173

37. Дунай

(См. напев № 1)

Соберал-де князь Владимер почестен пир.
А все на пиру напива́лисе,
На чесном наедалисе;
И все на пиру приросх[в]астались:
5. Кто хвастат добрым конём,
И кто своей силою,
Кто золотой казной,
Глуп-от хвастат молодой жёной.
И говорил князь таковы речи:
10. «Послу́шайте, кня́зя-бо́яра;
Не знаёт ли мне кто из вас обруцници?»
И большой хронитсе за меньшого;
Не от большого, не от меньшого как ответу нет.
Из-за того стола из окольнаго
15. Становилса Олёша на резвы ноги;

174

Говорил Олексей таковы реци:
«Послушай-ка ты, Владимер князь;
Наш народ не быва́льшина,
Наш народ не ежжа́льщина, —
20. Только есь у нас Дунай сын Ивановиць;
Жил он у короля ляховинского,
По три года послом ходил,
Да по три года служил обносчичком,
По три года служил приворотницком,
25. И нахвалит обруцницу того короля ляховинского;
Первая доць — Настасья, доцерь вы́весна*;
Владеёт девушка добрым конём,
Шелмуёт девка палочку сорока пудов,
И бросает девка палочку под облако,
30. И берёт она на белы руки на злачены персни́; —
И то Вам, Владимир князь, не обруцница;
Есь короля леховинского
Опроксея, дочерь вывесьня, —
И то Вам обручьниця». —
35. «А съезди, Дунай сын Ивановиць,
Во1 Царсво Леховинскоё.
И бери ты золотой казны, колько надобно,
Силушки великой, колько нужно тебе».
Становилса Дунай сын Ивановиць на резвы ноги;
40. Говорил Дунай таковы речи:
«Не над мне-ка сила великая;
Дай могучи два бога́тыря:
Дай Добрыню Микитичя,
Дай Олёшу Поповичя,
45. Зло́го лихо́го наговорщичка,
Ту же Котельну Пригарину2».
И пошли молодцы да на конюшон двор,
Брали уздици тасмяныя,
Накладывали на коницков та-потницки,
50. На потницки войлуки,
Востегивали стремя булатноё.
Да видели молодцы, как стремену скоцил, —
Не видели, куды поехали.

175

Скакали ты стену городовую
55. На башни наугольныя.
Ехали сутки первыя
И ехали вторыя,
И не пиваючи и не едаючи,
Могучим плечам отдо́ху не даваючи.
60. Не доехали до Царсва Леховинского,
Не доехали тридцать поприщов* —
Поставили шатер поло́тняной.
Говорил де Дунай таковы речи:
«Послушай, дружины хоро́брая,3
65. Останьтесь в белом шатры полотняном;
Поеду я к королю леховинскому
И буду свататься Опраксею, доцерь вывесну,
За нашего за князя за Владимира
На Опраксеи, доцери вывесны;
70. Перву стрелоцку я выстрелю, —
Пробудитесь, дружины, от крепкаго сну;
Втору стрелоцку выстрелю, —
Садитесь, дружины, на добрых коней;
Третю я стрелоцку выстрелю, —
75. Да бейте силы в горы безпошадочно
И не оставляйте силы на семено!»
И поехал к королю леховинскому
И ехал не воротами и ехал не широкима:
Скакал ту сте́ну городо́вую;
80. Становил коня на широкой двор,
Вязал коня к дубову столбу,
К дубову столбу да золоту кольцю,
К золоту кольцю; пошел сам на лисвенку* на косещату, —
И часты ступешки покосилисе;
85. Отпирает двери на пяту,
Крест кладёт по-писаному,
Поклон ведёт по-учёному:
«Здрастуй, король леховинския,
С своима дружина́мы хоробрыма!» —
90. «Здрастуй, Дунай сын Ивановиц!
С боём ли, со дракой приехал ко мне?
Служи́ть ли приехал ко мне по-старому?» —
«Не с боём, не со дракою,

176

Служить приехал не по-старому:
95. За добрым делом, за сватоством
Опроксеи, доцери вывесны,
За нашого за князя за Владимёра!»
Да говорил король таковы речи:
«Не стоит князь Владимир доцери вывесны
100. Ни одного персна* мизенного».
Тут Дунаю за беду́ пало
За насмешку его да королеськую.
Сидел король на [да] леховинския
На стуле на ременчатом;
105. Брал короля золоты ключи,
Отперал он золоты ралци* (так),
Да взял король да звончаты гусли,
Заиграл король да по-военному:
«Сбирайтесь, пановья-улановья
110. И вся сила неверная,
Да берите добра молотца,
Катите телешку ордынскую,
Запрягайте два ко́ня ногайския
И путайте добра молотца путы-ты шелковыма,
115. Куйте жалеза немецькия,
Ручны, ножны и заплецныя
И везите во чисто полё,
Рубите буйну голову!»
И говорил-де Дунай сын Ивановиць:
120. «Послушай-ко ты, король леховинския;
Дай-ко ты мне цару зелена вина,
Зелена вина да полтора ведра!»
И тут король не ослышалсе,
Наливаёт цару зелена вина
125. И в полтора ведра.
Берёт Дунай сын Ивановиц
И пьёт на единой дух.
В ём сила росходиласе и розыграласе;
Зачал как ножкамы и ручками помахивать —
130. Прирвал путыни шелковыя,
Приломал жалеза немецкия,
Все ручны, заплечныя;
Ему уразины* не случилосе, —
Хватил он татарина да за ноги,
135. Сам-то тотарину приговариват:

177

«Долгой тотарин — не порветсе!
Кос<т>ливой тотарин — не изломитсе!»
А где идёт, — улицей берё,
Где поворотитсе, — переулки знать.
140. Бежал он коню на широкой двор,
Натегаёт он тугой лук,
Тугой лук розрывчатой,
Накладовал стрелочку каленою;
Перву он стрелочку выстрелил, —
145. Пробудилисе дружины от крепкого сну;
Втору стрелоцку и третью, —
Садились силы на добрых коней,
Бьют силы безпошшадошно,
Не оставляют силы на семено.
150. Выходит король леховинскоё
На то прекрасное крылечишко
И говорил: «Дунай сын Ивановиц!
Уйми своё серцо ретивоё,
Уйми своих дружин хоро́брыих!»
155. Видит король беду неминуцую —
Запехал жопу онучею:
«Бери ты Опраксею, доцерь вы́весну,
За вашего князя Владимера!..»
Не спрашивал Дунай сын Иванович
160. У дверей притворщичков,
У ворот приворотничков,
Брал он за белы руки
163. На те да злачны персни.

(Конца И. Иконников пропеть не мог, но рассказывал его.

Привожу записанный мною его рассказ, отличающийся несколько от обычного окончания этой старины.)

«Потом он посадил в кореты, и повезли. Тут они, повезли, и дружины, поехали. Отъехали немного. Тут лежит скопыть великую (ошибочно вм. “великая”). Дунай говорит: ”я поеду, посмотрю, богатырь или богатыриця”. Он подъежжат: шатёр белополотняной; заше[ё]л в шатёр и повали[л]ся к ней. Настасья посмотрела и спросила: ”Кто ты?” — ”Я — Дунай, мы сестру увезли”. — ”Давай биться”. [Бились они] на копья, пот[ом] на палицы и на сабли. [Дунай одолел Настасью]. Поехали ко князю. Пир. Н[астасья] гово[рит]: ”кто из нас лучше выстрели[т]?” Он прострелил, — попал в кольцо. Она стрелила, — попала в глаз. Он рассердился и бросил ее о сыру землю и хоче пороть белы груди. ”Послушай, Д[унай] с[ын] И[ванович]; у

178

меня зачалось три отрока, не будет на земле их мудренее и сильнее!” Д[унай] не поверил и роспорол груди и досмотрел: три отр[ока]. И роздумался: ”Что я тако[о́] зделал?»; утвердил нож череном в землю, стал на седло и сказал: ”Господи! что я сделал; ру[е]ка Дунай, протеки кровью и будут донски казаки по реке!” — и бросился [н]а нож. И конець».