Венера почитается матерью богини кокетства. Отцомъ ея называютъ и Меркурія, и Аполлона, и Марса, и даже Вулкана. Говорятъ, что, передъ ея рожденіемъ, непостоянная Киприда была въ равно короткой связи со всѣми ими и, разрѣшившись отъ бремени, каждаго поздравила на ухо счастливымъ отцомъ новорожденной богини.
Малютка, въ самомъ дѣлѣ, съ каждымъ имѣла сходство. Вообще была она подобіемъ своей матери; но въ глазахъ ея, несмотря на ихъ нѣжность и томность, было что-то лукавое, принадлежащее Меркурію. Тонкимъ вкусомъ и живымъ воображеніемъ казалась она обязанною Аполлону. Марсу нравились ея свободныя движенія, доказывающія, по словамъ его, что отецъ ея былъ человѣкъ военный; добрый же Вулканъ не обнаруживалъ своихъ замѣчаній, но ласкалъ малютку съ истинно-родительской нѣжностію.
Всѣ они имѣли одинакое право принимать нѣкоторое участіе въ будущей судьбѣ новой богини, съ равнымъ усердіемъ старались о ея воспитаніи. Жители Олимпа удивлялись быстрымъ ея успѣхамъ и превозносили необыкновенныя ея дарованія. Одна Паллада усмѣхалась имъ подозрительно, да иногда Амуръ поглядывалъ на молодую богиню съ видомъ безпокойства и недовѣрчивости.
Многіе недостатки были въ ней замѣтны, особенно непомѣрное тщеславіе. Она болѣе любила высказывать свои знанія, нежели любила самыя науки; въ угодительномъ ея обхожденіи съ богами было болѣе желанія казаться любезною, нежели истиннаго благонравія. Ко всему она имѣла нѣкоторое расположеніе, ни къ чему настоящей склонности, и потому никѣмъ и ничѣмъ не могла заниматься долго. Непостоянство ея, можетъ быть, происходило отъ
205
ея Генеалогіи, но усовершенствовалось своевольнымъ ея воспитаніемъ. „Наставники ея недальновидны“, говорила иногда Паллада (которая кстати и не кстати любила-таки похвастать своимъ глубокомысліемъ и мѣрною прозою произносить торжественныя изреченія), наставники ея недальновидны: поверхностное обо всемъ понятіе составитъ удивительный хаосъ въ головѣ ея. Они стараются усовершенствовать ея дарованія, образовать вкусъ и развить воображеніе, но некому просвѣтить ея разума и наставить сердце. По моему, она не доставитъ особенной чести Олимпу“.
Давно уже достигнувъ совершеннолѣтія, пресытясь однообразными похвалами боговъ ея остроумію, красотѣ и любезности, можетъ быть, нѣсколько завидуя Граціямъ, помраченнымъ ею сначала, но которымъ мало-по-малу стали отдавать справедливость, новая богиня упала къ ногамъ Юпитера и выпросила себѣ дозволеніе переселиться на землю.
Въ послѣдній день ея пребыванія на Олимпѣ пригласила она боговъ на прощальное пиршество. Привѣтливость ея при угощеніи, соединенная съ нѣкоторою задумчивостію, тронула безсмертныхъ; всѣ оставили ее съ нѣкоторою грустію; правда, каждому изъ нихъ дала она почувствовать, что одна разлука съ нимъ заставляетъ ее жалѣть объ Олимпѣ.
Богиня сначала поселилась въ Греціи, однакожъ не имѣла въ ней храмовъ. Народы, принявшіе ее за любезность, поздно замѣтили свою ошибку и стали подозрѣвать существованіе новой богини. Въ обхожденіи нѣкоторыхъ прелестницъ, въ блестящихъ, но неосновательныхъ сочиненіяхъ многихъ софистовъ ощутительно стало ея вліяніе. Раздоры, возгорѣвшіеся между наслѣдниками Александра Македонскаго, раздоры, наполнившіе Грецію ужасомъ и кровію, отвлекли ихъ вниманіе, и самую богиню принудили искать другого убѣжища: она переселилась въ Римъ.
Худо ее приняли въ Римѣ. Изнѣженность ея нрава и слишкомъ вольное обращеніе не полюбилось строгимъ республиканцамъ. При тріумвирахъ было ей лучше, но немногимъ: буйный развратъ столько же противорѣчилъ ея свойству, сколько чрезмѣрно строгіе обычаи.
Дикія племена, завоевавшія Римъ, изгнали ее изъ сей столицы вселенной. Здѣсь исторія ея становится темною: иные говорятъ, что, до самаго ея возвращенія въ Европу, странствовала она по Азіи и Африкѣ; другіе, что она провела это время въ уединеніи, придумывая способы для будущаго своего величія.
206
Какъ бы то ни было, но въ XVIII вѣкѣ торжественно явилась она въ Италіи и во Франціи съ молодою, прелестною дочерью, не уступающею своей матери въ непостоянствѣ, своенравіи и проворствѣ: дочь сія была Мода. Подобно Юпитеру, отцу Паллады, богиня зачала ее въ головѣ своей и также счастливо разрѣшилась отъ бремени. Народы приняли ее съ восторгомъ. Воздвиглися храмы, и воскурились жертвы. Обрадованная усердіемъ Галловъ, богиня основала свое пребываніе между ними.
На берегахъ Сены, посреди великолѣпнаго сада, возвышается столичный храмъ ея. Витыя золотыя колонны поддерживаютъ его куполъ. На барельефахъ изображены разныя двусмысленныя аллегоріи, понынѣ еще неразгаданныя, напримѣръ: въ одномъ мѣстѣ представлена она подающею руку Амуру, вмѣсто дурачества, которому грозитъ пальцемъ, чтобъ оно молчало; въ другомъ — побѣждающею богиню красоты; въ третьемъ — наряжающею Грацій и проч. Многіе приняли сіи аллегоріи въ выгодномъ значеніи для богини, другіе совершенно напротивъ. Кто-вѣсть, говорили они, какой путеводитель выгоднѣе для Амура: дурачество увлекало его силою, кокетство завлекаетъ обманомъ. Что лучше? Искусство превышаетъ природу! Жаль, ежели это правда! Наряженныя Граціи похожи на прелестницъ, и тому подобное. Внутри храма, въ зеркальной, освѣщенной кенкетами залѣ таится непонятная богиня. Мечты блестящія, но почти неимѣющія образа (такъ быстро онѣ переходятъ изъ одного въ другой), вьются, волнуются передъ нею. Мусикійскія орудія, отличительные знаки всѣхъ искусствъ, разныя игрушки, выдуманныя прихотью, небрежно около ея разбросаны. Тутъ-то проводитъ она время, примѣряя наряды, вымышленныя ея дочерью, и пріучая лицо свое къ разнаго рода выраженіямъ. Въ извѣстные дни принимаетъ она своихъ обожателей и издаетъ свои прорицанія; ласковость ея обхожденія привлекаетъ каждаго; разнообразныя дарованія, полученныя ею отъ Олимпійскихъ ея наставниковъ, заслужили ей уваженіе людей всякаго состоянія, всякихъ понятій, всякаго нрава: даже два великіе, хотя разнородные, генія послѣдняго времени, Фридрихъ III и Вольтеръ, не пренебрегали ея совѣтами. Не говорю уже о женщинахъ: кокетство можно назвать политикою прекраснаго пола.
По прошествіи нѣкотораго времени, богиня замѣтила однакожъ разительное охлажденіе въ мужской половинѣ своихъ поклонниковъ. Ужасъ объялъ ея сердце; но умъ ея, богатый вымыслами, скоро
207
внушилъ ей способъ оживить ихъ усердіе. Она удвоила свою привѣтливость, даже казалась нѣжною наединѣ со многими. Новаго рода надежда закралась въ ихъ сердце и совершенно его взволновала, когда въ пріемной залѣ богини увидѣли посѣтители нѣсколько новыхъ картинъ довольно замѣчательнаго содержанія. На нихъ изображены были нѣкоторыя приключенія жителей Олимпа, гдѣ они являлись довольно благосклонными къ бѣднымъ смертнымъ: Діана, посѣщающая Эндиміона; Киприда, ласкающая Адониса, и пр. Внизу надписано было: Для любви не существуетъ разницы между смертными и богами. Хитрость сія удалась богинѣ: охлажденные поклонники превратились въ пламенныхъ искателей; и хотя никому еще не сдержала она нѣжнаго своего обѣщанія, но всѣ надѣются, что она сдержитъ его нѣкогда, и храмъ ея никогда не бываетъ празденъ.
Ученый антикварій, собравшій матерьялы для сей достовѣрной исторіи, собралъ ихъ прежде Французской революціи и, сдѣлавшись жертвою ея, не могъ продолжать занимательнаго труда своего. Если вѣрить слухамъ, то ужасы возмущенія сильно и благодѣтельно подѣйствовали на сердце богини; говорятъ, что она отреклась отъ божества своего и даже сама сдѣлалась набожною. Живетъ уединенно, читаетъ полезныя книги и вздыхаетъ о прежнихъ своихъ заблужденіяхъ. Время покажетъ, справедливы ли сіи слухи, и чистосердечно ли ея обращеніе.
_______