146

Л. Мухамедшина

ТРАДИЦИЯ ПРОТЯЖНЫХ ПЕСЕН НА АНГАРЕ

Настоящая статья посвящена изучению одной из сибирских традиций протяжного пения. Работа основана на полевых записях, сделанных в Приангарье (Кежемский и Богучанский районы Красноярского края)1. Выбор региона не случаен. Приангарье — место старожильческих поселений, восходящих к началу XVII в. В последние десятилетия здесь развернулось строительство крупных гидротехнических сооружений. Массовая миграция населения, укрупнение поселков, изменение уклада и быта представляют определенную угрозу для сохранения локальных фольклорных традиций.

Фольклор, записанный нами в Кежемском и Богучанском районах, представляет яркую и самобытную русскую старожильческую традицию. Особое своеобразие придает ей песенный пласт школы мастеров протяжного пения. Это делает местную певческую культуру в определенном смысле уникальной.

Опираясь на собственные полевые материалы и учитывая суждения коренных жителей, мы установили характерную для всего региона неоднородность певческой культуры. Нам удалось здесь выделить стилевые «очаги», среди которых ведущую роль играли группы традиций с так называемой пологой манерой пения. «Очаги» с «крутой» манерой пения имели, по-видимому, периферийное значение. Центральное место в группе «пологих» традиций в Кежемском районе занимала традиция деревень Недокурского сельсовета — Заимка, Алешкина и Недокура. В Богучанском районе значение центра приобрели деревни Пинчуга Пинчугского сельсовета, Иркинеева Артюгинского сельсовета и Ярки Богучанского сельсовета, находящиеся неподалеку друг от друга.

Каждая из названных традиций представляет вершинный пласт в развитии ангарской протяжной песни. Певцы-мастера из этих деревень широко известны на Ангаре. О них складывали поговорки, давали им меткие прозвища.

Обе традиции имеют много общих черт. Ведущую роль в них играли лирические, свадебные песни и «походячи» (песни зимних собраний молодежи). Помимо них, звучали хороводные, календарные и колыбельные песни. Была и существует в настоящее время лишь в Богучанском районе культура похоронного причета. Сейчас свадебные песни и обряд сохранились только в памяти немногих женщин преклонного возраста, забыты «походячи» и хороводные песни, не исполняются календарные песни. В наши дни поют лишь лирические песни. Таким образом, сейчас протяжная песня является центром местной жанровой системы.

147

Лирическая песня отделяется в сознании певцов ото всех других жанров. Это песни «бравущие», «баские», «настоящие» — так отзываются о них исполнители. Хороводные песни, свадебные, «походячи» считаются здесь легкими — «их всяк мог петь». Не считают за песни колыбельные и календарные «заклички».

Повсеместно протяжная песня бытует в двух разновидностях. Песни традиционного мелодико-ритмического склада отличаются от более поздних кругом сюжетов, особенностями формы, тембрами и др. В Кежемском районе песни делят на «старинные» и «молодые», в Богучанском — на «проголосные» и «протяжные».

Ядро пласта лирических песен составляют «старинные» и «проголосные», их обычно поют на реке, при возвращении с поля, на улице, в доме во время гулянья. Большое значение в ангарской традиции имело пение за столом, в «кумпании».

Помимо основной функции, протяжные песни выступали и в других функциях. Так, некоторые были приурочены к пасхальным «качулям», другие — пели во время катания девушек старшей возрастной группы на Масленицу.

Общей для обоих районов является связь группы традиционных песен с семейно-бытовыми обрядами. В Кежемском районе «старинные» протяжные употреблялись в свадебном и похоронном обрядах (обычай сохранился в несколько измененном виде и в наши дни); в Богучанском районе отдельную группу «проголосных» пели в свадебном цикле.

Традиционные песни, имевшие «прощальные» сюжеты, звучали и во время свадебного застолья. В Кежемском районе эти же песни исполняли и в погребальном обряде и выполняли функцию отсутствующей там причети. Для пения на похоронах приглашают знатоков старинных песен. Манера пения «у гроба» отличается от обычного пения. «У покойника баса не добавляют, поют тихо; поют чтобы легче было плакать». Важно, что песни, принятые в похоронном обряде, не поют в гулянье. Давний обычай пения на похоронах имеет и определенное развитие. Изменения коснулись репертуара «похоронных» песен. Они вобрали в себя большую часть традиционного пласта. Сейчас на похоронах поют «девишные» свадебные песни, певшиеся раньше в доме невесты. Исполняют и романсы.

Группа протяжных песен, поющихся на похоронах, довольно развита. Так, например, в деревне Заимке основу «похоронных» составляют около двадцати песен. Они делятся на подгруппы в зависимости от возраста и пола умершего. «Енисей» — сиротскую свадебную песню — поют только умершей матери, «Счастливая путь-дорожка» — пожилому мужчине, «Потерялася у нас потерячка» — умершему мальчику или юноше и т. д. Есть и такие песни, которые можно петь любому умершему. Иногда певицы отказываются петь именно «похоронные», так как с каждой из них связаны тяжелые воспоминания.

Если в деревнях Недокурского сельсовета во время погребального обряда звучат традиционные песни, то в других населенных пунктах района преобладает поздний репертуар. Так, в с. Кежма вдова

148

и приглашенные старушки пели «Зачем мне тройка вороная», «Скоро, скоро расстаться придется» и т. п.

В Богучанском районе, напротив, пение на похоронах и поминках полностью исключается. В свадебном же обряде традиционные песни употребляются в момент проводов к венцу и на свадебном пиру. В первом случае приняты песни, имеющие «прощальные» сюжеты. Такие, как «Не спеши, моя милая», «Отъезжает дружек расхороший», «Счастливая путь-дорожка» и «Запряжены были эти кони, кони вороные». Вне обряда эти же песни обычно поют при проводах девушек или женщин, приезжавших погостить из другой деревни.

В Кежемском районе, по данным исполнителей, протяжные песни подразделялись на «мужские» и «женские». К женским относили «похоронные», певшиеся на «качулях» и в Масленицу. Особенно значительной была группа «мужских» песен. К ним причисляли: «Под славным городом Орешком», «Копчевич наш военный гинарал», «Чесал Ваня кудерцы», «Ехал казак с Дону», «Ночи темные, разосенные» и мн. др. В настоящее время последние можно записать в основном от женщин.

В Богучанском районе, как нам известно, подобного деления не существовало. Многие тексты песен известны местным жителям, исполняются мужчинами и женщинами совместно. К «общим» песням относят «Чесал Ваня кудерцы», «Голуб-голубочек, сиз-касатенький воркуночек», «Куды мой миленький задумал» и др. Вероятно, деление на «мужские» и «женские» песни имеет локальный характер.

Две традиции различаются прежде всего обликом протяжных песен. В создании местных школ мастеров ведущую роль сыграли ансамбли. Раньше существовали женские, мужские и смешанные певческие группы. Теперь преобладают женские, редки — смешанные, совсем нет мужских певческих коллективов. Повсеместно излюбленной формой ансамблей является дуэт, где создался тот особенный стиль, который выделяет «очаги» с «пологой» манерой пения.

Традиционный пласт протяжной песни в наших записях представлен в обиходных и виртуозных версиях. В Кежемском районе нам посчастливилось работать с подлинными мастерами протяжного пения. Это супруги А. Н. Заборцев (р. 1901 г.) и П. Д. Попова (р. 1910 г.), М. А. Брюханов (р. 1911 г.) и М. Н. Брюханова (р. 1921 г.), сестры М. Н. Брюханова (р. 1921 г.) и Р. Н. Быкова (р. 1927 г.) и снохи М. И. и А. И. Пановы (р. 1918 г.). В Богучанском районе мы встретились с превосходными певицами М. Н. Бортниковой (р. 1902 г.) и П. Г. Рукосуевой (р. 1911 г.), жительницами деревни Пинчуги2. Настоящими мастерами оказались женщины среднего возраста из той же деревни — подруги Е. И. Скурихина (р. 1925 г.) и А. П. Зверькова (р. 1926 г.).

149

Репертуар ансамблей насчитывает не один десяток протяжных песен. В Кежемском районе мы записали свыше 60 «старинных» и около 40 «молодых» песен. Репертуар по Богучанскому району пока неизвестен в полном объеме. Там записано около 80 протяжных песен, среди которых на долю «проголосных» приходится около 30 песен. Все записи в обоих районах велись от ансамблей, от одиночных певцов; сейчас мы располагаем многоканальными записями. Делались повторные записи от одних и тех же певцов и коллективов.

Детальный анализ музыкально-поэтических текстов местных протяжных песен включает изучение ритмического склада (ритмики стиха, напева, форм их координации) и звуковысотной организации (фактуры, лада, мелодической композиции) в связях и взаимовлияниях ритмики и мелодики, с опорой на сложившиеся в современной фольклористике методы системно-структурного исследования.

Обратимся к проблеме фактуры. Функциональное двухголосие является как раз тем общим, что объединяет Кежемскую и Богучанскую традиции «пологого» пения. Функциональное двухголосие характерно как для старинной, так и для поздней лирической песни. Исполнители четко разделяют функции внутри многоголосия. Основной является нижняя партия — ансамблевая, верхняя — всегда вспомогательная, только сольная. Петь нижнюю партию по местной терминологии означает «петь на толстый голос», петь верхнюю — «на тонкий голос». Нижняя партия складывается из «зачина», переходящего в пучок структурно однородных мелодических линий, развивающихся по принципу вариантной гетерофонии. Эта партия исполняется большей частью певцов. Если среди певцов не оказывается в данный момент человека, который мог бы спеть подголосок — «вывести», то участники ансамбля заранее договариваются о «переходе» из партии в партию: «Если одна зачнет, другая подхватит сразу, а потом уже сходит к концу, потому что голос у ней «не стижет» (т. е. певица не может исполнить сольный подголосок по каким-либо причинам: — Л. М.). Тогда первая выводит, «возвышает голос».

Общим для обоих центров «пологого» пения будет и тембровая окраска каждой партии. Традиционные и более поздние песни выдерживаются в низком регистре. Высокое женское пение не встречается. Начинать в любых ансамблях принято «грубым» голосом. Считается, что для «зачина» лучше подходит мужской голос («тятя был песельник, голос грубый, зачинал»).

Для песен характерны и отличия в громкости. Традиционные песни поются не «во весь голос», «спотишка», «мама громко не пела, мягонький голос». Песни второго типа надо петь «на бас», т. е. в полную силу. Еще отмечают, что такие песни «в помещении труднее петь, а на улице — легче». В традиционных песнях подголосок звучит мягко, в «молодых» и «протяжных» — резко, звонко, пронзительно, звук форсирован. «Когда поем, звук весь наверх выходит, сколь есть сил, столь и ведешь! Ударят! В лоб

150

ударят!» — рассказывали песельницы. В деревнях Недокурского сельсовета мы записали особые термины, обозначающие подголосок и отмечающие своеобразие его тембра. Там говорят — «петь на отдор», «бакланить», «баглить» (орать. — Л. М.).

Пример 1
Кежемский район, Недокурский сельсовет, деревня Заимка, М. Н. Брюханова, р. 1921 г. и Р. Н. Быкова, р. 1927 г. 1981 год

Оба вида подголоска проявляют себя в каденциях различно. В традиционных песнях всегда подголосок завершается унисонным сочетанием с основной партией — «в один звук сводим». Унисонные «узлы» характерны и в завершении отдельных построений (см. примеры 1 и 2). Второй вид подголоска в каденционных точках

151

отмечен октавирующим звуком (см. пример 3). В деревнях Богучанского района резкий подголосок «проголашивают».

Пример 2
Богучанский район, Пинчугский сельсовет, деревня Пинчуга. М. Н. Бортникова, р 1902 г. и П. Г. Рукосуева, р. 1911 г. 1985 год

«Пологое» пение в рассматриваемых традициях связывается с чрезвычайной продолжительностью как самой мелодической строфы, так и всей песни в целом. В качестве иллюстрации приведем данные о звучании «старинных» протяжных песен в деревне Заимке Кежемского района. Там самые короткие песни длятся не менее четырех-пяти минут, самые длинные — около десяти минут. «Молодые» песни наследуют все признаки стиля и оказываются столь

152

же протяженными. Показательно, что локальные песни из деревни Заимки иногда звучат и в других деревнях, тогда их продолжительность существенно меняется3.

Пример 3
Кежемский район, Недокурский сельсовет, деревня Заимка. М. Н. Брюханова, р. 1921 г. и Р. Н. Быкова, р. 1927 г. 1984 год

Дело здесь в особой манере «протягивать голос» (Кежемский район) и «водить голосом» (Богучанский район). Умение правильно петь «голос» (напев. — Л. М.), выбрать «экий склон» (верный напев. — Л. М.) ценится в протяжном пении выше всего. Настоящие художники владеют искусством «начать» (Кежемский район) и «зыбать»

153

(Богучанский район) песни. «У нас по-старинке начать надо, все ой да ай, все причитывают», «Старинны песни, все они долги, их зыбать надо». Жители деревни Заимки, в которой мастера протяжного пения достигли невероятных высот в умении «растягивать голоса», еще в прошлом получили прозвище «заимских позевал». О них же сложили поговорку, метко выделившую местную манеру пения: «От Кежмы до Заимки можно на одном слове доехать»4.

В каждой из традиций «растягивание» напева происходит по-разному. В Кежемском районе ведущее значение имеет расширение за счет повторения слов, вставок и междометий. Большую роль в пении «кежмарей» играют огласовки и добавления опор во время распевания гласных. На эту особенность в свое время обратила внимание и Н. А. Новоселова [2, 67]. В Богучанском районе картина иная. Повторы в пении слов и вставки здесь не имеют такого значения. Протягивание и общая продолжительность песни достигаются благодаря длительному распеванию отдельных слов. Их повторы, в том числе и употребление «выделенного запева» (термин проф. Е. В. Гиппиуса), нехарактерны. Малое значение в данной традиции имеют и допевания слов.

Ритмическая организация местных протяжных песен, по нашим наблюдениям, обладает специфическими особенностями в каждой из названных традиций. Для Кежемского ареала типичны протяжные песни со вторичной ритмической композицией, в которых напев координируется со стихом расширенной структуры (см. пример 1). В Богучанском районе определительным является отсутствие вторичных композиций и координация напевов со стихами нерасширенной структуры. Основная нагрузка ложится в таком стиле на продолжительные оргаментированные распевания гласных (см. пример 2).

В песнях Кежемского ареала обязательно многократно используются словообрывы. Нам говорили, что в «старинных» песнях положено «три-четыре раза приговаривать» (обрывать слова. — Л. М.). Анализ формы напева и стиха в протяжных песнях выявляет разнообразные виды словообрывов и различные виды сочетаний их внутри строфы. Внутренний и формообразующий словообрывы есть в большинстве традиционных песен. Так, например, в песне «Скажи, девица» (см. пример 1) форма напева и стиха строфовая и состоит из двух ритмических построений. Они координируются соответственно с двумя слоговыми группами стиха расширенной структуры с формулой 3—7 (в первом ритмическом периоде) и 3—6 (во втором ритмическом периоде). Первое построение каждого стиха завершается словообрывом, второе — различно: в первом ритмическом периоде оно оканчивается новым словообрывом, во втором — допеванием нового словообрыва:

1.

Верно лю... Верно любишь где моло...

2.

Ой, моло... Молодчика меня.

154

Подобные функции выполняют словообрывы и в других песнях Кежемского района.

Традиционные песни Богучанского района имеют строфу, состоящую из одного ритмического периода. Выделенный запев может отсутствовать или опускаться в отдельных строфах. Типична в этом смысле «проголосная» песня «Развеселая беседушка» (см. пример 2). Ритмический период напева цезурирован и складывается из трех построений. Он координирован с силлабическим стихом из трех слоговых групп с формой авс и формулой 4+4+5:

Милой пьет 3 выделенный запев

Он пить не пьет 4

+

голубчик мой 4

+

за мной младой шлет. 5

Рассмотрим некоторые связи и соответствия между местной ангарской культурой «пологого» пения и иными традициями. Обратимся прежде всего к публикациям севернорусских протяжных песен. В «Песнях Пинежья» Е. В. Гиппиуса и З. В. Эвальд [3] мы находим не только отдельные соответствия текстов, но и родственную манеру пения. Общими являются виртуозность певческих партий, типы мелодических каденций и многое другое. Близки и севернорусские песни, опубликованные в сборнике «Двадцать русских народных песен в звукозаписях Е. Линевой, М. Пятницкого, Е. Гиппиуса 1897—1935 годов» [1]. С Пинчугской традицией особенно «перекликается» запись, сделанная Е. Линевой в Вологодской губернии «За реченькой было за Невагою» (№ 1). С Кежемской — «Чесал милой кудерко» (№ 7). Из более поздних публикаций, имеющих близкий материал, назовем «Устьянские песни» [8; 9]. Там довольно много параллелей с ангарскими песнями [8, № 12, № 32; 9, № 3, 31] и другие. Вместе с тем можно отметить черты сходства с сибирскими стилями. Из опубликованных работ это сборники В. М. Щурова по Нижней Тунгуске [10] и Верхней Ангаре [6]; «Народные песни Красноярья» К. М. Скопцова [7] и два выпуска песен Красноярского края под редакцией С. В. Аксюка [4; 5].

Записи протяжных песен в Приангарье дают представление не только о бытовании местной художественной культуры в прошлом на рубеже XIX—XX веков, но и знакомят с современным состоянием традиции. Это особенно актуально.

155

Литература

  1. Двадцать русских народных песен в ранних звукозаписях / Сост., нотирование и общ. ред. Е. В. Гиппиуса. М., 1979.

  2. Новоселова Н. А. Песни Приангарья // Енисей, 1979. № 5. С. 62—69.

  3. Песни Пинежья: Материалы фонограммархива / Собр. и разраб. Е. В. Гиппиус и З. В. Эвальд: Под общ. ред. Е. В. Гиппиус. М., 1937. Кн. 2.

  4. Русские народные песни Красноярского края / Под общ. ред. С. В. Аксюка. М., 1959. Вып. 1.

  5. Русские народные песни Красноярского края / Под общ. ред. С. В. Аксюка. М., 1962. Вып. 2.

  6. Сибирская народная песня в художественной самодеятельности / Сост. Щурова В. М.; Песенный материал собран в Братском р-не Иркутской обл. Лондоновым П. и Агафонниковым В.; Нотации и аранжировки выполнены Щуровым В. М. Иркутск, 1986.

  7. Скопцов К. М. Народные песни Красноярья. Красноярск, 1983.

  8. Устьянские песни / Сост. А. Мехнецов, Ю. Марченко, Е. Мельник. Л., 1983. Вып. 1.

  9 Устьянские песни / Сост.: А. Мехнецов, Е. Мельник, Ю. Марченко. Л., 1984. Вып. 2.

10. Щуров В. М. Песни Нижней Тунгуски. М., 1977.