;
250. А стречаёт Владимер стольнекиевской.
Говорыл-де тут Васенька, горькая пьяница:
«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!
А послужил я тибе верой-правдою,
254. Неизменушкой я тебе великою!»